Наивный читатель может подумать, что после такого водопада гениальных статей их автора нарасхват будут приглашать на работу лучшие университеты Европы и Америки, и недолгий период работы в Патентном ведомстве закончится. Увы, ни одного предложения работы в академическом учреждении Эйнштейн не получил. Он оставался техническим советником того же ведомства, разве что с апреля 1906 года его повысили в должности и в окладе.

Евгений Беркович

АЛЬБЕРТ ЭЙНШТЕЙН: СЧАСТЛИВЫЕ ГОДЫ В БЕРНЕ

(продолжение. Начало в №7/2023)

Год чудес

О том, что в неофициальной швейцарской столице Берне живет и работает физик-теоретик Альберт Эйнштейн, ученый мир узнал, по существу, только в 1905 году, когда в журнале «Annalen der Physik» были опубликованы четыре его важные работы, а пятая отпечатана в Берне отдельной брошюрой в качестве докторской диссертации. На предыдущие пять статей Эйнштейна, опубликованные в том же журнале в 1901–1904 годах, как мы уже говорили, мало кто обратил внимание, да и сам автор считал их неудачными. Но теперь наиболее прозорливые коллеги Альберта сразу поняли: на небосклоне науки взошла яркая звезда — работы неизвестного доселе теоретика открывали новые горизонты сразу в нескольких областях физики. С высоты пройденных лет нам теперь ясно, что если бы за всю жизнь Эйнштейн опубликовал только одну из этих пяти работ 1905 года, то и тогда он бы вошел в историю науки как гений ХХ века. Но в один год написать все пять – это непостижимо! Не зря известный историкам термин «год чудес» (по латыни annus mirabilis), первоначально применявшийся к 1666 году, стали теперь относить к году 1905-му, называя его также «годом Эйнштейна».

Само выражение «Annus mirabilis» ввел в оборот английский поэт XVII века Джон Драйден, озаглавив так стихотворение, посвященное событиям 1666 года. Сочетание трёх шестерок («число Сатаны») приводило многих его современников в панику, люди ждали конца света. От того, что годом ранее в Европе разразилась Великая чума, унося тысячи жизней, такая перспектива выглядела вполне правдоподобной. В одном только Лондоне от чумы умерло более тридцати тысяч человек. Города опустели, кто мог, уехал в провинцию, подальше от эпидемии. Даже король Англии Карл II вместе со своей семьёй и свитой покинул Лондон и уехал в Оксфордшир.

Но чума для лондонцев оказалась не последним испытанием. В 1666 году на город обрушился небывалый «Великий лондонский пожар». В пожаре сгорело 13 200 домов, 87 приходских церквей (среди них собор Святого Павла), бóльшая часть правительственных зданий. Считается, что пожар лишил крова семьдесят тысяч человек, при тогдашнем населении центральной части Лондона в восемьдесят тысяч.

То, что во всех этих испытаниях человечество уцелело и конца света не произошло, уже было чудом в глазах современников. Кроме того, «Великий пожар» уничтожил большую часть возбудителей чумы, и эпидемия прекратилась! Но главным поводом увенчать 1666 год красивым титулом «Annus mirabilis» были не победы над стихиями, а великие достижения человеческого разума. Дело в том, что во время чумы в Кембридже прекратились занятия, и Исаак Ньютон, начинающий ученый и преподаватель, уехал в усадьбу Вулсторп, где когда-то родился. В Вулсторпе Ньютон провел время очень плодотворно. Он разработал дифференциальное и интегральное исчисления, создал теорию цветов, а самое главное, открыл закон всемирного тяготения. Так что для потомков 1666 год остался в памяти тоже «годом чудес» именно благодаря открытиям Ньютона.

То, что свершил Альберт Эйнштейн в 1905 году, не уступает по масштабу творениям великого англичанина. Эйнштейн сам рассказал, что сделано и что еще будет сделано в этом году в письме своему другу, члену Академии «Олимпия» Конраду Габихту, написанном в мае 1905 года:

«Однако почему вы не присылаете мне свою диссертацию? Разве вы, жалкая личность, не знаете, что я буду одним из полутора парней, которые прочтут ее с удовольствием и интересом? За это я вам обещаю прислать четыре свои работы. Первая посвящена излучению и энергии света и очень революционна, как вы сами убедитесь, если сначала пришлете мне свою работу. Вторая работа содержит определение истинной величины атомов из диффузии и внутреннего трения разбавленных жидких растворов нейтральных материалов. Третья доказывает, что согласно молекулярной теории тепла тела величиной порядка 1/1000 мм, взвешенные в жидкости, испытывают видимое беспорядочное движение, обязанное тепловому движению молекул. Такое движение взвешенных тел уже наблюдали физиологи — они назвали его броуновским молекулярным движением. Четвертая работа пока еще находится в стадии черновика, она представляет собой электродинамику движущихся тел и меняет представление о пространстве и времени, кинематическая часть этой работы вас определенно заинтересует» [CPAE-5, 1993 стр. 31, Doc. 27].

Забавно, что за заштатную диссертацию Габихта в 38 страниц, развивающую геометрические построения швейцарского математика Якоба Штайнера, Эйнштейн предлагает свои четыре работы, которые в скором времени перевернут представления физиков о пространстве, времени и материи. Если к перечисленным в письме Габихту работам добавить еще одну статью о специальной теории относительности, содержащую знаменитую формулу о связи массы и энергии, вышедшую в том же 1905 году, то тогда можно себе ясно представить величие научного подвига двадцатишестилетнего технического советника третьего класса Патентного ведомства Швейцарии. О самих работах Эйнштейна, вышедших в свет в 1905-м, написано множество статей и книг. Сошлюсь на книгу Абрахама Пайса [Пайс, 1989] и кратко перечислю эти работы.

Первая работа, отмеченная в письме Габихту как «очень революционная», называлась «Об одной эвристической точке зрения, касающейся возникновения и превращения света» [Einstein, 1905a] и поступила в редакцию журнала «Annalen der Physik» 18 марта. В ней Эйнштейн показывает, что хотя свет явно обладает волновыми свойствами, без которых трудно объяснить такие явления, как интерференция, дифракция, дисперсия и им подобные, в других ситуациях он ведет себя как поток частиц, получивших впоследствии название фотоны. Именно такой взгляд на свет позволяет легко интерпретировать фотоэлектрический эффект, люминесценцию, рождение катодных лучей и другие явления, связанные с возникновением и превращением света. Первая в 1905 году статья Эйнштейна в журнале «Annalen der Physik» дала обоснование умозрительному понятию квант энергии, впервые введенному Максом Планком пять лет назад при выводе формулы для излучения нагретого абсолютно черного тела. Из работы Эйнштейна о квантах выросла, в конечном счете, в середине 1920-х годов новая наука квантовая механика. Нобелевская премия по физике за 1921 год получена Эйнштейном во многом благодаря этой статье, хотя в формулировке Нобелевского комитета кванты света не упоминаются, а говорится только об объяснении фотоэффекта. Это не случайно: научный мир очень долго считал гипотезу Эйнштейна ошибочной, настолько она подрывала установившееся общее мнение, что свет – это волна. Роберт Эндрюс Милликен, известный американский физик, получивший Нобелевскую премию в 1923 году за работы в области фотоэлектрического эффекта, писал в статье, посвященной 70-летию Эйнштейна:

«Я потратил десять лет жизни на проверку уравнения Эйнштейна 1905 г. и вопреки всем ожиданиям был вынужден в 1915 г. недвусмысленно признать его справедливость, несмотря на то, что оно казалось безрассудным, так как противоречило всему, что было известно об интерференции света» [Пайс, 1989 стр. 339].

В 1915 году он же выразился еще определеннее:

«Похоже, что уравнение Эйнштейна для фотоэффекта… каждый раз позволяет получить результат, в точности соответствующий эксперименту… Однако полукорпускулярная теория, при помощи которой Эйнштейн получил свое уравнение, представляется сейчас совершенно несостоятельной» [Пайс, 1989 стр. 339].

Абрахам Пайс с полным основанием утверждал уникальность фотона среди других элементарных частиц:

«Ни в первой половине нашего [ХХ-го] века, ни позднее ни одна идея о введении новой частицы не наталкивалась на столь упорное сопротивление, как гипотеза о существовании фотона. Гипотеза световых квантов воспринималась как ересь даже ведущими физиками, которые в остальном относились к Эйнштейну с огромным уважением. Фотон был признан только после самой длительной и ожесточенной борьбы за всю историю физики частиц» [Пайс, 1989 стр. 343].

Сам автор понятия «квант энергии» Макс Планк, чрезвычайно высоко ставивший Эйнштейна как ученого, к гипотезе световых квантов долгое время относился как к ошибке, хотя и простительной. В 1913 году Планк вместе с коллегами по Прусской академии наук Вальтером Нернстом, Генрихом Рубенсом и Эмилем Варбургом рекомендовали принять Эйнштейна в члены Академии. В их представлении содержится высочайшая оценка научных достижений автора теории относительности, а в конце говорится:

«Итак, можно сказать, что вряд ли есть хоть одна крупная проблема в современной физике, в решение которой Эйнштейн не внес бы заметного вклада. То, что иногда в своих рассуждениях он заходит слишком далеко, как, например, в случае его гипотезы световых квантов, вряд ли следует ставить ему в вину, так как даже в точных науках невозможно предлагать действительно новаторские идеи, не беря на себя определенного риска» [Пайс, 1989 стр. 366-367].

Справедливости ради нужно сказать, что и Эйнштейн не был безоговорочно уверен в справедливости своей гипотезы, явно находившейся в противоречии с общепринятой волновой природой света. На первом Сольвеевском конгрессе в 1911 году он заявил:

«Я подчеркиваю временный характер этого вспомогательного представления [о световых квантах], которое, по-видимому, несовместимо с экспериментально проверенными следствиями волновой теории» [Пайс, 1989 стр. 367].

Такая осторожность в выражениях дала повод некоторым коллегам Эйнштейна заявить о том, что он отказывается от своей гипотезы. Милликен писал в 1916 году:

«Несмотря на… полный успех уравнения Эйнштейна [для фотоэффекта], физическая теория, скрывающаяся за ним, оказалась столь неприемлемой, что даже сам Эйнштейн, по-моему, ее более не придерживается» [Пайс, 1989 стр. 367–368].

Фактически же Эйнштейн ни разу не отказался от рассуждений, сделанных им в статье 1905 года о световых квантах.

Вторая работа, упомянутая в письме Габихту, – это докторская диссертация Эйнштейна «Новое определение размеров молекул», напечатанная сначала не в журнале, а в виде отдельной брошюры в Берне в типографии K.J. Wyss [Einstein, 1905b]. В конце диссертации стоит дата окончания работы: 15 апреля 1905 года. Однако в Цюрихский университет диссертация была передана только 20 июля того года [CPAE-5, 1993 стр. 33–34, Doc. 29]. В отличие от неудачной попытки 1901 года в этот раз защита состоялась и прошла быстро и успешно. Рудольф Мартин (Rudolf Martin), декан второй секции философского факультета, к которой принадлежали кафедры физики и математики, уже 22 июля отправил диссертацию на отзыв руководителю соискателя ученой степени профессору Кляйнеру. Тот написал отзыв на следующий день и попросил дать дополнительный отзыв профессора математики Цюрихского университета Генриха Буркхардта (Heinrich Burkchardt). Его короткий отзыв тоже был готов 23 июля.

Тема диссертации, принятой Цюрихским университетом к защите, оказалась не совсем обычной. Во-первых, тема работы была выбрана самим кандидатом, а не предложена его научным руководителем, что было правилом для подавляющего большинства диссертаций. В отзыве руководителя профессор Кляйнер специально подчеркивает этот факт:

«Господин Эйнштейн, известный благодаря своим заметным работам в области математической физики (особенно молекулярной теории), ищет решение проблемы, которую сам себе поставил, путем расчета наблюдаемых постоянных из непосредственных характеристик молекул, а именно, размеров и количества в единице объема. В качестве таких физических постоянных он использует для своих целей коэффициент трения недиссоциированного раствора и коэффициент диффузии, оба зависящие в различной степени от размеров и числа растворенных молекул, так что обе эти величины по отдельности могут быть измерены в опыте» [CPAE-2, 1989 стр. 35, Doc. 31].

Во-вторых, это была теоретическая работа, хотя подавляющее число защищенных в Цюрихе в начале ХХ века диссертаций были экспериментальными. Теоретическая физика в то время была молодой наукой, во многих университетах Европы кафедр теоретической физики еще не было. В Цюрихском университете во времена защиты Эйнштейна существовала только кафедра экспериментальной физики, которую занимал профессор Кляйнер. Выпускники Политехникума тоже могли защищаться в Цюрихском университете, но и они представляли, как правило, экспериментальные работы. В законе о создании Политехникума специально подчеркивалась практическая направленность обучения, студентов готовили не для теоретических исследований, а для решения производственных задач. В Федеральном законе 1854 года, статья II, прямо говорится: «Математика и естествознание являются вспомогательными науками» [CPAE-2, 1989 стр. 173, note 29]. По воспоминаниям сестры Эйнштейна, он вначале намеревался представить в качестве диссертации статью по электродинамике движущихся тел, другими словами, свою работу по специальной теории относительности, опубликованную в 1905 году. Но профессор Кляйнер, а он был единственным профессором физики в Цюрихском университете, эту идею отклонил. Вот как Майя комментирует эту ситуацию:

«Только дело показалось ведущим профессорам не совсем правильным, так как совершенно никому не известный автор не прислушивался к мнению признанных авторитетов и даже нападал на них! Так что работа была просто отклонена (ирония судьбы!), и кандидат почувствовал себя обязанным написать и представить другой, более безобидный трактат, на основании которого он получил звание доктора философии» [CPAE-2, 1989 стр. 175, note 50][1].

Неизвестно, когда Эйнштейн начал работать над темой своей диссертации 1905 года, но можно с уверенностью утверждать, что основная идея была им найдена еще в 1903 году. В письме Мишелю Бессо от 17 марта 1903 года он четко излагает суть будущей диссертации:

«Рассчитал ли ты уже абсолютные размеры ионов при условии, что они представляют собой шарики такого размера, что к ним могут быть применены уравнения гидродинамики вязких жидкостей? При нашем знании абсолютной величины электронов это представляется несложным делом. Я проделал бы это сам, но мне не хватает ни литературы, ни времени; ты также можешь привлечь сюда диффузию, для того чтобы получить представление о поведении нейтральных молекул соли в растворе. Если ты не уловил, о чем я говорю, то я охотно напишу тебе подробнее» [Эйнштейн–Бессо–1, 1976 стр. 12].

Судя по отзывам рецензента и руководителя соискателя, поставленная им задача успешно решена. Профессор Кляйнер в своей рецензии отмечает:

«Главная задача работы состояла в численном определении зависимости внутреннего трения раствора от растворенного вещества. Чтобы упростить расчеты, нужно было сделать некоторые искусственные допущения (шаровая форма молекул), которые можно считать допустимыми, так как в работе может идти речь только о грубой оценке искомых размеров молекул. Рассуждения и расчеты, которые были проведены, относятся к трудным вопросам гидродинамики, и заниматься этим осмелится лишь тот, кто в обращении с этими математическими и физическими вопросами имеет достаточный опыт и понимание. Мне кажется, что господин Эйнштейн смог доказать, что он в состоянии с успехом справляться с подобными проблемами, и я со своей стороны принятие диссертации одобряю» [CPAE-5, 1993 стр. 35-36, Doc. 31].

Но профессор Кляйнер всё же не стал брать на себя всю ответственность за непростую диссертацию и попросил декана взять отзыв у математика, профессора Буркхардта. Тот высказал свое мнение в тот же день:

«По просьбе господина коллеги Кляйнера я просмотрел работу господина Эйнштейна и проверил важнейшую часть его расчетов, а именно все места, указанные господином коллегой Кляйнером. То, что я проверил, я нахожу всюду правильным, и манера изложения показывает основательное владение подходящими к задаче математическими методами[2]. Так что если господин коллега Кляйнер предлагает принять эту работу в качестве диссертации и освободить кандидата от сдачи устного и письменного экзаменов (кандидат имеет диплом федерального Политехникума)[3], я охотно присоединяюсь к этому предложению» [CPAE-5, 1993 стр. 36, Doc. 31].

Согласно Протоколу общего собрания профессоров второй секции философского факультета Цюрихского университета от 27 июля 1905 года 15 присутствующих преподавателей проголосовали за присвоение Эйнштейну докторской степени [CPAE-5, 1993 стр. 37, Doc. 31, note 6]. Докторский диплом соискатель получил в январе 1906 года.

Через несколько дней после того, как Эйнштейн узнал о своей успешной защите, он послал 19 августа 1905 года чуть дополненный вариант диссертации в журнал «Annalen der Physik», статья вышла в свет в 1906 году [Einstein, 1906]. Благодаря множеству практических применений, которые нашел метод Эйнштейна, статья 1906 года (фактически докторская диссертация) стала одной из самых цитируемых его статей [CPAE-2, 1989 стр. 182].

Но вернемся к перечню планируемых в 1905 году статей, упомянутых в письме Конраду Габихту в мае 1905 года. Третья статья из этого перечня «О движении взвешенных в покоящейся жидкости частиц, требуемом молекулярно-кинетической теорией теплоты», была подана в редакцию журнала «Annalen der Physik» всего через 11 дней после окончания работы над диссертацией [Einstein, 1905c]. Такой невероятно высокий темп объясняется, по-видимому, тем, что в статье о броуновском движении были использованы наработки из диссертации. Абрахам Пайс прямо пишет, что «первая статья Эйнштейна о броуновском движении является своего рода комментарием к докторской диссертации» [Пайс, 1989 стр. 98].

В этой статье, как и в большинстве предыдущих, Эйнштейн исходил из реальности существования атомов и молекул. Более того, сама статья, объясняющая давно известное (с 1828 года) явление, явилась ярким подтверждением атомарной структуры вещества. Статья стала также весомым вкладом в нарождающуюся науку статистическую физику. Как писал Макс Борн в статье «Эйнштейн и статистическая физика», помещенной в сборник «Эйнштейн – философ и естествоиспытатель», «Я думаю, что эти работы Эйнштейна больше, чем любые другие работы, убедили физиков в реальности атомов и молекул» [Born, 1979 стр. 87].

Четвертая работа из «списка Габихта», пожалуй, самая известная. Она называется «К электродинамике движущихся тел» и поступила в редакцию журнала «Annalen der Physik» 30 июня 1905 года [Einstein, 1905d]. Но весь мир слышал о ней под другим названием: специальная теория относительности. Сам Эйнштейн не считал ее революционной, в отличие от статьи о световых квантах. Однако новая теория, строго обоснованная в июньской статье, изменила фундаментальные понятия о пространстве и времени, которых придерживались все сторонники классической физики XIX века. Прежде всего, из научного обихода было выброшено понятие мирового эфира, без которого не мыслилось существование электромагнитных волн. Остались в истории ньютоновские представления об абсолютных пространстве и времени – на смену им пришло единое четырехмерное пространство-время. Скорость света рассматривалась как мировая постоянная, превысить ее не могли ни материальное тело, ни электромагнитная волна.

Как продолжение четвертой статьи из письма Габихту в журнале «Annalen der Physik» в сентябре 1905 года появилась короткая пятая работа Эйнштейна, в которой выведена знаменитая формула о связи энергии и массы тела. Ее значение человечество реально осознало после взрывов атомных бомб над Хиросимой и Нагасаки в 1945 году.

Наивный читатель может подумать, что после такого водопада гениальных статей их автора нарасхват будут приглашать на работу лучшие университеты Европы и Америки, и недолгий период работы в Патентном ведомстве закончится. Увы, ни одного предложения работы в академическом учреждении Эйнштейн не получил. Он оставался техническим советником того же ведомства, разве что с апреля 1906 года его повысили в должности и в окладе.

Есть несколько причин такого странного поведения университетов Европы и Америки, не последнюю роль играло и господствовавшее в обществе подозрительное отношение к евреям, но всё же основная причина состояла в том, что Эйнштейн не имел права преподавать в университетах. Как мы уже упоминали, такое право давала защита второй докторской диссертации, так называемая хабилитация, и получение в результате нее лицензии на преподавание в высшей школе, на латыни называемой venia legendi или venia docendi. Вместе с этой лицензией соискатель получал звание приват-доцент. Только после этого он мог читать лекции студентам и претендовать на следующие позиции академической карьеры, высшей ступенью которой является должность полного, или ординарного, профессора.

Неудачная попытка хабилитации

Эйнштейн любил беседы, чаще всего на научные темы, во время пеших прогулок. В поздние годы в Принстоне его часто провожал из института домой знаменитый математик и логик Курт Гёдель. Нередко собеседником великого физика оказывался Абрахам Пайс, впоследствии использовавший разговоры с ученым в своей знаменитой биографии Эйнштейна. Давая указание своему будущему биографу Карлу Зигелю, Эйнштейн в письме Мишелю Бессо от 6 марта 1952 года, специально отметил:

«Следует рассказать о том, что мы ежедневно, возвращаясь домой со службы, обсуждали научные проблемы» [Эйнштейн–Бессо–3, 1980 стр. 43].

В бернские годы, помимо Мишеля Бессо, Эйнштейна часто сопровождал на пути из Патентного ведомства домой доктор Йозеф Заутер. Бессо и Заутер первыми узнавали о новых результатах, полученных их коллегой. Эти результаты, будучи вскоре опубликованными, перевернули представление человечества о времени, пространстве и материи.

Йозеф Заутер дружил с Паулем Грюнером, ставшим в 1904 году титулярным[4], а в 1906 году экстраординарным профессором теоретической физики Бернского университета. От Заутера Грюнер узнавал о новых научных достижениях скромного технического советника третьего класса Патентного ведомства. Ознакомившись в 1905 году с диссертацией Эйнштейна, напечатанной в Берне в типографии «Buchdruckerei K. J. Wyss», Грюнер пригласил автора сделать доклад на семинаре в университете. Доклад Грюнеру понравился, и он обсудил с единственным полным профессором физики Бернского университета Айме Форстером возможность хабилитации Эйнштейна и получения им статуса приват-доцента.

У Эйнштейна сложилось впечатление, что Форстер выступал против его доцентуры. В упомянутом письме Бессо от 6 марта 1952 года Эйнштейн поправил своего друга:

«А теперь твои вопросы. Против доцентуры выступал не Грюнер, а тогдашний ординарный профессор физики, некий Форстер, о некомпетентности которого среди молодых людей циркулировали злые истории (Грюнер всегда относился ко мне дружелюбно)» [Эйнштейн–Бессо–3, 1980 стр. 43].

Обвинение Эйнштейна, что Форстер выступал против присвоения ему звания приват-доцента, ничем не обосновано. Альберт Эйнштейн не видел университетского протокола по делу его хабилитации, а в нём, как легко заметить, факт выступления профессора Форстера против Эйнштейна не подтверждается. Форстер, которому в 1908 году исполнилось 65 лет, вряд ли вникал в новаторские рассуждения Эйнштейна, но против его хабилитации не возражал. Единственное его требование состояло в том, чтобы пройти традиционную процедуру – рассмотрение второй докторской диссертации и прослушивание пробной лекции для профессорско-преподавательского состава университета. Эйнштейн же тогда следовать этой процедуре не захотел, считая, что для этого у него были достаточно веские основания. При второй попытке пройти хабилитацию именно профессор Форстер, как мы увидим ниже, предложил принять новую диссертацию Эйнштейна и пригласить его прочитать пробную лекцию.

Здесь самое время вспомнить, что первую попытку получить звание приват-доцента Эйнштейн предпринял еще в начале 1903 года, через несколько месяцев после того, как он обосновался в Берне, стал работать в Патентном ведомстве и женился на Милеве Марич. В письме Мишелю Бессо, написанном в двадцатых числах января 1903 года Альберт сообщает, что он теперь женатый человек и вместе с женой ведет очень приятную жизнь. «Она прекрасно заботится обо всём, хорошо готовит, всегда весела и довольна» [CPAE-5, 1993 стр. 10, Doc. 5]. В этом же письме он делится своими планами:

«С недавних пор я решил пойти в приват-доценты, если, конечно, смогу пробиться. Напротив, доктором становиться я не буду, так как это мне мало поможет и вся эта комедия мне наскучила» [CPAE-5, 1993 стр. 11, Doc. 5]

Мы уже говорили, что обычно первая докторская степень, называемая иногда инаугурационной, является необходимым условием получения звания приват-доцента. Кроме того, надо было защитить вторую докторскую диссертацию, называемую хабилитационной, и прочитать пробную лекцию перед профессорско-преподавательским составом университета. В 1903 году докторской степени у Эйнштейна еще не было, первая попытка провалилась в 1901 году, а диссертация 1905 года еще не была написана. На что же надеялся этот самоуверенный молодой человек?

Оказывается, некоторые университеты разрешали в виде исключения допуск к хабилитации без инаугурационной диссертации. В частности, действовавший в то время «Регламент хабилитации на философском факультете высшей школы Берна», утвержденный в 1891 году, в параграфе 2 допускал иногда отсутствие у соискателя докторского диплома, если он имел «выдающиеся литературные достижения» [Reglement, 1891 стр. 1].

У двадцатичетырехлетнего Эйнштейна «литературные достижения» исчерпывались тремя опубликованными в 1901 и 1902 годах статьями и еще одной, поданной в редакцию, но не вышедшей в свет. Назвать их выдающимися не повернулся бы язык ни у кого, включая их автора. Тем не менее, он всё же, по-видимому, попытался пройти процедуру хабилитации в Бернском университете, получил вполне обоснованный отказ, на который отреагировал очень эмоционально. В письме Бессо от 17 марта 1903 года, то есть через два месяца после январского письма, он называет местный университет свинарником и обещает никогда там не читать лекции, «так как жалко терять время» [CPAE-5, 1993 стр. 18, Doc. 7].

Желание делать традиционную академическую карьеру пропало у Эйнштейна, когда после окончания Политехникума он безуспешно пытался получить место ассистента профессора. Его вполне устраивала должность государственного служащего в Патентном ведомстве, обеспечившая его семье необходимое материальное благополучие, а ему предоставлявшая достаточно свободного времени для обдумывания научных проблем. Результаты «года чудес» убедительно это подтверждают. Но друзья Эйнштейна настойчиво советовали ему пойти привычным для ученого путем – начать читать лекции в университете и вырасти до статуса полного профессора с возможным членством в каких-то академиях, благо в одной только Германии их было несколько. Эйнштейн в конце концов согласился и в 1907 году попробовал еще раз пройти хабилитацию в Бернском университете, но снова его первая попытка провалилась.

Через Мишеля Бессо Карл Зелиг спрашивал Эйнштейна, кто был еще один профессор университета, который выступал против его доцентуры:

«Может быть, ты помнишь, как звали профессора анатомии, который долгое время отвергал теорию относительности, как нелогичную, а еще раньше выступал против твоей доцентуры?» [Эйнштейн–Бессо–3, 1980 стр. 42].

Ответ Эйнштейна показывает, что на прошлую проблему с высоты прожитых лет он смотрит с присущей ему иронией:

«О каком-либо профессоре анатомии в этой связи я ничего не припоминаю. Так уж часто случается, что на маленьких факультетах парочка старых хрычей (таких, как мы сейчас), держась друг за друга, всем верховодят» [Эйнштейн–Бессо–3, 1980 стр. 43].

Профессора анатомии, которого забыл Эйнштейн, звали Ганс Штрассер (Hans Strasser), родом из города Ванген-на-Аре (Wangen an der Aare), окружного центра в кантоне Берн. Помимо лекций по анатомии, Штрассер составил анатомический атлас, а в свободное от анатомии время рисовал на природе швейцарские пейзажи и анализировал с философской точки зрения теорию Эйнштейна. Сегодня очевидно, что его критика показывает полное непонимание физических проблем, решенных автором теории относительности, но на некоторых современных ему слушателей и читателей эта критика производила впечатление [Flückiger, 1974 стр. 112].

Попытки объяснить неудачу

Почему же провалилась первоначальная хабилитация Эйнштейна в 1907 году? Вначале всё развивалось по стандартному сценарию. После настойчивых уговоров Мишеля Бессо, доктора Заутера и экстраординарного профессора Грюнера Эйнштейн всё же решился 17 июня 1907 года подать официальное прошение о хабилитации. Прошение подавалось не в университет, а в курировавший его Департамент образования кантона Берн. Дословно прошение, написанное от руки, содержало следующее:

«Глубокоуважаемый господин правительственный советник! Нижеподписавшийся просит Вас о разрешении хабилитироваться на философском факультете университета Берна в качестве приват-доцента по теоретической физике.

С огромным уважением

Д-р А. Эйнштейн

техн. эксперт в ведомстве по защите интеллектуальной собственности

Приложения

а) инаугурационная диссертация[5]

б) докторский диплом

в) 17 работ в области теоретической физики

г) curriculum vitae[6]» [CPAE-5, 1993 стр. 48, Doc. 46]

Многие биографы Эйнштейна отмечают, что в этом списке отсутствует сама хабилитационная диссертация, то есть новая, еще не опубликованная работа, которую должен рассмотреть Ученый Совет факультета по аналогии с инаугурационной диссертацией. Так Флюкигер пишет:

«К прошению о хабилитации не была приложена никакая оригинальная работа (в смысле еще не опубликованная). Эта формальная ошибка привела к тому, что рассмотрение прошения было отложено» [Flückiger, 1974 стр. 113].

Примерно то же утверждает большой знаток жизни и творчества Эйнштейна Абрахам Пайс:

«И все же в 1907 г., продолжая работать в патентном бюро[7], Эйнштейн решил подать прошение — 17 июня он послал кантональным властям Берна копию докторской диссертации, семнадцать опубликованных статей (в том числе, естественно, и все статьи 1905 г.), а также автобиографию. Когда кандидатура Эйнштейна обсуждалась на факультете, несколько человек высказались за то, чтобы дать ему возможность преподавать. Но правила есть правила. По каким-то причинам Эйнштейн не выполнил одного требования: он не приложил к заявлению еще не опубликованную статью. Поэтому удовлетворение его прошения было отложено до того времени, когда он сочтет возможным ее представить» [Пайс, 1989 стр. 177].

По каким причинам соискатель звания приват-доцента не выполнил требование регламента, Пайс не сообщает. Что касается авторов современных российских биографий Эйнштейна, то они демонстрируют полное незнание и непонимание самой процедуры хабилитации. Максим Чертанов вообще не пишет о ней, ограничившись одной фразой:

«А 28 февраля [1908 года] он узнал, что принят в Бернский университет на должность приват-доцента кафедры теоретической физики» [Чертанов, 2015 стр. 78].

Не говоря про то, что в книге Чертанова никак не показаны усилия Эйнштейна пройти процедуру хабилитации и не объяснено, в чем она заключается, в приведенной фразе что ни слово, то неправда. Не было «должности» приват-доцента, не было и «кафедры теоретической физики» в Бернском университете. При этом совершенно искаженно рисуется жизнь Эйнштейна в Берне, его работа в Патентном ведомстве. «Денег платят мало. Бюро осточертело» – утверждает Чертанов [Чертанов, 2015 стр. 77]. Это заведомая ложь! Оклад государственного служащего Швейцарской конфедерации был более чем достойный. После повышения 1906 года Эйнштейн как технический советник второго класса получал 4500 франков в год, что составляет более половины оклада директора Ведомства (по нынешней иерархии министра) охраны интеллектуальной собственности Фридриха Галлера. Если бы «бюро осточертело», стал бы он приглашать друга Конрада Габихта перейти туда работать? Ведь это слова Эйнштейна из письма Габихту 1905 года: «Быть может, я предложу Галлеру Вашу кандидатуру и удастся контрабандой включить Вас в число патентных батраков» [CPAE-5, 1993 стр. 32, Doc. 28].

Столь же невнятно и неточно описывает одной фразой процедуру хабилитации Эйнштейна другой его незадачливый биограф – Максим Гуреев:

«…в 1908 году его всё-таки пригласили читать лекции в Бернский университет, но на безденежной основе» [Гуреев, 2017 стр. 66].

Совершенно смехотворно описывает ситуацию с хабилитацией Эйнштейна Уолтер Айзексон. Он рассматривает ее как получение «вакансии приват-доцента в Бернском университете» [Айзексон, 2016 стр. 194]. Можно подумать, что если «вакансия» закроется, то и хабилитации в университете больше проводиться не будут. С таким же правом Айзексон мог бы назвать кандидатскую диссертацию в России способом получения «вакансии кандидата» тех или иных наук. Автор толстенной биографии Эйнштейна просто не понимает, зачем в Швейцарии и Германии защищают вторые докторские диссертации и получают лицензию «venia legendi». Относительно ошибки Эйнштейна, не пославшего вместе со всеми документами вторую диссертацию, Айзексон утверждает, что «он решил не утруждать себя ее написанием, поскольку от этого требования иногда освобождались те, кто имел “другие выдающиеся достижения”» [Айзексон, 2016 стр. 194].

Мне не раз приходилось слышать и читать подобные объяснения этого конфликта между Эйнштейном и философским факультетом Бернского университета. Аргумент звучит тем более правдоподобно, что в современном «Регламенте хабилитации на философско-гуманитарном факультете университета Берна» в разделе 4 предусмотрена так называемая кумулятивная хабилитация, когда защищается не книга или диссертация, а несколько опубликованных статей соискателя. Должны быть представлены не менее шести опубликованных или принятых к публикации работ [Reglement, 2022 стр. 2]. Кроме того, как мы видели, правила 1891 года допускали в виде исключения хабилитацию без диплома доктора. Почему бы не быть исключению и для второй диссертации?

Из такого же предположения исходит другой известный биограф Эйнштейна – Альбрехт Фёльзинг. В биографии Эйнштейна Фёльзинг считает, что

«эта акция была предварительно обсуждена Эйнштейном и Паулем Грюнером, так как уже при первой попытке стать приват-доцентом кандидат хотел обойтись без специально подготовленной хабилитационной работы, как это предусмотрено Регламентом университета в виде исключения для особенно выдающихся работ» [Fölsing, 1993 стр. 260].

Уважаемый биограф смешивает тут два различных условия. В Регламенте 1891 года, действительно, говорилось о том, что докторский диплом у кандидата может отсутствовать при наличии у него «выдающихся литературных достижений». Но о возможности отсутствия хабилитационной в Регламенте нет ни слова. Делать вывод о наличии такого пункта в Регламенте 1891 года на основании того, что этот пункт есть в нынешнем Регламенте, по меньшей мере легкомысленно. Механический перенос сегодняшних реалий в прошлое чреват ошибками. В отличие от семистраничной современной его редакции Регламент 1891 года существенно короче – он представлен всего на трех страницах[8]. И в нем, действительно, никакого исключения для представления «хабилитационной работы» (Habilitationsschrift) не предусматривается. То есть формально во времена Эйнштейна никакие «другие выдающиеся достижения» не освобождали соискателя второй докторской степени и звания приват-доцента от представления хабилитационной диссертации. Другими словами, Совет факультета, отложивший хабилитацию Эйнштейна до представления им новой диссертационной работы, поступал в рамках действовавшей тогда инструкции.

На что же надеялся Эйнштейн, посылая в Бернский университет комплект документов без нужной диссертации? Он полагал, что факультет, получив 17 работ, среди которых, в отличие от попытки 1903 года, уже были, без всякой скидки, выдающиеся достижения, сделает исключение из действующих правил и допустит его к пробной лекции без написания новой работы. О том, что эта надежда не была совсем беспочвенной, свидетельствует особое мнение экстраординарного профессора теоретической физики Бернского университета Пауля Грюнера, отмеченное в Протоколе заседания профессоров и преподавателей II отделения философского факультета, которое состоялось в понедельник 28 октября 1907 года. В этом протоколе зафиксированы мнения двух профессоров-специалистов по теме хабилитации: Форстера и Грюнера. Единственный в университете ординарный профессор физики Айме Форстер предлагал провести хабилитацию Эйнштейна «обычным порядком», то есть в соответствии с действующим Регламентом. Профессор Грюнер всё же советовал утвердить хабилитацию Эйнштейна в порядке исключения без представления хабилитационной работы, учитывая выдающийся характер научных достижений соискателя [Protokoll, 1907]. Однако после длительной дискуссии большинством голосов было принято решение от Регламента не отходить. Есть мнение (его высказал Пауль Грюнер в письме Карлу Зелигу от 26 февраля 1952 года), что профессор Форстер, отвечавший за преподавание физики в университете, выступал против отклонения от правил хабилитации, так как боялся, что студентов, желающих специализироваться по теоретической физике, будет слишком мало для двух преподавателей – уже работавшего Грюнера и будущего приват-доцента Эйнштейна [CPAE-5, 1993 стр. 48, Doc. 46, note 2].

Осторожно: фальшивка

Наряду с откровенными ляпами невежественных горе-биографов Эйнштейна и неточностей биографов добросовестных, но далеких от специфики швейцарского и немецкого академического порядка, в интернете циркулируют и откровенные фальшивки, сознательно запускаемые в оборот сетевыми фальсификаторами или шутниками. Об одной такой фальшивке, разоблаченной архивариусом Бернского университета Никлаусом Бютикофером, рассказывает на страницах университетского онлайн-журнала «Uni Aktuell» журналист Мартин Циммерман [Zimmermann, 2016].

Она выполнена на пожелтевшем от времени листе бумаге, по виду напечатана на пишущей машинке, сверху фото Бернского университета и адрес с почтовым индексом: Sidlerstrasse 53012 Bern. Дата внушает уважение: 6 июня 1907 года. В письме декан профессор доктор Вильгельм Хайнрих сообщает «уважаемому господину Эйнштейну», что его ходатайство о второй степени доктора отклонено и звания приват-доцент он не достоин. В обосновании этого решения декан отмечает, что опубликованные в журнале «Annalen der Physik» статьи Эйнштейна о природе света и фундаментальной связи между пространством и временем кажутся слишком радикальными. Более того, «мы находим ваши допущения более искусственными, чем физическими». Внизу подпись декана от руки и печать с надписью «Университет Берна».

Доверчивому читателю этот «документ» может показаться убедительным, но при первом же более пристальном взгляде видны черты фальшивки. Прежде всего отмечаешь, что документ составлен на английском языке, что для общения швейцарского декана и рожденного в Германии человека представляется невероятным – в реальной жизни они бы общались, безусловно, на немецком. Во-вторых, знающий историю Берна человек тут же отметит, что свое название улица Silderstrasse получила только в 1931 году, а до того называлась Sternwartsstrasse, кроме того, современных почтовых индексов во времена приват-доцентства Эйнштейна не было. Никлаус Бютерхофер добавляет, что не только декана, но и преподавателя с таким именем в Бернском университете никогда не было и нет, а печать университета напоминает больше венгерский герб и совершенно не похожа на настоящую университетскую печать. Господин архивариус университета приводит еще несколько несуразностей этой фальшивки, но уже и так ясно, что она больше похожа на шутку какого-то скучающего студента, чем на с корыстной целью созданную поддельную копию исторического документа. А подлинный оригинал письма декана Густава Тоблера (Gustav Tobler) доктору Эйнштейну от 28 октября 1907 года написан от руки на листке из тетради философского факультета. В письме декана подтверждается решение Совета отделения II, что рассмотрение ходатайства о хабилитации немедленно продолжится, как только соискатель представит факультету хабилитационную диссертацию (последние два слова подчеркнуты в оригинале).

Мы так подробно остановились на этой шутливой фальсификации письма декана философского факультета Бернского университета, потому что и в серьёзных биографиях Эйнштейна указывается та же неверная причина отказа в хабилитации. Например, в биографии, написанной Б. Хофманом при участии Э. Дюкас читаем:

«…он отослал в Бернский университет свою статью 1905 года по теории относительности. Работу не приняли, причем в качестве одной из причин была названа ее непонятность» [Хофман, и др., 1983 стр. 73].

Как мы видели, отослал он не одну, а семнадцать своих статей, которые были высоко оценены профессорами университета, а не приняли их только из-за отсутствия новой, еще не опубликованной диссертационной работы.

Можно ли стать ученым, не будучи профессором?

Нет сомнений, что эта вторая неудача получить звание приват-доцента больно ранила самолюбие Эйнштейна. Если отказ в 1903 году выдать лицензию преподавателя университета начинающему ученому без докторской степени и без особенно выдающихся работ был, хоть и обидным, но понятным, то в 1907 году положение радикально изменилось. За плечами Эйнштейна была и докторская диссертация, и несколько работ поистине мирового уровня, что признавали его коллеги, ведущие физики того времени.

Основоположник квантовой физики, профессор Берлинского университета Макс Планк раньше других понял важность работы Эйнштейна о теории относительности и пишет ее автору 6 июля 1907 года, что с радостью предвкушает намечаемую встречу с ним в следующем году [CPAE-5, 1993 стр. 49, Doc. 47]. Ассистент Планка с 1905 года Макс фон Лауэ вспоминал, что первым докладом на Берлинском коллоквиуме, который он слышал в ноябре 1905 года, было сообщение его шефа о теории относительности Эйнштейна [CPAE-5, 1993 стр. 42, Doc. 38, note 2]. Можно привести много ярких имен физиков, высоко оценивших работы Эйнштейна 1905 года.

На этом фоне решение философского факультета Бернского университета выглядело, по меньшей мере, странно. Макс Флюкигер по этому поводу к месту вспомнил швейцарскую пословицу о бернцах: «они скупы на похвалу, хотя искренне признают хорошую работу» [Flückiger, 1974 стр. 115].

Неудача с хабилитацией в 1907 году не заставила Эйнштейна опустить руки. Напротив, он, оставаясь госслужащим в Патентном ведомстве, как и прежде интенсивно работал в науке. Издатель ежегодника «Радиоактивность и электроника» Йоханнес Штарк предложил Эйнштейну подготовить статью для очередного выпуска ежегодника. Эйнштейн согласился, и уже в декабре 1907 года был готов объемный труд «О принципе относительности и его следствиях» [Einstein, 1907]. Видно, что для Эйнштейна не представляло большого труда написание нового текста для хабилитации, но его решение проходить эту процедуру не как все, а по совокупности выдающихся работ, было принципиальным. Поэтому для себя он решил забыть про академическую карьеру и по-прежнему заниматься наукой в свободное от основной работы время. Однако друзья, коллеги и счастливый случай не дали этому решению реализоваться.

Эйнштейн не искал славы и известности, его вполне устраивало волшебное, незнакомое большинству людей чувство первооткрывателя тайн природы. Когда в 1925 году Лондонское Королевское астрономическое общество наградило его золотой медалью, Эйнштейн писал: «Тому, кому удается найти идею, позволяющую проникнуть несколько глубже в вечную тайну природы, оказана великая милость» [Хофман, и др., 1983 стр. 201].

Неудачи с докторскими степенями и смешные препятствия на пути к преподаванию в университете отбили желание идти по традиционному академическому пути. Чтобы Эйнштейн приложил дополнительные усилия для прохождения хабилитации, необходим был толчок извне.

Сам же Эйнштейн теперь думает о преподавательской работе в школе или техникуме, где меньше нагрузка при почти той же зарплате. Третьего января 1908 года он советуется с Марселем Гроссманом, ставшим к тому времени профессором Политехникума:

«Рискуя показаться тебе смешным, я все же должен обратиться к тебе за практическим советом. Я готов предпринять активную попытку получить место преподавателя (математики и физики) в техникуме в Винтертуре. Приятель, который преподает там, сообщил мне под строжайшим секретом, что, вероятно, там скоро откроется вакансия. Не думай, что мною движет мания величия или какая-либо другая страсть, скорее, причиной тому — мое страстное желание продолжать свою индивидуальную научную работу в не столь неблагоприятных условиях, уж это-то ты, безусловно, поймешь.

„Но почему же он хочет ухватиться именно за эту работу?“ — подумаешь ты. Причиной тому — моя уверенность, что тут у меня есть наилучший шанс, так как:

1) я уже однажды замещал там преподавателя в течение нескольких месяцев[9].

2) я в приятельских отношениях с одним из тамошних преподавателей.

А теперь я спрошу тебя: как мне быть? Следует ли мне нанести визит, чтобы продемонстрировать свои высокие преподавательские способности и доказать, что я достойный гражданин? Кого именно следовало бы повидать? Не произведу ли я плохое впечатление (не говорю на швейцарском диалекте немецкого языка, семитская внешность и т. д.)? Более того, стоит ли в таком разговоре хвалиться своей научной работой?» [CPAE-5, 1993 стр. 84, Doc. 71].

Однако надежды получить место в техникуме Винтертура провалились. «Один из тамошних преподавателей», которого Эйнштейн упомянул в письме Гроссману, Адольф Гассер, сообщает «дорогому Эйнштейнеру», так шутливо он назван в письме, что

«К сожалению, пока еще мало шансов, что в ближайшее время здесь появится вакансия. Мой коллега Шенкель больше ничего не говорит о своем уходе, а место для математика, которое появится весной, предназначается для коллеги доктора Гесса, который уже 3–4 года работает у нас помощником преподавателя» [CPAE-5, 1993 стр. 90, Doc. 74].

Эйнштейн не оставлял попыток найти место учителя. Следующей стала цюрихская гимназия. Заявление о приеме на работу на вакантное место преподавателя математики и начертательной геометрии он написал 20 января 1908 года [CPAE-5, 1993 стр. 92, Doc. 76]. До этого он получил разъяснение ректора гимназии доктора Якоба Боссхарта (Jakob Bosshart) об условиях труда и зарплате преподавателя. Для этой главной гимназии кантона оклады были высокими: основной оклад 4400–5500 франков в год, плюс надбавка за выслугу лет – до 1200 франков при стаже 16 лет и больше [CPAE-5, 1993 стр. 91, Doc. 75]. В других гимназиях оклады были раза в два меньше.

Шансов и здесь у Эйнштейна было немного: он был одним из двадцати с лишним претендентов на это место. Да и дожидаться решения руководства гимназии он не стал: события круто изменились и повели его в другую сторону.

(окончание)

Литература

Айзексон, Уолтер. 2016. Альберт Эйнштейн. Его жизнь и его Вселенная. М. : АСТ, 2016.

Гуреев, Максим. 2017. Альберт Эйнштейн. Теория всего. М. : АСТ, 2017.

Пайс, Абрахам. 1989. Научная деятельность и жизнь Альберта Эйнштейна. М. : Наука, Главная редакция физико-математической литературы, 1989.

Хофман, Б. и Дюкас, Э. 1983. Альберт Эйнштейн — творец и бунтарь. М. : Прогресс, 1983.

Чертанов, Максим. 2015. Эйнштейн. М. : Молодая гвардия, 2015.

Эйнштейн–Бессо–1. 1976. Переписка А. Эйнштейна и М. Бессо. 1903–1955. [авт. книги] У. И. Франкфурт. Эйнштейновский сборник 1974, с. 5–112. М. : Наука, 1976.

Эйнштейн–Бессо–3. 1980. Переписка А. Эйнштейна и М. Бессо 1903–1955. [авт. книги] У.И. Франкфурт (сост.). Эйнштейновский сборник 1977, с. 5-72. М. : Наука, 1980.

Born, Max. 1979. Albert Einstein und statistische Theorien. [авт. книги] Paul (Hrsg.) Schilpp. Albert Einstein als Philosoph und Naturforscher. Berlin : Vieweg+Teubner Verlag, 1979.

CPAE-2. 1989. The Collected Papers of Albert Einstein. Vol. 2: The Swiss Years: Writings, 1900-1909. John Stachel (editor). Princeton : Princeton University Press, 1989.

CPAE-5. 1993. The Collected Papers of Albert Einstein. Vol. 5. The Swiss Years: Correspondence, 1902-1914. Martin J. Klein; A.J. Kox; Robert Schulmann (editors). Princeton : Princeton University Press, 1993.

Einstein, Albert. 1905a. Über einen die Erzeugung und Verwandlung des Lichtes betreffenden heuristischen Gesichtspunkt. Annalen der Physik, S. 132—148. 1905a г., Т. 17.

Einstein, Albert. 1905b. Eine neue Bestimmung der Moleküldimensionen (Inaugural-Dissertation. Zürich Universität). Bern : Buchdruckerei К. J. Wyss, 1905b.

Einstein, Albert. 1905c. Über die von der molekularkinetischen Theorie der Wärme geforderte Bewegung von in ruhenden Flüssigkeiten suspendierten Teilchen. Annalen der Physik, 549–560. 1905c г., Т. 17.

Einstein, Albert. 1905d. Zur Elektrodynamik der bewegter Körper. Annalen der Physik, S. 891–921. 1905d г., Т. 17.

Einstein, Albert. 1906. Eine Neue Bestimmung der Moleküldimensionen. Annalen der Physik, 289–306. 1906 г., Т. 19.

Einstein, Albert. 1907. Über das Relativitätsprinzip und die aus demselben gezogenen Folgerungen. Jahrbuch der Radioaktivität und Elektronik, S. 411—462. 1907 г., Т. 4.

Flückiger, Max. 1974. Albert Einstein in Bern. Bern : Verlag Paul Haupt, 1974.

Fölsing, Albrecht. 1993. Albert Einstein. Eine Biographie. Berlin : Suhrkamp Taschenbuch Verlag, 1993.

Protokoll. 1907. Protokoll der Sitzung der II. Abteilung. Bern : Universitätsarchiv, 1907 г.

Reglement. 1891. Reglement über die Habilitation an der philosophischen Fakultät der Hochschule Bern. Bern : Universitätsarchiv , 1891 г.

Reglement. 2022. Reglement über die Habilitation an der Philosophisch-humanwissenschaftlichen Fakultät der Universität Bern. Bern : Universität Bern, 2022 г.

Zimmermann, Martin. 2016. The Einstein forgery. Uni Aktuell. [В Интернете] 26 Mai 2016 г. [Цитировано: 25 April 2023 г.] https://www.uniaktuell.unibe.ch/2016/die_einstein_faelschung/index_eng.html.

Примечания

[1] Слова о нападках на признанных авторитетов больше подходят к диссертации, поданной в Цюрихский университет в ноябре 1901 года, однако об электродинамике движущихся тел в ней, на мой взгляд, не говорилось.

[2] Несмотря на двойную проверку в диссертации Эйнштейна осталась незамеченной ошибка в вычислениях, приводящая к результатам, отличающимся от опытных данных, полученных в лаборатории француза Перрена в 1910 году. Сам Эйнштейн найти ошибку в своих расчетах не смог и попросил выполнить эту работу своего студента и соавтора Людвига Хопфа (Ludwig Hopf), который в 1911 году нашел ошибку и получил правильный результат, близкий к данным опыта [CPAE-2, 1989 стр. 180–181].

[3] Выпускники Политехникума могли защищать диссертации в Цюрихском университете без сдачи устных и письменных экзаменов [CPAE-5, 1993 стр. 34, Doc. 29, note 8].

[4] Титулярный профессор – почетное звание, которое присваивается университетскими факультетами приват-доцентам за успешное преподавание и руководство докторскими диссертациями. Владелец этого титула не обязательно занимает должность экстраординарного или полного профессора.

[5] Диссертация на первую степень доктора наук.

[6] curriculum vitae (лат.) – ход жизни. Расширенный вариант автобиографии, или резюме, представляемый как приложение к анкете.

[7] Как мы указывали в первой части статьи, термин «патентное бюро», использованный в переводе «Автобиографических набросков» в Собрании научных трудов Эйнштейна, в переводе книги Пайса и в ряде других биографий Эйнштейна на русском языке, не совсем точный. Лучше было бы перевести Patentamt как «Патентное ведомство», поскольку Федеральное ведомство по защите интеллектуальной собственности фактически играло роль государственного министерства.

[8] Регламент хабилитации 1891 года, в отличие от действующего Регламента, утвержденного в 2022 году, на сайте Бернского университета отсутствует. Копию старого Регламента мне прислал архивариус Бернского университета Никлаус Бютикофер (Niklaus Bütikofer), приложив еще копию протокола заседания профессоров и преподавателей Второго отделения философского факультета, за что я ему сердечно признателен.

[9] Эйнштейн замещал преподавателя техникума с 16 мая по 11 июля 1901 года.