СЕМЬ ИСКУССТВ

На первый взгляд, она была очень скромной и начитанной девочкой, правда, потом бухала водку наравне со всеми. Как всегда, пошел вначале разговор о дисках, джинсах и о погоде в небесах… Но вскоре наш интим нарушил звонок в дверь (телефона — великого достижения человечества — у нас еще не было, и иметь его было тогда большой привилегией, поэтому все события происходили как-то спонтанно, неожиданно и, соответственно, интересней).

Алексей Ушмаев

ПАМЯТЬ О ЧУДНОМ МГНОВЕНИИ

(продолжение. Начало в № 8/2023 и сл.)

Моим друзьям посвящаю, Берлин, 1985–2011

ГЛАВА IV

НАЧАЛО ВЕСЕЛОЙ ЖИЗНИ

2 сентября 1974 года, понедельник

Бездонное голубое небо и еще теплое сентябрьское солнце. Мы снова вместе, полные сил, готовые на всякие «модные» дела после необычного лета. Самоуверенности хоть отбавляй, как-никак четвертый курс! В первый же день — практикум по органической химии[1]. Чувствуется непонятный трепет и волнение молодого девственника перед этой прекрасной, но опасной наукой. Кругом пахнет эфиром и гриньяром[2]. И пожарным случаем…

В лаборатории особенно нужно держаться подальше от неопытной еще студентки по имени Томика Седых, что мы с Титаном грамотно и делаем, выбрав место у окна возле пожарной лестницы. Наши догадки скоро оправдались. Неприятности не заставили себя ждать: при синтезе одного экзотичного алкоголя у Томики разбилась колба с гриньяром и загорелась масляная баня. Все стояли в оцепенении, а языки пламени уже достигли пятиметрового потолка. Когда до меня, наконец, дошло, что умирать пока рано, не имея интимного опыта еще ни с одной представительницей слабого пола, я бросился к окну. Лишь один Володя Ямщиков не потерял хладнокровия и, в отличие от меня, бросился к огнетушителю. Пожар быстро загасили. Было много дыма и копоти и образовалось гигантское черное пятно на потолке. Удивительно, что баня, а за ней и множество реактивов вокруг не рванули, и никто не пострадал… В нашей группе пополнение. Из академки пришел в нашу группу Валера Головин по кличке «Шеф», очевидно, получивший ее за свой непомерно солидный вид, который был действительно чересчур интеллигентный: роговые очки, безупречно чистая сорочка, модные брюки фирмы Harrow, финские сапожки. Но что-то мне в нем не нравилось, какое-то барское высокомерие что ли. Но у него был очень интересный круг знакомых из молодых студенток — подруг его сестры. Это меня и зацепило. И дальше мы поддерживали с ним вполне дружеские отношения.

Очень быстро подружился я и с другим новым «академиком» в нашей группе — Павлом Мелёхиным, Паханом. На вид он был невзрачный, невысокий, удивительно простой и безобидный. Но во всем проявлялась его незаурядная интеллигентность выходца из провинциальной профессорской семьи. Были у него, правда, и некоторые страстишки: карты и тяга к спиртному, особенно пиву (несмотря на свои скромные габариты, он мог выпивать его в огромных количествах). Умеренно интересовался Павел также музыкой и девочками, правда, без успеха у последних. На прежнем курсе, где он учился до академки, у Павла осталось много друзей, с которыми мне довелось познакомиться. Тогда это были знаменитые личности, лихая молва о которых перешла границы химического факультета: Гена Белинский — абсолютный оригинал, непревзойденный игрок в преферанс, кумир женщин; Юра Неретин — буян, развратник, хулиган, Сережа Чебурек — неофициальный чемпион по пиву, Миша Непорочный (он же Козуальный) — молодой человек с очень развитым инстинктом размножения.

Пахан поведал нам ряд удивительных историй, например, о том, как Неретин срывал погоны у старшины в Главном здании в МГУ, после чего угодил в «Кащенко»[3] и нашел оригинальный способ употребления крема «Змеиный яд». Как Чебурек во время поездки на практику успел на какой-то станции за десять минут стоянки поезда выпить двенадцать бутылок пива и сдать при этом пустые бутылки назад! Но самая удивительная история произошла с Мишей Козуальным. Еще во времена старой доброй «неорганики» на первом курсе мы делали особо опасные и сложные синтезы в так называемом малом практикуме. В свое время и Миша получил какую-то супер-концентрированную дымящую азотную кислоту, которую запаял в стеклянную ампулу, незаконно вынес из лаборатории и с гордым видом показывал всем в общаге свое опасное детище.

— Зайдя через некоторое время в его комнату, — рассказывал Павел, — я увидел странное зрелище. Все безмолвно рубали картошку в мундире, и вдруг Миша вскочил как ошпаренный и заорал необычно высоким голосом душевнобольного, от которого всем стало не по себе. Схватив графин с водой, он стал лить воду себе в карман, потом стал носиться как угорелый по комнате, снося все на своем пути. Могло показаться, что он сошел с ума, и мы абсолютно не понимали, в чем дело. Лишь потом до нас дошло: ампула с кислотой разбилась у него в кармане!!! Несмотря на комичность ситуации, стало не до смеха. Кое-как раздели его, и Миша в одежде Адама бросился по коридору к душу. За ним стелился резкий запах ядовитых нитрозных газов. Случайно оказавшиеся на его пути слабонервные Евы падали в обморок. Штаны и трусы прожгло бедняге начисто. К счастью, мужской орган его не был задет, но сильно пострадала нога.

Эти новые мои знакомые быстро исчезли с горизонта. Неретина упекли, кажется, в дурдом, Чебурек после распределения отправился на далекий Север развивать отечественную химию. Гену Белинского последний раз видели спящим в пустом поезде, выходящем из депо, на конечной станции метро «Юго-Западная»! Как он там очутился и где он сейчас, остается загадкой. Судьба Миши Козуального осталась также неизвестной, и наверно, ее мы никогда не узнаем.

И снова события завершаются, а вопросы изумленного свидетеля остаются открытыми…

Но продолжим дальше наше повествование. На дворе осень 1974-го. Дел мирового и союзного масштаба не происходило, но это было, тем не менее, удивительное время. В университете — сплошная запарка: коллоиды, органика, кристаллы… И все же в воздухе носится дух хард-рока и беззаботных сейшенов. Нам так хотелось наверстать упущенное в СССР хипповое время, которое на Западе уже прошло — с первыми волнениями в университетах и последним великим Вудстоком[4]. Появилась своя, еще малочисленная, патлатая «хиппня» в потертых джинсах и в «сандалиях Иисуса», которую, правда, недолюбливали служители порядка и комсомольские патрули. По Москве уже прокатилась волна создания первых полулегальных рок-групп. Успешно продолжала свою карьеру «Машина времени». Именно в это время появились их песенки «Ты или я», «Годы летят стрелою», «Сегодня битва с дураками». Вечера в институтских клубах притягивали молодую публику как никогда раньше. Здесь было единственное место (дискотек тогда еще не существовало), где можно было немного расслабиться, или, как говорили, «похипповать» и «снять герлу»[5]. Репертуар был в основном западный: Creedence, Deep Purple, Black Sabbath, Uriah Heep. Качество музыки и звука было посредственное. Сказывалось и отсутствие хорошей аппаратуры и инструментов. Довольствовались в основном самопалом[6] или в лучшем случае усилителями и колонками из соцстран, типа Regent из ГДР. И все же это было ново и интересно.

Особенно запомнились сейшены[7] в Доме культуры МИИТа, куда я попадал через Вовку Могучих. Обязательным атрибутом таких вечеров были: ажиотаж (иногда с дракой) перед входом в ДК, недоуменные вопросы: «Кто сегодня играет?», лихорадочные поиски гёрлс и туалета (где выпивался принесенный с собой дешевый портвешок), легкий экстаз во время танцев и гудение в ушах в конце сейшена от излишних децибел.

У меня зародилась мыслишка: примкнуть к какому-нибудь захудалому ансамблю. К тому времени я уже неплохо играл на гитаре intro (вступление) к песенке Paranoid группы Black Sabbath, и даже сам подобрал аккорды к Mrs. Vanderbilt Пола Маккартни.

В настоящий московский «Бродвей» превратился Калининский проспект со знаменитыми кафе «Метелица» и «Ивушка». Около магазина «Мелодия», где иногда «выбрасывали» перепечатки западных пластинок популярных групп, всегда крутились темные личности и жучилы всех мастей, предлагая «фирму» за бешеные бабки. Словарный запас названий западных групп заметно пополнился. Если раньше доминировали в основном «Битлы» и «Роллинги», иногда «Би Джиз» и «Криденс», то сейчас появилась масса новых имен. Очень популярны стали Suzi Quarto, Slade, Uriah Heep, чуть позже Sweet и Nazareth.

В Москву наезжали, как мы их любовно называли, «демократы» — рок-группы из соцстран. В первую очередь из Польши («Червоны гитары», «Но то ЦО», «Скальды», «Сине-черные», BreakOut) и Венгрии (Omega, Locomotiv GT, Metro, IHes и др.). Нам, живущим в СССР (в отличие от Польши), не повезло увидеть «живьем» ни «Битлов», ни «Роллингов», и своего Сопота[8] у нас не было. Поэтому посещение концерта хотя бы и «демократов» считалось большим событием. Интересна была реакция милиции и дружинников на некоторых фэнов[9], которые хотели только встать, громко похлопать и что-то крикнуть или свистнуть: тут же их пытались выводить из зала. По сравнению с тем, что сегодня происходит на рок-концертах, то был просто детский утренник: все чинно сидели на своих местах. Сейчас такое дико представить, но тогда организаторам концертов очень не нравилось, когда зрители показывали хоть какие-то, элементарные эмоции. В то советское хипповое время появились модные словечки: флэт, герла, стрит, тикет, шузняк, трузера, фирма, сейшен, парти, шоп, Beriozka, пласты, баттлвайн, слип тугеза, фри лав и пр.

ИСТОРИЯ ОДНОГО СЕЙШЕНА

Итак, наступило время, когда мы ощутили неистребимое желание самим попробовать устроить дома сейшен. Очень скоро представилась такая возможность. Моя мамаша уехала в санаторий, и хата стала свободной. Вообще проблема флэта в Москве была всегда номер один в прямом и переносном смысле.

Мой новый друг Пахан Мелёхин познакомил меня с неким Аркадием с нашего курса с очень редкой фамилией Экономов (не в обиду будь сказано, мы называли его иногда Политэкономов). Слава о нем как мастере амурных интрижек давно перехлестнула стены университета. Аркаша любезно вызвался «достать» герлов. На мне, как хозяине квартиры, лежала вся организационная работа. С утра в воскресенье двадцать второго сентября я отправился в шоп пополнять оскудевшие запасы продовольствия и горячительных напитков. К этому моменту был абсолютно неясен состав участников сейшена. Воображение рисовало самые радужные картинки: Аркадий, мол, приведет табун модных герлов, готовых на все.

Встреча была назначена на восемь вечера. Время тянулось предательски медленно. Давно накрыт стол и налажена электронная аппаратура. Выбран репертуар любимой музыки на магнитофонных кассетах, хотя выбирать было особо нечего. В тот момент у меня имелась пара не моих (по этому поводу одолжил у Ивана Антонова) «задроченных» пластов Uriah Heep, Demons & Wisards или The Magician’s Birthday и, кажется, четвертый «Цеппелин» с знаменитыми суперхитами Blackdog, Rock and Roll и, конечно, «Лестницей в небо».

По мере наступления вечера напряжение росло. Когда до прихода гостей осталось несколько минут, вдруг во всем доме погас свет, и душераздирающее соло гитариста Джимми Пейджа из «Цеппелина» оборвалось на высокой ноте! На лестничную площадку выскочили встревоженные жильцы, началась суматоха, крики о помощи — кто-то кого-то где-то уже успел «зажать». Остановился лифт. Мне было не до смеха. Надо же! В первый раз затеял сейшен, и тут такая катастрофа! И впервые понял, как современный человек, окруженный всеми благами цивилизации и комфортом, легко уязвим и зависим от внешнего мира. Кроме того, я — естественно, заинтересованный, чтобы мои многочисленные визитеры остались незамеченными для соседей, — впал в ужасное смятение.

Когда я выбежал на улицу встречать гостей, которые, к счастью, запаздывали, мое волнение немного улеглось. А в этот момент в окнах вспыхнул свет! Какой это был кайф! Справедливость снова восторжествовала.

Побежал к себе наверх на седьмой этаж и не смог даже перевести дух, как раздался резкий звонок. Наконец-то первые гости! К моему удивлению, у двери стоял Аркадий всего с двумя герлами, хотя обещал минимум пять. Причем одна была его собственная — эффектная модная блондинка на высоких каблуках. Зайдя в комнату, Аркаша, извиняясь, развел руками и первым же вопросом ошарашил хозяина:

— А где здесь можно нам с Таткой, — так он назвал свою подругу, — подмыться, то есть принять ванну?

Пока Политэкономовы занимались водными играми, я сумел познакомиться со второй спутницей поближе. Это была высокая худая брюнетка, довольно стройная, с симпатичным и со вкусом накрашенным лицом, вызывающим доверие, с правильными чертами, с большими карими глазам и в модных фирменных джинсах, кажется, Lee Cooper, которые на ней сидели просто супер, и с романтичным именем Лера. Это была повзрослевшая «Лолита», достигшая вершины своей привлекательности. Я был сражен наповал в течение нескольких минут. Это был абсолютный Volltreffer[10]. «Молодец Аркадий, не подвел, Лерка стоит и пяти герлов!» — подумал я.

На первый взгляд, она была очень скромной и начитанной девочкой, правда, потом бухала водку наравне со всеми. Как всегда, пошел вначале разговор о дисках, джинсах и о погоде в небесах… Но вскоре наш интим нарушил звонок в дверь (телефона — великого достижения человечества — у нас еще не было, и иметь его было тогда большой привилегией, поэтому все события происходили как-то спонтанно, неожиданно и, соответственно, интересней).

Показались навеселе Павел с Титаном. Узнав, что Политэкономов не сдержал данного слова и не обеспечил всех желающих «тёлками», а сам развлекается в ванной комнате, ребята слегка заволновались и хотели ворваться к нему. Но я их благоразумно сдержал, усадил за стол и познакомил с моей якобы новой подругой Лерой. Знаменитая увертюра группы «Урия Хип» «День рождения волшебника» и пропущенная рюмашка водки сделали свое дело. Ребята притихли и лишь изредка завистливо поглядывали на супер-Леру.

И вдруг снова звонок в дверь, который всегда вселяет какую-то надежду. Но, увы, это еще два «безлошадных» зашли на огонек, а вернее, они были приглашены с просьбой разбавить избыток ожидаемых девушек!.. Узнав, что их присутствие оказывается напрасным и даже нежелательным, Иван Антонов и Богдан стали проявлять признаки агрессивности. Впервые в жизни мне хотелось послать их «в нижнюю часть спины».

Распарившись после баньки, развалистой походкой, как бы извиняясь, выходят Аркаша со своей спутницей из ванной комнаты, но чувствуя, что вечер не удался, ухитрились скрыться. Мы остаемся одни — пять мужиков наедине с Лерой. Очень интересный получился расклад.

Вначале тихо сидим, не зная, что сказать. В полутемноте поблескивают на Леру голодные глаза Ивана. Кто-то произносит тост за рок-музыку. Постепенно все отходят от шока и начинают понемногу шевелиться под хиповский Easy Livin. Наша Лера (а в глубине души «моя Лера»), была чудовищно популярна. Как она танцевала! Oh Gott!

Как плавны были ее движения! Это, действительно, был суперкласс! В ней было что-то от легендарной солистки группы Shocking Blue. Абсолютно неотразимая сексуальная привлекательность, граничившая с безумием… И она это прекрасно чувствовала.

Не думаю, что я обладал какими-то личными особыми преимуществами перед ребятами, но тут вспомнил, что был хозяином флэта. Кроме того, я первым познакомился с Лерой. Сама судьба давала мне шанс остаться с ней наедине. Удивительно, но и она была не против. За это я ей жутко до сих пор благодарен. Ребята быстро просекли ситуацию и рано начали прощаться. Лишь Ивана пришлось с небольшим усилием вытолкнуть из двери.

Мы остались, наконец, одни. Я не верил своему счастью и просто не знал, что делать в такой ситуации. Сердце колотило со страшной силой, пытаясь вырваться из груди. Меня бросало то в дрожь, то в жар. А Лерка в это время удобно улеглась на диванчике и спокойно пыталась заснуть. Ей было явно со мной неинтересно. Я попытался что-то сделать, и она не сопротивлялась. Мое возбуждение было так велико, что бурное начало было одновременно и концом нашей мгновенной любви, которую никто и не заметил. Такого фиаско я не мог себе представить даже в самом кошмарном сне. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Она лишь улыбнулась и нежно меня поцеловала. Потом встала и попросила проводить до ближайшего такси. На улице мы с трудом поймали тачку, я сунул «моей» Лерке последнюю трёшку, и она умчалась навсегда из моей жизни в кромешную даль.

Это была первая и последняя встреча. Сильно переживая, я попытался по телефону поддержать наш контакт. Но я был для нее совсем зеленый мальчик, который ничего не мог предложить. Она же была модная герла абсолютно сногсшибательной внешности в расцвете сил и страстей. Она вежливо меня «продинамила» и, наконец, ответила: «Нет». Это был страшный удар ниже пояса по-моему Selbstbewusstsein[11], которое в то время было в зародыше. Но услышать «нет» — всегда лучше, чем остаться без ответа. Я понял простую истину: не стоит ждать, пока в тебе разочаруются, лучше самому вовремя в ком-то разочароваться.

Меня, как химика, всегда интересовала тема любви, а лучше сказать — влюбленности. Я уже тогда догадывался, что все очень просто — дело в химии любви. Почему мы влюбляемся? Почему сходим с ума от одного мимолетного взгляда на объект нашей страсти? Почему обычно все это происходит так внезапно? (Романтикам не рекомендую дальше читать.) Как ни банально и грустно, но виноваты в возникновении влюбленности всего лишь некоторые биохимические процессы, происходящие в нашем теле, в мозгу, что уже доказано.

Решающую роль играет, например, фенилэтиламин. Именно он, как прообраз галлюциногенных наркотиков, отвечает за большинство физических ощущений, сопровождающих влюбленность. Кстати, он — именно то вещество, которое содержится в черном шоколаде. Эта субстанция заставляет сердце биться с сумасшедшей скоростью, ладони — потеть, зрачки — расширяться и т.д. В крови повышается уровень адреналина — он тоже ускоряет биение сердца, обостряет все чувства и вызывает ощущение общего подъема… Влюбленность не обходится и без других химических реакций: происходят значительные биохимические «сдвиги» в головном мозге, и основную роль в этом играют особые нейрохимические вещества типа окситоцинов — «гормонов привязанности», или «гормонов любви». Итак, безумная романтическая любовь — это химическая реакция, родственная временному помешательству, при которой происходит выброс в кровь веществ типа допамина («гормона удовольствия») и прочей «гадости». Вообще-то уровень любви, наверное, в наше время можно даже посчитать и измерить. Вот, к примеру, если в вас кипят неутоленная страсть и желание объекта противоположного пола, как вы думаете, это что? С чисто химической точки зрения — банальный «коктейль» из тестостерона, допамина, серотонина… Концентрация того же допамина в голове, кстати, резко повышается под воздействием алкоголя и определенных наркотиков. Если вам в голову ударил допамин от любви, то немудрено, что некоторое время вы будете чувствовать себя буквально опьяненным!.. Как же был прав Брайн Ферри в составе легендарной группы Roxy Music в своей песенке Love is drug: «Любовь — это наркотик»!

Именно такой увлекательный эксперимент из серии «Популярные опыты без взрывов» и произвела надо мной тогда Лерка, за что я ей все-таки бесконечно благодарен. Кстати, я совсем недавно узнал, что она очень неплохо устроилась в этой жизни: вышла замуж за какого-то дипломата, до сих пор очень даже хорошо выглядит и не потеряла способности иногда еще делать чудеса — возбуждать пылкое воображение.

ПЕРВЫЙ «РОДНОЙ» ДИСК

Примерно в это же время я загорелся желанием заиметь свой настоящий фирменный, или, как мы тогда называли, «родной»[12] диск. Деньги, заработанные на Сахалине, постепенно уплывали, и нужно было торопиться. Не обошлось без горького опыта.

Соблазнов оказалось много, хотя выбор на комке был небольшой. Предлагали только что вышедший диппёпеловский Burn по супер-цене или более старые пластинки Led Zeppelin, а также некоторые диски Beatles и Rolling Stones. Одна пластинка стоила тогда 55–60 рублей, что составляло примерно двойную месячную стипендию.

Какой-то черт дернул поехать к ГУМу, да еще и в одиночку.

Я много раз слышал, что там вертятся всякие темные личности и предлагают пластинки. То, что настоящий пластиночный комок находился тогда на Калининском проспекте, а около ГУМа крутятся лишь «кидалы», я еще не знал.

Не успел я подойти к отделу «Грампластинки», как подскочили два коренастых типа отвратительной наружности и стали предлагать практически «все» и якобы «родное». Они пытались меня убедить, что являются обладателями уникальной коллекции дисков. От перечисления групп и исполнителей мне стало плохо и, потеряв контроль, я пошел с ними в подворотню. Уже в тот момент я почувствовал что-то недоброе. Развязка была неожиданно быстрой. Меня окружила группа хулиганов — человек пять. К счастью, у меня было только полсотни рублей, которые навсегда и «безвозмездно» остались в прошедшем времени. Это был первый горький урок попытки приобщения молодого и неопытного меломана к западной культуре. Но запретный плод всегда сладок.

Как сказал мудрец, не следует повторять одну и ту же глупость дважды, когда их существует великое множество. Я решил брать пластинки исключительно у своих знакомых.

Собрав все жалкие остатки бывшего состояния, я с трудом набрал около шестидесяти рублей и помчался к Гоше Розанцеву, старому знакомому еще по Казахстану. Он предлагал как раз актуальный альбом Shinin’On группы Grand Funk Railroad, который якобы чудом оказался у него и в любой момент может «уплыть». Приехав, я неожиданно узнал, что цена не шестьдесят, а шестьдесят пять рублей, и если не возьму, то на очереди стоят другие покупатели, которые только и ждут Гошиного звонка.

Он досконально знал психологию молодого любителя дефицитной музыки, знал также, что я приехал с другого конца Москвы, твердо намереваясь купить диск, и возьму даже за более высокую цену, особенно когда поверчу альбом в руках.

Это был целый ритуал. Пластинка с великой предосторожностью вынималась из альбома, потом строго вертикально из конверта, с большой аккуратностью рассматривалась с обеих сторон «на свет» на предмет возможных царапин. До пластинки ни в коем случае нельзя было дотрагиваться пальцами, а держать ее следовало поперек двумя руками. При этом проверялась и упругость пластинки, или «массы», легким ее трясением. Потом тщательно изучался лейбл и все возможные обозначения. Затем процедура повторялась в обратном порядке. Со стороны можно было подумать, что человек покупает не кусок пластмассы, а, по крайней мере, корову или лошадь. Я, правда, тогда еще не знал всех деталей этого обряда.

Под конец изучалась сама обложка, которая могла быть тоже «резаная». Так, иногда из красивого альбома вырезалась середина, и он превращался, к удивлению знатоков, в простой конверт. Жертвой такой метаморфозы, например, часто бывал прекрасно оформленный альбом Queen II. А вырезанная вкладка с Фредди в кругу друзей могла, как отдельный мини-постер, потянуть и на «тэнок» (от анг. ten — червонец).

У меня до сих пор сохранилось культовое отношение к пластинке. И когда я вижу, как сегодняшний диджей или какие-нибудь малолетки бесцеремонно хватают ее голыми руками и начинают «пилить» иглой, мое сердце разрывается на куски.

Ехав домой («зайцем» за неимением денег) с драгоценной пластинкой, я был счастлив до ужаса. Наконец, я — обладатель сокровища! Конечно, это не Deep Purple, не Led Zeppelin, но все равно: Grand Funk тоже довольно популярная группа! Кто не помнит их хитов: Closer to Home или We’re an American Band?

Дома, рассматривая более внимательно бесценную покупку, с ужасом обнаружил сюрприз. Диск оказался греческий (Made in Greece), то есть не «родной»! А кроме того, оказался очень слабеньким и по содержанию. Это был полный провал. Потом пытался я эту пластинку куда-то пристроить, но безуспешно. Потенциальные покупатели, узнав, что печать греческая, разводили руками и больше четвертака не давали. Потеряв надежду вернуть свои бабки назад, я возненавидел эту пластинку и готов был ее хотя бы поменять на любых условиях или, как тогда говорили, «сделать ченч». В это время подвернулся один из дружков Ивана из МИЭМа, который взял диск в оборот, то есть на «комиссию» с правом на «ченч», а взамен давал иногда возможность кое-что записывать — то, что «проходило» через него. Таким образом, познакомился тогда я с шедеврами:

Mind Games (John Lennon), Ram, Wings Wild Life and Band on the Run (Paul McCartney), Sabbath Bloody Sabbath (Black Sabbath), Sweet Freedom and Wonderworld (Uriah Heep), Pearl (Janis Joplin), Slayed? (Slade), Burn and Strombringer (Deep Purple), Queen I (Queen)…

Постепенно этот поток прекратился, и вместе с ним безвозвратно исчезла моя пластинка. Я, конечно, попробовал ее возвратить назад, но это оказалось все равно, что требовать в борделе девственницу. Эта история надолго отбила у меня охоту покупать диски.

ПРАЗДНИК ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ У ХОЗЯЙКИ С «ОКТЯБРЬСКОГО ПОЛЯ»

Как всегда, незаметно подкатили Ноябрьские праздники. Кажется, это был конец недели, и в воздухе носилось то прекрасное и неповторимое чувство предпраздничного и легкого настроения, которое называется «Love is in the air».

Заранее строились планы, где гуляем, с кем гуляем, сколько с носа и кто что покупает. Накануне пришло неожиданно предложение от нашего Шефа — Валеры Головина. Его младшая сестра Светка, тогда студентка второго курса МИЭМа, собиралась праздновать в кругу своих юных подруг на квартире одной девчонки, которую мы сразу окрестили Хозяйкой. Группа была сугубо женской, и срочно требовался наш брат. Мы сразу зацепились за эту прекрасную идею. Шеф пригласил из нашей компании вообще-то только троих — меня, Титана и Павлика, а также еще каких-то незнакомых нам парней из своей старой группы. Но об этом мы узнали позже. Поэтому я, думая, что дефицит носителей XY-хромосом не восполнен нами тремя, любезно пригласил дальше по цепочке друзей Ивана и Богдана, обещав кучу жгучих девушек и море вина.

Итак, 7 ноября. Уже задолго до назначенного времени появились Вовка и Иван, все при параде и тяжело загруженные горючим. Ударили по кондовой, не закусывая, за успех операции, и отправились в путь. Встречались мы на метро «Киевская» кольцевая в центре зала ровно в 15:00.

Подъезжаем. Что такое!? Стоит толпа мужиков человек этак двадцать пять, и они о чем-то взволнованно спорят. А посередине Шеф мечется. Весь красный, мокрый, как рыба, руками машет, отбивается, будто девка красная. Выяснилась забавная ситуация. Все, кого Шеф пригласил, как сговорились, пригласили своих друзей. Сработал групповой стадный инстинкт. Получилась цепная реакция, в результате которой претендентов на красивых дам оказалось больше чем вдвое. Сразу образовались несколько соперничающих между собой группировок. Спертый воздух метро наполнился грязной руганью возбужденных самцов.

Никто не хотел уступать, и кто знает, чем бы это все кончилось, если бы не мудрое решение Шефа. У него нередко проскакивали мудрые мысли. Он предложил ехать к Хозяйке в две смены!.. Причем девчонки не должны об этом знать, чтобы преждевременно не сомлели от ужаса. Вопрос оставался лишь в том, кому посчастливится ехать в первую смену, а кому во вторую. Быстро смекнув, мы решили пропустить самых крикливых вперед и остаться на время в тени. План был таков: пусть они из первой смены нажрутся как свиньи, а мы — свеженькие, эх розовенькие, да эх с морозца — подъедем вечером и перехватим всех девчат. На том и порешили. Шеф приказал нам строго-настрого не появляться раньше восьми вечера, и увел первую группу.

Наступили томительные часы ожидания. Стрелки часов просто приклеились к Zifferblatt-у. Погода стояла самая мерзкая. В нашей смене было восемь человек. Да присоединились еще несколько бедолаг из робкого десятка. Не мудрствуя лукаво, мы вышли из метро, заскочили в какую-то подворотню и опорожнили наш запас. Показалось мало. Зашли в некое питейное заведение неподалеку от Киевского вокзала, дернули еще по стакану и затянули:

«Загулявший молодец пьет и воронец[13]», за что нас тут же попросили очистить помещение. Вышли на улицу, а там дождь со снегом. Промокли, замерзли, как псы бездомные, а времени только пять. Подумали и порешили: а чего ждать? Чем мы хуже тех, других? Поедем туда, где тепло, где вино, где девочки!

Итак, вперед, на «Октябрьское поле», туда, где Хозяйка. По пути забежали в магазин и пополнили запасы низкопробным «Солнцедаром» по рупь двадцать, на лучшее не наскребли.

Дорога оказалась далекой, с трудом отыскали дом. Было около шести вечера, когда мы нагло стали ломиться в чужую квартиру. После нескольких настойчивых звонков за дверью послышался тонкий испуганный девичий голосок:

Вам кого?

Я попросил вызвать Шефа. Наступило затишье, которое продолжалось несколько минут. Потом раздался какой-то шум за дверью.

Открывайте, бордель там устроили! — сказал я властным голосом. — Вторая смена пришла!

Заскрипела дверь и показалась мокрая от волнения физиономия Шефа. Вид у него был кроткий, как у новорожденного ягненка.

Ребята, еще же не вечер! — лишь сумел он воскликнуть, но был мгновенно смят голодной и озябшей второй сменой.

Из комнат послышался какой-то топот, будто стайка хорошеньких козочек поскакала на водопой. У Хозяйки Медной горы была шикарная по тем временам трехкомнатная квартира. Войдя в апартаменты, мы застыли от удивления. В центре большой комнаты стоял сервированный с большим вкусом огромный стол. Глаза разбегались от всяких заморских вин и изысканных салатов. От стыда я быстро запрятал свой «Солнцедар» в дальний угол. Но удивительно, никаких девочек не было! Все было подозрительно тихо. Не дождавшись приглашения, ребята набросились с невиданной жадностью на еду, поминутно запивая марочным вином. Потом осмотрелись: под столом и на диване отдыхали жалкие остатки первой смены. Удовлетворив низменные инстинкты, мы стали постепенно соображать, зачем, собственно, оказались в этой «пустой» квартире. Смотрю, поглядывают на меня волчками, и немой вопрос повис в воздухе: «А где обещанные девочки?» Но я и сам ничего не мог понять. Вдруг откуда-то из другой комнаты появляется Шеф и, смущенно обращаясь ко мне, говорит и при этом глупо ухмыляется:

Алексей, помоги нам гитару настроить.

Захожу в эту комнату, смотрю и глазам не верю. О, боже! Вся она битком набита юным женским полом, студентками-скороспелками! Все, как на подбор, стройные, неопытные, с крутыми поворотами бедер, от которых захватывает дух. Ни живы ни мертвы, забились в угол и дрожат. С трудом себя сдерживая от неописуемого восторга, кое-как настроил гитару, любезно раскланялся и вышел к ребятам.

Смотрю, они совсем грустные сидят, бухают и зевают. Тогда говорю игриво:

— Ну, кто смелый зайти в ту комнату?

Вовка с Иваном ястребами кинулись к двери и скрылись за ней. Раздался счастливый возглас, а за ним визги и крики на самых высоких тонах…. Дальше вечер развивался по известным канонам. Танцы-шманцы-обжиманцы, пение под гитару, чаепитие и снова танцы. Каждый выбрал себе по душе и габаритам мечту своего воображения, и весь вечер галантно удовлетворял все ее капризы. Богдан остановился на очаровательной блондинке — зажигательной Михайловой. Иван положил глаз на довольно крупную, но с «изюминкой» Хозяйку. Я же подцепил по неопытности какую-то фригидную девушку по имени Ира с Марьиной Рощи и был впоследствии очень разочарован. Даже юркий и маленький Павлик откопал что-то, хотя ему в этих делах, как правило, не везло.

Удивительно, что не произошло никакого конфликта с первой сменой, с которой скоро началось братание и питье на Bruderschaft. Но влюбленность легковерна: порой достаточный для нее аргумент — красивые ножки или обворожительные глазки. И вот уже ты убежден: это — Она! Мужской пол от природы в этом отношении такой слабый и беззащитный! И мораль здесь ни при чем. Но проходит совсем короткое время, и, войдя в метро, обнаруживается, что есть на свете еще более прекрасные ножки и еще более обворожительные глаза… Это случилось, например, с моим другом Алексеем Малявиным, который случайно сидел в каком-то жюри с девушкой в очень короткой мини-юбке и с очень длинными ногами, в которые он сразу влюбился и впоследствии женился, не заметив даже ее лица.

В тот вечер, кажется, все были влюблены по уши. Так неожиданно и романтично завязалось знакомство с Хозяйкой и ее студенческими подругами. Теперь мы имели неиссякаемый источник представительниц женского пола и могли приглашать всю группу комплектом или поодиночке.

В ПЛЕНУ У ПИВНЫХ АВТОМАТОВ

Примерно в это же время Павлик познакомил меня и Титана с одним из любимых развлечений московского студенчества. Вы, конечно, догадываетесь: речь идет о волшебном напитке — пиве. Поскольку пивные бары и рестораны мы, как правило, не могли себе позволить, оставались более дешевые — «безрукие» — пивные автоматы. Существовало несколько излюбленных точек, которые не светились неоновой рекламой. В то время на пиво — родные

«Жигули» — не требовалось делать рекламу. А что действительно текло из крана «безрукого», особо никого не интересовало. Главное, что текло. Самый известный среди студентов МГУ был, пожалуй, на улице Строителей, а из центровых (в центре города) — «Яма» в Столешниковом переулке.

Для новичка первое посещение такого заведения, скорее всего, оставило бы неприятный осадок: вечная толчея, охота за освободившимися пустыми кружками на столиках, очереди в описанных туалетах, специфический запах, довольно агрессивная, на первый взгляд, публика — все это создавало местный колорит, к которому трудно было сразу привыкнуть. Но было и другое, что неумолимо тянуло сюда людей. Общий дух братства, равенства, демократичность, возможность поболтать о последних дисках и познакомиться. Правда, женского пола в этих заведениях почти не было. Здесь мужики, скорее, отдыхали от этого пола. Тут можно было отметить удачно сданный зачет или дешево (кружка стоила всего двадцать копеек) залить горе, получив пару на экзамене.

В один из промозглых ноябрьских вечеров я впервые оказался вместе с Павликом и Титаном в «Яме». При входе в этот подвал меня чуть не вырвало. Резкий запах саданул по ноздрям, табачный дым, как туман, стоял коромыслом. Толпа срослась в какое-то большое чудовище, которое непрерывно создавало гул и постоянно шевелилось. Шум, брань, звон кружек, — все сливалось в один нестройный гул. Павлик опытным глазом мгновенно оценил обстановку, прокричал:

Забивай вон то местечко у окна! — и побежал менять деньги. Назад он возвращается с добычей, хитро подмигивая и размахивая двумя пустыми кружками. Остается совсем малость — отыскать еще одну, что мне, неопытному посетителю, удается с огромным трудом. Павел тут же занимает очередь к источнику живительной влаги. И, наконец, — о, награда за все страдания! — первая кружка волшебного напитка, которая идет залпом. Снова монета брошена, щелчок — и умный аппарат безукоризненно выполняет свою работу. Вторая кружечка пьется уже в два-три замеса. И лишь третья растягивается на небольшие порции. Невольно вспоминается начальная сцена из фильма «Афоня», который стал сегодня поистине культовым. Сладостно затягиваем по сигарете — тогда нашей родной «Явой». Дальше идет с трудом. Павлик припас по такому случаю приличный кусок сухой колбаски и несколько тощих таранок[14], которых он якобы сам выловил на даче своего деда под Малаховкой. В этом плане Павел не новатор — и там, и здесь виднеются газетки, на которых мужички развернули свою нехитрую снедь.

Наконец наступают блаженные минуты: жажда утолена, а в туалет еще не хочется. Кто-то начинает: «Лёх, а помнишь?..»

И пошло-поехало, и это уже надолго. Не обходится без пошлых анекдотов и прибауток:

Не целует Дашу Паша — После пива тяги нет.

«Не до секса мне, милаша, где здесь ближний туалет?»

И, действительно, после пятой становится невтерпеж. Там, где кончается терпение, начинается выносливость. Сами ноги несут к заветному месту. Ух, полегчало! Можно еще кружечку. Наконец наступает равновесие: сколько входит — столько выходит, закон сохранения материи налицо.

Мой рекорд оказался довольно скромным. Шесть с половиной кружек. Павлик, несмотря на свои малые габариты, ухитрился выдуть почти восемь. Правда, пьян он был до упора, в стельку, как сапожник.

Потом начался какой-то спор. На что я невинно заметил:

А в чем, собственно, дело?

В чем дело? Ах, ты…

Я, пожалуй, воздержусь от воспроизведения его ответа. Быть может, я действительно заслуживал порицания, но ничем нельзя было оправдать подобную несдержанность и грубость выражений, тем более со стороны человека из семьи профессора и получившего прекрасное образование.

После выхода из питейного заведения Павел продолжал буянить. С трудом подошли к метро «Театральная». Предстояла сложная задача: пройти в метро «как по струнке». Операцию удалось с честью выполнить. Это расслабило наше внимание. На мгновенье Павел остался без поддержки Титана и рухнул на лестницу. Это была катастрофа. Женька схватил его на руки и, как тяжело раненного бойца, стал уносить с поля боя к спасительному эскалатору. Вдогонку послышался милицейский свисток…

Силы были неравные, нас повязали. Сильно ударившись о ступеньку, Пахан потерял сознание. Темная кровь струилась по его лицу. Его привели быстро в чувство и оказали первую медицинскую помощь, но не отдали нам, а оставили в каталажке. Несмотря на сильное опьянение, нас удивительно быстро отпустили. Немного постояв, не стали искушать судьбу. Поехали по домам с тяжелым чувством: мы все равно не могли помочь нашему другу.

На следующий день, в понедельник, студента Павла Мелёхина в университете не было. Мы не на шутку испугались. Решили пока не идти в милицию на поиски. Лишь на следующий день нашли его в общаге, забившегося в угол. Вид его был ужасен: бледный, с подбитым глазом, закрытым большими черными очками. После удара он, кажется, немного тронулся, но, к счастью, ненадолго. На все испуганные вопросы Пахан тупо отвечал:

— Упал, потерял сознание, ничего не помню. Очнулся в какой-то подворотне в три часа ночи. Что очень удивительно — не обворованный и не обесчещенный!..

Вот такой неожиданный конец истории, который мог бы быть куда хуже. Вскоре Павел снова блистал своей красотой и остроумием, но загадка той трагической ночи до сих пор остается тайной.

МАЛЕНЬКАЯ ИСТОРИЯ ОДНОГО НОВОГО ГОДА

Как я уже отметил, после знакомства с Хозяйкой и ее студенческими подругами мы имели неиссякаемый источник представительниц женского пола и могли приглашать всю группу комплектом или поодиночке. Ребята были в восторге. Завязалось несколько интригующих вариантов. Но, кажется, я погорячился со своей дамой из Марьиной Рощи, которая лишь после третьего свидания позволила прикоснуться к своей ноге. Нужно было переключаться на Хозяйку — она очень даже ничего!

Незаметно приближался Новый 1975-й год. С открытием «хозяйской» жилы не было никаких сомнений относительно места проведения новогоднего праздника. Готовились заранее и основательно. Пахучую красавицу елку я собственноручно срубил в каком-то парке (за что до сих пор каюсь) и доставил заранее Хозяйке. Запас алкоголя и других веселящих напитков (Титан специально сварил литр самогона, очищенного, на меду) подвезли на такси. Намечалась солидная компания человек этак в двадцать, в том числе Богдан, Иван Антонов и, конечно, Титан с Павликом. Девчонки жарили какую-то умопомрачительную закусь и резали салаты. Магический аромат струился во все дыры. Ребята, как в таких случаях водится, налаживали якобы аппаратуру и изредка исподтишка поддавали по маленькой.

Павлик приволок нового члена, Борьку — студента МИРЭА, специалиста по цветомузыке, которую он тут же хотел продемонстрировать.

Ровно в 22:00 сели по традиции отмечать старый уходящий год. Он был очень интересный во многих отношениях. Мы познакомились, например, с очаровательной Хозяйкой и ее группой.

Вначале все тихо работали челюстями, нахваливая Хозяйку. Кто-то предложил скромно тост за ее здоровье. Первый несмелый смешок прокатился по столу. А дальше — больше… Закончилось всеобщим ликованием и возгласами:

— Пей до дна!

За минуту до Нового года всегда приходит какая-то взволнованность. Все начинают суетиться и искать пустые бокалы. Ровно в полночь бьют куранты, льется мимо стаканов «Советское шампанское». За окном темно и тихо. Ракет и петард тогда еще не было.

Лишь потом, в далеком 1982 году я впервые увидел в Берлине в Sylvester[15], что творилось в ночном небе через две минуты после начала Нового года. Это было незабываемое зрелище, когда тысячи ракет и хлопушек просто взорвали темноту. У нас же тогда все было тихо-мирно.

Кто-то густым басом затянул «Вниз по матушке по Волге»… Потом сдвинули столы, и народ стал выписывать ногами вензеля и вавилоны. Пьяный Борька возился все время с цветомузыкой, она почему-то капризничала, и постоянно тоскливо горел лишь свет красных фонарей. Кажется, он всю ночь с ней провозился, не замечая, как пышно и аппетитно вздыхают по углам одинокие дамы.

В тот вечер наиболее популярной записью был недавно вышедший альбом Band on the Run группы Wings. Действительно, как потом оказалось, этот альбом стал одним из лучших сольных проектов Поля Маккартни. Особенно шел на ура хит «Миссис Вандербильт». Было в этой песне что-то русское и заводное. Девчонки замучили меня перематывать кассету, и мой магнитофон «Астра» наяривал на полную катушку. Тогда еще не было CD и МР3плееров, где легким прикосновением пальца песня перескакивает на повтор. Опять сели за стол, выпили, закусили, и опять танцы подо что-то тяжелое типа Sabbath Bloody Sabbath. И так всю ночь…

Назавтра встали, весь кайф прошел. Новогоднее утро застало некоторых гостей в нескромных позах. Полуголый Борька лежал в обнимку со своей обнаженной цветомузыкой. Новогодняя ночь грез и ожиданий осталась позади. Где-то в шесть утра пошел транспорт, и первый народ нетвердой походкой стал расходиться по домам. Как я ненавидел эти первые часы нового года! Ужасная усталость, разбитость и горькое похмелье…

Но мы с Богданом не хотели так просто уходить в прозу будничной жизни. Требовалось что-то еще, что-то крупное и возвышенное. Вовка подцепил на этом вечере какую-то герлу — оказалось, подругу моей холодной Светы с Марьиной Рощи, которую я любовно окрестил Клушей. С трудом уговорив и соблазнив их «послушать последние записи Демиса Руссоса», решили ехать вчетвером к ней. Она жила недалеко от Хозяйки.

Приехали, расположились, только «накрыли поляну», как вдруг я к своему ужасу обнаружил пропажу крышки моего драгоценного магнитофона. Сейчас это кажется смешным, но тогда злополучная крышка оказалась важнее, чем Коряга с Клушей. Мы кинулись с Вовкой на поиски назад к Хозяйке. С трудом подняли ее и прекрасную подругу Михайлову с кровати, потребовали дать чего-нибудь опохмелиться. В одном неглиже они захлопотали на кухне, но, кажется, жутко обиделись, что мы легкомысленно поменяли их на других. Крышка, к сожалению, не нашлась, и я окончательно потерял настроение. Вовка предлагал остаться и продолжать праздновать Новый год, но я, усталый, поплелся домой. Ведь через два дня первый экзамен!..

Потом я сделал довольно профессионально новую крышку с интригующим названием SUPER. И «Астра» превратилась в «СУПЕР»! Потом все спрашивали, где я достал такой магнитофон и что это за фирма.

Приближалась самая тяжелая зимняя сессия. Первый экзамен по кристаллографии мне вместе с Павлом удалось перенести, чтобы иметь несколько лишних дней на подготовку более страшных экзаменов по органической и коллоидной химии. Вообще-то эту органику я никогда не понимал и недолюбливал из-за обилия фактического материала и множества всяких исключений из правил, которые нужно было просто зубрить. А я страдал всегда ограниченностью такой памяти. Тем не менее, удалось впервые всю ту сессию дуриком сдать на «отлично», что дало мне прилив самоуверенности.

Начиналась вторая половина 70-х. Сегодня, спустя много лет, с необыкновенной теплотой вспоминаются те далекие годы. Я не историк и не философ, но думаю, что это был уникальный период так называемой относительной «брежневской» стабильности. Официально все принципы социализма и будущего коммунизма были еще в силе, но в молодежной среде в них уже серьезно никто не верил. Приоткрылась дверца в железном занавесе. Представилась возможность вести двойную жизнь. На работе, в университете быть активным комсомольцем (я сам несколько лет был комсоргом в школе и в группе), а вечером балдеть под Highway Star Пёплов и «Железного человека» Black Sabbath — абсолютную антисоветчину загнивающего Запада! Участвовать в коммунистических субботниках и носить при этом модные Levis, отращивать по возможности длинные патлы и обсуждать последние подпольные концерты «Машины времени» и «Високосного лета». Нам жутко повезло, что именно в эти годы проходила наша относительно беззаботная молодость.

Все, что шло с Запада, было необычайно интересно. Нашему ненасытному любопытству не было предела. Это и понятно: был дефицит товаров и информации. И это доброе старое время безвозвратно ушло. Сегодня, живя в современном глобальном интернетовском мире, практически все обесценилось и частично потеряло смысл. Появились только постоянная тревога и страх не успеть угнаться за этим так называемым прогрессом, который ускоряется с такой силой, что дух захватывает. Прошло то время, когда сажали в самолеты, не спрашивая паспорта или в нетрезвом виде. «Ирония судьбы» вряд ли может повториться в наше время. И электробритвой с «плавающими головками» фирмы «Харьков» уже никого не удивишь. Но, кажется, это уже ностальгия…

Пора заканчивать главу, дорогой читатель. Как говорят немцы, все имеет один конец, только сосиска имеет два.

(продолжение)

Примечания

[1] Органическая химия — раздел химии, изучающий вещества, образующиеся в живых организмах (так думали раньше).

[2] Виктор Гриньяр (Grignard) — французский химик, лауреат Нобелевской премии, полученной за открытие реактива Гриньяра, который в обиходе называют просто гриньяром.

[3] «Кащенко» — знаменитая Московская психиатрическая клиническая больница № 1 имени Н. А. Алексеева (с 1922 по 1994 — имени П. П. Кащенко), также известна как Алексеевская или «Канатчикова дача».

[4] Вудстокская ярмарка музыки и искусств — «хипфест», один из знаменитейших рок-фестивалей. Проходил 15–18 августа 1969 года («три дня мира и музыки») на одной из сельских ферм штата Нью-Йорк (США). Вудсток посетило около 500 тыс. человек, а среди выступавших были такие исполнители, как Janis Joplin — «первая белая леди черного рока», величайший гитарист всех времен Jimi Hendrix, John Cocker, Ravi Shankar, Carlos Santana The Who, Jefferson Airplane, Creedence Clear— water Revival, Grateful Dead и многие другие. Вудсток стал символом конца «эры хиппи» и начала сексуальной революции.

[5] Познакомиться с девчонкой (англ. girl).

[6] Самопал — любая вещь кустарного изготовления.

[7] Сейшен (англ. session) — посиделки с танцами в кругу носительниц ХХ хромосом.

[8] Международный фестиваль песни в Сопоте — крупнейший музыкально-вокальный конкурс в социалистической Польше и Европе, аналогичный Евровидению.

[9] Фэн, как говорят в XXI веке: фанат, фан (сокр. от фанатик, лат. fanaticus — «одержимый, неистовый», от греч. — «слепая вера») — человек, испытывающий особо повышенное влечение к определенному объекту (кумиру).

[10] Der Volltreffer (нем.) — прямое попадание «наповал».

[11] Das Selbstbewusstsein (нем.) — по Фрейду — чувство собственного достоинства.

[12] «Родными», или оригинальными (и наиболее ценными) считались UK, USA или Made in West Germany. Далее, в порядке убывания ценности, голландские, француз ские, итальянские и т. д. Греческие стояли где-то на седьмом месте. Про «дум-думов— ские» (Dum-Dum, Индия) или Jugoton промолчу.

[13] Воронец — одуряющий напиток типа сивухи.

[14] Таранька, тарань — азовско-черноморская рыба семейства карповых, близкая родственница плотвы (в обиходе общее название тарань включает в себя разную мелкую рыбешку).

[15] Сильвестер в Берлине — канун Нового года в Берлине, который начинается 31 декабря и назван так в честь христианского святого Сильвестра, скончавшегося 31 декабря 335 г.