©"Семь искусств"
  ноябрь 2017 года

Ителла Мастбаум: «Между миром и войной»

Loading

Эпиграфом к альбому Ителла Мастбаум предпослала слова Е. Баратынского: «Дарование есть поручение. Должно исполнить его, несмотря ни на какие препятствия».

Ителла Мастбаум

Серия картин «Между миром и войной»

С предисловиями Леи Алон (Гринберг)Любови ЛаттХаима Фильцера

Лея Алон (Гринберг)

Лея Алон (Гринберг)

…Мой приезд в Долев совпал с началом интифады. Я возвращалась в Иерусалим поздно вечером. Ителла и Феликс, провожая, уговаривали остаться до утра, но я не согласилась. В автобусе, кроме водителя, нас было двое: я и солдат, сопровождающий. Когда мы проезжали арабскую деревню, раздались выстрелы, потом в переднее окно попал камень, стекло пошло кругами, как вода, когда в неё бросают камень. Солдат выскочил из автобуса, пытаясь определить, кто стрелял. Мы стояли во тьме в центре арабской деревни и ждали, когда вернётся наш сопровождающий…

Начиналась интифада. К ним в Долев она уже пришла. Ителла испытывала чувство незнакомой прежде тревоги. Так на глазах человека тяжёлые черные тучи заволакивают небосвод, вот-вот разразится гроза, и негде укрыться, некуда бежать. Ей виделись не то птицы, не то люди, похожие на птиц, сбившиеся в стайки, ищущие укрытие от надвигающейся беды. Она начала рисовать. Рождалась серия графических листов на бумаге ручной работы, написанных цветной тушью «Между миром и войной», серия которая проявила новую грань её таланта.

— Вы ведь поэт и лирик, а ваш альбом, если перевести на язык литературы, — публицистика, — говорю я.

— Во мне всё время живёт ощущение трагизма. Мне казалось: если я нарисую всё страшное, что должно случиться, то реализовавшись в рисунке, оно как бы исчерпает себя и пройдёт стороной… Я понимаю насколько всё это наивно, но это чувство вело меня.

Она рисовала день и ночь, создав символичный мир, в центре которого — бескрылые птицы. Они напоминают людей, эти птицы без крыльев, людей, которым не дано взлететь, оторваться от земли. И только взгляд их обращён к небу. И кусок рыжей земли их единственное место на свете. Здесь их дом, их земля, их небо. «Смотрите, Я дал вам эту землю; идите и наследуйте землю эту…» Эти птицы явились в её видениях ещё в Москве, но в поселении Долев они будто вновь «прилетели» к ней, напомнив средневековую «Пасхальную Птичью Агаду» 1300 года, хранящуюся в Музее искусств в Иерусалиме. Вот они, сбились в тревоге в стаю, большие и маленькие, совсем беззащитные. Поникли их головы, печален взгляд. Только бы не смотреть правде в глаза и не видеть приближающуюся опасность — чудовище, символизирующее силы зла и агрессии. Слова из «Плача Ирмеяѓу» удивительно точно дополняют картину: «Извне губит меч, в доме — подобие смерти».

Как рефрен в песне, повторяются детали: дерево, дом, колючки, камень. Когда смотришь на рыжую землю, рыжие кусты и камни, кажется, что это вспыхнувшее от ветра пламя. Цвет тревоги, напряжённости, неспокойствия. Каким оно может быть разным одно и тоже дерево: вот оно с пышной, дарящей тень кроной, и они собрались вокруг него, как на пикник, но вот оно же, словно наделённое внутренней злой силой, выпускает шипы и колючки, пронизывающие тела. Лист назван словами: «Танец вокруг дерева смерти». Всё это уже было. Нам постоянно обо всём напоминают Тора, Талмуд и другие наши источники. Мы живём между миром и войной. Она должна показать, как мы, околдованные словом «Мир», незаметно приближаемся к бездне. И вновь всё то же дерево, оно постарело, как стареет человек; у него тяжёлый мощный ствол, и крона, в которой птицы ищут своё последнее убежище. А вокруг — разверзшаяся бездна. «Объяли воды меня до души, бездна окружила меня…» (Иона 2-6). И кажется, ты проходишь с ними, этими птицеголовыми существами, весь их путь. Двенадцать листов так много вместили в себя, так много смогли выразить… И вот уже, очертив вокруг себя круг, молит Хония-ха Меагель о милосердии для народа: «Клянусь Великим Именем Твоим, что не сойду с места, пока Ты не явишь Милосердие к Твоим сыновьям». (Вавилонский Талмуд, трактат Таанит 19 а.) Жизнь продолжается. И ты понимаешь: художник показал вечность народа, живущего между миром и войной…

Эпиграфом к альбому Ителла Мастбаум предпослала слова Е. Баратынского: «Дарование есть поручение. Должно исполнить его, несмотря ни на какие препятствия».

Любовь Латт

Любовь Латт

Я знаю Ителлу Мастбаум уже много лет, со времен ее первой выставки в Иерусалиме (1989), и всегда восхищаюсь многогранностью ее таланта. Но ее многогранность — это не разбросанность, ибо во всех ипостасях ее творчества она остается сама собой. Во всем проявляется ее собственный стиль, или точнее — ее душа. Ителла была уже сложившимся художником, когда репатриировалась в Израиль. Она работала в живописи, в графике, занималась мультипликацией и сценографией, оформляла книги.

В серии «Между миром и войной», выступает в своем стиле, но в иной тональности. Здесь глубокие раздумья о еврейской судьбе. Не случайно каждой сцене соответствует цитата из ТАНАХа. Язык Ителлы в этом цикле — метафора, аллегория. Богатое воображение подсказывает новые образы. Очень трогательны эти бескрылые, одинокие, беззащитные и трагические птицы. Они явились Ителле еще до знакомства с «Птичьей Агадой» — замечательным произведением средневекового еврейского искусства. В отличие от пасхальной Агады у Мастбаум нет бытовых деталей. Отсутствие внешнего правдоподобия позволяет делать обобщения, переводит изображение в философский план. Каждая сцена настолько выразительна, что не требует комментариев. Все произведения выполнены в конце 1999 и в начале 2000 года, то есть, до наших трагических октябрьских событий, но кажутся откликом именно на них. Что это? Интуиция? Предсказание?

И не последнее. Все отличает высокая культура исполнения, начиная с бумаги ручной выделки, усиливающей ощущение хрупкости, до рамок, окрашенных в тон с цветной тушью, которой выполнены все произведения.

Хаим Фильцер

Хаим Фильцер

За порогом моим небриты гортанные лица.
Что за зверь удивительный я, что за птица?
В детстве не могло мне такое присниться —
Поселиться на этой горе!

Между мною и морем — два каменистых селенья.
Между морем и мною — величие удаленья,
Отчужденья, непринятого решенья,
Горя — на этой горе!

Каждый чужд здесь чужому, и друг отчуждённей врага,
Хочешь, не хочешь, а вилы получишь в бока!
Глупость сморозил я или свалял дурака,
Поселившись на этой горе?

Из сарая я выйду, на солнце взгляну поутру.
Милое солнце, встаёшь ты ко злу ли, к добру?
Жить здесь хочу я, и здесь дай мне Б-же, умру,
На морщинистой этой земле.

Ителла Мастбаум

Серия картин «Между миром и войной»

Бумага ручной работы, цветная тушь, 33х33 см, 1999—2000

(картины увеличиваются кликом мыши)

Рис.1

Рис.2

Рис.3

Рис.4

Рис.5

Рис.6

Рис.7

Рис.8

Рис.9

Рис.10

Рис.11

Рис.12

Share

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.