СЕМЬ ИСКУССТВ

В работе с Шафраном я многому научился: гибкости в обращении со временем, верной реакции на внезапно возникающие сценические обстоятельства и тому, что на сцене всегда прав партнёр, которого принято называть солистом.

Феликс Готлиб

ДАНИИЛ БОРИСОВИЧ ШАФРАН

В ряду моих партнёров Даниил Шафран занимал абсолютно обособленное место — и силой своего дарования, и проницательностью интуиции, и непохожестью на других музыкантов. (К партнёрам, помимо инструменталистов, я в равной степени причисляю и певцов, ибо задачи, стоящие перед пианистом, никак не меняются от того, вышел он на сцену со скрипачом, с кларнетистом или с баритоном.)

Начало совместной работы было невероятно вдохновляющим: к нашей первой встрече мне следовало подготовить сонату «Арпеджионе» Шуберта, «Пьесы-фантазии» Шумана соч.73 и Шопена «Интродукцию и Большой блестящий полонез» соч.3 — именно эти произведения предстояло записать на фирме EMI в январе 1978 года в Лондоне. Они же входили в программу пятинедельных гастролей по Соединённым Штатам Америки в феврале/марте того же года, организованным американским менеджером Жаком Лайзером. В 1974 году Шафран возглавил жюри международного конкурса им. Чайковского. В 1977 году он был удостоен звания Народного артиста СССР и ему было дозволено выезжать в зарубежные страны в сопровождении супруги Светланы Ивановны Шафран.

Объяснение этому водопаду щедрот, выпавших на долю Даниила Борисовича, мы находим в биографии Ростроповича, который с 1974 года жил в США. В 1978 году Мстислав Леопольдович и его жена Галина Вишневская были лишены гражданства СССР. В годы 1977 по1994 Ростропович руководил вашингтонским Национальным симфоническим оркестром США.

Надо сказать, что и Светлана Ивановна была одарена незаурядной интуицией: словно следуя рекомендации Сергея Васильевича Рахманинова, она регулярно напоминала Даниилу Борисовичу, что он «гений, гений и гений». Зачастую она помогала ему тем, что носила футляр, в котором находился инструмент работы мастера Амати, на 1/8 уменьшенный в сравнении со стандартным виолончельным размером. Этот инструмент, полученный Шафраном в 1937 году в пожизненное пользование после победы на Всесоюзном конкурсе, сопровождал его всегда.

Не могу не упомянуть и о том, что первым мужем Светланы Ивановны был человек, зачастую сопровождавший Даниила Борисовича в зарубежных поездках, — иначе говоря, сопровождающий Шафрана. Он блестяще владел итальянским языком, что впоследствии сыграло решающую роль в его жизни: именно в Италии он попал в тяжелейшую автомобильную катастрофу, вследствие которой эта страна выплатила страховку, позволившую ему приобрести в СССР автомобиль, квартиру и дачу. Пьеса Эдуардо де Филиппо «Филумена Мартурано» шла в театрах Советского Союза в его переводе, что обеспечивало постоянный доход. Результатом этой финансовой стабильности стало увлечение алкоголем, сократившее годы его жизни. На похоронах Даниил Борисович познакомился с его вдовой.

Беспредельный талант Шафрана являлся причиной многих трудностей, с которыми сталкивались партнёры, пытавшиеся создать на эстраде иллюзию дуэта. Это было невозможно в принципе — ведь не зря он говорил, что на сцене лучшим пианистом является тот, о котором он забывает. Этот кажущийся парадокс в большей степени свидетельствует о его стремлении к полному слиянию двух совершенно разных по природе своей инструментов, чем об эгоцентризме, которым он был наделён сполна. Не следует забывать и о том, что первым постоянным и длительным партнёром Шафрана была Нина Никитична Мусинян — его первая жена, сформировавшая ряд привычек и требований, которые впоследствии он совершенно естественным для себя образом переносил на других пианистов. В интервалах между гастролями мы занимались почти ежедневно. Оставалось лишь перенести достигнутое на эстраду концертного зала, но на сцену я выходил с артистом, не признававшим никаких предварительных договорённостей с партнёром за роялем и который был в высшей степени подвержен влиянию публики. Это не всегда положительно сказывалось на его игре. Он безусловно чувствовал и знал, что с игрой не всё в порядке; поэтому восторженная часть слушателей, посещавшая Даниила Борисовича в артистической комнате по окончанию концерта, была для него обманчивым свидетельством того, что никто этого не замечает. Нечто похожее, с цветами — ведь их покупают заранее.

В работе с Шафраном я многому научился: гибкости в обращении со временем, верной реакции на внезапно возникающие сценические обстоятельства и тому, что на сцене всегда прав партнёр, которого принято называть солистом.

Наш последний разговор состоялся в середине девяностых годов прошлого столетия. Шафран позвонил мне во Фрайбург с неосуществимой просьбой об организации нашего совместного концерта в Высшей музыкальной школе этого города. Этот в прошлом баловень Госконцерта, занимавшегося выступлениями советских исполнителей за рубежом и зарубежных музыкантов в СССР, оказался в положении трагической беспомощности. «Качество исполнения я гарантирую» — добавил он.