Несмотря на изысканное равнодушие к оплакиваемым им бедам мира и рафинированный цинизм, Шопенгауэра невозможно упрекнуть в преклонении перед философской модой, в интеллектуальной непоследовательности и нечистоплотности.
ВЕХИ ЖИЗНИ АРТУРА ШОПЕНГАУЭРА
(Пьеса «Шопенгауэр» опубликована №№ 3/2024 и 4/2024)
*
Родился 22 февраля 1788 года в вольном ганзейском городе Данциге (ныне — Гданьск, Польша) в состоятельной семье купца Генриха Флориса Шопенгауэра (1747–1805). Мать — Иоганна Шопенгауэр (урожденная Иоганна Генриетта Трозинер, 1766–1838).
В 1793 году, после присоединения Данцига к Пруссии, семья переезжает в вольный ганзейский город Гамбург.
В 1797 году родилась сестра Адель (Луиза Аделаида Лавиния Шопенгауэр, 1797–1849).
В июле 1797 года едет во Францию в Гавр, где в течение двух лет живет в семье компаньона отца Грегуара де Блезимара, дружит с его сыном Антимом, своим ровесником.
В августе 1799 года возвращается в Гамбург, где до 1803 года посещает частную торговую школу Рунге.
С мая 1803 года по август 1804 года путешествует с родителями по Европе (Голландия, Англия, Франция, Швейцария, Австрия). В Англии продолжительное время живет в пансионе Eagle House в Уимблдоне, постигая «прелести» английского воспитания и образования.
С сентября по декабрь 1804 года проходит обучение в фирме купца Кабруна в Данциге; с 1805 года — в фирме купца Йениша в Гамбурге.
20 апреля 1805 года отец Генрих Флорис Шопенгауэр погибает в результате падения с крыши амбара. Обстоятельства смерти наводят на мысль о самоубийстве.
Иоганна Шопенгауэр продает дом и торговую фирму в Гамбурге.
В сентябре 1806 года мать и сестра переезжают в Веймар, где Иоганна Шопенгауэр открывает литературный салон и начинает дружбу с Гёте.
При моральной поддержке матери Артур принимает решение оставить коммерцию и посвятить себя науке. В конце мая 1807 года покидает Гамбург, переезжает в Готу, где начинает обучение в гимназии («Гимнасиум Иллюстре») для подготовки к поступлению в университет.
В декабре 1807 года из-за неосторожной эпиграммы на преподавателя покидает Готу и переезжает в Веймар, где берет частные уроки и самостоятельно говорится к поступлению в университет.
22 февраля 1809 года достигает совершеннолетия и получает долю наследства: около 20 тыс. талеров, дающих около тысячи талеров годового дохода. Для сравнения: годовой доход мелкого ремесленника — порядка 120 талеров в год.
В 1809 году завершает гимназический курс и в октябре поступает в Гёттингенский университет.
В 1809–1811 годах обучается в Гёттингене: в первом семестре — на медицинском факультете; со второго семестра — на философском.
В 1811 году на Пасху посещает Веймар, где одна из центральных фигур немецкой литературы Кристоф Мартин Виланд (1733–1813) предсказывает Шопенгауэру успех на философском поприще.
В августе 1811 года переводится в Берлинский университет, где слушает лекции Фихте и Шлейермахера.
В мае 1813 года бежит из Берлина в Веймар в канун войны с разбитой в России наполеоновской армией.
Из Веймара направляется в Рудольштадт, где с середины июня по середину сентября пишет диссертацию «О четверояком корне закона достаточного основания».
2 октября 1813 года Йенский университет присуждает Шопенгауэру звание доктора философии с отметкой «С большим почетом» (лат. Magna cum laude).
5 ноября 1813 года возвращается в Веймар. Общается с Гёте, которому приписывают следующие слова о Шопенгауэре, сказанные его матери: «Будьте покойны, этот ум еще превзойдет всех нас».
Ссорится с матерью из-за ее друга фон Герстенберга и финансовых вопросов. В мае 1814 года происходит разрыв с матерью и отъезд из Веймара. Артур Шопенгауэр и его мать больше никогда не увидятся.
В 1814–1818 годах живет в Дрездене, где пишет трактат «О зрении и цвете» (1815) и свое главное сочинение «Мир как воля и представление».
В 1815 году Людвиг Сигизмунд Руль (1794–1887) пишет портрет Шопенгауэра, прозванный его знакомыми «Юпитер, мечущий громы» или «Юпитер-громовержец» (лат. Jupiter tonans).
В марте 1818 года заканчивает рукопись «Мира…» и заключает договор о публикации с издательством Фридриха Арнольда Брокгауза (1772–1823).
В сентябре 1818 года отправляется в путешествие в Италию, проведя бóльшую часть времени в Риме и в Венеции.
В январе 1819 года выходит в свет трактат «Мир как воля и представление». Надежды Шопенгауэра на триумф не оправдались. Произведение остается незамеченным.
Летом 1819 года мать и сестра теряют значительную часть состояния из-за банкротства данцигского банкира Муля. Артур конфликтует с матерью и сестрой и выходит сухим из воды, взыскивая с Муля все свои деньги.
По возвращении из Италии летом 1819 года, проводит около месяца в Гейдельберге, посещает Веймар, где встречается с Гёте.
В конце августа 1819 года приезжает в Дрезден, откуда направляется в Берлин. Получает место доцента на философском факультете Берлинского университета. 23 марта 1820 года начинает читать лекции, намеренно назначив их на одно время с Гегелем. Лекции заканчиваются провалом из-за отсутствия слушателей.
27 мая 1822 года отправляется в новое путешествие в Италию, проведя бóльшую часть времени во Флоренции и в Риме.
В мае 1823 года возвращается на родину. Из-за болезней и депрессии на несколько месяцев «застревает» в Мюнхене.
С конца мая 1824 года по апрель 1825 года поправляет здоровье на курорте Бад Гаштейне, живет в Мангейме и Дрездене.
В апреле 1825 года переезжает в Берлин, где остро ощущает невостребованность.
В августе 1831 года спешно перебирается из Берлина во Франкфурт-на-Майне из-за эпидемии холеры.
С июля 1832 года живет в Мангейме.
6 июля 1833 года возвращается во Франкфурт-на-Майне, где практически безвыездно живет до конца дней, пишет ряд философских работ, в том числе готовит второе и третье издания «Мира…».
16 апреля 1838 года умирает мать Иоганна Шопенгауэр.
В январе 1839 года работа Шопенгауэра «О свободе воли» получает премию Норвежского королевского научного общества.
В 1844 году выходит второе, дополненное и переработанное, издание «Мира…». Вокруг Шопенгауэр формируется небольшой круг поклонников его учения, которых философ называет «апостолами» и «евангелистами».
25 августа 1849 года умирает сестра Адель Шопенгауэр.
В 1851 году выходит в свет работа «Parerga и Paralipomena», содержащая «Афоризмы житейской мудрости». Шопенгауэр обретает известность и славу.
В 1858 году — в год семидесятилетия — отвергает членство в Королевской академии наук в Берлине.
В 1859 году выходит третье, дополненное и переработанное, издание «Мира…».
В 1859 году Элизабет Ней создает скульптурный портрет Шопенгауэра.
Умирает 21 сентября 1860 года во Франкфурте-на-Майне. Похоронен на крупнейшем городском кладбище Хауптфридхоф.
Научные труды и литературное наследие Шопенгауэр завещает Юлиусу Фрауэнштедту (1813–1879), которого называет своим «главным евангелистом», а в одном из писем — «высокочтимым архиевангелистом». Душеприказчик Вильгельм Гвиннер наследует библиотеку. Бóльшая часть состояния из 70 тыс. рейнских гульденов завещана
«учрежденному в Берлине Фонду помощи прусским солдатам-инвалидам, пострадавшим во время волнений в 1848 и 1849 году за поддержание и установление законного порядка в Германии, а также семьям погибших при столкновении с бунтовщиками»[1].
В завещании упомянуты: возлюбленная берлинского периода Каролина Рихтер (Медон), экономка Маргарете Шнепп и пудель Атма, которому определено ежегодное содержание в 300 гульденов.
*
АРТУР ШОПЕНГАУЭР: ХАРАКТЕР И ВНЕШНОСТЬ
Артур Шопенгауэр (1788–1860) вошел в историю как гениальный мыслитель и эксцентричный человек.
Шопенгауэр развенчал иллюзии, которые внушали философская традиция и христианство, отказав человеку и миру в праве на осмысленное существование и счастье.
Философ, «опережая свою эпоху, обобщил и домыслил до логического конца три главные обиды, нанесенные человеческой мании величия. Космологическая обида: наш мир — это один из бесчисленных шаров в бесконечном пространстве, на котором “налет плесени породил живых и познающих существ”[2]. Биологическая обида: человек — это животное, чей разум лишь компенсирует недостающие инстинкты и недостаточную органическую приспособленность к жизненному миру. Психологическая обида: наше сознательное “Я” не является хозяином в собственном доме»[3].
«Шопенгауэр вновь возвращает нас на грешную землю. И хотя человеком он был малоприятным, его философские работы достойны восхищения»[4].
Проведя в безвестности почти всю жизнь, за несколько лет до смерти Шопенгауэр обретает заслуженную славу и становится самым читаемым философом Германии.
Идеи Шопенгауэра оказали огромное влияние на развитие философии, антропологии, психологии, социологии и других отраслей знания, стали источником вдохновения для многих выдающихся творцов. Правомерно сказать, что на плечах Шопенгауэра стояли такие гиганты как Фридрих Ницше и Зигмунд Фрейд.
Шопенгауэр привносит в европейскую интеллектуальную традицию внимание к духовному опыту буддизма и индуизма.
Мыслитель — один из идеологов зарождающегося движения зоозащитников. Животных Шопенгауэр любит значительно больше людей.
*
Сафрански приводит высказывание театрального антрепренера и писателя барона фон Биденфельда (1788–1862), который познакомился с Шопенгауэром во время проживания последнего в Дрездене (1814–1818).
По его словам, Шопенгауэр был «человеком честным и чистосердечным», «прямым, жестким и резким, крайне решительным и непоколебимым во всех научных и литературных вопросах; все вещи он называл своими именами, невзирая на то, кто перед ним стоит — друг или недруг; обладал удивительным чувством юмора, хотя порой его шутки были довольно грубы, а сам этот белокурый господин с серо-голубыми сияющими глазами, длинными складками у носа, немного резким голосом и отрывистой жестикуляцией нередко производил впечатление человека свирепого»[5].
Появляясь в итальянском трактире «Чиапонне» в Дрездене, Шопенгауэр «с присущей ему прямолинейностью выступал в роли неприятного раздражителя, своими едкими саркастическими высказываниями портил людям настроение, безо всякого стеснения давал волю своему критическому юмору, обескураживал собеседников острыми изречениями из Шекспира и Гёте… Все его боялись, но никто не осмеливался ответить ему тем же»[6].
Образ Шопенгауэра сопровождают не самые лестные эпитеты: желчный, замкнутый, мнительный… Философ слывет мизантропом, образчиком высокомерия, пессимистом…
Шопенгауэр выказывает критическое и подчас откровенно презрительное отношение к людям — «обычным двуногим».
С юности испытывает эмоциональное отчуждение с матерью. Считает ее поверхностным и даже лицемерным человеком, винит в трагедии (предполагаемом самоубийстве) отца. После смерти отца и переезда матери в Веймар ревнует ее к новым друзьям и «блестящей общественной роли», осуждает насыщенную светскую жизнь и, как ему кажется, несообразные расходы на содержание литературного салона. Мать не остается в долгу и ставит свободу выше отношений с сыном.
Иоганна Шопенгауэр становится популярной писательницей. Долгие годы Артур известен исключительно как ее сын, что ранит его самолюбие.
В 1814 году груз взаимных обид приводит Шопенгауэра к разрыву с матерью. Мать и сын больше не увидятся, лишь время от времени обмениваясь письмами.
Знакомый Шопенгауэра по Дрездену Иоганн Готтлоб фон Квандт (1787–1859) вспоминает о переживании Артуром семейной ссоры:
«Я как будто видел, как его сердце мучительно сжимается от боли, сопровождавшей воспоминания об ужасной эпохе его жизни. Какими бы ни были туманными его собственные высказывания об этом, мне было совершенно ясно, что во всех его словах… сквозит уважение, более того, любовь к матери, которую даже сам он не до конца осознавал»[7].
Отношения с матерью и сестрой — единственными родными людьми — окончательно разрушены в период банкротства данцигского банкира Муля. Летом 1819 года женщины теряют значительную часть состояния. Артур, конфликтуя с ними, выходит сухим из воды, взыскивая все свои деньги.
«Муль спасает себя от банкротства за счет Иоганны и Адель, а Шопенгауэр спасает свои сбережения за счет маневров Муля. Шопенгауэр сохраняет свою долю только благодаря тому, что его мать и сестра безвозвратно теряют три четверти своих сбережений»[8].
Тяжелый характер и притязания Шопенгауэра ставят крест на академической карьере. Получив место доцента на философском факультете Берлинского университета, в марте 1820 года Шопенгауэр намеренно начинает читать лекции в одно время с Гегелем. Лекции заканчиваются провалом из-за отсутствия слушателей.
Шопенгауэр так и не женится, хотя несколько раз намеревается вступить в брак. У него нет близких друзей.
Обосновавшись в начале 1830-х годов во Франкфурте-на-Майне, философ до конца дней ведет уединенный образ жизни, почти не покидая город.
«После получения докторской степени Артур некоторое время пробудет в Берлине, недолго в Дрездене, Мюнхене и Мангейме, а потом, спасаясь от эпидемии холеры, уедет во Франкфурт, где безвыездно и проживет последние тридцать лет своей жизни, редко отлучаясь из дома дольше чем на день. Он нигде не будет работать, никогда не заведет ни собственного дома, ни домашнего очага, ни жены, ни семьи, ни близких друзей, не будет ни с кем общаться, не найдет себе приятелей, станет сторониться общества — одним словом, прослывет местным чудаком, объектом досужих насмешек»[9].
Шопенгауэр придерживается строгого распорядка: «Проснувшись, первые три часа нового дня он посвящал работе, объясняя это тем, что если пытаться заставить мозг работать дольше, мысль ослабевает, теряет свою оригинальность, а, кроме того, портится стиль»[10]. После играет на флейте, отдавая предпочтение произведениям Россини. Обедает в самом престижном заведении города — клубе «Английский двор» («Энглишер Хоф», Englischer Hof). После обеда направляется в читальный зал общества «Казино», где неизменно просматривает лондонскую Times. День продолжается длительной пешей прогулкой. Вечера Шопенгауэр, как правило, проводит дома за чтением. Время от времени посещает театр. Практикует обливание холодной водой, купание в Майне…
Сафрански свидетельствует: «Шопенгауэр становится богом внутри своей философии, но ему приходится прилагать огромные усилия для того, чтобы не превратиться в то же время в пугливое животное»[11].
Процитируем признание Шопенгауэра из его тайного дневника: «Природа сделала даже больше необходимого для того, чтобы изолировать мое сердце, наделив его недоверчивостью, раздражительностью, вспыльчивостью и гордостью в той мере, что едва ли совместима с mens aequa (справедливый ум — лат.) философа. От отца я унаследовал ненавистный мне самому страх… с которым я борюсь напряжением всей своей воли, но который по малейшим поводам порой охватывает меня с такой силой, что я живо вижу перед собой всего лишь возможное, но маловероятное несчастье. Огромная сила воображения временами доводит эту ситуацию до абсурда. Еще когда я был шестилетним ребенком, родители, вернувшись однажды вечером с прогулки, обнаружили меня в полнейшем отчаянии, ибо я вдруг вообразил себе, что они покинули меня навсегда. В отрочестве меня мучили мнимые болезни и мой вздорный нрав. Во время учебы в Берлине я какое-то время думал, что что-то сушит меня изнутри. Когда в 1813 году разразилась война, меня преследовал страх быть насильно мобилизованным в армию. Из Неаполя меня прогнал страх перед эпидемией оспы, из Берлина — холера. В Вероне я внушил себе, что мой нюхательный табак был отравлен. Когда (в июле 1833 года — Р.С.) я собирался покинуть Мангейм, меня безо всякой внешней причины охватило ужасное чувство страха. На протяжении многих лет я боялся новых тяжб… в связи с Берлинским делом, боялся потерять свое состояние и того, что моя мать потребует передела наследства. Если ночью поднимался шум, я вскакивал с кровати и хватался за кинжал и пистолет, который всегда держал заряженным. Даже если я не испытываю особого волнения, я постоянно ношу в себе некую внутреннюю обеспокоенность, которая заставляет меня видеть и искать опасности там, где их нет. Это чувство раздувает до бесконечности малейшую превратность судьбы и страшно затрудняет общение с людьми»[12].
Шопенгауэр отличается маниакальной подозрительностью: «Тревожное состояние вылилось в потребность ритуализации повседневной жизни. Проценты из банка должен был приносить домой один и тот же служащий; сапожник должен был точно следовать его указаниям; на письменном столе предметы имели свое постоянное место: горе экономке, если она бралась изменить этот педантичный “мировой порядок”. Под чернильницей он прятал золотую монету: в случае крайней опасности она должна была служить жизнеобеспечению; книги в его библиотеке стояли строго по ранжиру; для важных предметов он устраивал захоронки: процентные купоны хранились в старых письмах и нотных папках, личные заметки снабжались фальшивыми заголовками, чтобы ввести в заблуждение любопытствующих; незваные гости не принимались; посещение парикмахера стоило больших усилий: кто его знает, не перережет ли он ему горло? Свою статую Будды Артур берег пуще глаза. Однажды он чуть не выгнал из дома свою домоправительницу, которая осмелилась вытереть с нее пыль»[13].
Шопенгауэр с большим усердием следит за здоровьем и оберегает достаток. Ценит комфорт и возможность вести безбедное существование. Ненавидит социальные катаклизмы, которые иллюстрируют правоту его историософских воззрений. В неспокойном 1848 году предлагает австрийскому офицеру свой театральный бинокль, дабы тот корректировал стрельбу по восставшим, которых философ клянет последними словами.
Шопенгауэр встречает смерть в сравнительно добром здравии, скоропостижно скончавшись 21 сентября 1860 года в возрасте 72 лет — на диване в своем кабинете.
«Он умел очень сильно возбуждать самого себя и стал бы великим актером, если бы не избрал поприще философа. Он был, как свидетельствуют, отличным рассказчиком и мог, если предмет увлекал его, проливать слезы. И как философ он был великим артистом, имевшим способность производит впечатление и как трагик, и как комик. Он часто сравнивал свой конец с театральным уходом: “Exit, plaudite!” (Уходит, хлопайте! — лат.)»[14].
На вопрос душеприказчика о месте захоронения дает следующий ответ:
«Это не важно. Потомки меня отыщут»[15]. Могилу философа во Франкфурте украшает лаконичная надпись: «Артур Шопенгауэр».
Куно Фишер характеризует Шопенгауэра как «любимца богов, одаренного прекраснейшими благами жизни»:
«Высокие духовные дарования, полная независимость существования от первого и до последнего вздоха, полная свобода жить сообразно со стремлениями своего гения и развиваться соответственно своим способностям, отсутствие колебаний в выборе жизненного пути, выполнение возвышенного призвания в целом ряде произведений, бессмертие которых он осознавал и предвидел с непреложной достоверностью, до последних лет несокрушимое здоровье и всегда хороший сон, глубокая, ярко освещенная и согретая солнцем славы старость, законченный дневной труд, не оставивший ничего несделанным, кроме нескольких “добавлений к Парерга”, наконец, быстрая и тихая смерть»[16].
*
Биографы иронизируют по поводу расхождения воззрений Шопенгауэра — провозглашенного им идеала «отрицания воли» на пути аскетизма, освобождения от бремени желаний и сострадания, и его образа жизни.
«От святости или других форм продолжительного экстаза он старается держаться подальше»[17].
«На протяжении всей своей жизни философ наслаждался буржуазным комфортом, почти ни в чем себе не отказывал и вел довольно праздное существование. Его платье было неизменно пошито из самых дорогих материалов, он был любителем ресторанов и предпочитал общество симпатичных молодых женщин. Ему и в голову не могло прийти обменять свою приятную жизнь на аскетичное прозябание без прислуги. Он заводил любовные романы самого приземленного свойства и любил вкусно и много поесть»[18].
«Он не был ни святым, ни аскетом. Не стал он и франкфуртским Буддой. Его тело вовсе не было “тлеющей искрой”, готовой в любую минуту угаснуть. Напротив, он его холил и лелеял, впадая в панику при малейшем недомогании. Целомудрием он тоже не отличался — его не останавливал даже непреодолимый страх заражения венерической болезнью. В вопросах отрицания воли он был блестящим специалистом — до тех пор, пока речь не заходила о его собственной воле. За удовлетворение ее влечений он порой боролся, как одержимый»[19].
«В теории <…> он был самым решительным пессимистом, а в жизни — самым утонченным эпикурейцем; в своей морали он учил отречению от мира и самого себя, а в жизни был самым беспощадным и высокомерным эгоистом; никогда, кажется, несоответствие между учением и жизнью философа не было столь вопиющим, как у него»[20].
«Слушая философа и пессимиста, подумаешь, что никто настолько не проник в самую суть мнимых благ мира, так глубоко не презирал их, как он. Но обратив внимание на его обычный, естественный образ мыслей, приходишь в изумление от того, насколько импонировали ему эти вещи»[21].
«Какая же в Шопенгауэре была громадная непреклонная вера в свое призвание, а при случае — ожидание лавров! Это внутреннее противоречие его доктрины просто захватывает: ведь этот человек — как никто ранее — показал людям низменность их существования, представил человека как куклу, через которую действует Воля, и вместе с тем от тех же самых людей, которым говорил столь горькую правду, добивался признания в любви, возвеличивания и славы. Он был совершенно как врач, который выписывает пациенту свидетельство о полном кретинизме, как о неизлечимой болезни, требуя за это благодарности и уважения…»[22].
*
Несмотря на изысканное равнодушие к оплакиваемым им бедам мира и рафинированный цинизм, Шопенгауэра невозможно упрекнуть в преклонении перед философской модой, в интеллектуальной непоследовательности и нечистоплотности.
Философия и есть жизнь Шопенгауэра. В письме к Гёте от 3 сентября 1815 года молодой мыслитель говорит:
«То, что я думаю, то, что я пишу, — для меня полно значения и ценности; то, что я испытываю лично и что со мною случается, — для меня второстепенно, даже ничтожно»[23].
«Моя лучшая и настоящая жизнь — это мои занятия философией, которым все прочее совершенно подчинено или даже является невесомым приложением к ним»[24].
«Можно в чем-то не соглашаться с философом, — пишет Авраам Новиков о Шопенгауэре, — но нельзя не уважать его целостность, достоинство, смелость, с которой он сохранял свой внутренний мир, свои убеждения»[25].
Переживая безвестность, то обстоятельство, что его великий труд «Мир как воля и представление» долгие годы остается незамеченным, философ сохраняет непоколебимую веру в истинность своих воззрений и посмертную славу.
В предисловии ко второму изданию «Мира…», опубликованному в 1844 году, Шопенгауэр пишет:
«Не современникам, не соотечественникам — человечеству передаю я ныне законченный труд свой»[26].
«В отличие от Ницше, Шопенгауэр <…> сохранял весьма наивную веру в то, что своей философией он служит “человечеству”»[27].
Сафрански приводит высказывание Шопенгауэра: «Вопреки природе и правам человека, я был вынужден отозвать свои силы от служения собственной персоне и обеспечения ее благополучия, чтобы направить их на службу человечеству. Мой интеллект принадлежал не мне, а миру»[28].
Думается, что в этих словах Шопенгауэра — не только оправдание своекорыстного поведения, но искренняя аргументация права на такое поведение.
*
В 1846 году один из случайных знакомых Шопенгауэра писатель Герман Роллет так описывает философа:
«Это был изящно сложенный и всегда элегантно, хотя и несколько старомодно одетый мужчина среднего роста, с короткими седыми волосами, всегда гладко выбритый, если не считать по-военному заостренных бакенбард, с розовым лицом и ясным, почти всегда довольным, невероятно умным взглядом голубых глаз. Его не то чтобы красивое, но одухотворенное лицо часто принимало иронично-улыбчивое выражение. Впрочем, обычно он являл окружающим обращенный внутрь себя и, когда он говорил, порой почти барочный облик, из-за чего каждодневно давал немалый повод для пошлой сатиры со стороны озорной части в целом весьма пристойной, хотя и неоднородной по своим духовным качествам компании, собиравшейся за обеденным столом. Так и получилось, что на этом комично-мрачном, но вполне безобидном, грубовато-простодушном собеседнике оттачивали свое остроумие завзятые весельчаки, регулярно, но беззлобно подшучивая над ним»[29].
«Когда я впервые увидел Шопенгауэра, — сообщает один путешественник, встретивший его в 1859 году, — он был уже глубоким стариком. Живые голубые глаза, тонкие губы, которые оживляла чисто сократовская усмешка, широкий, обрамленный с двух сторон совершенно седыми волосами лоб придавали его одухотворенной и одновременно язвительной физиономии отпечаток изысканного благородства. Одеяние, прическа, белоснежный галстук делали его похожим на старца эпохи Людовика XV; его манеры были манерами человека, принадлежащего хорошему обществу… В разговоре характерная для него оживленная жестикуляция часто становилась весьма резкой. Ему было свойственно расцвечивать ткань своей местами грубовато звучащей немецкой речи блестящими латинскими, греческими, французскими, английскими и итальянскими арабесками. Присущие его беседе краткость, остроумие, обилие цитат и добросовестность в деталях делали незаметным проведенное с ним время»[30].
«Говорят, что выражение лица Шопенгауэра походило на Вольтера, когда он говорил, и на Бетховена, когда молчал. Он сам при взгляде на одну из своих фотографий нашел поразительное сходство с Талейраном, которого часто видел вблизи в Эрфурте в 1808 году»[31].
Подробная информация о портретах и фотопортретах философа представлена в книге Куно Фишера «Артур Шопенгауэр»[32].
Самый известный портрет молодого Шопенгауэра пишет его приятель Людвиг Сигизмунд Руль (1794–1887) в Дрездене предположительно в 1815 году. Портрет прозван знакомыми Шопенгауэра «Юпитер, мечущий громы» или «Юпитер-громовержец» (лат. Jupiter tonans). Впрочем, сходство изображения и оригинала вызывает сомнения: считается, что Руль, не самый искусный живописец, работал по памяти.
В 1855–1859 годах серию портретов Шопенгауэра пишет франко-германский художник Жюль Люнтешютц (1821–1893).
Из фотопортретов Шопенгауэра наиболее известна работа Йоханна Шефера 1859 года.
По свидетельству Куно Фишера, «шеферовскую фотографию 1859 года, которой суждено было стать последней, он (Шопенгауэр — И.Т.) нашел “очень хорошей”»[33].
Фотография, сделанная Шефером, использована нами для оформления лицевой и задней обложки настоящего издания.
В 1859 году Элизабет Ней (1833–1907) создает скульптурный портрет Шопенгауэра, который находится в коллекции Музея Элизабет Ней в городе Остине (Техас, США).
*
Примечания
[1] Сафрански, Рюдигер. Шопенгауэр и бурные годы философии… С. 440.
[2] «В беспредельном пространстве бесчисленные светящиеся шары; вокруг каждого из них вращаются около дюжины меньших, освещенных; горячие изнутри, они покрыты оцепенелой, холодной корой, на которой налет плесени породил живые и познающие существа, — вот эмпирическая истина, реальное, мир». Цит. по: Шопенгауэр, Артур. Мир как воля и представление. Т. II. Дополнения к первой книге. Первая половина: Учение о наглядном представлении. Глава I. По поводу основного идеалистического взгляда. https://ru.wikisource.org/wiki/Артур_Шопенгауэр
[3] Сафрански, Рюдигер. Шопенгауэр и бурные годы философии… С. 12.
[4] Стретерн, П. Шопенгауэр: Философия за час / Пол Стретерн; пер. с англ. А. Бушуева, Т. Бушуевой. — М.: Колибри, Азбука-Аттикус, 2014. С. 9–10.
[5] Сафрански, Рюдигер. Шопенгауэр и бурные годы философии… С. 279.
[6] Там же. С. 280.
[7] Там же. С. 281.
[8] Там же. С. 352–353.
[9] Ялом И. Шопенгауэр как лекарство: психотерапевтические истории… С. 395.
[10] Сафрански, Рюдигер. Шопенгауэр и бурные годы философии… С. 402–403.
[11] Там же. С. 406.
[12] А. Schopenhauer. Der handschriftliche Nachlaß. Herausgegeben von A. Hübscher. 5 Bände. Frankfurt a. M. 1966 ff. — Nachdruck 1985 (Deutscher Taschenbuch Verlag). Letzte Manuskripte. Gracians Handorakel. S. 120. Цит. по: Сафрански, Рюдигер. Шопенгауэр и бурные годы философии… С. 406–407.
[13] Гулыга А.В., Андреева И.С. Шопенгауэр. М.: Молодая гвардия, 2003. (Серия: Жизнь замечательных людей). Глава восьмая «Франкфуртское убежище». В поисках покоя.
[14] Фишер, Куно. Артур Шопенгауэр… 1999. С. 156–157.
[15] По другой версии: «Всё равно, — меня найдут».
[16] Фишер, Куно. Артур Шопенгауэр… 1999. С. 143.
[17] Сафрански, Рюдигер. Шопенгауэр и бурные годы философии… С. 336.
[18] Стретерн, П. Шопенгауэр: Философия за час… С. 50–51.
[19] Сафрански, Рюдигер. Шопенгауэр и бурные годы философии… С. 335.
[20] Фишер, Куно. Артур Шопенгауэр… 1999. С. 139.
[21] Там же. С. 150.
[22] Беседы со Станиславом Лемом. Глава «Страсть к философствованию». Цит. по: https://ru.wikiquote.org/wiki/Артур_Шопенгауэр
[23] Шопенгауэр А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 6.: Из рукописного наследия / Пер. с нем.; Общ. ред. и сост. А. Чанышева. — М.: ТЕРРА — Книжный клуб; Республика, 2001. С. 293–294.
[24] Цит. по: Сафрански, Рюдигер. Шопенгауэр и бурные годы философии… С. 273.
[25] Новиков, Авраам. Парадоксы Артура Шопенгауэра / Аврора, №9 1991. С. 130–131.
[26] Шопенгауэр, Артур. Мир как воля и представление. Том I. Предисловие ко второму изданию. https://ru.wikisource.org/wiki/Артур_Шопенгауэр
[27] Сафрански, Рюдигер. Шопенгауэр и бурные годы философии… С. 378.
[28] Там же.
[29] Там же. С. 403–404.
[30] Abendroth W. Arthur Shopenhauer in Selbstzeugnissen und Bilddokumenten. Leck / Schleswig. 1978. S. 120. Цит. по: Чанышев А.А. Учение А. Шопенгауэра о мире, человеке и основе морали. См.: Шопенгауэр А. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 1: Мир как воля и представление: Т. 1 / Пер. с нем.; Под. общ. ред. А. Чанышева. — М.: ТЕРРА — Книжный клуб; Республика, 1999. С. 456.
[31] Фишер, Куно. Артур Шопенгауэр… 1999. С. 134.
[32] Фишер, Куно. Артур Шопенгауэр… 1999. Книга первая. Жизнь и характер Шопенгауэра → Глава седьмая. Третий период жизни во Франкфурте (1851–1860 гг.) → III. Философ нашего столетия. → 3. Портреты и сходство. С. 131–135.
[33] Фишер, Куно. Артур Шопенгауэр… 1999. С. 133.
