Екатерина Эткинд: Шутить разрешается, дорогие родители

У нас же, в газете «Дранка» — немного по-другому: здесь название написано в виде самой дранки, а рядом — два петушка на палочке — символ юмора и оптимизма. Даже позывные у нас были петушиные. То есть, каждый входящий на наш участок, должен был прокукарекать, чтобы дать понять — идёт свой.

Екатерина Эткинд

ШУТИТЬ РАЗРЕШАЕТСЯ, ДОРОГИЕ РОДИТЕЛИ

Предисловие Ефима Гофмана

(окончание. Начало в № 8/2023)

Глава III Фрагменты из дачной стенной газеты «Дранка»

Эта бредовая, но очень смешная газета «Дранка». Во-первых, надо объяснить происхождение названия: что такое дранка на самом деле? Когда люди строят дом — то и в голове у них много строительных слов. Дранка — это тонкие, узенькие дощечки, употребляемые для покрытия кровель и для обрешётки стен под штукатурку.

Наша стенная газета отражала все события, которые происходили вокруг. Вот один забавный пример:

«Однажды на нашей половине дома был поставлен настоящий спектакль: с репетициями, костюмами, и прочими атрибутами. Ставили «Два Пьеро» Ростана. В роли дворецкого, был Митя Дьяконов. Он держал в руках корзинку, в которой лежала бутылка. Во время самого спектакля он должен был произнести фразу: «Мадера старая, лежит, как в колыбели». Но вместо этого, Митя продекламировал: «Олифа старая, лежит, как в колыбели» (М.Кирпичников: «Телега на ходу легка» (Спб; Ретро; 2002. стр. 174).

В самом начале жития в Ушково не было электричества. Все освещались керосиновыми лампами. И вот в «Дранке» появилось стихотворение:
«Нынче лампу Ильича
Заменяет нам свеча —
Керосиновая лампа
У меня и Кирпича»^[1].

Конечно, как во всех сельских домах, тут же завелись мыши. Был введён ушковский лозунг:

«Сначала выкормим мышей,
Потом их выгоним взашей…»

Друг отца — Игорь Михайлович Дьяконов был занят тогда переводом с аккадского эпоса о Гильгамеше^[2]. Cразу появился комментарий:

«Гильгамеш с большим трудом
Под горою строит дом,
Наживает Гильгамеш
Себе бороду и плешь!»

Вообще про И.М. Дьяконова можно много интересного рассказать, но, может быть, чуть позже.

Вот пришёл день рождения Нины Яковлевны (жены Игоря Михайловича) (20/X), а сам Дьяконов — в больнице.

Чтобы поднять настроение Н.Я., наши родители пишут такое письмо:

«Пусть горит на даче свет,
Пусть домой вернётся муж,
Пусть на много-много лет Сохранят тебя от стуж
Дружбы тёплые лучи!
Эткинды и Кирпичи».

Когда вы открываете «Литературную газету», то видите такую шапку-название, а рядом — два профиля писателей — Пушкин и Горький.

Петушково

Железнодорожная станция Ушково. Вы вправе спросить — откуда такое название? А всё очень просто. Однажды, на заре нашего жития-бытия на наших дачах, мы пришли на станцию, чтобы ехать в город. Была холодная зима. Поэтому торчать на платформе не хотелось. Вошли в здание станции. Жарко топилась печь. Рядом с ней стояла деревянная скамейка. На скамейке сидела женщина в ватнике. У ног стояла корзина, и в ней лежали разноцветные сахарные петушки на палочках — она их продавала за 10 копеек.

Нам, конечно, купили эти петушки, и всю дорогу до Ленинграда мы их сосали. Это была наша первая встреча и потом всякий раз, когда мы ехали на поезде, на нашем пути попадались петушки. Тогда придумали Ушково переименовать в Петушково.

И в эту самую эпоху наши взрослые задумали «выпускать» газету «Дранку» и взяли за символ оптимизма и юмора этих самых петушков.

Тут же родители сочинили такое стихо—творение:

«Учёный мудрый Геродот Не нюхал никогда компот. Великий реалист Бальзак Не разводил чижей-собак. Норвежец смелый Хейердал Газеты «Дранка» не видал.
И не играл в мороз в пинг-понг
Премьер-министр Фам-Вам-Донг.
А греческий поэт Гомер Не принимал серьёзных мер, Чтобы купить себе торшер.
Но нам плевать на них на всех
И мы не уважаем тех, Кто даже пополам с грехом Кричать не может петухом!!!
Ку-ка-ре-ку!»

Родители Миши и Мити Дьяконоых много ездили. Однажды Игорь Михайлович уехал на какой-то конгресс, Нина Яковлевна поехала проведать свою маму в Кишинёв, а Митя оставался с Дуней, которая постепенно превратилась в домработницу. Тяжёлая работа была на плечах Мити. Газета «Дранка» немедленно отразила событие.

«Отец уехал на конгресс,
А мама — в кишинёвский лес.
Уехали родители!
Колоть дрова не Мите ли?»

А это уже похоже на детектив:

«Гы-гы-гы, Ги-ги-ги,
Чьи-то слышатся шаги.
Тёмной ночью гнусный вор
Покидает тёмный двор.
Через реки, через нивы
Бредколлегии архивы
Он унёс — проклятый пёс,
Показав Ушкому нос.
Не оставил ничего,
Ги-ги-ги и го-го-го.
НО!!!
Дора-дора помидора,
Мы в саду поймали вора.
Отобрали чемодан,
Матерьял в газете дан».

Когда дом в Ушково был построен, возник вопрос: какого цвета он будет. «Дранка» — тут же осветила его:

«Как покрасить наши дачи?
В красный? Синий? Жёлтый цвет?
Нет в лиловый,
Нет иначе,
В терракотовый! — Ой нет!
В сизо-буро-серый!
Здрасте!!!
Я ж уверен лишь в одном:
Как не мажьте,
Как не красьте —
Всяко будет «жёлтый дом^[3]»!

Дом, в конце концов, покрасили в цвет бордо, а окна — в цвет сливочного масла. Примеры можно было бы умножить, но, к большому сожалению, эта газета пропала.
Жизнь в Ушково кипела. Могу здесь закончить такой новеллой, об И.М. Дьяконове:

«Однажды, когда были уже построены дачи в Ушково, на февральские каникулы, все собрались на лыжах. Компания, надо сказать, подобралась солидная: наши родители, Нина Яковлевна (жена И.М. Дьяконова), два их сына Миша и Митя, наша кузина Ксюша. В полной, так сказать, готовности, пришли забирать Игоря Михайловича. Хозяин дома вышел к нам на крыльцо, в халате и в тапочках. Ну согласитесь — можно ли, в таком виде идти на лыжах? Во-первых, холодно, а во-вторых, неудобно. Наш отец спрашивает:
Уважаемый Игорь! Что это значит? Почему Вы не готовы? Мы же все вчера договорились, идти в лес на лыжах?.
Дорогой Фима, дорогие друзья! Вид мой однозначен — Я никуда не иду. — дружный хор голосов: «Почему?» — Надо больше проявлять человеколюбия.
Дорогие мои! Вы, когда-нибудь, катались на лыжах по песочному пляжу? Нет? Так и не пытайтесь. Ничего хорошего не получится.
А это к чему Вы сказали?
А к тому, что со мной теперь ездить на лыжах не имеет смысла. Тот же хор голосов — «Почему?» — Потому что такой субъект, из которого сыплется песок — неудобный компаньон. Если идти за ним — скольжения не будет».

А вот ещё я нашла в воспоминаниях об отце — Н.Я. Дьяконовой, в сборнике памяти Е. Г. Эткинда «Здесь и там»: «Ушково казалось вечным и наше совместное там пребывание тоже. В начале 1960 года Е.Г. сочинил стишок под названием «Разговор с внуком в 1990 году».

«Скажи-ка дедушка, кто этот дед Егор^[4]?
Какой смешной толстяк! Где ты нашёл такого?»
Да, милый, тридцать лет уже прошло с тех пор, Как с этим дедушкой мы строились в Ушково.
Лет пятьдесят назад мы с этим самым другом
Сражались с немцами аж за Полярным кругoм»

Теперь этот внук и вправду существует. Зовут его Давид. Дома в Ушково больше нету, но память о нём, об атмосфере дружбы, любви, о душевном тепле осталась у всех, кто бывал там.
В Ушково приезжал поэт Иосиф Бродский перед своим отъездом в Америку. Вот что написала мамина сестра Наталья Фёдоровна в своих воспоминаниях, помещённых в книге «Телега на ходу легка» (Спб; Изд. Ретро; 2002 г.):

«Бродский беседовал с Ефимом Григорьевичем и речь зашла о растениях. «О растениях на другой половине», сказал Ефим Григорьевич и привёл Бродского к Мише^[5], который довольно долго отвечал на его вопросы. В растениях Бродского интересовали, естественно, названия: русские, латинские и английские. Он слушал очень внимательно иногда приговаривал: «Как интересно!».

Глава IV

Шутки друзей Эткинда
Шутили все: и родители, и их друзья. Читатель, наверное, помнит великолепную книгу «Чукоккала»? (Рукописный альманах). В нашей семье было что-то подобное — это гостевая книга.
Шутили в прозе, в стихах, в рисунках.
Вот один из примеров — А.С.Кушнер^[6]

«Cпасибо родному Обкому,
Он Эткиндов выслал в Париж!
Лицом к парижскому дому
Ты странник, задумчив стоишь
И мыслишь: неисповедимы
Судьбы роковые пути.
Как было бы плохо без Фимы
В Париже, ты сам посуди».
20 июня 93 г.

А вот там же, в гостевой книге, нашлись забавные стихи П.Нерлера^[7].
<1>
Когда семья моя катила в квартал причудливый
Дефанс.
Екатерина и Данила в ночи приветствовали нас
Под дулами прямой наводки
французских вин и
русской водки,
под разговоры про Союз —
безоговорочно сдаюсь!
<2>
Ефим Григорьич Крепкинд
бурлачил тучу дел.
Ефим Григорьич Клеткинд
на жёрдочке сидел,
Ефим Григорьич Меткинд
не то всегда писал,
Ефим Григорьич Едкинд
всегда не так писал — поэта защитил,
в Незаговор* вступил!
Ефим Григорьич Редкинд, –
хоть дьявольски устал,
Ефим Григорьич Неткинд, –
он каяться не стал
Ефим Григорьич Крепкинд
изрядно претерпел
Ефим Григорьич Эткинд –
Из клетки улетел!
Гнездо в Париже свил, Незаговор раскрыл!»
28/X-1991 г.

* Название автобиографической книги Е.Г. Эткинда «Записки незаговорщика».
Необычный гость был в нашем доме — некая Евгения Царовцева, которая приехала в квартиру отца, когда он был в Америке. Мы её с мужем устроили на ночлег. Вот такие стихи они оставили в гостевой книге:

«У Данилы и Кати
Не хватает кроватей
Будем спать в гамаке,
С комаром в кулаке
На того комара
У нас нет топора …
Вот приедет Ефим
Познакомимся с ним
Он убьёт комара …
Это будет вчера».
ОТЮП(Пюто)
Евг. Царовцева.

Иногда шутили в устной разговорной форме.
Был в Париже интересный, неординарный художник, архитектор и писатель — Константин Константинович Клюге^[8].
Однажды он позвонил и предложил приехать к ним с женой в гости.
«Приезжайте все: с бабушками, кошками и канарейками!»
Ну, мы и приехали. Правда, вместо канареек был пёс Пафнутий.
После обеда хозяин решил показать нам свои новые картины. На них ещё не было подписи художника. Чтобы легче было их рассмотреть, Клюге поставил их на низкий мольберт. Одна из новых работ — пейзаж: два дерева, пень и гриб. Это было так реалистично, что наш пёс подошёл, понюхал и вдруг — поднял лапу… Все замерли в ужасе. Внезапно хозяин дома засмеялся, а потом сказал: «Ну вот, теперь, всё в порядке — картина подписана, можно выставлять на выставке». Все облегчённо засмеялись…
<2>
Однажды мы с отцом были в гостях у Клюге, на его парижской квартире. Сидели, беседовали и неожиданно наш друг говорит: «Друзья мои, что-то я плохо вас слышу, пойду, надену очки». И вышел в другую комнату. Я спросила у отца: «Константин шутит? Я всегда думала, что очки служат для глаз». Он чуть улыбнулся и ответил: «У него в очки встроен слуховой аппарат».
Семья русского писателя В.П. Некрасова тоже не отставала в юморе. Добавим, что в их юморе, был ещё такой южный акцент, который являлся особенной изюминкой.
Ну вот, пример: «Голоса нет, но манера осталась»…
Однажды Галина Викторовна гуляла со своей собакой Тусей. Та была слишком нервной и, увидев кошку, идущую по улице, потянула за поводок.
Хозяйка не устояла и рухнула. Встать тоже не смогла — была сломана шейка бедрa. Вызвали скорую помощь и отвезли в клинику, где работал русский доктор, друг Некрасова — В.А. Загреба. После операции ее отправили на восстановление cил в дом отдыха. Туда-то мы ей с мужем Данилой и позвонили и спросили: «Галина Викторовна, погода хорошая, хотите, мы к Вам приедем и свезём Вас в парк в кресле на колёсиках?» Она согласилась, мы приехали, вошли в её комнату и увидели «картину маслом» — сидит Галина Викторовна на кровати, перед ней зеркало и она наносит макияж. Я спросила: «Это для кого же Вы стараетесь, дорогая, кто Вас тут будет рассматривать?». И тут наша Галина Викторовна, с одной стороны, кокетливо, с другой, c грустной иронией, ответила:

«Катюша, я ведь актриса, а это — навсегда. Сколько ролей я сыграла, и сколько раз наносила грим. Как говорится: “Голоса нет, но манера — осталась”».

Семья Виктора Некрасова была невероятно гостеприимной. Хозяйка Галина Викторовна очень вкусно всех угощала. Кто только не приходил в этот дом: и артисты /В.Смехов, И.Кваша, З.Гердт/, и писатели /Ю.Трифонов, С.Лунгин, Б.Окуджава/. Но, однажды, мы с родителями проезжали мимо дома Виктора Платоновича, который жил тогда в парижском пригороде Ванв. Решили зайти на огонёк, и поцеловали замок. Правда, к двери была приклеена скотчем записка, написанная по-русски: «Приходите, когда нас нет, котлеты под ковриком».
В гостевой книге можно было прочесть и стихотворный экспромт И.Бродского:

«Когда я думаю о Кате,
Я вспоминаю о Гекате^[9],
И о Луне, чей диск дрожа
Похож на Юрского Сержа,
Которого не взяли в Мхат,
За то, что он увы, пархат…»

А ещё вспоминается не слишком весёлая записка папиного коллеги по Тульскому Пед. Институту, специалиста по английской филологии А.А. Чемоданова, оставленная лично ему:

«Ах, Эткинд, Эткинд, в наши лета
Как с водкою равнять любовь!
Давно уж ветреная Лета
Нам в жилах остудила кровь.
Во тьме блистает четвертинка
Брильянтом в тысячу карат.
В бутылке скрытая блондинка
Живых прекрасней во сто крат.
На опьяненья тонкой нити
Скользят любовницы, друзья, …
А вы о трезвости бубните.
Ах, Эткинд, Эткинд, так нельзя!»

(приведено в новелле «В бутылке скрытая блондинка» — из автобиографической книги отца «Барселонская проза». С. 374).
Хочется всё-таки завершить эту главу на позитивно-оптимистической ноте.
Были у наших родителей близкие друзья: писатель, журналист и учительница — Фрида Абрамовна Вигдорова и её муж сатирик Александр Борисович Раскин.
Когда-то, другой друг и писатель — Руфь Александровна Зернова — написала чудесную книгу «Это было при нас» (Иерусалим; 1988 г.). Одна из глав так и называется «Портрет абсолютно прекрасного человека». Как раз о Ф.А. Вигдоровой:
«Когда она первый раз слегла, врач сказал ей:
Вы — загнанная лошадь. Понимаете? Загнанная лошадь!
Можно, я буду пони? — cпросила Фрида», сравнение показалось ей неправомерным.
Вот так шутили друзья наших родителей. Примеры можно умножить, но и так понятно, каково было наше окружение. А, вообще, юмор, оказывается, иногда, передаётся по наследству.
Юмор по наследству
Бывает иногда так, что дети (а иногда и внуки) получают чувство юмора по наследству, даже не отдавая себе отчёта. Так и произо шло с моей племянницей Асей (дочкой моей старшей сестры Маши). Она унаследовала чувство юмора дедушки и бабушки.
Мастер и Маргарита
Мы жили тогда уже во Франции, в новом квартале «Дефансе», что по-французски значит «оборона». В тот день наш отец, решив больше не прибегать к помощи машинисток, а самому набирать свои статьи и книги, вернее, привлечь к этому нашу маму, купил большую электронную пишущую машинку (почти компьютер.) Он ждал мастера для первой инструкции. Одновременно, наша мама ждала новую домработницу, о которой мы только и знали, что её зовут Маргарита. В одиннадцать часов утра раздался звонок в дверь. Ася, как самая резвая, открыла её, потом вбежала в столовую и закричала:
«Пришли Мастер и Маргарита!»
В самом деле, они пришли одновременно. Все, конечно, посмеялись. Только много лет спустя, прочтя роман М.Булгакова, Ася поняла почему смеялись её возгласу.

Глава V
АТТЕСТАТ ЗРЕЛОСТИ
Несколько коротких историй

Когда-то, когда вся наша семья жила в Советском Союзе в Ленинграде, у нас была кошка Пятка. Она довольно часто рожала котят (см. историю «Трикотаж»).
Наши родители не могли даже подумать о том, чтобы их топить… Чаще всего, мы их отдавали в надёжные руки. Но как определить: готов ли котёнок расстаться со своей кошачьей мамой? Поэтому наш остроумный и находчивый папа придумал для котят экзамен на «аттестат зрелости».
В столовой стоял диван, на котором спала наша мама. Над спинкой висела бра с длинным шнурком, чтобы включать свет, не вставая.
Так вот, экзамен состоял в следующем: котёнок должен был залезть на борт дивана и, дернув за шнурок, зажечь свет. Если зверёк, ещё вчера сосавший мамино молоко, слепой и похожий на комочек, умудряется совершить такой цирковой номер, значит он может сам пить молоко, безобразничать — это уже «невеста на выданье» или жених. Оба получают приданое и сухой паёк: чуть-чуть молока и рыбки, песок (не сахарный).

Рисунок Г.П. Конопицкой — Бларэ «ОПТИЧЕСКИЙ» ОБМАН

«А может быть, он служит на оптическом заводе и там даром раздают очки…»
Семидесятые годы во Франции. Живём всей семьёй в пригороде Парижа — Сюрене.
По адресу: 4, рю Поль Берт (rue Paul Bert).
Мы снимали второй этаж, а на первом располагалась контора по оптовой продаже очков. Когда я впервые увидела надпись на дверях конторы, — сразу же всплыло воспоминание о рассказе М.Зощенко «Слабая тара», который чудесно читал С.Юрский. Заведовал ею — господин Пежероль.
Однажды утром, во время семейного завтрака, в нашу дверь позвонили. Я открыла и увидела человека в форме курьера. Он держал в руках большую коробку, придерживая подбородком папку с квитанциями. Я сразу поняла, что он ищет, и, проводив, вернулась домой. Наш отец, привыкший к неожиданным визитам: почтальонов, курьеров из издательств, — спросил: «А на этот раз, кто по нашу душу приходил?». Я рассказала, что визит не к нам, а к Пежеролю. Тогда отец, обрадованный тем, что никто не помешает сегодня работать, произнёс каким-то хитрым голосом: «Так это был “оптический” обман?!»

«ЭМИГРАНТО»

Всякий более или менее начитанный человек слышал о существовании такого языка как Эсперанто. Я не собираюсь здесь писать трактат об истории Эсперанто. Для этого существуют специалисты — лингвисты. А вот среди русскоязычного населения Франции / представителей как первой, второй, так и третьей волны эмиграции/ появился, как назвал мой отец-лингвист, новый язык «Эмигранто». Вот один из примеров этого малоизученного языка. Для него пока никто не составил словаря…
Говорит господин из дворянского русского рода: «Я взял метро и доехал до Буа де Булонского леса». Или, другой пример: «У меня в июне были вакансы, я сел в аэроплан и поехал в Тунис». На первый взгляд, всё, кажется, понятно, но почему, говоря по-русски, надо вставлять французские слова и выражения?
А это очень часто бывает, особенно, среди «третьей волны», когда французский ещё не освоен, а русский — начинает забываться. Вот такую смесь когда-то упомянул в своей комедии «Горе от ума» А.С. Грибоедов: «А Гильоме!.. — Здесь нынче тон каков / На съездах, на больших, по праздникам приходским / Господствует еще смешенье языков: /Французского с нижегородским?»
Вот её-то, эту смесь, и называют «Эмигранто». Можно увлечься и привести тут около тысячи примеров, а можно просто перелистать газету «Русская мысль», или «Иллюстрированная Россия». Но, если прессе ещё простительно, то в устной речи хотелось бы избежать этого cловарного «русско-французского салата»!

«Я никого не обвиняю, — шутит Е.Г. Эткинд — просто хотел бы, чтобы русские люди, начав фразу по-русски, так же её и кончали (по мере возможности), а коли они владеют французским, чтобы говорили на чисто французском.
Как это будет красиво и изящно…».

Как мне рассказали, та же картина cо смесью языков наблюдается и в Америке…

ИМЕНИННЫЙ АРБУЗ

В жизни моих родителей было много проблем серьёзных и не очень. Все проблемы моим родителям удавалось решать, более или менее, с помощью чувства юмора.
Вот пример (рассказ со слов родителей).
20/IX — день моего рождения. Ожидаются гости. Всё готово. Нашего отца отправляют в магазин за тортом. Но, как нарочно, в этот день в магазинах Ленинграда пропали все торты. Тогда наш находчивый профессор Эткинд покупает арбуз. Его, то есть арбуз, а не профессора Эткинда, разрезают на две части и в обе — вставляют свечи. Если честно признаться, то я была очень довольна, что не нашли торта. Торт покупает всякий, у кого нет фантазии. А вот заменить его арбузом — это, согласитесь, совсем другое… К тому же наш папа знал, что я больше люблю арбузы, чем торты. Добавлю, что если бы отец достал тот искомый торт, то это было бы настолько неинтересно, что и писать было бы не о чем. А так — прошло столько лет, уже нету ни мамы, ни папы, а я помню этот день рождения до сих пор…

Рисунок Г.П. Конопицкой-Бларэ

«НОВОИСПЕЧЕННЫЙ ДЕДУШКА»

/Дедушка— физкультурник/

Наш, с моей старшей сестрой Машей, отец делал каждое утро зарядку и бегал. Делал он это, живя в Ленинграде, в парке Александро-Невской Лавры и на крыше кооперативного гаража, где стояла наша машина. И вот, однажды, в августе 1973 года он, как обычно, собирался на крышу делать зарядку. А моя сестра Маша в это время была в родильном доме. Отец сел на стул, чтобы зашнуровать кроссовки. В это время раздался телефонный звонок. Нашей маме сообщили, что Маша родила девочку. Мама вернулась в комнату и сказала:
«Дедушка, ты надел кроссовку не на ту ногу, переодень». Отец посмотрел на мать с радостным удивлением и спросил: «Как? Уже?» Потом прибавил: «А дедушки имеют право делать гимнастику на крыше?» Мама, смеясь, ответила: «Имеют, имеют, поздравляю, дедушка, иди делай гимнастику».
Это было 26/VIII/1973 года, когда родилась моя племянница Ася.

Рисунок Г.П. Конопицкой-Бларэ

«ОБСЫРКИ»

Рисунок Г.П. Конопицкой-Бларэ

Дом наших (с моей старшей сестрой Машей) родителей был всегда гостеприимным и открытым. Как в России, так и во Франции. Однажды утром, во время завтрака, отец спроcил маму:
«Кут^[10]¹, осталось ли что-нибудь в холодильнике, после вчерашнего нашествия гостей?» И мама с улыбкой ему ответила: «Одни “обсырки”»³⁰.

«СКЛОЧТЕРЬЕР»

Рисунок Г.П. Конопицкой-Бларэ

В нашей семье всегда было какое-нибудь домашнее животное: собака или кошка. И надо сказать, что имена им всем давались необычные: Чижик, Пятка, Пафнутий.
Наш отец очень дружественно к ним относился.
Однажды, уже во Франции, нам позвонила одна близкая знакомая и спросила: «Не хотите ли щеночка? Только никто не может определить породу. Мама — шпиц, папа — полуфокстерьер, полупудель. Довольно оригинальная смесь пород. Но если вас это не смущает — можете приехать и выбрать».
И мы с отцом поехали и выбрали самого, на наш взгляд, симпатичного. Он был совсем крошечным. Отец взял его на руки и тот, в знак доверия, cделал отцу прямо на ладошку «пипи». Конечно, отец посмеялся и сказал: «Это мой приятель!». Щенка завернули в теплую тряпку, посадили в корзину и повезли домой.
У пёсика и вправду оказался необычный характер: c людьми и добрый, и ласковый. Даже талант проявился цирковой собаки. Очень любил выступать: он научился танцевать под музыку, петь, прыгать в обруч и залезать на дерево за кусочком колбасы. Кстати, имя собаке дали оба родителя вместе — Пафнутий (сокращенно — Паф).
Однажды, когда Пафнутия повели на первую прививку к ветеринару, отца в очереди спросили: «У Вас породистая собака?» Отец, улыбаясь, ответил: «Конечно, в нём сразу три породы!» (Отец по-настоящему любил своего приятеля).
Как свойственно фокстерьерам и шпицам, Паф был очень мил с людьми, но очень драчлив с собаками. Пёс любил не столько драться, сколько провоцировать собак на драку, за что много раз расплачивался… Когда он видел, например, во время прогулки двух овчарок, которые сторожили ресторан, то есть, как говорится, были при исполнении служебных обязанностей и не имели возможности ему ответить, Пафнутий прыгал около их витрины и заливисто лаял, вызывая у них ненависть и зависть. Из-за всех этих провокаций и драк, отец наконец-то определил породу своего приятеля — «СКЛОЧТЕРЬЕР» .
Однажды мы ехали на дачу в Бретань. Всю дорогу питомец спокойно спал. На самом подъезде к нашему дому Паф очень заволновался и начал просить, чтобы его выпустили. Папа нам сказал в шутку «А наш пёс умеет читать по-французски!». Ко дню моего рождения папа подарил мне книгу о психологии собак. Не спорю — книга была очень полезной, но надпись на ней была ещё лучше: «Как ты, Катрин, меня не мучай, Ты — мой любимый комсостав!
Я ж подпишусь — на всякий случай:
— Твой лучший друг — профессор Паф!»

ПАПА

Рисунок Г.П. Конопицкой-Бларэ

Ух как давно это было…
Как говорится, это было, когда деревья были большими…
Однажды мама, папа, их друзья Дьяконовы, мамина сестра Н.Ф.Зворыкина вместе с мужем М. И. Кирпичниковым и Мери Беккер поехали вместе отдыхать в Усть-Нарову¹⁷. Они устроились на песчаном пляже и начали загорать. Наш папа разложил свои вещи на песке и пошёл купаться. А тут начался прилив и его брюки оказались в воде. Наша мама нашла длинную палку и, поймав брюки, повесила их сушить на куст. Игорь Михайлович Дьяконов голосом диктора Ю.Б. Леви тана объявил: «За проявленную смелость и находчивость в спасении утопающих штанов вручается медаль отважной женщине — Е.Ф.Зворыкиной! Ура!».
Все, конечно, посмеялись, повеселились. Но тут вернулся из воды наш папа и посмотрел на часы. Он сказал, что ему срочно нужно бежать на почту, чтобы позвонить в издательство. Что он очень благодарен за спасение штанов, но как он теперь пойдёт на почту? Напомню, что все это происходило так давно, что ни о каких мобильных телефонах речи не шло (во всяком случае, в России). Выход нашла «Крошка» — она же Мери Беккер^[11]³. Так вот, она придумала: «Фима, а Вы оденьте мой костюм с юбкой, — думаю, он Вам по размеру подойдёт. И не забудьте шляпу». А теперь представьте себе картину — Вы идёте по улице курортного города Усть-Нарова, вам навстречу идёт мужчина в цветастом костюме в юбке, и в шляпе… с волосатыми ногами. В общем, ни один прохожий не прошёл мимо, не улыбнувшись. Но это ещё не всё. Когда отец пришёл на почту и стал заказывать разговор, телефонистка чуть не выпала в окошечко.
Но и это ещё не конец.
Готовы?
Вот подошла очередь отца на разговор и девушка-телефонистка в микрофон объявила: «Дама, которая заказала Москву, Вам в кабину №6» (а сама давилась cо смеху).
На обратном пути на пляж отец купил связку сушек, которую «в народе» называли «фимки»^[12]⁴. Он поблагодарил Крошку и одел свои штаны. А потом, смеясь, рассказал нам, как впервые в жизни его назвали дамой.
Это было так смешно, что все сильно хохотали.

ПОДЛЕЦ

Ещё в Ленинграде, задолго до нашей эмиграции, у отца был автомобиль. Это были самые обыкновенные Жигули. И номер у этого автомобиля был самый обычный: ЛЕЦ. Наш отец довольно часто залезал под машину, чтобы устранить мелкие поломки. Как известно, попасть к хорошему механику быстро в Советском Союзе не легче, чем к хорошему хирургу — стой в большой очереди.
С каждой мелочью не настоишься — на то нет ни времени, ни денег.
Потому каждый порядочный инструктор автошколы старается обучить своих учеников не только крутить баранку, но и самому устранять мелкие поломки.
Нашему отцу повезло — у него был чудесный инструктор — Михаил Цуладзе. (Между прочим, он был также и инструктором у моей сестры Маши). Так вот, в один прекрасный день отец залез под машину подкрутить какую-гайку или винт. Потом, когда он вылез с ключом-монтировкой и обтирал грязные руки тряпкой, наша мама ему сказала: «Я знаю, как назвать человека, который залез под машину с номером ЛЕЦ — «подЛЕЦ».
Это было сказано остроумно, а совсем не обидно. Родители посмеялись и поехали ставить машину в гараж.
Потом, когда вернулись домой обедать, то рассказали нам об этом.
Совсем недавно, я вспомнила эту историю и решила об этом написать.

Автомобиль жигули, в просторечии «копейка»

«ПРОФЕССОР ЭТКИНД И МЫШИ»
«Сначала выкорми мышей, Потом их выгони взашей»
(газета «Дранка»⁵)

Однажды, мне позвонил отец и сказал:
«Дочка, я в полном одиночестве (не считая собаки Снуки): Эльке^[13]⁶ уехала в Германию, Данила^[14]⁷, как мне известно, дежурит. Приезжай ко мне в Бельвю, а то я очень соскучился по тебе».И вот я села на скорый поезд и приехала в Ренн (город в Бретани). Я вышла из поезда под проливным дождём. У выхода с вокзала меня уже ждала машина с отцом и Снуки. Дома, как оказалось, был приготовлен обед собственноручно отцом, чего я от него никак не ожидала. Собираясь вынуть из духовки курицу, я схватила кухонную варежку (какой берут горячую посуду) и вдруг слышу отцовский вскрик: «Нет! не эту! Этой я ловлю мышей». С большим удивлением я гляжу на отца. Задаю ему дурацкий вопрос: «Как это ты ловишь мышей? Когда это ты успел превратиться в кота?»
Тогда отец позвал меня в ванную комнату, где, как нарочно, сидела мышка. Он мне говорит: «Видишь, я сажаю мышку в эту варежку и гуманно отпускаю её на свободу!» Каково же было наше удивление, когда на следующее утро, идя мыться в ванную, мы обнаружили эту мышь на том же месте. Отец очень строго ей сказал:
«Я тебя вчера опустил по-хорошему, а ты опять тут». Тогда я спросила: «А почему ты думаешь, что это она же?» Отец хитро на меня посмотрел из-под очков и, улыбаясь, сказал:
«Я узнал её в лицо».

«ТРИКОТАЖ»

Это было ещё в Ленинграде, на нашей квартире. У нас жила кошка по имени Пятка. Я уже не раз о ней писала и повторяться не хочу.
Наша киса имела характер чрезвычайно необычный. Каждый вечер она решала очень трудную задачу: кого из присутствующих кавалеров выбрать сегодня. Она-то была единственной дамой. Нельзя сказать, что Пятка была красивой или породистой. Но котеек мало занимала её генеалогия.
Происходили драки, дуэли. Котов было много, а Пятка — одна. Выбора-то у них не было. Потому-то наша киса приносила котят с завидной регулярностью.
Итак, однажды в очередной раз Пятка кормила своих детёнышей(их осталось всего трое). Чтобы никому не мешать, котята жили в проходной комнате со своей мамой в старом вольтеровском кресле (бог весть каким ветром занесённым в нашу квартиру).
Приходит домой наш папа и спрашивает:
«Что новенького?». А тут наша мама и отвечает: «А у нас ‘Трикотаж’!»
Почему-то папа сразу догадался о чём речь, но решил себя проверить — вошёл в проходную и там увидел трёх котят.

Трикотаж. Рисунок Г.П. Конопицкой-Бларэ

ТУПИК СВОБОДЫ^[15]
(L’impassedelaliberté)

Рисунок Г.П. Конопицкой-Бларэ

Вскоре по приезде в Париж мы начали искать подходящее нам жильё. Родители очень хотели снять какой-нибудь домик, а не квартиру, без соседей и лишнего шума. Как сказала наша находчивая мама: «Нам чужой шум не нужен — мы свой сделаем». Однажды мы всей семьёй колесили по парижским окрестностям и увидели из окна машины дом с садиком. Дом сдавался. Мы все вылезли из машины и стали оглядываться. И вдруг наша мама позвала нас к забору. На нём был написан адрес: 1, Impasse de la Liberté — Тупик свободы.
«Нет, — сказали оба родителя, — после всего что мы пережили^[16]⁹, этот адрес нам никак не подходит».

«ЧЕРНОКОЖАЯ» ДОЧЬ

В 1986 году умерла наша мама, Екатерина Фёдоровна Зворыкина. Мы со старшей сестрой Машей и нашим папой, были в подавленном моральном состоянии. Маша пригласила нас приехать в Канаду встретить Новый 1987 Год — cловом, сменить атмосферу. И мы с папой, конечно, согласились. Там была хорошая компания. Мы все вместе катались на лыжах, гуляли… Пробыли там почти две недели. Затем, отец должен был вернуться в Париж — у него закончились каникулы. Я же осталась ещё ненадолго в Торонто. В день моего возвращения во Францию здорово похолодало и Маша надела на меня своё чёрное кожаное пальто /подбитое мехом канадского волка/, и такие же сапоги. Когда отец встретил меня в аэропорту в Париже, — внимательно оглядел с ног до головы, обнял и сказал:
«Какая у меня “чернокожая” дочь!».