СЕМЬ ИСКУССТВ

Главной особенностью «поэмы» — она берёт это слово в кавычки — является цитатность. Порукой тому — более 100 встречающихся имен писателей, композиторов, философов, библейских и литературных персонажей. Кроме того, в романе упоминаются более 70 произведений искусства, исторических событий и географических названий.

Борис Ланин

СВЕТЛАНА ШНИТМАН-МакМИЛЛИН. ВЕНЕДИКТ ЕРОФЕЕВ «МОСКВА — ПЕТУШКИ», ИЛИ THE REST IS SILENCE

Москва, Новое литературное обозрение, 2022. 248 с.: ил.

Книга английской славистки выходит в серии «Неканоническая классика». Прежде в этой серии уже выходили книги о Дмитрии Александровиче Пригове, В. Сорокине, В. Шарове и Лианозовской школе. Основой для этой книги является написанная в середине 80-х работа, ставшая первым академическим исследованием романа Венедикта Ерофеева. Изданное крошечным тиражом, это исследование было процитировано тысячи раз по всему свету. Наталья Шмелькова привезла книгу Венедикту Ерофееву в Нью-Йорк осенью 1989 года, и он успел её увидеть. Рассказ Светланы о том, как она открыла для себя этот неизданный роман, как цитировала его друзьям и коллегам, как выбрала его для диссертационного исследования, как приходила по ночам в течение нескольких месяцев в университетскую библиотеку, чтобы распечатать текст — а русский текст принтеры конца 80-х воспринимали исключительно как картинку и печатали каждую страницу по 15-20 минут, — создаёт особый настрой для восприятия её книги современным читателем.

В соответствии с состоянием главного героя романа, который сопоставлял свой жизненный путь с евангельским текстом, она предлагает рассматривать книгу как состоящую из четырёх частей:

1. «Созерцание — Моление о ‘чаше’» — от начала романа по главу «Серп и молот»;
2. «Опохмеление — Воскресение» — до слов «С тех пор, как вышел в Никольском…» в главе «43-й километр — Храпуново»
3. «Пьянство — Тайная вечеря» — по главу «Орехово-Зуево» включительно
4. «Алкогольная горячка — Распятие» — по главу «Москва — Петушки. Неизвестный подъезд» включительно.

Главной особенностью «поэмы» — она берёт это слово в кавычки — является цитатность. Порукой тому — более 100 встречающихся имен писателей, композиторов, философов, библейских и литературных персонажей. Кроме того, в романе упоминаются более 70 произведений искусства, исторических событий и географических названий.

Цитаты автор исследования делит на две категории 1) смысловые цитаты, являющиеся ключевыми для раскрытия тематики и 2) жанрово-стилистические. Конечно, строгое их разделение невозможно, да в нём и нет необходимости.

Мы можем наблюдать, как на протяжении всего текста библейские реминисценции сочетаются с комическим повествованием. Тогда возникает закономерный вопрос: всегда ли евангельские мотивы и реминисценции осознаются автором? Как пишет автор, «гипотетичность исследования в этих случаях неизбежна». Вообще, филологическая культура исследователя является фундаментальным основанием этой книги.

Многие аллюзии уходят в прошлое, реалии забываются и нуждаются в комментировании. Выдающееся значение этой книги заключается в том, что она достигает многоаспектной цели исследования.

Во-первых, в ней выявляются источники, которыми пользуется Веничка.

Во-вторых, в книге дается подробная и научно достоверная интерпретация идейного уровня книги, которая невозможна без понимания всего многообразия затронутых писателем культурных пластов.

В-третьих, анализируются структурные особенности и поэтика «Москва — Петушки».

В-четвертых, линейный анализ позволил лучше понять важнейший прием ерофеевского письма, который стал основным не только в поэме, но и в эссе «Василий Розанов глазами эксцентрика», в пьесе «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора», в «Моей маленькой лениниане»: сквозное непрерывное цитирование.

Две главы книги включают в себя множество главок, в которых подробно разбираются различные аспекты произведения. В первой главе «Принц Гамлет на пути в Петушки (анализ текста)» рассматриваются несколько основных моментов восприятия мира главным героем. Они связаны с его состоянием и действиями: 1) Созерцание, 2) Опохмеление, 3)Пьянство, 4) Алкогольная горячка. Начинается эта глава и заканчивается темой смерти.

В этой главе важнейшим является анализ характеристики героя, его личной жизни и мироощущения. Исследователь словно «примеряет» на Веничке важнейшие аналитические категории: лишний человек, философский тип, «святой», юродивый и т.п. Кроме того, у Венички свои доказательства Бытия Божия, и в коктейле ему является уникальный образ мира. Подобно разговору шекспировского Гамлета с могильщиком, Веничка делится с засыпающими спутниками своей личной картой мира:

…по одну сторону границы говорят по-русски и больше пьют, а по другую — меньше пьют и говорят на нерусском…

А там? Какие там могут быть границы, если все одинаково пьют и все говорят не по-русски?

В современном русском политическом языке этот мир за государственной границей, где намеренно, злостно и остервенело «говорят на нерусском», ныне называется «коллективным Западом». Это понятие включает в себя и Японию, и Южную Корею, и Австралию с Новой Зеландией. Так что пьяные разглагольствования Венички унаследованы его нынешними соотечественниками, кичащимися своей чрезмерной «трезвостью»…

Во второй главе «Смех и слезы Венички Ерофеева» рассматриваются важнейшие поэтические параметры поэмы: тематическую композицию, время и пространство, стилистические и жанровые особенности. Наконец, в отдельную главку выделены «Роль и функции различных областей цитат», хотя фактически изучению роли цитат посвящена вся книга. Неслучайно в Заключении автор исследования пишет о том, что при жизни Венедикта Ерофеева на его родине «сформировался полный штампов, ссылок на дутые авторитеты, трескучих малозначащих фраз и неестественных интонаций «советский» цитатный язык. «Москва — Петушки» — блестящий ответ на этот катастрофический вакуум. Это книга о настоящей трагедии и гибели человека, задохнувшегося без свободы общения с Богом, миром и Словом».

Исследование Светланы Шнитман-МакМиллин — выдающееся исследование одного из сложнейших произведений русской литературы ХХ века. Оно написано прекрасным современным языком, пропитано духом филологической свободы, который веет со страниц корифеев русского формализма, московско-тартуской школы и их благородных наследников. Неважно, чем, кем и каким периодом занимается молодой исследователь: внимательное прочтение этой книги позволит ему подняться на более высокий уровень подлинного профессионализма.