Когда-то Юрий Трифонов повторял в своих книгах, что поколения семьи — деды-отцы-дети-внуки — одна непрерывная нить, протянутая сквозь время. Давайте понимать это буквально. Мы — продолжение тех, кто жил прежде, и спорить тут не о чем. Но тянется одна нить, и если дернуть за нее с одного края, то отзовется на другом.
Читать далее →

Можно отметить близость стихов Окуджавы и Маяковского на нескольких уровнях, но эти уровни более-менее поверхностны; они скорее касаются внешней стороны текстов. Окуджаву волнует не только образ Пушкина; в стихах , которые мы рассматриваем, как и во многих других текстах Окуджавы, проступает его рефлексия относительно проблемы творчества вообще.
Читать далее →

Кризисы персональной идентичности, доверия и прочие, воспринимаемые сознанием, а больше подсознанием, исподволь накапливаемые, сначала исказили, потом разрушили персональную идентичность героини повести, преломившись в призме личных страданий, легли на душу синдромом патологической идентичности, подтолкнули к убийству-самоубийству как последнему способу разрешения кризисов.
Читать далее →

Язык поэзии М. Айзенберга каноничен, строг, внешне прост, практически безупречен по форме — недаром говорят о близости Автора к В. Ходасевичу, лишён украшательств и заигрываний с модными тенденциями, претендующими на оригинальность. 
Читать далее →

Водоворот событий, харизматичная личность вождя, национальный подъём увлекли не просто многих, практически весь немецкий народ. Аналогия с коммунистическим энтузиазмом в СССР приходит в голову сама собой. Строители автобанов вполне могли работать, распевая «В буднях великих строек/ В веселом грохоте, в огнях и звонах». Читать далее →

Рассказ-биография приобретает черты приключенческой повести с элементами расследования. По ходу писатель успевает нам поведать о великих немецких физиках и их работе, рассказать об истории двух крупнейших немецких университетов, хорошо известных в России, Геттингенском и Гейдельбергском, нарисовать картину зарождения и развития национал-социализма в Германии, окунуть нас в гущу еврейского вопроса.
Читать далее →

С поэзией Юлии Драбкиной я знаком уже больше десяти лет и при каждой встрече с её стихами испытываю смешанное чувство узнавания знакомого и удивления новизной. Её стихи не из тех, что сами собой запоминаются и потом читаются наизусть по случаю, но из тех, которые не отпускают, если ты уже вошёл в них.

Читать далее →

Поэтическая книга — если она книга, а не сборник стихотворений — своего рода гипертекст, в котором всё связано со всем. Прелесть этой книги в том, что можешь читать её не часть за частью, не страницу за страницей, а вразброс, в диктуемом невнятным чувством порядке, открывающем новые связи, накладывающиеся на замысленные автором и образующие пространство диалога с ним. Читать далее →

Можно сказать, что опираясь на два предыдущих, Марина Степнова смогла создать третий роман, более глубокий, более дерзкий, более, на мой взгляд, сложный. Он целостный, здесь нет неравноценности начала и завершающей части, которая наблюдалась многими в предыдущих книгах.

Читать далее →

Два или три слова сцепляются, выделяя энергию удивления, на которой и пи­шется стихотворение. Эта зародышевая группа слов обычно уже содержит в себе ритм, так что ритм не приходится специально разрабатывать. Как правило, стихотворение пишется быстро, на пер­вичном импульсе. Строчки и рифмы сами приходят в голову, их не приходится долго искать. Что первое пришло, то обычно и остаётся. Читать далее →