Наполеон Бонапарт в бытность свою всего лишь генералом славился умением моментально реагировать на любые изменения на поле боя и использовать их к своей пользе. Оказавшись во главе государства и правительства, он это умение не утратил.
Борис Тененбаум
Три эссе о Наполеоне
Эссе первое. 1800 г., 3-e нивоза
I
Выражение «…Нет великого человека для его камердинера…» настолько широко известно, что его знал и камердинер Наполеона Бонапарта — и был с ним решительно не согласен.
Хозяина он почитал вполне искренне, несмотря на близкое знакомство… и его восхищение великим человеком, которому он служил, не уменьшало ни постоянное близкое общение, ни то, что, конечно же, он знал все его слабости.
Камердинера звали Констан, он был еще совсем молод, но в дом к мадам Жозефине Бонапарт его устроили чем-то вроде мальчишки на побегушках уже довольно давно, и он успел послужить и в штате слуг самой мадам, и личным слугой ее сына, Эжена де Богарнэ, и наконец, сам хозяин выбрал его для того, чтобы он сопровождал его в Италию.
Так что Констан, можно сказать, побывал под Маренго…
Впрочем, он видел, как сильно занят хозяин и в мирное время, и много чего про него знал. Знал, например, что в его кабинет можно было попасть не только через обычную прихожую, где сидел дежурный адъютант и хозяина дожидались просители и вызванные на доклад сановники Республики, но и по тайной винтовой лесенке, ведущей из помещения этажом выше.
Лесенкой пользовались отнюдь не нимфы, навещавшие хозяина с целью скрасить его досуг, а его секретарь, Бурьен, с портфелем, полным деловых бумаг, документов и отчетов.
Что же до нимф, то про них Констан тоже знал куда больше, чем огромное большинство слуг, занятых в резиденции Первого Консула.
Начать с того, что в Италии хозяину понравилась певица, синьора Грассини, и, как пишет Констан в своих записках, «…она не захотела показаться жестокой…» по отношению к генералу Бонапарту.
Так что завтрак он подавал им на троих — третьим был начальник штаба Резервной армии, генерал Бертье, потому что любовь любовью, а дело делом. Времени же у Первого Консула было мало, работал он даже за завтраком, генерал Бертье был ему необходим — ну, а синьоре Грассини Констан подкладывал что-нибудь особенно вкусное, чтобы она не скучала…
Однако то, что годилось на войне, в мирной жизни было решительно невозможно.
Вернувшись после Маренго домой, хозяин, как правило, не приглашал своих дам к себе — процитируем Констана: «…он был слишком для этого деликатен, и ни за что не хотел бы задеть чувств мадам Бонапарт…» Поэтому он пробирался к ним сам, разувшись, чтобы не шуметь, и высылая Констана вперед, чтобы не наткнуться на какую-нибудь излишне любопытную женщину из штата мадам Жозефины.
Поскольку однажды это произошло, то служанке, которой так некстати не спалось, пришлось пригрозить увольнением.
Она вняла предупреждению, промолчала, и все обошлось, но генерал Бонапарт, как настоящий военный, не желал наткнуться на засаду еще раз — поэтому Констану случалось выступать в роли передового дозора.
Личное обслуживание Первого Консула осуществлялось усилиями команды из четырех человек. Они менялись — каждый из них находился с хозяном полные сутки, все 24 часа, после чего сдавал дежурство своему коллеге.
Хозяин, однако, выделял двух из них: самого Констана и мамлюка Рустама, которого он привез из Египта.
Он был Наполеону Бонапарту больше, чем просто слуга: он был раб, которого в Каире ему подарили как приложение к арабскому скакуну. Слово «раб» для Рустама (которого иногда называли также «Рустан») было не пустым звуком, а родом службы, в которой жизнь его принадлежала его господину.
Он принимал это совершенно всерьез, в самом буквальном смысле слова. Во всяком случае, имел обыкновение спать на полу у входа в спальню хозяина и не расставался с кинжалом.
3 нивоза (24 декабря) 1800 года, как раз накануне старорежимного Рождества, хозяин Констана собрался в Оперу. Мадам должна была последовать сразу вслед за ним, в другой карете.
День этот был для Констана выходным, с дежурства он уже сменился, так что его даже и в резиденции не было. Он гулял неподалеку, когда услышал страшный взрыв и увидел, что началось смятение. Он кинулся к дому — и наткнулся на оцепление Консульской Гвардии.
На хозяина было совершено покушение.
II
Констан считал, что жизнь Первому Консулу в тот памятный канун Рождества 1800 года спасла его дурная привычка — приказывать кучеру рвать карету с места сразу галопом.
Это было плохо для упряжи и еще хуже для лошадей. Все конюшие Наполеона Бонапарта доказывали ему с кавалерийским уставом в руках, что так делать нельзя, надо сначала двинуться шагом, постепенно перейти на рысь и уж потом, когда кони разогреются, лететь вперед, но он никого не слушал и продолжал делать по-своему.
Более квалифицированные люди — например, занимавшийся расследованием покушения префект полиции Парижа — полагали, что скорость скоростью, а на самом деле решающую роль в спасении Первого Консула сыграли два фактора: его легендарная удача и то, что ехал он именно в Оперу.
Дело было в том, что взрыв случился тогда, когда его карета миновала телегу, нагруженную двумя бочками с порохом. Взрыв был огромный, и если бы карета продолжала движение по той же улице, на которой стояла телега, то ей совершенно точно не поздоровилось бы.
Но кучер правил в Оперу — и, миновав мешавшую ему телегу, он сразу свернул за угол. Вот угол-то и помог — он прикрыл карету от ударной волны, и Первый Консул и три его адъютанта, Ланн, Бессьер и Лористон, оказались невредимы.
A вот кому дурная привычка и правда спасла жизнь, так это мадам Жозефине — ее карета должна была следовать прямо за каретой хозяина, но она в последнюю минуту решила что-то изменить в своем туалете и немного задержалась.
Не случись этого — и она, и ее дочь, мадмуазель Гортензия, несомненно, были бы убиты.
Первый Консул вошел в Оперу совершенно спокойным, так, как если бы ничего не произошло. Его наградили аплодисментами — и потом наградили ими еще раз, когда в театре стало известно, что произошло.
Оба раза он поклонился публике — но вел себя так, как будто ничего, кроме музыки Гайдна, его не интересовало.
И уж только вернувшись домой, он дал волю своему гневу. Досталось и министру полиции Фуше, и префекту Дюбуа, но гневаться на них не имело смысла: расследование уже началось.
Свидетелей опрашивали, их показания тщательно сличались, и выяснено было следующее: какие-то неизвестные люди (их было трое) поставили свою сильно нагруженную телегу так, чтобы кучер проносящейся мимо них кареты Первого Консула был вынужден придержать лошадей, после чего разделились.
Один из них отошел к воротам резиденции Бонапарта, по-видимому, чтобы вовремя дать сигнал. Второй подозвал девочку лет 12–13, дал ей монетку и попросил подержать лошадь под уздцы, а сам отошел к задней части телеги.
Услышав сигнальный свист своего товарища, он поджег фитилек — и скорым шагом ушел в сторону и за угол.
Взрыв разнес в клочья и лошадь, и девочку, убил пару дюжин посетителей кафе «Аполлон», сидевших за своими столиками, и поранил еще человек 60— 70.
Расспросить тех, кто видел заговорщиков вблизи, префект парижской полиции уже, конечно, не мог — от них ничего не осталось.
Тогда он взялся за лошадь.
III
Совершенно понятно, что лошадь он не мог бы расспросить и при самых лучших обстоятельствах, а уж от лошади, разорванной в клочья, вроде бы добиться толку было и вовсе затруднительно — но месье Дюбуа так не думал.
Он велел собрать все, что от нее осталось, и вызвал двух лучших ветеринаров Парижа. В итоге довольно скоро он получил детальное описание того, чем лошадь была при жизни: ее масть, примерный возраст, рабочее состояние и прочее. Лошадей в Париже, конечно, много, но у него была и дополнительная информация — удалось найти одно копыто убитой лошади, а на копыте была подкова.
Походив по каретным дворам и прочим местам, где ковали лошадей, его агенты сумели найти и кузнеца — и тот припомнил хозяина лошадки. Его звали Ламбель. Его, понятное дело, живо нашли и показали ему и останки лошади, и то, что осталось от телеги.
Мэтр Ламбель не колебался ни секунды — он опознал и свою бывшую скотинку, и телегу и сказал полиции, что продал и лошадь и телегу двум гражданам за 200 франков, и даже получил от них 6 франков сверху на то, чтобы обмыть дельце, что он вместе с ними и сделал.
Выпивка же состоялась 20 декабря 1800 года, так что было маловероятно, что они успели свою покупку перепродать.
Теперь у Дюбуа появились приметы подозреваемых.
Все это было проделано к 26 декабря. Вскоре выяснилось, что описанию внешности отвечает по крайней мере один человек, фамилии которого никто из опрошенных не знал, но кто-то слышал, что его прозвище Малыш Франсуа.
Оказалось, что на улице Сен-Мартен на 7-м этаже живет некая женщина по имени мадам Карбон, что у нее есть брат, называемый Малыш Франсуа, и что у него есть особая примета, числящаяся и в описании внешности одного из подозреваемых, — большой шрам над левой бровью.
Попутно выяснилось, что человек с таким же шрамом попросил огоньку для своей трубки у одного из солдат Консульской Гвардии, стоявших у резиденции Первого Консула, — и солдат его запомнил.
Обыск жилища мадам Карбон обнаружил мужскую одежду, патроны и некоторое количество пороха хорошего качества. Ну, ее живо арестовали вместе с ее двумя дочерьми, и они припомнили, что их дядюшка, Франсуа, водил компанию с двумя монахинями, и они даже припомнили обитель, к которой они принадлежали.
Все это пахло отнюдь не якобинским заговором, в котором был совершенно уверен Первый Консул, а уж скорее заговором шуанов. Мадам Карбон и ее брат были из бретонских крестьян — что общего могло быть у них с сестрами, принадлежавшими к аристократическому монастырю?
6 января 1801 года, всего через три с половиной недели после покушения, парижской полицией была устроена облава — и в резиденции монахинь был и в самом деле обнаружен Франсуа Карбон, поговорить с которым префект просто жаждал. Арестовали его в 7 утра, и на допросе он продержался довольно долго — до четырех часов дня.
К этому времени у месье Дюбуа оказались два имени: Пьерро и Бомон.
Дальнейшее расследование установило, что это были два генерала подпольной вандейской армии шуанов, что они подчинялись напрямую вождю повстанцев, Кадудалю, и что тот получил все необходимые ему деньги и другую помощь от англичан, которые хотели посодействовать ему в его плане «…похитить генерала Бонапарта…», где слово «похитить», конечно, следовало понимать как эвфемизм.
Взрыв пары бочек пороха — все-таки довольно необычное средство для организации похищения.
IV
Последствия «…попытки похищения…» начались чуть ли не на другой день. Первый Консул не стал ждать результатов расследования, а распорядился «…принять энергичные меры…», и немедленно.
Виновными были назначены якобинцы — но «…назначение…» не было сделано на пустом месте. Якобинский заговор и в самом деле существовал — в октябре 1800 года Наполеона Бонапарта предполагалось зарезать в театре, и четверо заговорщиков уже двинулись было к его ложе, когда их арестовали.
Полиция была в курсе дела с самого начала, и в Париже ходили сплетни, что кинжалами злодеев снабдил сам Жозеф Фуше, чтобы обеспечить их эффектный «…арест на месте преступления…».
Кинжал как оружие покушения звучит слабовато, но его не следует недооценивать — по тем временам подойти вплотную к высокопоставленному лицу было хоть и трудно, но возможно, и в самый день Маренго Бонапарт узнал, что генерал Клебер, на которого он оставил армию в Египте (не известив его заранее, а просто поставив его перед фактом), был убит каким-то сирийцем, и именно кинжалом.
Убийце французы сожгли руку, а потом посадили его на кол, но Клебера это не вернуло…
В общем, аресты и высылки бывших якобинцев шли уже вовсю, когда Дюбуа представил неопровержимые доказательства того, что на самом деле заговор был составлен и чуть было не осуществлен роялистами, да еще их прославленным вождем, Кадудалем.
Первый Консул с ним встречался, и даже лично — в случае встречи он обещал ему безопасность. Они поговорили с глазу на глаз. Кадудаль надеялся убедить генерала Бонапарта «…передать власть законному королю, Людовику XVIII…», а Бонапарт надеялся убедить Кадудаля «…прекратить войну против родины и принять генеральские эполеты, с тем чтобы сражаться против внешних врагов Франции…».
Они друг друга не убедили. Но тем не менее Кадудаль не задушил Первого Консула — такие опасения высказывались приближенными Бонапарта, но он предостережениями пренебрег. И Первый Консул сдержал слово — отпустил Кадудаля и дал ему уйти из своего дворца невредимым.
Они оба явно надеялись на какое-то соглашение в будущем, но после взрыва 24 декабря 1800 года стало понятно, что надеждам этим теперь уже никак не сбыться…
На рабочем расписании Первого Консула такого рода соображения не отразились.
В феврале 1801-го удалось наконец-то заключить так называемый Люневильский мир с Австрией. Новость была встречена в Париже с ликованием — без австрийцев англичане воевать на континенте Европы были не в состоянии, и ожидалось, что шансы на общее прекращение военных действий существенно возрастут.
Тем более что Первый Консул не собирался почивать на лаврах — он начал интенсивнейшие переговоры с русским императором Павлом Первым.
Он собирался вернуть в Россию пленных, взятых в свое время в Швейцарии Массена;, — и даже без обязательного в таких случаях требования обмена «…всех на всех…».
Все шесть тысяч русских солдат и офицеров возвращались на родину без всяких условий, в новых мундирах своих полков, подаренных им на прощание…
Император Павел был очень тронут. Переписка между Парижем и Петербургом завязалась самая дружеская.
Первый Консул выражал свое искреннейшее восхищение перед истинно рыцарским характером российского государя, говорил о том, что Мальта, разделившая было главу французского народа и российского императора, удерживается англичанами, которые не хотят передавать остров его законному владельцу, гроссмейстеру Мальтийского ордена, по совместительству являющемуся русским царем, — в общем, собеседники нравились друг другу все больше и больше, и разговоры уже шли о союзе и о совместном русско-французском походе на Индию, когда в марте 1801-го в Париж пришли нехорошие новости.
Павла Первого задушили в его столице, в Михайловском дворце.
V
Во Франции убийство императора Павла Первого считалось результатом успешного заговора англичан. Этой же версии держался и сам Первый Консул, который говорил, что «…англичане промахнулись по мне 3 нивоза (24 декабря 1800 года), но попали в Петербурге…».
Конечно, у людей есть склонность ставить себя в центр событий, даже к ним и не относящихся, а уж у такого человека, как Наполеон Бонапарт, такая манера даже и понятна.
Но все-таки надо признать, что убийцы Павла Первого в Петербурге мало беспокоились о том, чтобы насолить Первому Консулу в его далеком Париже — для того, чтобы удушить своего суверена, у них с избытком хватало и собственных побуждений.
Так что нет, убийцы Павла Первого метили никак не в Наполеона Бонапарта.
Второй тезис — все это задумали англичане — тоже выглядит очень сомнительно.
Достаточно упомянуть, что в заговор входила пара сотен людей из высшего общества, что сочувствовали заговорщикам очень и очень многие и что после убийства в Петербурге только что не рукоплескали.
Достаточно посмотреть на список заговорщиков — в нем значились такие люди, как командиры элитных гвардейских частей: Талызин, командовавший Преображенским полком, командир Семеновского полка Депрерадович и Уваров, командир кавалергардов.
Техническое руководство осуществлял генерал-губернатор Санкт-Петербурга граф Пален — какие уж тут англичане?
Наконец, последнее положение — заговор был оплачен англичанами — по всей вероятности, или полная неправда, или огромное преувеличение. Основывается оно вот на чем: к заговору самым деятельным образом примкнул Платон Зубов, последний по времени фаворит Екатерины Второй.
Павел окружение матери не выносил, саму ее считал «…похитительницей престола…», а уж к ее «миньонам» относился и вовсе со смесью презрения и ненависти. В опалу попало все семейство Зубовых, включая и замужнюю сестру Платона, Ольгу Жеребцову.
Ее супруг, помимо неблагозвучной фамилии, имел три крупных достоинства: он был знатен, он был богат, и он настолько не вмешивался в жизнь своей супруги, что она делала решительно все, что ей только хотелось, и могла выбирать себе любовников без всякой оглядки на супруга, руководствуясь только движениями собственной души.
Так вот, в то время, в 1800— 1801 годы, ее душа стремилась только к одному предмету — к Чарльзу Уитворту, послу Англии при дворе Павла Первого, Императора Всероссийского. О заговоре он, несомненно, знал — и поддерживал его всей душой.
Но точно так же о заговоре знали и вице-канцлер Панин, и посол России в Великобритании C.P. Воронцов, и даже наследник престола, Александр Павлович.
Что же касается самой идеи «…убийства российского императора на английские деньги…», то можно с большой вероятностью указать ее первоисточник.
Петр Васильевич Лопухин, близкий родственник O.A. Жеребцовой, рассказывал о ней:
«…Витворт через посредство Жеребцовой был в сношениях с заговорщиками; в ее доме происходили сборища, через ее руки должна была пройти сумма, назначенная за убийство или по меньшей мере за отстранение императора Павла от престола…
За несколько дней до 11 марта Жеребцова нашла более безопасным для себя уехать за границу и в Берлине ожидала исхода событий… После смерти Павла в Лондоне она получила от английского правительства сумму, соответствовавшую 2 млн руб. Эти деньги должны были быть распределены между заговорщиками, в особенности между теми, которые принимали участие в убийстве.
Но Жеребцова предпочла удержать всю сумму за собою, будучи уверена, что никто не отважится требовать заслуженного вознаграждения…»
VI
Мемуары пишут люди, а людям, как известно, свойственно ошибаться — когда нечаянно, по наивности, а когда и намеренно, исходя из собственных соображений о пользе.
Что прямо-таки поражает в вышецитированном пассаже «…близкого родственника О.А. Жеребцовой…» — так это его уверенность в глубокой порядочности английского правительства. То, что Ольга Александровна может не поделиться предположительно полученной ею огромной суммой с другими заговорщиками, даже с родными братьями, — это ему кажется очень вероятным.
Ну, конечно же, как им осмелиться требовать с нее причитающееся, не по суду же?
Идея о том, что и английское правительство может не захотеть заплатить за убийство, так сказать, post factum, — это почему-то ему в голову не приходит.
Ну как же — «…нация просвещенных мореплавателей…», как скажет через много лет после описываемых событий персонаж пьесы Сухово-Кобылина, — как же им не заплатить за заказанное убийство, раз дело сделано?
Святость заключенных контрактов и все такое прочее?
Расплюев, персонаж пьесы «Свадьба Кречинского», уверенный в благородстве просвещенных мореплавателей, темен он, как грязь, и, как простой жулик, уверен, что сам-то он и сплутует, но уж английские-тo лорды наверняка «…действуют по понятиям…»?
Однако князь П.В. Лопухин, в недалеком будущем министр юстиции Российской империи, а потом и вовсе председатель Кабинета Министров — мог бы, казалось бы, иметь о лордах более реалистические представления?
Однако если навести о нем справки, то окажется, что при Павле был он, как тогда говорили, «…в случае…», что дочь его, княгиня Анна Гагарина, была любовницей императора, что князем-то сам П.В. Лопухин стал только в 1799-м, и как раз в связи с благоволением Павла Первого к его дочери — причем благоволил к ней российский император настолько, что за нелестные слова об ордене Св. Анны, которые он посчитал хулой на его подругу, приказал влепить провинившемуся офицеру тысячу палок [1].
Так что князь Лопухин всех Зубовых просто ненавидел, а что касается Ольги Жеребцовой и «…выданных ей двух миллионов рублей…», то дело тут в том, что Ольга Александровна и вправду отправилась в Англию вслед за своим ненаглядным лордом Уитвортом, только для того, чтобы узнать, что он там женился.
Понятное дело, женщина с темпераментом Ольги Александровны не оставила дело просто так: она устроила грандиозный скандал и лорду, и его новой супруге (вдове недавно скончавшегося герцога Дорсетского) и причинила множество неприятностей российскому послу С.Р. Воронцову [2], после смерти Павла вновь вступившему в должность российского посла в Лондоне, и даже осталась на довольно долгое время в Англии, «…подружившись…» с тогдашним принцем Уэльским, — но на этом история и заканчивается, и никаких двух миллионов рублей, выдуманных князем Лопухиным, в ней не возникает.
Уитворт и про заговор знал, и какие-то деньги туда подкидывал — скорее всего, платил за информацию, и не своей пылкой любовнице, а другим — например, ее вечно безденежному брату Николаю Зубову, игроку и кутиле.
Но уж конечно, не «…грудами золотых гиней…», как полагалось бы в рамках романтических легенд о несметно богатых и необыкновенно щедрых английских лордах.
K мемуарам, да и к «…прямым свидетельствам современников…» надо все-таки подходить с долей разумной осторожности.
VII
Наполеон Бонапарт в бытность свою всего лишь генералом славился умением моментально реагировать на любые изменения на поле боя и использовать их к своей пользе. Оказавшись во главе государства и правительства, он это умение не утратил и сделал все возможное, чтобы обратить себе на пользу и покушение в Париже, которое не удалось, и покушение в Петербурге, которое, к его огромной досаде, принесло успех заговорщикам.
Раз его возможный союзник, император Павел, убит, и с англичанами не получилось вести войну так, как хотелось бы Первому Консулу, — с ними можно заключить мир. По мирному договору с Австрией, подписанному в феврале 1801-го, он получил все, что хотел, — почему же не предложить такую же схему и Англии?
Момент был благоприятный — усталость от войны наблюдалась не только во Франции, он вполне мог рассчитывать на благоприятный отклик…
Что же касается покушения на него лично — то для укрепления его личной власти можно использовать и это…
Так что к трудам Первого Консула, связанным с изменением системы сбора налогов… и с оздоровлением финансов, и с систематизацией законодательства, и с укреплением централизованной «…властной вертикали…», и к дипломатическим усилиям, связанным с переговорами с Англией и с государствами континентальной Европы, прибавились и заботы, связанные с подавлением всей и всяческой оппозиции.
Это пришлось очень кстати, потому что в июле 1801 года Первый Консул провел грандиозный политический поворот — был подписан договор с папой римским о конкордате. Законом он станет позднее, в апреле 1802-го, но основы были заложены уже в 1801-м.
Католицизм был признан «…религией огромного большинства французского народа…». В обмен государство получало право церковного патронажа — все епископы и архиепископы назначались им, папа имел право только на утверждение решений, уже принятых светской властью. Более того, священники, назначавшиеся епископами, в должность могли вступить только после утверждения их кандидатур государством.
Конфискация церковных земель, проведенная Революцией, молчаливо признавалась окончательной, к большому облегчению их новых владельцев.
В месяцы, отделявшие предварительные постановления по конкордату от их окончательного утверждения в виде закона, Первый Консул создал орден Почетного легиона.
Идея состояла в том, чтобы создать новое дворянство, «…дворянство личных заслуг…». Отныне высокий социальный статус переставал быть связанным с именем и родословной, да и достижения теперь не обязательно измерялись только накопленным состоянием, как было при Директории.
Возвращалось понятие корпоративной чести, что для Первого Консула было важно, в числе прочего, возможно, и как дополнительная мера по ограничению коррупции.
Заодно была проведена и реформа народного образования. Она была проделана настолько основательно, что по большей части ее учреждения существуют во Франции и по сей день.
Наконец, 25 марта 1802 года в Амьене был подписан мирный договор с Англией.
Его приветствовали по обе стороны от Ла-Манша — и Франция и Англия получали наконец-то желанный мир. Даже ехидные английские карикатуристы, не признававшие ничего святого, и то выражали свой восторг. Конечно, на свой собственный, ехидный лад — известнейшая карикатура того времени изображала худого и изогнутого, как щепка, генерала Бонапарта, обнимающего пышную леди — Великобританию. Подпись под карикатурой гласила:
«Первый поцелуй за 10 лет».
Первый Консул тоже отметил Амьенский мир, и тоже — на собственный лад.
2 августа 1802 года он был вновь объявлен Первым Консулом, теперь уже пожизненно. Понятное дело, был проведен и плебисцит, которым руководил возвращенный ради такого случая на пост министра внутренних дел Люсьен Бонапарт.
Результаты он обеспечил: «за» проголосовало 3 568 885 человек, «против» — 8374.
По всей вероятности, пара миллионов голосов были изъяты или подкорректированы — но разницы в итогах голосования они, скорее всего, уже не сделали бы, даже в том случае, если бы их учли.
Хозяин Констана, гражданин Наполеон Бонапарт, получал пожизненные полномочия диктатора Франции.
(продолжение следует)
***
Примечания
- 2 мая 1800 г., штабс-капитан Кирпичников.
- См. очерк «Ольга Жеребцова»: М.А. Алданов. Портреты. Москва, изд. «Новости», 1994.
ГЛУБОКОУВАЖАЕМЫЙ БОРИС! С ВОСХИЩЕНИЕМ ПРОЧЕЛ ВАШЕ ЭССЕ. ВЫ СМЕЛО ПОГРУЖАЕТЕСЬ В ГЛУБИНЫ ИСТОРИИ, НЕ ТОЛЬКО СОХРАНЯЯ ДУХ ВРЕМЕНИ, НО ПРИ ЭТОМ НЕ ЗАБЫВАЕТЕ ДОБАВИТЬ ИСКОРКИ ЮМОРА,ЧТО НИЧУТЬ НЕ ОСЛАБЛЯЕТ ОЩУЩЕНИЕ ПОДЛИННОСТИ ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ. Я НЕ ПОЛЕНИЛСЯ ПРОЧИТАТЬ И БЕСКОНЕЧНЫЕ (И НЕ ВСЕГДА ДОСТОЙНЫЕ ОТВЕТА) КОММЕНТАРИИ, НО МНЕ ЖАЛЬ ВАШЕГО, ИСТРАЧЕННОГО НА ОТВЕТЫ, ВРЕМЕНИ. Я БЫ ПРЕДПОЧЕЛ УЗНАТЬ О СУДЬБЕ, БРОШЕННОЙ В ЕГИПТЕ АРМИИ НАПОЛЕОНА. ПРОЧЕЛ Я МНОГО ЛИТЕРАТУРЫ, ВКЛЮЧАЯ МЕМУАРЫ НАПОЛЕОНА, НО ЭТУ ТЕМУ АВТОРЫ ОЧЕНЬ ДЕЛИКАТНО ОБХОДЯТ..
ХОЧУ ПОРЕКОМЕНДОВАТЬ ВАМ БЛЕСТЯЩУЮ КНИГУ АЛЕКСА КУНИНА \\\»ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ\\\». ОН КСТАТИ, ИНОГДА ПЕЧАТАЕТСЯ У БЕРКОВИЧА. ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНЫЙ АВТОР. ЖИВЕТ В ИЗРАИЛЕ.
ЗА МНОЙ ЕСТЬ ОДИН ДОЛЖОК: Я НЕ ПОБЛАГОДАРИЛ ВАС ЗА ПРЕКРАСНУЮ ПОДБОРКУ МУЗЫКИ К МОИМ «КОММЕНТАРИЯМ К ДЖАЗУ».ТОГДА Я ПОЧЕМУ-ТО НЕ СМОГ ОТКРЫТЬ ИХ, А ПОТОМ ЗАБЫЛ. И ТОЛЬКО НЕДАВНО МНЕ УДАЛОСЬ ВСЕ ЭТО ПРОСЛУШАТЬ И ОЦЕНИТЬ. ДЛЯ МЕНЯ ОСОБЕННО ПРИЯТНО УЗНАТЬ, ЧТО ПОКА ЕЩЕ Я НЕ ОДИН. ВЕДЬ ТО ЧТО ТЕПЕРЬ НАЗЫВАЮТ ДЖАЗОМ –ЭТО СПЛОШНАЯ, ПОТЕРЯВШАЯ ВСЯКИЙ СМЫСЛ ВЫМОРОЧЕННОСТЬ.
С ПОЖЕЛАНИЯМИ ВСЕГО САМОГО ЛУЧШЕГО.МАРК.
Б.Тененбаум->MARK SHECHTMAN
Уважаемый коллега,
1. По поводу «Наполеона» — полный текст 1-го издания выложен, в частности, на «флибусте»: http://flibusta.site/b/262147/read , a 2-e , издание, получше качеством и много полнее освещающее 1812, в эл.форме есть только в журнале «7 Искусств» — те 5 глав, которые и составляют разницу:
1. http://7iskusstv.com/2011/Nomer7/Tenenbaum1.php
2. http://7iskusstv.com/2011/Nomer8/Tenenbaum1.php
3. http://7iskusstv.com/2012/Nomer3/Tenenbaum1.php
4. http://7iskusstv.com/2012/Nomer4/Tenenbaum1.php
5. http://7iskusstv.com/2012/Nomer5/Tenenbaum1.php
2. По поводу джаза — спасибо, но это недоразумение. Какой-то другой Тененбаум — не я.
Б.Тененбаум28 февраля 2016 at 21:00 | Permalink
Спасибо автору. В качестве иллюстрации к его прекрасной работе:
Дюк Эллингтон, тема Mood Indigo:
https://www.youtube.com/watch?v=x02lJ023tJ4
это не Вы послали?М.
Уведомление: Борис Тененбаум: Утрата способности считаться с препятствиями | СЕМЬ ИСКУССТВ
Как всегда, очень изящно, увлекательно и занимательно. Высший пилотаж! Спасибо за доставленное удовольствие.
Боря, всегда с удовольствием читаю ваши рассказы! Спасибо!!!!
Pavel
01.04.2018 в 00:20
==
В апрельском номере «7 Искусств», надеюсь, выйдет продолжение … Ho, знаете ли, Павел, мне 70 лет, и Борей меня называет разве только супруга 🙂
Извините, ради Б-га. Мы почти ровесники, но я не должен был так вас называть. Искренне извините!
Павел,
Никаких проблем. Просто прозвучало очень уж неожиданно …
Прочитал с большим интересом, получал удовольствие, не отвлекаясь на оценку достоверности, процентного соотношения исторической правды, правдоподобного вымысла и чистой фантастики.
К слову.»Подвиг Магеллана» (изд. Мол. гвард. 1947 г., перевод А. Кулишер, орнаментация Пожарского) привёз в Израиль, иногда перечитываю, продолжая восхищаться: 200 страниц убористого шрифта увлекательного первоклассного нарратива без единого слова прямой речи. Документ высочайшего художественного качества.
Здесь упоминался Панасенков с его книгой. Недавно прочитал интервью Н. Сванидзе Д. Быкову. Там есть концовка. «Б. Напоследок не могу не спросить вас – уже как историка – о нашумевшей книге Евгения Понасенкова «Первая научная история войны 1812 года».
С. Во-первых, не первая. Во-вторых, это книга явно талантливая, основанная на большом числе источников, в том числе вводимых в оборот впервые; но нарциссическая. Она сама настраивает на несерьезное отношение к ней, а между тем вопрос поднят серьезный. Нужно многое переформулировать в отношении войны 1812 года». И далее Сванидзе излагает свой нетривиальный взгляд на эти исторические события.
Л.Беренсону:
Уважаемый коллега,
Признателен вам за отзыв.
1. Вымысла в прочитанной вами истории нет
2. «Магеллана» прочел лет в 16 — и восхищение сохранил до сих пор.
3. Понасенков — помело.
Элиэзер М. Рабинович
— 2018-03-30 00:48:21(27)
… Путин, похоже, — не антисемит, и при нем государственный антисемитизм перестал быть проблемой.
=====
Это традиционное заблуждение!
Просто «тема» умело (советники не зря кушают хлеб с маслом и икоркой) отдана им в руки исполнителей нижнего уровня. А он умывает руки.
Мотивы понятны.
Один из них — деньги абрамовичей, фридманов, ваксбергов и т.д. по довольно длинному списку. Дадите «по-хорошему» или как?
Ещё один — доверие левертовых и тартаковских внутри и вне России.
Ещё — потакание куском с барского стола «ультра-патриотов», фактически российских гитлеровцев, т.е. позволение открыть и содержать десятки нацистких форумов.
Ещё — фото на весь зарубежный «детсад» — вот, смотрите, дети, рядом о мной сидят главари всех конфесский. А вашего, засланного в Россию казачка, даже награждаю.
Soplemennik
— 2018-03-30 03:47:14(42)
==
Хотелось бы знать — какое отношение имеет эта хрень к теме публикации?
Спасибо, дорогой Борис, за столь обстоятельный ответ. Все-таки способом «пробираясь чрез калитку полем вдоль межи,…» наследника престола не делают. Как он собирался, чтобы она потом рожала — на колени Жозефине, как Агарь Саре? Потом, был же сын у графини Валевской, до или после этого? Он не мог расссамтриваться в качестве наследника? Ладно, это не моё дело.
А вот я все-таки хочу вернуться к викторине. Давайте сравним:
Наполеон 2 августа 1802 года он был вновь объявлен Первым Консулом, теперь уже пожизненно в результате не вполне честных выборов.
Путин 18 марта 2018 года получил дополнительный мандат на еще 6 лет в результате, я думаю, довольно честных выборов. Если через 6 лет он захочет короноваться, думаю, что народ его поддержит.
Больших политических репрессий при Наполеоне не было, но убийство герцога Энгиенского — дикое, бессудное, ненужное, — ему прощено не было.
При Путине есть порядоная свобода слова, даже печати, повысился уровень жизни, и можно выезжать за границу и возвращаться. Убийство Немцова и ряда журналистов, однако, ему не прощается Западом.
Наполеон не был демократом.
Путин — не демократ.
Наполеон не был антисемитом.
Путин, похоже, — не антисемит, и при нем государственный антисемитизм перестал быть проблемой.
Наполеон был агрессором, грозил соседям и осуществлял угрозы.
Путим — агрессор, грозит соседям и осуществляет угрозы, хотя пока что в малом масштабе. Но грозит масштабом большим.
Наполеона мы с Вами и наш круг универсально любим.
Путина мы с Вами и наш круг универсально не любим.
В чем фундаментальность разницы?
Все-таки способом «пробираясь чрез калитку полем вдоль межи,…» наследника престола не делают. Как он собирался, чтобы она потом рожала — на колени Жозефине, как Агарь Саре? Потом, был же сын у графини Валевской, до или после этого? Он не мог расссамтриваться в качестве наследника?
==
Элиэзер,
Хорошо. Двинемся по порядку?
В следующей публикации, в апреле, мы детально рассмотрим процесс перехода Наполеона от роли пожизненного Первого Консула к провозглашению себя императором, т.е. — монархом, с правом передачи престола наследнику.
Естественно, возник вопрос наследника.
Бедняжка Жозефина всеми силами противилась такому ходу событий: у нее с Наполеоном детей не было, и она говорила своему супругу, что не надо ему становится королем — им и так хорошо. Ну, как мы знаем, он ее не послушал …
В стремлении соединить оба клана своей родни Наполеон женил Людовика Бонапарта, своего брата, на Гортензии Богарне (4 января 1802 года). Супруги от души ненавидели друг друга, но, тем не менее, у них было трое сыновей. Старшим из них был Наполеон Луи Шарль — и вот его-то император и прочил себе в наследники. К страшному негодованию отца мальчика, который, таким образом, оказывался выкинутым из династической линии. Но мальчик умер 5 лет отроду, и из проекта ничего не вышло.
P.S. Третий сын Гортензии, Луи Наполеон, станет Наполеоном Третьим. А сын Наполеона от графини Валевской, станет у него министром иностранных дел, графом Валевским, и именно он проведет конгресс в Париже, который закончит Крымскую Войну …
Замечательно интересно, ярко, увлекательно, vintage Тененбаум. Смешно, как великий человек крадется ночью к бабам и вынужден мелко грозить служанке, попавшейся на пути…
И рассказ о подкове очень увлекателен.
Отдельная тема, которую хотелось бы обсудить поглубже, и, может быть, г-н Выпускающий Редактор организует на эту тему Круглый стол, это чем отличались выборы
2 августа 1802 года он был вновь объявлен Первым Консулом, теперь уже пожизненно. Понятное дело, был проведён и плебисцит, которым руководил возвращённый ради такого случая на пост министра внутренних дел Люсьен Бонапарт.
Результаты он обеспечил: «за» проголосовало 3 568 885 человек, «против» — 8374
от выборов 18 марта 2018 года? Правда, там ещё нет пожизненного срока, но за 6 лет это будет придумано.
Этот лёгкий неполемический рассказ не требует источников. Но в целом, я огорчён ненужным спором между уважаемыми мною комментаторами, и, перефразируя название одной из статей в этом номере “За что ж вы Саню-то Аронова?”, спрошу «За что ж вы Сэма?», который, ИМХО, в основном прав.
С.Л. пишет:
«Я понимаю, хочется пнуть автора, пишущего так легко, увлекательно и умно, особенно, ежели сам пишешь…»
Разве Сэм не начал так:
Сэм
— 2018-03-22 17:00:02(224)
Написано как всегда интересно, весёлым языком, читается легко.
Борис, спасибо!
и разве сам Сэм не удивил нас в последнее время несколькими значительными текстами?
Ваш рассказ, уважаемый С.Л. об источниковедении, исключительно интересен, и жаль, что Вы не представили его как отдельную статью для Мастерской.
Не менее уважаемый Александр Бархавин высмеивает Сэма и Асю таким рассказом:
«Вы наверное будете смеяться — но по нынешним временам между «Интернетом» и «библиотекой Гарвардского университета» не всегда можно однозначно провести границу. Пример — в моей статье о тарифах: мне нужно было найти документ 1838 года (письмо министра финансов в Конгресс), на данные которого были ссылки в книгах о Гражданской войне. Позвонил в библиотеку Гарвардского университета — ближайшее ко мне хранилище правительственных документов — узнать, что нужно чтобы прийти к ним и поработать в их архивах. Меня спросили, что за документ — проверить, есть ли он в архиве, прежде чем я туда поеду. А через полчаса я получил емайл с PDF изображением документа и вопросом, то ли это что мне нужно. Было как раз то (сейчас этот документ выложен на моем сайте — можно попасть по ссылке из статьи о тарифах), и ехать не пришлось — благодаря Интернету.
Любопытно, какой ярлык на меня навесят по этому поводу Сэм и Ася: ученого-историка, популяризатора или любителя рассказывать об истории?»
Блестящий рассказ об облегчённом теперь поиске именно ПЕРВОИСТОЧНИКА серьёзным историком, и никому и в голову не может прийти меньшая научность автора из-за того, что он сэкономил на бензине и не поехал в Гарвард. Так почему надо уколоть Сэма и Асю? Хоть бы даму пощадили.
Всё зависит от того, открываете ли Вы что-то новое. Как вы все думаете, кто-нибудь принял бы всерьёз мою ревизионистскую работу о Хорти, если бы каждое слово в ней не было подкреплено той или иной из 75-и ссылок? И то Стив Кольман высмеял меня как активного читателя Википедии, поскольку с дюжину ссылок – на неё. И то меня справедливо упрекали в том, что я пишу о Венгрии, не зная двух основных языков этой истории – венгерского и немецкого. Но за 4 года не было предъявлено НИ ОДНОГО документа или аргумента, на которые не было ответа в статье, хотя я представил себя на суд левого венгерского сайта. И меня пригласили выступить в Будапештском ун-те.
Но историк, которому Интернет так сильно теперь помогает, должен уметь отличать правду от “fake news”, и именно здесь важен доступ к первоисточнику, если возможно. Пример будет в моей статье о 1953-м годе, которая, надеюсь, вскоре будет опубликована. Там была (и осталась) ссылка на ссылку на ссылку на неприятную «цитату» из Эренбурга о немцах Поволжья якобы из «Правды» 1941 года. Я, было, поверил и оставил её по принципу «Из песни слова не выкинешь». Но я послал черновик статьи полудюжине друзей, и один из них не поверил и убедил меня, что надо проверить. По наводке Библиотеки Конгресса я достал «Правду» (дижитизированную копию») в колледже неподалёку, а приятельница в Москве провела два дня в бывшей Ленинке, просматривая «Красную звезду», которая печатала больше статей Эренбурга, чем «Правда». Не нашли и объявляем цитату “fake news”.
Элиэзер,
Признателен вам за столь основательный отзыв. Позвольте и мне ответить вам подлиннее, чем обычной строчкой с выражением благодарности …
Насколько я знаю, у вас есть мой «бумажный» «Наполеон»? И вы, если захотите, можете посмотреть там, что эта деталь — с великим человеком, потихонечку пробирающимся в комнату к мелкой компаньонке своей жены — будет иметь и продолжение, ибо она понадобилась мне в дальнейшем. Дело в том, что в поисках наследника Наполеон думал был остановиться на сыне своей падчерицы, Гортензии, к которому он был очень привязан. И, разумеется, пошли слухи, что отцом-то ребенка он сам и является … Слухи пустили сестры императора, которые всю эту семейку Богарнэ на дух не переносили — и вот я, в качестве автора, доказываю, что это скорее всего неправда, и в качестве свидетеля ссылаюсь на Констана: если уж его хозяин не хотел оскорбить чувства своей супруги мелкой интрижкой под их общей крышей, то трудно, право же, вообразить себе аферу с ее дочерью?
Далее, по поводу «источников» и прочего: позвольте сознаться вам, дорогой друг, что мне не всегда хочется разговаривать с некоторыми читателями, и на некоторые темы. Когда человеку охота поговорить с автором, а поговорить ему не о чем, он стандартно вылезает с двумя, так сказать, заходами:
1. А укажи/покажи/докажи-что-не-выдумал?
2. А что-это-такое-вообще? История, литература или география?
По поводу «пункта 1″ — идите, читатель, большими шагами в направлении по вашему выбору. Кто в теме, таких дурацких вопросов задавать не будет. Кто не в теме, то я обучать его не подряжался … Ну, и так далее …
По поводу»пункта 2» — терпение мое окончилось. Что такое «Магеллан» С.Цвейга — история или литература? Другими словами — «химия» или «биология»? А можно предположить, что это «биохимия», и перестать дергать ее создателя за пиджак?
И вообще, Элиэзер, я не вижу разницы между хулой по принципу «это плагиат и компиляция», и хвалой по принципу «это полезная популяризация». Важен все-таки уровень критики — а тут он в обоих случаях на уровне слякоти, в силу чего подлежит игнору …
В заключение — позвольте мне еще раз поблагодарить вас за возможность поговорить на тему Наполеона, столь для меня интересную 🙂
Неожиданный комментарий из РФ 🙂
«Комсомольская правда», 25-е марта 2018
«… Лондон решил разрушить союз Павла и Наполеона. Гинеи обильною рекою потекли в руки ближайшего помощника императора генерала Петра Палена и других британских агентов влияния в Санкт-Петербурге. Через любовницу британского посла лорда Уитворта Ольгу Александровну Жеребцову, сестру опальных братьев Зубовых. Заговорщики собирались в ее доме. Заговор возглавил сам Пален. В ночь на 24 марта 1801 года, как известно, у Павла Первого случился «апоплексический удар табакеркой».
— Заговорщики убили императора в собственной спальне в Михайловском замке. Граф Зубов, брат любовницы английского посла, первым ударил государя по голове массивной золотой табакеркой.
— Так на заре девятнадцатого века Англия вновь позволила себе прямое грубое вмешательство в российские дела. Неугодный Лондону новоиспеченный император Павел I, желавший сближения с Францией, был устранен от власти руками самих русских. Но произошло это в результате каверзного заговора эмиссаров британской разведки, имевших приказ Букингемского дворца …»
https://www.kp.ru/daily/26810.5/3845943/
Б.Тененбаум
— 2018-03-24 19:46:49(428)
…Дюма — гений в своей удивительной нише, которую он же и создал как литературный жанр: история как приключение. Он, положим, устраивал винегрет из того, что было, и того, что он насочинял для пущей занимательности — но получалось великолепно …
А другой великий мастер, Ю.Н.Тынянов, строго документален — оставаясь при этом творцом. «Там где кончается документ, начинаюсь я …» — гордое заявление. И в итоге получается «Поручик Киже» — истинный шедевр, никогдане читал ничего лучше … А есть М.А.Алданов, со своей великой повестью «Св.Елена, маленький остров» — и сделано это великолепным «толстовским» приемом: имитацией взгляда со стороны. Только он берет не придуманую «… девочку Маняшу …», якобы свидетельницу совета в Филях в 1812, как сделал его учитель, а совершенно реального человека, российского комиссара на Св.Елене, назначенного наблюдать за пленным императором Наполеоном — вплоть до того, что использует его дневник.
А потом кто-нибудь из них — Тынянов или Дюма, все равно — получает кретинский читательский отзыв:
«… популяризация — хороший и вполне достойный жанр …».
—————
Он выражает радость в звонком ржанье,
Отзывный голос подает она.
Но — женщина — в ответ на обожанье
Она лукавит, гордости полна,
И отвечает страсти, столь открытой,
Упрямыми ударами копыта.
Кем только меня не называли! И кокетливой Испанской кобылицей из вышеприведенного стихотворения Шекспира «Конь» в прекрасном переводе Маршака , и Валькирией, пролетающей над курятником, и угнетенной девушкой, подвергающейся постоянному харассменту доминантных коллег! А вот и очередной «комплимент» автора, который, по его мнению, получил «кретинский читательский отзыв». Агрессивно! В то же время именно мне приписывают действия, выражаемые агрессивными глаголами «лягнуть», «пинать» и «распинать»… Вот такая путаница царит в головах некоторых комментаторов! Как безмерно далеки они от народа!
Но давайте поговорим серьезно. Почему зашел разговор о жанрах? Вовсе не для того, чтобы опечалить Бориса Марковича. Можно сказать, что разговор вышел за пределы его работы о Наполеоне и ставит вопрос: «Историческая проза: Документ или вымысел?» «Применяемые приемы свойственны беллетристике? Или научному труду?» Мне помнится, что не так давно БМТ настаивал, что перед нами чистая историческая документалистика. Остается найти название этому жанру. Но я в этом уже — пардон — не участвую.
А насчет «обожанья» -даже не знаю, кто бы это мог быть. Надо спросить Соплеменника.
Я очень вам признателен, реб Борух, за саму возможность поговорить, так сказать, о методе. Дюма — гений в своей удивительной нише, которую он же и создал как литературный жанр: история как приключение. Он, положим, устраивал винегрет из того, что было, и того, что он насочинял для пущей занимательности — но получалось великолепно …
А другой великий мастер, Ю.Н.Тынянов, строго документален — оставаясь при этом творцом. «Там где кончается документ, начинаюсь я …» — гордое заявление. И в итоге получается «Поручик Киже» — истинный шедевр, никогдане читал ничего лучше … А есть М.А.Алданов, со своей великой повестью «Св.Елена, маленький остров» — и сделано это великолепным «толстовским» приемом: имитацией взгляда со стороны. Только он берет не придуманую «… девочку Маняшу …», якобы свидетельницу совета в Филях в 1812, как сделал его учитель, а совершенно реального человека, российского комиссара на Св.Елене, назначенного наблюдать за пленным императором Наполеоном — вплоть до того, что использует его дневник.
А потом кто-нибудь из них — Тынянов или Дюма, все равно — получает кретинский читательский отзыв:
«… популяризация — хороший и вполне достойный жанр …».
Популяризация — чего? Ту же историю, что изложена здесь, можно было показать на тысячу разных ладов, не правда ли? Констан, камердинер Наполеона, был не единственным свидетелем происшедшего. А префект Дюбуа — не единственным человеком, который вел расследование: был еще Фуше, министр полиции. И поскольку он был не только высокий специалист в своем деле, но и тонкий политик, то стал искать не тех, кто сделал, а тех, кого ему велели найти — якобинцев. И да, многих нашел, и посадил — и их потом всех сослали, хотя в заговоре они ни сном ни духом не участвовали. Но — могли участвовать, и Первый Консул распорядился произвести радикальную зачистку радикальных элементов …
Б.Тененбаум
— 2018-03-24 16:53:49(419)
Но, честно тебе скажу — когда приводишь точную сумму сделки по покупке лошадки (200 франков), с указанием даже тех 6-и франков, что пошли на то, чтобы обмыть дельце, с указанием имени продавца (т.е. цитируешь полицейский протокол) — а после слышишь идиотское предположение «А вдруг это красивая легенда?» — то хочется плюнуть на «дискуссию», и припомнить лучше душевный разговор с бессловесной лошадкой …
===============================
Многоуважаемый тезка,
Копыто лошади, соблаговолившей раскрыть вам тайны двора Бонапарта, мне дорого, но истина дороже. Вот читаю мемуары другой лошади:
«Затем, с важностью вытащив из кармана два экю, он протянул их хозяину, который, сняв шапку, проводил его до ворот. Тут он вскочил на своего желто-рыжего коня, который без дальнейших приключений довез его до Сент-Антуанских ворот города Парижа. Там д’Артаньян продал коня за три экю – цена вполне приличная, если учесть, что владелец основательно загнал его к концу путешествия. Поэтому барышник, которому д’Артаньян уступил коня за вышеозначенную сумму, намекнул молодому человеку, что на такую неслыханную цену он согласился, только прельстившись необычайной мастью лошади».
Означает ли указание точной суммы (три экю) документальную достоверность рассказа, услышанного г-ном Дюма от лошади д’Артаньяна? Понимая чувства исследователя, не поленившегося изучить лошадиный язык, обращаю ваше внимание на то, что не всем удается изучить не то что лошадиный, но даже более примитивный английский язык. Будьте снисходительны! А то еще взволнованные читатели начнут требовать от вас не только ссылок, но и лошадиную печать, удостоверяющую точность пересказа ее ржания (не пользовались ли вы переводчиком Гугла?). И да пополнится ваша коллекция копыт!
Б.Д.: Означает ли указание точной суммы (три экю) документальную достоверность рассказа, услышанного г-ном Дюма от лошади д’Артаньяна?
==
Глубокоуважаемый тезка,
Вы разрешите привести мне скромный сонет, написанный в честь г-на Дюма?
Как сказку в детстве я Дюма читал,
Интригой пёстрой просто зачарован.
А Д’Артаньян и впрямь существовал.
Им был Фуке и вправду арестован.
Далёко капитана унесло,
Какие-то сыскав пути и тропы,
Сквозь три столетия, на самый край Европы,
Писательства пустое ремесло.
Был автор обаятельный нахал,
Писал он много — больше, чем читал.
Но поле он культурное удобрил,
И в цель каким-то образом попал.
И этику мою сформировал
По принципу: «Атос бы не одобрил»…
Дюма был счастливый человек, наделенный даром фантазии, и он некую документальную основу превращал в великолепную чепуху, которая оказалась столь прекрасной, что пережила пару столетий, и формировала представления о мире у мальчишек, живущих хрен знает где, на самом краю Европы, и в мире, где образцом были Павлик Морозов и Тимур с его командой …
К тому же — люди-то все разные, не правда ли? Дюма писал больше, чем читал. А я — строго наоборот …
Б.Тененбаум
— 2018-03-24 18:40:41(423)
И этику мою сформировал
По принципу: «Атос бы не одобрил»…
===================
Браво!
А я хочу поддержать угнетаемую Асю. Потому что недопустимо искажать историю, да еще без ссылок.
Судите сами: «После расследования месье Дюбуа лошадь сама рассказала мне, как было дело …» (БМТ).
Как корифей конских наук заявляю: не могла лошадь рассказывать. Она копыта откинула.
Как корифей конских наук заявляю: не могла лошадь рассказывать. Она копыта откинула.
==
Гриша,
Ну подумай — кому лучше-то знать, мне или тебе? Она же со мной говорила, не с тобой. И очень жаловалась на месье Дюбуа — говорила, что он бездушный грубиян, как и все полицейские. О, видите ли, ищет истину, а консультируется-то у кузнецов да ветеринаров, которые тоже тонкостью обращения не отличаются … А вот если ее расспросить вежливо, да с душой — такому человеку она расскажет все-все-все …
Вот видишь, объяснился ты со мной вежливо да с душой, ссылку на ветеринара дал (правда, не полностью адресную), я и верить начинаю. А с автором многих открытий в области языкознания ты, Боря, без души. Смири гордыню и тебе скидка выйдет.
Смири гордыню и тебе скидка выйдет.
==
\»Достойней искать истину, а не признание …\». Вот мне и лошадь так говорила …
Но, откладывая скотинку в сторону, хочу сказать, что очень многие вещи в этой истории остались за кадром. Скажем, на эфес шпаги Первого Консула был прилажен бесценный бриллиант, \»Регент\» — а я знаю, откуда он попал во Фрнцию, когда, от кого, и почему именовался \»Регент\» — но это все утяжелило бы рассказ, а надо выдерживать такой темп, чтобы не потерять интерес читателя, утопив дело в подробностях … Или я мог бы рассказать, как в парижской полиции выбивали быстрое признание в важном политическом деле …
Но, честно тебе скажу — когда приводишь точную сумму сделки по покупке лошадки (200 франков), с указанием даже тех 6-и франков, что пошли на то, чтобы обмыть дельце, с указанием имени продавца (т.е. цитируешь полицейский протокол) — а после слышишь идиотское предположение «А вдруг это красивая легенда?» — то хочется плюнуть на «дискуссию», и припомнить лучше душевный разговор с бессловесной лошадкой …
Б.Д.: «… Вы спросили бы, а почему еще не пару другую сотен книг о Наполеоне? И почему эти, а не те? …»
==
Вы не поверите, досточтимый коллега, но подобный случай уже был. В свое время на Портале была опубликована моя статья «Кем был Шекспир?». И вот, появляется читатель, который требует, чтобы была прочитана такая-то и такая-то книга на эту же тему. И покровительственно так добавляет:
«Вот тогда и придут настоящие открытия!».
Т.е., простыми словами, этот идиот полагает, что можно совершить «настоящее открытие» в анализе английских текстов конца 16-го века, и это озарение придет, если прочитать рекомендованную им книжку на русском, и что вот он-то и вправе выдавать на этот счет лицензии — настоящее это открытие, или нет, не очень.
P.S.. Книжку я потом посмотрел — оказался полный собачий вздор.
Ася Крамер
— 2018-03-23 20:54:24(345)
Вы повторяете мой тезис: популяризация — хороший и вполне достойный жанр. И по определению он включает (или может включать) собственные логические построения, интуитивные, не побоюсь этого слова, озарения, приемы беллетристики, даже детективные ходы.
===================
1. «Магеллан» С.Цвейга — художественная литература. Документальная. Высокого класса. А никакая не «популяризация».
2. Эссе М.Алданова о заговоре против Павла Первого (именно оттуда здесь и появилась О.Жеребцова) — художественная литература. Документальная. Высокого класса. А никакая не «популяризация».
3. За «… смелые гипотезы и озарения …», сделанные дико невежественным человеком, не понимающим текстов, которые он «популяризирует», следует расстреливать. (figure of speech)
Ваш комментарий сам по себе, без относительно к тексту Б. М. Тененбаума, чрезвычайно интересен!!!
Ответ-вопрос С.Л.
…корифей всех наук, исскуств и ремёсел уже пригвоздил Бориса Марковича за интернето-копательское плагиаторство-компиляторство, усугублённое злостной русофобией.
Вы все-таки это о ком? Если обо мне, то всем известно, что я корифей только трех, ну максимум четырех наук! 🙂 Так что это, наверное, о ком-то другом…
Однако, для «нормальной» публики фантастически интересный и бесконечно увлекательный мир Византии будет по-прежнему закрыт из-за недостатка работ историко-биографического жанра и популяризаторской направленности.
Вы повторяете мой тезис: популяризация — хороший и вполне достойный жанр. И по определению он включает (или может включать) собственные логические построения, интуитивные, не побоюсь этого слова, озарения, приемы беллетристики, даже детективные ходы. Открещиваться от этого — значит перечеркивать суть жанра, который находится на пересечении науки (в данном случае истории) и литературы , но ни тем, ни другим не является.
Ася Крамер
— 2018-03-23 20:54:24(345)
Вы повторяете мой тезис: популяризация — хороший и вполне достойный жанр. И по определению он включает (или может включать) собственные логические построения, интуитивные, не побоюсь этого слова, озарения, приемы беллетристики, даже детективные ходы.
===================
Продолжается расщепление волос. А на голове Бориса Марковича осталось их не так много 😉 ! Уважаемая Ася, Вы не ответили мне, что популяризирует БМТ (см Гостевую) Да, лвдно.
Вот открыл «Наполеона» Тарле. Ни одной ссылки. Только в конце книге слово слов об историографии о Наполеоне: «Наполеоновская историография поистине колоссальна. Из существующих библиографий тому читателю, который хотел бы продолжать изучение какой-либо стороны деятельности Наполеона, можно порекомендовать как самую новую и полную труд Кирхейзена, который дает много тысяч названий отдельных книг (не говоря уже о статьях)».
Должен ли был Борис Маркович отослать Вас к какой-нибудь книге типа Кирхейзена, или перечислить, что он сам прочитал. Тогда Вы спросили бы, а почему еще не пару другую сотен книг о Наполеоне? И почему эти, а не те? Вот бы мы и устроили народный университет по изучению Наполеона. А Тарле записали не в академики, а в в популяризаторы, потому что ссылок не давал (а сколько он прочитал книг, нам то неизвестно).
Вот книга выдающегося историка Пола Джонсона, Churchill. Не вижу никаких ссылок. Просто в конце дан список литературы для дальнейшего чтения. То же в его знаменитой A History of Jews. Интересно, что русский перевод этой книги назван «Популярная история евреев». И не сплошь ли и рядом знаменитые истории застревают на полках читающей публики и являются популярными. Так что, Пщд Джонсон – популяризатор? Разве только историки читают Гиббона, Тойнби, того же Тарле или Джонсона… Само слово «популяризатор» здесь бессмысленно, если только не идет речь о популяризаторстве (рекомендации, обзора и пр.) тех или иных книг по истории.
Короче говоря. Борис Маркович дайте жаждущим список литературы для дальнейшего чтения и пусть они потрудятся прочитать их.
А вообще, хочу поздравить Бориса Марковича. Публикация настолько понравилась, что коллеги стали ломать себе головы, чем она является.
С.Л.
24.03.2018 в 00:11
Уважаемая Ася,
Вас ни сном ни духом не собирался задевать, критиковать, обижать. Ни в коем случае! Корифей всех наук, это не Вы. Спрóсите: А кто? Вот подсказка…
\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\
А вот и мои две копейки:
Наш водоплавающий тренер
Греховной страстью занемог,
Воспринимая мир наш бренный
Чрез жаркое сплетенье ног.
Знаменитый мудрец из Баварии
Хвастал предками из Хазарии.
Все кричали: «Не ври,
Ты обычный иври
И все предки твои из Самарии!».
«Второй подозвал девочку лет 12–13, дал ей монетку и попросил подержать лошадь под уздцы, а сам отошел к задней части телеги.
Услышав сигнальный свист своего товарища, он поджег фитилек — и скорым шагом ушел в сторону и за угол.
Взрыв разнес в клочья и лошадь, и девочку…»
Великолепный образ! Сколько стоит слеза ребенка? Ученые считают, что войны становятся все мягче и мягче, несмотря на несоизмеримые потери. Как можно еще иначе передать жестокость того времени? Мне кажется, что народовольцы были уже другими.
Любителей ссылок и библиографии хочу спросить, много ли они видели авторских ссылок на документы в «Войне и мире»?
Спасибо Борис Маркович!
С.Чевычелову:
Глубокоуважаемый доктор,
Спасибо за отзыв. Очень рад был увидеть вас здесь, на Портале …
у, то что Александр Бархавин иногда понимает все с точностью наоборот, я знала, но оказывается, и СЛ движется в том же направлении. Где там «пинает за отсутствие ссылок»? Я как раз сторонник того, что в материалах наших журналов обилие ссылок только утяжеляет работы. Они хороши в академических изданиях, но не здесь. Меня стали уверять, что «популяризаторство – это хорошо! И ничуть не стыдно. Вот и я говорю: популяризаторство – это хорошо! И наш автор – замечательный популяризатор. Мне кажется, наши уважаемые комментаторы заранее настроились, что мне обязательно положено покритиковать автора и по этой причине не особенно вчитывались.
Уважаемые коллеги,
В принципе, есть план довести повествование до 1805 года, т.е. до Аустерлица — может получиться не отрывок из книги, а как бы небольшая самостоятельная повесть. Так что — следите за рекламой 🙂
P.S. Признателен всем отозвавшимся.
Уважаемый С.Л.,
Я прочел Ваш блестящий обзор проблемы «первоистчника» , да еще на таком, можно сказать, экзотическом материале, с неменьшим интересом, чем публикацию самого Бориса Марковича. Одно о-о-очень маленькое замечание. Иван Мейендорф известен как Иоанн Мейндорф (или John Meyendorff). Он был рожден в обрусевшей немецкой семье и, возможно, дома его звали Иван. Но для всех и на обложках всех его многочисленных и важных (!) в византологи трудов, он был Иоанн (Или отец Иофнн — даже в Вике в статье, озаглавленной Иван Мейендорф, внутри он многократно именуется только Иоанн. Я его немного знал лично. Он был замечательный ученый и человек , и помню его Иоанном. Я думаю, это имело значение для него. Да и Гугл не выдает «Ивана Мейендорф», кроме упомянутой статьи в русской Вике. Поэтому, в память о нм, и позволил себе сделать это , повторю о-о-очень маленькое, замечание. Приятно сделать замечание к замечательному тексту 🙂
Мои поздравления, Борис.
Бормашенко
— 2018-03-22 23:30:53(259)
==
Искренне вам признателен. В след.номере будет продолжение …
Б.Тененбаум
— 2018-03-22 21:48:30(251)
А если «Интернет» заменить словосочетанием «библиотека Гарвардского университета» — заявление сохранит свою категоричность?
/////////////////
Борис Маркович,
Вы наверное будете смеяться — но по нынешним временам между «Интернетом» и «библиотекой Гарвардского университета» не всегда можно однозначно провести границу. Пример — в моей статье о тарифах: мне нужно было найти документ 1838 года (письмо министра финансов в Конгресс), на данные которого были ссылки в книгах о Гражданской войне. Позвонил в библиотеку Гарвардского университета — ближайшее ко мне хранилище правительственных документов — узнать, что нужно чтобы прийти к ним и поработать в их архивах. Меня спросили что за документ — проверить, есть ли он в архиве, прежде чем я туда поеду. А через полчаса я получил емайл с PDF изображением документа и вопросом, то ли это что мне нужно. Было как раз то (сейчас этот документ выложен на моем сайте — можно попасть по ссылке из статьи о тарифах), и ехать не пришлось — благодаря Интернету.
Любопытно, какой ярлык на меня навесят по этому поводу Сэм и Ася: ученого-историка, популяризатора или любителя рассказывать об истории?
Кстати, хороший популяризатор куда полезнее недобросовестного ученого-историка, а любитель рассказывать об истории у меня не вызывает нареканий, если не несет абсолютную чушь или хотя бы не лезет на стенку, доказывая, что его абсолютная чушь — это абсолютная истина.
Поскольку вас опять пинают за отсутствие ссылок — процитирую примечание к своей статье «Простые фермеры»:
«Раз уж зашла речь о ссылках, хочу упомянуть вялотекущую дискуссию в Гостевой, с обсуждением отсутствия ссылок в работах Тененбаума.
Моя статья посвящена вопросам, острая политически окрашенная полемика по которым идет в течение полутора столетий, и конца ей не видно. У каждого есть свое мнение (сплошь и рядом сформированное художественными произведениями, вольно трактующими историю), точки зрения преподносятся как факты, факты искажаются. Что бы я ни написал — для достаточно большого количества читателей это будет если не прямо противоречащим их устоявшейся точке зрения, то по крайней мере спорным и сомнительным. Поэтому ссылки здесь не роскошь.
Работы Бориса Тененбаума информативны и познавательны, но как правило, полемического характера не носят. У большинства читателей нет не только устоявшегося мнения — но порой даже более-менее цельной (пусть даже не подробной) картины того, о чем пишет автор. В этом случае ссылки — это стрельба из пушек по воробьям. Зная на опыте, сколько времени занимают ссылки, я считаю вполне оправданным их отсутствие в работах Тененбаума, о которых шла речь».
И уж раз я здесь — присоединяюсь к многочисленным «спасибо» за интересный рассказ, хотя собирался с оценкой подождать продолжения.
А.Бархавину:
Вы знаете, Саша, иногда хочется завести специальную папку, «Идиотские претензии» 🙂
Допустим, вас начинают пинать за непосещение архивов и отсутствие ссылок на документы. Однако вот в свое время выходила книга о 1812, написанная, по-моему, каким-то Жилиным (?) — и она имела грандиозный справочный аппарат, с кучей ссылок на архивные документы. По ней получалось, что весь путь Наполеона от Вильны и до Москвы состоял из непрерывной цепочки ужасных поражений. И — честь по чести — приводились цифры потерь обеих армий, русской и французской, и каждый раз французы теряли втрое больше. А все дело было в том, что автор цитировал реляции русского командования — каждый раз они были победоносны …
Похожую вещь я когда-то (в 2011) нашел сам: победный рапорт о лихой атаке казачьей сотни на несметную массу французов, со взятим 30 пленных. Атаку сочли подвигом, наградили кучу народу, а командира — особо … Однако более внимательный взгляд обнаружил, что атаки, скорее всего, не было (казаки нападали только на кучки отставших или дезертиров), а указанный в рапорте командир и вовсе сроду казаками не командовал — ему было не по рангу, он, скорее всего, просто рядом случился … Однако он был зятем Кутузова, и это сильно повлияло на все остальное 🙂
Сэм
— 2018-03-22 17:00:02(224)
Написано как всегда интересно, весёлым языком, читается легко.
Борис, спасибо!
И один момент, про который тут уже ни раз писалось.
В чём разница между учёным-историком и любителем рассказывать об истории?
Учёный пользуется первоисточниками: архивными документами, письмами, в т.ч. и частной перепиской, мемуарами…
Любитель ищет и находит соответствующую литературу, компилирует из разных источников (хотя теперь, с развитием интернета можно порою найти и первоисточник).
При этом от уровня его, любителя, компетентности, зависит доверяет ли он найденному. И доверие читателя к рассказанному.
Поэтому ИМХО важно, чтобы в рассказе о том или ином факте и событии приводился источник информации. Что я имею ввиду?
Рассказанная в статье история покушения на Бонапарта достаточно известна. Но по крайней мере я в 1-ый раз узнал, что покушавшихся нашли по остаткам подковы. Великолепная полицейская работа. Шерлок Холмс может только позавидовать.
Ну а вдруг это только легенда, красивая, но легенда. Разве мало таких были, есть и будут. Борис пишет, что ему удалось «раскопать» эту историю. МОЛОДЕЦ!
Но почему тогда не привести местоположение этой находки?
И кончаю с того, с чего начал.
Читать было интересно.
Спасибо
–––––––––
Хороший и важный комментарий. Писатели, раскапывающие информацию в Интернете, могут быть только популяризаторами раскопанных кем-то сведений. Неважно, «раскопаны» они кем-то в 18 веке, 19, или 20-ом. При нахождении перекрестных сведений, совмещающихся в один вывод, они поднимаются на более высокую ступень популяризаторства. И это само по себе очень почетное положение. Но почему-то брезгливо отвергается нашими участниками, как недостаточно научное. Где-то я догадываюсь, почему. Популяризаторство не отвергает некоторой доли логического домысливания, даже интуитивных построений, если они в конечном счете замыкаются в одно целое. Но, как я знаю, Борис Маркович категорически отказывается от наличия собственных построений и находок, «все уже найдено до нас». И конечно, может попасть под красивую легенду, но не свою, а чужую. Но не это не снижает достигнутый им высокий уровень популяризаторства.
Писатели, раскапывающие информацию в Интернете, могут быть только популяризаторами раскопанных кем-то сведений.
===
Данный текст (см.выше) производит ошеломляющее впечатление 🙂 А если «Интернет» заменить словосочетанием «библиотека Гарвардского университета» — заявление сохранит свою категоричность?
Написано как всегда интересно, весёлым языком, читается легко.
Борис, спасибо!
И один момент, про который тут уже ни раз писалось.
В чём разница между учёным-историком и любителем рассказывать об истории?
Учёный пользуется первоисточниками: архивными документами, письмами, в т.ч. и частной перепиской, мемуарами…
Любитель ищет и находит соответствующую литературу, компилирует из разных источников (хотя теперь, с развитием интернета можно порою найти и первоисточник).
При этом от уровня его, любителя, компетентности, зависит доверяет ли он найденному. И доверие читателя к рассказанному.
Поэтому ИМХО важно, чтобы в рассказе о том или ином факте и событии приводился источник информации. Что я имею ввиду?
Рассказанная в статье история покушения на Бонапарта достаточно известна. Но по крайней мере я в 1-ый раз узнал, что покушавшихся нашли по остаткам подковы. Великолепная полицейская работа. Шерлок Холмс может только позавидовать.
Ну а вдруг это только легенда, красивая, но легенда. Разве мало таких были, есть и будут. Борис пишет, что ему удалось \»раскопать\» эту историю. МОЛОДЕЦ!
Но почему тогда не привести местоположение этой находки?
И кончаю с того, с чего начал.
Читать было интересно.
Спасибо
151
Сэм: «… а вдруг это только легенда, красивая, но легенда …».
==
Легенда. После расследования месье Дюбуа лошадь сама рассказала мне, как было дело …
В этом тексте Борис Тененбаум блестяще продемонстрировал свойственное ему искусство рассказчика. Большое спасибо!
История минувших дней зависит от того, кто о ней пишет. У каждого свой пунктик. Можно – о войнах, можно – о торговле, об одежде, о личностях и так далее. Но оживает она лишь тогда, когда автор находит яркие, запоминающиеся детали. И через них высвечивается эпоха.
Спасибо, дорогой Борис!
Самуил,
Спасибо вам за отзыв. В следующем номере, наверное, будет и продолжение. Я, собственно, хотел бы довести это повествование до Аустерлица — ну, как получится …
Спасибо, Борис Маркович. Маленькие главки, вырванные из большой книги, действительно иногда создают не то впечатление, на которое рассчитывал автор. Действительно появляются как бы «случайные» персонажи. Что мне было удивительно, это Констант, рядовой француз из не самых богатых и образованных, но написавший вполне интересные мемуары. Вспомнил по случаю, что врач Черчилля написал просто замечательные мемуары. Интересно, а где воспоминания камергеров, врачей, водителей и прочих, служивших годами советской верхушке? Может быть, и в этом отличие культур?
Игорь,
По поводу Констана — знаете, всякий текст еще и автопортрет автора текста? Ну вот, и из мемуаров Констана в первую очередь выглядывает он сам. Лакей — щедрым хозяином восторгается, но и не упустит случая насолить кому-то, кто наступил ему на ногу. Например, он с чувством удовлетворения рассказывает, как настучал Наполеону на Коленкура: тот, как конюший государя, получив указание сократить расходы по дворцовой конюшне, урезал список лиц, имевших право на использование экипажей. Констан был урезан — обиделся, и нашел случай сообщить хозяину, что не смог выполнить его поручение из-за мер экономии г-на Коленкура. И государь задал своему конюшему выволочку — к великому удовольствию своего лакея. А тот ему однажды и на барыню настучал — упаси Б-г, никакой романтики тут замешано не было, а просто Жозефина пообещала дать приданое своей служанке (невесте Констана), а потом забыла об этом.Ну, и мемуарист улучил случай, и в самой почтительнй форме довел факт забывчивости до сведения барина — и получил нужный результат …
Констан, прямо скажем — это не лорд Моран, врач и друг Черчилля. Но вот, оказался полезен — мне, например. Картине времени нужны живые детали, пусть даже показанные глазами и столь мелкой сошки …
Интересно, а где воспоминания камергеров, врачей, водителей и прочих, служивших годами советской верхушке? Может быть, и в этом отличие культур?
===============================
Игорь, есть такие. Например: «Бажанов Борис — Воспоминания бывшего секретаря Сталина». Книга доступна в интернете. Просто те прочие, о которых ты пишешь, в основном были люди не высокой культуры, а тех, что умели писать — расстреляли.
Конечно, такие мемуары есть. Иногда их трудно найти. Например, воспоминания Рыбина А.Т. – телохранителя Сталина И.В. — в двенадцати книгах «Сталин и органы ОГПУ». Эта книга издана и хранится в личном архиве Сталина. Ее даже можно прочитать (заходить нужно с прокси сервера из России (впрочем, можно и из-за бугра, но за плату) http://sovdoc.rusarchives.ru/#showunit&id=11516;tab=img
Узнал новое и получил удовольствие от чтения, спасибо.
Oфтопик:
Возник вопрос по поводу «Все шесть тысяч русских солдат и офицеров возвращались на родину без всяких условий, в новых мундирах своих полков, подаренных им на прощание…»:
я так понимаю, что тогда для французской промышленности было довольно легко пошить мундиры для русской армии.
Почему ?
Очень высокий уровень стандартизации мундиров европейских армий (фр. мундиры технологически очень похожи на русские) ?
Или наоборот, очень низкий уровень стандартизации даже в пределах одной армии — так, что отличие этих «подаренных мундиров» было в пределах обычного отличия разных партий мундиров русской армии ?
Вопрос другой: как Вы думаете, и кто шил им эти мундиры? 🙂 «Следом — дуэлянты, флигель-адъютанты. Блещут эполеты. Все они красавцы, все они таланты, все они поэты…».
Скорее всего, мундиры русским солдатам и офицерам шили их же полковые портные из выдедленных французами материалов. В каждом полку была «швальня». Полковые интенданты закупали материалы для формы на казенные деньги. Офицеры шили форму за свой счет (и коня покупали за свой счет), нижних чинов одевало государство. Мундиры и шаровары — шили, а шинели — строили. Это слово «строить шинель» сохранялось в российской армии почти до 1917 года
В юбилейном 2012 году на русском языке выходит работа Доминика Ливена «Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814» (2009 г.) . 130 Она написана как бы в ака
демическом стиле, но за этой «декорацией» скрывается очевидная ангажированность —
и желание сделать выгодное имя в России (как мне стало известно из частных разгово ров, автор надеялся на некоторые, скажем так, преференции, но, вероятно, их так и не
получил). Это исследование отягчено передергиваниями и неточностями. Есть и грубые ошибки, которые профессиональный историк не имеет права допускать (например, На полеон стал королем Италии не в 1804, а в 1805 г. — с. 77). Совершенно непростителен
и нечистоплотный ход, при котором обстоятельства создания царем Александром Тре тьей антифранцузской коалиции полностью искажаются, изымаются давно известные ученым факты (и далее — в том же духе). Так пишет о рекомендованной вами книге Е.П. Я ее прочту как и вашу, я их уже нашел. Возможно и на вашу у него есть коментарий, я не видел. Но П. не дурак зачем обзываться
Не согласен, его последняя книга «Полная история войны 1812 г» вполне научна смногочисленным материалом и очень интересна, хотя немного журналистски, полемически построена. Да он себя любит и гордится, но можно простить это. Но сказать «помело» обидно. חבל на иврите.
E.V.:
Не согласен, его последняя книга «Полная история войны 1812 г» вполне научна смногочисленным материалом и очень интересна, хотя немного журналистски, полемически построена. Да он себя любит и гордится, но можно простить это, etc
==
Хорошо. Давайте я скажу попрямее — он дурак. То ломится в открытую дверь, то выдвигает гипотезы, построенные на мыльных пузырях — и в принципе ничего не знает об эпохе, которую как бы описывает. М.б., его таланты лежат в другой области — не знаю — но как историк он производит тяжелое впечатление.
Если вам интересна война с Наполеоном — почитайте Доминика Ливена:
«Доминик Ливен (Dominic Lieven). Россия против Наполеона: Битва за Европу 1807-1814 (Russia Against Napoleon: The Battle for Europe, 1807-1814)».
Самая лучшая работа из всех, что я знаю.
P.S. Разумеется, у вас есть 100% право мне не верить.
Борис Маркович! Как всегда интересно и увлекательно. Единственный минус — история, как по копыту мертвой лошади нашли заговорщиков, — лишила смысла румынско/молдавское выражение «искать копыта мертвых лошадей»!:)
история, как по копыту мертвой лошади нашли заговорщиков, — лишила смысла румынско/молдавское выражение «искать копыта мертвых лошадей»!:)
==
За румыно/молдавский фольклор ответственности не несу 🙂 Но меня поразило, насколько изобретательно префект парижской полиции подошел к расследованию — полагаю, что термин «патологоанатомия лошадей» в его времена в университетский курс не входил. В принципе, очень похоже на современные методы, и он, таким образом, обогнал свое время — века так на полтора …
Давным-давно в Ташкенте я жил в одном номере с пожилым евреем, которого где-то перед Освободительным походом 1939 года призвали в кавалерию. Он там отслужил года полтора-два, потом его как грамотного парня направили в летное училище и он стал пилотом бомбардировщика. Так вот, это товарищ рассказывал, что подкова напоминает отпечаток пальцев: оказывается, один кузнец забивает гвозди так, другой эдак, да и гвозди у каждого были свои, подковы тоже подгонялись, а раньше так вообще ковались индивидуально, потому что копыта у каждой лошади разные и к ним надо приноровиться, чтобы она их не сбила из-за плохой ковки. Но думаю, что и тогда надо было иметь голову, как у префекта, чтобы использовать это в розыске. Да, были люди в наше время!
Е.Понасенков довольно убедительно говорит про английские деньги за убийство Павла да и на ведение войны 1812 года Александра
EV: «Е.Понасенков довольно убедительно говорит про английские деньги за убийство Павла да и на ведение войны 1812 года Александра».
==
Убийство Павла и финансирование войны — две разные вещи.
1. Заговор с участием военного губернатора Петербурга, и с ведома наследника ни в каком финансировании не нуждался — это глупости.
2. Финансирование войны — да. Но не в 1812 — англичане попросту не успели бы. А вот после бегства Наполеона из Москвы, после Березины — было заключено сначало негласное соглашение о субсидиях, а потом, после того, как и Австрия подняла оружие, возникла уже и формальная коалиция: Россия, Пруссия, Австрия и Англия. Каждый из партнеров обязывался выставить по 200 тысяч войска, с оговоркой для Англии, что она свою долю может внести деньгами.
3. Е.Понасенков — самый неосновательный из всех авторов, которые мне попадались. Помело …
До половины было интересно, и даже очень. Потом автор стал сыпать именами и терминами, как бы потеряв всякий интерес к читателю. Как говорится, «тихо сам с собою я веду беседу».
АК: «… автор стал сыпать именами и терминами, как бы потеряв всякий интерес к читателю. Как говорится, «тихо сам с собою я веду беседу». …».
==
Да, Ася. Вот Г.А.Быстрицкий написал, что «… увлекательный рассказ с оттенком детектива плавно перешел в академический очерк …». Так и было задумано — портрет на фоне эпохи, и надо было дать и фон. К тому же — книга писалась с расчетом на интеллигентных людей 🙂
Так вы бы сразу предупредили, что только для интеллигентных! Но если серьезно, то так получается, когда автор хочет вместить все, что он знает по этой теме. Вторая часть именно такая. И получается перебор. Мне кажется, вы сами знаете границу, где вы немного забыли о читателе.
AK: «… так получается, когда автор хочет вместить все, что он знает по этой теме …».
==
To, что я знаю по этой теме, не влезло бы и в книжку страниц эдак на 700. Многое приходится оставлять за кадром. По поводу расчета на интеллигентных читателей — у М.А.Алданова есть превосходный очерк об Ольге Жеребцовой, и о ее участии в заговоре против Павла Первого. И многие люди очерк этот читали, и для них и она, и посол Уитворт, и семейство Лопухиных — знакомые персонажи. Соответственно, я и не стал разжевывать то, что «люди в теме» знают и без меня. А вот история с допросом мертвой лошади не так уж и известна — ее надо было «… отрыть …» и объяснить поподробней. Оставляя некоторые детали в стороне — например, то, в каком порядке ломали пальцы подследственных …
А вот история с допросом мертвой лошади не так уж и известна — ее надо было «… отрыть …» и объяснить поподробней.
Но согласитесь, что приоритет не совсем ваш. Сначала в этом ряду стояли «от мертвого осла уши». А уже вторым номером – «от мертвой лошади копыто»!
БМТ: «А вот история с допросом мертвой лошади не так уж и известна — ее надо было «…отрыть …» и объяснить поподробней.»
Но согласитесь, что приоритет не совсем ваш. Сначала в этом ряду стояли «от мертвого осла уши». А уже вторым номером – «от мертвой лошади копыто»! 🙂 А история действительно забавн0-увлекательная!
До половины было интересно, и даже очень. Потом автор стал сыпать именами и терминами, как бы потеряв всякий интерес к читателю. Как говорится, «тихо сам с собою я веду беседу».
Спасибо за полученное от чтения удовольствие, как обычно. Умеете же вы, Борис Маркович, находить копыта и восстанавливать по ним лошадей, на которых скачет история.
Б.Дынину:
Простите меня, дорогой друг — ваш отзыв я было проглядел. Признателен вам за комплимент 🙂
Детективный сюжет написан интересно и читается с увлечением. Облику Первого Консула,уважаемый автор явно симпатизирует. И по заслугам.
Володя, Гриша,
Отвечаю сразу вам обоим:
1. Григорий Александрович,
По поводу Констана — не грусти, что «… оборван …». Ты с ним встретишься еще разок, в апреле. То, что опубликовано сейчас — одна глава из бумажной книги о Наполеоне, подправленная под журнальную публикацию. И вслед за ней последует и другая — только ее надо переделать побольше …
Насколько я знаю, книги в продаже уже нет, но вроде бы ЭКСМО готовит допечатку второго издания. Мне не сказали — сужу по каталогу:
https://eksmo.ru/book/geniy-voyny-napoleon-tron-na-shtykakh-ITD245788/
2. Володя,
Не поверишь — когда готовил публикацию и дошел до эпизода с префектом полиции, который сумел допросить мертвую лошадь — подумал о том, что и хороший историк делает нечто похожее.
Вот ты, например — в работе о войне 1948 умудрился отыскать переписку британских офицеров из колониальной администрации. А она есть в книжке, которая на все Соединенные Штаты существует в 40 экземплярах — я знаю точно, наводил справки в Гарварде.
Интересно очень, но по изложению есть вопросы:
— куда-то сгинул Констан, столь выпукло маячивший в завязке. Для декорации и подводки многовато (и, кстати, живо и сочно написано), для самостоятельной жизни — обрезано;
— неубедительно про англичан в истории с Павлом
— увлекательный рассказ с оттенком детектива плавно перешел в академический очерк. Не знаю, может так и задумано?
Борис, спасибо, очень интересно и хорошо написано.