Одной из наиболее интересных особенностей научной школы Боголюбова являются, на наш взгляд, обстоятельства её рождения как неформального научного коллектива. Эти обстоятельства резко отличаются от тех, в которых обычно складываются научные школы.
Юрий Рудой
[Дебют]Научная школа Боголюбова: теоретическая и математическая физика
Введение
Нет необходимости говорить о важности изучения такого неформального феномена в истории науки как научная школа, в том числе — и прежде всего — в естественных и математических науках. Это связано с тем, что сам характер деятельности учёных в этих областях знания носит наиболее выраженный коллективный характер — возможно, за исключением области «чистой» математики (Гаусс, Риман, Эйлер). Феномен научной школы начал складываться ещё в глубокой древности — так можно говорить о натурфилософских школах Аристотеля, Платона, Пифагора и ряда других ученых, претендовавших на осмысление всего материального мира в целом. В дальнейшем стали возникать научные школы всё более узкого профиля, однако одними из первых научных школ в современном понимании, по-видимому, можно считать возникшие в конце Х1Х-го века научные школы А. Кундта в Германии и П.Н. Лебедева в России.
Глубокие исследования феномена научной школы предпринимались ранее в ИИЕТ АН СССР [1], известным историком науки Ю.А. Храмовым [2]. В последнее время исследование проблемы научных школ возобновлено в работах В.П. Визгина и А.В. Кессениха — см., напр., [3] и цитированную там литературу.
Понятие научной школы представляется на первый взгляд «почти очевидным», однако дать его полное формальное определение оказывается далеко не простым делом — см., напр., дискуссию, описанную во введении к монографии Ю.А. Храмова [2], а также в заключительных замечаниях в [3].
Более того, оно, согласно [3], как, впрочем, и большинство других научных понятий — вообще является идеализацией.
Тем не менее, в [2. С.13] выделены шесть признаков научной школы, тогда как в [3] предложено понятие измерений научной школы — на наш взгляд, значительно более ёмкое и адекватное, чем в [2], поскольку отражает многомерность фундаментального понятия научной школы. Кроме того, в [3] введено очень полное понятие супершколы, а также предложена достаточно гибкая схема классификации научных школ[1]. Эта схема особенно эффективна применительно к описанию развития советской науки, прежде всего в силу исторических особенностей её формирования в течение более чем трехсот лет, существенно отличающих её от условий формирования западной.
В данной статье мы не стремимся к сопоставлению различных точек зрения на феномен научной школы в целом, наша цель — дать некоторое представление об одной из общепризнанных (как в нашей стране, так и за рубежом) научных супершкол в области теоретической и математической физики. Эта школа была создана Николаем Николаевичем Боголюбовым (далее — Н.Н. или Боголюбов), работала чрезвычайно плодотворно в течение второй половины 20-го века и отчасти сохранилась поныне.
Среди многих признаков научной школы [2] мы выделяем такие трудно формализуемые, но вполне понятные любому научному работнику понятия как «стиль работы и стиль мышления» и «особая научная атмосфера». Очевидно, что понятие научной школы всегда неразрывно связано с понятием её научного лидера — как правило, создателя и организатора этой школы. Из множества определений понятия научного лидера нам импонирует определение, данное В.Л. Гинзбургом, согласно которому редко встречаются поистине значительные учёные, ещё реже можно встретить учителей с большой буквы, соединение же обеих сторон в одном лице подобно произведению вероятностей двух редких событий, ещё несравненно более редкое явление.
На наш взгляд, именно к этой «сверхредкой» категории безусловно принадлежит выдающийся учёный ХХ-го века Н.Н. Боголюбов — математик, механик и физик-теоретик, создавший научную супершколу[2], которая фактически объединила теоретическую и математическую физику и способствовала их плодотворному дальнейшему совместному развитию (как известно, символом этой школы является знак пересечения М∩Ф).
Огромное значение этой школы в становлении современного облика теоретической и математической физики является общепризнанным как у нас в стране, так и за рубежом — тем более удивительно, что история этой школы пока ещё не нашла достаточно полного отражения в отечественной историко-физической литературе.
Настоящая статья является попыткой — надеемся, далеко не последней — хотя бы частично восполнить этот недостаток и дать краткое описание генезиса и функционирования отечественной научной супершколы Боголюбова[3]. Именно этой научной школе выпала роль наполнения символа М∩Ф незаурядным новым содержанием, которое способствовало математически корректному решению наиболее фундаментальных физических проблем второй половины ХХ-го века. К их числу относятся, например, проблемы сверхтекучести и сверхпроводимости в макрофизике, а также построение аксиоматической версии квантовой теории поля.
Разумеется, было бы наивно пытаться в одной статье даже кратко перечислить научные результаты, полученные Боголюбовым и его школой, — одних только работ самого Н.Н. за без малого 70 лет творческой деятельности набирается более полутысячи (!). Однако в подобном перечислении нет необходимости, поскольку достаточно полное описание научной деятельности Н.Н. (и частично его школы) можно найти в Собрании научных трудов Н.Н. Боголюбова в двенадцати томах [4], изданного в течение 2005-2009 гг. издательством «Наука» и полностью завершённого к 100-летию Н.Н. Боголюбова.
Подробный ретроспективный анализ основных итогов научной деятельности Н.Н. содержится в расширенном заключительном обзоре [4, 5] к указанному Собранию, а также во вступительных обзорных статьях, посвящённых каждой из трёх серий этого Собрания [4]: в статье В.С. Владимирова [6] ко всему изданию [4] в статье Ю.А. Митропольского [7] к первой серии (Математика и Механика, тт. 1-1У), в статье Н.М. Плакиды, В.А. Загребнова, Ю.Г. Рудого и Е.Е. Тареевой [8] ко второй серии (Статистическая механика, тт. У-УШ) и в статье Д.В. Ширкова [9] к третьей серии (Квантовая теория, тт. 1Х-Х11).
Наконец, мы не будем стремиться сколько-нибудь подробно и последовательно излагать биографию Н.Н. Боголюбова, поскольку существует её прекрасное изложение [10], данное его младшим братом — известным историком науки А.Н. Боголюбовым. Дополнительные штрихи к портрету Н.Н. можно найти в публикациях его учеников [11-13], а также в упомянутых выше источниках [5, 6]. Разумеется, оторвать историю научной школы от биографии её создателя и руководителя невозможно, поэтому некоторые наиболее значимые фрагменты биографии Н.Н. всё же будут нами упоминаться.
Особенности становления научной школы Боголюбова
Одной из наиболее интересных особенностей научной школы Боголюбова являются, на наш взгляд, обстоятельства её рождения как неформального научного коллектива. Эти обстоятельства резко отличаются от тех, в которых обычно складываются научные школы — например, согласно [2],
Лидер — вуз (кафедра) — семинар или научный лидер — физический институт (лаборатория) — семинар.
Учёные, составившие ядро будущей научной школы Боголюбова, были собраны из совершенно разных мест в одном месте в одно время — именно, на т.н. «объекте[4] Арзамас-16» на период с 1950 по 1954 годы для решения важнейшей на тот момент для Советского Союза задачи — создания нового поколения атомного (термоядерного) оружия.
Среди участников теоретической части этого проекта были физики различного возраста, научного и жизненного опыта, причём их встрече в Сарове предшествовали совершенно различные жизненные обстоятельства. Например, Д.Н. Зубарев (1917–1992) — выпускник (1941) физического факультета МГУ, а также В.С. Владимиров (1923–2012) — выпускник (1948) математико-механического факультета ЛГУ, имели опыт участия в Великой Отечественной войне. Наряду с ними в проекте участвовали совсем молодые тогда люди — всем им было тогда по 22 года, и почти все они были выпускниками (1950 г.) московских вузов: Московского механического института (позднее МИФИ) — Ю.А. Церковников (1928–2008), физического факультета МГУ — Д.В. Ширков (1928–2016) и В.Н. Климов (1928-1953).
По свидетельству Владимирова,
«…физики-теоретики жили коммуной, которая неофициально называлась “Организация Объединенных Теоретиков (ООТ)”; её президентом был Тамм, а вице-президентом — Боголюбов, которому было поручено слушать заграничное радио (что тогда было строго запрещено) и рассказывать новости во время ужина… Вообще нам говорили, что мы “будем жить при коммунизме в окружении социализма’1, а жители райцентра Дивеево (вне зоны) искренне верили, что за колючей проволокой в Сарове строится “пробный коммунизм”» [14. С.104].
Интересно, что Ширков и Климов к тому времени уже имели более чем двухлетний опыт совместной работы под руководством Боголюбова, который с 1943 года (и до конца жизни) являлся профессором кафедры теоретической физики на физическом факультете МГУ, а в 1947 «под Н.Н.» был уже создан (пока без сотрудников) Отдел теоретической физики в Математическом институте им. В.А. Стеклова. Кроме того, в 1948–1949 гг. Н.Н. руководил секретным, или «закрытым», (в рамках Атомного проекта) отделом в Институте химической физики АН СССР и Отделом теоретической физики в Математическом институте им. В.А. Стеклова АН СССР, живя в Киеве с женой и двумя сыновьями и бывая в Москве лишь регулярными наездами.
Основная — и, по сути, единственная — задача всех подобных «закрытых» групп учёных — как в Москве, так и позднее в Сарове — состояла в решении не абстрактной научной проблемы, а строго определённой прикладной физической задачи; как показывали предварительные качественные расчёты, эта задача была в принципе вполне решаемой, хотя и весьма сложной. Важно понять, что данная задача существенно отличалась от обычных научных задач: от своевременности и точности её решения в буквальном смысле слова зависела дальнейшая судьба (а то и жизнь) не только самих учёных, но и миллионов их соотечественников.
Очевидно, в таких условиях возможность неуспеха, по сути дела, вообще исключалась из рассмотрения — подобно тому, как несколькими годами ранее исключалась возможность проигрыша в Великой Отечественной войне; казалось бы, в этих условиях у участников проекта не оставалось ни времени, ни сил на что-либо другое — правда, как показал опыт, их молодость и энтузиазм преодолевали даже эти трудности.
И всё же представляется на первый взгляд парадоксальным, что именно в это время и в этом месте без всякого внешнего воздействия (как за, так и против) возник неформальный научный коллектив, составивший ядро будущей научной школы Боголюбова. Именно этой школе было суждено через 5–10 лет буквально преобразить лицо теоретической и математической физики и добиться мирового признания в постановке и решении не только прикладных, но как раз наиболее фундаментальных проблем современной физики.
Возникает и другой естественный вопрос: почему неформальным лидером — и только много позднее признанным и утверждённым в этом качестве официально — стал именно Н.Н. Боголюбов, в то время только что перешагнувший 40-летний рубеж? И это при том, что на «объекте» было вполне достаточно не менее именитых в то время специалистов — как физиков, так и математиков! Частичный ответ на этот вопрос можно найти в приводимых ниже фрагментах воспоминаний видных участников проекта, прежде всего Владимирова [6, 14] и Ширкова [1], а также Сахарова [5].
Так, по свидетельствам Владимирова [6, 14] и Сахарова [15], именно блестящее владение «ремеслом», прежде всего методами приближённых численных расчётов сделало Н.Н. одним из самых ценных сотрудников на объекте. Этому способствовали условия закрытого объекта и жёсткое давление «сверху» в отношении сроков, причём какие-либо современные средства вычислительной техники полностью отсутствовали; заметим, что в США уже существовали первые образцы ЭВМ, поскольку на их разработку там не было каких-либо «идеологических» запретов.
Общий вывод состоит в том, что лидерские качества Боголюбова были органично присущи ему как в силу домашнего воспитания и образования, так и в силу незаурядных научных способностей и приобретённого ещё в «киевский» период глубочайшего уровня научных знаний и умений.
В научном облике Н.Н. счастливым образом проявилось сочетание владения «высокой» теорией и «низким» ремеслом, причём энергия и энтузиазм ученого сочетались в нём с качествами настоящего гражданина: истинной интеллигентностью, преданностью науке, глубоким знанием российской истории и религии, внутренней доброжелательностью и, главное, наличием далеко опережающих время научных идей — всё это не могло не привлечь к Н.Н. внимание участников проекта.
Весьма убедительно об этом свидетельствует Владимиров:
«Меня поразила огромная эрудиция Н.Н. в математике и физике, он прекрасно разбирался в приближенных и численных методах. Мне много удалось почерпнуть полезного и оригинального от общения с ним. С этих пор началось наше многолетнее сотрудничество. Я с большой благодарностью и теплотой вспоминаю эти годы нашей близкой совместной работы.
Чувствуя интеллектуальную мощь Н.Н. (выделение наше — авт.), научные сотрудники [объекта] — математики и физики — старались при всякой возможности обсудить с ним свои задачи, воспользоваться его обширными знаниями, большим опытом и советами» [14. С.105].
Эту мысль подтверждает Сахаров [15], который, говоря о Боголюбове, употребляет такие эпитеты, как «необычайно талантливый», «раздающий идеи налево и направо».
Далее Владимиров поясняет и более глубокие причины столь высокого авторитета Н.Н.:
«Н.Н. был интересным человеком: в совершенстве владел несколькими европейскими языками, а его огромная эрудиция в вопросах истории, лингвистики, литературы и богословия поражала нас. Н.Н. был глубоко верующим человеком[5], его отец был крупным священнослужителем, известным своими трудами по богословию, философии, истории религии. По поводу режима и неустроенности жизни на объекте Н.Н. любил цитировать М.Е. Салтыкова-Щедрина и М.А. Булгакова. Его остроумные и мудро-насмешливые замечания скрашивали нашу жизнь на объекте.
Кроме текущих математических и вычислительных задач с Н.Н. обсуждались и актуальные вопросы современной математики и физики (выделение авт.): аксиоматика квантовой теории поля, идеи кибернетики и ЭВМ, обобщенные функции, методы Монте-Карло, функциональное интегрирование, метод Винера-Хопфа, вариационные принципы, методы факторизации и т.п.; мы изучали также опубликованные работы учёных из Лос-Аламоса» [14. С.106].
Возвращаясь вновь к истокам возникновения научной школы Н.Н., обратим внимание, что из всей упомянутой выше «обычной» цепочки создания научной школы в полном объёме в этом случае фактически реализовалось только одно — но зато ключевое! — звено. Этим звеном оказался семинар, причём в неформализованном виде — посредством личных бесед сотрудников друг с другом и с Учителем, и этот факт вновь возвращает нас к классической античности, давшей науке столь многочисленные и замечательные результаты.
Подобная форма общения была продиктована пресловутым «режимом» на закрытом объекте, исключавшим какие-либо обсуждения предмета исследования (а тем более записи и вычисления) вне специальных помещений и вне рабочего времени; единственное, что оставалось — устные беседы на «нейтральные» общефизические темы. Заметим, что в точности те же ограничения действовали и на аналогичном «Манхеттенском проекте» в США. Интересно, что научный руководитель советского атомного проекта Ю.Б. Харитон неоднократно ходатайствовал (см. [16]) перед «режимным» начальством о смягчении режима, справедливо мотивируя это целями повышения эффективности работы.
Общий стиль жизни и работы в подобных «закрытых» учреждениях (прежде всего на арзамасском «объекте») очень ярко описывает Ширков:
«…Реальный рабочий день теоретиков регламентировался спецотделом. Работать по основной тематике, в том числе вести черновые записи и выкладки, можно было лишь в специальных прошитых, пронумерованных постранично и скрепленных сургучными печатями именных тетрадях форматом чуть больше А4. У каждого из нас был особый спецпортфельчик, в который эти тетради помещались, а также личная спецпечатка с номером. Портфельчик либо находился на руках у владельца, либо в опечатанном им виде хранился в спецотделе. Получить или сдать портфельчик можно было лишь в рабочие часы. В отличие от Химфизики находиться в служебном помещении в нерабочее время запрещалось (!-авт.)
Поэтому после шести вечера и в выходные можно было обдумывать и обсуждать служебные сюжеты лишь во время прогулок в лесу, предварительно убедившись, что тебя никто не слышит. В таких условиях вполне естественно было заниматься по вечерам открытой наукой, особенно находясь в поле влияния таких фигур, как Тамм и Боголюбов (выделение наше — авт.)» ([11. С.12]).
Далее Ширков конкретизирует некоторые причины столь сильного влияния Н.Н. на своё окружение:
Два сильных впечатления от личности Н.Н. в то время глазами студента (речь идет еще о московском периоде — авт.) — преданность делу и высокая культура. Казалось, что научные занятия составляют главный смысл и основной источник радости его существования. Он не играл в шахматы и не занимался спортом. Хорошо провести время для него означало хорошо поработать головой.
Общение с Н.Н., рождавшее симпатию и невольное желание подражать, приводило к изменению шкалы, жизненных ценностей — умственная деятельность становилась не просто на первое место, она приобретала исключительный приоритет» [14. С.9].
«Н.Н., который проводил на “объекте” около половины времени, регулярно делал обзорные доклады по новостям открытой науки, главным образом по квантовой теории поля. Серьёзно изучать квантовую теорию поля я начал как раз в те годы в свободное от основной работы время…» [14. С.12].
После окончания «арзамасского» периода создания научная школа Боголюбова продолжила свое развитие (1953–1956) в рамках Лаборатории измерительных приборов №2 АН СССР (ЛИПАН, позднее — Курчатовский институт). Возникшее в Арзамасе ядро научной школы Боголюбова в дальнейшем разделилось, причём наиболее сложная «траектория» — и в то же время очень характерная для школы Н.Н. — оказалась у Д.В. Ширкова. Сначала он попал во вновь созданный в Дубне Институт ядерных исследований, где 25 мая 1956 г. была открыта Лаборатория теоретической физики[6] (ныне — ЛТФ им. Боголюбова ОИЯИ).
Несколько позднее (в период с осени 1953 г. по март 1956 г.) Ширков по приглашению М.А. Лаврентьева временно оказался в Новосибирске, где продолжал работу по модернизации термоядерного оружия, успешно испытанного в марте 1956 г. на Семипалатинском полигоне; вскоре (сентябрь 1957 г.) увидела свет одна из самых заметных монографий [26], когда-либо написанных в рамках школы Боголюбова. В дальнейшем по предложению С.Л. Соболева Ширков с 1960 по 1962 годы возглавил отдел теоретической физики в Институте математики СО АН СССР и привлёк в научную школу Боголюбова новых активных участников (И.Ф. Гинзбург, Л.Д. Соловьев).
Большая часть «боголюбовцев» (В.С. Владимиров, Д.Н. Зубарев, Ю.А. Церковников) в середине 50-ых оказалась в стенах Математического института им. В.А. Стеклова АН СССР (ныне — МИРАН им. Стеклова) в составе Отдела теоретической физики, на базе которого в 1963 г. было создано два теоретических отдела: отдел квантовой теории поля и отдел статистической механики. В эти отделы в разные годы входили следующие сотрудники: В.С. Владимиров, Б.М. Степанов, Б.В. Медведев, М.К. Поливанов, В.Л. Бонч-Бруевич, Ю.М. Широков — в Отдел квантовой теории поля, которым с 1963 по 1969гг. руководил Н.Н. Боголюбов, с 1969 по 1992 год — М.К. Поливанов, а с 1992 по настоящее время — А.А. Славнов (в 2005 г. этот отдел вновь стал Отделом теоретической физики). В отдел статистической механики входили Д.Н. Зубарев, Ю.А. Церковников, С.В. Тябликов, В.В. Толмачёв, И.А. Квасников, С.В. Иорданский,
В.Т. Хозяинов, Н.А. Потапков; руководили этим отделом В.В. Тябликов (с 1963 по 1968 гг.), Н.Н. Боголюбов (с 1969 по 1987 гг), Н.Н. Боголюбов (мл.) (с 1987 по 2002 гг.).
В рамках Отдела статистической механики была создана Лаборатория квантовой статистики (Н.Н. Боголюбов (мл.), Д.П. Санкович); с 2002 года весь этот отдел вошёл в качестве составной части в Отдел механики, возглавляемый директором МИРАН им. Стеклова В.В. Козловым. Что касается Отдела квантовой теории, то из его состава, напротив, в 1969 году выделился Отдел математической физики (Б.М. Степанов, С.С. Хоружий), в который вошли также сотрудники Отдела дифференциальных уравнений; с 1969 по 2002 гг. этот отдел возглавлял В.С. Владимиров, с 2003 г. до настоящего времени — его ученик И.В. Волович). Существенной чертой научной школы Боголюбова, позволяющей именовать её супершколой, является уникальный симбиоз двух её ветвей — полевой и статистической. Хотя эти ветви различны по предмету исследования, представляющие их отделы были теснейшим образом связаны как научными, так и человеческими связями.
Подобный симбиоз этих двух областей физики отнюдь не случаен и объясняется он не только непререкаемым авторитетом их общего научного «гуру» Н.Н. Боголюбова (которого сотрудники заочно дружески называли «наш ЭнЭн»). В основе этого симбиоза лежит фундаментальная научная идея, которую Боголюбов один из первых в мире воспринял не только «ментально», но и конструктивно, разработав для этого адекватный математический аппарат. Эта идея состоит в глубокой физической аналогии между физикой элементарных частиц (высокие энергии) и физикой конденсированного состояния вещества (низкие энергии). Указанные области физики объединяет понятие очень большого (в пределе бесконечного) числа степеней свободы изучаемых физических объектов, и именно это глубокое сходство определило единство математического аппарата, позволяющего описывать такие объекты.
Этот аппарат основан на методе двухвременных запаздывающих и опережающих функций Грина и разработке методов приближённого решения цепочки уравнений (вообще говоря, бесконечной). Преимущества этого метода, целиком разработанного в рамках боголюбовской научной школы (Боголюбов, Тябликов, Зубарев, позднее Церковников и Плакида), состоят в том, что как динамические, так и статистические свойства физического объекта могут быть получены в рамках одних и тех же приближений для уравнений движения функций Грина. Этот метод на длительный период стал самым употребительным практически во всех теоретических работах как в СССР, так и за рубежом[7].
Особенности становления Боголюбова как лидера научной школы
Одним из наиболее интересных и важных аспектов изучения феномена научной школы является анализ генезиса её научного лидера — этот аспект весьма поучителен с точки зрения оптимальной организации научной работы как в отдельных областях, так и в масштабах страны в целом. Эта тема — в её сравнительном аспекте — может послужить темой отдельного исследования, но сразу видно, что путь к научному лидерству всегда глубоко индивидуален. При изучении биографии Н.Н. Боголюбова обращает на себя внимание глубокая внутренняя логика, своего рода «предопределённость» его движения по своей научной траектории.
Действительно, ещё в совсем юном возрасте (7-9 лет от роду) Николай Николаевич как старший из трёх братьев (Николая, Алексея и Михаила) основал своеобразную «домашнюю» научную школу; подробнее об этом периоде см. содержательную книгу А.Н. Боголюбова [10], которая является наиболее подробной биографией Н.Н. и во многом разъясняет «феномен Боголюбова». Примером для подражания Николаю Николаевичу послужил его отец (Николай Михайлович) — высокообразованный человек (магистр богословия), имевший богатую домашнюю библиотеку и позволявший пользоваться ею своим малолетним сыновьям. Интересно, что все три питомца этой «школы» впоследствии стали академиками — крупнейшими специалистами в своих областях: Николай — в области математики, механики и физики, Алексей — в области истории естественных наук, Михаил — в области востоковедения и восточной филологии.
Решающим в выборе предмета изучения для юного Николая Боголюбова оказалось то, что в библиотеке отца из научной литературы содержались в основном книги по математике (как правило, переводы с французского), которые Николай освоил самостоятельно. К тому времени в его «активе» были только один год обучения в Киевской гимназии и два выпускных класса сельской семилетки, правда, с неожиданно сильным составом преподавателей, который, по словам Н.Н., мог бы сделать честь любой московской школе. Скорее всего, математика как область научных интересов была избрана Н.Н. во многом благодаря отрыву семьи Боголюбовых от «шума городского» и отсутствием у юного Николая какого-либо систематического образования в области естественных наук. Тем более удивительно, как впоследствии за счёт упорного самообразования и своих уникальных способностей он с лихвой восполнил этот «дефицит»[8].
Следующую научную школу, в которой Николай Николаевич ещё был только «учеником», ему также организовал отец, который заметил его незаурядные способности и в возрасте 13 лет порекомендовал его академику Д.А. Граве в качестве участника семинара. Вскоре Н.Н. приобрёл своего научного руководителя в лице профессора кафедры математической физики Н.М. Крылова. Неуёмная жажда знания и стремление идти своим путём в математике в сочетании с феноменальной работоспособностью и вполне взрослой ответственностью привели к тому, что уже в 1925 году 16-летний Н.Н. стал аспирантом Академии наук Украины, причём его первая научная работа была опубликована годом ранее. Спустя ещё пять лет Н.Н. стал доктором математики и — что важнее — получил престижную международную премию Болонского университета за вклад в развитие вариационного исчисления[9].
Таким образом, начиная с 1923 и вплоть до 1939 года существовала неразрывная человеческая и творческая «связка» между талантливым молодым ученым Н.Н. Боголюбовым и маститым профессором Н.М. Крыловым (1879–1955). По нашему мнению, эта «связка» являлась прообразом научной микрошколы, давшей совершенно уникальные результаты — достаточно вспомнить их совместную монографию ([18], 1937), которая сохранила актуальность до настоящего времени; она была переведена крупным математиком С. Лефшецем, а затем дважды (в 1943 и 1947 годах) издана в США.
Кроме того, в теории динамических систем существует теорема Крылова-Боголюбова, занимающая в современной эргодиче- ской теории место после основополагающей теоремы Биркгофа (см., например, лекции Я.Г. Синая [19]). Существенно, что в «крыловский» период научные интересы Н.Н. Боголюбова переместились с чистой математики на теоретическую и прикладную механику. Наверное, здесь не будет лишним упомянуть, что Н.М. Крылов (двоюродный брат знаменитого кораблестроителя А.Н. Крылова) был типичным представителем Петербургской математической школы, создатели которой во главу угла ставили практическую пользу математики, что восходило к классическим образцам математической физики — Ньютону, Лейбницу и Лагранжу.
Подобная логика развития с неизбежностью привела Н.Н. Боголюбова к интересам в области статистической механики, где ему впоследствии было суждено по научным результатам выйти на уровень классика этой науки Дж. У. Гиббса [20]. Достаточно вспомнить о введённом Н.Н. Боголюбовым в 1961 году понятии квазисредних, существенно обобщившем понятие гиббсовских канонических средних на случай вырожденных физических объектов. Существенно, что в уже в последних совместных статьях Н.Н. Боголюбова и Н.М. Крылова (в особенности в статье [21] 1939 года) были во многом заложены и предвосхищены те идеи, которые в дальнейшем привели к блестящим успехам Н.Н. Боголюбова и его школы в ряде фундаментальных областей математики, механики и физики — прежде всего квантовой теории поля и физики конденсированного состояния (сверхтекучести, сверхпроводимости, магнетизма).
В 1939 году Н.Н. Боголюбов был избран в Академию наук Украины и занимал профессорскую должность на кафедре мехмата Киевского университета вплоть до начала войны. В трудные военные годы (1941–1943) он вместе с АН УССР был эвакуирован в Уфу, где не прерывал своей научной и преподавательской деятельности, заведуя кафедрами математического анализа в двух уфимских вузах. В 1943 году он был отозван в Москву и занял должность профессора кафедры теоретической физики физического факультета МГУ (а в 1953–1954 гг. заведовал этой кафедрой).
Что касается уфимского периода, то он оказался для Н.Н. достаточно плодотворным, поскольку сразу после войны вышли две небольшие по объёму, но фундаментальные по своему научному значению монографии [22] и [23]. Вскоре за ними последовала ещё одна монография [24], написанная на украинском языке и ставшая (несмотря на трудности перевода) «классикой жанра» в области квантовой статистики на долгие годы вперёд; позднее, в 1984 г., Н.Н. вместе со своим старшим сыном Н.Н. Боголюбовым (мл.) существенно переработал и дополнил эту книгу [25].
Именно в этот период (точнее, в 1947–1949 гг.) у Н.Н. появляется первый ученик из МГУ С.В. Тябликов (до этого — аспирант А.А. Власова), впоследствии — в 1963 г. — возглавивший отдел статистической механики в МИАН, а в 1966 г. (к сожалению, всего лишь на один год) — вновь созданный в ЛТФ ОИЯИ Отдел физики конденсированного состояния. Несколько позднее у Н.Н. в МГУ появился другой талантливый ученик — А.А. Логунов (1926–2015), много лет успешно работавший в области физики элементарных частиц и в разное время занимавший посты директора Института физики высоких энергий (г. Протвино, Московская обл.) и ректора МГУ.
Что касается самого Н.Н., то профессором физфака МГУ он оставался до конца жизни, причём в 1966 году им была основана новая кафедра квантовой статистики и теории поля, на которой работали его ученики и сотрудники (И.П. Базаров, Н.Н. Боголюбов (мл.), И.А. Квасников, В.А. Красников, В.Д. Кукин, Б.И. Садовников). С 1992 года этой кафедрой заведует крупный российский математик В.П. Маслов, известный своими работами в области квазиклассического приближения для задач квантовой механики.
Развитие и современное состояние научной школы Боголюбова
Дальнейшее развитие научной супершколы Боголюбова целесообразно рассматривать в контексте развития нескольких (по нашим представлениям, не менее четырёх) тесно связанных друг с другом субшкол, естественным образом возникших на базе отдела теоретической физики Математического института им. Стеклова: В.С. Владимирова (математическая физика), Б.В. Медведева (квантовая теория поля), Д.Н. Зубарева (неравновесная статистическая механика), С.В. Тябликова (квантовая теория магнетизма); подробную историю и хронологию можно найти в [27].
Именно в период второй половины 50-ых вплоть до начала 70-ых годов происходит чрезвычайно интенсивный рост научной школы Боголюбова, когда им лично или при его активном участии были организованы два крупных института: Лаборатория теоретической физики (ЛТФ) ОИЯИ в Дубне и Институт теоретической физики (ИТФ, Киев, первый директор — В.П. Шелест), получивший далее статус международного института BITP (Bogoliubov Institute of Theoretical Physics).
Кроме того, по инициативе Н.Н. в этот период были открыты отделы теоретической физики в Институте физики высоких энергий (г. Протвино, близ Серпухова, Московской обл.), Институте ядерных исследований АН СССР в Москве, Институте математики Сибирского отделения АН СССР в Новосибирске, математический сектор во ВНИИЭФ (г. Саров), позднее преобразованный в Институт теоретической и математической физики; были также открыты две вузовские кафедры — математической физики в Киевском государственном университете и квантовой статистики и теории поля в Московском государственном университете.
Отдельно следует отметить основанный Боголюбовым в Институте математики АН УССР отдел динамических систем, который длительное время возглавлял (а также институт в целом) Ю.А. Митропольский (далее эту тематику продолжал курировать директор института А.М. Самойленко). Именно в этом институте ряд сотрудников (О.С. Парасюк, Д.Я. Петрина) совместно с Н.Н. получили важнейшие результаты в области квантовой теории поля.
Обращает на себя внимание широчайшая география участников научной школы Боголюбова; например, в субшколе Тябликова кроме московских аспирантов (Е.Н. Яковлев, Н.А. Потапков, Ю.Г. Рудой, Е.В. Сорокина, В.Г. Морозов (1967)) в разное время проходили стажировку Пу Фу-чо (Китай, в дальнейшем — руководитель крупного научного института), Т. Шиклош (Венгрия, в дальнейшем — зав. теоретическим отделом Центрального института физических исследований (ЦИФИ) в Будапеште), Г. Конвент (Польша, Вроцлав), А.Ц. Аматуни (Армения, в дальнейшем — директор Института физики в Ереване), Ю.М. Сеидов (Азербайджан, в дальнейшем — руководитель Отдела теории твёрдого тела Института физики в Баку), В.А. Москаленко (Молдавия, в дальнейшем — руководитель Отдела теории твёрдого тела Института математики в Кишиневе).
Аналогично, в субшколе Зубарева помимо московских аспирантов (Н.М. Плакида, Ю.А. Кухаренко, Л.А. Покровский, М.Ю. Новиков, С.В. Тищенко, А.Д. Хонькин, А.Г. Башкиров, В.Г. Морозов — после кончины С.В. Тябликова (1968)) в разное время проходили стажировку В.П. Калашников (Институт физики металлов (ИФМ), Свердловск), М.П. Звиададзе, Л.Л. Буишвили (Грузия, Отдел магнитного резонанса Института физики в Тбилиси), Г. Рёпке (Германия, Университет в Ростоке), Б.Тошич (Сербия, Институт физики в Белграде). Значительную консультативную роль сыграл Д.Н. Зубарев в становлении и дальнейшей работе Отдела конденсированного состояния Института физики во Львове (рук. — И.Р. Юхновский, в дальнейшем — И.А. Вакарчук).
Наконец, в субшколе Медведева появилось несколько поколений блестящих аспирантов (ряд из которых позднее вошёл в состав отдела): В.И. Астахов, О.И. Завьялов, Б.И. Завьялов, А.И. Оксак, В.П. Павлов, А.А. Славнов, А.Д. Суханов, В.Н. Сушко, О.А. Хрусталев, Ю.Я. Юшин, Н.И. Усюкина, С.С. Хоружий.
В октябре 1969 года Н.Н. реализовал очень важный этап развития своего «суперпроекта М∩Ф», открыв журнал «Теоретическая и математическая физика», получивший мировое признание и с самого начала имеющий переводную версию в США; его главными редакторами были последовательно Н.Н. Боголюбов, В.С. Владимиров, А.А. Логунов, в наст. время — А.А. Славнов. В 1970 году на базе ОИЯИ был учрежден также имеющий переводную версию журнал «Физика элементарных частиц и атомного ядра». Кроме того, Н.Н. инициировал проведение первой Международной конференции по теоретической и математической физике (Москва, декабрь 1972 г.), положивший начало серии специализированных международных конференций данного профиля.
К сожалению, некогда мощная и продуктивная научная школа Боголюбова переживает сегодня далеко не лучшие времена. Этому способствовало несколько факторов: физический уход практически всех основных адептов («отцов-основателей») школы Н.Н. и (безвременно) многих учеников разных лет; сказалось также отсутствие для этой школы какой-либо единой базовой научной организации[10].
Действительно, многим из успешных учеников Н.Н. разных лет (В.И. Астахов, А.Д. Суханов, В.В. Толмачев, В.К. Федянин) пришлось работать в теоретическом отделе непрофильного Физико-химического института им. Л.Я. Карпова Минхимпрома, а также Института физики высоких давлений (ИФВД) АН СССР (Е.Е. Тареева, Е.Н. Яковлев). Ряд учеников «осел» в качестве заведующих кафедрами или ведущих профессоров технических вузов: В.И. Астахов — Московский горный институт, А.Д. Суханов — Московский институт инженеров гражданской авиации, Ю.Г. Рудой — Московский автомобильно-дорожный институт (позднее оба — Российский университет дружбы народов), В.Г. Морозов — Московский институт радиотехники и электроники. Ясно, что во всех этих учреждениях серьёзно и профессионально заниматься проблемами МпФ весьма затруднительно, поскольку эти проблемы не являются там приоритетными, да и нагрузка по преподаванию оставляет для этого мало времени и сил.
Можно констатировать, что из всей научной школы Боголюбова сегодня активно функционируют только две субшколы в Математическом институте им. Стеклова — математической физики (рук. — И.В. Волович) и теоретичеслой физики (рук. — А. Славнов). Что касается двух других субшкол в области статистической механики, то они почти перестали существовать[11] в связи с уходом из жизни их лидеров (С.В. Тябликова и Д.Н. Зубарева) и отсутствия для этих школ подходящего научно-организационного измерения (по [3]). Правда, согласно [3], у каждой эффективной научной школы существует некий оптимальный возраст, или жизненный цикл — как правило, не превышающий 20–25 лет, а школа Боголюбова превысила его почти вдвое.
Одним из немногих исключений является активно действующий сектор физики конденсированного состояния (рук. — Н.М. Плакида, А.Л. Куземский, В.Б. Приезжев, Г.А. Юшанхай) в ЛТФ ОИЯИ (г. Дубна). Ряд бывших сотрудников этого сектора (В.Л. Аксёнов — ныне директор Петербургского института ядерной физики, В.А. Загребнов — ныне профессор в Марсельском университете, А.Л. Куземский, В.Б. Приезжев, Г.А. Юшанхай) продолжают работать в рамках тематики школы Боголюбова. Активно действует также «боголюбовская» научная группа в ИФВД (г. Троицк) (рук. — Е.Е. Тареева, В.Н. Рыжов, Е.Н. Яковлев).
Некоторые характерные черты научной школы Боголюбова
Помимо истории развития научной школы Н.Н. Боголюбова, изложенной выше, а также незаурядных научных и человеческих качеств её лидера (личностно-психологическое измерение по [3]), было бы полезно понять, каковы наиболее характерные черты, присущие этой школе в целом и определяющие её уникальное «лицо» (научно-содержательное измерение по [3]). Что привлекало к этой школе весьма способную молодежь, что обеспечивало её многолетнее развитие и столь высокий уровень полученных в ней научных результатов? Разумеется, мнение автора (принадлежащего этой школе с 1961 года) может быть не вполне объективным, однако с учётом многих опубликованных воспоминаний (см., напр., [11-15]) складывается следующая картина.
Прежде всего, для школы Н.Н. характерно полное отсутствие какого-либо авторитаризма, диктата и т.п., свобода в выборе темы и средств её решения — просто неизменно оказывалось, что именно боголюбовские методы оказываются наиболее эффективными, а предлагаемые Н.Н. темы — наиболее актуальными. В этом смысле характерно свидетельство Ширкова о раннем периоде работы (1948) под руководством Н.Н.
«Режимные условия работы подразумевали, что научное творчество должно кончаться не позже 17.45, так как все расчеты., включая черновые, следовало вести только в прошнурованных и просургученных общих тетрадях, которые в конце рабочего дня сдавались в спецотдел. Тем не менее наиболее плодотворным оказывалось вечернее время, когда нас не тревожили учёные соседи, равно как и инспекционные набеги пожарников, режимщиков и т.п. Зачастую мы сидели до последних троллейбусов. Н.Н. совершенно спокойно относился к нашим шахматам (хотя сам не играл) и вольному режиму. Он ценил деловые качества и полученные результаты. С моей теперешней точки зрения, замечательным является тот факт, что Н.Н. лишь сформулировал задачу студенту и даже не наметил пути решения, причём задача была технически интересной и очень важна по существу» [11. С.6].
Далее, для Н.Н. и его школы всегда было характерно полное пренебрежение к «популяризации» своих результатов (или тому, что сейчас называют «пиаром»): Н.Н. считал, что получив результат, не только необходимо, но и достаточно его просто где-либо опубликовать или, в крайнем случае, доложить на конференции, а уж дальше дело за читателем («если надо будет — найдёт»), но так могло быть только в случае реальной заинтересованности потенциального читателя в этих результатах.
Такая позиция в ряде случаев приводила к тому, что полученные Н.Н. первоклассные результаты долго оставались невостребованы и неизвестны мировому сообществу и позднее через много лет переоткрывались заново. Особенно сильно это проявлялось в «киевский» период, когда многие публикации Н.Н. были на украинском языке и к тому же, например, в Записках Киевского строительного института, где их вряд ли кто-либо стал искать. Эта же труднодоступность сопровождала работы Н.Н. и позднее, поскольку зарубежные публикации были тогда практически исключены, а основной физический журнал ЖЭТФ почти не публиковал Н.Н. и его сотрудников ввиду «излишней (!-авт.) математичности» их работ.
Отметим в этой связи следующие основополагающие результаты Н.Н.: 1) релаксация осциллятора в термостате (1945), только в 1961 году полученная независимо Фейнманом и Верноном; 2) асимптотический марковский предел для функции распределения (1945), полученный позднее Ван Ховом лишь в 1955 году; 3) строгая теория равновесных цепочек (1949 год, совместно с Б.И. Хацетом), позднее (1965) вновь полученная Д. Рюэлем и, наконец, 4) теория слабо неидеального вырожденного бозе-газа (1947, «Вестник МГУ»), по экспериментальной реализации и изучению которого 60 лет спустя уже получено несколько Нобелевских премий. Неудивительно, что «явление Боголюбова» мировому сообществу, впервые состоявшееся в 1956 году на Рочестерской конференции в Брукхейвене, США, но особенно в 1960 году на конференции в Утрехте (Нидерланды), вызвало определённую сенсацию.
Характерно, что Н.Н. никогда не «зацикливался» на научной теме, в которой он полностью разобрался (и, разумеется, усовершенствовал): его стилю научного творчества вполне подходит девиз «Уеш, уМр уМ» — «Пришёл, увидел, победил». Н.Н. обращался к проблеме, исчерпывающе решал её и переходил к следующей — как правило, из совершенно другого раздела физики; так было, например в начале 1950-х гг. с поворотом от статистики к физике частиц. Правда, спустя ряд лет Н.Н. иногда возвращался к «старым» темам — но всегда на качественно новом идейном уровне (так было, например, с проблемой кинетических уравнений типа Больцмана).
В качестве привлекательной (особенно для начинающих исследователей) черты школы Н.Н. следует отметить также её доступность и открытость, отсутствие какого-либо вступительного барьера, связанного с предварительным изучением «символа веры» школы и сдачей по нему одного или нескольких экзаменов. Как правило, достаточно было желания «неофита» и наличия у него общей подготовки в рамках общего университетского курса. Ведь именно с этого всё начиналась в Сарове, когда «символ веры» ещё только формировался, да и сам Н.Н., наверное, никогда не забывал свой собственный опыт «прилежного самоучки».
Для начала «неофит» получал тему для реферата, который он должен был доложить на семинаре соответствующего отдела; в случае успеха ему поручалось разобрать и доложить какую-либо статью из текущей литературы, а уж затем ему предлагалась (но не навязывалась!) тема для самостоятельной работы — и, как теперь говорится, «процесс пошёл» — разумеется, его темп зависел от личных качеств и способностей «неофита».
Стоит ещё отметить, что изучение трудов самого Н.Н. и его сотрудников никогда не было лёгким занятием, тем не менее оно оставалось в целом доступным для трудолюбивого читателя (если, конечно, его не смущали порой громоздкие выкладки) — зато все результаты были воспроизводимы и, главное, никогда не содержали ни логических «лакун», ни якобы «очевидных» следствий, в действительности иногда требующих от читателя головоломных рассуждений.
Заключение. Достижения и уроки научной школы Боголюбова
В заключение статьи мы все-таки упомянем важнейшие достижения научной школы Боголюбова, которые являются «визитной карточкой» этой школы и уже вошли в золотой фонд мировой теоретической и математической физики; во многом именно благодаря трудам этой школы этот раздел физики выделился в самостоятельную область знания. Вообще говоря, число этих результатов необозримо и требует отдельной статьи или даже нескольких — см. в этой связи, например, [5-9]. Однако представляется всё же полезным и конструктивным дать (хотя и весьма неполный) перечень именных результатов, связанных со школой Н.Н. — ведь хорошо известно, что мировое сообщество «просто так» не даёт подобных «бонусов», тем более российским ученым.
Итак: теорема Боголюбова-Крылова в теории динамических систем, метод усреднения Боголюбова, метод интегральных многообразий Боголюбова, цепочка Боголюбова–Борна–Грина–Кирквуда–Ивона (ББГКИ), принцип ослабления корреляций Боголюбова, метрика Боголюбова–Кубо–Мори в квантовой статистической физике, квазисредние Боголюбова, и- v — преобразование Боголюбова, квазичастицы Боголюбова (боголоны) в теории сверхтекучести, операция Боголюбова, теорема Боголюбова–Парасюка об умножении обобщённых функций, функциональный интеграл Боголюбова, теорема Боголюбова–Владимирова об «острие клина», аксиоматика 8-матрицы Боголюбова, метод двухвременных запаздывающих и опережающих функций Грина Боголюбова-Тябликова, расцепление Тябликова в квантовой теории магнетизма, метод Зубарева неравновесного статистического оператора, операторная теория возмущений Боголюбова-Тябликова, теорема Боголюбова-Зубарева для давления и его флуктуаций, вариационный принцип Боголюбова для свободной энергии.
Представляется, что подобный (как уже говорилось, далеко не полный) список именных достижений научной школы Н.Н. Боголюбова является уникальным не только в отечественной, но и в мировой науке. В свою очередь, это делает методы и результаты школы Н.Н. Боголюбова заслуживающими дальнейшего систематического изучения, что ныне стало возможным по изданию [4]. Кроме того, в современных условиях — объективно непростых для фундаментальной науки — представляется более чем актуальным ещё раз внимательно изучить отечественный опыт создания научных школ. Существенно, что условия их формирования были для науки и общества материально намного труднее, но для самих научных работников эти условия были в моральном плане значительно более ясными и определёнными, а — главное — результаты их работы были востребованы государством и обществом.
Литература
-
- Школы в науке. — М.: Наука, 1977. 272 с. (ИИЕТ АН СССР).
- Храмов Ю.А. Научные школы в физике /Под ред. акад. АН УССР В.Г. Барьяхтара — Наукова думка, Киев: 1987. 399 с.
- Визгин В.П., Кессених А.В. Научно-школьный подход к истории отечественной физики // История науки и техники. 2016. №1. 3-23.
- Боголюбов Н.Н. Собрание научных трудов (в 12 томах). М.: Наука. 2005-2009.
- Матвеев В.А., Сисакян А.Н., Суханов А.Д. Николай Николаевич Боголюбов — корифей современной теоретической и математической физики. — Дубна, ОИЯИ. 2009. 59 с. (К 100-летию Н.Н. Боголюбова); Заключительный обзор к изд. [4], Т.Х11. С.12.
- Владимиров В.С. Николай Николаевич Боголюбов и математическая физика // В изд. [4], Т.1. С.12.
- Митропольский Ю.А. Николай Николаевич Боголюбов и нелинейная механика // В изд. [4], Т.11. С.91.
- Плакида Н.М., Загребнов В.А., Рудой Ю.Г., Тареева Е.Е. Николай Николаевич Боголюбов и статистическая механика // В изд. [4], Т.У. 2006. С.9.
- Ширков Д.В. Николай Николаевич Боголюбов в квантовой теории поля // В изд. [4], Т.1Х. С.9.
- Боголюбов А.Н. Н.Н. Боголюбов. Жизнь и творчество. — Дубна, 1996. 182 с.
- Ширков Д.В. Вспоминая Николая Николаевича. — Дубна, ОИЯИ. 2009. 31 с. (К 100-летию Н.Н. Боголюбова)
- Тавхелидзе А.Н. Н.Н. Боголюбов. (Штрихи к портрету). [К 100-летию Н.Н. Боголюбова]. — Дубна, ОИЯИ. — 2009. 11 с. (К 100-летию Н.Н. Боголюбова)
- Сисакян А.Н. Учитель. Страницы памяти. [К 100-летию Н.Н. Боголюбова]. — Дубна, ОИЯИ. — 2009. 31 с. (К 100-летию Н.Н. Боголюбова)
- Владимиров В.С. Я — сын трудового народа. — М.: Фазис, 2007. 239 с.
- Сахаров А.Д. Воспоминания (в 2-х томах) / Ред.-сост.: Е. Холмогорова, Ю. Шиханович. — М.: Права человека. 1996. Т. 1. 912 с.
- Советский атомный проект. Конец атомной монополии. Как это было. — Н. Новгород-Арзамас-16 : Изд-во «Н. Новгород». 1995. 205 с
- Зубарев Д.Н. Двухвременные функции Грина в статистической физике // УФН. 1960. Т.71, вып.6. С.71-116.
- Крылов Н.М., Боголюбов Н.Н. Введение в нелинейную механику.Киев: Изд-во АН УССР. 1937. 366 с.
- Синай Я.Г. Лекции по эргодической теории. — М.: Фазис, 1996. 128 с. (Библиотека студента-математика)
- Гиббс Дж.У. Статистическая механика // В кн. Термодинамика. Статистическая механика. — М.: Наука. 1982. С. 350-530 (Классики науки).
- Боголюбов Н.Н., Крылов Н.М. Об уравнениях Фоккера-Планка (применение к классической и квантовой механике) // Зап. каф. матем. физ. АН УССР. 1939. Т.4. С.5-80.
- Боголюбов Н.Н. О некоторых статистических методах в математической физике. — Львов: Изд-во АН УССР. 1945. 139 с.
- Боголюбов Н.Н. Проблемы динамической теории в статистической физике. — М.; Л.: Гостеортехиздат. 1946. 119 с.
- Боголюбов М.М. Лекци з квантово1 статистики (на украинском языке). — Кшв: Рад. школа.1949. 227 с.
- Боголюбов Н.Н., Боголюбов Н.Н. (мл.). Введение в квантовую статистическую механику. — М.: Наука. 1984. 384 с.
- Боголюбов Н.Н., Ширков Д.В. Введение в теорию квантованных полей. — М.: Гостехиздат. 1957. 442 с.
- Исторический очерк структуры МИРАН им. В.А. Стеклова // Члены Российской академии наук в МИРАН им. В.А. Стеклова. К 75-летнему юбилею МИРАН им. В.А. Стеклова. Биографический словарь-справочник / Под общей ред. акад. В.В. Козлова. — М. : Янус-К, 2009. С.10-25.
Примечания
[1] Заметим, что в последние два десятилетия имеют место попытки сохранить (а порой и возродить) научно-школьное наследие — напр., путем грантовой поддержки ведущих НШ — поэтому достаточно внятное определение НШ становится весьма актуальным.
[2] Этот термин, введенный в работе [3], представляется чрезвычайно удачным в отношении уникальных научных школ, одной из которых, несомненно, является школа Боголюбова.
[3] Автор данной статьи принадлежит к статистико-механической ветви указанной школы более полувека (начиная с 1961 года).
[4] Ныне Российский федеральный ядерный центр (РФЯЦ) — Всероссийский НИИ экспериментальной физики (ВНИИЭФ), г. Саров Нижегородской обл.
[5] При этом, как свидетельствует Ширков [11] «…Н.Н. никогда не говорил о религии…».
[6] «Дубненская» ветвь школы Боголюбова подробно рассмотрена в статье А.М. Корзухиной в данном томе (см. также мемуар Ширкова [11]), поэтому мы позволим себе здесь не останавливаться на этой теме сколько-нибудь подробно. Заметим лишь, что именно три дубненских ученика Н.Н. — В.Г. Кадышевский, А.Н. Сисакян и В.А. Матвеев — стали академиками РАН, а затем последовательно директорами сначала ЛТФ, а затем и всего ОИЯИ.
[7] Подробное и доступное описание этого метода можно найти в обзоре Зубарева [17], который долгое время оставался мировым «чемпионом цитирования» (по данным Института научной информации Дж. Гарфилда, США).
[8] Кстати, нечто подобное имело место у другого знаменитого участника атомного проекта — Я.Б. Зельдовича. Забавно, что преподаватель Киевской гимназии сказал маленькому Коле Боголюбову, что математика из него не выйдет (см. [10])
[9] Заметим, что двумя годами позднее Н.Н. проявил уже не только выдающиеся математические способности, но и настоящее гражданское мужество, добившись у председателя ОГПУ освобождения своего отца из-под ареста.
[10] Для первой «боголюбовской волны» такой организацией стал МИРАН им. Стеклова, однако в дальнейшем физическая тематика не расширяется. Правда, в отделе механики остались только два «боголюбовца» — Н.Н. Боголюбов (мл.) и Д.П. Санкович.
[11] К сожалению, в данное время мы не располагаем данными о положении дел в институтах на Украине — в первую очередь БИТФ (Феофания, Киев), а также Отдела динамических систем в Институте математики (Киев). Мало что известно и о судьбе «боголюбовских» отделов в институтах стран СНГ. По поводу субшколы в области физики элементарных частиц в ОИЯИ (г. Дубна) см. статью А.М. Корзухиной.
Это статья – типичный скучный отчёт ИИЕТ. Согласен с Ильёй – школа интересна не столько отцом, сколько детьми и внуками. Причём не отец указывает, кто его дети и внуки, а только сами дети и внуки определяют, кто их прародитель.
Самое интересное, что я узнал из этой статьи, так это существование теоретической и математической физики. Будто есть теоретическая физика без математики. Задумываясь о школе Боголюбова, возникает вопрос, что первично: физика или математика? Похоже всё идёт к тому, что математика будет больше стимулировать физические открытия, чем новые физические открытия будут стимулировать развитие математики.
Я тоже принадлежу к школе НН с 1955г. и потому с жадностью накинулся на текст.
Много неточностей. С уверенностью могу сказать, что в коротком абзаце про Д.В. Ширкова их полно.
Я работал у Ширкова с конца 1955 и начал эту работу в Москве, а потом уехал с ним в Новосибирск. Он НИКОГДА не говорил, что длительное время жил в Новосибирске до 1960г. (наш переезд из Москвы). Он действительно сотрудничал с Лаврентьевым, но они разрабатывали атомную гаубицу, к термоядерному проекту Д.В. отношения не имел. Отделом теор. физики Ин-та математики СО Ширков заведовал с 1959г. до 1969г., -10 лет, а не 3 года (1960-62). Наконец, он не привлекал нас с Соловьевым в школу НН. Наоборот, это НН послал нас с Соловьевым к ДВ.
После этого верить деталям в остальном тексте я не могу.
Но главное не в этом — текст статьи представляет собой перечень персоналий, и описание работ ДВ , которое мне не показалось достаточным, многие важные результаты, в том числе из статистического направления не отмечены или описаны слишком бегло.
На мой взгляд — школу характеризует не перечень персоналий, а рассказ о первостепенных результатах, полученных научными \\\»детьми\\\» и \\\»внуками\\\» Боголюбова. Такого рассказа я не увидел