А в землях немецких да басурманских, говорят и драконы живут. Люди бают, один такой дракон четыре века без малого неким городом правил и раз в год человека поедал, пока ему странствующий рыцарь голову не срубил. Лучше бы нашими драконами занялся. Они куда больше людей губят, хотя и гораздо меньше живут.
Александр Орфис
ПОВЕСТЬ О ПОИМАНИИ
Александру Александровичу и
Брониславе Александровне
с глубоким уважением посвящается
Незаметны, но значимы
В переулках бродят тени
Но не выдадут причины
Всех своих переплетений
Так блуждает век от века
Сонм неясный и затейный
Черных — что от человека
И зелёных — от растений
(Полина Лихтшайнхоф)
ПРОЛОГ
О князе Ондреи Ивановичи, егда бысть гоним гневом божиим, грех ради наших.[1]
— А вы поидите ко мне служити![2]
Благоверный христолюбивый князь великий Василий Васильевич всея Руси.[3]
Мой дед. Да, знаю, законный наследник и всё такое. Но зачем же людей убивать?
Кого мечом да бердышом, кого кистенём да обухом, а кого ядом неведомым, от коего сперва мышцы сводит, потом голову ломит, а там и вовсе дыхание отымается.
«Подкупил княжа Дмитреева[4] повара, именем Поганка, той же даст ему зелие в куряти»[5]
Да, знаю, Шемякин суд[6] и всё такое. Но людей убивать всё-таки незачем. Поделом теперь обоим злодеям в геене огненной гореть.[7]
Потом ещё хуже стало.
— А вы поидите ко мне служити!
Благоверный христолюбивый князь великий Иван Васильевич всея Руси.[8]
Мой отец. Да, знаю, свержение ига татарского, собирание земель русских и всё такое. Но зачем же людей убивать?
Сперва за то, кто к государю не мыслят, потом за то, что не к одному государю мыслят, потом за то, что к одному государю мыслят, да не шибко. А в конце жизни совсем озверел и за «высокомудрие» людей казнить стал.[9] Покарал Господь землю русскую Иваном-кайзером,[10] как покарал он царство ромейское Магмет-султаном.[11]
Потом ещё хуже стало.
— А вы поидите ко мне служити!
Благоверная христолюбивая княгиня великая Софья Фоминична всея Руси.[12]
Моя мать. Царевна ромейская. Да знаю, старшего сына на престол великокняжеский возвести, чтобы он семейные добродетели защищал. Но зачем же людей убивать? Да ещё на миру[13] позорить.[14] Да ещё «жидами» чернить?[15]
Сколько раз о жидах слышал, но никогда их не видел, хотя сорок семь лет на земле прожил.
Может, их вовсе нет. А может и есть. Я ведь бесов и колдунов тоже не разу не видывал.[16]
А в землях немецких да басурманских, говорят и драконы живут. Люди бают, один такой дракон четыре века без малого неким городом правил и раз в год человека поедал, пока ему странствующий рыцарь голову не срубил.[17] Лучше бы нашими драконами занялся. Они куда больше людей губят, хотя и гораздо меньше живут.
Потом ещё хуже стало.
— А вы поидите ко мне служити!
Благоверный христолюбивый князь великий Василий Иванович всея Руси.[18]
Мой старший брат. Да, знаю, Москва слезам не верит, поелику она Третий Рим и всё такое. Но зачем же людей убивать? Даже близких не пожалел.
Перво-наперво дядю жизни лишил,[19] а за ним и тех, кто одним молоком кормились, из одной колыбельки пошли.[20]
«Вручил душу Богу князь калужский Семён Калужский».[21] «Вручил душу Богу князь углицкий Дмитрий Калужский».[22] Мои братья. Душу Богу, а земли государю.
А пока великий князь своих давил, чужие нагрянули. Лютый хан Мухаммед-Гирей[23] Россию исконно татарской землёй возомнил и вознамерился её к Крыму присоединить.[24] Еле откупились — и за ценой не постояли. «Государю великому Мухаммеду-Гирею челом бьёт смиренный раб и данник Васька Московский». Двенадцать лет челом бил.
Потом ещё хуже стало.
— А вы поидите ко мне служити!
Благоверная христолюбивая княгиня великая Елена Васильевна всея Руси.[25] Моя невестка.
Да, знаю: «а приказывает князь великий великой княгине Елене свои дети и престол области державствовати скипетр великия Руси до возмужения сына своего и полагает на ней все правление великого государства многого ради разума по подобию и по достоинству Богом избранну царского правления»[26] и всё такое.
Но зачем же людей убивать?
Где Михайло Глинский, где Иван Бельский, где Иван Воротынский, где Богдан Трубецкой, где Андрей Шуйский[27] — и где, змея подколодная, мой брат Юрий?![28]
«Посадили его в полату и положили на него тягости железа 25 пуд [!].Преставися он страдальческою смертью, гладною нужею»[29]
Tут меня постигла немочь великая. Да разузнали ушники,[30] что на кровати лежу, хоть и на стегне[31] болячка и донесли в палаты белокаменные: «лежит затем, что к Москве ехати не смеет».[32]
Потом ещё хуже стало.
«Великая княиня Елена нача помышляти, как бы ей князя Ондрея Ивановича изымать»[33]
Изымать? Да ты ума лишилась, блудница вавилонская![34] Я не тварь бессловесная и не смерд сиволапый, а князь старицкий и верейский, государей московских да басилевсов царьградских прямой потомок!
«Того же лета майя в 2, на принесение мощем святых праведных мучеников страстотерпцех боголюбивых князей руских Бориса и Глеба князь Ондрей Иванович пошол из своей отчины из Старици натерпевшись от своих великих обид»[35]
Да не один пошёл, а народа ратного мало не шестьдесат тысяч с собою повёл!
Вчера Торжок, сегодня Новгород, завтра в Кремле буду!
— А вы поидите ко мне служити!
Благоверный христолюбивый князь великий Андрей Иванович всея Руси.
А может сразу царём сделаться?
«Естеством убо телесным точен всякому человеку царь, властию же сана подобен есть надо всеми Богу; не имать бо на земли вышьша себе»[36]
Но тут страшное дело приключилось.
«И бысть князю Ондрею третей стай, проехав Волочок Вышний на реке на Дне, и оттоле от него побегоша дети боярские два Валуевых, Василей да Ондрей Мешковы братья Валуева, да Проня Бекетов сын Дедевшина, да Вешняк Дурной Ефимов сын Харламова, и те убегоша, а Ондрея Валуева княжо Ондреева Ивановича стражи ухватиша и приведоша его ко князю.
Князь же Ондрей велеша его у стражей взяти ближнему своему дворянину Каше Васильеву сыну Агаркову, и повеле его блюсти крепко. Каша ж Огарков повеле людей своим Ондрею Валуеву связати руце и нозе и вергоша его в озерко в одной срачици, а главу ему выскитиша на брег озерка того, дабы он не залился, и пыташа у него, многих ими и думе было измените князю. Он же сказаша на многих. Каше же речи Ондреевы сказаша княжо Ондрееву Ивановича дворецкому князю Юрью Ондреевичу Оболенскому. Князь же Юрки взяша с собою Кашу Огаркова и сказаша князю Ондрею Ивановичу все по ряду, что Каша сказывал Ондреевы речи»[37]
Да, знаю, измена, предательство, зрада и всё такое. Но зачем же людей убивать?
«Князь же Ондрей то слышав у своего дворецкого у князя Юрья Каши своих детей боярских измену, и повеле то закрыта, понеже не всех тех переветати, бе бо их умножишася изменников тех, грех ради государевых, которых князь Ондрей Иванович чаял собе искренними слугами»[38]
Потом ещё хуже стало.
Данило-митрополит[39] грамоту прислал, дескать не совершайте грех великий, остановите смуту братоубийственную, покоритесь государю законному, хоть он и пелёночник[40] малый.
Пелёночник малый. Благоверный христолюбивый князь великий Иван Васильевич всея Руси.[41] Mой племянник.
Да, знаю, когда он родился, гром среди ясного неба грянул, и землю до основания потряс.[42] Да, знаю, на небе звезда кровавая зажглась. Да, знаю, великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною,[43] вокруг колокольни Ивана Великого обвился.[44] Да, знаю, некая девица безумная в мечети казанской голосила: «Родился у русских царь, а у него двои зубы: одними ему чужих съесть, а другими своих».[45] Ну и всё такое.
Ещё хуже станет.
Но только через много лет, а сейчас…
Зачем же детей убивать?
Не могу. Не хочу. Не буду.
«И на завтрея воеводы великого князя даша правду князю Ондрею Ивановичу и крест цело- вали на том, что великому князю Ивану Васильевичу и матери его великой княине Елене князя Ондрея Ивановича отпустить на его вотчину и сь его бояры и з детьми з боярскими со всем невредимо.»[46]
На кресте Спасителя поклялись. «Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо. Имя рабу было Малх. Но Иисус сказал Петру: вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?»[47]
Пусть и моё царствие не от мира сего будет![48]
Хоть бы сына малого[49] пощадили, ироды окаянные. Да мой ли он сын? Уж сколько раз жена моя благоверная[50] с боярами ближними и дальними переглядывалась, да перешёптывалась. Всё едино, дитя малое, неповинное. Зачем же детей убивать?
«И оттоле князь Ондрей Иванович возвратися к Москве»
Совсем худо стало.
Как до Коломны доехали, разодрали шишы[51] московские ризы мои княжеские, оковали меня железами тяжкими, обругали хулою великою и остриями копьев колоть стали.
«Так видел я в видении коней и на них всадников, которые имели на себе брони огненные, гиацинтовые и серные; головы у коней — как головы у львов, и изо рта их выходил огонь, дым и сера.» [52]
Да ещё песню нелюдскую затянули:
Удар кнута — вскрик.
Снова удар — стон.
Третий удар — хрип.[53]
ЭПИЛОГ
Как только удельный князь явился в Москву, его схватили и «посадили в заточенье на смерть». На узника надели некое подобие железной маски — тяжелую «шляпу железную» и за полгода уморили в тюрьме. По «великой дороге» от Москвы до Новгорода расставили виселицы. На них повесили дворян, вставших на сторону князя Андрея.[54]
1 января 2024
Примечания
[1] Из неоконченной хроники XVI. века, опубликованной Михаилом Николаевичем Тихомировым в 1941 году под заголовком: «Повесть о поимании князя Андрея Ивановича Старицкого».
[2] Из «Повести о поимании князя Андрея Ивановича Старицкого».
[3] Василий II. (Тёмный). Правил с перерывами с 1425 по 1462 год.
[4] Дмитрий II. (Шемяка). Правил в 1445 и 1446–1447 годах.
[5] Из российской летописи XV. века.
[6] «Правление Шемяки в Москве оставило след в языке. Появилось выражение «Шемякин суд». Оно обозначало полный произвол и беззаконие судебных властей.» Руслан Скрынников «Иван III».
[7] «Но по своим моральным качествам эти два столь разных человека [Василий Тёмный и Дмитрий Шемяка] недалеко ушли друг от друга. И если верить в геенну огненную — то оба они имели шанс еще раз встретиться там.». Николай Борисов «Иван III».
[8] Иван III. Правил с 1462 по 1505 год.
[9] «После казни князя Семена Ряполовского Иван III напоминал в виде предостережения о его судьбе двум своим служилым людям и советовал им не «высокоумничать»». Владимир Кобрин «Иван ГрозныЙ».
[10] В своей переписке с иностранными правителями Иван III действительно так себя называл.
[11] Так в русской литературе в начале Нового времени называли завоевавшего Константинополь османского султана Мехмеда II.
[12] Софья Фоминична Палеолог (ок. 1455–1503) племянница последнего императора Византии. В 1472 году стала второй женой великого князя Московского Ивана III. В последние годы жизни стала фактической соправительницей старого и больного мужа.
[13] Публично.
[14] «Некоторых князь [Иван III] послал в Великий Новгород к архиепископу Геннадию. Тот же за сорок поприщя (60 км.) от города повелел посадить их на коней, на вьючные седла, спиной к голове коня, чтобы смотрели они на запад, в уготованный для них огонь, одежду же их повелел надеть задом наперед, а на головы повелел надеть им заостренные берестяные шлемы, будто бесовские; еловцыя (Значки на темени шлема.) на шлемах были из мочала, венцы – из соломы вперемешку с сеном, на шлеме была надпись чернилами: «Вот сатанинское войско». И приказал архиепископ водить их по городу, и всем встречным приказал плевать в них и говорить: «Это враги Божии и хулители христиан». После же повелел сжечь шлемы, бывшие у них на головах. Так поступил этот добрый [!] пастырь, чтобы устрашить нечестивых и безбожных еретиков – и не только их устрашить, но и всем показать зрелище, исполненное ужаса и страха, чтобы видевшие его укрепились в правой вере. Других же еретиков князь сослал в заточение и в изгнание.»
Дословная цитата из «Просветителя» (близкого к Софье Фоминичне) Иосифа Волоцкого в современной редакции.
[15] См. Александр Орфис: «Жидовомудрствующие»
[16] «Презрение к беззащитному иноверцу, над которым можно безнаказанно измываться, совмещалось с мистическим ужасом перед ним: ведь вопреки всем гонениям он продолжал держаться своего образа жизни и своей «басурманской» веры. Бесы, колдуны, носители несчастий материализовались в еврее-нехристе, а, стало быть, и антихристе, — тайно пожирающем невинных младенцев» Семён Резник: «Растление ненавистью. Кровавый навет в России».
[17] Отсылка к пьесе «Дракон» Евгения Шварца.
[18] Василий III. Правил с 1505 по 1533 год.
[19] Дмитрий Иванович Внук (1483 —1509). Его отец Иван Ивамович был старшим сыном Ивана III. от первого брака. Иван III сперва обьявил юношу наследником и формальным соправителем, но затем, в результате происков Софьи Палеолог заточил его в темницу, где несчастный умер насильственной смертью.
[20] Метафора, придуманная белорусским писателем Константином Тарасовым (1940—2010).
[21] Сын Ивана III. и Софьи Палеолог (1487—1518).
[22] Сын Ивана III. и Софьи Палеолог (1481—1521).
[23] Крымский хан.
[24] В 1521 году.
[25] Елена Васильевна Глинская (1508–1538). Вдова Василия III. Мать Ивана Грозного и регентша в первые годы его правления.
[26] Сокращённая цитата из (официозной) летописи XVI. века.
[27] Некоторые из жертв Елены Глинской. Князь Михаил Львович Глинский (1470–1534) был дядей регентши.
[28] Князь дмитровский Юрий Иванович (1480–1536).
[29] Контаминация двух российских летописей XVI. века.
[30] Стукачи.
[31] Бедре.
[32] Из российской летописи XVI. века.
[33] Из «Повести о поимании князя Андрея Ивановича Старицкого» (слегка изменённая цитата).
[34] См. Апокалипсис 17: 3-6.
[35] Из «Повести о поимании князя Андрея Ивановича Старицкого»
[36] Из древнерусского перевода трактата «Поучение благого царства» византийского писателя VI в. Агапита.
[37] Из «Повести о поимании князя Андрея Ивановича Старицкого».
[38] Из «Повести о поимании князя Андрея Ивановича Старицкого».
[39] Митрополит Московский и всея Руси. Бессовестный клеврет Василия III., а впоследствии Елены Глинской.
[40] Ребёнок.
[41] Иван Грозный.
[42] Русская легенда. См. Руслан Скрынников: «Иван Грозный».
[43]Апокалипсис 12:9.
[44] Отсылка к первоначальному, переписанному по требованию цензуры, финалу повести Михаила Булгакова «Роковые яйца»
[45] Контаминация русской легенды (см. Руслан Скрынников: «Иван Грозный») и «Песни о вещей Кассандре» Владимира Высоцкого.
[46] Из «Повести о поимании князя Андрея Ивановича Старицкого».
[47] Евангелие от Иоанна 18:10,11
[48] См. Евангелие от Иоанна 18:36.
[49] Будущий князь старицкий Владимир Андреевич (1535–1569). Был зверски убит Иваном Грозным вместе с матерью, женой и дочерями.
[50] Княгиня старицкая Ефросинья Андреевна (1516–1569).
[51] Клевреты, подручные.
[52] Апокалипсис 9:17.
[53] Из повести Владимира Сорокина: «День опричника».
[54] Руслан Скрынников: «Иван Грозный»
Великолепное произведение, где все между собой переплётено и столько всего вплетено. И где каждая фраза раскрывается особым смыслом, историческим и литературным.
Хотел бы сразу уточнить, что протагонист «Повести о поимании» вовсе не alter ego автора и на его месте я вёл бы себя совершенно иначе.
Тем не менее я глубоко уважаю главного героя. Как уважаю пушкинского Тазита. Как уважаю чеховских интеллигентов. Как уважаю толстовцев начала прошлого века. Как уважаю еврея из известного анекдота, который во время артобстрела выскакивает из окопа и кричит: «Что Вы делаете?! Здесь же люди!»