Что касается непосредственно Н.И. Вавилова, то отношение к нему Сталина и полностью зависевшая от этого его судьба определялось необходимостью выбора между двумя антиподами – Вавиловым и Лысенко.
АКАДЕМИК Н.И. ВАВИЛОВ.
К 80-ЛЕТИЮ СО ДНЯ ГИБЕЛИ[*]
ДЕТСТВО, ЮНОСТЬ, МОЛОДОСТЬ
Николай Иванович Вавилов родился 25.11.1887 г. в Москве, в семье купца и промышленника Ивана Вавилова. В 1906 г. закончил коммерческое училище. Затем учился в Московской сельскохозяйственной академии (в последствии им. К.А. Тимирязева). С 1913 года совершенствовал свое образование в Англии, Франции и Германии. В октябре 1917 г. вернулся в Россию, где жил и работал до конца жизни.
Николай Иванович Вавилов был искренним человеком. Он верил во все, что писал. В чем-то он был наивен. Например, всерьез считал, что ученый должен стремиться к подвигам. И его собственные научные экспедиции 1920-х-30-х годов — были непрерывным подвигом. Маршруты его поиска культурных растений проходили по самым диким районам мира. Его самолет однажды попал в аварию над Сахарой, в другой раз на берегах Нила его группа натолкнулась на разбойников, он собирал пшеничные колосья в зоне восстания друзов и т.д.
1920-е годы были счастливейшими годами в жизни Н.И. Вавилова. В 1923 году в возрасте 36 лет Николая Ивановича избирают членом-корреспондентом АН СССР. А в 1928 году 41-летний Вавилов становится академиком. Доклады профессора Вавилова с интересом встречают делегаты международных биологических конгрессов в Риме, Берлине, Кембридже. При этом он интенсивно печатается: за 5 лет — с 1923 по 1928 год — выходит в свет 50 статей профессора Вавилова на русском и иностранных языках. Круг его друзей постоянно расширяется: к старым московским присоединяются ленинградские — там Вавилов организовал новый Всесоюзный институт растениеводства (ВИР). Туда постепенно перебираются наиболее талантливые биологи страны. Из Киева приехал Григорий Левитский, из Ташкента — специалист по бахчевым Константин Пангало, из Тифлиса — ботаник Петр Жуковский, из Москвы — генетик Георгий Карпеченко. Уже в 1925 году научный биологический мир признал профессора Вавилова фигурой первого уровня. В 1927 году на VГенетическом Конгрессе в Берлине директор Берлинского института наследственности и селекции Эрвин Бауэр заявил журналистам : «Сейчас основные генетические работы выходят на немецком, английском и русском языках. Но работы на русском языке быстро прогрессируют и даже превосходят научную литературу Запада». Еще решительнее высказался делегат из Финляндии д-р Федерлей: «Опубликованные в СССР труды по генетике и селекции превосходят работы, изданные в странах Запада».
РАСЦВЕТ ТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
1929 год был самым счастливым годом в жизни Н.И. Вавилова. За один год он стал членом четырех Академий наук, включая АН СССР, президентом создаваемой им Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук им. В.И. Ленина (ВАСХНИЛ). Международный аграрный институт в Риме избрал его членом Международного совета экспертов, а Британская ассоциация биологов— своим почетным членом. Две тысячи делегатов Всесоюзного съезда генетиков и селекционеров после речи Вавилова устроили ему овацию. Его речи звучали на XVI партконференции ВКПб и на Vсъезде Советов. Он стал членом ВЦИК (Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет) и членом коллегии Наркомзема ( Народный комиссариат земледелия) и т.д. В 1930 году Вавилов сообщал другу : «Я тут окончательно задавлен. По минимальному подсчету имею 18 должностей».
К сожалению, передовая сельскохозяйственная наука, развиваемая в СССР Н.И. Вавиловым и его учениками, никак не была связана с практическим земледелием, осуществляемым в стране крестьянами — собственниками земли. Владея землей, полученной от новой, советской власти, крестьяне без всякой науки осуществляли достаточно эффективное землепользование, позволявшее накормить страну, а им — богатеть. Такое положение не устраивало советское государство, которое планировало индустриализацию всей страны и ее подготовку к войне. Ведь индустриализация требовала огромных денег, а взять их государство могло только продавая выращенное зерно за рубеж. Но для этого сначала надо было отобрать у крестьянина право на землю и, соответственно, выращенное на ней зерно. А обезземеленных, нищих крестьян в качестве дешевой рабочей силы частично направить на строящиеся фабрики и заводы, оставив часть для работы в колхозах на чужой — государственной земле. Этот дьявольский план Сталина — «Коллективизация плюс индустриализация» — Н.И. Вавилов не понял, т.к. был далек от политики. Кроме того, как порядочный человек, интеллигент, он не мог даже допустить существование столь кощунственных планов и воспринимал советскую действительность сквозь призму лозунгов партии и правительства, не задумываясь о смысле и достоверности этих лозунгов. Хотя его друзья — эксперты по экономике сельского хозяйства — еще в 1929 году объясняли ему происходящее, предупреждали о трагическом будущем, угрозе голода в стране и т.д. К сожалению, Николай Иванович, будучи человеком громадной научной эрудиции, не владел способностью разгадывать мысли политиков. Кроме того, он не понимал крестьянскую Россию, ему была чужда ее психология.
Серьезное взаимонепонимание с властями возникло у Н.И. Вавилова из-за их отношения к науке. Стремясь к переделке окружающего мира по своему усмотрению, советская власть в начале 1930 –х годов стала рассматривать ученых лишь как инструменты на стройплощадке эпохи. Малограмотные совчиновники из Наркомзема, ЦК партии, ЦИК стали поддерживать только прикладные исследования, направленные на немедленное решение проблем сегодняшнего дня. Однако Николай Иванович, как ни был предан партии и духу эпохи, не мог согласиться отдать науку на растерзание голому практицизму. Этим со временем умело воспользовался «агроном-практик» Трофим Денисович Лысенко.
ШКОЛА РОМАНТИКОВ
Как ученый Н.И. Вавилов сложился очень рано. Уже в 1914 году, вернувшись из Англии от профессора Бэтсона, он привез по существу готовую докторскую диссертацию по иммунитету пшеницы. Было ему тогда 27 лет. «Закон гомологических рядов» был опубликован им в 33 года. Если бы не Гражданская война, то и «Теория центров» вышла в свет значительно раньше. Идею и основные мысли о ней Николай Иванович изложил в 1917 году в письмах из Саратова. Особая статья — отношение Н.И. Вавилова к своим учителям. О них он всегда вспоминал с большой нежностью, охотно рассказывал о лекциях профессоров — корифеев Тимирязева, Вильямса, Прянишникова, В. Бэтсона. Его благодарность этим людям свидетельствовала не только о роли, которую они сыграли в его жизни, но и о добром сердце ученика. Наиболее близок Вавилову был агрохимик Дмитрий Николаевич Прянишников. Дружба учителя и ученика сохранилась до конца жизни Вавилова. Младший даже рекомендовал старшего в члены АН СССР. Но Дмитрий Николаевич не был тем, кто заронил в душу студента главные научные идеи. Он лишь был первым, кто понял, что Николай Вавилов — гений. И с риском для жизни бросился ему на помощь, когда тот попал в сталинскую мясорубку. А свои главные научные идеи Н.И. Вавилов сформулировал самостоятельно, перелопатив сотни книг и массу журналов. Чемоданы, набитые книгами, фигурируют во многих воспоминаниях современников. Читал Николай Иванович по-английски , по-немецки, по-французски. Брал из библиотеки для ознакомления итальянские, испанские, португальские книги и журналы. Специальным значком отмечал места, представляющие интерес для сотрудников его института. Всех поражала скорость, с которой Никлой Иванович читал литературу. Тех, кто уклонялся от чтения научной литературы, он решительно перевоспитывал. Ему ничего не стоило объявить на ученом совете: «Я вчера просматривал журнал посетителей нашей библиотеки и убедился, что д-р наук NN не был там три года. Давайте попросим профессора объяснить нам свое поведение».
Как научный руководитель Н.И. Вавилов был весьма необычен. Ему были в высшей степени присущи такие черты, как совесть, честность, любовь к людям, к своим ученикам, деликатность в отношениях с ними, личное трудолюбие. Немудрено, что у него всегда было много учеников. По крайней мере, несколько сот вавиловских научных «детей», «внуков» «правнуков» выросли в науке под непосредственным влиянием Николая Ивановича, его идей, взглядов, личности. Школа Вавилова — едва ли не самая многочисленная в истории российского естествоиспытания. Сохранилось много архивных данных, показывающих заботу Н.И. Вавилова о людях его института. В письмах директор просит повысить пенсию одному, дать путевку на курорт другому, квартиру — третьему. Письмо в пошивочную мастерскую, чтобы профессору Левитскому сшили вне очереди костюм. Письмо заму директора по хозчасти: « Надо шофера А.И. Байкова одеть потеплее, ему приходится много времени ждать на холоду в машине и мерзнуть. Прошу Вас приобрести для него теплую шубу и валенки… Если это трудно сделать формально, то придется за мой счет». Подобное неформальное, человеческое отношение директора с коллективом вызывало раздражение у вышестоящих чиновников. Сказанное не означает, что Н.И. Вавилов не наказывал провинившихся. Однако, делалось это оригинально, без всяких приказов и порки. Просто провинившегося приглашали в кабинет директора и Николай Иванович тихо, почти шепотом говорил ему: « Мне стыдно за Вас». Это означало, что сделано нечто недопустимое, которое надо срочно исправить. И ошибку исправляли охотно, без обиды!
САДОВОД МИЧУРИН, АГРОНОМ ЛЫСЕНКО И РОЖДЕНИЕ «ПРОГРЕССИВНОЙ БИОЛОГИИ»
Открыв для себя Мичурина в начале 1920-х годов, Вавилов принялся широко популяризовать провинциального садовода. Это было очень по-вавиловски: полюбившиеся ему чужие исследования популяризовать даже охотнее, чем свои. В начале 1922 года Николай Иванович выступил на Всесоюзном совещании по опытному делу и призвал Наркомзем поддержать Мичурина. И в октябре 1922 года Коллегия Наркомзема приняла решение 1) выдать Мичурину Акт с оценкой его заслуг по выведению ценных сортов плодовых растений, 2) пожизненно закрепить за ним земельный участок, где располагался его сад, 3) выдать ему 500 тыс. рублей в личное безотчетное распоряжение, 4) поручить РИО Наркомзема издать все труды Мичурина с его биографией под редакцией проф. Н.И. Вавилова.
С другим «корифеем» — Трофимом Денисовичем Лысенко Вавилов познакомился в середине 1920-х годов, когда тому не было и 30 лет. Лысенко родился на Украине в с. Карловка в 1898 году. Учился в школе садовода и сельхозинституте в Киеве. Работал на Белоцерковской опытной станции, затем в азербайджанском г. Ганджа (впоследствии Кировабад). Ведал в институте хлопка бобовыми. Вавилов слышал об опытах Лысенко и живо заинтересовался ими. Лысенко умел производить на людей впечатление незаурядной личности. Длинный, худой, постоянно выпачканный землей, кепка всегда одета боком. Словом, полное пренебрежение к своей наружности. Спит ли он — неизвестно: люди выходят на работу — он уже в поле, возвращаются — он еще там. Все время копается со своими растениями. «Понимает» их, умеет «разговаривать». Растения у него «хотят», «любят», «мучаются». Его ученики в восторге говорили о нем: «Это настоящий творческий ум, новые оригинальные идеи так и прут из него. Каждый разговор с ним поднимает в голове вихрь интересных мыслей. Он всегда в своей работе, энтузиаст отчаянный, наблюдателен невероятно». По-видимому, Вавилова в начале привлекли эти черты Лысенко: он любил людей самостоятельных, мыслящих и увлеченных. Однако о взглядах Лысенко он тогда ничего не знал. Например, он не знал, что агроном из Ганджи принципиально не читает мировую биологическую литературу, что он не знает ни одного иностранного языка, что он презрительно относится к генетике, считая ее «вредной ерундой», что, по его мнению, успех в нашей работе зависит от того, как скоро мы сумеем забыть все это. Вавилова заинтересовала гипотеза Лысенко, по которой, если семена озимой пшеницы замочить и подержать некоторое время на холоде, а затем посеять весной , они нормально разовьются и дадут урожай летом, как настоящие яровые!(принцип яровизации). С подачи Вавилова в 1929 году Лысенко пригласили выступить на Всесоюзном съезде генетиков и селекционеров в Ленинграде. Однако его доклад тогда не вызвал восторгов, а видные физиологи указали, что яровизация — не новость, и опыт ее применения не был успешным. Лысенко остался очень недоволен приемом, который ему оказали на съезде виднейшие селекционеры и генетики страны. Впоследствии один из близких ему людей заметил: «Это была его первая встреча с противником, из которой ему стало ясно, что в этой борьбе ему надо действовать другими путями» и эти «другие пути» стали ясны уже через пять лет. А пока Вавилов, который безгранично любил науку, был чрезмерно доверчив и ожидал увидеть и в других такую же любовь. Между тем, в начале 1930-х годов стала формироваться обширная категория людей, нашедших в науке кормушку и одновременно трамплин на пути к власти. Вавилов не заметил этого и в течение нескольких лет возвеличивал на всех уровнях, включая Совнарком СССР и Международные конгрессы , мнимые «достижения» Лысенко, в твердой уверенности , что перед ним оригинальный, яркий исследователь, чьи открытия помогут развитию сельского хозяйства. Это постоянное возвеличивание дало свои плоды: в конце 1934 года на Лысенко обратили внимание высокие должностные лица. Он им понравился: ученый из крестьян, отличная анкета, высказывания точно соответствуют требованиям времени.
Бенефис Лысенко состоялся в феврале 1935 года в Москве на 2-м съезде колхозников-ударников, куда его пригласили выступить перед делегатами , собравшимися в Кремлевском дворце. В присутствии Сталина и членов правительства Лысенко сказал: «Вредители-кулаки встречаются не только в вашей колхозной жизни. Не менее они опасны, не менее закляты и для науки. Немало пришлось кровушки попортить во всяческих спорах с некоторыми так называемыми учеными по поводу яровизации. В борьбе за ее создание немало ударов пришлось выдержать в практике. Товарищи, разве не было и нет классовой борьбы на фронте яровизации? В колхозе были кулаки и подкулачники, которые нашептывали крестьянам: «Не мочи зерно, семена погибнут!» Было такое дело, такие кулацкие вредительские россказни, когда вместо того, чтобы помогать колхозникам, делали вредительское дело и в ученом мире. А классовый враг — всегда враг, ученый он или нет». В этом месте речь Лысенко, которая была очевидным политдоносом, оказалась неожиданно прерванной: «Браво, тов. Лысенко, браво!», — воскликнул тов. Сталин. И зааплодировал. Вслед за ним зал Кремлевского дворца взорвался бурными аплодисментами. С этого «браво» началась новая эра в жизни поборника яровизации агронома Лысенко. Через 3 месяца агроном Лысенко стал академиком ВАСХНИЛ, а через 3 года — ее Президентом. С этого же времени начался закат научной деятельности выдающегося ученого Н.И. Вавилова.
ШКОЛА Н.И. ВАВИЛОВА. НАУКА И ПОЛИТИКА
Н.И. Вавилову не было чуждо честолюбие. Однако, в отличие от многих, его честолюбие строилось не вокруг служебного кресла, а вокруг науки. Он очень хотел, чтобы лаборатории его института имели лучшее в мире зарубежное оборудование, а научные библиотеки получали новейшую специальную литературу. Чтобы имелись средства для новых экспедиций и ставки для научных сотрудников. Однако все это деньги, которые в централизованном бюрократическом государстве может добыть только очень влиятельное высокопоставленное лицо. И потому академик Н.И. Вавилов ценил свое положение. Чтобы укрепить его, он через своих зарубежных друзей организует свои выступления за рубежом о достижениях советской агрономической науки. Выступления происходят в советских посольствах, в высокопоставленных аудиториях, в присутствии крупных зарубежных чиновников, министров. Их широко комментирует пресса и они благотворно влияют на отношение Запада к СССР. После каждого выступления в Москву из посольств поступали докладные записки, в которых хвалили «члена ВЦИК» Вавилова. В то время (1932-33 гг.) в СССР уже был голод, однако Н.И. Вавилов в своих выступлениях умело обходил острые углы и напирал на достижения отечественной генетики и физиологии растений. Он также позволил себе подписать в январе 1937 года разоблачительное письмо академиков, в котором подписанты требовали «беспощадной расправы с подлыми изменниками нашей великой родины». Конечно, он понимал, что организованная властями кампания выдумана. Это следует из того, что в это же самое время Вавилов послал генетику Н.В. Тимофееву-Ресовскому, работавшему в Германии и собиравшемуся после прихода к власти фашистов вернуться в СССР, записку — предупреждение, что дома может быть и что-нибудь похуже. После чего Тимофеев-Ресовский остался в Германии, и это спасло ему жизнь. Конечно, столь просоветское официальное поведение Н.И. Вавилова в те годы было вызвано исключительно его стремлением сохранить его детище — ВИР (Всесоюзный институт растениеводства), сотрудников института и проводимые ими передовые агрономические исследования. Подобное поведение в те годы демонстрировали многие серьезные ученые. Так, под вышеуказанным «разоблачительным письмом» стояли подписи академика-химика А. Баха, академика— растениевода Б. Келлера, академика-геолога И. Губкина, академика-паразитолога Е. Павловского, академика –строителя локомотивов В. Образцова, академика— математика М. Лаврентьева и др. Все эти люди рассматривали свое поведение как простую вынужденную демонстрацию «личной преданности товарищу Сталину», не отдавая отчета в том, что по существу участвуют в массовых убийствах невиновных людей.
Что касается непосредственно Н.И. Вавилова, то отношение к нему Сталина и полностью зависевшая от этого его судьба определялось необходимостью выбора между двумя антиподами – Вавиловым и Лысенко. Лысенко фонтанировал потоком идей, следующих одна за другой с интервалом несколько месяцев. После эпопеи с яровизацией он заявил, что для увеличения урожая необходимо переопылять пшеницу внутри одного сорта. Затем переопыление было отставлено и с таким же энтузиазмом агроном Лысенко начал кругом твердить о необходимости всенародной борьбы за высокие урожаи проса. Затем возникает проблема летних посадок картофеля на юге, которая вытесняет и разговоры о просе, и крики о переопылении пшеницы. А где же итоги? Их невозможно было учесть в условиях, когда одного за другим арестовывали президентов ВАСХНИЛ, наркомов земледелия, зав. Отделами сельского хозяйства ЦК ВКПб и других «врагов народа», на которых и списывали все неудачи. И Сталин делает выбор в пользу своего любимца, главы «прогрессивной биологии» Т.Д. Лысенко! Но почему? Сталину импонировал его размах, смелость опытов, то, что он человек из народа, сын крестьянина, ведет споры, крепко держась за цитаты Маркса, Энгельса и прежде всего самого Сталина. Его взгляды материалистические, значит, правильные. Все другие взгляды идеалистические, следовательно, неправильные. Ни одной речи Лысенко не произносил без здравицы в честь советской власти, советской науки, советского «мичуринского дарвинизма» и, конечно, поясных поклонов «отцу народов», «корифею науки» -тов. Сталину. Сталину нравилось и то, что идеи Лысенко просты и понятны. А для малокультурного человека понятное утверждение всегда кажется достоверным. А утверждения агронома Лысенко были не только понятны, но и отлично вписывались в философию, которую проповедовал сам Сталин. Достаточно изменить условия существования организма, и он не только изменится сам определенным образом, но и детям, внукам и правнукам своим передаст закрепленные при этом превращения. Сталин и сам вещает: стоит изменить экономические отношения между людьми, и немедленно преобразуется вся человеческая порода, жизненные принципы, вкусы, нравы, отношения. Исчезнут корыстолюбие, преступность, проститутки, пьяницы. Лысенко подходил Сталину и как личность: энергичен, активен и в то же время абсолютно послушен. Таких людей Сталин ценил больше всего и ставил в качестве «фюреров» соответствующих областей научной или общественной жизни. Так, во главе советской литературы долго стоял А. Фадеев, во главе художников — А. Герасимов. Были свои «фюреры» в металлургии (академик Бардин), кинематографии (Большаков) и т.д. «Фюрером» сельского хозяйства и биологии Сталин назначил Т.Д. Лысенко. Он не мог поставить на это место Н.И. Вавилова, который был серьезным ученым, и в отличие от Лысенко — афериста от науки, никогда не обещал немедленного удвоения, утроения урожаев. Вообще, как ученый и интеллигент, Вавилов не мог пользоваться в борьбе теми же средствами , что и Лысенко: заниматься интригами, писать доносы и т.д. Как и неспособен был печатать фальшивые деньги или торговать наркотиками. В этом — главная причина того, что Н.И. Вавилов был низвергнут, а Т.Д. Лысенко вознесен на вершину. Не помогли ни прозвучавшие в декабре 1936 года на IV сессии ВАСХНИЛ выступления ведущих советских селекционеров академиков П.Н. Константинова, П.И. Лисицына и др., впервые публично объявивших о полной несостоятельности лысенковской агрономической затеи, ни даже самое решительное выступление нобелевского лауреата, биолога из США Германа Меллера: «Если наши выдающиеся практики будут высказываться в пользу теорий и мнений, явно абсурдных для каждого, кто хоть немного знает генетику, таких как положения, выдвинутые недавно президентом Лысенко и его единомышленниками , то стоящий перед нами выбор будет аналогичен выбору между знахарством и медициной, астрологией и астрономией, алхимией и химией». Однако все эти выступления не могли перешибить высказывания «главного ученого страны», «корифея советской науки» Сталина: «Нужно не так работать, как Вавилов, а так, как Лысенко».
ПЕРЕЛОМ В ОТНОШЕНИИ ГОСУДАРСТВА К Н.И. ВАВИЛОВУ
Перелом в отношении советского государства к академику Н.И. Вавилову, его работам, институту(ВИР) и ученикам начался в феврале 1935 года, после выступления Т.Д. Лысенко на съезде колхозников-ударников, носившего характер политдоноса на ученого.
Особенно усилилось давление на ученого после указания «корифея советской науки» Сталина, что «нужно не так работать как Вавилов, а так, как Лысенко». На одной спецвстрече в Кремле Сталин позволил себе высказаться в адрес Вавилова в открыто оскорбительной форме , заявив, что «зарубежные поисковые экспедиции ботаников никому не нужны», что «многие ботаники не думают об урожае, а занимаются в институтах и лабораториях ерундой». «Идите на выучку к стахановцам полей», — резюмировал Сталин, обращаясь к Вавилову. Все эти словесные налеты на ученого готовились и направлялись, конечно же, Т.Д. Лысенко. Но дело было не только в словесных налетах. Им сопутствовали действия Лысенко и его банды по разрушению структуры и нормального функционирования ВИР и всей сельскохозяйственной науки в стране. В 1935 году Вавилова перестали избирать во ВЦИК , лишив его тем самым возможности обращаться по актуальным вопросам сельскохозяйственной науки и практики напрямую к руководству страны. В том же году он, основатель ВАСХНИЛ, был вынужден под давлением сверху оставить должность президента ВАСХНИЛ и передать ее А.И. Муралову, оставшись сам вице-президентом ВАСХНИЛ. А после ареста и расстрела в 1937 году Муралова и всех ученых , публично критиковавших Лысенко и считавших его агрономические затеи несостоятельными (академики П.Н. Константинов, П.И. Лисицын, Г.К. Мейстер и др.), место президента ВАСХНИЛ занял Т.Д. Лысенко. Таким образом, Лысенко удалось за три года (1935-1937) уничтожить или убрать из науки всех серьезных ученых — его противников. Оставался один — Николай Иванович Вавилов. Но справиться с ним было труднее , поскольку Н.И. Вавилов был всемирно известным ученым. Однако Лысенко не боялся «трудностей», а главное — знал, как и через кого действовать. Конечно, через Сталина, которому только надо «лизать»!
Первым делом были приняты меры по изоляции Н.И. Вавилова на международной научной арене. До этого Николай Иванович и его институты (ВИР и Институт генетики АН СССР) были тесно связаны с учеными и институтами многих стран Европы, Америки, Азии, Африки. Теперь эти связи стали рваться. В 1936 году Чехословацкая земледельческая академия избрала Н.И. Вавилова академиком и пригласила его приехать в Брно, чтобы выступить с докладом. Николай Иванович всегда с удовольствием принимал такие приглашения, тем более, что он владел иностранными языками — английским, немецким и французским. Однако на этот раз воспользоваться приглашением он не смог: три раза он обращался к наркому земледелия СССР за разрешением на выезд и трижды получал отказ. Новый, еще более болезненный удар получил Н.И. Вавилов в 1937 году. В этом году в СССР должен был состояться 7-й Международный конгресс генетиков. За 5 лет до этого, в 1932 году Вавилов послал руководителям предыдущего 6 конгресса приглашения на новый конгресс. Тогда же Вавилов был избран президентом будущего конгресса. Однако когда 1700 ученых мира письменно подтвердили свое желание участвовать в конгрессе и работа по подготовке мероприятия подходила к концу, предсовнаркома В.М. Молотов внезапно запретил конгресс. Затем последовал приказ «отложить» мероприятие на год. Волюнтаристское решение советского правительства об отмене встречи вызвало волну негодования ученых мира. В конце концов конгресс вместо Москвы собрался в Эдинбурге. Но и там занять место президента конгресса Николаю Ивановичу не удалось. Его не выпустили из Москвы. Назначенный и.о. президента британский генетик Ф. Кру на открытии конгресса в Эдинбурге заявил: «Вы пригласили меня играть роль, которую так украсил бы Вавилов. Вы надеваете его мантию на мои, не желающие этого плечи. И если в ней я буду выглядеть неуклюже, то вы не должны забывать, что эта мантия сшита для более крупного человека». Еще один чувствительный удар перенес Н.И. Вавилов в том же 1937 году на отечественной почве. Тогда на совещании в правительстве по вопросам сельского хозяйства Сталин приветливо беседовал с Лысенко, но сразу демонстративно вышел из зала, когда начал выступать Вавилов. Свое нерасположение к ученому Сталин выразил в открытой и оскорбительной форме на специальной встрече с учеными-биологами. Вождь решительно заявил, что поисковые экспедиции ботаников никому не нужны, что многие ботаники не думают об урожае, а занимаются в лабораториях ерундой. «Идите на выучку к стахановцам полей» (т.е. к Лысенко), — предложил Сталин Вавилову.
После таких слов первого лица государства Н.И. Вавилову на родине нельзя было ждать ничего хорошего. Более того, учитывая крутой характер вождя, Вавилову угрожала смертельная опасность. Эта опасность реализовалась уже в августе 1940 года, когда Н.И. Вавилова арестовали и обвинили во вредительстве и шпионаже в пользу иностранных разведок!!! Всемирно известный ученый умер от голода в январе 1943 года, находясь в саратовской тюрьме. Ему было всего 55 лет.
(окончание следует)
Примечание
[*] Уже после представления данной статьи в редакцию журнала «Семь искусств» автор ознакомился с интересной статьей проф. Валерия Сойфера «И.В. Мичурин, И.В. Сталин, Т.Д. Лысенко и «мичуринская биология»» (Семь искусств, №№ 9, 10, 2023). В ней рассказывается о деятельности двух широко известных уголовных преступников и одного известного садовода. Обе статьи затрагивают одну и ту же область научной деятельности — биологию и охватывают один и тот же временной период — 1920-е — 1930-е годы. Однако данная статья посвящена совсем другой теме — жизни, деятельности и трагической судьбе гениального учёного Николая Ивановича Вавилова. Автор.
