Спасатель взял с нее обещание не заходить далеко в море и ушел. Птицы летали над морем, волны набегали на берег, утро завтракало вдвоем с морем, и в каждом глотке воздуха ощущалась непосредственная сила естества, так подробно подогнанная природой. — «Никакой банальности — думала она — только согласие, самое прекрасное чувство в мире после любви».
בס״ד
САДЫ ПОСЛЕ ДОЖДЯ
Миниатюры
ПОРТРЕТ
В наделе ночи звенела тишина. Беньямин К. наносил беспорядочные линии на лежащий перед ним лист, думая о том, что, быть может, издатель Сегал посланник и знает о нём то, о чем он и сам не ведает.
— Помнится, я рассказывал вам о последних словах моей жены: «Я не успела сделать главное…»
— Что это — «главное?» Творец водит рукой творческого человека, будь то перо, кисть или смычок скрипки. Сутин сжигал свои полотна. Гоголь — второй том «Мертвых душ». Набоков хотел сжечь «Лолиту», оставил завещание сжечь наброски «Лаура и ее оригинал». Вергилий перед смертью просил сжечь «Энеиду», но император Август, его друг, не выполнил этого. — сказал Сегал и добавил: «А может, поэзия (творчество) — это болезнь человека, как жемчуг, собственно, является болезненным наростом, из-за которого страдает несчастный моллюск?»1. И все же, что это — главное? Когда Нижинского спросили, как ему удается так высоко прыгать, он ответил: «Просто большинство людей после прыжка сразу возвращаются на землю. А этого делать не стоит. Почему бы не задержаться в воздухе на несколько мгновений?«
Из открытого окна потянуло влагой. Биньямин наклонился над листом, откуда, медленно проявляясь, появился портрет. 
Не отрываясь, смотрел он на лист, до тех пор, пока портрет не исчез. Череда деревьев со спиленными в конце лета кронами, напоминала музей восковых фигур. Багровая каемка тумана висела в воздухе, и казалось, что мир сейчас занят мыслями о другом мире. Да, издатель прав, когда отрываешься от земли, нарастает и полнится восторг и мало ему грудной клетки, он хочет на свободу, не отягощенную гроздью времени и вписанную в биографию вечности.
Примечание:
1.Генрих Гейне
МОРЕ И ГОРЫ
Птицы на острове долгожители, в конце лета они питаются плодами инжира, купаются в бассейне, а осенью клюют виноград. Только вот моря у них нет.
Живя в горах, скучаешь по морю, по долгому, бесконечному пастбищу волн, по гулу скрытой океанской раковины.
Птицы в горах никому не пишут, ни пчелам, ни осам, ни ежикам и ни черепахам. А морские птицы строчат телеграммы, барахтаясь в песке, и купаются в соленой воде.
Она еще помнила утра на берегу моря. Ракушечные обломки, влажные водоросли, обрывки рыбачьих сетей, обточенная соленой водой галька.
В то утро она, как всегда, зашла в пустынную воду и тотчас услышала голос спасателя. Остановившись, она помахала ему рукой и крикнула, что все в порядке. Он тоже сделал знак рукой, но, по-видимому, не разобрал ее слов, и побежал к ней.
— Что с вами?! Еще несколько метров, и вас бы унесло, по утрам в этом месте сильное течение.
— Все хорошо, не беспокойтесь. — Она смотрела на дюны. — Птицы спят в дюнах?
— Не уверен. Думаю, они откуда-то прилетают.
Спасатель взял с нее обещание не заходить далеко в море и ушел. Птицы летали над морем, волны набегали на берег, утро завтракало вдвоем с морем, и в каждом глотке воздуха ощущалась непосредственная сила естества, так подробно подогнанная природой. — «Никакой банальности — думала она — только согласие, самое прекрасное чувство в мире после любви».
САДЫ ПОСЛЕ ДОЖДЯ
Женщина сидела за столом, когда открылась входная дверь.
— «Софти» — прошептала она.
Мужчина поставил на стол вазу с желтой розой. Постепенно вырисовывались черты его лица, и женщина заметила, как он изменился. Она подвинулась к краю стола, и они встретились глазами.
— Ты поступил правильно. — Сказала она.
— Сейчас это не имеет значения. — Повернув голову, он посмотрел в сторону сада. — Запах инжира.
— Август, ты знаешь.
Ав-густ— протянул Софти — ты слышишь, он — густ.
Женщина посмотрела на часы и вспомнила.
Дай мне руку и пойдем, пока не стемнело.
— Посмотри, сколько вокруг цвета и музыки — белое на голубом, зеленое на желтом.
К ночи дождь перестал. Софти больше не думал о времени. Был час ночи, когда он зашел к ней. Она сидела в кресле напротив камина. Над камином висел ее портрет с подписью: И-к С-и (Софти) -1990 г.
— Тебе холодно?
— Я люблю смотреть, как разгорается огонь.
«Она сейчас на другом берегу, — подумал Софти — на котором прожила большую часть жизни». — Он вышел на веранду. На столике две пустые чашки из-под кофе и книга, которую она читает. Открыв ее на середине, он почему-то подумал: «Это немыслимо». — И вернулся в комнату.
— Помнишь нашу прогулку в горах? Ты боялась спускаться…
— Мне всегда легче подниматься, чем спускаться.
Пламя камина отбрасывало красноватый отсвет на ковер. В комнате звучала музыка Дебюсси «Сады после дождя». Он сел рядом с ней. «И когда ангел вспомнил любимую своей далекой юности, на его ресницах блеснули две слезы, и были они подобны слезам человеческим».1
2022 г.
Ариэль
Примечание:
- Лео Парац «Ангел Азаил»
Эстер, прелесть написанного Вами — в Глубине и Музыке. Вы живёте в мире поэзии. Читая рождённое под вашим пером, невольно проникаешь в неземную суть этого мира.