СЕМЬ ИСКУССТВ

Вы пишете, что филадельфийцы сыграли в Москве умопомрачительно «Море». Не знаю, в каком смысле этого слова Вы подразумеваете. В Киеве они сыграли «Море» в плохом смысле умопомрачительно — все было очень грузно и однообразно. А вот оркестр Французского Радио, их «Море» до сих пор не выходит у меня из памяти, конечно, с превосходной стороны.

Игорь Блажков

ПЕРЕПИСКА С ВЕЛИКИМИ

(продолжение. Начало в №6/2021)

И.И. Блажков — М.В. Юдиной 6 марта 1960 г.

Киев, 6 марта 1960 г.

Многоуважаемая Мария Вениаминовна!

Сердечно благодарю Вас за Ваши два письма. Я сквозь землю готов был провалиться от стыда, получив последнее. Но я рад, что Вы прекрасно поняли мою маму. Она действительно хочет покоя и моей славы. Простите ее, она заслуживает этого. И пусть Вас этот инцидент совершенно не смущает относительно планов по новой музыке.

Что касается музыкальной жизни в СССР (и, в частности, в Ленинграде) 20-х гг., то я, конечно, не знаю ее так хорошо, как Вы. Однако я перечитал много литературы и журналов, издававшихся в то время. Деятельность АСМа у меня вызывает просто восхищение. У меня была этакая тайная мысль (а может быть, даже и некоторая зависть) — и почему меня не было тогда? А с другой стороны, это и хорошо. Не дай Бог быть свидетелем 30–40-х гг. Что касается Асафьева, то он действительно хорош далеко не во всем. «Книгу о Стравинском» его я знаю очень хорошо. Соллертинский — тоже был фигура, но он почему-то мне не по вкусу. Я из русских музыковедов ценю Каратыгина, Асафьева и Сабанеева (кстати, не знаете ли Вы, где он сейчас находится?). Конечно, Щербачёв, Кочуров, Попов и др. очень европеизировались, и мне кажется, что это, пожалуй, их единственная заслуга. Я знакомился с партитурами этих композиторов, и они показались мне слабыми в художественном отношении.

Судя по Вашим письмам, Вы предпочитаете австро-германскую музыку. А мне современная музыка тем и нравится, что она очень разнообразна. И я стараюсь расширить свой репертуар как можно больше и показать лучших представителей различных стран. И даже Гершвин.  «Рапсодия в стиле  блюз» — это самое  слабое его произведение.  Но я Вам должен сказать, что и Тосканини, и Стоковский, и Фриц Райнер, и Орманди,  и Хейфец,  и Юджин Лист,  и Юлиус Кетчен  исполняли  его  произведения,  и неоднократно. А эти люди в «демократизм» не  играют. Что касается Бернстайна, то это для меня не эталон. И действительно, что в его исполнении Рапсодия прозвучала «базарно». Все настоящие музыканты за границей его терпеть не могут — своеобразный «ширпотреб».

Относительно Русселя я не согласен с Вами. Это композитор, который, начав с подражания Франку, постепенно к 60-м годам создал свой собственный очень яркий и новый стиль — стиль полимодального контрапункта и сложной полиритмии (балет «Эней», симфониетта для струнных, IV симфония, III струнное трио и др.). При жизни он не был в славе, и только сейчас на Западе начинают понимать его значение. Кроме огромной художественной ценности произведений Русселя, без него не было бы ни Онеггера, ни Мийо, ни Жоливе.

В будущем сезоне я с удовольствием исполню с Вами и «4 темперамента», и «Каприччио», и I концерт Брамса. Конечно, Ваше личное напоминание Лефлер об этом не помешало бы. Только позвольте еще раз спросить. Какой вариант «Каприччио» Вы будете играть — 1924 г. или 1940 г.? Хотелось бы последнее.

I камерную симфонию Шёнберга сыграю обязательно и, конечно, вариант 1935 г. (с двойным составом струнных). Но… всему свой черед. В Киеве публика намного менее образованная, чем в Москве и Ленинграде.

Вы пишете, что филадельфийцы сыграли в Москве умопомрачительно «Море». Не знаю, в каком смысле этого слова Вы подразумеваете. В Киеве они сыграли «Море» в плохом смысле умопомрачительно — все было очень грузно и однообразно. А вот оркестр Французского Радио, их «Море» до сих пор не выходит у меня из памяти, конечно, с превосходной стороны.

У Кусевицкого было два собственных издательства, перевезенных из России в Париж. Это издательство Гутхейля и Российское музыкальное издательство. Я знаю, что потом они прекратили свое существование и часть произведений (в основном Стравинского и Прокофьева) купила фирма Boosey and Hawkes (Лондон). А куда же девалась другая часть Прокофьева («Игрок», «Семеро их», «Любовь к трем апельсинам», увертюра на еврейские темы, II симфония, «Стальной скок», дивертисмент ор. 43, III симфония, «Блудный сын», «На Днепре», «Египетские ночи», Русская увертюра и др.)? Может быть, Вы знаете, какой издатель их сейчас издает?

О Волконском слыхал как о «буке», но с его музыкой не знаком.

Насчет журнала «Melos» я напишу своему немецкому другу в ближайшем письме.

Перефотографированных партитур я очень не люблю из-за их громоздкости. Да у меня и нет сейчас проблемы с ними. Разве, если встанет вопрос о срочной необходимости или если потребуется что-либо не издающееся нигде.

Вы пишете, что играете польских современных авторов. Исполняете ли Вы мазурки Шимановского? Я их очень люблю.

Мою невесту зовут Галина Юрьевна.

До свидания. Будьте здоровы.

С искренним уважением Игорь Блажков

М.В. Юдина — И.И. Блажкову 1 декабря 1960 г.

Москва, 1.XII-60

Многоуважаемый Игорь Иванович!

Получила «Melos IX-60». Чрезвычайно тронута памятью и благодарю Вас. Как и чем я могу Вас отблагодарить? У меня почти весь поздний Стравинский в партитурах, могу отдать перефотографировать, послать Вам. Что бы Вы хотели? — Богдан Антонович Пилярский, коего я направила к Вам, — чрезвычайно остался доволен знакомством с Вами[1] и — если я верно поняла, — не Галиной Юрьевной. На ее адрес и пишу. — Я полагала, что Вы приедете с Украинской декадой, разыщете меня и нанесете мне визит, — чему была бы рада, но сего не произошло и я и не знаю, — приезжали ли Вы вообще. — Я должна была в конце января 61 г. быть (играть то есть) в Париже и с Жоливе и без него, но наше Министерство культуры почему-то откладывает попозже. — На днях говорила с Парижем по телефону с общими со Стравинским моими друзьями, они как раз шли через 10 минут!! его провожать «домой», в Америку, а в Париже он был 5 дней, проездом из Италии. Я получила от него ряд писем за это время из разных стран, и из Рима. Он пишет новую партитуру[2]. Какое чудо — этот человек! — Булез подписал «Манифест» против войны в Алжире, какой молодец!! — Пишите мне, и я буду Вам сообщать разное интересное о музыкальной жизни в мире!! Я уже играла много нового здесь и в Ленинграде и буду играть еще. — В Киев меня Лефлер не позвала, тем хуже для нее, мне самой писать не пристало… Боже, какая всюду косность и отсталость… Вы — исключение!! — Простите, что пишу на клочке, это, конечно, случайно. Еще раз — спасибо.

Всего доброго. —

Привет Вам и Галине Юрьевне.

М.В. Юдина

И.И. Блажков — М.В. Юдиной, 10 декабря 1960 г.

Киев, 10 декабря 1960.

Дорогая Мария Вениаминовна!

С большой радостью получил Ваше письмо. Мне очень приятно, что журнал «Melos» Вам пригодился. Мой друг из Майнца обещал присылать эти журналы регулярно. Вы волнуетесь о том, как отблагодарить меня. Но уверяю Вас, когда я посылал «Melos», у меня совершенно не было на уме просить что-либо взамен. В партитурах у меня проблемы нет. Мне высылают из Майнца любую партитуру по первому требованию. Разве, если возникнет потребность в партитурах, которые нигде не издаются (например вторая версия 1935 г. op. 9b I Kammersymphonie Шёнберга, «Der Tanz um das goldene Kalb» из II д. оперы «Moses und Aaron» Шёнберга, «Rhytmes» Ф. Мартена, сюита из оперы «Любовь к 3 апельсинам» Прокофьева и др.), тогда я буду обращаться к Вам за помощью.

Многоуважаемая Мария Вениаминовна, я от всей души Вам благодарен за то, что Вы меня познакомили с таким замечательным человеком, как Богдан Пилярский. Мы и сейчас поддерживаем друг с другом регулярную связь.

У меня в перспективе поездка в Югославию. Мой хороший знакомый, югославский композитор Милко Келемен пригласил Шостаковича и меня приехать в мае 1961 г. в Загреб на Международный фестиваль современной музыки, председателем которого он является. Я дал свое согласие, и сейчас они осуществляют организационную сторону. Вот, боюсь только, как бы наше министерство не навредило. Они и так очень косо смотрят на мое пристрастие к современной музыке. Это послужило также причиной, что я не поехал на декаду, несмотря на то что у меня были отрепетированы с оркестром все программы. Но, конечно, если бы я поехал в Москву, то в первую очередь разыскал бы Вас.

Я очень сдружился со студентом-композитором IV курса нашей консерватории Валентином Сильвестровым. Это очень талантливый человек. Он учился в строительном институте, и его приняли в консерваторию, не посмотрев на недостаток в образовании (музыкальном). Он пишет, конечно, атональную музыку (за что его очень травят) и жаждет изучить технику додекафонной композиции. Но мы ощущаем большой недостаток в учебных пособиях и в музыкальном материале. Чтобы ликвидировать как можно быстрее этот пробел, я уже предпринял первые шаги, а именно — написал письма Булезу, Ноно, Ляйбовицу, Кшенеку, Елинеку, Серлю и др.

Недавно в Киеве был профессор Фрейбургской консерватории Вольфганг Фортнер. Мы с ним очень много беседовали об очень интересных вещах и договорились поддерживать регулярную связь и в дальнейшем.

Когда Вы будете в Париже, передайте, пожалуйста, мой искренний привет Булезу, Ляйбовицу и Тансману. Concerto pour orchestre последнего я буду в скором времени дирижировать. Кроме того, я был бы Вам очень благодарен, если бы Вы помогли мне установить связь с Сувчинским. Мне Богдан говорил, что Вы с ним знакомы.

Недавно я записал на магнитофон по радио из Швейцарии «3 Movements» для фортепиано с оркестром И.Ф. Стравинского. Играла Маргрит Вебер, дирижировал Ханс Розбауд. Это произведение поразительно, звуковые прелести не поддаются никакому описанию.

Не так давно я получил в подарок много партитур от Игоря Федоровича, среди которых есть «Agon». Я был, конечно, очень потрясен.

До нас дошли слухи, что Вы играли интересные вещи в Ленинграде[3]. Очень хотелось бы послушать их и в Киеве. Но что поделаешь, если нашей филармонией заправляют такие, как Лефлер[4]. Я очень хочу с Вами сыграть и, поверьте мне, все бы сделал для того, чтобы Вы приехали сюда, но, к сожалению, Лефлер не особенно считается со мной в вопросе приглашения солистов.

Вы, наверное, отнесетесь скептически к тому, что я скажу дальше, но Киев для Шёнберга и Веберна еще не готов. Поэтому в этом году в своих программах я ограничиваюсь ранним Стравинским, Русселем, Респиги и Бриттеном. На следующий год я шагну дальше (средний Стравинский, Барток, Хиндемит, Онеггер, Бляхер, ранний Шёнберг) и так постепенно[5].

А теперь у меня есть к Вам огромнейшая просьба. У меня в скором времени пойдет II сюита из балета Русселя «Вакх и Ариадна». Партитура есть, партий нет.

Однажды в минувшем концертном сезоне я слыхал трансляцию из Москвы симфонического концерта, посвященного французско-советской дружбе. Там Рождественский дирижировал финал балета «Вакх и Ариадна». Это является одновременно и финалом II сюиты. Я очень Вас прошу узнайте, пожалуйста, кому принадлежат эти партии. Наверное, я буду Вас просить составить протекцию, и тогда наш оркестр обратится официально с просьбой предоставить партии напрокат. Кроме того, мне бы хотелось заранее узнать, с какого места начинается этот финал, для того чтобы срочно дописать недостающее для II сюиты.

Большой привет Вам от Гали.

С искренним уважением Ваш Игорь Блажков

И.И. Блажков — М.В. Юдиной 11 января 1961 г.

Дорогая Мария Вениаминовна!

Огромное спасибо за Ваше чудесное письмо. Ваши письма придают мне новые силы, мне, живущему среди ужасной рутины.

А теперь я рассею Ваши сомнения относительно моего домашнего адреса. Я переехал на новую квартиру: Киев 54, ул. Чкалова 79, кв. 16. И потому я был бы Вам очень благодарен, если бы Вы направляли всю Вашу корреспонденцию по этому адресу.

Что касается адреса Пилярского, то я его Вам указал очень точно: ul. Wiosenna 2, Swider k. W-wy (Swider koto Warszawy); что означает Свидер близ Варшавы. Мне Богдан пишет очень редко (вероятно, из-за отсутствия времени), но книги присылает часто и очень интересные. Когда он уезжал, мы провожали его компанией: Галя, я, Грабовский и Сильвестров, все — большие друзья новой музыки.

Голоса Русселя мне еще нужны. Так что, пожалуйста, не откажите в любезности выполнить мою просьбу.

Я и мои друзья восхищены Вашей неутомимостью в деле пропаганды современной музыки. Но, судя по Вашей «летучке», это все же уже классика современной музыки. Мне интересно было бы узнать, существует ли в Москве и Ленинграде возможность исполнения более новой музыки.

Вы могли даже не сомневаться в том, что я согласен с Вами играть где бы то ни было. А поскольку я уверен в том, что Вы не ограничитесь только лишь «4 темпераментами» Хиндемита, осмелюсь Вам предложить список произведений, которые мне очень хотелось бы с Вами сыграть.

Стравинский — Фортепианный концерт (вариант 1949 г.).

«—» — Каприччио (вариант 1940 г.).

«—» — 3 Movements.

Шёнберг — Фортепианный концерт, соч. 42.

Хиндемит — Камерная музыка № 2 для фортепиано и 12 инструментов, соч. 36.

«—» — Концертная музыка для фортепиано, медных и 2 арф, соч. 49.

«—» — Фортепианный концерт, 1945.

Барток — I, II концерты.

Берг — Камерный концерт для скрипки, фортепиано и 13 духовых. Онеггер — Концертино для фортепиано с оркестром, 1925. Мартен — Баллада для фортепиано с оркестром, 1939.

Бляхер — Фортепианный концерт, соч. 42.

Булез — Концертная симфония для фортепиано с оркестром,1955.

Казелла — Концерт для струнных, фортепиано и ударных, 1943.

«—»

— Концерт для фортепиано, скрипки, виолончели с оркестром, 1933.

«—» — «Скарлаттиана».

«—» — «Партита».

фон Эйнем — Фортепианный концерт, 1956.

Фортнер — «Движения» для фортепиано с оркестром, 1954.

«—» — Фантазия на тему Bach для 2 фортепиано с оркестром, 1950.

Гартман — Концерт для фортепиано, духовых и ударных, 1953. Генце — «Concerto per il Marigny» для фортепиано и 7 инструментов.

Жоливе — Фортепианный концерт, 1951

Кшенек — МП фортепианные концерты.

«—» — Двойной концерт для скрипки, фортепиано и оркестра, 1950.

Ляйбовиц — Фортепианный концерт, 1957.

Малявский — Симфонические этюды для фортепиано с оркестром, 1948.

Д.Ф. Малипьеро — Вариации без темы для фортепиано с оркестром, 1923.

«—» — I–III фортепианные концерты.

«—» — Концерт для скрипки, виолончели, фортепиано и оркестра, 1938.

«—» — V симфония для 2 фортепиано с оркестром.

«—» — Концерт для 2 фортепиано с оркестром, 1957.

Мартине — Симфоническое движение № 4 для фортепиано с оркестром.

Мартину — I–III фортепианные концерты.

«—» — Двойной концерт для фортепиано, 2 струнных оркестров и ударных, 1938.

«—» — Концерт для 2 фортепиано с оркестром, 1943.

Респиги — Токката для фортепиано с оркестром.

Менотти — Фортепианный концерт, 1945.

Мессиан — «Экзотические птицы».

Мийо — I и IV фортепианные концерты.

Петрасси — Фортепианный концерт, 1939.

У Шуман[6] — Фортепианный концерт, 1942.

Шабельский — Концертино для фортепиано с оркестром, 1955.

Шимановский — IV концертная симфония для фортепиано с оркестром.

Любые из вышеуказанных партитур я могу достать. Мне очень бы хотелось знать, что Вы хотели бы исполнить из этого списка в первую очередь. Кстати, обратите, пожалуйста, внимание на 394 стр. декабрьского «Мелоса» — Фортепианный концерт Стравинского, который Вы не могли раздобыть, сейчас Boosey and Hawkes бросили в общую продажу.

Книжку Шнеерсона я просматривал. Она меня нисколько не удивила, так как для меня Шнеерсон был известен своей нечистоплотностью и раньше по мерзким статьям в «Советской музыке».

Многоуважаемая Мария Вениаминовна, Вы немного радужно представляете себе наш Союз композиторов. К сожалению, здесь царит косность намного бóльшая, чем у Лефлер. Может быть, удастся организовать Ваш приезд с новой музыкой через НСО[7] консерватории, которое ведет более свежую работу по сравнению с другими организациями.

Горячий привет Вам от Гали.

Всего наилучшего.

Искренне Ваш Игорь Блажков

М.В. Юдина — И.И. Блажкову

Москва, 15/1–61.

Дорогой Игорь Иванович!

Сейчас получила Ваше письмо и так как на следующий день имею возможность наконец «ликвидировать» большинство своих эпистолярных долгов — отвечаю и Вам сразу:

Благодарю Вас за список концертов. Из 53-х сочинений, Вами предложенных — я сразу 20 отвергаю: I концерт Кшенека я играла давным-давно с Малько; Онеггер — далеко не лучшее, что можно играть вообще; Респиги — тем более уже вроде «ни к чему»; Малявским я интересовалась, у меня имеется партитура его «Токкаты и фуги» — премированное сочинение, но все это — мелко по сравнению со Стравинским, Хиндемитом или более молодыми и явно под влиянием первых и даже Прокофьева; Казеллу — я играла «Партиту» с ним самим в 33 году и — при таком труде поставить «новое сочинение» вообще — незачем «специализироваться» на Казелле! У. Шуман — американская безликость. Мессиан, наш дорогой органист и орнитолог — так я ведь буду (надеюсь, Бог поможет!] играть в Таллине весной с Матсовым его «Пробуждение птиц», Петр Петрович уже в прошлом году прислал мне партитуру и вот даже на днях я, наконец, отдаю расписывать партии за свой счет; — Шимановский прекрасен, но это прошлое, пусть играют его скрябинисты и шопенисты; Мийо (или Мило] — не моего романа герой, хоть и очень блестящая фигура. «Мой» Андре Жоливе, так ведь я же обязана раньше его сыграть в Париже, а там будет видно, — Все прочее — так или иначе стоит играть, но сейчас надлежит сосредоточить свое внимание на чем-то определенном. Спасибо за список, о большинстве сочинений я, конечно, осведомлена! Может быть следует подумать и о том, чтобы нам с Вами вместе повезти в Югославию! Совместное исполнение того, что им интересно; у них, сколько мы с Вами знаем, эти «Фестивали новой музыки» еще лишь начинаются и там многое ново. Я полагаю, что Югославия для меня вполне возможна, но это еще пока «далекий прицел» и я не о нем сейчас, не удивляйтесь. Но экономнее в смысле времени играть то, что подойдет и им, то есть лучшее и новейшее, а не Респиги и Онеггера!!! Я довольно серьезно отнеслась к «прожекту» НСО. — Оно, конечно, куда осмысленнее товарной станции пригородной железной дороги… Только могут ли они мне оплатить дорогу и гостиницу и заплатить хоть немного?.. Есть ли у этой организации какие-то суммы? Не удивляйтесь этим словам и вопросам и не «падайте духом» от моей меркантильности. Выслушайте то, что я сейчас скажу: с этой осени я профессор на пенсии, меня «выжили» из Гнесинского института именно за мое — простите, — превосходство, за европеизм, за все поголовные «отлично» моего класса, за любовь студентов ко мне, за открытое исповедание веры в Бога. Если бы христианину дозволено было гордиться, то я бы и гордилась этим фактом, ибо получила осенью множество приветствий и поздравлений на сию тему; студенты умоляли позволить им «хлопотать», но я не разрешила, не пошевелила и пальцем и «ушла на пенсию». Меня «забаллотировали». Вы же знаете — каждые 5 лет каждый профессор проходит снова «конкурс» на свое же место!! Никто не верил, что наглость темных сил в Институте дойдет до того; но, как видите, — дошла; основная суть все же в том, что: «попробуй дать совет невежде и он сочтет тебя своим врагом!» — Итак, у меня прибавилось время, но совершенно убавились деньги; у меня — громадная семья, я живу в мансарде, строго говоря, — на чердаке — в сельских условиях и внесла 48 тысяч в строительство Дома ученых, дабы хоть когда-то выбраться отсюда, но мы еще и не начали строиться… И так далее. — Вот почему я могу бесплатно (как я поступаю всю свою жизнь) играть для студентов, для профкома, для касс взаимопомощи и для НСО и еще кого угодно, получив в том или ином городе тот или иной гонорар, то есть играть, оставшись еще на один день и т. п. А здесь — положение иное — то есть если сия затея удастся, — НСО явится и «приглашающей» организацией. Ибо мы не можем перешагнуть через m-me Lefleur… Я слишком бедна, мне просто немыслимо приехать gratis[8]. — Если же все это наладится, нам с Вами следует выучить, репетируя maximum времени Alban’a Berg’a — Kammerkonzert für Violine, Klavier und 13 Bläser, концерт Hans’a Werner’a Henze для фортепиано и 7-ми инструментов или 1-й концерт Стравинского, ибо там тоже минимальный оркестр. Могут ли играть студенты и найдутся ли деньги и на их оплату? Спасибо, я, конечно, нашла объявление о выходе «Taschenpartitur» 1-го концерта Игоря Федоровича и уже просила П.П. Сувчинского мне таковую немедленно прислать. Также вторично написала запрос о том, можете ли Вы ему написать. (Я лично уверена, что — можете, но для порядка — все же считаю, — лучше спросить!) Стравинский у меня выучен, тех 2-х концертов, однако, — я просто не знаю, но в Берге не приходится усумниться, а о Henze так панегирически пишет всегда «Melos», да и Петр Петрович его хвалит, а я уже твердо знаю, какой безупречный вкус и какой неограниченный у него горизонт и со всем настоящим и живым — персональные связи. — «Каприччио» Стравинского очень длинно и его мы нынче не успеем поставить. Что же до «3 Mouvements», — то знаете ли — Геня Рождественский все же — великолепный музыкант и опыт его изряден… он как-то сказал мне: «у нас ни один оркестр этого не сыграет!!..» Барток, — конечно, вне конкуренции в смысле того, что, благо, он венгерец, умерший в бедности в Америке, — биография, убедительная для всяких «лефлер» и его всегда дадут играть, а на него я всегда согласна по причине его гениальности! Но я очень прошу Вас поскорее написать мне — реально ли это самое мое появление посредством НСО. Ибо я не могу разбрасываться, ибо уже половина января, а мне надлежит 1) доучивать своего Jolivet, 2) учить Мессиана, 3) «4 темперамента» — (надеясь на запись) Хиндемита, 4) повторять Стравинского № 1, благо он выучен и будет партитура, и бесчисленное количество вещей для фортепиано и разных камерных составов для записей и разных «своих» концертов.

Не забывайте, что мне 61 год и каждый мой концерт может быть последним, как и каждый день моего земного странствия… Я пока в полном обладании своих сил, слава Богу, но большинство моих современников уже покинули сей мир. Вам, молодым, это понять трудно, это вечное сознание «Прощания», как в финале «Lied von Erde» Малера, одной из вершин человеческого гения. А посему я должна распределять свое время и свои возможности, увы… За бедность, полагаю, Вы меня не осудите, нищими были и Моцарт, и Антон Веберн, и весь Достоевский пронизан темой денег (кроме всего прочего, конечно!..) — В «проблемы долголетия» — как и в летающие блюдца!.. — я не верю, это все праздный вздор и спекулятивная ученость; — Псалмопевец Давид положил человеку жизни 70 лет и «аще в силах — 80» —; очень тревожно за драгоценного Игоря Федоровича, в апреле ему 79. Да хранит его Бог. Партии Русселя сразу же начну искать. (И вышлю, конечно, найдя!)

Все, что я пишу, разумеется, пишу и для Вас, и для Гали — сердечный ей привет, Вам, конечно, также, и Вашей маме, если она захочет таковой от меня принять. Игорь Иванович, памятуя прошлогодний инцидент с Вашей матушкой, я все же буду продолжать писать на Галю. Sic!

Теперь я «уразумела» адрес Богдана Антоновича Пилярского — но, конечно, ему писать не стану. Пусть, ежели хочет, пишет первый сам. Можете ему сказать сие. Все же, я ломаю голову, как и кого мне благодарить (многократно) за «Melos», а также — отсылать ли его Вам обратно?

Итак, всего доброго. Спасибо за многое!

М.В. Юдина

М-ra   Шнеерсона я идеализировала,  ибо  он образован и давеча  пострадал, а  сей журнал я,  конечно,  не читывала!..

М.В. Юдина — И.И. Блажкову 21 февраля 1961 г.

Москва, 21.11–61.

Дорогой Игорь Иванович!

Итак: библиотекаря БСО зовут Сергей Иосифович Шишкевич, однако писать следует на имя Николая Петровича Чаплыгина[9], начальника музыкального вещания Всесоюзного Радио, улица Качалова 24, Москва Г-69. Желаю удачи! Товарищ Шишкевич сказал, что без разрешения Чаплыгина он все равно ни одной страницы никуда послать не может. Я полагаю, что он разрешит, но, вероятно, — возьмут за прокат. (Мне говорить с Чаплыгиным — как, скажем, с Данькевичем[10], — бездельно).

Спасибо за «утешения», они милы и понятны, но, во 1-х, — я все же устала топить печку, а весною, в бури — ничем не упраздняемый дым…, вечно чинить разрушающиеся ступени, рамы, крышу, кустарный водопровод, летом запасать 12 кубометров дров, ездить на машине для любого необходимо-персонального разговора к своему секретарю, платить за все это грандиозные деньги и тратить часы, дни и недели на борьбу со стихиями — вместо изучения партитур и т. п. Но это ладно, а — «на базе» Института уже возникло вокруг меня некое камерное содружество, из коего можно было слепить нечто значимое и перспективное, именно как рабочий организм для этой самой новой музыки — и — это дерево, молодой цветущий куст — срублен. Ранее было срублено аналогичное вокальное произрастание и так далее…

Ну, конечно, я не унываю отнюдь… «Ни один волос»[11] и т. д.

Теперь скажу напрямик: мне бы тоже хотелось быть приглашенной в Югославию. Мы могли бы играть и вместе и порознь. Я бы привезла Андрея Волконского (его сочинения, я разумею) и — что бы они хотели «западное». Петр Петрович Сувчинский пишет, что «все» в Париже меня знают… Если Вы даете мне сие право, я спрошу его — может ли он написать обо мне этому самому Milko Kelemen. И — если Вам это желательно — и Вы ему бы написали??!!.. Мне кажется, сей план реальнее Парижа, нынче особенно, с этой отвратительной Бельгией[12] рядом!!..

Вообще, — я действительно мыслю, что мы, действующие в Новой Музыке — вроде единой Всемирной семьи. Таковы ведь и задачи «I.G.N.M.»[13], об этом говорил и дивный Stockhausen: «нам нужны Россия и Китай».

Пишите, просите все, что Вам понадобится. Спасибо за все. Привет Вам и Гале.

Ваша М.В. Юдина

И.И. Блажков — М.В. Юдиной

Киев, 1 июля 1961.

Дорогая Мария Вениаминовна!

За этот небольшой период, прошедший со времени отправки моего предыдущего письма, произошли два события, которые меня очень взволновали. Поэтому я, недолго думая, решил сразу же написать Вам.

Событие № 1:

В нашем оркестре проходил стажировку молодой дирижер из Болгарии Саша Владигеров (сын композитора Панчо Владигерова). Недавно в СССР приезжал с авторским концертом и сам Панчо Владигеров[14]. Он выступил в качестве солиста, а дирижировал сын. И вот вчера Саша делился со мной впечатлениями об авторском концерте, состоявшемся в Ленинграде. На концерте присутствовал Хренников. После концерта между Владигеровым и Хренниковым состоялась продолжительная дружеская беседа, в которой затрагивались самые разнообразные темы. В частности, Хренников рассказал о своей поездке (вместе с Безродным и Ярустовским[15]) на музыкальный фестиваль в Лос-Анджелес. На концерте советской музыки вдруг появился Игорь Федорович Стравинский, который не присутствовал ни на каких других концертах фестиваля. (Как известно, Игорь Федорович в прежнем тщательно избегал встреч с советскими музыкантами.) После концерта И.Ф. пригласил Хренникова к себе домой и между ними состоялась необыкновенно искренняя беседа. И.Ф. спросил, почему в СССР мало играются его произведения и разжигается неприязнь к нему. Хренников ответил, что «мы очень любим Ваши произведения, но Вам не стоило в такой резкой форме высказываться о СССР, хотя я и согласен со многими Вашими высказываниями»… В общем, беседа закончилась тем, что Игорь Федорович расплакался на плече у Хренникова и сказал, что он мечтает отметить свое 80-летие в России. Хренников пообещал устроить ему в СССР достойный прием.

Многоуважаемая Мария Вениаминовна! Сообщите мне, пожалуйста, более подробно все, что Вы знаете по этому вопросу. Я настолько взволнован, что у меня от волнения дрожат руки и я не могу писать.

Событие №2:

Позавчера я получил письмо из Кёльна от К. Штокгаузена. Письмо написано по-английски. Привожу Вам его в русском переводе:

«17.6.61

Дорогой г-н Блажков!

Уже давно, еще в январе, я получил Ваше письмо. Благодарю Вас за Ваше откровенное мнение. Но только сегодня я нашел момент ответить Вам. Я написал своему издателю Universal Edition, чтобы он послал Вам партитуры.

Вместо посылания партитур, пленок, пластинок я хотел бы приехать в Россию и играть свою музыку для Вас и для тех, кто захочет ее слушать. То, что я говорю здесь, не является утопическим. Мы легко могли бы прилететь самолетом: Дэвид Тудор (фортепиано), Кристоф Каскел (ударные) и я. Мы привезли бы все инструменты, громкоговорители и усилители, которые нам нужны. Программа (продолжительность 70 мин.): Zyklus для одного ударника, фортепианные пьесы, Refrain для 3 исполнителей, Kontakte для электронных звуков, фортепиано и ударных. Нам понадобится только лишь фортепиано и челеста, на которых мы играем. И мы могли бы дать один или два концерта в любом месте, куда Вы пригласите. Подумайте об этом.

Сейчас время говорить о музыке и слушать музыку, о музыке западной и восточной, немецкой и русской.

Лучше всего было бы, если бы мы смогли получить приглашение совершить концертное турне по России (с 15–20-ю концертами мы смогли бы покрыть наши расходы по перевозке 450 кг инструментов и оплате проезда). Но мы смогли бы также найти пути сделать это и с 10-ю концертами (при официальной поддержке).

Напишите мне, пожалуйста, что Вы решаете предпринять. Так или иначе записи я пришлю.

Мои самые лучшие пожелания Вам, Вашей работе, Вашим друзьям.

Ваш Карлхайнц Штокгаузен».

Дорогая Мария Вениаминовна! Со своей стороны я не вижу никакой возможности это осуществить. Может быть, Вы в состоянии что-либо сделать?

С искренним уважением Игорь

Адрес: BRD, Karlheinz Stockhausen. Meister Johannstr. 6, Köln — Braunsfeld.

М.В. Юдина — И.И. Блажкову 1 июля 1961 г.

Москва, 1.VII-61.

Многоуважаемый Игорь Иванович! Получила Ваше письмо от 27 июня. Видимо, — я действительно «запуталась» во множестве Ваших адресов! Очень жаль, что Вы не верите в Бога. В богов [во множественном числе и с маленьких букв] я, разумеется, тоже не верю. Христианство озаряет человека, его внутренний мир, его поступки, поле его деятельности. Я надеюсь, что в течение своей жизни Вы [и Галя, и Богдан] к нему придете. Вы прекрасно знаете, что в Бога верят Стравинский, Мессиан, Хиндемит, верил Эйнштейн и так далее. Но Свет Христов [!!] не «подтверждается» «Знаменитыми» людьми, я пишу Вам о них, ибо они для Вас авторитетны, — только поэтому. Вообще же — все это — не тема письма. Бог даст, — когда-нибудь увидимся, поговорим. Я искренне надеюсь, что Вы поймете всю пустоту любой культуры, любой сферы человеческой деятельности без религиозных корней. Да пошлет Вам Господь Бог это понимание, тяготение к Источнику всякого Познания и Творчества. Вы пишете, — простите, — довольно резко относительно моих недоумений о несвоевременности ответов, пожалуй, даже слегка переступив границу почтительности к женщине и старшему по возрасту, но мне приходится перешагнуть через этот момент, ибо я дорожу общением с Вами и Галей. Что касается нее, — то меня глубоко и болезненно поразил, можно сказать, — «поразил» печальный тон ее последнего письма — но Вы оба знаете, — что я — Ваш друг и этим очень много сказано и к моему полному душевному участию всегда можно прибегнуть, — а сейчас я, конечно, на эту тему умолкну. Что же до формы переписки, — то при всей моей занятости, и озабоченности, и усталости, — если я кому-то не могу ответить сразу, — я пишу коротенькое письмецо, как бы для поддержки в адресате полного доверия и спокойствия. Такой пример подали мне авторитетные для меня люди, университетские мои учителя и друзья, а теперь так обстоит переписка между мной и Игорем Федоровичем Стравинским и Петром Петровичем Сувчинским. Поэтому я хотела того же и между нами.

В Таллине мои концерты этот «сезон» (вот не люблю сего слова!) почему-то систематически передвигались и наконец вовсе отменились. У нас всегда крайности: то нельзя сказать ни единого иностранного слова, то «мы сами — уже и не люди»: то есть мне все время пересекали дорогу разные иностранные гастролеры и Роман Владимирович Матсов был бессилен что-либо наладить. Но, увы, и ему не повезло: он отрепетировал «Симфонию псалмов», на концерт пришла публика, пришли в полной форме оркестр и хор и… концерт был отменен тут же. Каково?.. Поэтому нынче я в Таллин не попала. Они действительно изучают додекафонную музыку — несколько человек. Здесь шел Пярт, сочинение Арво Пярта, но я не могла на концерте быть. Я, конечно, послала ему в честь сего плитку шоколаду!! Надеялась увидеть в Таллине, узнать подробнее об их занятиях. Вероятно, — осенью или зимой буду. Они занимаются по Кшенеку. Я просила своих друзей из Госоркестра привезти мне из Вены книгу Елинека, а Кшенеку напишу самому теперь, летом, когда побольше все же времени. Я надеюсь собрать вокруг себя тоже 3–4-х человек для планомерных занятий. Они у меня уже есть на примете. — Андрей Волконский полностью владеет этой системой (и ни в ком здесь не нуждается), и его сочинение «Musica Stricta — Fantasia Ricercata» (что значится в посланной Гале программке) — сочинение удивительное, прекрасное, сильное, и я счастлива, что оно мне посвящено и я его играла и играю. Теперь он пишет и оперу на свой сюжет, и вокальный цикл на слова Гарсиа Лорки — для голоса и небольшого камерного состава. Это тоже замечательное сочинение.

Но, увы, мы с Андреем живем на разных концах Москвы и видимся, увы, редко. А иногда — «шквалами» — ежедневно; изучать же что-либо надлежит систематически. Я надеюсь — мы Вас и эстонцев — догоним! Вы знаете, конечно, — весь мир и мы, россияне, и я в том числе — волнуемся о предстоящем визите Игоря Федоровича к нам. Вчера как раз я получила от него письмецо с изъявлением радости о предстоящем событии — через год! [Дай Бог ему дожить до сих 80-ти лет!!) Я только опасаюсь, — не будет ли это именно чрезмерным потрясением для него, вновь вступить на родную почву… Но его семья, вероятно, все это взвесит. Петр Петрович писал мне, что тоже очень ему советовал принять сие приглашение, каковое он и принял!! (Кстати, на 2 летних месяца П.П. с женой всегда уезжают в «райское местонахождение» — в Энгадин, в Швейцарию — если Вам потребуется, я Вам сообщу их летний адрес). С Вашим Загребом, увы, вышло — как раз как с моим Парижем… Жаль, жаль…

Очень желаю Вам иного решения с Дармштадтом. Но очень-очень прошу Вас — если все же, Бог даст (!!) Вас выпустят — известите меня, умоляю Вас! — Вы перечислили стольких, кого я там знаю лично: Квартет Парренен, Мессиана, Булеза и Штокгаузена… Я хочу какие-нибудь пустяки послать им, а от них получить ноты, фотографии. Повторяю и повторяю — мы — одна семья. Работать ужасно трудно: неисчислимые «лефлеры» мешают всеми своими укусами, помехами, бешеным сопротивлением косности и тупости… Вы себе отдаленно не представляете, сколько организационного труда потребовало осуществление Бартока, — за эти часы в каждом рабочем дне — можно было прорепетировать еще 2 произведения… Но все-таки мы его сыграли — трижды… Вот на Звукозаписи становится легче, и я продолжаю Вас называть как искомого для меня дирижера в концертах Хиндемита, Мессиана и Стравинского. На лето Большой симфонический оркестр Радио уехал, Молодежный — все же слабее. Все же — жива буду, надеюсь добиться какой-нибудь записи с Вами именно. Очень Вас прошу от моего имени попросить Валентина Сильвестрова немедленно прислать мне свои 5 пьес для фортепиано. Все же в Ленинграде мне удалось уже прочно «фундаментировать» некий «плацдарм» для современного творчества, то есть люди («публика» —глупое слово!) бегут, несутся на настоящее и новое, (но ведь без «начальства» зала не получишь и публично не исполнишь!), повторяю, люди-то есть всюду, но там, в Доме композиторов — принимают с распростертыми объятиями (то есть так называемое «руководство»)!., и туда вмещается человек 300, они и несут весть о новом все шире, все дальше!!.. Вероятно, снова будут просить «открыть» им «Дом» в сентябре — октябре. Вот я их там и исполню (Сильвестрова то есть), вместе со многим новым, ибо уже очень многое сыграно там, строго говоря, основное из «классического периода» современного творчества. — Ленинградская филармония пока на все новое идет со скрипом и Вы — как дирижер прекрасно поймете причину сего: «Сам» Мравинский <…> кроме Шостаковича, кажется, ничего нового в репертуаре и не имеет; отсюда… «подтекст» — «пусть и другие не играют…». До конца этого не проведешь, но где можно — помешают — всем и каждому… О, Боже, как лукав и грешен род человеческий… У каждого из нас — свои грехи и проступки, но гасить, гасить живое слово — это уж очень негоже… — А Дом композиторов там именно, в Ленинграде — некое «вольное пространство»… (До известной степени и этот «Зал Калинина», но там уж очень плохая общая организация.) Здесь же, как Вы знаете, основные персонажи этой среды заняты «делами» и «представительством». (Ну, конечно, я не говорю о Дмитрии Дмитриевиче! Но он много, увы, теперь болеет, бедняга!..) Опять же — разные пустяки о Дармштадте — я всюду встречаю имя Severino Gazzeloni, «чудо-флейтиста», а Tudor зовется «super-pianist», а Квартет Парренен по ошибке скушал 4 баночки икры, посланной мною Сувчинским!.. Меня зовут (Прохоров и Загурский) в Ленинград послушать их «Петрушку» 16-го июля, если удастся — поеду. Здесь ждем «Жар-птицы» в Английском балете. В Ленинграде идет и «Дафнис и Хлоя», собираются поставить тоже «Жар-птицу». Черепашьим шагом возвращаемся к нормальному положению в искусстве. — Желаю, очень желаю успеха Сильвестрову в этом конкурсе! (Я давно читала где-то, как Штокгаузен сказал: «нам необходимы и Россия, и Китай!»). Штокгаузен и Булез — дивные люди (помимо всего прочего.) — Фотокопии Шостаковича закажу немедленно — если мой фотограф не уехал… Тогда поищу другого. Разве можно сравнить «Das Orchester» с «Melos»’oм?! Это очень грустная «смена объекта!!.» Богдан писал, что сюда едет Рудзинский. Но пока у меня его нет, и у Волконского!! — Где же он?

Ну вот, до свидания. Спасибо за все. Не взыщите за мои обиды. На чужих ведь и не обижаются. Сердечный привет Вам и Гале.

Ваша М.В. Юдина

Приезжайте с Галей в Москву и поедем в Таллин!

И.И. Блажков — М.В. Юдиной 27 сентября 1961 г. 

Дорогая Мария Вениаминовна!

Спасибо за Ваше письмо от 19 сентября. Вы обращаетесь: «Дорогие Галя и Игорь Иванович!». Я еще могу обидеться за такое официальное обращение ко мне. Конечно, я шучу.

Конверт моего предыдущего письма был подписан Галей, так как я поручил ей отослать это письмо, а вообще, пишите, пожалуйста, мне по моему адресу.

А теперь я коснусь дела, которое волнует меня в данный момент больше всего. Передали ли Вы Владимиру Алексеевичу пакет и ноты [2 сборника фортепианных пьес Сильвестрова и Скрипичную сонату Грабовского]? Он должен был вылететь домой 24 сентября. Интересно, повидал ли он Термена, побывал ли в музее Скрябина? Галя сдала французский язык на «отлично», а по истории КПСС ей поставили «удовлетворительно». Это все было подстроено специально. У нее очень много «друзей» на кафедре марксизма и в партбюро. Во многом эти «друзья» перешли ей по наследству от меня. Пока что вопрос с поступлением еще не решен.

К сожалению, я никогда не слушал Софроницкого с эстрады. О нем я много слыхал как о феноменальном музыканте. Но каково же было мое удивление, когда я недавно приобрел пластинку с его исполнением сонат и поэм Скрябина и убедился воочию, что это посредственность и дутый авторитет.

Мой вкус по сравнению с прошлым годом очень изменился. Главное, что его характеризует, — это антиромантизм. И, конечно, сейчас я ни с кем не буду спорить о Гершвине! Руссель и Онеггер тоже не особенно меня привлекают.

Когда приедет Волконский, попросите его, пожалуйста, о нотах для киевских музыкантов.

Сомневаюсь, чтобы у нас напечатали беседы Стравинского с Крафтом.

Очень был бы Вам благодарен, если бы Вы попросили для меня у Пазухина магнитофонную пленку с произведением Пярта (скорость 19 см/сек., 2 дорожки).

Шимановский родился в селе Тимошевка, Каменского p-она, Черкасской области (раньше было Александровской волости, Чигиринского уезда, Киевской губернии) в семье помещика, где и жил в летнее время; а зимой он жил в Елисаветграде (теперь Кировоград) Херсонской губернии, где у его отца был толевый завод. Когда я буду в Москве, то обязательно зайду к его (Шимановского) двоюродному брату проф. Г.Г. Нейгаузу и «выужу» какие-нибудь воспоминания.

Я сейчас заинтересовался композитором Николаем Андреевичем Рославцем. Конечно, его музыка во многом устарела, но историческое ее значение огромно. Ведь это был первый русский композитор, написавший атональное произведение в 1913 — Сонату для скрипки и фортепиано. Известно ли Вам что-либо о нем (Рославце)? У меня есть предположение, что он погиб в заключении. Известно ли Вам также что-либо о русском композиторе Ефиме Голышеве, который изобрел додекафонную систему еще в 1914 году, а затем эмигрировал в Германию?

Буду Вам очень благодарен за стихотворения Пастернака. Недавно на фестивале МАСМ’а в Вене исполнялся вокальный цикл Николая Набокова (автора оперы «Доктор Живаго») для голоса с оркестром на тексты Пастернака.

Этот месяц у нас очень урожайный — 14-го Гале исполнилось 25 лет, 23-го мне — 25 и 30-го Сильвестрову будет 24.

С нетерпением жду Вашего ответа.

Искренне Ваш Игорь Блажков

И.И. Блажков — И.Ф. Стравинскому 12 марта 1962 г.

Киев, 12 марта 1962 г.

Дорогой Игорь Федорович!

Извините, что позволил себе Вас побеспокоить.

Дело в том, что я собираюсь посетить Устилуг и поискать какие-либо материалы, связанные с Вашим пребыванием в этом городке. Не откажите в любезности сообщить мне некоторые подробности о Вашем пребывании в Устилуге, чтобы я знал, какие материалы там можно найти. В Вашей книге «Memories and Commentaries» на стр. 58 есть упоминание о получении Вами в Устилуге писем от Римского-Корсакова и «восхитительных открыток из Lago di Garda» от него же. Может быть, вся эта корреспонденция сейчас находится в Устилуге?

В скором времени мы организовываем в Киеве силами филармонии и консерватории целый ряд мероприятий[16], связанных с Вашим 80-летием. Намечается провести камерный и симфонический концерты (дирижировать буду я), специальную музыковедческую конференцию (среди участников ее также моя супруга и я), фотовыставку и публичное прослушивание Ваших произведений в записи. Для всего этого я использую ноты, присланные Вами мне два года тому назад. Но этих нот явно недостаточно для намеченного нами дела. Поэтому, я был бы Вам, дорогой Игорь Федорович, безмерно благодарен, если бы Вы прислали нам еще кое-что (via air mail), а именно:

«Symphonie d’instruments a vents in memoriam Claude-Achille Debussy». Pocket score.

Piano Sonata, 1924

Piano Serenade in A

Concerto for piano and wind instruments. Pocket score.

Octet for wind instruments. Pocket score —

3 poesies de la lyrique Japonaise for soprano, two flutes, two clarinets,

3 histoires pour enfants for voice and piano.

Ждем не дождемся Вашего приезда, наш дорогой Игорь Федорович. Остаюсь с наилучшими пожеланиями,

искренне преданный и любящий Игорь Блажков

(продолжение следует)

Примечания

[1] Во время своего пребывания в Киеве Пилярский через Блажкова познакомился с композиторами Л. Грабовским и В. Сильвестровым.

[2] И.Ф. Стравинский работал над кантатой «Проповедь, притча и молитва».

[3] 5 октября 1960 г. Юдина исполнила в Ленинградском Доме композиторов сочинения Богданова-Березовского, Хиндемита, Шостаковича, Кшенека и Стравинского.

[4] Когда в 1969 г. Блажков возглавил Киевский камерный оркестр, он изменил свое мнение о художественном руководителе Колонного зала Киевской филармонии Рахиль Львовне Лефлер. Именно благодаря Лефлер за 1969–1976 гг. Блажкову удалось сыграть в Киевской филармонии многие сочинения Стравинского, Шёнберга, Берга, Веберна, Айвза, Лютославского, Сильвестрова, Станковича (см. примеч. 3 к письму 848], Тищенко, Баркаускаса (см. примеч. 1 к письму 911], за исключением сочинений Волконского, на исполнение которых существовал централизованный запрет.

[5] Увы, осуществить свои творческие планы Блажкову не удалось.

[6] Уильям Шуман [1910–1992] — американский композитор. Директор Джульярдской школы в Нью-Йорке, президент Линкольновского центра исполнительских искусств.

[7] НСО — Научное студенческое общество.

[8] Gratis — (лат.) бесплатно

[9] Николай Петрович Чаплыгин [1905–1987] — в те годы главный редактор музыкального вещания Всесоюзного радио, в дальнейшем — зам. председателя Гостелерадио СССР.

[10] Константин Федорович Данъкевич [1905–1984] — украинский композитор. В 1929 г. окончил Одесский музыкально-драматический институт им. Л. ван Бетховена по классам фортепиано у М.И. Рыбицкой и композиции у В.А. Золотарева и Н.Н. Вилинского. С 1929 г. там же преподавал.
В 1944–1951 гг. преподавал в Одесской консерватории. В 1953–1969 гг. — профессор Киевской консерватории. В 1956–1967 гг. — председатель правления Союза композиторов Украины. Был известен своими погромными выступлениями в правоверном духе.

[11] «…и волос с головы вашей не пропадет» [Лк. 21,18].

[12] Всеобщая забастовка в Бельгии, сотрясавшая Европу.

[13] «Internationale Gesellschaft für Neue Musik» [Международное общество новой музыки] [нем.); International Society for Contemporary Music [ISCM] [англ.) — международная организация, основанная в 1922 году для пропаганды новейшей академической музыки и поддержки экспериментальных и труднодоступных направлений в ней.

[14] Панчо Владигеров [1899–1978] — болгарский композитор, пианист, дирижер, классик болгарской музыки.

[15] Борис Михайлович Ярустовский [1911–1978] — советский музыковед. Окончил историко-теоретический факультет Московской консерватории. В 1946–1958 гг. — зав. сектором музыки Отдела культуры ЦК КПСС. В 1948–1959 гг. — преподаватель Московской консерватории. С 1959 г. работал в Институте истории искусств АН CCCR В 1963 г. издал монографию о Стравинском, в котором творчество Стравинского пытался трактовать с позиций соцреализма.

[16] Все мероприятия были запрещены.