©"Семь искусств"
  март 2020 года

Loading

Михаил Моисеевич мельком взглянул на текст, неспешно перевернул бланк и поставил автограф под результатом «1:0» в графе «Подпись чёрных». Затем вручил мне реликвию обратно и говорит: «Теперь впиши фамилии и говори, что выиграл у Ботвинника»!

Ашот Наданян

ЗАПИСКИ О ШАХМАТАХ И ШАХМАТИСТАХ

Наш дом в Баку находился возле большого красивого парка Нариманова, в самой тенистой части которого, оккупировав несколько скамеек, с утра до вечера бились шахматные любители. Среди них были довольно сильные, и так как турниров, где я мог играть со взрослыми, почти не было, отец решил, что парковые баталии могли бы в какой-то степени решить эту проблему.

И я стал ходить в парк. Поначалу местные «авторитеты» меня пороли, но так как, в отличие от них, я ещё и дома занимался, то вскоре ситуация изменилась, и мальчик для битья превратился в одного из лидеров «общины». Я был единственным ребёнком в компании, потому болельщиков у меня было много. Наиболее преданных помню до сих пор: коротенький, пузатый, с добрыми и грустными, как у кокер-спаниеля, глазами дядя Миша, который всегда ходил в старомодном чесучовом пиджаке и соломенной шляпе; высокий, статный мужчина с громовым голосом, бывший то ли командиром корабля, то ли офицером — во всяком случае обращались к нему не по имени, а исключительно — Капитан; добродушный дядя Гурген, которому я дал прозвище (разумеется, про себя) Ключ, потому что кончик его носа напоминал мне рукоятку ключа от нашей квартиры.

Но при всём уважении к ним, рассказ мой о другом болельщике. О тихом, скромном старичке, который всегда располагался сбоку от меня и просто следил за игрой. Не то что комментариев или реплик — голоса его никто не слышал. Он никогда не играл — просто смотрел. Однажды кто-то попросил:

— Владимир Андреевич, сыграйте, пожалуйста, с мальчиком — очень интересно!

Старичок молча сел напротив меня, взял чёрные, и партия началась. Уже по тому, как он разыграл дебют, я понял, что придётся непросто. Вскоре моим фигурам стало необычно тесно. А ещё через несколько ходов позиция посыпалась, как отсыревшая штукатурка с потолка. Потрясённый, я сдался. И тут за спиной слышу:

— Ничего, малыш, не расстраивайся, всё-таки с Макогоновым играл…

***

Через год после развала СССР пересекал я на поезде белорусско-польскую границу. В Бресте проблем не было, а на польской стороне — в Тересполе — мне чуть не испортили радостное настроение.

— Паспорт, — войдя в моё купе, хамовато распорядился пограничник. У него были маленькие серые глаза и большой сломанный нос.

— Вот, пожалуйста.

— Цель поездки в Польшу? — рявкнул он на ломаном русском.

— Турнир по шахматам в Ченстохове.

Пограничник недоверчиво посмотрел на меня.

— Шахиста?

— Да.

Он высунул голову в коридор вагона и что-то крикнул. Через минуту появился долговязый солдат с шахматами.

— Будем играть, — сказал пограничник, расставляя фигуры.

Он явно был доволен собой и предвкушал скорое разоблачение самозванца. Отыскав на пересечении вертикали «е» и четвёртой горизонтали нужное поле, он сыграл е2 — е4 и торжественно взглянул на меня. Я ответил d7 — d5. Пограничник задумался. А я почему-то вспомнил Ильфа и Петрова: «Он чувствовал себя бодрым и твёрдо знал, что первый ход e2 — e4 не грозит ему никакими осложнениями. Остальные ходы, правда, рисовались в совершенном уже тумане, но это нисколько не смущало великого комбинатора. У него был приготовлен совершенно неожиданный выход».

Если у Остапа был приготовлен совершенно неожиданный выход, то у моего пограничника — совершенно неожиданный ход. Он вывел короля на е2. Я взял пешку. Он снова пошёл королём вперёд. Я вывел ферзевого коня. Он взял королём мою пешку. Я дал ферзём шах, а ещё через два хода — мат. На том самом поле е4.

— Хороший шахиста! — похвалил он, возвращая мне паспорт с печатью-разрешением на въезд.

Пограничник вышел. А я сидел и думал о его сломанном носе. Я вдруг подумал, что, возможно, когда-то этот пограничник устроил аналогичную проверку боксёру.

И эта догадка вернула мне радостное настроение.

***

В 1992 году мы с Арсеном Егиазаряном играли в московском чемпионате «Динамо» по шахматам. Однажды после тура решили заехать в ЦШК, посмотреть книги. Идём по Гоголевскому бульвару, и тут видим: навстречу медленно, под руку с крупным мужчиной, идёт старичок в очках. Лицо знакомое.

— Это же Ботвинник! — дёргаю за рукав приятеля.

— Точно! — подтверждает он.

Начинаем лихорадочно шарить по карманам в поисках бумаги. Единственное, что находим — бланк, куда я после игры переписал партию. На нём ходы и результат. Фамилии я забыл проставить. Поравнявшись с великим чемпионом, протягиваю ему бланк и прошу автограф.

Михаил Моисеевич мельком взглянул на текст, неспешно перевернул бланк и поставил автограф под результатом «1:0» в графе «Подпись чёрных». Затем вручил мне реликвию обратно и говорит:

— Теперь впиши фамилии и говори, что выиграл у Ботвинника!

***

Первый армянский международный мастер по шахматам Эдуард Мнацаканян, которого все уважительно называли Маэстро, очень любил пиво.

Как-то в жаркий летний день мы встретились в Доме шахмат.

— Маэстро, хотите выпить холодного пива? — спросил я.

Эдуард Андраникович удивлённо посмотрел на меня и сказал:

— Если это вопрос, то очень глупый вопрос, но если это предложение, то очень хорошее предложение.

***

Чемпионат Армении 1997 года. На сцене — двенадцать шахматистов, в зрительном зале — аншлаг. Полная тишина, как и полагается. Вдруг в сопровождении телохранителей в зал входит… президент страны Левон Тер-Петросян. Он поднимается на сцену, проходит в середину и останавливается возле моей доски. Изучает позицию. О, ужас! Мой ход, позиция сложная, а за спиной — президент. Что делать? Встать — крайне глупо, продолжать сидеть — невежливо. В более конфузной ситуации я никогда не оказывался. Обхватив руками голову, я притворился, что весь ушёл в позицию, а на самом деле жалел о том, что провалиться под землю можно только на словах. Президент через пару минут отошёл, а я так и не смог настроиться на партию и бесславно проиграл.

***

Нью-Йорк опен 1998 стал триумфальным для армянских шахматистов, которые в главном турнире заняли первые три места среди 60 гроссмейстеров. Закрытие турнира было весёлым. Дама, объявлявшая результаты, торжественно выкрикивала в микрофон:

— В турнире «А» первое место занял Минасян! Второе — Лпутян! Третье — Акопян! Четвёртое место в турнирах «А» и «Б» заняли соответственно Епишян и Наданян! — и когда в зале послышался смех, продолжила, — Ой, простите, я имела ввиду Епишин, но как он оказался в этой компании?!

***

В букинистическом магазине встретил справочник Владимира Войшко «Шахматная филателия» среди книг по ботанике. Случайность или чья-то злая шутка?

Автор (справа)  с Левоном Ароняном. Фото сделано на свадьбе Левона (Ереван, 2017)

Автор (справа) с Левоном Ароняном. Фото сделано на свадьбе Левона (Ереван, 2017)

***

В 1998 году я играл в опен-турнире в Линаресе. Купил как-то продукты. В числе прочих — рыбные консервы. Вечером заходит в номер совсем ещё юный Левон Аронян. Берёт в руки банку консервов и, заметив на эмблеме фирмы-производителя крошечного котёнка, с хохотом начинает утверждать, что это — питание для кошек. И хотя озорник прекрасно знал, что это не так, тем не менее подтрунивал надо мной в течение всего турнира.

— Ну как, «Вискас» ел сегодня?

Или:

— В магазине ещё осталось питание для кошек? — И заливался так, что я невольно присоединялся к нему.

Прошло шесть лет. У меня родилась дочка. Встречаю Левона. Он:

— Поздравляю, Ашот! Как девочку назвал?

— Кити.

— Я же говорил, что это был «Вискас»!

***

В Сингапуре занимался с мальчиком. Приходил раз в неделю к нему домой. Служанка каждый раз интересовалась:

— Вы желаете воду?

Я всегда соглашался.

Вскоре служанку уволили. На её месте появилась новая.

— Вы желаете кофе или чай? — спросила она в первый день.

Я немного смутился.

— Чай, — говорю, — желаю, спасибо.

Умилённый, я продолжил занятие.

На следующей неделе она спросила:

— Вы желаете воду?

Её научили правильно задавать вопрос.

***

В своей книге «Genius in the Background» экс-чемпион Венгрии Тибор Каройи прокомментировал несколько моих партий. Одному из ходов он сделал забавный комплимент: «As hot as Ashot».

Автор (справа) с с Левоном Ароняном. Фото сделано на свадьбе Левона (Ереван, 2017)

Автор (справа) с с Левоном Ароняном. Фото сделано на свадьбе Левона (Ереван, 2017)

  • • •

В ноябре 2019 года мы с Левоном Ароняном поехали в Калькутту, где он участвовал в очередном этапе Grand Chess Tour. Турнир был по быстрым шахматам и блицу, поэтому длился всего пять дней.

Улетали мы из Индии разными путями. У Левона был маршрут Калькутта — Доха — Берлин, а у меня Калькутта — Дели — Москва — Ереван.

В самолёте на пути в Москву рядом со мной сидел толстый индус. Как только мы взлетели, он на английском спросил:

— По каким делам были в Индии?

— Шахматный турнир, — ответил я.

Индус сочувственно взглянул на меня и сказал:

— Странно. Я всегда думал, что эта гадость пристаёт только к женщинам.

Я от неожиданности вздрогнул.

— Во-первых, это не гадость, — сказал я раздражённо, — а во-вторых, даже если это и так, неправильно говорить, что это женское дело.

Я отвернулся к иллюминатору, давая понять, что разговор окончен.

Прошло где-то десять минут.

— А как прошёл турнир? Успешно? — вдруг участливо спросил индус.

Я уже немного успокоился и, повернувшись к нему лицом, ответил:

— Не очень хорошо.

Он понимающе покачал головой и спросил:

— А в Индии есть хорошие специалисты?

— Конечно, ответил я, — Вишванатан Ананд, например. Он долгое время был лучшим в мире.

Индус странно посмотрел на меня.

— Кто? Наш знаменитый шахматист?

— Ну да, — ответил я.

— А что, он ещё и медициной занимается?

— В смысле? — удивился я. — Причём тут медицина?

— Ну вы же сами сказали, что Ананд был лучшим специалистом в мире по болезням груди.

— Я сказал?

— Ну да. Вы также сказали, что приехали в Индию, чтобы лечить свою грудь.

— Какую ещё грудь? — почти крикнул я.

Индус испуганно отпрянул от меня.

И почти одновременно с этим меня осенило. Я догадался, что когда армянин с индусом говорят на английском языке, могут произойти всякие сюрпризы. Выяснилось, что весь наш с попутчиком разговор вёлся о разных вещах. Mои первые слова «шахматный турнир» (на английском — chess tournament) индус расслышал как «лечение груди» (chest treatment).

Мы с ним долго смеялись.

— Хорошо, что вы не больны, — радостно кричал индус, — это очень хорошо! А шахматы я люблю!

Print Friendly, PDF & Email
Share

Ашот Наданян: Записки о шахматах и шахматистах: 14 комментариев

  1. Hmayak arsenyan

    Уважаемый Ашот
    На первой фотографии с Левоном вы выше его на голову. На второй — одинокого роста. Как это понимать….? :))

    П.с. Мои соболезнования Левину по поводу жены…..

    1. Ashot Nadanian

      Спасибо, Hmayak джан за соболезнования.
      Похоже, на второй фотке мы с Левоном стоим на лестнице и я нахожусь ступенькой ниже. 🙂 Либо тут дело в ракурсе.

  2. Yakov Zusmanovich

    Господа и Дамы!
    Ашот Наданян — одно из самых светлых имён в шахматах. Блестящий автор (его биографическая книга — одна из самых моих любимых), юморист и просто порядочный и благородный человек.

  3. Илья Г.

    Получил удовольствие! Прекрасный язык и тонкий юмор. Надеюсь на продолжение.

    1. Ashot Nadanian

      Илья Г., спасибо! Пока материала для «второй серии» недостаточно, но буду работать этом направлении.

  4. В.Ф.

    Лечение шахматами? Я думаю, шахматы — это тоже род терапии, особенно в старости. Помогает поддерживать общий тонус. Я играю почти каждый день.

  5. Soplemennik

    Впрос автору:
    Верно ли что существует chess treatment — лечение шахматами?

    1. Ashot Nadanian

      Soplemennik, не слышал о таком явлении. Но хочется в это верить. Спасибо за отзыв!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.