СЕМЬ ИСКУССТВ

Наполеон, император, Vive l’empereur! Его карьера похожа на поединок — один против целой Европы — он терпеть не может дуэлей метжду офицерами своей армии. Некоторые говорят, что император не головорез и питает мало уважения к традициям. Вздор! У императора нет времени думать о дуэлях. Он ведет великое сражение.

Игорь Гельбах

ВПЕРЕД, ФРАНЦИЯ!

НЕИСТОРИЧЕСКАЯ ХРОНИКА ПРЕКРАСНОЙ ЭПОХИ
ПО МОТИВАМ ДЖ. КОНРАДА

Действующие лица:

Ветеран.
Арман Юбер.
Габриель-Флоран Феро.
Офицеры.
Мадам де Льонн.
Сильфиды.
Девушка.
Генерал.
Полковник.
Капрал Луи.
Врач.
Леони, сестра Юбера.
Робер, муж Леони.
Адель, невеста Юбера.
Шевалье де Вальмассиг, дядюшка Адели.
Фуше.
Гарсон, садовник, женщина в окне.

Действие пьесы разворачивается с 1800 года по 1816 год. За это время Юбер и Феро из лейтенантов становятся генералами. К 1816 году им по сорок лет. После 1812 года среди офицеров появляется безносый. Несколько позднее один из офицеров становится одноногим. Ветеран становится одноглазым после Ватерлоо. Не следует преувеличивать дряхлость Шевалье.

Сцена первая

На сцене, — кресло, сидя в котором Наполеон наблюдал за ходом сражений. Тут же треуголка императора и шпага. Начальные такты Марсельезы. Появляются Офицеры. Впереди Ветеран — вареный рак с крупными клешнями.

Офицеры. Мир, мир, мир!

Далее подают реплики вразбивку.

— Чудесная штука мир!

— Можно выспаться!

— Играть на флейте!

— Волочиться за девочками!

— Пить вино! Играть в кости!

— Танцевать!

— Заводить интрижки!

— Бренчать шпагой!

Ветеран. Мир, желанный для сердца воина и не роняющий престижа, — еще бы — кто верит в его продолжительность или искренность! Ведь завтра война!

Офицеры. Завтра война!

Ветеран. Итак, точите шпаги и чистите ружья! Завтра война! И веселитесь, черт побери, не теряйте времени зря — вы французские офицеры — самые смелые и свободные люди в Европе. Император ведет нас вперед, навстречу Судьбе…

Музыка. Офицеры уходят.

Наполеон, император, Vive l’empereur! Его карьера похожа на поединок — один против целой Европы — он терпеть не может дуэлей между офицерами своей армии. Некоторые говорят, что император не головорез и питает мало уважения к традициям. Вздор! У императора нет времени думать о дуэлях. Он ведет великое сражение.

Далее обращается к креслу…

Однако одна дуэль, ставшая легендой армии, входит в эпос его величества войн.

Далее патетически — вареный рак с патетикой.

Вызывая восхищенное изумление своих товарищей, два офицера — прошу Вас, сюда, мои мальчики…

С разных сторон появляются Юбер и Феро.

Итак, вызывая восхищенное изумление своих товарищей, уподобившись безумным живописцам, пытающимся позолотить чистейшее золото или расписать красками живую лилию, упорно вели свой поединок на протяжении всех этих долгих лет… Это гусары, кавалеристы — их жизнь связана с пылким и своенравным животным, которое несет человека в бой… Лейтенант Феро! Лейтенант Юбер! Итак, вперед — аllons, courage! Страссбург, 1800 год, мир!!!

Появляются офицеры и закрывают собой Феро, Юбера и Ветерана.

Офицеры. Мир! Мир! Мир!

Далее подают реплики вразбивку…

— Чудесная штука мир!

— Можно волочиться за девочками!

— Пить вино! Играть в кости!

— Бренчать шпагами! Заводить интрижки!

— Драться на дуэли!

— Мир, желанный для сердца воина и не роняющий его престижа! Еще бы, кто верит в его продолжительность или искренность!..

Господа офицеры, дивизионный генерал!

Все вытягиваются. Входит дивизионный генерал — политик по намерениям.

Генерал. Вольно. Все свободны, господа. Офицера по особым поручениям, ко мне!

Углубляется в бумаги.

Офицеры. Лейтенанта Юбера к генералу!

— Лейтенанта Юбера к генералу!

— Лейтенанта к генералу!

— Юбера к генералу!

Юбер. Лейтенант Юбер прибыл, мой генерал!

Генерал. Браво, Юбер. Знаком вам лейтенант Феро из седьмого гусарского?

Юбер. Нет, мой генерал.

Генерал. Утром он дрался на дуэли и проткнул какого-то штатского как зайца на вертеле. Но…

Юбер. Но…

Генерал. Дуэли запрещены — зарубите себе это на носу!

Юбер. Да, генерал.

Генерал. Итак, ступайте — разыщите его и передайте мой приказ: отправиться к себе на квартиру и оставаться там под домашним арестом. Есть вопросы?

Юбер. Нет, мой генерал.

Генерал. Тогда вперед, мой мальчик.

Юбер уходит, а генерал продолжает просматривать бумаги.

Офицеры. В чем было дело?

— Никто этого не знает!

— Сам Феро ничего не помнит!

— А штатский?

— Тем более!

— Дело было заполночь, в трактире!

— Вино и водка лились рекой!

— Феро был оскорбленной стороной!

— Секунданты были его друзья, люди опытные!

— Все было по правилам!

— Так в чем же дело?

— Он его проткнул.

— А зачем же дерутся на дуэлях?

— Он поддержал честь армии, — так в чем же дело?

Генерал. Господа — император запретил дуэли.

Молчание.

Сцена вторая

У дома, где квартирует Феро, девушка чистит щеткой пару синих гусарских с красным кантом рейтуз. Появляется Юбер.

Юбер. Рейтузы — наконец-то. Здесь живет лейтенант Феро?

Девушка. Да, сударь.

Юбер. Он дома?

Девушка. Ах, нет, сударь.

Юбер. Где же он?

Девушка. Не знаю, мсье.

Юбер. Генерал разгневан…

Девушка. На лейтенанта Феро? За что?

Юбер. Он проткнул кого-то на дуэли и вместо того, чтобы сидеть дома, шляется по городу.

Девушка. Он невиновен.

Юбер. Генерал бывает беспощаден…

Девушка. Ах, сударь, он ушел с визитом…

Юбер. С визитом — к самому дьяволу, наверное?

Девушка. Ах, нет, к мадам де Льонн.

Юбер. Но я там не представлен…

Девушка. Сударь, немедленно, немедленно, немедленно идите и разыщите его.

Юбер поначалу вытягивается, но, спохватившись, говорит…

Юбер. Хорошо, милочка, я вам верну вашего красавца. Но как я его узнаю?

Девушка. Он в новом доломане.

Юбер. Итак, Франция, вперед! Офицер по особым поручениям при дивизионном генерале — это вам не что-нибудь. Прощайте, милочка!

Сцена третья

В салоне Мадам де Льонн. Музыка. Дамы — сущие сильфиды. Мужчины облачены в грузные мундиры с воротничками до ушей. Лейтенант Феро в кресле у кушетки, на которой восседает Мадам де Льонн. В лучшем мундире и новом доломане, он, одной рукой упираясь в бедро, а другой покручивая кончик уса, бросает по сторонам грозные взгляды.

Мажордом. Лейтенант Юбер.

Юбер направляется к хозяйке салона.

Юбер. Мадам, приношу свои извинения за вторжение, которое, разумеется, ничто не могло бы извинить, если бы не крайняя безотлагательность служебного приказа, который я должен передать своему товарищу, лейтенанту Феро. Я надеюсь, мне будет позволено вернуться, чтобы испросить прощения за то, что я прервал столь интересную беседу.

Целует руку мадам де Льонн.

Мадам. Прекрасно! Приходите сегодня вечером заслужить помилование…

Юбер. Почту своим долгом, мадам.

Направляется к выходу.

Мадам. Лейтенант Феро…

Феро.Диана, бог войны всемогущ — я скоро вернусь.

Целует руку мадам и следует за Юбером, меж тем как один из штатских, на которого он ранее бросал свирепые взгляды, подлетает к мадам де Льонн, и она принимает приглашение на танец. Последующая беседа Юбера с Феро происходит под сурдинку танца в салоне мадам де Льонн, куда Феро время от времени бросает свирепые взгляды.

Феро. Что вам угодно?

Юбер. Генерал поручил мне передать вам приказ немедленно отправиться к себе на квартиру и оставаться там под строгим домашним арестом.

Феро. Какого черта! Что это вы мне рассказываете?

Юбер. Генерал чертовски зол на Вас.

Феро. Да за что же, черт побери, за что?

Юбер. За дуэль.

Феро. За дуэль? А что же я должен был позволить этому штафирке, этому капустнику марать своими сапожищами мундир седьмого гусарского?

Юбер. Лейтенант, я не могу судить, насколько вы были правы. Возможно, что генерал не совсем точно осведомлен, но эта публика ему все уши прожужжала своими жалобами.

Феро. Так я скажу вам, как это было — не помню, из-за чего произошла эта ссора, точно я этого не помню, дело было заполночь, и я был оскорбленной стороной. Секундантами были мои приятели, люди опытные. Все было по правилам, поверьте мне. А для чего дерутся на дуэли? Для того, чтобы кто-нибудь был хотя бы ранен, если не убит наповал. Я ранил этого штатского! Отлично! Я поддержал честь армии — так в чем же дело?

Юбер. Я выполняю приказ генерала.

Феро. А! Так значит, генерал неверно осведомлен, или не совсем осведомлен, и он сажает меня под строгий арест, и черт знает, что еще меня ждет впоследствии — так по вашему выглядит справедливость?

Юбер. Не взвинчивайте себя зря, лейтенант Феро. Родственники вашего противника люди очень влиятельные, поэтому так все и обернулось. Генерал вынужден был немедленно принять меры в ответ на их жалобу. Не думаю, чтоб он был очень строг к вам, но самое лучшее, что вы могли бы сделать — это не попадаться к нему на глаза.

Феро. Премного обязан генералу. Может быть, вы скажете еще, что я и вам должен быть благодарен за то, что вы изволили ловить меня в гостиной у дамы?

Юбер. Откровенно говоря — я полагаю, что да. Мне пришлось изрядно побегать, прежде чем я узнал, где вы находитесь. Если бы генерал застал вас там и увидел, как вы строите глазки богине сего храма, воображаю, что бы это было. Он терпеть не может, когда ему жалуются на его офицеров, вам это известно. Ну, а тут уж ваше поведение показалось бы ему сплошной бравадой.

Феро. Я вас понял, лейтенант.

Юбер. Мне надо вам кое-что сказать, но здесь это не совсем удобно. Прошу вас последовать за мной, на мою квартиру.

У мадам де Льонн — танцуют.

Сцена четвертая

Сад у дома, где квартирует лейтенант Феро. Девушка по-прежнему возится с рейтузами. Глухонемой садовник возится с цветами.

Феро. Вы воображаете, что я способен покорно подчиниться несправедливости? Отстегивает портупею, швыряет ее вслед за доломаном на землю и скрещивает руки на груди. Несколько тактов «Марсельезы».

Юбер. Будьте благоразумны, лейтенант.

Феро. Я совершенно благоразумен. Я не имею возможности потребовать у генерала отчет в его поведении, но вы за свое мне ответите.

Юбер. Что за белиберда!

Феро. По-вашему, это белиберда? Вы что, перестали понимать французский язык?

Юбер. Что вы хотите сказать, черт побери?

Феро. Я хочу (кричит) обрубить вам уши, проучить вас, чтобы в другой раз вы не лезли, когда я разговариваю с дамой!

Пауза.

Юбер. Я готов к вашим услугам в любую минуту, когда у вас будет возможность заняться этим делом. Но я не уверен в том, что вам удастся обрубить мне уши.

Феро. А я займусь этим немедленно, сию же минуту. И сегодня вечером вы не будете расточать свои любезности в салоне мадам де Льонн.

Юбер. Генерал дал мне приказание посадить вас под арест, а не крошить в котлету. До свидания!

Юбер собирается уйти, но Феро обнажает саблю, становится в позицию и кричит…

Феро. Сию же секунду, немедленно!

Юбер. Я на службе и не буду драться с вами — я не желаю с ставить себя в дурацкое положение.

Феро. Ах, не желаете. Так вы подлец, подлец, подлец!!!

Юбер. Но вы под арестом — где мы будем драться?

Феро. Здесь в саду хватит для вас места.

Юбер. А секунданты? Как драться без секундантов?

Феро. Секунданты? Не беспокойтесь, вас закопают, когда я вас прикончу. А свидетели — вот они, садовник и эта девчонка. Итак — я вам покажу, штабной офицеришка, что носиться с генеральскими приказами — это не всегда детские забавы, нет-с! К делу!

Хватает за шиворот садовника.

Стой здесь и гляди, понял? Ты должен смотреть! Стой и не шевелись! (девушке) А ну-ка сюда, красавица!

Бросается с саблей на Юбера и тут же падает. Юбер ранит его в руку. В окне вопит дама в балахоне и исчезает. Девушка бросается к Юберу.

Девушка. Гадкий человек! Так вот для чего вы его искали.

Юбер. Пустите меня! Что за сумасшедший дом!

Девушка. Убийца, убийца, убийца!

Юбер. Да отвяжитесь вы от меня.

Феро обнаруживает признаки жизни…

Феро. Вы что пристали к девушке?

Юбер. Видите, он еще жив! Дайте же мне пойти за врачом!

Уходит. Девушка склоняется над раненым под звуки флейты.

Сцена пятая

У полкового врача, глуповатого философа, играющего на флейте при свече. При этом философ довольно сильно отбивает такт ногой.

Юбер. Анри!

Врач. Кто это? Это вы, Юбер? Как это вас сюда занесло?

Юбер. Анри, мне надо, чтобы вы тотчас же пошли к Феро. Вы знаете лейтенанта Феро? Это в двух шагах от вас.

Врач. А что с ним?

Юбер. Он ранен.

Врач. Вы в этом уверены?

Юбер. Уверен? Я только что оттуда.

Врач. Вот как. А что там такое случилось? Повязка соскочила? А кто же говорил нынче утром, что он отделался без единой царапины?

Юбер. Без царапины? Не от той дуэли, наверное.

Врач. Не от той? Вторая дуэль за день! Да меня сам черт не заставил бы полезть в такую переделку. (Неожиданно). Юбер! А где это вы лицо исцарапали? И так симпатично, с обеих сторон — вот забавно! (Лукаво). Ах, Юбер, Юбер…

Юбер. Забавно? (почти рыча) Чрезвычайно!.. А его разрубленная рука еще забавней. Позабавьтесь-ка вместе с лейтенантом Феро.

Врач собирает медицинский саквояж.

Врач. А вы пойдете со мной?

Юбер. Нет, Анри, я уже позабавился на сегодня.

Врач. Но где же его квартира?

Юбер. Поищите его в саду — там, где птицы и девушка.

Врач уходит, пожимая плечами. Юбер остается один и, глядя на свечу, говорит…

Итак — зубоскальство товарищей — симпатичные царапины — гнев начальства — и, главное — нарушены все правила дуэли — какое счастье, что я не убил его — но с каким удовольствием я свернул бы ему шею! А моя репутация человека с хорошим вкусом? А почтенные родственники?.. Хорошо этому молодчику Феро, у него нет ни связей, ни родни, с которой приходится считаться, никаких достоинств — кроме храбрости! Но это достоинство есть у каждого солдата французской кавалерии — но тогда вперед, Юбер — к генералу!

Сцена шестая

В штабе. Барабаны и рожок — генерал — сверкая, как фанфары.

Генерал. Браво, Юбер!

Юбер. Мой генерал!

Генерал. Браво, Юбер, браво! Феро спозаранку дерется на дуэли, я направляю вас арестовать его и вы вытаскиваете из ножен саблю, чтоб зарубить его?

Юбер. Мой генерал — это была дуэль.

Генерал. Дуэль — без свидетелей? Вы что, с ума посходили все? Дуэль? Это драка, мсье, не смейте называть это дуэлью и запомните, дуэли в армии запрещены.

Юбер. Да, генерал.

Генерал. Мой офицер по особым поручениям не мог драться на дуэли, во всяком случае, такой. Вы превысили свои полномочия, Юбер, при препровождении под арест лейтенанта Феро. Вы покидаете штаб и отправляетесь в свой полк, под арест. Но храбрость, Юбер — должна быть вознаграждена. Вот вам от меня часы голландской работы.

Юбер. Да здравствует император!

Генерал. А теперь под арест

Юбер. Вперед, Франция!

Сцена седьмая

На гауптвахте. Мундир Юбера и его портупея с саблей на манекене. Юбер в рейтузах и белой рубахе разглядывает манекен. Поочередно, то правой, то левой рукой он подбрасывает и ловит часы, приговаривая: «Браво, Юбер! Вперед, Франция! Браво, Юбер! Вперед, Франция!..» Появляется врач.

Юбер. Как вы попали сюда, Анри? (указывая на манекен) Меня надежно сторожат.

Врач. Я допущен сюда по личному приказу полковника.

Юбер. О! (подкинув часы) Браво полковник! Вперед, Франция!

Врач. Я его убедил, что надо же быть справедливым и дать вам возможность узнать, что сталось с вашим противником.

Юбер. Вон там стул, садитесь, доктор.

Врач. Об этой истории ходят разные слухи и в городе, и у нас в армии.

Юбер. Вот как…

Врач. И мнения на этот счет сильно расходятся. Просто забавно!

Юбер. И как это может быть, чтоб тут существовало два мнения?

Врач. Но ведь истинные обстоятельства этого дела неизвестны…

Юбер. Я думал, что этот молодчик посвятил вас в истинные обстоятельства этого дела.

Врач. Он что-то говорил в тот раз, когда я только что его увидел. Я действительно нашел его в саду. Он здорово стукнулся затылком и был до некоторой степени в беспамятстве, попросту говоря, заговаривался… (со вздохом). А потом, когда он пришел в себя, из него уже трудно было что-нибудь вытянуть.

Юбер. Вот уже не ожидал, что он способен устыдиться!

Врач. Устыдиться? Забавно! Он и не думает стыдиться. Конечно, вы можете смотреть на это дело иначе…

Юбер. Что это вы плетете? На какое дело?

Врач. Юбер, я не собираюсь высказываться по поводу вашего поведения…

Юбер. Да уж поберегитесь, черт возьми!

Врач. Но, но, потише, потише — что за манера — чуть что, сейчас же хвататься за саблю! Ведь это, знаете, добром не кончится. А что до меня, то вас, сорванцов, при случае я буду крошить хирургическим инструментом и ничем иным.

Юбер. Ну, полно, Анри, я вовсе не хотел вас обидеть.

Врач. И советую вам по-хорошему, Юбер, если вы будете так продолжать, то вы вконец испортите себе репутацию.

Юбер потрясен. Вот он Рок — он испортит себе Репутацию — где они, начальные такты Пятой симфонии Бетховена?

Юбер. Как «продолжать»? (останавливается). Я… я испорчу себе репутацию? Да что вы такое выдумываете?

Врач. Да я ведь сказал уже вам, что вовсе не собираюсь судить, кто здесь прав, а кто виноват…

Юбер. Да что же такое, черт возьми, он рассказал вам?

Врач. Сначала он слегка заговаривался, но потом начал говорить и, насколько я понял, он не мог поступить иначе…

Юбер. Он не мог? А как же я? Я мог?

Подбрасывает часы и забывает подхватить их, они падают.

Врач. Какая жалость — часы. Они разбились. Сколько пружинок. И все дрожат. Но знаете, Юбер, подошел час игры на флейте, я его никогда не пропускаю. Сейчас мирное время — я очень дорожу этим часом.

Юбер. Я не держу вас.

Врач. Но, будучи расположен к вам обоим, я обещал исполнить его поручение. Скажу вам просто — я не мог отказать больному.

Юбер. Итак, Анри…

Врач. Лейтенант Феро поручил мне передать вам, что ни в коем случае не считает это дело законченным. Как только ему разрешат встать с постели, он немедленно пошлет к вам секундантов — разумеется, если мы до тех пор не выступим в поход.

Юбер. Ах, вот что! значит, он намерен… Ну, разумеется, я готов, я к его услугам, Анри…

Врач. До свидания, мой друг.

Врач уходит. Слышен голос флейты, на который вскоре накладываются голоса рожков, труб и барабана.

Сцена восьмая

Салон Мадам де Льонн. Сильфиды и мужчины в грузных мундирах с воротничками до ушей щедро разбавлены группой гусарских офицеров. Как только один из мужчин начинает говорить, стайка дам тотчас же летит на звуки голоса, словно бабочки на огонь свечи. Соответственно, мужчины исполнены глубокомыслия, достоинства и вальяжности. Звучит намек на музыку той эпохи.

1-я сильфида. Но где же сама Диана?

2-я сильфида. Она устала. Ее столько расспрашивали по поводу этой ужасной дуэли — в саду, без свидетелей…

1-я сильфида. Несчастные, безрассудные молодые люди… Но какое варварство — в саду, без свидетелей. Лейтенант Феро был так недоволен, когда его увели…

2-я сильфида. По-твоему, он переживал расставание с Дианой?

1-я сильфида. Гусары так отважны… Но сама Диана страдает ужасно…

2-я сильфида. Отчего же, милая?

1-я сильфида. Оттого, что никто не связывает эту дуэль с ее именем.

2-я сильфида. Гусары отнюдь не коллекционеры антиков… Но вот доктор… Анри, ах, Анри — ответьте изумленным женщинам в чем причина этой (томно) кровожадности, Анри, такие прекрасные молодые люди…

1-я сильфида. Да, да, Анри, ответьте — Юбер, так строен и легок…

2-я сильфида. А лейтенант Феро — сущий бог войны…

Врач. Что может сказать вам полковой врач, милые мои дамы, между ними произошло нечто чрезвычайно серьезное…

Чиновник. Ссора эта, безусловно, давнишнего происхождения — она просто обострилась со временем.

1-я сильфида. Ах, ах.

2-я сильфида. Но ведь они так молоды и родом из разных краев Франции.

3-я сильфида. Только Франция рождает таких отважных мужчин.

1-я сильфида. Но как это непонятно…

3-я сильфида. Таинственно…

Сильфиды. Ах! Ах! Ах! Ах!

Чиновник. Вражда между ними возникла когда-то давно, в далеком, забытом прошлом. Их души помнят об этой вражде, и они испытывают друг к другу непреодолимую ненависть.

Офицер. Кто знает, быть может и так — иначе это непонятно ни с военной, ни со светской точек зрения.

Врач. Как видно, дело слишком серьезно, они никого не посвящают в эту тайну — их ничто не может остановить — они готовы запятнать себя, испортить себе будущее… Они никому не откроют своей тайны — и готовы подвергнуться обвинению в убийстве, даже в убийстве, но они молчат, они молчат, месье и медам.

Офицер. Я полагаю, будет проведено расследование.

Появляется Ветеран.

Ветеран. Расследование не состоится. Армия выступает в поход.

Офицеры. В поход! В поход! В поход!

Ветеран. Нет времени думать о дуэлях. Орел воспарил в небеса. Он парит над Европой! Куда нас направит взмах его крыльев?

Офицеры. В Испанию! В Польшу! В Нидерланды! На Балканы! К славе! К победам! (все) К победам!

Ветеран. Итак, в поход, мои мальчики, выполняйте свой долг солдата.

Труба подает сигнал: “В поход”.

Лейтенант Юбер!

Пауза.

Лейтенант Феро!

Пауза.

Присоединяйтесь к своим полкам. Вперед!

Фанфары. Сцена пустеет. На ней лишь кресло императора с его треуголкой и шпагой.

Сцена девятая

Из глубины сцены выступает армия, проходящая страны. Дойдя до авансцены, она превращается в группу офицеров. Смолк барабан, зачехлены знамена, звучит флейта, перемирие. В группе офицеров разделенные ею, лейтенанты Феро и Юбер.

Ветеран. Итак — война окончена… — война продолжается!!!

Феро обращается к ближайшим офицерам.

Феро. Друзья мои — я должен свести счеты с этим смазливым штабным офицериком. Их полк в нескольких милях отсюда — прошу передать ему мой вызов.

Офицеры. Разумеется, лейтенант Феро!

Феро достает саблю и, рассекая ею воздух, ожидает, что произойдет дальше. Офицеры направляются к Юберу.

Лейтенант Юбер, мы прибыли к вам как секунданты лейтенанта Феро.

Юбер. Завтра на рассвете я к вашим услугам, господа!

Офицеры кланяются и уходят. Юбер обращается к двум ближайшим офицерам.

Друзья мои, есть тут один полоумный субъект, которого я должен проучить. Готовы ли вы быть моими секундантами?

Офицеры. Мы к вашим услугам, лейтенант Юбер.

Барабанная дробь — под эти звуки офицеры перестраиваются закрывая для зрителей пространство, где происходят три схватки Феро и Юбера. По окончании каждой схватки слышны возгласы офицеров и комментарии Ветерана, глядящего в зал.

Un!

Ветеран. Первая схватка.

Офицеры. Deux!

Ветеран. Вторая схватка.

Офицеры. Тrois!

Ветеран. Третья схватка. Кровь!

Группа офицеров расступается. Юбер ранен в бок. К нему подбегает Врач и осматривает его рану.

Врач. На волосок проскочила! Ну, ничего, все будет хорошо.

Секундант Юбера. A la guerre comme à la guerre. На войне как на войне, кому повезет, кому счастье выпадет, моn vieux! Что поделаешь? Но все-таки вам лучше помириться, как добрым товарищам. Право.

Юбер. Вы не знаете, о чем вы просите. Однако, если он…

В другом углу.

Секундант Феро. Лейтенант, пожмите ему руку. Вы же расквитались с ним, черт возьми! Теперь надо помириться. Этот Юбер — весьма порядочный малый.

Феро. Знаю я порядочность этих генеральных любимчиков!

Юбер, поддерживаемый секундантами, уходит с поля боя. Уходит и лейтенант Феро.

Ветеран. Итак, они дрались вновь, и теперь пролилась кровь Юбера…

Офицеры. Однако лейтенант Феро, против своего обыкновения, не очень-то показывается на людях…

— И не спешит принять поздравления от своих друзей…

— Феро — великолепный боец…

— Но и Юбер великолепно владеет саблей…

— Он показал удивительное мастерство…

— И необыкновенную точность…

— Пожалуй, он щадил своего противника и из-за этого проиграл…

— Но позвольте, сила и точность атаки лейтенанта Феро попросту неотразимы…

Ветеран. Без сомнения, это достойные бойцы. Они непримиримы — очень жаль… Но, в конце концов, им лучше знать, как поступать согласно требованиям чести, и не наше дело вмешиваться в это.

Офицеры. А когда возникла ссора?

— Пожалуй, в то время, как они стояли гарнизоном в Страсбурге.

Врач. По-моему, она возникла гораздо раньше…

Офицеры. Да что вы?

— Нет, в самом деле.

— Вы, должно быть, знаете всю историю?

— В чем тут дело, Анри?

Врач. Если б я даже и знал, неужели вы полагаете, что я мог бы сказать вам, раз они оба полагают нужным молчать об этом?

Молчание, врач уходит.

Офицерик. Он отправился играть на флейте — ясное дело — он поклялся хранить тайну!

Молчание, затем флейта. Появляется генерал, все вытягиваются, а генерал поочередно обходит офицеров, пристально вглядываясь в их лица.

Генерал. Браво, браво, браво, господа, во всей Европе мир, а в армии идет война! Браво! Вся армия только и говорит, что об этой дуэли. Прекрасно, господа, в моей дивизии самые отважные офицеры — неужели им не хватает вражеских редутов и бастионов? Они, кажется, задались целью убить друг друга! Но вы, офицеры, а не убийцы — ведь дуэль — это убийство — даже когда соблюден регламент… Император не любит дуэлей… Что вы говорите — война? … Когда мы убиваем на войне — мы несем народам мир. Вы слышите меня? Мир!

Офицеры. Мир, мир, мир! (вразбивку)

— Чудесная штука мир!

— Можно выспаться! Играть на флейте!

— Волочиться за девочками! Пить вино!

— Играть в кости!

— Танцевать! Заводить интрижки!

Ветеран. Мир, желанный для сердца воина и не роняющий его престижа — еще бы — кто верит в его продолжительность или искренность! Ведь завтра война.

Генерал. Стоп!!! Вопросы войны и мира решают высшие силы. Война несет мир!

Офицеры. Да здравствует император! Vive l’Empereur!!!

Генерал. Да здравствует император! Лейтенанты Феро и Юбер — храбрые воины — а дуэль должна быть прекращена — для этого существует суд чести.

К офицерам.

Вы, вы и вы займитесь этим делом. Честь превыше всего! Вперед, Франция!

Офицеры. Да здравствует император!

Сцена десятая

В разных концах сцены Феро и раненый, поправляющийся Юбер. Появляются три офицера — примирителя.

Офицер. Лейтенант Феро, как вы смотрите на то, чтобы создать офицерский суд чести, куда вы и лейтенант Юбер передадите свое дело. Мы полагаем, что два столь достойных офицера как вы и Юбер могли бы примириться без ущерба для своей репутации, тем более, что каждый имел возможность оценить и силу духа, и твердость руки соперника. Не так ли, лейтенант Феро?

Феро. Юбер? Сила духа? Да это умник, у которого какой-то особый дар обводить людей вокруг пальца!

Пауза, далее Феро начинает хитрить, покручивая усы.

Господа, мое дело абсолютно ясное, и я не постыжусь передать его в суд чести и не побоюсь защищать его в поединке — но, господа — я не вижу никаких причин хвататься за это предложение, прежде чем вы удостоверитесь, как отнесется к этому лейтенант Юбер. Честь имею, господа.

Офицер. Благодарю вас, лейтенант Феро.

Уходят, направляясь к Юберу.

Феро.Суд чести. О чем там говорить… Нет… Нет, какова выдумка! Для лейтенанта Юбера это прекрасный выход из положения, потому что, ежели мы встретимся еще раз, то уж он не отделается таким пустяком, как трехнедельный отдых в постели!

Во время этой реплики офицеры излагают свои предложения Юберу, до которого долетает восклицание Феро.

Юбер. Выход из положения… отделается пустяком…

Обращается к офицерам.

Господа, дело это не такого рода, чтоб его можно было подвергнуть обсуждению.

Офицер. В таком случае, прощайте и выздоравливайте лейтенант Юбер!

Отойдя к середине сцены.

Но тогда, но тогда все должен решить полковник. Солдат есть солдат.

Офицеры-примирители уходят. Появляется седовласый полковник, отец-командир.

Полковник. Я не могу позволить, чтобы лучший из моих офицеров, лейтенант Юбер, позволял себя калечить так, ни за что, ни про что. Я должен разобраться в этой истории. Я заставлю его говорить, что бы там ни было. Командир должен быть для этих юнцов ближе отца родного… И если человеческие существа по какому-то недосмотру поведения родятся на свет жалкими штафирками, то, поступая в полк, они родятся заново, как дети в семье, и только это военное рождение и идет в счет. Итак — вперед, Франция! Лейтенанта Юбера ко мне!

Юбер встает и подходит к полковнику.

Юбер. Лейтенант Юбер прибыл, мой командир.

Полковник. Юбер, вы должны понимать, что я нисколько не дорожу жизнью каждого отдельного человека в своем полку. Мне ничего не стоит послать вас всех, восемьсот сорок три человека, на конях прямо в пекло, на смерть. Это мне все равно, что муху убить!

Юбер. Так точно, господин полковник! И вы сами поскачете впереди всех!

Полковник. Потрудитесь слушать! Я желаю, чтоб вы поняли, лейтенант Юбер, что, если понадобиться, я буду стоять в стороне и смотреть, как вы все будете лететь к черту. Я готов и на это, если этого потребует служба и мой долг перед родиной… Но это, конечно, немыслимая вещь, так что, пожалуйста, даже не заикайтесь об этом. Слушайте меня. Я отвечаю за то, чтобы должным образом распоряжаться жизнью вверенных мне людей — она должна служить славе Франции и чести полка. Понятно? Так почему же, черт возьми, вы позволяете протыкать себя этому молодчику из седьмого гусарского? Ведь это же просто позор!

Юбер уязвлен. Полковник понижает голос.

Это ужасно. (Убеждающе)… С этой историей надо кончать. Я требую, чтобы вы мне чистосердечно рассказали, в чем тут дело. Я вправе это знать как лучший ваш друг. Ну же, Юбер…

Юбер почти готов рассказать все, но внезапно произносит…

Юбер. Благодарю вас, полковник, благодарю вас, благодарю вас.

Полковник. Вы что, не решаетесь? Черт возьми! Я же вам сказал, что я хочу обсудить это с вами как ваш друг!

Юбер. Да, господин Полковник. Но я опасаюсь, что после того как вы выслушаете меня как друг, вы поступите как начальник.

Полковник. Ну и что же здесь такого. Разве это так уж позорно? Да я… послушайте Юбер… да я мог бы спрятаться за стог сена… — если б того потребовал воинский долг. А для чего вы думаете, я хочу это знать?

Юбер. Я знаю, что не из простого любопытства — но что если от этого пострадает репутация полка?

Полковник. Репутация полка не может пострадать от сумасбродной выходки мальчишки-лейтенанта!

Юбер. Но от злых языков может! Пойдут разговоры о том, что лейтенант четвертого гусарского побоялся встретиться со своим противником и спрятался за спину своего полковника! А это хуже, чем спрятаться за стог сена… по долгу службы. Я не могу допустить этого, господин полковник… Найдется немало злых языков, которые будут говорить, что я увильнул. А я полагаю, вы не сомневаетесь в том, что я не потерплю этого. И тогда может оказаться, что мне придется вести целую дюжину дуэлей вместо одной.

Полковник. Экая чепуха дьявольская, черт знает что такое… Сядьте лейтенант, сядьте…

Юбер. Господин полковник, я не боюсь злых языков. Есть средство заставить их замолчать. Но не могу же я поступить против своей совести. Я никогда бы не смог примириться с мыслью, что я погубил товарища, офицера. И, что бы вы не предприняли, это непременно пойдет дальше… Расследование не состоялось. Прошу вас, не поднимайте этого снова. Так или иначе, это погубит Феро.

Полковник. Как! Что вы говорите? Неужели он вел себя настолько гнусно?

Юбер. Да, достаточно гнусно.

Пауза.

Полковник. Н-да… Черт знает что за чепуха, лейтенант! Я ведь сказал всем о своем намерении докопаться до сути этого дела. А слово полковника, сами понимаете, что-нибудь да значит…

Юбер. Умоляю вас, господин полковник — поверьте мне! Клянусь вам честью, мне не оставалось ничего другого. У меня не было выбора: как человек и как офицер я не мог поступить иначе, не уронив своего достоинства. В конце концов, это и есть самая суть дела. Теперь вы все знаете. Остальное — просто подробности.

Полковник. Так вы утверждаете… Как это вы сказали?.. Как человек и офицер вы не могли поступить иначе? Так?

Юбер. Как офицер — да, и офицер четвертого гусарского. Ничего другого мне не оставалось. И в этом и есть вся суть дела, господин полковник.

Полковник. Н-да… Но все-таки мне непонятно. Как это, своему полковнику… Ведь это все равно, что отцу родному, черт побери!

Юберу становится плохо, ведь он еще не оправился после ранения. Плюс унижение — и слеза катится по его щеке. Заметив это, полковник оборачивается к нему спиной. Молчание. Затем полковник продолжает, круто повернувшись.

Какая-нибудь дурацкая ссора из-за женщины? Так или нет?

Движением руки Юбер выражает свое несогласие.

Не ссора из-за женщины? А? Я не спрашиваю вас, кто и где, я только хочу знать, не замешана ли тут женщина.

Юбер. Ничего похожего, господин полковник.

Полковник. Честное слово?

Юбер. Честное слово офицера.

Полковник. Хорошо. Полежите еще несколько дней в постели, лейтенант. С чего это доктор поторопился вас выпустить?

Юбер уходит. Появляется Ветеран.

Полковник. Я докопался, в чем тут дело… Это не шутка.

Ветеран. Вот как.

Полковник. Да, не шутка. Тем не менее, я запретил Юберу вызывать этого Феро или принимать от него вызов в течение года.

Полковник уходит.

Ветеран. Лейтенант Феро!

Появляется лейтенант Феро.

Полковник запретил Юберу вызывать вас на дуэль или принимать от вас вызов в течение года.

Феро. Ха…

Ветеран. Что вы намерены делать?

Феро. Поживем — увидим.

Сцена одиннадцатая

Музыка и знамя. Полковник, офицеры с Ветераном, Юбер и отдельно от них Феро.

Полковник. Лейтенант Юбер, вы назначаетесь командиром эскадрона, с присвоением чина капитана.

Юбер. Да здравствует император!

Музыка, барабаны. Юбер меняет мундир.

Полковник. Приглашаю вас в офицерское собрание, господа.

Музыка, часть офицеров уходят. Феро с приятелями остаются.

Офицер. Скажите, Феро, слыхали вы, что лейтенант Юбер произведен в капитаны? И ведь год еще не прошел.

Феро. Вот как! Какова несправедливость! Он — капитан! О, как много ловких молодчиков, которые ничем не брезгуют, лишь бы выдвинуться.

Офицер. О, да, таких теперь много.

Феро. Да это интрига! Знаю я его заслуги! За ним надо в оба смотреть, а то он, того и гляди, получит еще одно повышение через головы других, более достойных. У него на это особый дар. Он что думает, что ему удастся отделаться таким способом — ведь теперь о дуэли не может быть и речи, а? Какая гнусность, когда человек стремится уйти от ответа за свои поступки таким нечестным, низким способом! Скорее бы началась кампания в Австрии! Вперед, Франция! (вместе с приятелями). Вперед, Франция!

Музыка, знамена, группа офицеров с Ветераном.

Ветеран. Кампания в Австрии! Вот оно, восходит солнце Аустерлица! Победа! Победа! Победа! Орел взлетает над солнцем! Виват!

Офицеры. Виват! Виват! Виват!

Входит Генерал.

Генерал. Кампания в Австрии завершена, господа! Мир стал еще ближе! Ура!

Офицеры. Да здравствует император!

Генерал. Лейтенант Феро! Вы производитесь в капитаны!

Феро. Да здравствует Франция!

Генерал. Отлично, веселитесь, мои мальчики!

Генерал уходит. Феро примеряет капитанский мундир.

Феро.Итак — наступил мир — передайте мой вызов капитану Юберу!

Феро уходит.

Ветеран. Поединок состоялся в Силезии. И на этот раз дело не было доведено до конца, но дошло оно до крайних пределов. Дрались они на кавалерийских саблях, и ловкость, мужество, мастерство и решимость обоих офицеров вызвали восхищение присутствующих.

Секунданты. Браво! Браво!

Ветеран. Противники семь раз скрещивали сабли. Рассказы об этом ходили по обе стороны Дуная, вплоть до гарнизонов, стоявших в Граце и Лайбахе. … Оба нанесли друг другу множество ран.

Секунданты. Хватит… Довольно, господа… Надо прекращать эту резню… Довольно, господа!

Ветеран. Но они не хотели прекращения дуэли… Вся эта необыкновенная история передавалась из одного полка в другой и проникла даже в самые незначительные отряды между Рейном и Савой. Что говорили в Вене?

Офицер. В венских кафе единодушно высказывалось мнение, что противники будут в состоянии встретиться через три недели.

Ветеран. Заключались пари!.. Но ожидания оказались напрасными… Началась война! Да, вновь началась война… Прошло несколько лет сражений и переходов, и вот они встречаются все еще капитанами во время войны с Пруссией. Переброшенные после Иены на север с армией под командованием графа Бернадотта — они одновременно вошли в Любек. Капитан Юбер состоял третьим адъютантом при особе маршала. Итак, Любек, 1806 год! Капитан Феро!

Появляются Феро и два его приятеля.

Феро. Я все обдумал и вижу, что мне прямо-таки необходимо избавиться от этого интригана. Он ухитрился примазаться к личному штабу маршала. Это прямой вызов мне. Я не могу допустить такого положения, при котором мне каждую минуту может грозить неприятность получить через него любой приказ. Да еще черт знает какой. Я уже испытал это однажды, с меня довольно. Он это прекрасно поймет, не беспокойтесь. Больше я вам ничего не могу сказать.

Офицер обращается к Ветерану.

Офицер. А вы что скажете?

Ветеран. Ну что ж, пусть теперь встречаются верхом на конях. В конце концов, эта дуэль — достояние кавалерии… В окрестностях города есть подходящее местечко…

Офицер. Я доведу ваше предложение до сведения принципалов. Капитан Феро, согласны вы драться верхом?

Феро. Согласен.

Феро уходит. Появляется Юбер.

Офицер. Капитан Юбер, согласны вы драться на дуэли с капитаном Феро верхом?

Юбер. Ну что ж, это внесет некое разнообразие в нашу затянувшуюся дуэль.

Офицер. Итак, до утра, капитан Юбер!

Офицер уходит.

Юбер. Дуэль в седле. Впрочем, одной нелепостью больше или меньше, какое это имеет значение?

Он присаживается к столу и обхватывает голову руками. Наступает ночь. Юбер достает из конверта письмо сестры, просматривает его, берет перо и бумагу, и принимается за ответ…

Дорогая сестра Леони, здесь, в Любеке я получил твое письмо, из которого следует, что судьба твоя определилась — ты выходишь замуж…

Встает, отстегивает портупею с ножнами и кладет на стол. Прохаживается.

Voila! Леони, за эти годы мы виделись только два раза…

Достает саблю из ножен и проводит атаку. Ветеран завершает его атаку словами:

Ветеран. Batman quarto!

Юбер. Мы ведь были дружны и поверяли друг другу свои секреты…

Вновь проводит атаку.

Ветеран. Batman tierce!

Юбер. А теперь её отдадут какому-то человеку, которого я не знаю, и пусть он будет превосходный человек, но мою прежнюю Леони я уже больше не увижу…

Проводит атаку.

Ветеран. Batman primo!

Юбер. Завтра мы будем драться на виду у всего полка и нелепость этой предстоящей схватки приводит меня в отчаяние… Неужели я не увижу мест, где проходило мое детство?

Атака.

Ветеран. Batman secundo!

Юбер кладет саблю на стол, берет в руку перо и пишет.

Юбер. Это моя последняя воля и моё завещание… Не зря у человека появляется предчувствие смерти…

Бросает перо на стол, подхватывает саблю, и слёту перерубает свечу.

Браво, Юбер. Вперёд, Франция! Спать.

Бросается в кресло и засыпает. Появляются офицеры и Ветеран.

Ветеран. Итак, господа, решено — они будут драться в сёдлах. В конце концов, эта дуэль является достоянием кавалерии, и драться все время как пехотинцам — это значит в какой-то мере пренебрегать своим видом оружия…

Офицеры. Но Феро считает себя неуязвимым в седле…

Ветеран. Тем лучше — они оба будут драться до конца… Нам следует позаботиться о враче… Я реквизирую пару телег в соседней деревне…

Офицеры. Подберите место с подходящей почвой — чтоб не было конфузов…

— Да и подковы надо проверить у их лошадей.

— Все хотят увидеть эту дуэль… Офицеры нескольких полков…

— Нам должно хватить места, для всех…

— А как на это посмотрит маршал, господа?

Ветеран. Я полагаю — дуэль ныне достояние армии, на нас смотрит вся Европа, и мы не должны ударить в грязь лицом! Итак, к делу, господа!

Офицеры. К делу, к делу, господа!

Уходят.

Ветеран. Капитан Юбер, проснитесь — заря.

Сигнал трубы.

Юбер. Я готов.

Вместе с Ветераном направляется к месту дуэли. Юбер в седле. Группа офицеров на конях. Секунданты. Феро в седле.

Голос. Шагом… рысью… сходитесь!

Как только они съезжаются, Феро неосторожно подставляет лоб под сабельный удар. Кровь заливает ему лицо.

Секундант. Дуэль необходимо прекратить.

Феро. Что за чертовщина? Я буду драться!

Ветеран. Схватку невозможно продолжать. Все свободны, господа.

Юбер. Прощайте.

Покидает место дуэли и возвращается к столу с письмом, Феро уводят секунданты. Остальные следуют за ними.

Леони, теперь я буду чувствовать себя очень одиноким, но настанет день и я женюсь. Я уже сейчас мечтаю о том времени, когда не с кем будет драться и с войнами в Европе будет покончено… Надеюсь, к тому времени ты подыщешь мне жену… Пусть она будет очаровательна, а я постараюсь стать маршалом… Леони, сегодня я проучил одного буяна, но поверь, брат твой отнюдь не бретёр — я просто солдат и люблю чудесные радостные дни между походами… Я слышу музыку…

Уходит.

Сцена двенадцатая

Юг Франции. Солнце. Леони, сестра Юбера, сидит в кресле. Здесь же кресло для Адель, но той не сидится.

Леони. Soleil de France! Солнце Франции — c’est magnifique! Это прекрасно, не правда ли, Адель?

Адель. Oui, мadame.

Леони. И ужасно…

Адель. Porqua, madame?

Леони. На солнце можно загореть, а мужчины не терпят загара — это так простонародно…

Адель. Qui, мadame.

Леони. К тому же я все время размышляю о моём брате. Арман Юбер в России, а там так холодно…

Адель. Oh, мadame.

Леони. Я получила от него письмо — там столько грустных мыслей.

Адель. Оh, no, мadame.

Леони. Я прочту его тебе…

Адель. Oh, мadame…

Леони. Не смущайтесь, Адель, ты составишь счастье его жизни и поэтому должна знать о нем решительно все…

Адель. Porqua, мadame?

Леони. Мужчинами надо управлять — предоставленные сами себе они могут лишь воевать… С’еst terrible… Это ужасно…

Адель. Qui, мadam.

Леони. Итак, я читаю… (берет письмо).

«Все твои планы, моя дорогая Леони, женить меня на очаровательной девушке, которую ты обрела по соседству, отодвигаются в неопределенное будущее. Мир еще не наступил. Европу следует проучить еще раз. Трудная нам предстоит задача, но её надо выполнить, ибо император непобедим».

Как видишь, Адель, он тебя уже полюбил.

Адель. Qui, мadame.

Леони. Мужчинами надо руководить, но руководить ими должны женщины, а не это кровожадное чудовище — император…

Адель. Оh, мadame.

Леони. Я всегда думала, что у Армана благоразумие, в конце концов, возьмет верх, и вот что он пишет…

«Леони, в последнее время меня все чаще посещают мысли о непрочности каких либо личных надежд, когда они всецело связаны с судьбой — с фантастической судьбой одного человека, который, как бы неоспоримо он ни был велик, тем не менее, при всем своем несомненном величии все же человек».

Человек… Вы слышите, Адель, он называет это чудовище человеком…

Адель. С’еst terrible.

Леони. Да, Адель, это ужасно — я молюсь утром и вечером и ставлю свечи в церкви за спасение моего брата…

Адель. Оh, мadame.

Леони. Адель, милая, клянитесь, что и вы будете молиться за него…

Адель. Qui, мadame…

Леони. Ну, дайте я вас поцелую (целует Адель). Ну, вот я и плачу, это ужасно, Адель, сначала солнце, а потом слезы, что станет с моей кожей, Арман помнит меня совсем молодой, а мужчины ужасно разборчивы и привередливы, знайте это, Адель, и в то же время порой ужасно бесчувственны — Арман несколько раз дрался на дуэли — это ужасно, Адель, но вы полюбите его и все ему простите…

Сцена тринадцатая

Офицеры и Ветеран. У кого-то рука на перевязи, у другого — повязка на голове, у третьего — на глазу, а у одного отморожен кончик носа.

Ветеран. Война, еще шесть лет войны и никаких перерывов в военной службе капитана Юбера. Полковник Юбер!

Появляется Юбер.

Поля Эйлау и Фридланда, походы туда и обратно по снежным грязным равнинам Польши, награды, отличия и чины на дорогах, ведущих в северо-восточную Европу…

Юбер. Маршал Бернадотт не дает своим адъютантам ни отдыху, ни сроку. Три недели переходов при отвратительном ненастье — и рана в боку снова дает себя чувствовать — и всё из-за этого животного…

Ветеран. Между тем капитан Феро, переброшенный со своим полком на Юг, безуспешно воевал в Испании, и только перед началом русской кампании он был повышен в звании и получил приказ вернуться на север. Без сожалений покинул он страну мантилий и апельсин. Полковник Феро!

Появляется Феро.

Феро. Это была тяжелая война с засадами и неожиданностями. Я, видите ли, не умею подлаживаться к тем, к кому надо, это не в моем характере. И презираю интриганов, я заслужил свой чин не в прихожей у маршала.

Ветеран. Итак, теперь перед нами лежали огромные азиатские пространства России… и, казалось, что ничто нас не остановит, ни русская армия, ни эти бескрайние просторы… Но… судьба была немилостива к нам… И к нему… А ведь мы называли его — Человек Судьбы… Отступление от Москвы потопило все личные переживания в море несчастий и скорби. Полковники без полков, Юбер и Феро, с мушкетами на плечах — да что они — мы все — цвет гвардии, которому некем командовать, отступаем в рядах «Священного батальона». Полковники выполняют обязанности сержантов, генералы — ротных командиров, а маршал Франции, принц империи — командир батальона. Ружья, подобранные по дороге, патроны, отобранные у мертвецов. Феро и Юбер, спрашиваета вы? Не раз приходилось им вместе отстреливаться от казаков. Что за вероломство судьбы, какая низость. Проклятие… Merde! Дерьмо! Но гвардия… Гвардия не сдается… Формирование полков завершается! Набраны свежие резервы! Мы снова вместе, мои мальчики! Это значит, что вскоре наступит мир, мир, не роняющий престижа Франции, императора и французского оружия!

Офицеры. Мир?

— Но какой?

— Мир — надолго?

— Мир, необходимый для передышки.

— А потом?

Ветеран. А потом? Потом их необходимо проучить! Всю Европу! Проучить навсегда! Всех? Всех! Кто этом сомневается? Всех! Мы будем драться со всей Европой, со всем миром — мы непобедимы! Судьба вновь будет принадлежать нам! Польша, Россия, Нидерланды, Испания, Голландия, Дания, Италия… А тех, кто сомневается — к стенке — проскрипционные команды выполнят свой долг! Тех, кто ждет возвращение короля… Тех, кто куплен английским золотом… Тех, кто потерял веру в императора… Император Непобедим — мы выполним свой долг! Аllons, courage! Bперед Франция! Вперед!

Сцена четырнадцатая

Юг Франции. Солнце. Леони и Адель.

Леони. Да, да, Адель — я вновь решила загорать — ведь загорать — это естественно, коль скоро господь сотворил солнце, а нас снабдил кожей, не так ли?

Адель. Qui, мadame.

Леони. К тому же загар в большой моде в Италии —так писал мне Арман в 1800 году. Какая прелесть путешествия, не правда ли? Вначале я полагала, что эти войны — путешествия в некотором роде, но этот последний поход в Россию — это ужасно — им пришлось есть мёрзлые овощи и ходить обернувшись в рогожу…

Адель. С’еst terrible, мadame.

Леони. Потом они отдыхали в Померании, и я полагала Адель, что войны уже завершены — но все началось сначала — таковы эти мужчины… Люцерн, Бауцен, Лейпциг — он прошел все эти сражения, Адель…

Адель. Оh, моn Dieu!

Леони. Адель, наши молитвы были услышаны — он остался невредим и покрыл себя славою…

Адель. О, мадам, j’aime Armand d’Hubere….

Леони. Ты уже любишь его, моё дитя — как нежно женское сердце…

Адель. Je souffre beaucoup.

Леони. Ты страдаешь, милая. А как страдаю я, узнав, что его произвели в генералы…

Адель. Purquoi, мadame?

Леони. Чин генерала, присвоенный ему теперь, в это страшное время, накладывает на него знак особой милости узурпатора, а что будет впоследствии? Какое влияние окажет это на его будущее?

Адель. Oh, мadame.

Леони. И что он пишет? Представь себе…

«Никто, кроме заклятого врага, не может сказать обо мне, что я получил повышение по чьей-то милости. Что же до будущего, у меня нет привычки заглядывать дальше предстоящего сражения…»

Он великолепен, не так ли, Адель? Какая прелесть эти военные. А мой Робер — ему абсолютно безразлично загораю я или нет — он пребывает в состоянии вечного сна за своим кофе, сигарой и газетой… Пойдемте, Адель, Робер и ваш дядюшка уже заждались нас… Как приятно посекретничать с вами, милая моя…

Сцена пятнадцатая

Офицеры. Ветеран. Феро.

Ветеран. Господа, мы вернулись во Францию, прошагав по всем дорогам Европы. Но мир еще не наступил. Завтра мы вновь выступаем в поход. Да здравствует император!

Офицеры. Да здравствует император!

— Юбер! Вас вызывают в штаб.

— Юбер сделал блестящую карьеру.

— Он состоит при штабе главнокомандующего.

— Он великолепно держится…

— Сбивая с толку всех злопыхателей…

Ветеран. Его поведение обратило на себя благосклонное внимание самого императора.

Офицеры. Да здравствует император!

Феро. Этот человек не любит императора.

Пауза, общее молчание.

Уж я-то его хорошо знаю, черт побери! Противника своего изучишь вдоль и поперек, а мы сходились с ним раз шесть. Об этом в армии знают все! Чего же вам еще надо? Самый что ни на есть отъявленный дурак и тот сумел бы воспользоваться случаем, чтобы раскусить человека, а уж я-то, черт возьми, знаю что говорю!

Офицер. Зря вы так говорите, полковник Феро. Юбер — отличный воин. Генерал Юбер — к маршалу Бертье!

Феро. Генерал? … Этот человек меня теперь ничем не удивит.

Обращается к офицеру, чуть обернув голову через плечо.

Вы премного обяжете меня, если не сочтете за труд передать генералу Юберу при первой же возможности, что его повышение на некоторое время спасает его от одной жаркой схватки. Я как раз поджидал, не покажется ли он здесь.

Офицер. Как вы только можете думать об этом, полковник Феро, в такое время, когда каждый человек должен отдать свою жизнь для славы и спасения Франции!

Феро. Видите ли, я отнюдь не считаю, что существование генерала Юбера может хоть как-то способствовать славе и спасению Франции. Впрочем, вы, может быть, изволите полагать, что вы знаете его лучше, чем я? Я, который по меньшей мере шесть раз сходился с ним в поединке! Сейчас, знаете, не время щепетильничать. Я не верю, чтобы этот человек, когда-нибудь любил императора. Он заработал свои генеральские эполеты на побегушках у маршала Бертье. Прекрасно! Я сумею заслужить свои иначе. И тогда мы уж разбермся в этом деле, которое, на мой взгляд, слишком затянулось.

Ветеран. Император! Император отправляется к войскам! Виват!

Все. Виват, виват, виват! Да здравствует император!

Сцена шестнадцатая

Юг Франции. Солнце. Пустое кресло Леони. Рядом кресло, в котором дремлет пузанчик Робер — ничтожество с сигарой и газетой. Появляется инвалидная коляска, в ней раненый в бедро Юбер. Коляску толкает перед собой капрал Луи. Его левая рука на перевязи.

Капрал. Эй, есть здесь кто нибудь? Э-эй! Что за сонная страна! Э-эй, есть здесь кто-нибудь?

Робер пробуждается.

Робер. Что за шум? Что за шум? Кого вы ищете, капрал?

Капрал. Я — капрал Луи, волонтер 93 года, капрал Луи, слышите вы меня?

Робер. Капрал, почему вы кричите?

Капрал. Я контужен, черт побери, я контужен, вы слышите меня? Я сражался за честь и славу Франции и был контужен. Да здравствует император!

Робер. Какой кошмар, о чем вы говорите… Узурпатор окончательно разбит союзниками, отрекся от престола и сослан на остров Эльба.

Капрал. Громче, черт побери, я контужен, Вы слышите меня? Я сражался за честь и славу Франции и был контужен. Да здравствует император!

Робер (кричит). Что вам угодно?

Капрал. Браво, юноша. Вы научились говорить. Еще раз! Allons, courage!

Робер. Что вам угодно?

Капрал. Отлично! Я капрал Луи… Стоп. Разыскиваю родственников генерала Юбера.

Делает жест в сторону инвалидной коляски.

Вот он — герой битвы при Ланне!

Робер. Ужасно… Леони… боже…

Капрал. Что? Говорите громче…

Робер. Ужасно.

Капрал. Был сущий ад! Осколок прусского снаряда убил под ним лошадь и задел его бедро — но он не хотел покидать поле боя. На его место был послан полковник Феро — его произвели в генералы на поле боя. Да здравствует Франция! Когда генерал Юбер услыхал об этом,— он воскликнул — Merde! Дерьмо! — он не хотел покидать поля битвы и тут же потерял сознание.

Робер. Что же дальше?

Капрал.Я вез его через всю страну — сюда, в Прованс — я, капрал Луи, а где его родня, я вас спрашиваю, родня генерала Юбера?

Робер. Да, да, сейчас… Леони!

Капрал. Громче, малыш! Капрал Луи контужен.

Робер. Леони!

Капрал. Браво!

Появляется Леони.

Леони. Оh, моn Dieu, мon cher Arman! О, моn Dieu!…

Бросается к коляске и, причитая, увозит ее.

Робер. Все прекрасно, капрал! Генерал Юбер у себя дома!

Капрал. Малыш, ты научился говорить — подумай теперь о капрале — капрал Луи — ветеран, он волонтер 93-го года, капрал Луи прошел Европу, спроси, малыш, чего он хочет?

Робер. Чего же вы хотите, капрал?

Капрал. Я устал с дороги — я хочу выпить, закусить и бабу!

Робер. О, капрал, как это грубо…(кричит) следуйте за мной!

Капрал. Капрал Луи! Вперед! Наступил мир!

Уходят.

Появляется мадам Леони, с Юбером в коляске. Не переставая говорить, она проходит к своему креслу, усаживается в него и покачивает взад и вперед ивалидную коляску с Юбером.

Леони. О, Арман, Арман — вот он и наступил — мир, о котором ты мне писал — мир желанный для сердца воина и не роняющий престижа — ведь ты мне писал именно так… И я так рада тому, что ты здесь, с нами — в Провансе — мы все рады, Арман — и я, и Робер, и мои дети — и они восхищены, Арман, своим дядей — знаменитым генералом…

Юбер. Генералом разбитой армии…

Леони. Таков уж наш женский удел, Арман, приветствовать победителей и утешать побежденных… а Адель, как она счастлива, что ты здесь, и мы, и ее дядюшка, Шевалье, вернувшийся из двадцатилетней эмиграции — он тоже счастлив…

Юбер. Еще бы, в эмиграции он сначала был переплетчиком, а затем стал сапожником в маленьком немецком городе, где прославился изяществом своей работы и элегантными фасонами дамской обуви — еще бы — Шевалье-сапожник — ему ли теперь не быть счастливым…

Леони. Арман, посмотри какое солнце вокруг — разве ты не счастлив быть с нами?

Юбер. Прости, Леони, но лучше бы мне погибнуть при Ланне… Я генерал разбитой армии — никому не нужный человек…

Леони. Моn Dieu, Арман, о чем ты говоришь — твое ранение — это рука судьбы, провидения… только подумай, в каком положении ты бы оказался — в каком унизительном положении — в момент крушения Империи…

Юбер. Прости, Леони — что ж поделаешь — раз я не погиб при Ланне — после четырнадцати лет походной жизни с саблей наголо — исполнив свой долг до конца — я решил покориться судьбе, Леони, покорность судьбе — легкая добродетель…

Леони. Моn Dieu, Арман, небо услышало мои молитвы…

Юбер. Я всецело отдаю себя в твои руки, моя дорогая Леони…

Леони. О! (вскакивает и делает тур вальса). Какое счастье, Арман, я в восторге от твоей рассудительности…

Юбер. Но что это? Что ты танцевала?

Леони. Как что? Вальс. Это, вальс, Арман, теперь все танцуют вальс, это немецкий танец.

Юбер. Танец, который привез ваш король.

Леони. Король, Арман, король — танец, который ты будешь танцевать с Аделью — она будет твоей женой, Арман, а ты протянешь руку к маршальскому жезлу…

Юбер смеется. Юбер. Леони, Леони, придется мне вальсировать в коляске.

Леони. Робер, Робер, идите к нам, Робер!

Появляется Робер с двумя костылями.

Робер. Арман, доктор разрешил вам покинуть коляску — примите эти английские костыли.

Юбер. Браво, Робер, да здравствует… Англия!

Встает на костыли и делает несколько шагов.

Робер. Правительство подтвердило вас в чине. Вы остаетесь на действительной службе. При этом вам предоставляется неограниченный отпуск для поправки здоровья.

Юбер. Передвигаться на костылях — довольно сложное занятие, я устал, Леони, благодарю вас, Робер, да здравствует Франция с генералами на костылях…

Робер (кричит). Vive la France!

Появляется капрал Луи.

Капрал. Браво, малыш — ты становишься мужчиной. Еще раз! Allons, courage!

Робер. Vive la France!

Капрал. Vive l’Empereur! Император высадился в бухте Жуан! Он следует в Париж!

Остальные. Оh!

Капрал. Капрал Луи, волонтер 93 года отправляется к своему императору. Я выпил, закусил и все остальное. Прощайте, мой генерал! Вперед, Франция! Капрал Луи, кругом марш!

Юбер. Прощайте, Луи! Bon voyage!

Капрал. Прощайте, мой Генерал. Я знаю, что если бы вы смогли, то ушли бы со мной.

Юбер. Прощайте, Луи! Bon voyage!

Капрал уходит.

Леони. C’est terrible. Это ужасно — узурпатор возвращается…

Робер. О-о…

Юбер. Робер, прошу вас, возьмите эти английские костыли!

Кидает костыли Роберу.

Леони, я отправляюсь на фронт.

Он пытается стоять без костылей, но Леони, заметив, что он вот-вот упадет, подводит ему коляску. Он пытается уехать, но Леони и Робер преграждают ему путь и Юбер вынужден повернуть…

Леони. Арман, куда вы?

Юбер. Я отправляюсь в Париж.

Робер. Вы больны, Арман.

Юбер. Я дал присягу…

Леони. Арман, я заклинаю вас детьми…

Юбер. Леони, я солдат…

Робер. Одумайтесь, Арман…

После ряда поворотов коляска с Юбером останавливается.

Юбер. Мне дурно, Леони… Пожалуйста, воды… Я не могу справиться с этой коляской.

Леони. О, Арман, вам нужен покой…

Леони и Робер увозят коляску с Юбером.

Сцена семнадцатая

Офицеры в потрепанных мундирах. Ветеран.

Офицеры. Маршал Сульт,.. один только маршал Сульт, а другие?

— Все продались за английское золото.

— Когда-то они любили Его…

— Любили, но продались…

Ветеран. Любили, но продались. Как девки с бульвара… А есть и такие, что не любили его никогда…

Офицеры. Нам платят нищенские пенсии,,,

— И требуют не носить пуговицы с орлами…

— Ни за какие деньги не сниму я этих пуговиц.

Ветеран. Орел… О, как он взмыл над нами… Эта старая развалина король бежал из Парижа, когда император вернулся с Эльбы… Эти сообщения в газетах, вы помните их, друзья? Сначала они писали: «Чудовище высадилось в бухте Жуан», затем его именовали узурпатором, но, когда войска присоединились к нему, газеты стали именовать его Наполеоном, и вот, наконец, когда мы вошли в Париж — я прочитал — «Император вступает в столицу мира» — мир снова был наш… Событие, нет, подвиг — подвиг, достойный полубога…

Офицер. Как быстро все это ушло…

Ветеран. Сто дней… Всего сто дней…

Офицер. Ужасный восемьсот пятнадцатый год…

Ветеран. Начался в смятении умов и закончился расстрелами…

Офицеры. Маршал Ней расстрелян…

— Многие, очень многие…

— Многие погибли, а сколько наших друзей в тюрьмах…

— Генерал Феро арестован вчера…

Ветеран. Еще бы, он так любил императора…

Офицер. Где он был во время последней кампании?

Ветеран. Он занимался кавалерийским запасом, снаряжал и направлял эскадроны на поля сражений…

Офицер. А завтра возьмут кого-нибудь другого… Гвардия умирает…

Ветеран. Да, лучшие из нас умирают на рассвете… Взвод солдат, и черная повязка на глазах…

Звучит барабанная дробь.

Сцена восемнадцатая

Прованс. Солнце. Леони в кресле. Юбер расхаживает рядом.

Леони. Какое солнце — у меня вновь появятся веснушки — тебе нравятся веснушки, Арман?

Юбер. Не знаю, Леони.

Леони. А веснушки Адели? Они ей очень к лицу…

Юбер. Веснушки Адели? Я не заметил…

Леони. Арман, милый, как я счастлива, что ты полюбил ее — ты даже не заметил ее веснушек…

Юбер. Леони, это что-то другое…

Леони. И, однако, после твоей поездки в Париж за утверждением, состоится венчание и свадьба…

Юбер. Леони, мне сорок лет и я впервые на собственном опыте узнал, что такое «трус»…

Леони. Арман…

Юбер. Нет, нет, меня пугает не озлобление бывших товарищей по армии, поверивших в утверждение какого-то кретина о том, что я никогда не любил императора.

Леони. О!

Юбер. В конце концов, я человек военный и буду продолжать служить армии, но меня волнует иное — я хочу ее любви Леони — а может ли она любить сорокалетнего мужчину, который всю жизнь проскакал с саблей наголо, валялся в лазаретах, и может рассказать лишь то, что в Египте он пил кофе с финиками, в Италии — вино «Монтепульчано», а в горящей Москве пил водку — она смеется надо мной, Леони, я только недавно выучился танцевать вальс…

Леони. Боже мой, Арман, ты влюблен…

Юбер. Она лишь терпит меня, а на что более я могу рассчитывать? Я смотрю в ее васильковые глаза, шучу, но, право, легче мчаться в атаку под картечью, чем быть в моем положении… Я отправляю ей цветы каждое утро и наношу визиты, я беседую с ее дядюшкой, по вечерам я сижу у окна и предаюсь дурацким размышлениям — я смешон сам себе, Леони…

Леони. Боже, как наивны мужчины…

Юбер. И, однако, мне не остается ничего иного, как устремиться вперед…

Появляется Робер с новым мундиром Юбера.

Робер. Вперед, Франция! Генерал Юбер — ваш новый мундир. К нам приближается коляска Шевалье, и в ней Шевалье и Адель!

Юбер. Благодарю вас, Робер. Итак, Франция вновь идет вперед… Завтра я направляюсь в Париж.

Скидывает один мундир и надевает другой.

Сцена девятнадцатая

Париж. Кафе. Двое отставных офицеров с газетами обсуждают арест генерала Феро. Третий посетитель читает газету.

Офицеры. Моn vieux, для генерала Феро теперь, можно сказать, все кончено. А почему? Да просто потому, что он не из тех выскочек, которые только о себе и думают. Феро слишком любил императора. А вот противник его оказался умнее…

— Какой противник?

— Да разве вы не знаете? Их было два гусара. После каждого повышения они дрались на дуэли. Неужели вы ничего не слышали о дуэли, которая тянулась с тысяча восемьсот первого года?

— Ах, вот о чем речь. О, разумеется, я слышал об этой дуэли! Да, конечно, генерал барон Юбер может теперь спокойно наслаждаться милостями своего жирного короля.

— Пусть себе наслаждается…

— А ведь храбрые были офицеры оба! Я никогда не видал этого Юбера. Говорят, какой-то шаркун, интриган. Но я, конечно, охотно верю Феро: он говорил про своего противника, что тот никогда не любил императора.

— Верно. Пойдемте отсюда.

Двое офицеров покидают кафе. Последний посетитель кафе кладет свою газету на стол. Это Юбер, и то, что ему довелось услышать, вывело его из себя.

Юбер. О, боже, и вот в этом болоте я должен прокладывать себе путь…

Сцена двадцатая

В своем кабинете министр полиции Фуше разглядывает свой новый мундир. Появляется Юбер.

Фуше. Прошу вас сюда, генерал, пожалуйста, подойдите. Извольте, я вас слушаю.

Юбер. Герцог, я прошу вас изъять из рассмотрения специальной комиссии дело Феро Габриеля-Флорана, бригадного генерала производства 1814 года.

Фуше. Изъять из рассмотрения специальной комиссии дело некоего Феро, Габриеля-Флорана, бригадного генерала производства 1814 года? Почему же именно его изъять?

Юбер. Я удивлен тем, что ваша светлость, будучи столь компетентным в оценке своих современников, сочли нужным включить его в этот список.

Фуше. Ярый бонапартист!

Юбер. Но то же самое можно сказать про любого гренадера, про любого солдата. А личность генерала Феро имеет не больше значения, чем личность любого гренадера. Это человек недалекий, не обладающий никакими способностями. Нельзя даже и предположить, чтобы он мог пользоваться каким-нибудь влиянием.

Фуше. Однако языком своим он пользуется хорошо.

Юбер. Он болтлив, я допускаю, но не опасен.

Фуше. Не буду спорить спорить с вами. Мне о нем почти ничего не известно. Ничего, в сущности, кроме имени.

Юбер. И, однако, ваша светлость стоит во главе комиссии, уполномоченной отобрать лиц, которым надлежит предстать перед судом.

Фуше. Да, генерал, вы правы… Вот стул, садитесь, пожалуйста. Генерал, я поспешил создать проскрипционную комиссию и сам стал во главе ее. А знаете почему? Да просто из опасения, что, если я не возьму это дело в свои руки как можно скорее, то в этом списке первым окажется мое имя. Такое сейчас время. Но пока я еще министр полиции его величества, я вас спрашиваю: почему собственно, я должен изъять из списка какого-то неведомого Феро? Вас удивляет, каким образом сюда попало это имя? Может ли быть, что вы так плохо знаете людей? Дорогой мой, на первом же заседании комиссии имена хлынули на нас потоком, как дождь, как ливень. Нам приходилось выбирать из тысяч. Откуда вы знаете, что имя этого Феро, жизнь или смерть которого не имеет никакого значения для Франции, не заменило собой ничье другое?

Продолжает после паузы.

А ведь нам приходиться еще думать о том, чтобы удовлетворить требования союзников. Только вчера Талейран говорил мне, что император Александр весьма недоволен тем скромным количеством уроков, которое намеревается дать правительство короля, в особенности среди военных. Это, конечно, конфиденциально.

Юбер. Клянусь честью, если ваша светлость соизволит удостоить меня еще каким-нибудь конфиденциальным сообщением, я за себя не ручаюсь… После такого мне остается только преломить саблю и швырнуть ее…

Фуше. Вы какому правительству изволите служить, генерал?

После паузы. Юбер. Правительству Франции, я полагаю.

Фуше. Пустые слова, Генерал. Вся суть в том, что вы служите правительству людей, которые в течение двадцати лет были лишены родины и пережили очень тяжелое и унизительное чувство страха… Не надо обманывать себя на этот счет, Генерал. Впрочем, поскольку мне вас рекомендовали…. Он ваш родственник — этот Феро?

Юбер. Нет, не родственник.

Фуше. Близкий друг?

Юбер. Да, близкий… Мы тесно связаны, и связь эта такого рода, что для меня является вопросом чести попытаться…

Фуше встает и просматривает бумаги у себя на столе..

Фуше. Вам не следует говорить о том, что вам хочется преломить вашу саблю, Генерал. Вам вряд ли удастся получить другую. На этот раз император не вернется… Но что за человек! Был один момент в Париже, уже после Ватерлоо, когда он изрядно напугал меня… Казалось, он вот-вот начнет все сначала. К счастью, это еще никому не удавалось…

Юбер кивает, не говоря ни слова. Фуше продолжает, просматривая бумаги.

Тут у нас всего двадцать генералов из действующего состава, предназначенных послужить уроком. Двадцать. Круглое число. А ну-ка поищем, где этот Феро… Ага, вот он! Габриель Флоран. Отлично! Тот самый. Отлично, теперь у нас будет девятнадцать.

Юбер. Я позволю себе просить вашу светлость сохранить мое ходатайство в тайне…

Фуше. А кто ж ему станет говорить, хотел бы я знать? Вот, пожалуйста, возьмите перо и сами зачеркните его имя. Это единственный список. Если вы хорошенько обмакнете ваше перо и проведете черту пожирней, никто никогда не сможет узнать, что это было за имя, но только уж извините, я не отвечаю за то, как им распорядится военный министр. Скорее всего, его вышлют в какой-нибудь провинциальный городок под надзор полиции, и как знать, не предпочел ли бы он последнюю услугу взвода солдат тупому безделью и прозябанию в подобном городке?

Юбер зачеркивает фамилию Феро. Юбер. Благодарю вас, ваша светлость.

Сцена двадцать первая

Кофейня. Офицеры, одноглазый Ветеран, Феро.

Феро. Уведомление об отставке и уведомление о том, что пенсия будет выплачиваться лишь при условии благонадежного поведения — вот и все что я получил, выйдя из тюрьмы. К черту, пойду, пройдусь по этому городку.

Феро встает.

Безносый. Свежие газеты, господа.

Феро. Дайте сюда.

Просматривает газету.

О!

Безносый. Что случилось генерал?

Ветеран. Какая-нибудь новая пакость правительства, генерал?

Феро. Пакостям этих мерзавцев нет конца! Слушайте! (Читает)

Нам сообщают, что генерал Юбер, который в настоящее время находится в отпуску на юге, назначается командиром 5-ой кавалерийской бригады.

А ведь я совсем забыл о нем! Господа, есть там у них один напомаженный, расфранченный штабной офицерик, любимчик некоторых маршалов, которые продали отца своего за пригоршню английского золота. Теперь он узнает, что я еще жив. Это старое дело чести… Нас всех согнали сюда, поставили клеймо и держат, как отслуживших полковых лошадей, которым место на живодерне. Господа, я вынужден буду обратиться к услугам двоих из вас… Это будет все равно, что отомстить за императора…

Обращается к Ветерану и Безносому.

Прошу вас, господа. Это кавалерийское дело, господа, вы уж извините.

Феро с секундантами выходит на авансцену. Феро слегка прихрамывает.

Феро. Эта проклятая зима 1813 года здорово подточила меня, до сих пор кости болят. Ну, не важно. Придется перейти на пистолеты, вот и все. Да так, просто маленький прострел… Ну что ж, будем драться на пистолетах. Все равно эта дичь от меня не уйдет. Глаз у меня такой же меткий, как и раньше… Посмотрели бы вы, как в России я укладывал на всем скаку из старого заржавленного мушкета этих свирепых казаков! Думаю, что я родился стрелком.

Ветеран. Итак, война не окончена — у нас снова есть война — ибо, что есть война как не вереница поединков — сплошная массовая дуэль? Генерал Феро оживает. Мрак мира над ним развеялся, как мрак смерти. Вот оно, чудесное воскрешение Феро, Габриеля Флорана, волонтера 1793 года, генерала 1814 года, погребенного без всяких церемоний служебным приказом военного министра второй Реставрации. Итак, война!

Уходят.

Сцена двадцать вторая

Прованс. Юбер и Леони.

Юбер. Ах, Леони, мне так не терпелось поскорей вырваться из Парижа!

Леони. Любовь торопила?

Юбер. И ужас. Я чуть не умер от омерзения… Мне надо было повидать Фуше. Я добился аудиенции. Я был у него в кабинете. Я вышел оттуда с таким чувством, будто утерял собственное достоинство…

Леони. Но почему? И что тебе понадобилось от этого человека?

Юбер. Человеческая жизнь. Я получил ее. Мне это было необходимо.

Леони. И теперь, Арман?

Юбер. Теперь? Теперь мне предстоит встреча с Шевалье. А завтра я встречусь с Аделью.

Леони. Как ты серьезен.

Юбер. Я кидаюсь в семейную жизнь, как в пропасть.

Леони. Каждый человек хочет чтоб его любили — даже Фуше, наверное — и Адель этого тоже хочет… До вечера…

Леони уходит. Юбер достает из кармана своей штатской одежды зеркальце и разглядывает свое изображение. Прячет его в карман, вздыхает и собирается в путь. Появляются секунданты Феро в походных сюртуках, застегнутых до подбородка, и треугольных шляпах.

Ветеран. Скажите, милейший, как пройти к дому генерала Юбера, и есть ли возможность побеседовать с генералом наедине.

Юбер. Если вы находите, что здесь достаточно уединенно, можете говорить сейчас же, и я прошу вас, камерады, говорите открыто. Вам нечего опасаться.

Ветеран. Генерал Юбер, дело весьма конфиденциальное. Надо быть осторожными. Наша штаб-квартира в деревушке, где на нас подозрительно косятся — на нас — честных солдат. Я прошу вас, генерал, назвать имена ваших друзей.

Юбер. Каких друзей? Я живу здесь у моего зятя…

Ветеран. Ничего, он подойдет. Мы друзья генерала Феро…

Юбер. Феро? Я почти забыл о его существовании…

Ветеран. И, однако, он существует, очень неудобно, правда, в паршивом городке, в этой поганой харчевне, в этом логове дикарей. Мы прибыли сюда час назад на почтовых. Он с нетерпением ждет нас. Нам, видите ли, надо поторопиться. Генерал нарушил министерский приказ, чтоб получить от вас удовлетворение, которое он вправе требовать по законам чести. И, само собой разумеется, он хотел бы получить его прежде, чем жандармы нападут на наш след.

Безносый. Мы хотим вернуться потихоньку, понимаете? И чтоб никаких следов. Мы ведь тоже нарушили приказ. А ваш приятель, король, обрадуется случаю лишить нас пропитания. Мы ведь тоже рискуем. Но, ясное дело, честь превыше всего.

Юбер. Так значит, вы пришли сюда, чтоб предложить мне вступить в рукопашную с этим… Ха-ха-ха…

Безносый. Похоже, вы весельчак, генерал?

Ветеран. А среди нас многие, многие разучились улыбаться с тех пор, как император покинул Францию…

Юбер. Итак, вы хотите разделаться со мной как можно скорей. Так не будем тратить время на пустые разговоры. В сосновом лесу, завтра на рассвете. Я принесу с собой пистолеты и саблю.

Безносый. Пистолеты, генерал.

Юбер. До завтрашнего утра. А до тех пор держитесь где-нибудь подальше до темноты, если не желаете, чтобы вами заинтересовались жандармы. В наших краях приезжие — редкость.

Секунданты уходят. Юбер остается один. Через некоторое время появляется Шевалье.

Шевалье. Генерал, что с вами? У вас такой вид словно вы что-то потеряли или забыли…

Юбер. Да, Шевалье, так оно и есть. Я только час назад вспомнил, что я должен драться на дуэли. Это немыслимо, но это так.

Шевалье. Это гнусно, сударь. Долг мужчины покончить с такими делами прежде, чем он осмелится просить руки молодой девушки. В мое время мужчины не забывали о том, что они должны щадить чувства женщин. Что это за история? От чего это?

Юбер. Назовите это юношеским сумасбродством, Шевалье…

Шевалье. Ну, тогда, значит, это надо уладить…

Юбер. Уладить? Может быть, вы думаете, что это произошло только что, когда я был в Париже?

Шевалье. Какое значение имеет дата вашей сумасбродной выходки? Между порядочными людьми такое недоразумение всегда можно уладить.

Юбер. Шевалье, это случилось пятнадцать или шестнадцать лет тому назад. Я был тогда лейтенантом гусарского полка.

Шевалье. Вы были лейтенантом пятнадцать лет тому назад?

Юбер. Ну, разумеется! Вы думаете, меня на свет произвели генералом?

Шевалье. Вы хотите драться на дуэли, на которой вам следовало драться пятнадцать лет тому назад?

Юбер. Мы уже дрались не раз.

Шевалье. Кто он, этот ваш противник?7

Юбер. Мой противник? Фамилия его Феро, Он лейтенант гусарского полка, так же как и я, то есть я хочу сказать — Генерал. Гасконец. Сын кузнеца, кажется.

Шевалье. Вот как? Так я и думал. У этого Бонапарта была какая-то особенная любовь ко всякому сброду…

Юбер. Уж его-то не впутывайте сюда…

Шевалье. Какой-то Феро. Сын деревенского кузнеца и гулящей девки. Связаться с такими людьми…

Юбер. Вы сами когда-то были сапожником, Шевалье…

Шевалье. Но я не сын сапожника… Эти люди просто не существуют, эти Феро. Что такое Феро? Бродяга, которого нарядил генералом корсиканский авантюрист, вырядившийся в императора. Нет никаких оснований барону Юберу пачкать себя дуэлью с такой личностью. Вы можете извиниться. А если он вздумает отклонить ваше извинение, вы можете просто отказаться драться с ним.

Юбер. Вы считаете, я могу это сделать?

Шевалье. Да, генерал, со спокойной совестью.

Юбер. Поверьте мне, Феро не такой человек, которого можно заставить отстать извинениями или отказами. Ну, так что, я должен дать знать начальнику жандармерии и Феро с его товарищами арестуют просто по одному моему слову? Или вы хотите чтобы местные крестьяне загнали их в овраг и забили цепями? Но ведь были же эти люди моими товарищами по оружию.

Что говорит вам ваша совесть, Шевалье?

Шевалье. Зачем вы мне говорите все это?

Юбер. Потому, что я вам доверяю больше, чем кому бы то ни было. Мне придется обойтись без секундантов.

И если меня убьют, то, по крайней мере, хоть вы будете знать все, что можно рассказать об этой истории.

Шевалье. Как же я смогу сегодня вечером смотреть на Адель?

Но вы хоть можете, по крайней мере, сказать, правы вы или нет?

Юбер. Я ни в чем не виноват. Я должен убить его.

Шевалье. Прощайте, генерал.

Уходит. Юбер остается один.

Юбер. Этот Феро преследует меня словно рок. Я — идиот. Сентиментальный идиот. Только потому, что я услышал этот разговор в кафе… Испугаться такой лжи — но разве стоит считаться с чем-либо, кроме правды?

Опускается в кресло.

Впрочем, кажется, уже рассвет. Вперед, Франция…

Встает и смотрится в зеркальце. Складывает в сумку пистолеты и уходит.

Сцена двадцать третья

На опушке леса Феро и его секунданты.

Феро. Эта дичь от меня не уйдет.

Подойдя к месту дуэли, Юбер слышит реплику Феро.

Юбер. Что это за дичь? Ах, это я…

Секунданты касаются своих шляп. Феро отходит.

Я вынужден просить кого-нибудь из вас, господа, быть моим секундантом — я не привел с собой друзей.

Принимая во внимание настроения в здешних краях, я не решился посвятить кого-либо в причины вашего пребывания здесь.

Секунданты кланяются и оглядываются по сторонам.

Ветеран. Неподходящая почва.

Безносый. Здесь не годится.

Юбер. Давайте упростим все дело. Зарядите обе пары пистолетов. Я возьму пистолеты генерала Феро, а он мои. Или, еще лучше, пусть каждый возьмет смешанную пару. Затем мы углубляемся в лес и стреляем друг в друга. А вы останетесь на опушке. Мы сюда не церемониться пришли, а воевать и насмерть. Для этого годится всякая почва. А la guerre comme a la guerre. На войне, как на войне, господа. Если меня прихлопнет пуля, вы оставите меня там, где я упаду, и уберетесь отсюда. Не годится, чтоб вас видели здесь.

Сбрасывает свой сюртук. Секунданты переговариваются с Феро, заряжают пистолеты и раздают их. Феро доволен, он снимает сюртук и швыряет его на землю.

Отведите своего принципала на опушку по ту сторону леса, и пусть он войдет в лес ровно через десять минут. Постойте. Давайте сначала сверим часы.

Безносый идет за часами Феро, Ветеран и Безносый сверяют часы.

Ветеран. Итак. Значит четыре минуты шестого по вашим, семь минут по часам генерала Феро. Итак, разводим…

Секунданты уводят противников со сцены и возвращаются.

Безносый. Ну, дело сделано. Они будут драться до конца. А неплохо держится этот Юбер. Впрочем, что говорить… Все эти иуды в раззолоченных мундирах, продавшие его англичанам, все эти маршалы и принцы — все они хоть когда-нибудь да любили его. Но этот человек никогда не любил императора. Генерал Феро так и говорил мне, совершенно определенно.

Ветеран. Как бы то ни было, он не отказался драться. А это главное. Значит, он настоящий воин и не позабыл, что такое честь французского офицера.

Уходят. Появляется Юбер.

Юбер. Ранить это животное никакого проку… Его следует убить. Однако, стреляет он лучше меня. Но говорил же император, что для французского офицера нет слова «невозможно». Так пусть стреляет издали…

Открывает себя. Появляется Феро и стреляет. Юбер отскакивает и прячется за укрытием.

Теперь… я защищен с тыла…

Он садится, вытягтвает ноги, достает зеркальце и, глядя в него, оглядывает лес за спиной.

И если он выйдет, я увижу его ноги…

Появляется Феро и замечает ноги Юбера.

Феро. Ноги! Мон дье, это его ноги! Да уложил я его! Какой же я осел! Как это я мог подумать, что промахнулся… Ведь он стоял на виду секунды две, болван эдакий… Вывернул носки! Боже мой, что за выстрел! Прямо в лоб, как и метил. Впрочем, для французского офицера нет слова «невозможно»! А он зашатался, рухнул на спину и готов. Но надо посмотреть, может он еще дышит.

Направляется к лежащему Юберу.

Юбер. Куда же он пропал?

Вскакивает. В руке зеркальце, пистолеты на земле. Феро стреляет.

Феро. Мимо!

Юбер. Да, мимо, а стреляли в упор. А ведь вы стреляли лучше меня. За мной еще два выстрела.

Феро. Стреляйте!

Юбер поднимает пистолет, потом опускает его.

Феро. Да стреляйте же, черт подери!

Юбер. Вам больше не придется драться на дуэли.

Феро. Да не тяните вы, черт возьми, хлыщ проклятый, штабной шаркун!

Юбер разряжает пистолеты.

Юбер. Вы промахнулись дважды. По всем правилам поединка ваша жизнь принадлежит мне.

Феро. Я не нуждаюсь в прощении.

Юбер. Вы в течение пятнадцати лет вынуждали меня предоставлять вам по долгу чести право распоряжаться моей жизнью. Теперь это право за мной, и я намерен поступить с вами следуя вашему же примеру. Вы будете находиться в моем распоряжении ровно столько, сколько мне вздумается. Вы не будете больше драться на дуэли.

Феро. Но ведь это же черт знает что такое! Бессмысленное положение для генерала Империи! Сидеть всю жизнь с заряженным пистолетом на столе и ждать вашего распоряжения. Бессмыслица!

Юбер. Вы так думаете? Возможно. Однако я не знаю, как этому помочь. Во всяком случае, я не собираюсь болтать об этой истории. Никто о ней не узнает, так же как никто не знает о причине нашей ссоры. Следуйте за мной, генерал Феро.

Выходят к секундантам.

Господа, я считаю своим долгом торжественно заявить вам в присутствии генерала Феро, что наше недоразумение, наконец, улажено.

Секунданты. Вы, наконец, примирились?

Юбер. Примирились? Нет, это не совсем так. Нечто гораздо более связывающее. Не правда ли, генерал?

Генерал Феро кивает. Юбер поднимает свой сюртук и одевает его.

Прощайте, господа.

Уходит.

Сцена двадцать четвертая

Прованс. Солнце. В кресле плачущая Адель. Входит Юбер. Адель бросается к Юберу и обнимает его. Адель. Арман!

Адель падает в обморок, но вскоре приходит в себя. Появляется Леони.

Юбер. Леони!.. Адель! Что случилось?

Леони. Шевалье проболтался ей в полшестого утра. И эта бедная девочка бежала сюда две мили пешком, кто-то видел ее в поле. Ужасно неудобно. Хорошо, что вы поженитесь на следующей неделе. Адель, сядьте, пожалуйста, вы же видите — он сам пришел домой… Мы боялись, что тебя принесут на носилках, Арман. Боже, заложили ли коляску? Я должна сейчас же отвезти ее домой! Ей нельзя оставаться здесь ни минутой больше!

Уходит. Юбер. Я чрезвычайно огорчен… Я боюсь, что вы считаете меня сумасшедшим… но если б я только был уверен, что вы бежали сегодня утром бегом, две мили, не останавливаясь, не только из-за бессоницы и волнений Шевалье.

Адель. Ну, если уж вы сумасшедший, то по крайней мере не надо быть злым.

Появляется Леони.

Леони. Идемте, дорогая моя…

Юбер. Неужели ты думаешь, что она может идти сама? Да разве это можно позволить! Она не в состоянии, я отнесу ее.

Подхватывает Адель на руки и уносит ее.

Леони. Боже мой, кажется он, наконец, наступил, этот мир, желанный для сердца воина… и не роняющий его престижа.

Она не спеша опускается в кресло, покачивается и произносит всего одно слово.

Мир, мир, мир…

Появляется Юбер.

Юбер. Генерал Феро… Разве не обязан я ему самыми счастливыми минутами своей жизни! Подумать только: две мили прямиком по полям, бегом, не останавливаясь! Да я просто ушам своим не поверил. Подумай, Леони, если бы не его бессмысленная свирепость, мне понадобились бы годы, чтобы раскусить Адель…

Сцена двадцать пятая

Прованс. Генерал Юбер зачитывает текст своего письма генералу Феро.

Юбер. Генерал Феро, (появляется Феро) прошел год со времени нашей последней встречи. И я хочу сообщить вам, что у меня родился сын Карл-Анри-Арман Юбер. Никогда, за все это время, пока длилась наша злополучная ссора, я не желал вашей смерти. Разрешите мне вернуть вам по всем правилам вашу, находящуюся под моим запретом, жизнь. И мне кажется, что мы, которые так долго были товарищами в военной славе, можем теперь открыто признать себя друзьями.

Феро отвечает после паузы…

Феро. Если б вы дали вашему сыну имя Наполеон, или имя его брата Жозефа, или хотя назвали его Иоахим по имени его верного маршала Мюрата, я мог бы поздравить вас по поводу этого события от души, но так как вы сочли уместным дать ему имя Карл-Анри-Арман, я остаюсь при своем убеждении, что вы никогда не любили императора…

Появляется Адель.

Когда я думаю об этом несравненном герое, прикованном к скале посреди разъяренного океана, жизнь кажется мне такой ничтожной, что я был бы истинно рад получить от вас распоряжение пустить себе пулю в лоб. Честь запрещает мне покончить с собой, но я буду хранить у себя в столе заряженный пистолет.

Уходит, вернее исчезает. Адель в отчаянии всплескивает руками.

Юбер. Ты видишь? Он не хочет мириться. Он промахнулся дважды — а в последний раз стрелял почти в упор, да еще и чуть не потерял пенсию за отлучку из этого городка… Он не должен узнать откуда к нему пришла помощь. Он этого не потерпит.

Адель. Да, Арман!

Юбер. Мы должны заботиться о нем до конца наших дней. Разве я не обязан ему самыми чудесными минутами своей жизни? Если бы не эта его бессмысленная свирепость, мне понадобились бы годы, чтобы раскусить тебя. Да, просто удивительно….

Целует Адель и уходит. Появляются Шевалье и Леони с Робером.

Адель. Дядюшка, я, наконец, могу рассказать вам о причине этой дуэли. Вскоре после свадьбы Арман рассказал мне все… Когда он прибыл к лейтенанту Феро сообщить ему приказ генерала, тот счел себя оскорбленным и принудил Армана драться с ним на дуэли без секундантов…

Шевалье. И это все?

Адель. Да, дядя. Не правда ли, как нелепо? Подумать только, до чего могут дойти мужчины!

Шевалье. Гм! Все, конечно, зависит от людей. Эти бонапартовы солдаты… Да, разумеется, это нелепо. Но, дорогая моя, вы должны, конечно, верить тому, что говорит ваш супруг.

Адель. Да, дядя… Ах, Леони, давайте посидим на солнце — я тоже хочу загореть…

Адель и Леони усаживаются в кресла. Шевалье обращается к Роберу.

Шевалье. Робер, вы, конечно, слышали эту басню о причине дуэли?

Робер. О да!

Шевалье. Так вот что я вам скажу Робер, и вы как человек мыслящий, меня поймет — если Юбер в свой медовый месяц смог рассказать жене такую басню, то можно быть совершенно уверенным, что никто никогда не узнает тайну этой дуэли…

Робер. О да, Шевалье.

Оба замолкают. Пауза завершается появлением капрала Луи.

Капрал. Эй, есть здесь кто-нибудь? Э-эй! Что за сонная страна! Э-эй, есть здесь кто-нибудь?

Робер. Что за шум? Что за шум? Кого вы ищите, капрал?

Капрал. Я — капрал Луи, волонтер 93 года, участник битвы при Ватерлоо, капрал Луи, слышите вы меня?

Адель. Какая прелесть этот капрал!

Леони. О, этот капрал, милочка…

Робер. Капрал, почему вы кричите?

Капрал. Я контужен, черт побери, я контужен, вы слышите меня? Я сражался за честь и славу Франции и был контужен…

Робер. Что вам угодно?

Капрал. Я присутствовал при прощании императора с гвардией в Фонтенбло! Я — капрал Луи… Я ищу солдат старой гвардии.

Шевалье. Но здесь их нет, мсье…

Сцена двадцать шестая

Кафе. Феро, читающий газету. Старая гвардия, — Одноногий, Безносый,Ветеран. Появляется капрал Луи.

Капрал. Где здесь старая гвардия? Или эта страна вымерла?

Одноногий. Мы здесь, капрал!

Безносый. Идите к нам!

Офицеры. Сюда!

— К нам!

— Выпьем по стаканчику!

— Привет, камерад!

Ветеран. Сюда, моn vieux! Выпьем по стаканчику!

Наливает вина капралу.

Капрал. А votre sante! За встречу, друзья!

Офицеры. А la votre! За встречу!

Ветеран. За возвращение!

Капрал. За Его возвращение…

Феро. Пойду пройдусь по этому городку…

Кладет газету на столик и уходит.

Одноногий. Бедный генерал Феро! Он так любил императора!

Капрал. Генерал Феро, произведенный в генералы при Ланне, в 1814 году?

Безносый. Он самый…

Капрал. Я слышал в Руане — они дрались вновь…

Безносый. О да, капрал — дуэль окончена.

Капрал. Они примирились?

Безносый. Капрал, в этой дуэли с самого начала было что-то такое, чего никто во всей армии не мог понять. В тайне она началась, в тайне продолжалась, в тайне, пожалуй, и окончилась.

Ветеран. Окончилась — но ведь они дрались — все эти годы пока дрались мы, не так ли, камерады?

Офицеры. О да! Верно! Так и было!

Ветеран, а затем и остальные встают.

Ветеран. Верно, они дрались на протяжении всех этих лет, но, говорите вы, в тайне эта дуэль началась и в тайне она закончилась? Но разве тайна то, что мы были хозяевами Европы, а так драться могли только Его офицеры, офицеры Его гвардии… А что у нас на дворе? Мир? Мир! Но какой?

Офицеры. Паршивый мир!

— Отвратительный!

— Император в изгнании!

— Мы никому не нужны!

— Словно дохлые клячи!

— Жалкие пенсии!

— Не хватает на вино!

— Какие тут к черту девочки!

— Не разыграешься в карты!

— Не побренчишь шпагой!

— Под надзором полиции!

Ветеран. Но честь, честь превыше всего… Прошу вас вперед, мои мальчики…

Появляются Юбер и Феро.

Генерал Юбер! Генерал Феро! Вызывая восхищенное изумление своих товарищей, они упорно вели свой поединок на протяжении шестнадцати лет — нет, не всемирный бойни, а величайшего сражения с Судьбой — да это было так, ибо такова была эпоха, таковы были мужчины, такова была Франция, и таковы были генералы, черт побери…

Аllons, courage! Bперед, Франция, вперед!

Конец