Эмигрируем в воспоминания,
В алкоголь, анекдоты, тоску,
В добровольное самоизгнание
По крупиночке, по куску.

Леонид Tучинский

ОСЕННИЕ МОТИВЫ

Вы думали это спектакль.
Вы ждали, что скорый антракт
Вам даст передышку, не так ли?
Не так, дорогие, не так.
Не выйдут, увы, на поклоны
Ни Гамлет, ни де Бержерак —
Лишь тени, лишь тени и клоны.
Вот так, дорогие, вот так.
Вы думали: аплодисменты —
И всё, по домам — вот пустяк,
У жизни иные акценты.
Тик-так, дорогие, тик-так.

*****

Зачастили что-то часики,
Отнесу-ка их в ремонт
К часовому чудо мастеру
Повелителю времён.
«Стрелка вот сиюминутная
Мчится точно на пожар.
Это как-то неуютно мне,
Староват за ней бежать».
Часовщик глядит с усмешкою,
Обнажая левый клык:
«Все мы пешки перед спешкою».
Странноватый часовщик.
Ладно, часики я выкинул,
(Всем безвременным, привет!).
Мне поёт Людмила Зыкина
Про мои шестнадцать лет.

*****

Вначале был хаос, потом был бардак,
Потом ералаш с кутерьмою,
Когда порассеялись сумрак и мрак,
Покрыло всё мглою и тьмою.
Вот слово, что было вначале, оно
Сменилось мычаньем молчанья,
Упало в бутылку на самое дно,
Утратило смысл и звучанье.
Вначале был, кажется, некто Адам,
А также какая-то Ева,
На смену явились им Каин и Хам,
Анчар, как познания древо.
Вначале печали сменила тоска,
Сомненья, смятенье, неверье
И свей ветряной золотого песка
До самой петли в Англетере.

******

Эмигрируем в воспоминания,
В алкоголь, анекдоты, тоску,
В добровольное самоизгнание
По крупиночке, по куску.
Эмигрируем в зависть и ненависть,
В божий промысел, а дьявольский грех,
В бессловесность и в бизнесменовость,
В феерический неуспех.
В эмиграции Талии, Грации,
Математики с их математикой,
Кланы, семьи, народности, нации,
Чай-Иван, лопухи, мать и мачеха.
Кто остался, тому и достанется
Под баян распотешиться танцами,
Он сойдёт на конечной субстанции
И окажется в постэмиграции.

******

«Пароход белый-беленький,
Чёрный дым над трубой…»
Геннадий Шпаликов

Отбегали, отцеловались.
Ну, мы-то ладно, пароход
Не тот — вменён гемодиализ,
И под запретом полный ход.
И малый тоже. Снится берег
Далёкий — просто полоса,
Штурвал, а за штурвалом Беринг…
А кто ж ещё?! Конечно, сам!
Сказать по правде: на приколе
Стоит, бедняга, много лет,
Скрипят борта его до боли,
Скрипит от ржавчины скелет.
Да, мы-то что, уйдём и точка,
А он всё будет вспоминать:
Весь в белом, в лацкане цветочек…
Крик чаек, солнце и волна.

*****

Первая ласточка, глупая,
оДНА весны ты не сделаешь,
Поле под белым тулупом-то,
Сгинешь без имени первая.
Умные вон не торопятся,
Ждут пока холод мы выведем,
Сладко им греться в субтропиках.
Что тебе хочется выведать?
Первых мы здесь не приветствуем,
Жалуем их психлечебницей.
От одиночек все бедствия
Да результаты плачевные.
Смелость, касаточка, выдумка,
А нетерпение — грех.
Ох, ты, летит! Может, выдует
Наледь веков из-под стрех.

*****

Кто созвал их из тёмных лесов и болот,
Рассадил в мягких креслах по чину?
Ничего. Я дождусь. И петух пропоёт.
Я увижу, как чудища сгинут.
А пока всё черчу белым мелом круги,
Мел крошится, кругам не сомкнуться.
Всё слышнее, всё ближе гиены шаги
Предвкушающей пир экзекуций.
Легитимная ведьма когтями ногтей
За рукав уже тянет куда-то.
Красным светом пылают глаза упырей.
Обозначены время и дата.
Чёрта с два! Я дождусь, я дождусь петухов.
Не такая бывала погодка.
Я услышу ещё, как орёт «йо-хо-хо!»
Молодая пиратская глотка.

*****

Вот лёг на рельсы человек,
Лёг головой на рельсы.
(Ты ждёшь, читатель, рифмы «век».
Не жди и не надейся).
Лежит он год, лежит другой,
Всё нет ему экспресса.
Густеет подлых мошек рой,
Мрачнеет кромка леса.
Быть может, лёг он не туда,
Ошибся он, однако,
вот и не едут поезда
с беднягой покалякать.
Нет, нет, он выбрал верный путь,
Путь в будущее счастье.
Казалось бы… Увы, ничуть —
Не рвутся и не мчатся.
Встал человек. Бредёт один
Туда, где кров и пища.
(Ты ждёшь, читатель, рифмы «блин!».
Держи её, дружище!).

*****

Дама была прекрасной.
(Какою ей быть ещё?).
В прекрасную даму напрасно
Валет был влюблён горячо.
Дама тузов любила.
(Туз он и в Африке туз).
Она на валета забила,
Забыла, не дунув в ус.
Стихов о прекрасной даме
Валет сочинил тома,
Он стал знаменит с годами
И популярен весьма.
Его королём избрали
Поэтов на целый кон,
Но излечил едва ли
Сердечную рану он.
Дамы пре и не очень,
Туз в Африке просто туз.
Валет он поэт, между прочим.
Не провороньте свой блюз!

*****

У нас был безумный роман,
Я вас угощал валидолом,
Вы мне говорили «charmant»
И листья сметали подолом.
Мы шли до ближайшей скамьи,
Садились, молчали сутуло,
Вы, молча, кивали «oui»,
Пойдёмте пока не продуло».
Ах, где наши семьдесят лет
И встречи, и страстные речи
Про пользу различных диет,
Про вечно болящие плечи!
Был краток наш бурный роман,
Умчались вы на «неотложке»,
А я, я прилёг на диван,
Лежу и страдаю… немножко.

*****

И рассуждают, рассуждают,
Талдычат, судят да рядят,
Слова на ниточки сажают,
Как расшалившихся ребят.
А те, кто рассуждать не склонен,
Шагают ломом напролом.
По ком там колокол трезвонит?
Плевать. Что наша жизнь — бабло!
Но есть такие бяки-буки,
Кто в лучезарнейшей тоске
Всё пишет, пишет, пишет буквы
Буквально юшкой на песке.

*****

Спрос рождает предложенье,
Предложение: «зима,
снега лёгкое скольженье
и снежинок кутерьма».
Или так: «до основанья,
миру — мир, война дворцам,
мишка, мишка, до свиданья,
опца-дрица оп-ца-ца».
Вам стишонок — это мигом.
Вам картинку — не вопрос.
Дунул- плюнул, вынул фигу…
Ну, какой со спроса спрос!

*****

Отключите мне интернет,
Отключите горячую воду,
Отключите мне газ и свет,
Отключите людей и природу!
Исключите меня из списков,
Из реестров, перечней, членов,
Из числа вам душевно близких,
И из чисел — констант, переменных.
Всеми правдами и не правдами,
Пустотою предназначения
Исключите меня из правила,
Запишите меня в исключения.

*****

Вычёркиваю, вычёркиваю, вычёркиваю…
Какого чёрта я
открыл записную книжку —
излишки
вычёркивать?! Много лишних на букву К.
Устала рука,
кончается в ручке паста…
Hasta
la vista, родные, друзья, знакомые
ушедшие. Вот и искомое
я.
Всегда записывал свой телефон на букву Я.
Не зря.
Пусть вычёркивает кто-то другой.
Дорогой,
вычеркни, когда подойдёт пора.
Такая игра:
кончаются карты в колоде.
Вроде,
вычеркнул всех, кого нет. Осталась малость:
усталость,
тоску, отчаянье вычеркнуть мою
до самой буковки Ю.
Я — последняя буква.
А ну-ка,
позвоню сам себе. Занято!
Занятно, с кем треплется этот ковбой —
с самим собой?!
В мусорку книжицу записную!
Берём запасную
и пишем, пишем телефоны, которые нигде не значатся.
Значится, жизнь начинается начисто.
А сердце…
Да, пусть поплачется.