Можно небо поднять на штыки,
возводя в императоры Солнце.
Я записан тобой в дураки —
сердце жжёт императорский стронций.
Евгений Городецкий
ЖЕНЩИНЫ И ДРУГИЕ ЛЮДИ
1
Сука Сара Бернар
У его девушки была маленькая грудь.
Белые, почти пепельные волосы.
Она говорила: «Всё обойдётся. Как-нибудь»
и пела под гитару прокуренным голосом.
Забыл. На груди у неё были веснушки.
Россыпью, как маслята под соснами.
А ещё пол-литровая синяя кружка
с полосками.
Мы часто сидели у него в кухне и говорили
о Борхесе и Кортасаре.
О собаке Саре,
названой в честь Сары Бернар.
Пинчер, не сенбернар.
О новом французском кино.
«Эммануэль» не оно.
О лучшем сексе на свете.
О Свете.
А у Светы была маленькая грудь.
И веснушки.
Похожи на розовые волнушки.
И мне казалось, что я ей нравлюсь.
Чуть-чуть.
Но она была его девушкой. Они жили вместе.
Уже три года жених и невеста.
Она месила тесто, а он раскатывал
на «Ладе». Пьян и в помаде.
С кивающей собачкой сзади.
И эта маленькая грудь. В веснушках.
На попе, розовой, как волнушки.
На спине, на животе и на бёдрах.
Гладких и твёрдых.
Но это позже. После того, как она взяла
свою синюю кружку,
кактус с окна,
подушку
Сару Бернар, ее суку.
И меня за руку.
Я сказал ей: «Если уверена, то пошли».
Она послала его, и мы ушли.
Дортмунд, 25.05.2020
2
К чёрту
Пора перейти черту,
как Цезарь перешёл Рубикон.
Пора проиграть в порту
поставленные на кон
остатки казённых денег
и выброситься на берег
уставшим белым китом
с открытым от жажды ртом
и втягивать в лёгкие воздух
полный медовой пыльцы,
забивая его, как в косяк, в ноздри.
Пусть потом пропоют слепцы
скитаясь по слобожанской степи:
«Чуй, Україно, не спи!»
Пора перейти красную линию,
чтобы было, что написать Плинию
или Йосефу бен Матитьяху — Флавию —
о новой иудейской войне,
оставить потомкам знания
обо мне и тебе.
К чёрту. Границы стёрты.
Ты Крым. Мой полуостров.
Между нами дверь, простыня
и шаг — от меня до тебя.
Лидо Ди Езоло, 13.07.2020
3
Божья коровка
Повернись к холодной стене, и не на правый бок, а на левый, закрывай глаза и тогда поймёшь, что лежишь на краю Ойкумены.
Не будет тебе никаких стихов,
не жди оттуда пощады.
Ночь медленным ходом едет утром домой,
с востока, где ей не рады,
и, как каток, раздавит тебя, божью коровку, на гладких рельсах. Тому не положено сна, у кого в голове минус сто Цельсия.
Вот и крутись, зажимай в жгуты простыни между коленями. Смотри в Ойкумену светящихся слов — оттуда приходят гении.
Лидо ли Езоло, 10.07.2020
4
Солнце
Можно небо поднять на штыки,
возводя в императоры Солнце.
Я записан тобой в дураки —
сердце жжёт императорский стронций.
Слишком близко, до мозга костей,
слишком быстро, сквозь кожу до крови.
Солнце сделано не для людей,
Солнце сделано не для здоровья.
Вот и я приближаюсь к тебе,
к нестерпимому жару светила,
и меня на проклятом огне
крутит жизнь — центробежная сила.
Лидо ли Езоло, 10.07.2020
5
Я и Пушкин
Если холодной, то лучше из кружки, эмалированной, с надбитым краем. В комнате двое — я и Пушкин, фотографией на стене, между нами нарды, сейчас сыграем.
Не на жизнь сыграем, а на смерть. Но не его и мою, а Жоржа Шарля Дантеса. Тот, кто с вечера выиграет, поедет завтра с утра стрелять этого кучерявого французского беса.
Главное — не пить чересчур. Чтобы не дрожала рука. Там и так снег, на этой чёртовой Чёрной речке. Десять метров — не расстояние для боевого стрелка, как-то всё не очень по-человечьи.
Я проиграл. Пушкин сошёл со стены и портрета. Взял свой выигрыш и нарды подмышку. А кстати, почему нельзя было стреляться летом? Почему обязательно в холоде, это что за фишка?
Ладно, холодно, сходитесь скорей, господа! Чья там очередь, обидчика? Кто там из вас первый? Суетится, как неуверенный в себе тамада, шеф-распорядитель дуэли. Нервный.
И почему надо стреляться вообще? Почему нельзя было в обычные крестики-нолики. Выигравший получает девиц. По описи — две, проигравший получает душевные муки и колики.
Если холодной, то тогда только «Гуся» из хрустальной, звенящей колоколами рюмки. Жаль, что французская болонка голландского посла не сдохла годом раньше от петербургской чумки.
Лидо ди Езоло 8.07.2020
6
Ганг
Если ты слышишь звуки соседней стройки,
значит утро уже крутит ручки, проверяя твои настройки
на звук, на цвет, на слух, на зрение.
И есть подозрение,
что ты всё-таки жив
и зовут тебя не Раджив.
Не собрали ещё дрова на костёр,
на котором, без лишних слов,
но рыдая огромным народом,
тебя сожгут и спустят на воду
вместе с остатками желтых цветов,
останками священных коров,
пластиком и мусором всех городов
с берегов опять же священного Ганга.
Вовсе неважно, какой ты касты и какого ранга.
Ты мусор на пути в океан.
И это атман.
Ты пепел на пути в океан.
И это брахман.
Попробуй открыть глаза.
Проголосуй за
любое улучшение прав.
Если получится, значит я прав
и ты ещё жив и слышишь звуки стройки.
Кран, капающий в мойку.
Слив унитаза у соседа сверху.
Радио, бормочущее о Меркель.
А можно и не открывать.
Плевать.
И с закрытыми отлично.
Гигиенично.
Не трогаешь грязное. Не надеваешь маску.
Не выходишь из дома, кашляешь без опаски,
не боясь быть забитым камнями.
Связанным ремнями
Руки ставнями.
Веки шторами.
Ресницы запорами.
А Ганг впадает в Бенгальский залив
и в него утекли Индира и Раджив.
и если ты это помнишь, то немного странно, что ты ещё жив.
Лидо ди Езоло, 7.07.2020
7
Ой, не Гоголь я, не Гоголь!
Слушай, я даже не главный герой на коне, читавший поэмы Пушкина, и не скрипач, умевший играть на одной струне, не я написал о Плюшкине.
То есть не Гоголь совсем, сжигающий том, в котором всё недосказанное, не Евтушенко с его «что потом», и другими такими отмазками.
Обо мне обычно самый мелкий курсив в газетной графе «Происшествия», попал под лошадь, скандалил и пил, не закусил и куча другого нелестного.
В договорах и контрактах о таких, как я, обычно самый последний пункт, где пишут о форс-мажоре. Я тот, кто уходил к румынам за Прут, а остался управдомом во Львове.
А там вже вивчив українську мову, таку співочу та лагідну, что на ней по ночам поют даже совы, а китайцы на ней молятся в пагодах
и забывают потихоньку свой родной мандарин и снимают портреты Мао. Я мог бы стать наследником династии Мин, но не нашёл через Янцзы переправу.
Ну, в общем так, я никак не герой твоего плутовского романа. У меня штаны в клетку с незашитой дырой и в ушах играет AboutAGirl Нирваны.
У тебя платье в крупный горошек и белые симпатичные рюшики. И ещё куча достоинств от головы и до ножек, ты подкачана и местами подсушена.
Если хочешь — будем дружить. Нет, не семьями, лучше давай домами. Насморк на украинском будет «нЕжить». Не жить — це не до мене, це до твоєї мами.
Лидо ди Езоло, 4.07.2020
8
Если ты будешь
Если ты будешь приходить ко мне по ночам
и сидеть у моего изголовья,
проходить пальцами по сожжённым на солнце местам
потом шептать губами бескровно,
перечисляя мои грехи,
только те, что тебе известны —
вспоминай чужие стихи
о твоей, моей невесте.
Если ты будешь приходить ко мне по ночам
и не давать мне спать,
и плакать, и говорить, чтобы я не кричал,
и проситься ко мне в кровать,
уверяя, что тебе холодно,
что на улице мелкий противный дождь,
а ты умираешь от голода
и все ещё меня где-то ждёшь.
Если ты будешь приходить ко мне по ночам,
я скажу тебе горькую правду —
я не помню тебя и прошу оставаться там,
откуда пришла. Уйди на веранду,
выйди из дома, сядь в такси,
скажи домашний адрес водителю.
Я не помню тебя, прости!
Ты перепутала время и место события.
Но если ты будешь приходить ко мне по ночам,
я буду жаловаться в ЖЭК и Иоанну Крестителю,
Святой Лучие и ей излеченным глазам,
раввинам, неуловимым мстителям,
волхвам, героям Пунических войн,
в партком по месту твоего жительства,
любому из режиссёров братьев Коэн
и Ротшильдам из мирового правительства.
Поэтому хватит приходить ко мне по ночам
и дуть на мои обожжённые плечи.
Я их смазал кремом сам, где достал
и нам с тобой обсуждать больше нечего.
Флоренция, 3.07.2020
9
Виски
Зачем тебе водка, если уже наливают виски и после третьей ты свободно говоришь на английском? И почему так не получается с французским и итальянским? Может быть дело в белом вине и шампанском,несущих лёгкое, постепенное опьянение,медленно и ласково ослабляющих зрение. Это тебе не удар по мозгам и другим внутренним органам,тяжелые мысли и главные вопросы жизни ворохом: Кто виноват? Что делать? Куда идёшь? Кто эта женщина? Кто эти люди? Чей это суд? Сколько насеял разумного, доброго, вечного? И ещё интересно, когда позовут и раздадут анкеты, будут заслушивать лично или по крестикам посчитают ответы и выведут каждому средний человеческий балл? После аттестации фуршет, дискотека и выпускной бал. Те, кому вниз, проходят к американской горке. Тех, кому вверх, берут уставшие ангелы на закорки. На прощание пять мучительных долгих минут. О чём говорить, когда всё уже ясно и ждут работники в кожаных фартуках и бездельники в белом пере,лицами одинаковы, но абсолютно разны извне, похожие на знакомых по городу и случайных прохожих — с этим учился в школе, с этим говорил у дворца дожей. Смотрят в шпаргалки, чтобы не перепутать, успокаивают, мол, ты не бойся, там круто, там полно твоих родственников и раньше пришедших друзей. Ты даже сможешь раз в неделю видеться с Ней. И вот тут ты просыпаешься, понимая, что это враньё. Влажные щёки, влажные руки, влажное постельное бельё. Здесь высокая влажность и всё плохо сохнет. Живи пока. Ещё успеешь сдохнуть. И не пей водку или тёмный, как три часа ночи, виски. Даже, если хочешь заговорить на английском.
Лидо ди Езоло, 2.07.2020
10
Женщины и другие люди
Очень хочется забыть о себе. О себе в первую очередь. Вот, как в книге пишут — «наперекор судьбе», в маске комедии, перекошенной.
А уже потом забыть о тебе. Обо всём, что с тобой связано. О твоём смехе и моём по тебе нытье, написано чётко, да дождями смазано.
И напоследок забыть обо всех. Пальцами тыкавших, в кулак усмехавшихся. Мне шаг до свободы, я человек, даже на милость твою сдавшийся.
И если потом выходить в новый мир, то смотреть вызывающе на себя, на тебя, на актёров твоих и транжир, на врагов моих – сотоварищей.
Не узнавать, не здороваться, не поднимать котелок, не жать им мерзкие холодные руки. Вот видишь, милая, и от тебя вышел прок, так сказать, из твоей науки.
Короче так, спасибо за всё. За недобитого двух убитых. А ты промазала, попала только в плечо и у хирурга хватило суровых ниток,
чтобы мне заштопать дыру в плече, из которой сквозняк и холод. Нет в этом мире людей прочней, чем я и мой вечный голод.
Лидо ди Езоло, 29.06.2020
11
Б-г это женщина
Этим же утром, таким голубым
и ясноглазым, как дети поморов,
я видел яблони. Их белый дым
не уходил, а окутывал гору.
Смытый дождём их блистательный цвет
снегом лежал под моими ногами.
Если вы скажете, что Б-га нет,
я вам отвечу — своими глазами
точно не видел, но слышал слова,
шёпотом так, что мурашки по коже.
Бог — это женщина. Вечно права.
Я ей отвечу когда-то, попозже.
Цуг, Швейцария, 27.06.2020
12
Он каждый день умирал молодым
Он каждый день умирал молодым.
Вставал, брил лицо, становился под тёплый душ
и, поскольку не верил в Мекку, и дороги, ведущие в Рим,
стрелялся, ибо уверен был в переселении душ.
К двенадцати его находили друзья,
поднимали и клали на длинный обеденный стол.
Жена прибегала с работы и кричала: «Ну так же нельзя!»
и падала в обморок на затоптанный грязный пол.
Потом поднималась и доставала из шкафа чёрный костюм
и новые туфли, купленные за половину цены.
В коридоре курили и дым переходи в равномерный гул:
«Это нормально, он всегда начинает стреляться в середине весны»
Приходила девушка в шелковом чёрном платке.
Стояла в углу и шептала что-то сухими губами
Сжимала сломанные гвоздики в левой дрожащей руке.
И потом говорила: «Что же ты делаешь, сволочь, с нами?»
К вечеру все расходились. На кладбище завтра в два.
Друзья выпивали в пивной при соседней бане
и до двадцати трёх обсуждали его прощальные слова,
из свернутой бумажки в чистом чайном стакане.
А наутро он вставал и снова, побрив лицо,
становился под душ, мыл голову, чистил зубы
и, написав на бумажке: «Я ненавижу вас, подлецов!»,
вставлял дуло нагана в посиневшие губы.
Так он умирал каждый день молодым,
забывая о том, что он друг, любовник и верный муж
и, поскольку не верил в Мекку и что дороги ведут в Рим,
стрелялся, ибо уверен был в переселении душ.
Дортмунд, 07.08.2020
13
Сны Надежды К.
И вот ты думаешь — сегодня суббота,
и можно дольше поспать,
и в семь не надо вставать на работу,
покидая пустую кровать.
Так и делаешь. Принимаешь ванну.
Потом массаж и ещё маникюр.
К вечеру, обзвонив Инессу и Анну,
ты отправляешься в свой обычный тур.
Тут главное помнить, Надя-Надежда,
что в двенадцать пробьют часы
и исчезнет машина, часы и одежда,
водитель, крутивший усы.
А ты останешься просто Крупской,
женой Владимира Ильича.
Место жены не бывает пусто,
дадим народу вдову вождя.
Надежда Ленина, так красивее,
но ты как Золушка. Сарафан.
Глаза на выкате, ты болеешь,
спасибо Б-гу, не тем, чем Сам.
А что до Б-га, то зря отменили.
Красиво в церкви венчаться. Хор.
И тело мужа не схоронили
и не отпели. Такой позор.
Не по-христиански.
Ему бы гробик
и крест православный. Да без затей.
И на прощанье три раза в лобик,
ведь он по матери был еврей.
Лидоди Езоло, 4.07.2020
14
Поколение XY
Что тебе рассказать? Зачем тебе это и о чём ты всё время просишь?
О том, как мы строили бесконечную гать и рубили десятки просек?
Таскали чугунные рельсы на себе и насмерть к ним примерзали зимой руками?
Так это ведь были совсем не мы, и не кончиками пальцев, а всего-навсего языками.
Мы героическое поколение, не валившее лес в тайге, не летавшее в космос с собаками.
А если стреляли, то только по самим себе, а не попав, не смеялись, а плакали.
Мы не знали, что вены надо не поперёк, а вдоль, а трава – не наркотик вовсе.
И не понимали, что в сердце бывает зубная боль, и это Гёте, а не Маяковский.
А ещё мы торговали собой на обочинах, на вес, на цвет, на штуки и вёдрами
и выкладывали на прилавок свой ливер просроченный, между чужими грудями и бёдрами.
Это из наших книг криво вырывали страницы для того, чтобы в них заворачивать семечки.
По ним можно было гадать и вязать на спицах. Страница десять, попали в темечко.
И гвозди не надо делать из нас. Мы быстро гнёмся и покрываемся ржавчиной.
Мы лучше сыграем тебе. Здесь и сейчас. По системе Станиславского и Немировича-Данченко.
Что ты хочешь услышать о беспардонных нас, о поколении не «вопреки», а «вместо»?
Пойдём, я покажу тебе, где тонуть с руки. Я уже пробовал на себе это место.
Варшава, 8.06.2020
15
Легион
Вечер субботы.
Если будешь ещё, я долью.
В твою. Или в мою.
У меня не хватает эмоций.
А у тебя опций
миллион.
Одна из них сон.
Твой вздох похож на зевок.
Сводит скулы от скуки.
На лету засыпают мухи,
нарезая круги вокруг лампы.
Рампы, штампы, эстампы, вампы.
Все перепуталось и ощущение пропасти.
Перепил. У вертолёта лопасти
вентилятора
и кабина экскаватора.
Я срезаю пласты культурного слоя
и открываю Помпеи. Нас трое.
Ты, я и сон.
Имя нам легион.
Ибо нас много
и нам по дороге.
Фотографией на стене,
сковородой на огне,
заколкой в копне.
В новой стране
счастьем на стороне.
Давай, я тебе долью.
Если бы брал по рублю
за каждую твою паузу,
стал бы богач «honoris causa».
Платил бы за каждый зевок —
уже бы сдох.
Плакал над каждой фразой —
умирал в метастазах.
Ты не одета и не обута,
а у меня из напитков только цикута.
Тогда не пей. Я налью себе.
Перепил. Ни бэ и ни мэ.
Уложи меня, пока не обута
Ляг рядом, пока не одета.
Ты — седьмая часть света.
Я открою тебя утром.
Дортмунд, 30.05.2020
16
Бумер
Я наговорил тебе это всё на ухо,
а ты сделала из тайны рингтон
и теперь даже ресторанные лабухи
могут слышать наш с тобой разговор.
Вернее, его окончание.
Из-за разряженной батареи
я говорил с твоим автоответчиком
и боялся, что вообще не успею
или скажу что-нибудь опрометчиво,
о чём потом буду жалеть и мучаться.
В любом случае.
Снег лежал кучами.
Неопрятный, как неубранная постель.
Как айсберг, севший на мель.
Как белая акула —
на солнцепёке уснула
и пахнет дурно.
Как Аннапурна
после всех альпинистов.
Как раздевалка у футболистов
после тяжёлой игры.
Трое. Адреналин и мы.
Нет, только я.
И твоя разряженная батарея. Это не ничья.
Это мой проигрыш, который могут слышать даже ресторанные лабухи,
у которых нет ничего за пазухой.
Кроме похабных рифм, не попадающих в ритм.
И цифр.
Номеров телефонов
цыганских баронов.
В ушах у баранов и у коров.
На опорах мостов.
На досках бортов.
Корабельных носов.
На головках болтов.
На бронежилетах ментов.
На указателях на Ростов.
Я был готов.
Заряди телефон.
Поменяй рингтон
на Бумер.
А меня нет. Я умер.
Дортмунд, 28.05.2020
17
Кустурица
В голове у меня по пьесе полный Кустурица.
Кто-то пьёт, кто-то рвёт, кому-то придётся зажмуриться.
На подсолнухе дырки от семечек, выпали в «Love».
Я возьму тебя, если меня позовут на конклав.
Я возьму тебя в Рим, если ты не хазарский анклав,
и у главных твоих нет на Чёрное море управ.
Но из бухты твоей выход к чайкам и сразу на дно,
а крушение лодки подводной о быт не покажут в кино.
Не задраены люки, камилавка в красной пыли,
у пророка Ильи не горят тормозные огни.
Балаклавой затянуты скулы и сколы лица.
Я бы взял тебя мамой и тёщей святого отца.
Причащайся и в путь, нам до неба, почти как до Фив.
На борту все пьяны, забродивших нанюхались слив.
Я укрыл бы тебя кардинальским пурпурным плащом
от прямых попаданий и слухов, взнесённых пращой.
На носу, отдавайте крестьянам витые концы,
рабочим заводы, а евреям раздайте мацы.
Я возьму тебя в дщери, найдя в киммерийском краю.
На конклаве сожгут и, возможно, потом отпоют.
Дортмунд, 1.05.2020
18
Нина
Даю тебе слово — мне абсолютно все равно, кто допьёт виски из моего стакана,
захватанного отпечатками пальцев половины посетителей этого бара.
Тёплый, неразбавленный растаявшим льдом, невыдыхавший углекислый газом Пепси.
Здесь контракт, и поэтому не бывает Кока-Колы, только Пепси, расстрел на месте.
А что у тебя? Судя по утонувшей веточке розмарина джин с тоником. Нина?
Я не спрашивал, как тебя зовут, сколько тебе лет, и откуда запах апельсина.
Мне совсем не интересно с кем ты сюда пришла и с кем, в результате, отсюда свалишь,
какой институт закончила в Харькове, что делала в прошлом году в городе Калуш.
Мне далеко за пятьдесят, а тебе близко за сорок, Нина. И тебя не понять.
Из-за джина у тебя плохая дикция. Я понимаю только фразу: «Мне не встать».
Ты повторяешься, Нина. Уже три раза. И твоя фиолетовая помада
уже у меня на белой рубашке. А разве это кому-нибудь сегодня надо?
Пожалуйста, держи себя в своих руках и не рассчитывай на мои. Я серьезно.
Я не буду держать тебя ни сейчас, ни позже, до и после, даже по твоей просьбе.
Я уплачу за твой джин с тоником, даже за пять. Тебе просто пора уезжать домой.
Тебе незачем знать мое имя и мой номер телефона. Я не поеду с тобой.
Да, я провожу тебя до машины, Нина, и да, поцелую в лоб на прощание.
Довези ее потихоньку домой. Устала сестра. У неё сон в расписании
Дортмунд, 28.04.2020
19
Мария и Хуан
Ты сказала, что ты режиссёр озвучки.
Лучший.
И озвучивала нашу встречу так,
что в городе утром приспустили флаг.
В горсовете подумали —
кто-то умер
и его оплакивают, как в Пхеньяне.
Всей страной, на экране.
И что? Чем ты хуже корейской майорши?
А я Ким Чен Ына? Я строже!
И могу тебя наказать.
Выпороть. Расстрелять.
А как же ласки и страсть?
Впасть или всласть?
Ложить или класть?
В пасть коту,
грызущему мышиную пустоту
между легкими и селезенкой.
Помню тебя в школе, худой, тонкой.
Коленки из-под короткой юбки.
Комсомолка.
А теперь Одесса и папиросы, набитые дурью.
Комната в избушке на обкурившихся курьих.
А где Баба Яга?
Уже легла.
В соседней, проходной комнате.
«Помните, вы всё, конечно, помните».
Режиссёр озвучки.
Голова, тело, ножки, ручки.
И глаза — Марианские впадины.
У меня от тебя ссадины.
По всему телу.
По делу.
По-чёрному и набело.
Снаружи и внутри.
Намажь и разотри.
И никаких перевязок.
повязок,
отмазок,
смазок,
связок.
И сказок.
Дортмунд, 30.05.2020
