Кузен Никки сделал приятное кузену Вили, ни с кем не проконсультировавшись и даже скрыв подписанный им договор от министра иностранных дел и всех остальных министров. Лишь три месяца спустя граф Ламсдорф смог ознакомиться с текстом соглашения и пришел в ужас. Теперь получалось, что в случае военного столкновения между Францией и Германией Россия по одному договору должна выступить на стороне Франции, а по другому — на стороне Германии!
Читать далее →

Читать далее →

Власть монарха никем не оспаривается, потому он не озабочен ее удержанием. У него нет необходимости привлекать на свою сторону одни влиятельные круги, подрывать могущество других, заманивать в сети потенциальных соперников. Монарх над схваткой.
Читать далее →

В своих обращениях в ОГПУ Вавилов не мог ни «свирепеть», ни настаивать на невиновности арестованных: это было бы вмешательством в дела компетентных органов, чего никому не позволялось. Он мог только характеризовать арестованных как ценных научных работников и предлагать их использовать по основной специальности — не ради них самих, разумеется, а для пользы страны и народа. 
Читать далее →

Луначарский хорошо помнил, как сам увлекался богоискатеством и богостроительством, за что Ильич назвал его «сволочью». Снова попасть в «сволочи» он не хотел. Было решено организовать для Каммерера лабораторию при Коммунистической академии.
Читать далее →

Научные интересы Николая Вавилова лежали в таких областях знания, которые разрабатывались задолго до него. Острый плуг его мысли врезался в пласты не целинные, трудность поднятия которых сполна оплачивается полновесным урожаем. Он шел по вспаханной и перепаханной борозде, из которой, казалось, выжаты все соки. Но он пахал глубже своих предшественников.
Читать далее →