Жизнь не является накатанной дорогой. Плавное перемещение порой приводит к неразличимому в сумерках препятствию. Что-то становится не так… Деловое общение слишком деловое, для разговора о чём-то человеческом не хватает времени. Разговор прерывается на полуслове. Всё так, и что-то не так…

Лазарь Фрейдгейм

ВЯЗЬ СУДЬБЫ

Письмо в редакцию

Уже несколько лет я работаю в журнале по связи с читателями. Много рутинной работы, много пустых поступлений, на которые приходится отвечать с главной целью, чтобы не было продолжения переписки. Но бывает радость, когда обнаруживается искренний и серьёзный материал. Иногда текст не профессионален, но в нём пульсирует кровь.

Порой хочется донести до читателя это дыхание жизни, не вклиниваться даже в лежащие на поверхности огрехи. Подлинность, искренность, я бы сказал, исповедальность, представляются важней.

С таким подарком мне недавно довелось встретиться. Это был очень искренний, отчасти дневниковый, рассказ об истории возникновения глубоких отношений молодых людей, ведущих по сложному, порой парадоксальному, пути. Трогательное и глубокое взаимопонимание участников через много стадий переходит в искренние почти родственные отношения. При этом нежность давних чувств приводит к глубине взаимного сочувствия и поддержки. Я решил познакомить с ним читателей, почти ничего не меняя в тексте.

Несколько женская сентиментальность текста и иллюстраций оттеняет лицо автора, пожелавшего остаться анонимным.

Я читал, трогающие естественностью присланные строки, и рука порой тянулась к клавиатуре. Мне начинало казаться, что рассказ незнакомого человека как бы впритык касается моих личных впечатлений. Где-то надуманно, где-то недоговариваемо. Здесь-то и хотелось скорректировать текст. Сами эти желания ясно свидетельствовали, что рассказ подкупает искренностью и может рассчитывать на читательский успех.

Сплетение

Вязь судьбы

Есть множество определений добрых отношений, связывающих людей. Есть любовь и внимание, дружба и забота, приятельство и уважение… Я не хочу продолжать подобный список из-за опасности попасть под подозрения подмены словаря синонимов и определений.

Трудно исчерпать эмоциональные определения событий, выпадающих в жизни. Многое в каждый момент воспринимается неповторимым и заполняющим всё: такого ни у кого и никогда не было. Это может быть радость, это может быть печаль или даже несчастье. Ты чувствуешь себя скрученным в бараний рог или парящим в небесах. Многогранность и многовременность ставят свои клейма и отметки. Радость мгновения и слёзы беды…

Хочу бодрым размашистым шагом пройти многолетний путь. Пройденный, но не перешагнутый, остающийся нежно звучащей мелодией, оттеняющей нынешние немощные движения суставов. Но кроме суставных подвижек внутри кипучий вар эмоций, давно поселённых, но остающихся свежими, звучащими завлекающими нюансировками.

Дистанция огромного размера… Это я о чём? Не поверите: о пути от знакомства до влюблённости и любви. Скептик, потирая руки, тотчас выдвинет возражения: ничего не предугадано, этот путь от бога. Он может быть и долгим, и коротким. Блужданием по терзающим тропам и солнечным озарением. Я серьёзно подумываю об этом. Мне кажется, что это многострадальный, ответственный и значительный путь. Но скорости его прохождения бывают разные. Нам в быту легко представить самокат, велосипед, карету с гордо бегущими к цели лошадьми. Но можно представить и самолёт, снаряд из пушки на Луну или современную космическую ракету. В реальном мире таинственный путь влюблённости трудно измерять временными отсчётами.

Но когда мы размышляем о любви, нам представляется путь успешного преодоления: из ничего формируется нечто самоценное, дорогое, роднящее, заслоняющее всё остальное.

Прикосновение — надежда

Представляю главных героев повествования. Меня зовут Роман, новую сотрудницу — Валентина. Я не могу сказать, что первоначальный период общения доставлял какое-то удовольствие и мог предположить в дальнейшем не только служебное занудство. Как руководитель я систематически подсаживался за кульман молодой сотрудницы, чтобы скорректировать промахи и поставить новые задачи. Нестандартность оценок и высказываний девушки позволила порой после нескольких минут просмотра выполненной работы охотно отклоняться на совсем случайные темы. В Вале была какая-то изюминка.

Постепенно общение с Валей стало действовать на меня магнетически. Если не бояться перевертышей определений, я бы сказал, затягивая в совсем не болотистую среду. В этом сравнении не тина, а неизбежность поглощения, подобно приятному сну, когда бессознательно способствуешь действию. День ото дня я чувствовал, как внутри меня имя Валентины обрастало особыми оттенками, становилось манящим и фантастически богатым на рождающиеся эпитеты.

Говорят, букетно-конфетный период. В какой-то период и у нас было что-то от этого. При этом, как правило, обходилось без букетов и конфет, но беззаботная комплиментарность проявлялась с обеих сторон. Я бы сказал более точно: период прикосновений. Совсем не обязательно рук или губ. Это прикосновение подразумевающихся восприятий, чувств, словесных интонаций. Даже — по-особому звучащих имён. Такая нежность, ожидание, недосказанность. В недовыговоренных предположениях и намёках — таинственность тайны и ожидания.

В общении с Валентиной я чувствовал, что рождается новый Роман. Здесь большая буква не ошибка. Я не имею в виду чувственный роман, влюблённость. Я отмечаю собственное перерождение. Рассказы Вали об увиденных фильмах, о событиях магнетически пробуждали желание слышать этот голос. Мне самому становилось необходимым поделиться своим восприятием текущих дел и впечатлениями об услышанном и увиденном. Я не принадлежу к особо общительным людям. Моё участие в разговорах чаще всего инициировалось ощущением, что надо что-то сказать, нельзя быть букой. Сказал и замолк, равновесие восстановлено. С Валей меня стало беспокоить, не затираю ли я её своим занудным общением. Тем более что формальное взаимоотношение начальник-подчинённый могло накладывать некоторую печать.

Было ещё традиционное окошко общения между нами. Наши дома были в одном направлении от работы. И неспешный трамвай давал возможность почти полчаса продолжать общение после работы. Без необходимости откликаться на других, без возникающих служебных забот. Вдвоём, только вдвоём…

Рука на руке

Кто не будет ценить внимательное и ласковое отношение к себе. Невольно это до некоторой степени добавляется к философскому рассуждению о перспективах жизни, семьи, стабильных отношений. Без ныне принятого смысла понятия «отношений», однозначно подразумевающее сексуальные отношения между людьми. Мы не форсировали определённые стадии сближения, чувствуя, по-видимому, взаимную неготовность погружения в эти отношения. Вероятно, в этой связи могли рождаться и вопросы. Как-то очень не типично: есть же собственный опыт, да и посиделки с друзьями и подругами. Есть ли за таким общением чувство? А вдруг это заигрывание без перспектив?.. Валентина ведь знала меня очень кратковременно и поверхностно.

Физически мы жили в противофазе. Океаны-моря разных земных полушарий омывали пороги наших домов. Можно бесконечно подбирать эти очевидные отметины противостояния. Но это только в видимости. Во внутреннем подтексте уже давно властвовало единство, порождённое нелёгким жизненным путем взаимного общения.

Мы увлеченно произносили ласковые тосты, сидя изредка дома за кухонным столом. Казалось, что нога занесена над порогом и сейчас будет перейден барьер, отделяющий важные стороны наших отношений. Но, ни один из нас не делал этого шага. Круги своя продолжили своё вращение.

Я не пренебрегал возможностью похвалить Валю за удачно найденные решения. В меру, по реальным обстоятельствам. Как-то она при обсуждении конструкции узла, сказала, что ловит себя на мысли, что в процессе разговора со мной лучше соображает. Что ей приходят идеи, до которых отдельно не удавалось дойти. С некоторой доли шутки вспоминаю фразу: «Любовь не вздохи на скамейке и не свиданья при луне». Неожиданная активность даже технической соображалки. Впрочем, вероятно, нечему удивляться…

Чувствовать себя за рабочим столом не пустым местом это, конечно, удовольствие и приобретение. Но это ничтожно перед внутренней улыбкой и ощущением парения, особого добавления к восприятию жизни. Не далёкой и абстрактной, а сиюминутной, вмещающейся в слова и движения.

Я говорю с ней, я переношусь в другой мир. Я живу особой жизнью. Её слова откликаются полифонией эмоций. Я не могу понять, то было, это есть или это я заглядываю в будущее. Какое? Чьё? Где в нём место нам…

Мне стало казаться, что я заблудился в своих эмоциях. Всё поле заслонили чувства к избраннице. Семья как бы микшировалась, стёрлась из поля зрения. Но на самом деле в голове и наяву не исчезает совмещение двух ветвей. Поди, разберись…

Многое-многое трудно совместимое. Вязь двойственности жизни, где в строгом букете совмещено бывшее и не бывшее, При этом реально совместимое — мгновения, внутренне совместимое, собственно сама жизнь — мысли, чувства, мечтания. В этой вязи и каждодневное присутствие многого высокого, до которого реальность жизни оказывалась идущей по касательной. Но это соприкосновение было более чувствительным, чем время реального существования.

Узлы

Я часто вновь и вновь вхожу в давно пройденные дни и с неповторимой ясностью чувствую дорогую мне жизнь, общение, прикосновения и разговоры. Они, кажется, включают в себя всю полноту происходившего и живущего в нынешних днях. При таком переносе в прошедшее всё оказывается только что совершающимся и вместе с тем знакомым, дорогим, желанным.

Когда видится или слышится тема любви, то первичным её воплощением возникают объятия, поцелуи, трудно передаваемая близость и проникновение. Мне видится любовь как бескрайнее поглощение, непроизносимые слова, многомерное слияние множественных проявлений чувств. Это многомерное проявление зачастую называют обманчивым понятием химии чувств. Химия чувств или не «химия», но волшебство.

Как-то в разговоре по скайпу я попытался пересказать такую мифическую встречу с ушедшим. Я ожидал самых разных реакций, шуточных и серьёзных. Но реакция оказалась неожиданной: «Да, дорогой, я помню это точно также. Было по-осеннему промозгло и мне хотелось прижаться к тебе в поиске спасительного тепла».

Отторжение — мгновение

Внешне всё без изменений: в отношениях со всеми, в результате работ. Всё нормально и стабильно. Только с Валей мне не удавалось преодолеть возникшее отторжение. Мысленно я пытался найти пути к этому. Но дальше собственных размышлений ничего не получалось. Я постоянно ощущал дефицит общения, недоговоренность. Традиционное утреннее «Привет!», «Доброе утро!» хотелось продолжить каким-то тёплым разговором, но всё выливалось в обсуждение рабочих проблем. Замкнутый круг…

В замкнутом круге образовалась прореха. Многое, как бы устоявшееся, оказалось сработанным не навек. Стало выплёскиваться из круга. У Валентины появился поклонник, сделавший ей предложение. Она поняла и почувствовала, что не может пренебречь такой судьбой. Она решила определить своё будущее и принять предложение.

Замужество Валентины. Как назвать, кто она мне? Сотрудница, подруга, любимая… Ни одно из множества слов не отражает внутреннего моего восприятия. Это глобальная часть жизни. Если бы не было неприятного, затёртого значения пришедшего на ум слова, я бы сказал: сожительница! Ведь без неё жизнь невозможна! (Хочется, чтобы в этом слове звучал исходный смысл, сохранившийся без всяких оговорок в словах соплеменник, соавтор, собрат…) Казалось, звёздный холод объял меня. Заледеневшие движения, какой-то металлический отзвук от каждого прикосновения к чему бы то ни было. Никаких путей преодоления признаков периода обледенения.

Мне не часто доводилось слышать от Валентины откровенные чувственные высказывания. Она держалась «по-мужски», ограниченно позволяя себе выдачу словесного тепла. Неординарность событий отчасти прорвала блокаду. Она написала письмо.

«Мне не хотелось бы, чтобы ты счёл, что я раздваиваюсь. Это не так. Как и все годы, я чувствую и сознаю, что нас связывает особая близость. Я уверена даже на пороге познания новой семьи, что это нам ниспослано свыше. Я уверена, что конец жизни придёт раньше, чем стирание особого чувства связи с тобой.

Влюблённость? Любовь? Мечты? Сколько красивых слов, но что за ними?.. Вероятно, совсем бессмысленно пытаться увидеть жизнь, когда перед глазами вихрь, в котором трудно различить не только детали, но и какую-нибудь суть. Этакая абстракция, вместилище эмоций, реальность сказочного запоя. А если явится запросто трезвость. Вихрь застынет на очередном порыве. Что окажется перед глазами? Строитель при грозном землетрясении…

Но добавляющиеся годы заставляют ощущать не только парение над землёй, но и житейскую необходимость каждодневного быта. Мне становится всё более необходимым почувствовать в своих руках своего ребёнка. Это, конечно, совсем другая область, но всё тянется к непознанным заботам и надеждам. С долей философской смелости я бы сказала, что есть два очень важных понятия: любовь и дом. Есть счастье совмещения их в жизни. Есть попытки домысливания реальности таких понятий. Сегодня мне представляется, что понятие любви можно до некоторой степени домыслить. В несуществующей любви, в её иллюзии можно жить. В несуществующем доме жизнь невозможна. Понятие дома — нет. Нет у меня силы отказаться от реального доброго предложения…

Рома! Роман — здесь это не только твоё имя. Это мой роман, вероятно, самый большой подарок эмоций и чувств в моей жизни. Во всяком случае — в уже прожитой её части.

Я знаю, ты поймёшь меня».

В её словах слышится нотка извинения, надежда на прощение за отступничество. Но, вероятно, для этого нет оснований. Слишком серьёзны мотивы. Возможно, при некотором насилии над собой должно быть сочувствие, сопонимание… Но как этого достичь? В душе совсем другая реакция.

Да всё изменилось. Обвально. Большая часть жизненного интереса обрушилась. Гора камней вместо завлекающего взаимопонимания. Сегодня. И прорисовывающееся безнадёжное завтра. Пугающее состояние безвозвратной потери…

Невозможность приять это, неизбежное отдаление. Для меня каждое соприкосновение с обожаемым человеком стало мучительным. «Что делать?» — постоянно свербело в моём мозгу. День за днём почти физически ощущалось затягивание гарроты, оборот за оборотом оставалось всё меньше свободы для дыхания. Дышать становилось всё трудней. Почти невозможно. Бежать с этой работы, контакт в новом состоянии стал непереносим.

Вместо «работа» плюс «взаимоотношения» стала работа минус взаимоотношения. Это стало внутренним кровотечением, час за часом, день ото дня.

Её счастливого мужа я воспринять не мог. Каждое косвенное касание, разговор, упоминание, её телефонный звонок — всё опрокидывало равновесие. Мне казалось, что я обречён нести свой крест.

Что превалирует в отношении — собственные интересы и восприятия или восприятия второй, дорогой тебе стороны. Время стало сдвигать движок оценок в сторону благостности восприятий Валентины. Сама жизнь рождает особые ситуации.

Не отрекаются любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.

Говорят, что каждая война заканчивается переговорами и миром. Тем более, война без выстрелов, с эмоциональными поражениями. Валентина сделала шаг к важному разговору. Она редко высказывалась откровенно. Обычно всё ограничивалось добрыми полусловами. Она пошла провожать меня в день моего рождения. И я родился заново…

— Моё признание Анатолия, — сказала она, — далось мне через пугающую боязнь. Мне было страшно ставить точку в отношениях с тобой. Ещё страшней было представить подмену. Постепенно внутренний компромисс нашёлся. Может, это звучит парадоксально, но я не изменила ни тебе, ни ему. Мне кажется, что прошедшее время позволило и тебе прочувствовать это.

— Ты знаешь, — продолжая неожиданную исповедь, произнесла Валентина, — я обращаюсь к тебе очень часто, повседневно. По делу и без дела. Люблю!

— Я тебя любил и люблю безгранично, — почти беззвучно откликнулся я.

Для меня соприсутствие один из самых ярких признаков живого чувства. Даже оставаясь наедине, я вновь и вновь часто, особенно в свой день рождения иду, бок о бок с Валей. Во мне звучат наши слова, оттеняемые романсом:

Только раз бывает в жизни встреча,
Только раз судьбою рвётся нить,
Только раз в холодный зимний вечер,

Мне так хочется любить!

Без границ в тиши улиц, в аллее парка… Прошедший разговор смолкает, а потом отзывается сердечным откликом, как бы прикосновением слов — почти реальным, не умозрительным.

Coda — век

Есть особая черта близких отношений, когда возникает ощущение радости от успеха близкого человека. Успеха семьи, успеха каждого члена этой опосредственно родной общины. Чем не высокий критерий взаимосвязи — радость достижениям внучки, успеху мужа или, наконец, восторженный тон рассказа о каких-то событиях вчерашнего дня или сегодняшнего утра. Своё, близкое и почти родное…

Возможность сиюминутного контакта для разговора, соприкосновения снимает большое количество домыслов и умолчаний. Но географическое «далеко» порой наполняет слова большей силой и значимостью. Далеко — это, конечно, не обязательно географическое понятие. За ним может укрываться просто невозможность личного контакта, очного прикосновения.

Чувство влюблённости ищет приближения любимого человека к себе, изоляции от других, поглощение собой. Этакий вариант собственника, достижения единства, как сейчас говорят, в своём пузыре. Сходный эффект можно представить в другой форме. Это приближение себя к любимому человеку, к интересам близкого человека. Любимый человек в тебе или ты в любимом человеке…

С годами я отмечаю заметный дрейф моего отношения к Вале. От теплоты взгляда и желания каждую новость обсудить именно с ней, до терзаний от невозможности постоянно чувствовать её присутствие. Но и это ощущение обездоленности трансформировалось в желание благополучия и успехов жизни человеку, ставшему давно безгранично близким.

Когда-то я взял себя в руки, окоротил сиюминутные представления о близости и понял, что есть понятия над всем стоящие — верность чувства, высшим благом для которого есть радость любимого человека. Заставил себя сместить оценки: из событий для себя вышло понимание событий для неё. По итогам полувека — вышло взаимно и совсем не плохо.

Я постепенно свыкся со статус-кво. И как-то без отторжения, с теплом и интересом, пришло общение с каждым членом этой счастливой семьи. Яркое солнышко подсвечивало судьбы всех членов семьи.

Оглядываясь на моё отношение к Анатолию, я с определённостью усвоил, что к нему-то у меня нет и не может быть претензий. Он вообще не знал о существовании, так сказать, воздыхателя у понравившейся ему девушки. Для меня самое тяжёлое связано с его появлением на горизонте и радикальным отторжением Валентины в общении со мной. Это я бился головой об стенку по мере отдаления Вали. Это не он должен был чувствовать себя попавшим как кур в ощип. Это была моя закономерная судьба.

Годы понадобились для того, чтобы каждому нашлось своё место. Для меня по-прежнему оставалась на первом месте судьба дорогого и любимого человека. Вокруг неё образовалась отменная обстановка близости родственников, успешная судьба. Тот самый не переносимый мной поначалу поклонник стал неотъемлемой составляющей дома. Не знаю, первой ли скрипкой в оркестре, или работающим на подхвате, но благостно и счастливо. Это столкнуло и моё отношение. Я порой задавал себе вопрос, сложилась ли бы её жизнь благостнеё со мной. Я не смог дать утвердительного ответа. Отсутствие ответа было для меня тяжёлым ответом. C’est la vie…

Так уж утвердилось во взаимоотношениях, что Валентина рассказывает мне о важных событиях в семье. Как говорит Валя, что я для неё и важный гость, и участник. Заботы и проблемы — в совместном разговоре. Даже огорчительные и печальные… Есть уверенность в поддержке. А как иначе может быть при полувековой дружбе?..

Жизнь кидает в непредставимые обстоятельства. Звонит по скайпу Валя. Смотрит на меня как в пустоту. Говорит едва слышно: «Толи больше нет». Всё… После очень короткой болезни, когда казалось, что дело идёт на поправку, случился инфаркт, с которым справиться не удалось.

Я застыл. Тело напряглось, как натянутая струна. Взгляд остановился. Внутри закололо: не может быть… Что же сейчас с Валей?.. Вижу и не могу представить меру тяжести. Да и для меня Толя давно стал добрым приятелем, остроумным собеседником, в редкие моменты домашних встреч — жизнерадостным компаньон застолья. Сердце ноет. Внутренний голос настойчиво повторяет: этого не может быть. Перед глазами её растерянность, жёсткость её взгляда и всепроникающее чувство обездоленности. Поставлена точка почти полувековой их совместной жизни.

Я не задумывался в тот момент о необходимой реакции. Всё было машинально, само по себе, на чувстве родства. Через много месяцев мы коснулись этого момента. Я услышал слова, которые подтвердили, что всё было естественно и взаимно дорого.

«Я увидела, как изменилось твоё лицо. Ты не говорил обычных слов соболезнования. Я услышала только: «Как? Этого не может быть!..» Это оказалось для меня самой прямой поддержкой в ужасный момент. Уже позже я почувствовала, что интонация и реакция отразили неразрывность наших полувековых отношений. Собственно, близость сквозь всю жизнь. Часто моргающие мои глаза, вероятно, могли сказать тебе за поддержку в такой момент: спасибо».

Не может быть! Не может быть! — растеряно звучит во мне. Я мысленно возвращался к этому состоянию отрицания уже случившегося по многу раз в день.

— Не может быть! Не может быть… — возникало постоянно в голове. Они же молодые, У них такая спаянная дружная семья. Нельзя вырывать частицу…

Магическое смещение восприятий. Всю жизнь — многие десятилетия — общение было заполнено ею. Размышления, обращения, контакты — во всём на первом (и последнем) плане она. Её жизненный спутник как-то в стороне, а то и в зоне помех. И вдруг после потрясения каждый раз мысленное обращение к ней через него, столь неожиданно ушедшего.

Обваливающее действительность несчастье. Как всегда — неожиданное. Нет, этого не может быть, это переворачивает. Я внутренне твержу: этого не могло быть, это противоестественно… Но ужас случился…

Ощущение особой силы взаимодействий, когда тебе кажется невозможным представить событие, несущее несчастье дорогому человеку. Нет, этого не может быть!

Живёт чувство безначальной влюблённости и любви, дополненное искренней радостью каждым проявлением семейного успеха любимого человека. Каждая новость хотя бы маленького успеха — как своё. Хочется вновь мысленно это услышать, увидеть улыбку на лице дорогого человека, пожелать новых светлых вестей. Я понимаю, что все мои реакции это мера моей привязанности к дорогому человеку, безмерия чувства доброжелательности, когда всё по отношению к близкому мне дому должно быть благоприятным для его обитателей. Всё-всё-всё…

Мне показалось, что человек имеет право, на поэтизацию быта тем более, если это внутренне бесконфликтно совмещается с реальным бытом. Иногда кажется, что это победа возможного над литературными штампами разных веков. Жизнь это не выученный урок, не реализация задуманного варианта для поучений следующего поколения… Это до некоторой степени случайность, втиснутая во временные рамки собственного быта, со всеми превратностями существования.

Наша сиюминутная жизнь проходит сейчас и не в разворотах страниц шекспировских трагедий или мольеровских комедий. Она в реальности жизненных циклов от утра до вечера и от вечера до утра. Некоторое внутреннее согласование представлений и претворений. Вязь желанного и возможного. Порой жёсткая…

После каждого разговора — долго живущее «послевкусие». Оптимистичное или зудящее. Сообщение о смерти Анатолия откликается до сих пор состоянием нервного недомогания. Желания поддержать. При абсолютной неосуществимости. Хотя, слово поддерживает тоже. Я, во всяком случае, в критические моменты ищу возможность такой поддержки. Валя чувствует это сама по себе.

В мозгу калейдоспически возникают эпизоды давних лет. Знакомство, прогулки по московским закоулкам с её дочкой в коляске. А вот уже «подруга верная моя» держит на руках свою внучку. А между этими вехами множество встреч, бесед, ярких и обыденных разговоров.

Интересный психологический эффект. Сам себя вижу стареющим, с обостряющимися чертами лица. Ёё вижу в каком-то неизменном виде. В моём восприятии она не меняется.

Если не случилось когда-то, может надо протянуть руку сейчас?

Глубокая взаимная привязанность даёт возможность каждому из нас жить «двусердечно». Эти сердца у каждого не для замены, а для работы в унисон. Испугом звучит возможность даже короткого диссонанса. Дорогой человек существует как часть себя. В каждом вдохе-выдохе её интересы, ощущение взаимного успеха, своей жизни. Неотделимость от жизни, существования. И не надо ни в чём разбираться: так сыграла жизнь. Опять же: C’est la vie…

— Люблю и сегодня! — как бы только для себя произнесли почти безгласным движением губ и я, и она. А может, мне послышалось…

* * *

Не знаю, что получилось: воспоминания, философские размышления, любовный ноктюрн… Сказание о несостоявшейся жизни, мечтательная сказка или просто — ничего… Вероятно, последнее «ничего» самое естественное завершение. Кажется, одно для меня несомненно — это разговор самого с собой. Донесётся ли он до ожидаемого или неожиданного участника это будет результатом другой жизни текста, оторвавшегося от меня последним многоточием.