СЕМЬ ИСКУССТВ

Ефим Бронфман удивительно тонко играет эту музыку… С самого начала полилась мелодия — и это было удивительное пианиссимо… Я давно не слышал такого удивительного тушé, такого нежного прикосновения к клавишам… И вся Соната шла как бы в этом тонком и нежном дыхании, с кульминациями, которые тоже были не фортиссимо, а примерно меццо-форте. И это было чудо.

Александр Журбин

МУЗЫКА ДЛЯ ЛЮДЕЙ
КОНЦЕРТ ЕФИМА БРОНФМАНА

Ефим Бронфман — выдающийся нью-йоркский пианист.

Он много лет живет в Нью-Йорке, хотя играет по всему миру. Но Нью-Йорк — самый близкий ему город, он любит этот город, а город любит его.

И это было видно на его недавнем концерте в Карнеги-Холл.

*

Но все начинается в детстве.

В одном своем интервью пианист Ефим Бронфман сказал, что в детстве он любил ходить в оперный театра. И я очень обрадовался… Потому что я тоже ходил в оперный театр, причем в тот же самый, в который ходил он.

Мы родились и жили в городе Ташкенте. Фима моложе меня, тем не менее мы наверняка там пересекались… Оперный театр имени Навои был первым в моей жизни оперным театром, и он, этот театр, влюбил меня и в музыку, и в оперу.

И Фиму тоже.

Мы не были знакомы тогда, в детстве… Фима младше меня на 12 лет… Когда я закончил школу им. Успенского (что-то вроде ташкентского ЦМШ), он только поступил туда. Я прекрасно помню его сестру Лизу, и хорошо знал его папу, замечательного скрипача Наума Ефимовича.

А с Ефимом мы познакомились только в Нью-Йорке, и даже оказались соседями.

И я очень полюбил его — и как пианиста и как человека.

И еще в вышеупомянутом интервью Ефим сказал очень важную вещь:

«Я играю не для публики. Я играю для себя. Конечно мне нравится, когда публика аплодирует и кричит «Браво»… Но если бы она этого не делала, я бы все равно играл…»

***

На днях мы с Ириной ходили на концерт Ефима Бронфмана в Карнеги-холл.

Концерт был в воскресенье в 3 часа дня.

Музыканты не любят играть днем, вдохновение и воодушевление приходит под вечер.

Но раз надо, так надо.

Зал был заполнен до отказа. Ефима Бронфмана здесь любят и уважают, он живет в Америке уже давно, и Карнеги-Холл — его домашний зал. Он здесь играл более 50 раз, этот зал, который не зря называют “Hall of Halls”, для него привычен и любим.

Хотя далеко не только этот зал. Он играл во всех крупных залах мира, он играл с прославленными оркестрами и дирижерами. Только недавно он совершил тур с великим дирижером Зубином Метой, и блистательно играл с ним оба концерта Брамса, в том числе и в Карнеги-Холл.

Вся его жизнь — это множество туров по разным странам, это выступления на крупнейших музыкальных фестивалях, это поезда и самолеты, это преподавание, и интервью для разных СМИ.

На общение с близкими времени почти не остается. Но Ефим удивительным образом не чуждается и социальной жизни, он очень общительный и легкий человек с отменным чувством юмора.

***

Прежде чем рассказать вам о недавнем Концерте в Карнеги-холл, не могу не напомнить одну деталь его биографии, которая, как мне кажется, сыграла в его жизни важную роль. Это будет немного банально, для тех, кто знает. Без этого не обходится ни один человек, пишущий о Бронфмане.

Но я напишу для тех, кто может быть не знает.

Великий американский писатель Филип Рот однажды встретился с Ефимом Бронфманом, и был на его концерте. И неожиданно для всех, и даже для самого Бронфмана, он написал большой фрагмент о музыке, который вошел в его лучший роман «Людское клеймо»… Когда я читал этот роман, то появление этого эпизода с участием Ефима Бронфмана меня просто поразило.

Вот небольшой кусочек прозы Филипа Рота из этого романа.

«Когда этот небритый еврей из России кончил играть, создалось впечатление, что рояль теперь можно выбросить. Бронфман подминает его под себя. Не дает ему утаить ничего. Всё, что там внутри есть, должно, лапки кверху, выйти наружу. И когда это произошло, когда всё вплоть до последнего содрогания извлечено на свет божий, он встает и уходит, оставляя позади себя общее наше спасение.

Весело махнув на прощание рукой, он скрылся из виду, и хотя он забрал с собой весь свой прометеев огонь, наши собственные жизни вдруг кажутся негасимыми.»

Ну насчет выбрасывания рояля писатель переборщил: конечно, Ефим Бронфман — сильный и мощный пианист, которому подвластны любые, самые сложные произведения на рояле.

Еще Рот присвоил пианисту прозвище — Мистер Фортиссимо. Что верно только частично. На самом деле его сила, во всяком случае в концерте, который мы слушали, как раз не в громкости, а в шёпоте, не в оглушительности, а в нежности.

В общем этот фрагмент из книги Филипа Рота произвел огромное впечатление на всю читающую публику во всем мире.

И пианист не обиделся, даже наоборот — они подружились с писателем, стали общаться, И Филип Рот стал часто приходить на концерты Ефима Бронфмана.

И как говорит сам пианист — полушутя, конечно — благодаря этому прозаическому фрагменту, он вдруг научился играть пианиссимо. И стал очень аккуратно бриться.

И мы были этому свидетелями на упомянутом концерте.

***

Перейдем к программе концерта, которая была сыграна в Карнеги-Холл 5 мая 2024 года.

Это была строго академическая, выдержанная в лучших традициях больших концертных залов программа.

Началась программа с Сонаты Шуберта для фортепиано ля-минор, D.784. Она часто называется Соната номер 14, но на самом деле, у Шуберта нет такой четкой нумерации, как скажем у сонат Бетховена, где каждая цифра-номер сонаты сразу отдается в сердце любого образованного музыканта.

Нет, эта Соната получила номер уже после смерти Шуберта, но все знают ее именно как Сонату ля-минор.

Соната традиционная, в трех частях «Быстро-Медленно-Быстро». Все очень красиво, романтично, мелодично, как всегда у Шуберта. Но в этой Сонате музыка печальней, чем обычно.

Соната эта была написана, когда у Шуберта была обнаружена тяжелая болезнь, и это не могло не сказаться на его музыке. Ему тогда исполнилось 26 лет, и оставалось жить всего 5. На всех его поздних сочинениях есть печать предчувствия скорой смерти.

Ефим Бронфман удивительно тонко играет эту музыку… С самого начала полилась мелодия — и это было удивительное пианиссимо… Я давно не слышал такого удивительного тушЕ, такого нежного прикосновения к клавишам… И вся Соната шла как бы в этом тонком и нежном дыхании, с кульминациями, которые тоже были не фортиссимо, а примерно меццо-форте. И это было чудо.

Как в таком огромном зале можно играть, еле прикасаясь к клавишам, и при этом звук легко распространяется до самого верхнего яруса?

Второе произведение принадлежало другому великому романтику — Роберту Шуману. Называется оно «Венский Карнавал» (по-немецки “Fashingsschwank aus Wien”)…

Это веселое произведение, написано оно под впечатлением Венского традиционного карнавального шоу, которое празднуется перед наступлением Великого поста (аналог Русской Масленицы). На этом празднике принято сытно наедаться, петь и танцевать, вполне в духе этого праздника напиваться и даже драться.

Все это есть в музыке Роберта Шумана.

И все это было в игре Бронфмана. Чувствуется, он знает в этом толк. Не зря его фамилия происходит от слова «Бронф», на языке идиш это «крепкий алкогольный напиток». Вся мощная энергия этого музыканта была проявлена в данном произведении, все четыре части были сыграны по определению автора “mit grösster Energie” — в переводе с немецкого означает «с огромной энергией». Тут были и венские вальсы, и австрийские лендлеры, и даже нечто, напоминающее Grossvater. Сплошное удовольствие!

После антракта Ефим Бронфман сыграл пьесу известного финского дирижера и композитора Эса-Пекка Салонена, которая называется «Sisar», и написана она специально для пианиста Бронфмана.

Пьеса недлинная, всего 6 минут, но в ней много смысла и содержания… Это не какой-нибудь бессмысленный авангард, как часто бывает у современных композиторов, а вполне человеческая музыка, в ней есть образность, какие-то тени лунного света, чем-то она напомнила мне равелевский «Скарбо», а порою даже «Картинки с Выставки» Мусоргского. Исполнение было высшего класса, понятное дело — ведь пьеса посвящена именно этому исполнителю.

Вообще Бронфман часто играет современную музыку, он дружит с композиторами, и они пишут для него свои сочинения. Недавно я был на его исполнении нового фортепианного концерта Елены Фирсовой с оркестром Нью-Йоркской Филармонии. Мне очень понравилась и музыка, и исполнение. А главное понравилось, что вполне успешный классический пианист не ограничивается десятком известных композиторов 19 века, а всегда ищет новое.

Божественно был исполнен ре-бемоль мажорный ноктюрн Шопена. Вот уж где проявилась тонкость и виртуозность пианиста, именно в тихом звучании! Порою казалось, что это не рояль звучит, а какие-то божественные звуки несутся с небес, и проникают в зал сквозь крышу Карнеги-холла. Поистине, это было волшебно!

Ну, а на закуску была приготовлена Седьмая Соната Прокофьева. Сочинение громкое, шумное, очень диссонантное, пожалуй одно из самых наполненных диссонансами сочинений советского классика. В СССР музыковеды считали, что эта Соната была изображением Второй Мировой Войны, что там есть тема Родины, и тема наступления фашистов (соната закончена в 1942 году) и надежда на скорую победу. Однако более поздние исследователи считают, что это не была соната о войне (ведь почти вся эта музыка была написана в 1939 году, до нападения Гитлера) но зато в личной жизни Прокофьева была большая турбулентность (уход от жены, новая жена, большие проблемы в личной жизни) и может быть музыка именно об этом.

Но, впрочем, какая разница?

Ефим Бронфман сыграл эту сонату именно с той мощью и страстью, которой эта музыка требует.

Даже сами обозначения темпов здесь необычные: Allegro inquieto что означает «Злобно» или «Озабоченно», вторая часть Andante Caloroso (Тепло). И наконец Финал Precipitato (очень быстро) — и все вместе образуют очень четкую сонатную концепцию: от расстройства — к борьбе!

Именно это и сыграл нам пианист Ефим Бронфман.

***

Завершая мою короткую заметку, замечу, что сейчас вокруг нас много замечательных пианистов. Некоторые совсем юные, некоторые уже во вполне зрелом возрасте. Все они блестяще оснащены техникой, им ничего не стоит сыграть музыку, ранее считавшуюся неисполнимой, какие-нибудь «Transcendental Études» Листа или «Этюды» Лигети…

Однако у каждого пианиста есть свой конёк, свои любимые композиторы, и свои исполнительские приемы. И конечно своя публика, свои почитатели и фан-клубы.

Ефим Бронфман удивительным образом объединяет многих поклонников-меломанов. Он играет для людей. И для знатоков, и для любителей, для профессоров консерваторий, и для айтишников и инженеров. Его интерпретации всегда человечны, без вычурности, и без излишеств. Он не играет слишком быстро, или слишком медленно. И он играет без резких откидываний головы и всплеска рук, вообще без всяких лишних движений.

И совершенно очевидно, как он сказал — он играет для себя. Он наслаждается музыкой, которая выходит из-под его пальцев

И это чувство передается слушателям. И публика наслаждается его игрой.

**

Так что насчет Мистера Фортиссимо писатель Филип Рот был неправ.

А вот фразу, которой заканчивается рассказ Рота о Бронфмане, я приведу. Лучше ведь не скажешь!

«Никто не умирает, никто — пока Бронфману есть что сказать на эту тему!..»

Этим и закончу.

* Photo Richard Termine