СЕМЬ ИСКУССТВ

Сможет ли ИИ когда-либо полностью воспроизвести или превзойти сложность биологической жизни, которая кажется медлительной и устаревшей по сравнению с быстрыми достижениями в технологии? Предвещают ли ИИ и ИЖ (Искусственная Жизнь), наряду с синтетической биологией, новую эволюционную траекторию для человечества? Что достижения в синтетической биологии и ИИ значат для нашего понимания интеллекта и сознания, и как они могут бросить вызов нашим концепциям идентичности и самости?

Михаил Эпштейн и Евгений Кунин

 

[Дебют] ЖИЗНЬ, ИСКУССТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ И ЭВОЛЮЦИЯ

ДИАЛОГ МЕЖДУ ФИЛОСОФОМ И БИОЛОГОМ

Разрыв между наукой и гуманитарными дисциплинами, отраженный в знаменитом эссе Чарльза П. Сноу «Две культуры» (1959), лишь углублялся в последние десятилетия. Однако революция искусственного интеллекта вдохнула новую жизнь в старые дебаты о единстве знания, побуждая нас мыслить в междисциплинарных категориях на пути к «теории всего». В некотором смысле ИИ, хотя, конечно, и не являясь «теорией всего», побуждает нас мыслить в междисциплинарных категориях, на пути к методологии «всеобщности». Если именно «всё» является конечной целью нашего познания, то эта цель не может быть достигнута и даже поставлена лишь в рамках математических, физических или биологических дисциплин. Требуется теория, столь же всеобъемлющая, как и ее объект, и включающая сам субъект познания, т.е. комплекс гуманитарных дисциплин о человеке. Это поиск, который по своей сути требует всеобъемлющей методологии, отражающей необъятность и сложность своего предмета.

Ниже следует диалог между философом Михаилом Эпштейном, интересующимся концепцией «живого» в языке и культуре, и биологом Евгением Куниным, исследующим сходства между биологической эволюцией и машинным обучением. Оба согласны с тем, что «Ничто в мире не имеет смысла, кроме как в свете эволюции» (обобщая девиз генетика Ф. Г. Добржанского). Однако значительные различия сохраняются относительно применимости понятия «обучения» к биологическим системам и понятия «живого» — к культурным явлениям. Основные темы включают:

• Обсуждение роли «обучения» как универсального принципа эволюции
• Дискуссия о применимости биологических концепций к культуре и наоборот
• Разногласия относительно расширения понятия «жизни» за пределы природы
• Вопросы об искусственном интеллекте и его эволюционном значении
• Философские размышления о сознании и антропном принципе

Диалог проходил на английском языке с ноября 2023 по февраль 2024 года.[1]

Михаил Эпштейн: Я буду рад обсудить с вами некоторые важные вопросы на пересечении философии и биологии, или «биософии», как я иногда это называю, включая возможную конвергенцию искусственного интеллекта и искусственной жизни.

Евгений Кунин: Я видел некоторые ваши работы, и хотя не могу утверждать, что внимательно их прочитал, я впечатлен широтой ваших интересов и охватом вашей мысли. Я буду рад обсудить упомянутые вами вопросы с оговоркой, что если мое понимание «искусственной жизни» является более или менее профессиональным, то того же нельзя сказать о моих знаниях в области ИИ. Но, конечно, у меня есть определенная экспертиза и множество мыслей об эволюции, и я буду рад их обсудить.

1.

Михаил Эпштейн: Благодарю вас за готовность вступить в дискуссию. В рамках подготовки я начал углубляться в вашу книгу «Логика случайности», с особым интересом к её философским эпилогам[2]. Наведение мостов между гуманитарной и научной мыслью — это важнейшая, но в основном упускаемая из виду связь на пути к «Теории всего».

Несколько вопросов, которые я хотел бы поднять:

Сможет ли ИИ когда-либо полностью воспроизвести или превзойти сложность биологической жизни, которая кажется медлительной и устаревшей по сравнению с быстрыми достижениями в технологии?

Предвещают ли ИИ и ИЖ (Искусственная Жизнь), наряду с синтетической биологией, новую эволюционную траекторию для человечества? Такие перспективы были недавно исследованы в книге М. Сулеймана «Грядущая волна» (сентябрь 2023).

Что достижения в синтетической биологии и ИИ значат для нашего понимания интеллекта и сознания, и как они могут бросить вызов нашим концепциям идентичности и самости?

Возможно ли для ИЖ и ИИ создать эволюционные пути, независимые от биологических процессов, и что это могло бы означать для будущего жизни на Земле?

Каково ваше мнение об утверждении Р. К. Левонтина: «Можно организовать свои знания об организмах и мире фундаментально иным [неадаптационным] способом, принимая метафору конструкции. Это требует отказа от отстраненного взгляда на организм и окружающую среду, признавая, что среды не управляются автономными законами, но на самом деле формируются тем, что Маркс назвал «чувственной деятельностью» организмов… [Организмы] создали мир, который мы населяем…»

Если концепция Ричарда Докинза о «эгоистичном гене» и его теория мемов верны, и мы рассматриваем организмы лишь как носители для генов, а человеческий мозг как носитель мемов, не представлял бы ИИ вершину эволюционного прогресса? Информационные системы могли бы эволюционировать с беспрецедентной скоростью, превосходя постепенный характер биологической эволюции. В этом контексте, является ли «Синтетическая» или «Искусственная» Жизнь (Synthetic, or Artificial Life) просто промежуточной фазой от органической жизни к ИИ, который предлагает более эффективную среду для распространения битов и мемов? Альтернативно, как я предпочитаю считать, «ноофикация» (noofication) жизни — как она проявляется в человеческом разуме и создании ИИ — может найти зеркально-симметричное отражение в «биофикации» (biofication) систем ИИ в их будущей эволюции. Биофикация означает наделение небиологических систем, таких как технология, биологическими способностями; ноофикация — наделение физических или биологических систем интеллектуальными способностями. Через мои диалоги с системами типа GPT-4 у меня складывается впечатление, что ИИ открыт для возможности более глубокой интеграции с биологическими процессами и с эмоциональной жизнью.

Евгений Кунин: Вы задаете множество очень интересных вопросов!

По некоторым из них я вполне могу комментировать и, возможно, предоставить некоторые объяснения, по другим я выхожу за рамки своей компетенции. «Логика случайности», боюсь, серьезно устарела. Я не нахожу там серьезных ошибок, но с тех пор появилось много новых идей и результатов. Я пытаюсь работать над новой версией (не могу назвать это вторым изданием, это будет новая книга), но мой прогресс очень медленный, потому что я руковожу большой лабораторией и должен работать над многочисленными статьями. Между тем, я порекомендую следующие свои статьи, которые касаются некоторых релевантных вопросов: «К теории эволюции как многоуровневого обучения» и «Физические основы биологической сложности».[3]

Позвольте мне ответить на ваши вопросы как можно лучше — хотя ответы могут вас не вполне удовлетворить. Предостережение по всем вопросам об ИИ: я не являюсь настоящим экспертом. Я значительно использовал ИИ в своих исследованиях и в целом, кажется, понимаю, как он работает, но я ни в коем случае не профессионал в области ИИ и/или машинного обучения.

Мог бы ИИ когда-либо полностью воспроизвести или превзойти сложность биологической жизни, которая кажется медлительной и устаревшей по сравнению с быстрыми достижениями в технологии?

Я не вижу очевидных пределов сложности, которая достижима с помощью ИИ. Глубина обучения (количество уровней) может быть увеличена бесконечно, так что многоуровневые архитектуры действительно могли бы развивать огромную сложность достаточно быстро, очевидно, в гораздо более короткие сроки по сравнению с биологической эволюцией. Конечно, важно, что вся эволюция ИИ происходит внутри компьютерных сетей, и его реализация в физических объектах — это другой вопрос.

Предвещают ли ИИ и ИЖ (AL, Artificial Life), наряду с синтетической биологией, новую эволюционную траекторию для человечества? Такие перспективы были недавно исследованы в книге М. Сулеймана «Грядущая волна». (M. Suleyman, The Coming Wave, 2023).

Я не читал эту книгу, но да, я думаю, новую эволюционную траекторию для человечества легко представить. Вероятно, я должен отметить здесь, что «синтетическая биология» может быть не особенно точным определением. Прогресс в синтетической биологии в строгом смысле, синтезирование организмов «с нуля», довольно ограничен. Однако, если вместо «синтетической биологии» мы рассмотрим генную инженерию, достижения уже впечатляющие, и потенциал огромен. Очевидно, говоря о новых эволюционных траекториях для человечества, мы должны добавить: если цивилизация не будет уничтожена или сбита с курса изменением климата и другими катастрофами.

Что достижения в синтетической биологии и ИИ означают для нашего понимания интеллекта и сознания, и как они могут бросить вызов нашим концепциям идентичности и самости?

Я действительно НЕ эксперт в этом. Мой необразованный взгляд заключается в том, что интеллект, сознание, идентичность и самость — все это эмерджентные свойства нейронных сетей, ничего больше. Соответственно, все они могут и будут возникать в ходе эволюции ИИ. Безусловно, это интересная перспектива.

Возможно ли для ИЖ и ИИ создать эволюционные пути, независимые от биологических процессов, и что это могло бы означать для будущего жизни на Земле?

ИЖ — это Искусственная Жизнь, верно? По крайней мере, из того, что я знаю, это направление не прогрессирует так драматично и, конечно, имеет ограниченный потенциал для создания путей эволюции, независимых от биологических; вся генная инженерия остается в рамках биологии. Помимо этого, существует направление в вычислительной эволюционной биологии, известное как Искусственная Жизнь, которое моделирует эволюционные процессы, в некоторых случаях выявляя интересные, ранее упущенные эволюционные феномены. ИИ — другое дело. Здесь есть потенциал для совершенно независимой эволюции, и он уже реализуется. Я думаю, что это может зайти довольно далеко, изменяя облик человеческой цивилизации. Каковы последствия для жизни на Земле… трудно предсказать… вероятно, разрушительные.

Каково ваше мнение о утверждении Р. К. Левонтина: «Можно организовать свои знания об организмах и мире фундаментально иным [неадаптационным] способом, принимая метафору конструкции. Это требует отказа от отстраненного взгляда на организм и окружающую среду, признавая, что среды не управляются автономными законами, но на самом деле формируются тем, что Маркс назвал «чувственной деятельностью» организмов… [Организмы] создали мир, который мы населяем…»

То, что говорит здесь Левонтин, довольно очевидно верно. Действительно, геология и геохимия, с которыми мы знакомы, включая атмосферу, почву, океаны, были сформированы жизнью в течение 4 миллиардов лет ее эволюции.

Если концепция Ричарда Докинза о «эгоистичном гене» и его теория мемов верны, и мы рассматриваем организмы лишь как носители для генов, а человеческий мозг как носитель мемов, не представлял бы ИИ вершину эволюционного прогресса? Информационные системы могли бы эволюционировать с беспрецедентной скоростью, превосходя постепенный характер биологической эволюции. В этом контексте, является ли «Синтетическая» или «Искусственная» Жизнь (Synthetic, or Artificial Life) просто промежуточной фазой от органической жизни к ИИ, который предлагает более эффективную среду для распространения битов и мемов? Альтернативно, как я предпочитаю считать, «ноофикация» (noofication) жизни — как она проявляется в человеческом разуме и в создании ИИ — может найти зеркально-симметричное отражение в «биофикации» (biofication) систем ИИ в их будущей эволюции. Биофикация означает наделение небиологических систем, таких как технология, биологическими способностями; ноофикация — наделение физических или биологических систем интеллектуальными способностями. Через мои диалоги с системами типа GPT-4 у меня складывается впечатление, что ИИ открыт для возможности более глубокой интеграции с биологическими процессами и с эмоциональной жизнью.

Я думаю, что, понятая в таком упрощенном виде (я не думаю, что это то, что Докинз действительно имел в виду), рассматривая организмы просто как носители для генов, является неверной и контрпродуктивной. Не только организмы, но популяции и сообщества важны как когерентные единицы отбора. Эволюция по своей сути многоуровневая и не может быть сведена к уровню генов. И затем, опять же, я бы вообще не смешивал и не пытался объединять ИИ и ИЖ. «Биофикация» ИИ, однако, звучит как интересная идея.

2.

Михаил Эпштейн: Большое спасибо за ваши разъяснения по вопросам, которые очень важны для меня. У меня ушло некоторое время на чтение двух ваших статей: об эволюции как многоуровневом обучении и о физических основах биологической сложности.

Что я больше всего ценю в вашем подходе, так это рассмотрение различных уровней материальности как в биологических, так и в небиологических системах, которые управляются цифровыми, или семиотическими (как могли бы утверждать «универсалисты» предыдущей эпохи) законами. Ваше утверждение о том, что СОК (самоорганизованная критичность) изначально подразумевает самоподобие на разных организационных уровнях, находит у меня отклик. Я обнаруживаю, что моя позиция совпадает с вашей точкой зрения, что, по-видимому, нет различимых пределов сложности, достижимой ИИ, и что глубина обучения и количество уровней могут быть расширены бесконечно, позволяя многоуровневым архитектурам развивать существенную сложность в быстром темпе — бесспорно намного быстрее, чем биологическая эволюция.

Вы пишете: «Разделение соответствующих степеней свободы на множественные временные классы повсеместно во вселенной: от составных субатомных частиц, таких как протоны, до атомов, молекул, форм жизни, планетарных систем и галактических скоплений».

Очевидно, культура, интеллект и творчество (включая науку) представляют высшие «степени свободы», что побуждает нас добавить их в этот список: формы жизни, планетарные системы, галактические скопления… и языки, науки, технологии, культуры, цивилизации и т.д.

Более того, вы утверждаете: «Структура теории обучения, используемая здесь, органично объединяет описания физических и биологических явлений с точки зрения оптимизации путем проб и ошибок и функций потери (приспособленности)».

Действительно, ключевым аспектом этого подхода является то, что наши общие принципы применимы как к живым, так и к неживым системам. Можем ли мы рискнуть расширить это до «как физических, так и культурных» областей?

Мой интерес заключается во введении в эту цифровую или семиотическую игру трансфизических и трансбиологических систем, таких как культура, интеллект, сознание и творчество. Эти области обладают собственными уровнями сложности и автономии, которые не сводимы к параметрам физических или биологических систем. На мой взгляд, ИИ превосходит человеческий интеллект даже в традиционно гуманитарных областях, таких как философское воображение. Я провел несколько экспериментов, не строго научных, сравнивая естественный и искусственный интеллект в выполнении творческих задач. Мои предварительные наблюдения свидетельствуют о превосходстве ИИ над человеческими способностями, даже на этой начальной стадии развития ИИ. Вот ссылки на некоторые мои интервью и статьи об ИИ, описывающие эти эксперименты и мои взгляды на перспективы и тайны ИИ: «ИИ как новая муза: исследование интегративного творчества искусственного интеллекта» и «Логика Искусственного Интеллекта в сравнении с Естественным».[4]

Что касается наших общих интересов, я хотел бы поделиться размышлениями о более широкой, трансбиологической сущности жизни. Биология по существу рассматривает жизнь как активное саморазвитие организма, включающее обмен энергией и информацией с окружающей средой. Однако жизнь существует за пределами природы как таковой, охватывая мысли, произведения, теории, искусства, человеческие характеры и отношения. Я считаю, что это более широкое понимание требует не только биологии, но и биософии — дисциплины, изучающей жизнь во всех проявлениях, как материальных, так и ментальных (или духовных). Биософия исследует динамику жизни в человеческих переживаниях и действиях, задаваясь вопросом, что отличает живые произведения или идеи от мертвых. Жизнь по сути создает себя (автопоэзис) и способна к внутреннему росту, организации и взаимодействию с окружающей средой. Она сопротивляется энтропии, воплощает энергию и стремится к росту и расширению. Жизнь простирается за пределы биополимеров к семиотическим, текстовым и символическим формам, разделяя с организмами такие свойства, как самоорганизация, рост и размножение. Таким образом, наряду с прокариотами и эукариотами, мы могли бы рассматривать «ноокариоты» — сущности психической энергии и интеллектуальной жизни, идеи и тексты, которые множатся и развиваются в человеческой истории.

Евгений Кунин: Спасибо за этот подробный и, безусловно, очень интересный ответ.

Я полностью согласен с тем, что принципы эволюции (и обучения) применимы и должны применяться при изучении истории цивилизации и культуры.

Я бы пошел дальше и предположил, что попытки понять и продвигать эти области без обращения к эволюционному мышлению бесполезны и безнадежны.

Я бы обобщил знаменитый девиз Добржанского таким простым (и для некоторых возмутительным) образом: Ничто в мире не имеет смысла, кроме как в свете эволюции.

Действительно, те же принципы эволюции управляют «всем», от плазмы до культуры, даже если их конкретные проявления чрезвычайно разнообразны.

На всякий случай, я полагаю, вы знакомы с публикациями нашего соотечественника Петра Турчина по клиодинамике. Я нахожу этот подход освежающим и многообещающим.

Что касается вашего общего определения жизни. Такие определения вряд ли могут быть истинными в конечном смысле, только полезными и конструктивными… или нет. В этом ключе, я думаю, что обозначение текста, произведений культуры, мемов и т.д. как «живых» на самом деле не очень полезно. Я считаю, что лучше всего сохранить термины «жизнь», «живущий», «живой» и т.д. для систем, которые трансформируют химическую энергию. Однако эти сущности принадлежат к гораздо более широкому классу эволюционирующих систем. Фактически, любая система с менее чем максимальной энтропией — то есть любая система, которая содержит информацию — или любая система вдали от равновесия (все синонимично) — эволюционирует, и эволюция, пожалуй, единственный по-настоящему универсальный процесс во вселенной.

Я на самом деле не уверен, принесли ли биосемиотика и даже концепция автопоэзиса когда-либо что-то конструктивное для биологии. Я не говорю, что они не принесли, просто не могу точно указать на что-либо. Возможно, мне просто нужно больше читать и думать.

Возможно, следует отметить, что я совсем не интересуюсь никаким типом «духовности». По моему опыту, всякий раз, когда это начинает обсуждаться, разговор скатывается в мистицизм и для меня теряет всякий интерес. Это совершенно отличается от проблемы сознания, которая, конечно, важна и интересна. Однако любые «нефизические» интерпретации, опять же, не представляют для меня интереса.

3.

Михаил Эпштейн: Ваш ответ поднимает интригующий вопрос о распространении понятий из одной области на другую. Вы предполагаете, что термины «живущий» или «живой» не могут быть полезны за пределами биологии: «Обозначение текстов, произведений культуры, мемов и т.д. как «живых» на самом деле не очень полезно».

Почему же тогда мы должны верить, что применение термина «обучение» к биологическим сущностям и даже к Вселенной в целом может рассматриваться как полезный ключ к объяснению всех физических и биологических явлений? Вы пишете: «Структура теории обучения, используемая здесь, позволяет нам естественно объединить описания физических и биологических явлений с точки зрения оптимизации путем проб и ошибок и функций потери (приспособленности)». «Ключевые особенности процессов обучения и биологической эволюции подразумевают, что это не простая аналогия, а скорее отражение глубокого единства эволюционных процессов, происходящих во Вселенной».

Собственно говоря, что такое обучение? «Приобретение знаний или навыков через опыт, изучение или обучение» (Оксфордский словарь). Таким образом, статья ваша и ваших соавторов «К теории эволюции как многоуровневого обучения» предполагает, что Вселенная и органическая природа в частности основаны на «приобретении знаний или навыков…» Разве это не звучит несколько метафорично и антропоморфно? Это представлено не как метафора или даже аналогия, а как строгая научная концепция и принципиальный тезис. Ваши слова: «Это не простая аналогия, а скорее отражение глубокого единства эволюционных процессов, происходящих во Вселенной». Даже в «Грифельной оде» Осипа Мандельштама метафора обучения, применяемая к природным процессам («ученичество миров»), представляется слишком дерзкой метафорой для поэзии. Тем не менее, у вас она используется в сугубо научном контексте, как краеугольный камень единства физического и биологического знания, «теории всего». Почему же тогда «живущий» и «живой», слова, которые отнюдь не воспринимаются как необычные или чрезмерно дерзкие в описаниях определенных обществ, личностей, культурных явлений и творческих достижений, «не очень полезны» при применении за пределами биологических явлений?

Мой пункт состоит не в том, чтобы дискредитировать применение «обучения» к клеткам, планетам, галактикам и т.д. Я готов согласиться с тем, что одна галактика учится у другой, но почему это путь в одну сторону? Почему можно антропоморфизировать природу и естественные науки, но нельзя «биологизировать» гуманитарные науки? Я считаю, что единство знания может быть достигнуто или, точнее, искомо в обоих направлениях. Вот, на мой взгляд, некоторые точки схождения «живого» в областях био— и не-био.

1. A. Динамизм и изменчивость: Живая беседа или живое произведение искусства часто характеризуется непрерывным развитием, изменением, способностью вызывать разные реакции и интерпретации. Это напоминает способность живых организмов адаптироваться и эволюционировать.
2. B. Взаимодействие и отклик: Живая личность или живое общество подразумевает активное взаимодействие с окружающим миром и способность реагировать на изменения. Это сродни биологическому пониманию жизни как непрерывного процесса взаимодействия с окружающей средой.
3. C. Спонтанность и непредсказуемость: Живые идеи часто несут элемент удивления, новизны и оригинальности, что является ключевым аспектом живой природы, где случайные мутации и внезапные изменения среды способствуют развитию и диверсификации.
4. D. Внутренняя энергия и рост: Личность с живым характером подразумевает наличие внутренней энергии, эмоциональной глубины и способности к росту и развитию, что также свойственно живым существам в природе.

Таким образом, хотя на первый взгляд использование слова «живой» в этих контекстах может показаться лишь стилистическим приемом, оно также отражает глубокую связь между различными формами жизни и жизненными процессами, будь то в природе, культуре или обществе. Эта связь может быть источником богатых аналогий, которые помогают нам глубже понимать и интерпретировать явления разных порядков. Я надеюсь, что наша беседа окажется полезной для тех, кто заинтересован в исследовании единства знания.

Евгений Кунин: Спасибо за то, что поделились этими интересными и уместными мыслями. Опять же, определения, расширение терминов и т.д. не могут быть объективно правильными или неправильными, только согласованными, просвещающими и полезными — или наоборот.

Случай «эволюции как обучения», однако, как я это вижу, — это другая история. Здесь то, что мы делаем, — это распространение общей теоретической структуры на весь спектр временных процессов, происходящих во вселенной — в этом смысле это действительно набросок «теории всего». Суть этой теории заключается во взаимодействии эволюционирующих систем с их окружением, приводящем к извлечению информации о последнем и последующей адаптации, ведущей к усиленному постоянству и/или росту. Это обучение в самом общем, высокоуровневом смысле. Здесь нет ничего антропоморфного, никакого подразумевания «универсального сознания», никакой интенциональности или чего-либо подобного, что бы то ни было. Если память не изменяет, в первоначальном черновике той статьи у нас были комментарии на этот счет, но мы должны были их убрать из-за ограничений по объему. Как подчеркивают ваши комментарии, я думаю, в каком-то будущем тексте мы должны сделать это предельно ясным.

Что касается расширения термина «жизнь» на различные виды социальных и культурных явлений, я думаю, это приписывает таким явлениям определенные значения, которые им не свойственны. Опять же, физическая компартментализация, трансформация энергии и метаболизм — это черты, которые внутренне присущи жизни не меньше, чем обработка информации. Социальным и культурным явлениям недостает этой физической стороны, поэтому я считаю перенос терминов контрпродуктивным. Эти процессы действительно обладают определенными жизнеподобными чертами, как вы указали. С моей точки зрения, такие черты происходят из вышеупомянутой общей структуры динамических, эволюционирующих, неравновесных систем, к каковым эти явления определенно принадлежат.

4.

Михаил Эпштейн: Спасибо за прояснение вашей точки зрения на обучение как механизм эволюции. Я понимаю, что вы не предлагаете концепцию «универсального сознания» или что-то подобное. Однако концепция обучения по своей сути предполагает два субъекта: того, кто учится, и того, кто учит, у кого приобретается знание. Если вселенная проходит самообучение как часть своего эволюционного процесса, эта идея мне близка.

Вы пишете: «Суть этой теории заключается во взаимодействии эволюционирующих систем с их окружением, приводящем к извлечению информации о последнем и последующей адаптации, которая приводит к усиленному постоянству и/или росту. Это обучение в самом общем, высокоуровневом смысле». Это звучит разумно. Но почему такие термины, как «адаптация, взаимодействие, постоянство, рост, эволюция, организация и трансформация», считаются недостаточно адекватными для описания этого процесса, и почему ваша теория подчеркивает обучение, подразумевая информационный обмен между субъектами?

Как филолог, я считаю, что метафоры никогда не «невинны», и использование этой метафоры предполагает телеологический процесс передачи информации. Согласно словарю, учиться означает «получать или приобретать знания или навыки в (чем-то) путем изучения, опыта или обучения». Подразумевает ли это, что вселенная или ее различные компоненты приобретают знания или навыки от себя или друг от друга в ходе эволюции? Если никакого антропоморфного значения не предполагается, зачем использовать термин «обучение», который по своей сути антропоморфен? Важно признавать и критически исследовать эти метафорические структуры, поскольку они формируют наше понимание и интерпретацию научных явлений. Признание этого не умаляет научную валидность концепции, а скорее обогащает наше понимание того, как человеческие перспективы влияют на научный дискурс.

Спасибо за ваше время и усилия в прояснении некоторых биологических концепций, которые имеют решающее значение для моего понимания мира в рамках «теории всего». Если эта теория стремится охватить «всё», она должна также интегрировать гуманитарное знание. Я ни в коем случае не против антропоморфных метафор. По сути, я вижу в них проявление взаимодополняющих отношений между физической вселенной и сознанием, как это выражено особенно в антропном принципе космологии. Мне интересно, почему даже самые смелые и независимые научные умы, включая сторонников антропного принципа (как в его сильной, так и в слабой формах), часто колеблются признать, что их описания физического или биологического мира также включают антропоморфное видение через призму сознания и субъективности (как в вашем случае процесс «обучения» в пророде). Я сошлюсь на Джона Уилера, одного из основателей сильного антропного принципа, который создал доктрину «все из бита» (it from bit): все физические вещи имеют информационное происхождение. Это оправдывает концепцию «обучения» в эволюции, но также имеет гораздо более широкие импликации для роли сознания и субъективности во вселенной. Согласно Уилеру, существование вселенной требует наблюдения, подразумевая одного или более наблюдателей, обладающих сознанием (простые механические инструменты регистрации недостаточны). Признавая, что вселенная может порождать сознание и должна быть воспринята им, не должны ли мы также принять, что научный язык может и, в некотором смысле, должен быть антропоморфным?

Хотя мы происходим из разных «племен» и областей дискурса, я все же надеюсь, что признав взаимодополняемость (живой) материи и сознания, мы можем продвинуться к более интегрированному, междисциплинарному взгляду на «всё».

Евгений Кунин: Я не филолог ни в коем случае, но склонен согласиться с вами, что метафоры и, более широко, коннотации терминов имеют значение. В этом отношении, не без некоторых колебаний мы с коллегами использовали термин «обучение» в статьях, которые мы обсуждаем. Однако, в конце концов, я все-таки считаю, что это было хорошим решением. Метафоры могут быть полезными, даже влиятельными в науке, раскрывая нетривиальные, но релевантные связи между различными областями, или же, напротив, могут вводить в заблуждение, ведя в ложных направлениях. В случае «обучения», стимул к использованию этой метафоры для описания эволюции заключается в глубокой аналогии, вплоть до математического изоморфизма, между теорией машинного обучения и теорией адаптивной эволюции (и обе эти теории показывают поразительные параллели с термодинамикой). В теории машинного обучения этот термин и концепция уже очищены от антропоморфных, телеологических коннотаций, теоретики ИИ проделали эту работу за нас.

Поэтому я считаю, что научные концепции и язык, используемый для их представления, не должны быть антропоморфными, это заблуждение, на мой взгляд. Более того, я не думаю, что сознание является фундаментальным феноменом, который в каком-либо смысле дополняет физическую вселенную.

Ни сознательные наблюдатели, ни сознание в какой-либо форме или обличье не являются необходимыми для существования и эволюции вселенной. Я сильно сомневаюсь, что Уилер имел это в виду буквально. Вся эта проблема наблюдателя в физике довольно тонкая. Я, конечно, не претендую на понимание ее во всей полноте, но один аспект, который мы подчеркиваем в той самой статье об эволюции как обучении, заключается в том, что для того, чтобы быть наблюдаемой (исследуемой, поддающейся изучению, как угодно), вселенная должна отвечать определенным критериям, которые также способствуют эволюции сложности, включая жизнь. Это в некотором смысле проявление слабого антропного принципа (определенно не сильного!), которое, однако, не имеет ничего общего с «требованием» сознательного наблюдателя.

Говоря об антропном принципе, я не могу назвать себя его сторонником (несколько лет назад мог бы — в этом отношении мои взгляды эволюционировали), в том смысле, что как ученые мы всегда должны искать неантропные объяснения любого явления, обращаясь к слабому антропному принципу только как последнему средству для объяснения. Но я думаю, что у него есть свое место в научном мировоззрении. Что касается сильной версии, еще раз подчеркну, для меня это выходит за рамки разумного обсуждения.

Сознание… Я, конечно, не эксперт, и я признаю, что это важный вопрос, особенно трудный из-за его внутренне саморефлексивной природы. Тем не менее, у меня нет сомнений, что сознание, или, возможно точнее, самосознание — это эмерджентное свойство сложных мозгов. Я думаю, что использование этой концепции и термина в более широком контексте вводит в заблуждение.

Наконец, о «теориях всего». Ученые обычно не используют эту фразу всерьез, скорее в шутливой манере. Лучшее, к чему мы можем стремиться, — это максимально общая теоретическая структура, в рамках которой могут анализироваться разнообразные явления. Обычно эти общие теории не имеют непосредственной пользы для конкретных исследований, хотя хорошо осознавать основы своей области. Как, я думаю, довольно элегантно изложено в следующей статье очень известных физиков (которую я рекомендую)[5].

Думаю, я изложил свою позицию связно и, надеюсь, ясно. Я буду рад продолжить диалог, если есть дополнительные моменты для обсуждения, или остановить его, если нет, или перейти к другим, возможно, более конкретным предметам.

5.

Михаил Эпштейн: Кажется, что наша переписка действительно подходит к завершению, по крайней мере, для этого первого раунда. Наши позиции были сформулированы довольно ясно, как в содержательном, так и в методологическом плане. Я должен признать, хотя и с некоторым разочарованием, что мои идеи относительно жизни за пределами органической природы — такие, как трансбиология (transbiology) или биософия (biosophy), которые я детально изложил ранее в русском файле (включающем статьи из моей книги «Проективный словарь гуманитарных наук»[6]) и включил в предыдущую переписку (от 4 декабря 2023 года) — не вызвали положительного отклика у вас. В заключение я хотел бы напомнить, что мой взгляд основан на устоявшейся философской традиции. Например, Анри Бергсон в «Творческой эволюции» распространяет свою концепцию «жизненного порыва» за пределы биологических организмов, охватывая человеческую культуру и сознание. Он рассматривает культуру, художественное творчество и мышление как проявления этого жизненного импульса, как части эволюционного процесса, движимого «élan vital», который вы предпочитаете рассматривать как эволюцию через обучение.

Кстати, эти концепции резонируют, хотя и лишь частично, с «искусственной жизнью», которую я упомянул в своем первом письме. «Искусственная жизнь», согласно ее основателю Кристоферу Лэнгтону, — это функции живого вне биологической субстанции, например, в компьютерных симуляциях. Вот его определение:

«Искусственная жизнь — это изучение созданных человеком систем, которые демонстрируют поведение, характерное для естественных живых систем. Она дополняет традиционные биологические науки, занимающиеся анализом живых организмов, попытками синтезировать жизнеподобное поведение в компьютерах и других искусственных средах. Расширяя эмпирическую основу, на которой базируется биология, за пределы углеродной жизни, которая развилась на Земле, Искусственная жизнь может внести вклад в теоретическую биологию, располагая жизнь-как-мы-её-знаем в более широкой картине жизни-как-она-могла-бы-быть». («Новое определение искусственной жизни»).[7]

То, что я предложил, на мой взгляд, более реалистично, чем проекции Лэнгтона, поскольку речь идет не о компьютерных симуляциях жизни, а о проявлении реальной жизни в культуре, о свойствах витальности в таких культурных подсистемах, как язык, литература, искусство, философия, общество и т.д. Подводя итог: я говорю о живых мыслях, живом общении, живой речи, живых характерах и так далее. Это не «искусственная жизнь» в смысле Лэнгтона, не «синтетическая биология» или генная инженерия, имеющие дело с живой природой и ее возможными трансформациями в биоинженерии, — возможности, которые вы считаете обоснованными (как и я). Тем не менее, то, что я имею в виду, это «транс-органическая жизнь», живое за пределами организмов.

С такой точки зрения, ничего особенно нового не нужно изобретать, поскольку категория жизни и живого рутинно применяется ко многим явлениям культурной жизни, включая саму концепцию «жизни», которую я только что использовал в сочетании с культурой. «Литературная жизнь», «жизнь художественного произведения», «жизнь образа», «живой язык» «живое наследие» и т.д. Проблема в том, чтобы найти общие основания между этим гуманитарным, пока довольно метафорическим пониманием жизни — и подходом, установленным современной эволюционной биологией. Можем ли мы представить, что живое в культуре и живое в природе обладают объективно общими свойствами/функциями? Когда Борис Пастернак провозглашает как девиз: «быть живым, живым только, живым и только до конца», он выражает не только добрые пожелания людям, но и определенный вектор эволюции вселенной: от неживого к живому в природе и далее к живому в культуре (где, как и в природе, тоже много мертвого, неорганического — в виде стертых образов, штампов, мертвых языков, архаических культов, примитивной и устаревшей техники, наконец, мусора, свалок, отходов).

Если вы считаете, что основа всей эволюции, включая живую природу, — это обучение, то почему не рассматривать, что живое, как оно проявляется в культуре, в человеческом обучении, может быть фокусом биософского, научно-гуманитарного интереса, как одна из важнейших форм и констант эволюции. Не только жизнь как эволюция есть обучение, но и само обучение есть одна из форм эволюции жизни, установленная как таковая именно в культуре, в педагогике. Если перенос значения в одном направлении, от культуры к природе, от педагогики к биологии, релевантен, то почему не в другом?

Интересно, что в вашем последнем возражении вы объясняете использование концепции обучения в биологии, в вашей теории эволюции, ее переносом из теории машин. Вы пишете: «В теории машинного обучения термин и концепция [обучения] уже очищены от антропоморфных, телеологических коннотаций, теоретики ИИ проделали эту работу за нас». Теория машин была определена Норбертом Винером как «кибернетика», наука об «управлении и коммуникации в животном и машине». Значит, в кибернетике машина понимается по аналогии с животным. И тогда, действительно, почему бы не сделать перестановку, не применить то, что было достигнуто в теории машин, к науке о природе, о животных, как вы и предлагаете? Кибернетика учится у биологии (по Винеру), чтобы позже, в наше время, биология могла учиться у кибернетики. Это вполне осуществимый перенос знания из одной дисциплины в другую, даже между такими далекими, как кибернетика и биология.

Но есть область, которая опосредует природу и технологию и ближе к ним обеим, чем они друг к другу. Это культура, которая соединяет естественное и искусственное, человека и машину. Почему же тогда применение как биологических, так и технологических концепций к культуре должно считаться незаконным? Если вы применяете технологию (ИИ) к биологии, как Винер применил биологию к технологии (в своей кибернетике), почему нужно ставить под сомнение перенос от обеих к промежуточной области — культуры и ее исследований, гуманитарных наук? Опять же, эта область, которая может служить методологическим мостом и посредником, гораздо ближе к биологии и технологии, чем эти две последние друг к другу. Люди — это природные существа, которые через культурную эволюцию создают технологию: эти сферы опосредованы именно культурой. Культура есть «естественная искусственность» или «искусственная естественность», на переходе от естественного, докультурного к сверхъестественному, технически искусственному. Культура по своему онтологическому статусу соразмерна человеку как таковому, как естественно искусственному существу, порожденному природой и порождающему культуру.

Я был бы рад получить ваш ответ на эти размышления, но вы можете считать его факультативным. В любом случае, можно предположить, что все позиции были изложены достаточно полно и на этом месте можно поставить точку, чтобы объем переписки не превысил объем внимания наших потенциальных читателей.

Евгений Кунин: Спасибо за ответ. Я тоже думал, что наш обмен (да, первый раунд) подходит к завершению, но теперь думаю, что ваши комментарии требуют ответа, потому что я хочу ясно и четко объяснить, что я принимаю в ваших мыслях, а что нет.

Я на самом деле всем сердцем согласен с тем, что применение идей, концепций и подходов эволюционной биологии для исследования эволюции общества и культуры (области, в которых я, очевидно, не эксперт) не только возможно, но может быть существенным для достижения прогресса в понимании этих явлений (в этом отношении, знакомы ли вы с клиодинамикой — по моему мнению, серьезная и многообещающая, даже если не полностью зрелая, попытка применения количественных методов в историческом исследовании?)

Я также высоко ценю изучение искусственной жизни и цифровых организмов, интересную область, которая помогла обнаружить некоторые ранее упущенные, но важные черты самой биологической эволюции, например, в этой классической статье: «Эволюция цифровых организмов при высоких уровнях мутации ведет к выживанию наиболее плоских»[8].

Говоря более общо, те же или очень похожие законы управляют эволюцией в естественных и искусственных системах, не ограничиваясь биологией.

То, что я никогда не смогу принять, однако, это любой оттенок «жизненного порыва», любой вид (квази)мистической «жизненной силы».

Любое обращение к ним неизбежно ведет в область псевдонауки. Собственно говоря, если быть откровенным, у меня есть своего рода аллергия на само имя Бергсона (как ни странно, я читал «Творческую эволюцию» — или, скорее, просматривал, потому что нашел ее нечитаемой). Кстати, если вы не читали великую книгу Жака Моно «Случайность и необходимость», где он представляет краткую, но уничтожающую критику Бергсона, я настоятельно рекомендую ее.[9]

Надеюсь, эти комментарии проясняют мою позицию, и если это так, то, возможно, они действительно завершают (эту стадию) нашего обсуждения.

Примечания

[1] Первая публикация: Mikhail Epstein and Eugene Koonin. Life, artificial intelligence and evolution. A dialogue between a philosopher and a biologist. The Montréal Review, March 2024

https://www.themontrealreview.com/Articles/On_Life_and_Its_Evolution.php. Перевод на русский язык осуществлен с помощью новейшей модели искусственного интеллекта Claude Opus 4 и проверен Михаилом Эпштейном.

[2] Eugene V. Koonin. The Logic of Chance: The Nature and Origin of Biological Evolution (2011)

http://www.evolocus.com/Textbooks/Koonin2011.pdf

[3] Toward a theory of evolution as multilevel learning (https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/35121666/) and Physical foundations of biological complexity (https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/30150417/).

[4] Mikhail Epstein—AI as a New Muse: Exploring Artificial Intelligence’s Integrative Creativity. Dialogue with Peter Winsky at the site of Northwestern University (Chicago). Posted 20/11/2023 by NURPRT Forum. https://sites.northwestern.edu/nurprt/2023/11/20/mikhail-epstein-ai-as-a-new-muse-exploring-artificial-intelligences-integrative-creativity/

М. Эпштейн. Логика искусственного интеллекта в сравнении с естественным. Семь искусств (Ганновер). №8 (158). Август 2023 года https://7i.7iskusstv.com/y2023/nomer8/mepshtejn/

[5] R. B. Laughlin and David Pines. The Theory of Everything (2000). https://www.pnas.org/doi/full/10.1073/pnas.97.1.28

[6] М. Эпштейн. Проективный словарь гуманитарных наук. М: Новое литературное обозрение, 2017 — 612 с.

[7] Christopher Langton. A New Definition of Artificial Life. http://www.chairetmetal.com/cm03/intro.htm https://www.fisica.unam.mx/personales/mir/langton.pdf

[8] Evolution of Digital Оrganisms at High Mutation Rates Leads to Survival of the Flattest. https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/11460163/

[9] Jacques Monod. Le Hasard et la Nécessité,(1970)