СЕМЬ ИСКУССТВ

За столом часто собирались люди самых разных и даже противоположных взглядов на жизнь. На шумных вечеринках почти каждый раз разбивали тонкие бокалы — либо от переполнявшего всех бесшабашного юного веселья, либо от избытка вина. Это продолжалось до тех пор, пока Маринина мама не обнаружила, что бокалов осталось совсем мало. А когда она сходила с таким бокалом в комиссионный магазин и узнала его цену (двести рублей за штуку), в доме разразился скандал!

Вера Сенченко, Марина Гуро

«ОБЩАГА»

(окончание Начало в № 2/2025 и сл.)

Часть III (заключительная)

НАШИ ДРУЗЬЯ

А теперь давайте вспомним наших друзей, чтобы еще раз почувствовать взаимные теплоту и доверие, которые согревают душу на протяжении всей жизни.

ИРА ЛИПАТОВА

Вспоминает Вера

Липатова пришла на наш курс из «академки», и как-то раз подсела ко мне в перерыве между лекциями, чтобы познакомиться. Она была очень эффектна, начиная с модной стрижки, яркого макияжа, стильной одежды и обуви и заканчивая украшениями и аксессуарами. Ира между делом навела у меня справки, как развлекаются студенты в общежитии. То, что она услышала, ее заинтересовало. Заблестевшие голубые глаза с длинными ресницами ясно говорили о том, что их обладательница ждет ярких впечатлений, которые почему-то обходят ее стороной.

— Будем дружить, — сказал Ира, лучезарно улыбаясь.

Вскоре Липатова быстро перезнакомилась с моими подружками и тоже произвела на них впечатление. Она зажигала всех своим энтузиазмом и желанием приключений. В перерыве между лекциями и семинарами, когда девчонки собирались поболтать, Ира часто предлагала что-нибудь организовать. Ее фраза «Бабцы, как хочется покурить (или выпить или потанцевать)!», а чаще всего — все сразу, особенно полюбилась нам, «клубным» девчонкам, большинству которых едва перевалило за двадцать. Липатова очень любила танцевать, в танце ее настроение улучшалось во сто крат.

Однажды после дискотеки Ира слегка навеселе поехала домой в Сокольники. И вдруг, уже совсем поздно, на пороге нашей комнаты она появляется в слезах, с красными пятнами на лице с потекшей тушью по щекам, и трагическим голосом говорит:

— Я ушла из дома!

Мы стали расспрашивать что да как и узнали, что мать устроила ей скандал за позднее возвращение, запах вина и сигарет.

Пришлось отпаивать подругу чаем и успокаивать. Положить ее спать было негде, поэтому убедили вернуться домой на такси и попробовать помириться с мамой. Нам, уже отвыкшим от родительской опеки, было непонятно, как главврач поликлиники совершенно не доверяет своей дочери.

Отношения Иры с мамой наладились. В зимнюю сессию, когда предстояла сдача одного из самых страшных экзаменов — по органической химии, о котором говорили, что мало кто сдает с первого раза, мы готовилась к этому экзамену вместе с Ирой. Я жила у нее дома в течение нескольких дней, а мама была спокойна и заботлива.

Наступила весна. Первого апреля Липатова пришла после занятий в общагу и стала подбивать меня придумать что-нибудь веселое или кого-нибудь разыграть. Я вспомнила Сашу О., который работал на кафедре и всегда ходил в отутюженном костюме с галстуком, ну прямо как жених.

— Да-да, позвони ему, — загорелась Ира.

Мы вышли на вахту к телефону, набрали номер лабораторной комнаты в корпусе «А» — Саша оказался на работе. Я сказала, что он совсем не обращает внимания на мою подругу, которой он нравится, и даже с ней не здоровается. Парень вначале отнекивался, что не знает никакой подруги, а потом стал расспрашивать, как она выглядит. Тут я не поскупилась на хвалебные эпитеты, а Ира смеялась рядом, закрыв обеими руками рот, чтобы он не услышал. Саша разговаривал со мной вполне серьезно и так и не догадался о первоапрельской шутке. А через некоторое время была организована большая вечеринка «на предмет выпить пива», а на самом деле, чтобы познакомить Иру с Сашей. Погуляли весело в большой квартире профессорской башни МГУ около ботанического сада. После вечеринки все пошли гулять в парк, а там уже зацвела сирень…. Когда решили отпраздновать свадьбу, Ира пригласила подружек из Женского клуба. После свадьбы наша веселая компания окончательно «потеряла» Иру, с которой мы встречались время от времени — случайно и мимолетно.

Вспоминает Марина

Шикарная свадьба Липатовой проходила в гостинице «Россия». Как сейчас помню, прекрасная невеста была в розовом с цветами кримпленовом платье. Ее голову украшала белая фата. Молодожены выглядели смущенными, но счастливыми. Гости наперебой желали им любви и счастья. Но этот брак оказался недолгим.

Второй раз Ира вышла замуж за Алексея, высокого и красивого уроженца города Ташкента. Они познакомились летом на юге. Его мама занимала ответственный пост в Узбекистане, куда он привез Иру. Они поехали по распределению мужа в город Фергану, где Ире пришлось работать технологом на нефтеперерабатывающем заводе (мне представить эту красавицу среди труб и огромных резервуаров с нефтью было просто невозможно!). Потом их перевели в Ташкент, где я жила с мужем и дочкой. По странной прихоти судьбы наши две семьи, заброшенные в Среднюю Азию, оказались рядом, и мы дружили домами, даже занавески у нас на окнах были одинаковые. Вскоре у них родился сын. А потом Ира все-таки увезла мужа в Москву. В столице ее след окончательно исчез. К сожалению, она ни разу не появилась на наших традиционных встречах, и ни у кого из нас не сохранилось ни одной ее фотографии. Только теплые воспоминания… Где ты, Ира? Как жизнь?

МАРИНА РОЖКОВА

В Женском клубе Марина быстро прославилась своими талантами. Она виртуозно вязала и за одну лекцию могла связать целый рукав свитера вслепую, держа руки под партой. Она появлялась на лекциях, обращая на себя внимание, в шикарных собственных шедеврах, дарила вязанные кофточки и шапочки подругам на дни рождения или просто без повода, когда могла «промахнуться» с размером. Марина была на редкость гостеприимна и хлебосольна. Она приглашала подруг из общаги на обед или ужин к себе домой, когда дома не было родителей. Стол накрывался белоснежной скатертью с фамильными приборами из серебра, ставились бокалы из старинного хрусталя баккара из запасов ее бабушки-дворянки. Марина прекрасно готовила, ее «коронные» блюда — супермелко нарезанный салат «Оливье», запеченная в сметане курица и невероятных размеров (на всю ораву гостей!) торт «Наполеон». В ее доме на первом этаже был винный магазин, что было очень удобно: когда вина не хватало — бежали туда. Предпочитали покупать сухие, особенно грузинские вина, а по особому случаю — шампанское. Продавщица каждый раз уговаривала:

— Зачем берете эту кислятину? Возьмите сладенького портвешку, куда лучше!

За столом часто собирались люди самых разных и даже противоположных взглядов на жизнь. На шумных вечеринках почти каждый раз разбивали тонкие бокалы — либо от переполнявшего всех бесшабашного юного веселья, либо от избытка вина. Это продолжалось до тех пор, пока Маринина мама не обнаружила, что бокалов осталось совсем мало. А когда она сходила с таким бокалом в комиссионный магазин и узнала его цену (двести рублей за штуку), в доме разразился скандал!

Вспоминает Вера

Набравшись опыта жизни в общаге, на пятом курсе я поселилась не в блоке с соседями, а в отдельной большой комнате № 1316 на тринадцатом этаже, удобно расположенной на пересечении двух коридоров — прямо у вахты. И до телефона близко, и лифт рядом! У этой комнаты была одна завораживающая особенность: во время снегопада снежинки за окном летели в угловом потоке воздуха не вниз, а уносились в небо!

Диплом требовал много времени, приходилось работать в лаборатории допоздна. Марине было неудобно ездить в Кунцево на двух автобусах с пересадкой, особенно ночью, когда они ходили очень редко. После полуторамесячного летнего путешествия «по югам» мы стали с ней «не разлей вода». И в последнем семестре она совсем переехала жить ко мне на тринадцатый этаж.

Тогда я жила в комнате фактически одна: моя соседка Света Курилова вышла замуж за нашего сокурсника Юру Цветкова, а вторая соседка — милая Римма Демкина жила в Подмосковье. Иногда Римуля приходила вечером с намерением переночевать в своей комнате, но каждый раз оказывалось, что ей негде спать, потому что Рожкова и кто-то еще уже заняли все спальные места. Девчонки начинали суетиться — находили у соседей или у коменданта раскладушку, матрас и белье для Риммы. После такой веселой ночи она исчезала надолго, но мы с Рожковой тогда совсем не мучились угрызениями совести. Испытав на себе прошлым летом и голые полки поездов, и ночевки на земле (далеко не в ущерб здоровью и веселью!), мы искренне считали, что временные трудности не делают жизнь хуже, а как раз наоборот!

Обычно, приходя из лаборатории, Марина или я (кто придет первый) сразу бежали в буфет, работающий строго до двадцати трех. Ассортимент продуктов к закрытию скудел, но почти всегда можно было купить наш «джентльменский набор»: горячие сосиски и тонко нарезанный российский сыр, в который мы их заворачивали — так было вкуснее, а к чаю — пирог с творогом и повидлом под названием «Дружба».

«ЛИРИЧЕСКОЕ» ОТСТУПЛЕНИЕ

Если мы не успевали прийти до закрытия буфета, то доставали воблу из посылочного ящика под моей кроватью. Эта рыбка была не простая — всем воблам вобла! Совсем не та, которой потом в 90-е годы «завалили» рынки новоявленные предприниматели, действующие по принципу — чем больше, тем лучше. У меня же был абсолютно эксклюзивный высококачественный продукт, собственноручно выловленный моим любимым дядей, страстным рыболовом, в дельте Волги — в кристально чистой воде. Там, как в аквариуме, было видно, сколько и какая рыба плещется вокруг. Дядя Коля закончил Астраханский РыбВТУЗ и работал на рыбоконсервном комбинате. Он досконально знал, где и когда ловить рыбу, как ее солить, сушить и хранить. В общаге, когда я получала очередную посылку, мои друзья-приятели приходили в неописуемый восторг. А сколько было выпито пива с рыбкой в развеселых компаниях, больших и маленьких, которое буквально лилось рекой! Теперь это даже трудно представить… Позже, после того как дяди не стало, я вообще перестала есть воблу.

Если ни воблы, ни «джентельменского набора» из буфета не было, мы шли «в гости», где нас могли не только накормить, но и поставить пластинку с Концертом для трех клавиров с оркестром (ре минор) или «Страсти по Матфею» Иоганна Себастьяна Баха! На самый последний случай у друзей-приятелей нам был гарантирован чай с чем-нибудь вкусненьким. В общем, каждый вечер мы колобродили туда-сюда до часа ночи в поисках положительных эмоций. Рожкова быстро и так органично освоилась и прижилась в общаге, что у ее обитателей даже не возникало мысли, что Марина — москвичка!

***

Как-то в субботу Рожкова собралась домой навестить родителей, взять кое-какие вещи и предложила мне поехать с ней. Как только она открыла ключом дверь, в прихожей появилась ее мама Клара Константиновна и сказала, вначале обращаясь ко мне:

— Ты — уходи, — и, повернувшись к дочери:

— А ты останься!

Марина успела мне шепнуть:

— Подожди меня внизу, скоро вернусь.

Я уселась на лавочке во дворе и стала ждать.

Минут через десять-пятнадцать она вышла из дома и, смеясь, сказала:

— Только вещички не удалось взять.

Моя мама всю жизнь искренне считала, что ее дочери самые красивые и умные на свете. Мне тогда показалось странным, что мама Марины, страстно увлеченный преподаватель литературы, с двумя высшими образованиями, не захотела понять свою прекрасную во всех отношениях дочь. Но справедливость каким-то образом восторжествовала, Марина помирилась с мамой, и довольно скоро меня «стали принимать» в доме Рожковых. Я познакомилась с хозяином дома Игорем Владимировичем, любившим пошутить. Однажды выяснив в разговоре, что моя дальнейшая судьба после окончания университета не определена, он тут же взял трубку и позвонил своему одинокому другу:

— Слушай, тут пришла к моей дочери одна девица, выпускница МГУ. Ты, случайно, не хочешь ей сделать такое предложение: «Не хотите ли стать моей вдовой?» — и весело, по-мальчишески засмеялся.

После окончания разговора он торжественно сказал, положив трубку:

— Мой друг будет думать.

Марина, похожая на отца, была его любимицей. У меня сложились хорошие отношения с ее родителями и сестрами

И другие мамы наших подружек-москвичек в конце концов перестали относиться к обитательницам общаги как к каким-то разбойницам с большой дороги, дурно влияющим на их дочерей, все-таки приняли нас, и хорошие отношения продолжались последующие годы.

ВЛАДИМИР ВЕЛИКОДУШНЫЙ

У нас с Мариной был очень симпатичный приятель Володя Зайков. Он учился на одном курсе физфака с Ольгой Лариной.

На пятом курсе он заглядывал время от времени к нам с Рожковой «на огонек». Во время чаепитий (и не только) мы «щебетали», Володя же был немногословен из-за своей природной скромности. Как-то он предложил пойти с ним в ресторан, где будут его друзья — не больше ни меньше — братья Голиковы из хоккейной сборной СССР. Мы засмеялись и дружно отказались:

— Хоккеисты, говоришь? Так с ними же не о чем говорить, кроме хоккея! А это совсем не интересно.

Приближалась защита диплома. Однажды мы решили заглянуть к Володе в зону «Б», вошли в его открытую и пустую «двушку» и обнаружили на столе новый проигрыватель, две большие колонки и на полке пачку пластинок. И, как назло, на полу — огромную сумку. Сразу пришла идея разыграть Володю, хотя и «шкурный интерес» сыграл не последнюю роль: мгновенно мы осознали, как нам не хватает в комнате музыки! Всю технику с пластинками быстро засунули в сумку и понесли ее по коридору к лифту. Навстречу шли два незнакомых парня, которые очень кстати предложили свою помощь. Сумка оказалась очень тяжелой, поэтому мы согласились. Эти замечательные ребята дотащили ценный груз до нашей зоны «В», мы их поблагодарили, предусмотрительно посчитав, что дальше их вести не стоит. Весь вечер за запертой дверью слушали песни Анны Герман и пели вместе с ней, особенно выводя полюбившиеся слова:

…И платье шилось белое,
Когда цвели сады,
Ну что же тут поделаешь,
Другую встретил ты.

Красивая и смелая
Дорогу перешла,
Черешней скороспелою
Любовь ее была…

А Володя, тем временем, начал свое расследование на тему: «Кто спер проигрыватель с пластинками?» После опроса свидетелей он вышел на тех двух парней, которые нам помогли. Описанный ими словесный портрет двух девиц навел его на мысль, что это мы с Мариной. В последующие дни засады около нашей комнаты не принесли ему успеха. Мы либо работали на кафедрах, либо отсиживались за закрытыми дверьми. Через несколько дней мы услышали, как он отчаянно колотит ногой в дверь, испугались, что он может ее выбить, и решили, что пора что-то предпринять. Утром мы отнесли «музыку» в комнату Морозовой этажом выше. Вечером опять прибежал Володечка. Мы встретили его как ни в чем не бывало. Как он обрадовался, что, наконец, поймал нас с поличным, но как же был поражен, что в комнате ничего нет! После этого нам пришлось слушать музыку по вечерам у Маринки. Но Володя не отступился от поисков пропажи. Ему показалось странным, что нас никогда нет дома. И он был на правильном пути. Из разговора с Ольгой Лариной и ее подругами Володя аккуратно узнал, у кого они бывают в зоне «В».

Наша «разведка» донесла, что кольцо окружения из физиков подбирается к блоку № 1458. Втянуться в «неравный бой» мы не могли и решили «сдаться». Видя негодующее лицо Володи, перебивая друг друга, заголосили:

— Володечка, прости меня, дуру грешную-ю-ю! Я больше никогда не бу-у-у-ду так делать!

Володя молча стал собирать технику. Мы набрались наглости и стали умолять его оставить музыку еще немно-о-о-жечко-о-о, красочно объясняя, как необыкновенно помогает музыка в наитруднейшее время нашей жизни — период выполнения диплома. Володя — самый благородный и великодушный из всех благороднейших и великодушнейших физиков — на минуту задумался и решительно сказал:

— Ну ладно, слушайте, черт с вами!

Через много лет мы нашли друг друга в интернете и решили встретиться. Посидели в кафе, погуляли на смотровой площадке около МГУ. О чем только не поговорили! Так искренне, как будто расстались только вчера. После этой встречи наша дружба продолжилась: я познакомилась с его женой, была в гостях на даче, вместе путешествуем. Володя приходит к нам на День химика.

НАТАША ЕФРЕМЕНКО

Вспоминает Вера

С Наташей я оказалась вместе на занятиях по физкультуре — у молодого тренера в секции ручного мяча, где мы играли в одной команде. В этой «зверской» игре с подножками нам больше всего нравилось забивать мячи в ворота противника, помогая друг другу. Мы сошлись во взглядах на здоровый образ жизни и стали иногда бегать по вечерам в Нескучном саду. На майские праздники Наташа предложила мне съездить в Ленинград с обширной культурной программой — посещением музеев, царских резиденций и театров. Я с радостью согласилась. Наташин папа, руководящий работник ВЦСПС¹, организовал машину для нас двоих с водителем и личным экскурсоводом. Такими привилегиями я пользовалась первый раз в жизни, и это меня немного смущало. На ноябрьские праздники Наташа, я и Липатова побывали в Вильнюсе.

После того, как у нас закончились обязательные занятия в спортзале, мы с Наташей пошли в группу пантомимы, чтобы не терять форму. Наташа дружила с Мариной Рожковой — обе высокие, с гривами пушистых светлых волос, из хороших семей — под стать друг другу. На третьем курсе они стали приходить в Женский клуб и на вечера в студенческом клубе «Под парусами».

Когда я решила отпраздновать свой день рождения, Наташа предложила помощь. Мы поехали на «Волге» в продуктовый спецраспределитель на Берсеневской набережной напротив Кремля — знаменитый «Дом правительства» (или «Дом на набережной»), чтобы купить чего-нибудь вкусного. Магазин был совсем небольшой и почти безлюдный. Там я впервые увидела и купила настоящий карбонад, узкий и продолговатый, упакованный в прозрачную шуршащую бумагу.

Там же я узнала о конфетах «Птичье молоко», а попробовав, купила сразу целый килограмм. Эти карамельки (а не шоколадные конфеты с суфле внутри) с удивительно вкусной воздушной начинкой, я никогда ни до, ни после не видела в магазинах для «населения». Наташа посоветовала купить хороший, но неизвестный мне сыр. В день рождения она пришла в общежитие с кастрюлей, завернутой в байковое одеяло, с приготовленным мясом изюбря. Такая забота о нас, привыкших к простой столовской еде, искренне тронула. Понятно, что с такими деликатесами праздник особенно удался. На Ленинском проспекте был специализированный магазин «Олень». Время от времени Наташа и без повода привозила готовую еду, чтобы просто подкормить экзотическим мясом «голодный народ».

Вспоминает Марина

Я бывала у Наташи в четырехкомнатной квартире в сталинском доме рядом с метро Ленинский проспект. Строительство этого дома описано в романе Солженицына «В круге первом», его строили заключенные. А по воспоминаниям некоторых жильцов сам писатель выкладывал там паркет. Меня поразило наличие мусоропровода прямо на кухне. Когда мы вместе уезжали на практику в Сумгаит с Курского вокзала, я увидела родителей Наташи. Отец произвел на меня очень приятное впечатление — моложавый симпатичный мужчина, которого не смущало, что его дочь едет, как и все, в плацкартном вагоне.

Вспоминает Вера

Наташа приглашала студенческих подруг к себе домой. Я познакомилась с ее мамой и братом, а папу так никогда и не видела. Больших и шумных вечеринок в их квартире я не помню, только уютную домашнюю обстановку. Мама заранее готовила что-нибудь вкусное, мне запомнилась рыба, запеченная с сыром.

На четвертом курсе Наташа очень активно включилась в подготовку Дня химика и эффектно выступила на самом представлении. Она сидела на окне третьего этажа и по тексту обратилась к солнцу. И в этот самый момент солнце, как по заказу, выкатилось из-за тучи, вызвав восторг и аплодисменты зрителей.

На последнем курсе нашего Женского клуба уже не было. Морозова вышла замуж, все были заняты дипломом и думали о своей дальнейшей судьбе. Наши пути незаметно разошлись, но от Рожковой я узнавала, что у Наташи все хорошо и, похоже, по плану: поступила в аспирантуру, вышла замуж по любви за нейрохирурга, родила сына, защитила кандидатскую диссертацию. Очень жаль, что Наташа так несправедливо рано ушла из жизни от тяжелой неизлечимой болезни…

ВЗАИМНОЕ ПРИЗНАНИЕ

Вспоминает Вера

С Сергеем Ярковым меня связывает многолетняя дружба, начавшаяся на практике в Болгарии. Если он и бывал в Женском клубе, то совсем эпизодически. Сережа идеализировал прекрасную половину человечества и наделял нас качествами героинь из классической литературы. Его комплименты: «Веруша, как ты умна!» или

«Ты мудра не по годам!» или просто шедевр — «Такому бриллианту, как ты, нужна оправа в виде трехкомнатной квартиры!» (для нас, иногородцев, такая квартира была пределом мечтаний), заставляли меня соответствовать или хотя бы приблизиться к его идеалу женщины. Сережа обладал тонким художественным вкусом, серьезно увлекался фотографией, и благодаря ему у меня остались на память о том благословенном времени удачно запечатленные моменты нашего студенческого бытия и самые лучшие фотопортреты.

Но самое главное, этот паренек, тактичный и ненавязчивый, был самым надежным моим другом и в общаге, и в последующие годы — настоящая «палочка-выручалочка». В конце каждого курса студенты должны были полностью освобождать комнаты. Все вещички укладывались в картонные коробки и отправлялись в подвальную камеру хранения. Если в своей зоне не хватало места, их нужно было тащить в камеры других зон. К четвертому году мой скарб заметно потяжелел, в основном из-за книг. Сережа безотказно помогал мне упаковывать и транспортировать вещи в течение многих лет — сначала в ГЗ, потом в Дом аспиранта АН СССР на улице Вавилова. Сережа стал аспирантом МГУ, и у меня осталась счастливая возможность навещать его в родной общаге, ставшей нам вторым домом. От него я узнавала новости о нашей Alma mater «из первых рук» еще в течение трех лет.

После аспирантуры меня подхватила волна стихийных квартиросъемок с переездами в разные районы столицы — около станции метро «Водный стадион», в Чертаново, на Планерной, в Строгино… И Сережа всегда подставлял свое мужское плечо — помогал переезжать и обустраиваться на новом месте. Он баловал меня не только своим обществом и теплотой общения, но и необыкновенно вкусной черешней, собранной и привезенной из отеческого сада в Молдавии.

Когда у меня появилась семья, Сережа очень естественно и деликатно перешел в статус друга семьи. Он познакомился с моей мамой, когда она переехала к нам в Москву; наши дети росли у него на глазах. Все годы он щедро делал нам подарки в виде фото и видеодокументов нашей семейной хроники. И, конечно, мы встречались с ним на Днях химика и наших юбилеях, после чего он посылал друзьям свои неизменные фоторепортажи. До сих пор с ним можно обсудить любые проблемы, поплакаться в жилетку, позлословить, поделиться радостью и успехами.

Вспоминает Сергей Ярков

Хорошо помню, что волжанка Вера иногда привозила от родителей черную астраханскую икру. О, какая это была божественная икра! И не в жалких плоских баночках, какие мы привыкли видеть в магазине; это были пласты твердой черной икры, завернутые в пергаментную бумагу. Их резали ножом и ели, наслаждаясь от души. Тогда я впервые понял, что икру можно есть большими ложками с жареной картошкой. Вот такая взаимопомощь позволяла высокообразованным иногородним химикам выдержать любые невзгоды.

Летом 1982 года Вера позвала меня в научную экспедицию в деревню Юркино на Азовском море. Там располагалась биостанция Института рыбного хозяйства, где разводили севрюгу и затем выпускали в море. Руководила экспедицией семейная пара аспирантов из Института общей генетики АН СССР. Муж с женой изучали белковый состав рыб Азовского моря методом электрофореза в геле для своих диссертаций, а мы — несколько человек, уже кандидаты наук, были у них вольнонаемными рабочими. Все жили на берегу моря в палатках, по соседству с огромными ваннами с плавающими севрюжатами. Работы было много, но времени хватало и на купание, и на приготовление еды из свеженькой, только что из моря, рыбы. Мы объедались виноградом, наслаждались отдыхом, жарким азовским солнцем и полным отсутствием какой-либо ответственности.

Наше общение после университета практически не прерывалось, несмотря на все перестройки и передряги, происходившие в стране. У Веры появилась семья, родились две прекрасные дочери, она много времени уделяла их воспитанию, потом к ней переехала из Астрахани мама. Наталья Сергеевна всю войну была военным врачом и после работала хирургом, помогая людям. Она была очень доброжелательной и милой женщиной с удивительно ласковым голосом — воплощенной добротой. Мне кажется, Вера немало получила, в смысле характера, от мамы. Я часто приезжал к ним в гости, не раз мы вместе отмечали Новый год и другие праздники. Много времени у нее отнимала работа, какое-то время Вера работала в Швеции. Может быть, это странно, но время (сорок прошедших лет!!!) практически ничего не изменило в наших дружеских отношениях. Я могу в любой момент позвонить и говорить с Верой так, как будто мы расстались вчера. В ней есть искренность, твердость характера и большая жизненная сила. Это дорогого стоит — иметь таких друзей.

СЛАВИК ПОДМАСТЕРЬЕВ

Вспоминает Марина

Познакомилась я со Славиком в первые же дни жизни в ФДС. На него нельзя было не обратить внимание. Позитивный и харизматичный, всегда в приподнятом настроении, Славик был одной из самых ярких фигур на нашем курсе. Как сейчас вижу, он идет поздно вечером по коридору и громко напевает мелодию. Знающий человек без труда узнает музыкальное приветствие оркестра из ресторана гостиницы «Университетская», где Славик, очевидно, и провел вечер. А с кем провел, остается лишь догадываться, ведь он слыл завзятым сердцеедом. Он вообще был запевалой. На военных сборах, на смотре самодеятельности. Или вот, мы просто едем вместе куда-нибудь в автобусе, и он затянет: «Вот кто-то с горочки спустился…», и все подхватят песню.

Но близко общаться мы стали только после третьего курса, на практике, которую проходили, а вернее сказать, «проводили» в Сумгаите — промышленном городе, спутнике Баку. Про Сумгаит три подружки — я, Марина Рожкова и Наташа Ефременко — узнали от одной девчонки со старшего курса, уже там побывавшей. В ее рассказах эта практика напоминала сказки из «Книги тысячи и одной ночи» — приключения в южном городе, расположенном у теплого моря и населенном «воинственными джигитами». Мне было все равно, куда ехать, а Марине и Наташе не удалось попасть в зарубежную группу, поэтому мы втроем сами попросились в Сумгаит. Куратор курса Тамара Михайловна Шпигун сначала с сомнением отнеслась к нашей затее, потом согласилась, считая нас отчаянными. Но еще таких смелых девчонок не нашлось, и кроме нас в Сумгаит поехали только ребята. Большинство из них были из группы радиохимиков, где и учился Славик.

Довольно быстро сложилась компания: три подружки и три радиохимика — Славик, Виталик Гуро и Андрюша Померанцев, которые стали нашими телохранителями. И ожидаемые приключения не заставили себя ждать. Мы гуляли по улочкам старого Баку, снятым в «Бриллиантовой руке», ели шашлык из свежей осетрины в курортном местечке Набрань, купались в теплом, пахнущем нефтепродуктами Каспийском море, пили вино в чайхане «Омар Хайям», поднимались на Девичью башню, гуляли в парках и веселились в гостинице «Интурист». Так прошла эта практика. А через полгода мы с Виталиком поженились, и Славик был свидетелем на нашей свадьбе.

После окончания университета мы много лет не виделись со Славиком и снова стали общаться, только когда вернулись в Москву. За эти годы он нисколько не утратил ни позитивности, ни харизматичности, а, сбрив усы, приобрел бороду и стал внешне напоминать Карла Маркса. Пространство вокруг него по-прежнему заряжено его положительной энергией. Но если в молодости Славик мог иногда казаться легкомысленным, то время доказало, что он настоящий друг, очень достойный человек и настоящий мужик. У него всегда можно попросить совета и помощи, причем его советам можно и даже нужно следовать. Он много лет живет в любви и согласии с женой Леной. Вместе они воспитали сына, помогают растить внуков, построили гостеприимный дом и посадили целый сад деревьев. Когда мы с мужем приезжаем к ним летом, то проводим в этом саду лучшие минуты наших встреч, бесконечно и с теплотой вспоминая студенческие годы и друзей-товарищей.

КОММУНИЗМ В ОТДЕЛЬНО ВЗЯТОМ УНИВЕРСИТЕТЕ

Период ожидания скорого «светлого будущего», когда мы учились в МГУ, позже был назван эпохой застоя.

Народ в СССР так и не дождался наступления коммунизма. Но нам повезло — мы реально в него заглянули, живя в Главном здании МГУ! Студенческое сообщество в общежитии было моделью «светлого будущего», в котором эта идея воплотилась в жизнь: бесплатные, прекрасные и доступные для всех образование и здравоохранение, разнообразные возможности для совершенствования личности и досуга, удобный коммунальный быт (все рядом), сплачивающий коллективный труд (колхозы, субботники, воскресники), ежегодный бал молодежи и многие другие праздники.

В СССР были и другие, немногие островки коммунизма, например, академгородки в Пущино, Дубне, Новосибирске. Казалось, с ростом благосостояния, образования и культуры советского народа будут возникать все новые и новые такие островки, которые будут расти и, наконец, сольются в общий коммунизм. Однако этого не случилось, коммунизма на всех не хватило, а «светлое будущее» так и не наступило…

Проходят годы, но с каким же удовольствием мы каждый год на Днях химика вспоминаем наш второй родной дом — общагу, научившую нас ладить с самыми разными людьми и подарившую друзей на всю жизнь.

Примечание