Летит, летит ужасный бражник,
Во тьме запутывая след.
И отощавший свой бумажник
Сжимает, словно пистолет.
ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ДЕСЯТЫХ
Избранные стихотворения 2015 – 2019 годов
Иллюстрации Екатерины Дрибинской
АДРИАТИКА
1
Говоришь, в глухой провинции?.. – Но в Пуле[1]
Есть огромный амфитеатр для ристалищ.
Погляди: между собой уже схлестнулись
Мирмиллон с мечом, с трезубцем – ретиарий.
Было мерзкое предчувствие намедни,
Адриатика блеснула из-под арки…
Погибающему этот блеск последний
И тоскою станет смертной, и подарком.
2
Ближе к вечеру пойди на берег моря,
К легиону низкорослых крепких сосен,
Где на скалах орды чаек тараторят.
Там почувствуешь, что сам себе несносен.
Эти скалы, словно римские руины,
Эти волны в атакующих когортах…
Вот и надписи: век прошлый, с середины.
Предыдущие безжалостно затерты.
3
Заверни в мощёный туфом переулок.
В магазинчике, где сувениров тыщи,
Извлеки из хлама челюсти акулы,
Приукрась свое убогое жилище.
В старых улочках, в кафе, – свобода нравов,
Языков смешенье, смех… Гудки с залива.
И живущие тем днем, конечно, правы,
Наслаждаясь местной ракией из сливы.
2015
***
Малый заводик, как чёртова мельница,
Ухает в швабской ночи.
Не торопись, ничего не изменится,
Выпали где-то ключи.
Это ключи и пенснэ[2] Ходасевича,
Это для Блока «Нюи» …
Свет из пивной через стёклышки сеется,
Но не ходи к ним, ни-ни!
Будут не рады там гостю полночному,
Каждому пиво – своё.
Вывеска пялится бельмами-бочками,
Спит при дороге жнивьё.
2015
***
Я бежал от вас, коллеги,
Чтоб нести беспечный вздор
В ресторанчике на бреге,
Под названьем «Помидор».
Я всегда мечтал у моря
В обществе дурном сидеть,
Во хмелю – не в трезвом горе –
Провести хотя бы треть
Жизни… Бог увидит: Пула,
Разноцветных кровель жесть,
И дежурная акула
Никого не хочет съесть.
2016
***
Сквозь метель пробивалось старое корыто.
На том берегу, подсвеченный, парил Смольный.
Но, слепыми колпаками укрытый,
Напоминал комбинат имени Кирова мукомольный.
От приезда до приезда протекает эпоха.
На диван прилег. Снег за окном капал, капал…
А когда мне стало совсем плохо,
Я перелег на пол.
2016
***
В этом городе всё продолжается,
Продолжается всё как всегда:
Пешеход одинокий пужается,
В подворотнях стоят холода,
На Фонтанке бодаются лошади
С голым Клодтом, и в свете зари
С высоты смотрит Ангел на площади,
Да глазеют в окошки цари.
2016
***
Не смотри на меня в этом времени,
лучше поищи в другом.
Ветер гуляет по темени,
выставляя круглым дураком.
Ехал во сне в Москву,
к попутчикам приставал с ночлегом.
А они в ответ гнали ботву:
ночуй, командированный, под телегой.
Да, в степи так спали, тоска…
На столике стаканы с подстаканниками
звучно совокуплялись.
Кто были эти люди, почему Москва? –
всё позабыл, просыпаясь.
2016
***
мастера квадратной скобки
верлибрической строки
притязания не робки
и отнюдь не чудаки
совокупные тусовки
фестивальная возня
разноцветные кроссовки
ну и прочая фигня
бутербродики с фуршета
и слависты разных стран
текстов кластеры с планшета
светит слабенький экран
2016
БРАЖНИК
Вот бражник сумерки взрезает,
Вращая мертвой головой.
И вожделенно запускает –
Куда захочет – хобот свой.
Украшен жемчугами ночи,
Он полосат и мохновит.
Он бабочек ночных не хочет,
Взалкав изысканных сильфид.
Его душа полна соблазнов,
Теней его невинных жертв.
Он изощрен в любовях праздных,
Лишь поманит – и ты уж мертв.
Летит, летит ужасный бражник,
Во тьме запутывая след.
И отощавший свой бумажник
Сжимает, словно пистолет.
2016
***
Вот откроют наши коммуналки
Нараспашку, и экскурсоводы
Повлекут сквозь быт, родной и жалкий,
Стаи понаехавших народов.
Это – прокопченной кухни яма.
Кран один, но всем – отдельный столик.
Графики дежурства прут из рамок
(Клал на них Витюля-алкоголик).
Там велосипед торчит из стенки.
Швейная машинка? – тёти Насти ж!
Где футбол наш, сбитые коленки?..
Отворяй, Сергей! Иосиф, настежь!
2016
ЦВЕТЫ
Купил у входа шесть искусственных цветов,
Почему-то воняющих каплями мяты.
Спрашиваю у одного из продавцов:
«Почему они у вас помяты?»
«Это как раз еще ничего! –
Отвечает он, моргая слезящимся глазом. –
Чтобы распрямились все до одного,
Мыих всю ночь держали над газом».
Газ горел, ночь тянулась, тоска…
Но работать надо чётче.
Экономили, скряги, наверняка,
Подкручивали газовый счетчик.
Я посмотрел на этих людей,
Одетых в буро-зеленые плащи, –
Вылитые крокодилы!
Где взять другие цветы? – ищи-свищи!
Воткнул шесть проволочных стеблей
В сырую землю могилы.
2016
***
Когда безвестный сумасшедший
рванул внезапно под машину,
стоявший у окна Приспешнев
(чертежник) выронил рейсшину.
Карета «скорой» подлетела.
Ему бы выпить граммов двести…
Он щупал собственное тело
и представлял себя на месте
того… Так что же миром правит? –
зачем твердил он эту быль:
«Всё жду: кого-нибудь задавит
Взбесившийся автомобиль…»
2016
ФЕВРАЛЬСКАЯ ВОДА
Александру Леонтьеву
Кому поведаем, как жизнь проводим…
И. Бродский
Не с кем и не о чем – не стоит и начинать…
Стою, склоняясь, – речка будто пошла вспять.
Из берегов торчат трубы, свисают языки льда.
Припай душит, еле пробивается вода.
Так и не нашлось веселого места для меня,
Граппы виноградной, замшелого пня.
Лишь у запруды вкрадчиво журчит.
Холодает. К ночи замолчит.
2017
***
На Кузнечный, за творогом, – утром,
Вечерами обычно в разлив.
Возвращение из Петербурга…
Был ни снежен февраль, ни дождлив.
Проходными плутал, понимая,
Что не встретишь знакомых здесь лиц.
Только серая липа хромая,
Скверик, ввинченный в землю под шлиц.
И теперь, чтобы в памяти детской
Окончательно я не застрял,
«Дай мне срок!» –
Как в той фильме советской
Непутевый герой повторял.
2017
***
Напряжена страна
на выезде и въезде.
А человек без сна
сидит в чужом подъезде.
Он на витраж глядит,
что на Большом проспекте.
И безразличен быт
ему в любом аспекте.
На старом витраже
причудливы павлины.
Земную жизнь уже
пройдя до половины,
он выйдет из дверей
на зимний дождь под утро –
по лужам фонарей,
по пленкам перламутра…
2017
***
Когда с отцом мы шли Разъезжей,
То в двухэтажный старый дом
Заглядывали, взявши прежде
То, чем богат был гастроном.
И через двор дорога наша
Вела в подвал, где как итог
Сидел сапожник дядя Саша,
Военный инвалид без ног.
И хоть скребли его обиды,
Зайти к нему сам бог велел:
Он поминал свою планиду
И то мрачнел, то веселел.
Газета заменяла скатерть,
К соседям плыл гранёный звон,
Был краток век «Бычков в томате»,
А фриц, конечно, побежден!
2017
***
Лиловый татарник заполонил
Дренажной канавы скаты.
Толстой когда-то такой же сравнил
С мятежным Хаджи-Муратом.
И этот стоит, глотая дым,
Шоссе придорожный пленник.
Он кажется мне совсем своим,
Российских лугов соплеменник.
2017
***
В кинохронике случайной –
Блок в фуражке, средь толпы.
Он бросает взгляд печальный,
Улыбается слегка,
Видя нас издалека.
И ему вполне понятен
Через век любой дебил.
Знает: мы до дна испили
Чашу, что он пригубил.
2017
***
Александру Кушнеру
Меня удивило поэта письмо.
Конечно, и содержанье,
Но даже не столько оно само,
Как факт «живого» посланья.
Кто нынче напишет, на почту снесет,
Достаточно марок наклеив?
(В чужую страну, дойдет — не дойдет,
Россия – Минсвязь – Лорелея…).
А всё ж добралось, не пропало, и вот
Конверт с Эрмитажем ярким!
И ящик почтовый, разинув рот,
Дивится такому подарку.
2017
***
Издатели русскоязычных газет,
Устроители «русской жизни»,
Ничего у меня для вас нет –
Ни энтузиазма, ни любви к «новой отчизне».
О распаде СССР я не скорблю,
По поводу «величия России» не рву на себе волосы.
Впрочем, есть там один город, который люблю,
Но любовь мою не вставишь
В газетные полосы.
2017
ПРОСТЫЕ СТРОКИ
Абхазский борец Джонни Шематова
Трудился администратором в молодежном кафе на Толмачёва.
Кончались восьмидесятые, алкоголь был под запретом,
Но Джонни и не думал зацикливаться на этом.
Как гостеприимный хозяин он скомандовал: «Разливай!»
Слава Пьецух прочел свой рассказ «Попугай».
Поскольку тишина установилась не сразу,
Решили прослушать «Попугая» по второму разу.
Пьецух, не кобенясь, вновь прочел свой рассказ.
Девушки были общительны, от одной не оторвать глаз.
Вечер становился всё более веселым,
А легкий алкоголь успешно вытеснялся тяжелым.
Потом побрели мы в ночь кто куда.
В Фонтанке под ветром вздувалась вода.
«Ну что, поэт, – Джонни культурно сказал, – хочешь эту красивую суку?»
«Хочу!» – поспешно ответил я и, как утопающий, сжал ее руку.
2017
***
Болтались сумерками летними
Под мухою, на Островах.
Из первых выбились в последние,
И тот же ветер в головах.
Но, «Солнцедаром» опаленная,
Ты, юность нищая, – на час
Хотя б! – пусть неодушевленная,
Пусть из страны, ломавшей нас…
2017
***
«Бог простит, вперед того не делай!» –
говорила мне бабушка, когда озорничал.
Чем же ее на свете белом –
уж и не вспомнить – я огорчал?
«У вас голословно, у меня записано!» –
говорил один начальник давным-давно.
И тот, кто ему возражал неистово,
потом смирился и лег под сукно.
Его пример другим наука.
Как зимний лес в тайге трещал!
(Жизнь вообще несправедливая штука,
а что будет справедливой, никто и не обещал.)
2017
ЧЕЛОВЕК В ПАЛЬТО
Гляжу в окно – с какой же целью
Там человек в пальто, с портфелью,
Идет, идет который год?
Заброшен из пятидесятых?
В его плечах клубится вата,
Нелеп, как старый анекдот.
Но что-то знает, безусловно!
Не зря уверенно и ровно
Ему дается этот ход.
А я, хоть в те года родился,
Своей стране не пригодился, –
Мне нечего сказать ему.
Но я спокоен в бурном мире.
Сижу тишком в своей квартире,
Не подотчётен никому.
2018
***
Когда-то, сделав тёте ручкой,
а также сделав ручкой дяде,
я много милых сердцу штучек
в родном оставил Ленинграде.
Вот пресс-папье из жадеита
и египтянин мой из бронзы.
А в рамке – свинтус у корыта,
и нэцкэ, крохотные бонзы.
Что с этим станется по факту?
Какой любитель, вскрыв квартиру,
мои обрящет артефакты
и на Удельной явит миру?
2018
***
В. Мартынову
В компании с дружком мы забрели в контору
С названием как жизнь под старость – «Технодым».
О свойствах труб печных завел он разговоры,
А я – вот чудеса! – стал снова молодым.
В уютной тесноте я был как местный житель –
Всю молодость провел я в комнатках таких.
Товарищ между тем какой-то ответвитель
Нашел средь образцов и благостно затих.
Потом зашли в кафе, где мебель как на кухне
Была. И обогрел нас коммунальный свет.
О чем нам толковать? Ты, прошлое, пожухни!
И темень за окном, и транспорта в ней нет…
2018
ОЩУЩЕНИЕ ПАРКА
Кругом дренажные канавы,
кусты голы, но кучерявы,
разверсты люки. Это раз.
Старушка на манер японки,
В шарфе и вязаной шапчонке,
в шальварах марки Adidas.
Как речка, неостановима.
«В движеньи, мельник…» И должны мы
шуршать и дальше. Это два-с!
2018
***
Пруд у завода «Бавария» –
Лучшего нет на земле!
Наша компания варится
В пляжном июльском котле.
С Кузей сдружились мы в госпитале,
Боб – криминальный дружок.
Семидесятый… Так просто ли
Сделать обратный шажок?
Девочки местные, стрёмные,
Рады хоть винной бурде.
Мечутся рыбки бездомные
В глинистой мутной воде.
Пиво завода «Бавария»,
Вермута фаустпатрон…
Юность скрывается в мареве
И возвращается в сон.
2018
В ЛЕНИНГРАДСКОЙ КОТЕЛЬНОЙ
– Товарищ, я вырос на ваших стихах! –
сказал кочегар кочегару…
2018
***
Уже не поднимется мама,
Постель – как последняя твердь.
И плюшевый заяц рекламный
Талдычит про скидку на смерть.
А ты, мой отец, если б дожил
И свой не утратил запал,
Вполне б оценил эти рожи
И города не узнал.
И мы, облачившись в обноски,
Пошли б в тот снесённый квартал,
Где Некто – до шуточек плоских
Охотник – своих в нас признал.
2018
***
Заметки на полях сотрутся первым снегом.
В нем робости ничуть; он хлёсткий и косой.
И только горный лес, угрюм, как альтер эго,
От пашни отделен опушки полосой.
Нашаривает там народ мышей и белок
Поживу для зимы – кто жёлудь, кто орех.
А мы, хотя наш быт тож суетен и мелок,
Задержимся в полях, досмотрим первый снег.
2018
***
Небо ватником серым укрыто, смеркается день заоконный,
И стрекозы патрульные в верхних пространствах снуют.
Будто сетка наброшена, и вездесущие дроны
Беспристрастно сканируют наш невеселый уют.
От фасеточных глаз никуда, никуда мне не деться
Со стихами, тоской и невнятной любовью своей.
Пусть кончается день – ведь и он не пришелся по сердцу
В череде желто-серых дождливых сентябрьских дней.
Хоть рассеялись тучи, но вслед не уходит тревога.
Выйдешь – воздух вечерний цикорной настойкой горчит.
И давно уже стыдно выклянчивать что-то у бога,
И в горах телевышка, как перст одинокий, торчит.
2018
ГОРСАД
Прямо от ворот полуразрушенных –
Призрак сада, граждане, для вас!
Поспешают с рубликом засушенным
К бочке со славянской вязью «Квас».
Шаг замедлят у дивчины гипсовой,
Обреченной временем на слом.
(Но по челюстям, хрустящим чипсами,
Все еще способной дать веслом.)
Или сядут в голубую лодочку,
На счастливый остров отплывут,
В павильон, где ржавую селёдочку
Под графинчик водки подают.
2019
***
К неизвестной реке примыкает село.
Вот сельмаг, а кругом непролазная осень.
Я сижу на крыльце. Небо камнем легло.
Понимаю, зачем в этом сне меня носит.
Чтоб я жил среди них в напряженье всех жил,
Чтоб годами смотрел в эти горькие рожи.
И какой-то сопляк забухать предложил,
А старик остерег: «С Бураком осторожней…»
Я сказал Бураку: «Брат, веселый дебил!
Захотелось тебе до меня докопаться?»
Но чем дальше весь этот бардак заходил,
Тем все меньше тянуло меня просыпаться.
2019
***
Потянется жизнь от вокзала
Поскрипывая, бормоча,
С пакгаузами из металла,
Из красного кирпича.
Кладби́ща годов девяностых
Не скроются в сизой дали.
Вопросов там не было: просто
Страна приказала – легли.
В Поповке и Тосно не тесно
От пятен искусственных роз.
И лезет стишок неуместный,
Рассеянный, словно склероз.
2019
***
Избежал ли я запоя? –
Я запоя избежал.
Небо серо-голубое,
Старый Павловский вокзал.
Не плачу за электричку,
Все списалось, как долги.
День сгорает серной спичкой,
Дождь не каплет на мозги.
Вот и ты, курносый Павел,
Педантичный истукан!
На сегодня жизнь без правил,
Потайной тащи стакан!
С этой уникальной меркой
Позабудем жизни ход…
Пален, Зубов, табакерка,
Русский крепостной народ –
Всё в чугунный сон уйдет…
2019
***
Становится всё безразличнее,
Что завтрашний день принесет:
Что диктор соврет обезличенный,
Как проголосует народ.
Сидишь на лавчонке безропотно,
В долине снуют поезда.
И травы вокруг незатоптаны:
Ромашки, чабрец, резеда…
2019
***
Говорили ни о чем,
сидя на траве.
Целил в нас дебил мячом –
чтоб по голове.
Это вроде как любовь
к девочке плохой;
с комарьем, сосущим кровь
в роще над рекой.
У нее отказа нет,
всякому дает.
Это радует вполне
поселковый сброд.
Это пьяный смех и крик:
«С ним пойдешь – убью!»
Это я, почти старик,
нынче водку пью.
Помню влажные тела,
губы и слова.
Память коротка и зла,
но пока жива…
2019
***
Когда приезжаю в родной Ленинград
(Петербургом так и не ставшим),
Я, конечно, безмерно рад,
Но чувствую себя бесконечно уставшим,
Не попадающим с российской жизнью в такт.
И, чтобы взвеселиться и преодолеть состояние такое,
Понимая, что делаю всё не так,
Прибегаю к недлинному, но ударному запою.
Однажды в июле я сунулся в наш парк,
Бродил среди тел с мыслью «Найду ли?..»,
Но услышал лишь гарной дивчины карк:
«Тут ко мне клеится какой-то дедуля!..»
А на выходе меня, огорчённого,
Подстерегали две старых карги,
Оказавшиеся свидетелями самого Иеговы.
Они, вцепившись, нагнали пурги,
Посулив открыть тайны жизни новой.
Как всякий образованный человек,
Ответил им, естественно, на латыни:
Sint ut sunt aut non sint,[3]
Чем проповедниц поверг
В оцепенение и унынье.
Воспользовавшись тем, что их поразил столбняк
И они больше не дуют в уши,
Я поспешил в ближайший столовняк –
Компоту с белым хлебом покушать.
2018
***
Фасад грунтует фирма «Pratschke»,
На маляре комбинезон.
В леске гуляем мы с собачкой,
Глотая натощак озон.
Потом дойду до магазина,
Возьму какой-нибудь вайнбранд.
Потом подует ветер в спину –
Не расслабляйся, эмигрант!
Не знаю, сколько будет длиться,
Но повторяется опять.
И мне уже не прослезиться,
Не выпив загодя ноль пять.
Пусть от усилий фирмы «Pratschke»
Зазеленеет белый свет.
Одна надежда на собачку,
Ни на кого другого нет.
2019
***
Ленинградской зимой бесконечной,
На Разъезжей, заваленной снегом,
Я сидел у окошка беспечно,
Зачарованный хлопьев пробегом.
Проходные дворы перестали
Пропускать сквозь себя пешеходов.
Я сидел, позабыв все печали,
В ожидании Нового года.
Он наступит – год шестидесятый,
Мне исполнится девять в апреле.
Мандарины на ёлке помятой,
Всхлип уже прошлогодней метели…
2019
***
«Се человек…» Спасибо, Понтий
Пилат, – доступно разъяснил!
Что там встает на горизонте
Под небом густоты чернил? –
Всё мелколесье да болота,
Да наш мирок, что прост и груб:
Окраина, жилые соты,
И черный дым из белых труб…
2019
Примечания
[1] Пула – город в Хорватии на Адриатике, некогда колония Римской империи.|
[2] Орфография – по В.Ф. Ходасевичу («Тяжелая лира», 1923).
[3] Пусть будет как есть или не будет вовсе (лат.).
Вторая акварель выглядит прямой иллюстрацией к стихотворению «Бражник».