СЕМЬ ИСКУССТВ

Своим главным научным достижением этих лет Румер считал цикл работ о пятиоптике — концепции, предлагавшей подход к созданию единой теории поля, где электромагнитное поле вводится в схему общей теории относительности с помощью дополнительной размерности пространства-времени — пятой координаты, которой Румер придал физический смысл действия. Интерес к идеям многомерных множеств проявился у Румера еще в Ольденбурге, в 1929 г. он привез Борну соответствующую работу.

Ирина Крайнева

ВРЕМЯ И ПРОСТРАНСТВО ЮРИЯ РУМЕРА

Главы из новой книги

(продолжение. Начало в №1/2025 и сл.)

Как уже было сказано выше, еще до вынесения приговора, в 1938 г. Румер был направлен в Болшево, пересыльный пункт НКВД для инженерно-технических работников — будущих специалистов «шарашек». Затем переведен на моторостроительный завод НКВД № 82 в Тушино. Здесь, по свидетельству Н. А. Желтухина, он занимался расчетами по дизельному двигателю Чаромского, расчетом крутильных колебаний валов, поскольку двигатель был четырехосный[1]. В начале 1940 г. Румер работал уже в туполевской «шарашке» — самолетостроительном ЦКБ29 — в Москве на улице Радио, 24. С началом войны ЦКБ29 эвакуируют в Омск.

Сведения о том, над какими проектами работал Румер в КБ29 в Омске (завод № 288 на базе авиаремонтных мастерских в пригороде Куломзино, директор полковник НКВД Г. Я. Кутепов), фрагментарны. Я. М. Пархомовский рассказывал, что Румер «отвечал за работы по флаттеру самолета “102”», ДНБ — дальнего высотного бомбардировщика В. М. Мясищева[2]. С. С. Герштейн[3]  приводит слова Р. Бартини о работе в КБ29: «У нас было три отдела: Туполева, мой и Румера. Румер занимался у нас динамикой — флаттером…»[4]. Кроме того, сам Юрий Борисович писал в краткой биографической справке, сопровождавшей письмо И. Сталину о пятиоптике: «В 1938 г. я был арестован. В последующие 10 лет лишения свободы я проработал в качестве специалиста Четвертого спецотдела НКВД в авиационной промышленности, возглавляя работы по обеспечению вибропрочности самолетов и моторов, а также продолжая научно исследовательскую работу в области технической физики»[5]. М. Келдыш своей работе «Шимми переднего колеса трехколесного шасси» (Труды ЦАГИ, № 564, 1945 г.) ссылался на результаты исследований Румера в этой области.

Если Румер действительно был связан с разработкой ДНБ Мясищева, то ему не повезло, как повезло команде А. Н. Туполева. После удачных испытаний высокоскоростных дневных бомбардировщиков Туполева с серийным номером “103” (Ту2) летом 1941 г. решением Президиума Верховного Совета СССР от 19 июля 1941 г. Туполев вместе с 29 заключенными был освобожден[6]. Судьба ДНБ была не столь радужной, хотя сам Мясищев был освобожден еще в июле 1940 г. (арест в январе 1938). Первые испытания ДНБ показали массу проблем этого самолета и с двигателем, и с гермокабиной, и с шимми… В итоге летные испытания затянулись надолго. Если Румер оставался в этой команде, то в июне 1943 г. он мог оказаться в Москве или в Казани, куда перевели часть коллектива Мясищева (завод № 22 в Казани). В конце 1943 г. и казанский филиал переводят под Москву (ОКБ482). Испытания ДНБ продолжались с новыми моторами, но успеха не имели. В 1946 г. ОКБ482 закрыли, а о самолете и вовсе забыли[7]. Видимо, после этого Румер попадает в КБ Бартини в Таганроге. Оно находилось на территории авиационного завода № 31 им. Г. М. Димитрова и ремонтного авиазавода № 86. Здесь шла разработка транспортной машины Т117 и специального тяжелого военно-транспортного и десантного самолета Т200 Бартини.

Авторство некоторых работ Ю. Б. Румера совместно с одним из «специалистов» ЦКБ29 А. И. Некрасовым[8] установлено с помощью сотрудников Музея Н. Е. Жуковского в 1960 г. Сюда на хранение были переданы все рукописи работ А. И. Некрасова, выполненных им за время его работы в ЦКБ29 с октября 1938 по август 1943 г. А. И. Некрасов собственноручно составил перечень, в котором значатся: «№ 46. Теория крыла в нестационарном потоке, совместно с Ю. Б. Румером. … № 57. Флаттер при нестационарном потоке, совместно с Ю. Б. Румером. … № 60. Применение теории функции комплексного переменного к изучению неустановившегося движения профиля; совместно с Ю. Б. Румером. Дополнительная глава к работе № 46»[9]. Очевидно, что Румер имел полное право на соавторство в № 46, опубликованном монографией под именем одного из авторов, но его время еще не пришло[10].

В КБ Бартини Румер сделал работу по магнетизму электронного газа[11], в которой предложил способ вычисления статистических сумм для квантовых бозе и ферми-идеальных газов во внешнем магнитном поле. Этот метод позволил исследовать поведение магнитной восприимчивости электронного газа при произвольных магнитных полях и температурах. Юрий Борисович указал на существование модельных систем, которые нельзя нагреть до температуры выше некоторой предельной. К этому же кругу задач относятся его последующие работы о явлении «конденсации» бозе-газа, где показано, что присутствие магнитного поля повышает температуру начала конденсации[12]. Он погружался в науку, как в спасительное средство сохранения своего «я», своей идентичности ученого, и думал о том, с чем он выйдет на свободу, чтобы занять достойное место в научном социуме.

Своим главным научным достижением этих лет Румер считал цикл работ о пятиоптике — концепции, предлагавшей подход к созданию единой теории поля, где электромагнитное поле вводится в схему общей теории относительности с помощью дополнительной размерности пространства-времени — пятой координаты, которой Румер придал физический смысл действия. Интерес к идеям многомерных множеств проявился у Румера еще в Ольденбурге, в 1929 г. он привез Борну соответствующую работу. При поддержке Борна и Гайтлера тогда же опубликованы его статьи[13]. В последние годы заключения («решающий шаг, который привел к открытию пятиоптики» был сделан летом 1946 г.)[14] он вернулся к своим идеям конца 1920х гг. Несколько тетрадок с записями статей вывезла в Москву его подруга Ольга Михайлова. Всего по данной теме им написано десять статей, опубликованных в 1949—1959 гг. в «Журнале экспериментальной и теоретической физики» (ЖЭТФ), позже вышла монография, обобщающая полученные теоретические результаты[15].

Ю. Б. Румер — многорукий Шива. Шарж Е. Бендера на пятиоптику. 1978 г.

Те статьи, что привезла в Москву Ольга, помогали опубликовать Л. Д. Ландау и Е. М. Лифшиц. Ландау писал отзывы, Лифшиц, который был в это время заместителем редактора ЖЭТФ, осуществлял практические действия. Первая статья из серии «пятиоптики» вышла в 1949 г.[16] Работа над пятимерной теорией и особенно ее продвижение стали idée fix Румера. Начав работу над пятиоптикой в Таганроге, Румер продолжал ее в Енисейске и Новосибирске, развивая идеи предшественников (Т. Калуца, Ф. Клейн, О. Клейн, В. А. Фок и др.). Он возлагал огромные надежды на это свое открытие, которое искренне считал гениальным и которое могло бы помочь ему не только вернуться в науку, но и занять в ней достойное место. Однако его московские коллеги, называя пятиоптику «изящным математическим построением, не имеющим прямого отношения к физике» (Леонтович, Лифшиц, Тамм)[17], всячески удерживали Румера от «развязывания широкой публичной дискуссии» (Фейнберг)[18]. Л. Д. Ландау, стараясь быть честным с другом, не критиковал его публично, но и не давал обнадеживающих обещаний.

Новосибирские же коллеги придерживались иной точки зрения. При поддержке физика Дмитрия Дмитриевича Саратовкина (1909—1989) и геолога Геннадия Львовича Поспелова (1912—1973) в ноябре 1951 г. было составлено письмо в адрес И. Сталина[19]. Румер просил вызвать его в Москву для проведения закрытой дискуссии по научным и философским проблемам его теории. Через год так и случилось: 11 декабря 1952 г. при отделении физико-математических наук АН СССР была организована дискуссия по пятиоптике с участием многих ведущих физиков (Д. Д. Иваненко[20], Е. Л. Фейнберг, Л. Д. Ландау, М. А. Марков, Е. М. Лифшиц, И. Я. Померанчук и др.). Она показала сдержанноскептическое отношение большинства[21]. Тем не менее, было рекомендовано продолжать исследования, а в заключительном слове председателя дискуссии ученого секретаря президиума АН СССР Николая Алексеевича Добротина прозвучало, «что при том положении, которое сейчас имеется в теоретической физике, существенно полезно и нужно продолжать разрабатывать это направление, хотя сейчас еще было бы преждевременно утверждать, что на этом пути можно найти решение тех трудностей[22], которые стоят перед теоретической физикой»[23]. Характерная черта данной дискуссии — отсутствие всякой посторонней, не имеющей отношения к науке, риторики.

Румер провел довольно много времени в Москве — до мая 1953 г. Он если не впал в депрессию, то, как выразился в одном из писем, его «волевой напор ослабел»[24]. Знал ли он, что в то время, когда он продвигал свою теорию, его коллеги в Москве только что отразили очередную попытку воинствующих философов взять реванш, что последние готовили новую атаку на физическую науку по образцу сессии ВАСХНИЛ 1948 г., и нападки продолжались[25]? Возможно, тогда его разочарование было бы менее острым. По результатам дискуссии ему было предложено выбрать место работы в одном из научных центров: в Свердловске, Томске или Новосибирске. Он вернулся в Новосибирск, поступил в отдел теоретической физики Западно-Сибирского филиала АН СССР. Румер активно включился в научную жизнь, стал часто бывать в Москве, Томске. Его приглашали на семинары и конференции, он читал лекции студентам МГУ о пятиоптике — они вызывали интерес не только содержанием, но и самой персоной лектора[26]. Он еще некоторое время продолжал исследования в области теории поля, писал письма физикам — Д. Шенбергу[27], В. Вайскопфу[28], М. Борну, Э. Шредингеру[29], В. Гайтлеру и др., надеясь привлечь внимание к своим исследованиям. Но этого не случилось. М. Борн писал, что он уже стар для мыслительных головоломок[30], Вайскопф о том, что занялся физикой элементарных частиц, прочие не ответили совсем…

Приверженность пятиоптике и более глубокие причины внутри-академической жизни привели к неблагоприятному с точки зрения формальной научной карьеры результату. Юрий Борисович дважды баллотировался в Академию наук. Но, как увидим, признание его научных заслуг не пошло дальше академической премии 1954 г. за работу по термодинамике плоской дипольной решетки. Выборы в Академию наук 1958 г. не принесли Румеру академического звания, получить которое, казалось, было бы естественным: он стал директором Института радиофизики и электроники. Его выдвижение было поддержано академиками Л. Д. Ландау, М. А. Леонтовичем[31], а также И. Е. Таммом. Более того, на выборах в состав Академии наук СССР в 1958 г. были выделены специальные «сибирские» вакансии, что говорило об авансовом характере этих выборов. Преференции, которые предоставлялись формирующемуся Сибирскому отделению, касались и выборов в Академию наук СССР. В списки кандидатур были внесены имена тех ученых, которые либо работали в Сибири, либо собирались переехать туда в новое Отделение. Было избрано 8 действительных членов и 27 членов-корреспондентов, в числе которых было только 6 сибиряков. После завершения выборов пять вакансий членов-корреспондентов оказались незаполненными[32].

Для сравнения приведем историю другого бывшего репрессированного ученого — геолога Феликса Николаевича Шахова (1894—1971), избранного по «сибирским» вакансиям в 1958 г. Он был арестован в 1949 г. по так называемому «Красноярскому делу»[33], в заключении работал в геологических организациях на Колыме и Чукотке (1949—1954). После преподавал в Томске и работал в ЗСФ АН СССР: старший научный сотрудник Института геологии и геофизики (1954—1957), затем — заведующий лабораторией геохимии редких элементов Института геологии и геофизики СО АН. Как и Румер, имел несколько изданных монографий, создал теорию контактовых месторождений[34]. Основная область исследований — генезис рудных месторождений, редких и радиоактивных элементов, металлогения и разработка методики исследования руд и поисково-разведочных работ[35]. Целью данного сравнения ни в коей мере не является умаление заслуг Ф. Н. Шахова перед отечественной наукой, они представляются нам равноценными, хотя работы Шахова имели более осязаемый результат. Кроме того, позднее, при обсуждении кандидатуры Н. А. Желтухина на выборах в Академию наук 1968 г. выступающий просил учесть его тяжелое прошлое, работу в туполевской «шарашке»[36].

Соперниками Румера на выборах были физики Герш Ицкович Будкер[37], директор Института ядерной физики СО АН (по «сибирским вакансиям») и Виктор Иванович Кузнецов, один из «великолепной шестерки» — неформального совета по развитию ракетной отрасли СССР под руководством С. П. Королева[38]. Кандидатура Румера вызвала противодействие отчасти из-за настороженного отношения к пятиоптической теории, которая «не вписалась» в тематику будущего Отделения. О том, что М. А. Лаврентьев противился выборам Ю. Б. Румера в 1958 г., сохранилось свидетельство его ученика В. Л. Покровского[39]. Но, что не менее существенно, резко против кандидатуры Ю. Б. Румера в связи с его теорией высказался В. А. Фок[40]. Это был серьезный противник, поскольку разногласия между Фоком и Румером проявились еще в начале 1950х годов, на дискуссии по пятиоптике в Москве. Фок, критически настроенный к теории Румера, на дискуссии не был, но прислал отрицательный отзыв: «Научное направление работ Румера, озаглавленное “Действие как координата пространства”, считаю чисто формальным, бесплодным. Работы Румера на другие темы представляют интерес»[41].

Впоследствии Фок создал свою собственную трактовку теории относительности Эйнштейна[42]. Он не считал теорию Эйнштейна полностью релятивистской и, в соответствии со своей приверженностью диалектическому материализму, как писал Л. Грэхэм, «отдавал предпочтение гармоническим координатам, что было попыткой избежать полного физического релятивизма даже в пределах общей теории относительности. Возможность уйти от этого он связывал с попыткой марксизма сохранить последовательной картину мира, которая обладала бы некоторой предпочтительной системой координат. […] Фок выработал интерпретацию теории относительности, которая сохранила математическое ядро работы Эйнштейна, но приводила к некоторым новым понятиям. Фок отбросил термины “общая относительность”, “общая теория относительности” и “общий принцип относительности”. Вместо этого он называл теорию пространства Галилея “теорией относительности” (а не “специальной теорией относительности”) и теорию пространства-времени Эйнштейна “теорией тяготения” (а не “общей теорией относительности”)»[43].

Еще в 1950 г. В. А. Фок писал Румеру по поводу одной из его статей по пятиоптике: «Успех идеи геометризации в Эйнштейновской теории тяготения основан на том, что тяготение и только оно одно является универсальным, в том смысле, что все незаряженные тела, обладающие достаточно малой массой, движутся по одинаковому закону. Движение же заряженных тел в электромагнитном поле зависит от отношения заряда к массе. Поэтому геометризация соответствующих понятий может удаться только для одной частицы. В этом же лежит причина полнейшей неудачи всех “единых” теорий поля»[44]. Столкновение позиций Фока и Румера показало, что аргументы последнего не нашли поддержки даже в среде сторонников Эйнштейна.

Но и это, видимо, не главное. Есть письмо инструктора Отдела науки, вузов и школ ЦК КПСС А. С. Монина (30.05.1958) в ЦК партии, опубликованное в свое время С. С. Илизаровым[45]. Оно говорит о более глубоких причинах, по которым Румер, возможно, не прошел в Академию. Т. Монин красочно повествовал о «недостатках в подготовке к выборам в Академию наук». Он сообщал:

«В Отделении физико-математических наук АН СССР сложилась неправильная обстановка, когда ряд беспартийных ученых, в первую очередь академики Арцимович Л. А., Алиханов А. И., Ландау Л. Д., Леонтович М. А. и Тамм И. Е., игнорируют мнение партийных организаций и пытаются противопоставить партийному влиянию свой высокий научный авторитет, в особенности при решении кадровых вопросов, которые всегда были и являются неотъемлемым делом партии. Эти ученые и примыкающие к ним лица создают в Отделении обстановку групповщины и необъективности и влияют на решение кадровых вопросов, исходя из своих групповых и личных интересов.

Наиболее активна группа, возглавляемая академиком Ландау, который является откровенным националистом (т. Ландау по национальности еврей) и, по данным КГБ, проявляет антисоветские настроения».

Любопытно, что среди многих ученых, названных Мониным в качестве нежелательных персон для избрания в Академию, Румера нет. Завершается же письмо пожеланием «провести у секретарей ЦК КПСС совещание коммунистов — членов Отделения физико-математических наук АН СССР с участием т.т. Несмеянова, Топчиева и Лаврентьева», чтобы внушить им мысль обеспечить избрание в АН «ученых-коммунистов». И, конечно же, не допустить усиления «группы Ландау», которая и составляла пул пропонентов Румера. Если такое совещание имело место, а это вряд ли не так накануне выборов, то Лаврентьев был предупрежден о том, кого нужно, а кого не стоит поддерживать на выборах.

Вторая попытка участия в выборах 1962 г. также не увенчалась успехом, хотя, с учетом первого поражения, была усилена группа поддержки, куда помимо М. А. Леонтовича и И. Е. Тамма вошли академики В. П. Глушко, Я. Б. Зельдович[46] и ректор НГУ чл.-корр. С. Т. Беляев. Кроме того, что естественно для директора института, Юрий Борисович, вошедший в номенклатуру кадров, в декабре 1961 г. стал кандидатом в члены КПСС[47], принят в ряды КПСС в начале 1963 г.[48] По свидетельству близкого к Румеру человека, Юрий Борисович после этих поражений на выборах «не озлобился, но переживал остро»[49]. Больше попыток он не предпринимал, и, представляется, шансы его, после реформирования Института радиофизики и электроники СО АН, стали менее осязаемы, хотя научные результаты его и учеников, им подготовленных, представляли солидный научный капитал.

Истории науки известны не только случаи признания открытий, но и примеры скептицизма, неверия, отчаяния, тупиковых путей. Эти обстоятельства свидетельствуют о том, что поле науки подчиняется внутренним императивам, может существовать до известных пределов независимо от других социальных полей. Несмотря на то, что Румер был вырван из привычного научного социума на долгое время под влиянием обстоятельств, не имеющих прямого отношения к науке, он не потерял с ним связи, поддерживая свой потенциал самообучением, чтением новейшей литературы, следуя своим собственным идеям. Это неоспоримый факт проявления его внутренней свободы. Последний раз Румер упомянул о своей теории в статье 1971 г., где отмел всяческие попытки ее возрождения. Причиной тому, по его мнению, стало открытие новых зарядовых величин и соответствующих этим величинам законов сохранения. Его заключение было категорично: «На этом пути в лучшем случае можно прийти к чисто внешнему, механическому объединению электромагнетизма и тяготения, но нет надежды получить органическое объединение, дающее возможность предсказывать какие-либо новые наблюдаемые электро-гравитационные эффекты»[50].

Но другой исследователь, в наше время изучающий историю идей о многомерности физического мира, оценил результаты поисков иначе: «Развиваемые с 30х годов теории слабых и сильных взаимодействий позволили говорить о четырех видах фундаментальных взаимодействий[51]. А поскольку 5мерная теория связывала только два из них, это рассматривалось как ее существенный недостаток. В середине 70х годов вера в многомерие стала угасать даже у такого стойкого приверженца, как Ю. Б. Румер, также не видевшего путей разрешения данной проблемы. Только в 80е годы, когда стало ясно, что слабые и сильные взаимодействия переносятся промежуточными векторными бозонами, была осознана применимость многомерных теорий для описания не только электромагнитного, но и других взаимодействий при еще большем увеличении размерности»[52].

Монография Румера «Исследования по 5оптике» 1956 г. переведена на английский язык[53]. Ее переводчик — приверженец неоклассической физики, исследования которой проводятся на стыке классической и квантовой физики, — американский ученый Дэвид Дельфенич (David Delphenich). Он изучал роль проективной геометрии в физике, и в 2007 г. натолкнулся на суждения Румера о Феликсе Клейне[54]. Переведя соответствующий фрагмент в «Исследованиях по пятиоптике», он уже не мог остановиться и завершил полный перевод в течение трех примерно лет. В своем письме автору Дельфенич высказал следующие соображения: «Самым интригующим аспектом истории математики и науки вообще является тот факт, что всегда найдутся исследователи, которые высказывали хорошие (если не лучше) идеи, разработанные вне научного истеблишмента и мейнстрима, а также развивали идеи, которым нужно было выждать время, чтобы получить поддержку. Было время, когда в мейнстриме находилась такая неверная альтернатива, как Птолемеева картина Солнечной системы, тогда как Аристарх[55] высказал правильную за четыреста лет до него.

Я уверен, что всегда могу надеяться раскопать некие свидетельства инакомыслия, которые могли бы иметь больше преимуществ, чем те [теории — И. К.], что общеприняты, особенно, когда речь идет о квантовой физике (я чрезвычайно заинтригован работой де Бройля[56]). Вы можете прочесть краткую историю геометрической оптики Каратеодори, чтобы увидеть, как ее пионеры были маргиналами на протяжении веков. Естественно, Вам знакомы работы Циолковского о космических путешествиях»[57].

Таким образом, в современном звучании пятиоптики наметилось два подхода к ее оценке. Первый — негативный — характеризующий ее как тупиковый путь. Эту оценку высказал в свое время В. А. Фок, в наше время чл.-корр. РАН И. Б. Хриплович[58] в личной беседе с автором, аналогичная оценка дана Н. П. Коноплевой[59]. Второй подход — исторический — рассмотрение пятиоптики как некой попытки, лежащей вне мейнстрима, но все-таки значимой, развивающей идеи Эйнштейна, Калуцы и Клейна[60]. Этот подход продемонстрировал и высказал в личной переписке с автором д. ф.-м. н. Иосиф Львович Бухбиндер (Томский государственный педагогический университет). Чтобы это ценное свидетельство не пропало втуне, приведем его полностью: «Я не могу согласиться с утверждениями о том, что развиваемые в книге Ю. Б. Румера методы, называемые 5оптикой, являются тупиковым путем. На мой взгляд, когда идет речь о развитии методов теоретической физики, вообще нельзя говорить о тупиковых путях.

В частности, в течение десятилетий теория поля в многомерных пространствах, называемая теорией Калуцы—Клейна—Фока—Румера […], рассматривалась как абсолютная экзотика, пока не стала, в связи с развитием супер-гравитации и теории супер-струн, стандартным рабочим аппаратом. По существу, метод 5того времени, названный методом собственного времени, был использован в знаменитой статье Юлиана Швингера по вычислению эффективного действия в квантовой электродинамике (J. Schwinger, On Gauge Invariance and Vacuum Polarization, Physical Review, 82, 664—679, 1951). Этот метод затем был переформулирован Брайсом де Виттом для квантовой теории поля в искривленном пространстве-времени (см., напр. B. C. DeWitt, Dynamical Theory of Groups and Fields, Gordon and Breach, New York, 1965; русский перевод: Б.С. де Витт, Динамическая теория групп и полей, Наука, Гл. ред., физ.-мат. литры, Москва, 1987, глава 17). Метод собственного (или 5того) времени уже давно вошел в учебники квантовой теории поля и использовался, наверное, в сотнях статей»[61].

Точка зрения Бухбиндера согласовывается с мнением Дельфенича, приведенным выше, а также с мнением еще одного специалиста в области математической физики из Польши — А. Ядчука (A. Jadczuk)[62], с которым автор также состояла в переписке. Завершить данный фрагмент научной биографии Ю. Б. Румера можно только философским рассуждением о том, что будущее науки нужно считать открытым: в поле науки, которое по Бурдье является «ареной борьбы», известны случаи перехода теорий из разряда маргинальных в общепринятые.

Но вернемся в 1950е годы. Еще в Енисейске Румер смог найти точное решение уравнений Навье — Стокса для затопленной струи с конечным потоком импульса[63]. В современной исследовательской практике продолжается изучение струйных потоков в затопленном пространстве, поскольку подобные течения используются во многих отраслях техники и технологии. Их практические применения многочисленны — форсунки двигателей, струйно-вихревые следы летательных аппаратов, нанесение покрытий, тестирование программ численного исследования сложных газодинамических потоков — и здесь можно встретить ссылки на ранние статьи Румера[64]. С 1950 по 1953 г. Юрий Борисович не имел работы. Тем не менее, библиография его трудов в этот период составляет около двух десятков статей. В числе его исследований, помимо пятиоптики, в частности, интерпретация работы Онзагера о дипольной решетке Изинга. Ю. Б. Румер смог преодолеть математические трудности, разобрался в специальной алгебре, построенной Онзагером, и свел ее к алгебре спиноров в многомерном евклидовом пространстве[65]. Л. Д. Ландау, представляя работу в УФН, писал: «Статья Ю. Б. Румера “Термодинамика плоской дипольной решетки” содержит оригинальное изложение работ по статистической термодинамике плоских решеток, проводившихся в последние годы рядом

авторов, главным образом Онзагером. Ю. Б. Румеру удалось достичь весьма существенного упрощения чрезвычайно сложного математического аппарата, который был использован в оригинальных работах указанных авторов, и в таком виде эта область стала доступной всякому физику-теоретику»[66]. Уже в декабре 1954 г. это исследование было отмечено премией Президиума АН СССР, оно стимулировало интерес к теории фазовых переходов и способствовало построению общей теории критических явлений. К ней он привлек В. Л. Покровского и А. З. Паташинского. Позже, в Институте радиофизики и электроники его теоретики проявили себя в различных областях теоретической физики: квантовой и классической механике (А. М. Дыхне, В. Л. Покровский, С. К. Саввиных, Ф. Р. Улинич), теории сверхпроводимости (В. Л. Покровский, М. С. Рывкин), электродинамике (А. М. Дыхне, И. А. Гилинский, А. П. Казанцев, В. Л. Покровский, С. К. Саввиных)[67].

1958—1985 гг. Завершающий период научной деятельности Румера, который определен как «научный коллаж»: теоретическая физика, теория унитарной симметрии, молекулярная биология, периодизация химических элементов, история науки, не менее плодотворен. Ю. Б. Румер не раз выступал по философско-методологической проблематике неклассической физики, которая хотя и сложилась в первой трети XX в., но продолжала быть актуальной. Его соавтором в этих работах чаще всего был Моисей Соломонович Рывкин (1919—1979). Этим работам присущ глубокий анализ той революции в физике, которая произошла в начале века (зарождение квантовой физики, создание специальной и общей теории относительности), а также новым проблемам современного авторам физического познания. На 1960е гг. приходится расцвет применения математических методов в смежных науках, Ю. Б. Румер выступает не только как сторонник этих методов[68]. Совместно с М. С. Рывкиным он дает философскую интерпретацию применения математических методов в физике. В его понимании физика микромира, которая имеет дело с элементарными частицами, требует не только новых приборов для эксперимента, она требует и высокоразвитой физической теории. Теоретик может рассчитать новые закономерности, явления и свойства физического мира, но и конструирование новых приборов также требует теоретического расчета, предварительной теории ожидаемого явления. Кроме того, ими отмечено проникновение в теоретическую физику новых разделов математики, что обогащало обе науки[69].

На примере уравнений классической механики авторы прослеживают важнейшее свойство физической теории, сформулированной на языке математики, а именно: содержание уравнений теории гораздо богаче того, что в них первоначально было заложено. Рассмотрение этой особенности привело Румера и Рывкина к формулированию методологического принципа гносеологического продолжения. Название предложено ими по аналогии с известным в теории функций комплексного переменного принципом аналитического продолжения: если на плоскости комплексной переменной задана в некоторой области аналитическая функция, то, опираясь на знание этой функции в исходной области, можно определить ее значение в более широкой области. В этой связи авторы отметили факт радикального изменения роли математического аппарата в физике: если в ньютоновой физике математический аппарат применялся для короткой записи результатов эксперимента или как инструмент решения конкретной задачи, то теперь он используется для предсказания новых явлений, свойств и закономерностей физического мира[70].

В 1960е годы физика элементарных частиц переживает настоящий бум теории унитарной симметрии после предсказания в 1962 г. Ω^–гиперон (омега-минус-частица) и его открытия в 1964[71]. Румер акцентирует внимание на методах теории групп в современной физике элементарных частиц по мере того, как выявляется наличие симметрии у физических объектов: симметрии не только геометрической, но и симметрий, связанных с переходом от одной системы отсчета к другой, симметрий, характерных для типов взаимодействий между частицами. Он применил симметрийное обоснование к свойствам химических элементов и при систематизации генетического кода[72]. Работа по выявлению механизмов управления закономерностями химических элементов выполнена в соавторстве с Абрамом Ильичом Фетом[73], выдающимся математиком и философом. Ими была предложена групповая трактовка системы элементов на основе группы SO(4). В результате их работ целый раздел химии, связанный с таблицей Менделеева, стал частью математической физики. В дальнейшем А. И. Фет продолжил работу самостоятельно в рамках более широкой конформной группы SO(4,2), в 1984 г. им была подготовлена монография[74]. Но данное направление практически не получило развития в России по причине высокой сложности предмета, который требовал глубокого знания физики, химии и математики. Блестящее владение математическим аппаратом теоретической физики нашло отражение в двух совместных монографиях Румера и Фета «Теория унитарной симметрии» (1970 г.) и «Теория групп и квантованные поля» (1977 г.).

Ю. Б. Румер получил неожиданные и интересные результаты при групповом анализе генетического кода, важнейшего объекта современной биологии. Исследуя симметрию в генетическом коде, Румер предложил свой подход к фундаментальной проблеме вырожденности генетического кода (соответствия нескольких кодонов одной аминокислоте)[75]. Ученик и соавтор Юрия Борисовича Б. Г. Конопельченко писал: «Весь подход Румера к проблемам генетического кода был настолько симметрийно-лингвистический, что, хотя и вызывал большой интерес у исследователей генетического кода того времени, все же казался им чересчур формальным. Они не пережили еще период, аналогичный буму унитарных симметрий в физике элементарных частиц в шестидесятых годах. Для Юрия Борисовича, главные интересы которого в шестидесятые годы были связаны с унитарными симметриями (типа группы SU(3) …), такой подход был естественным. Симметрия правит бал в физике. А почему бы не в молекулярной биологии?»[76] При выходе из печати эта его работа вызвала живейший интерес и поток писем широкого круга биологов с просьбой прислать оттиск — от первооткрывателя структуры ДНК нобелевского лауреата Френсиса Крика[77] до молодых африканских генетиков[78]. Подход, предложенный Юрием Борисовичем, актуализирован в современной практике отечественных и зарубежных исследователей. Работы Румера и его соавторов М. В. Волькенштейна и Б. Г. Конопельченко признаны пионерными в области матричной генетики (matrix genetics)[79]. Не так давно, в начале 2016 г. статьи Румера были переведены на английский язык, опубликованы на сайте Лондонского королевского общества как часто цитируемые и важные для широкого исследовательского сообщества (Due to their importance and their frequent citation, we here present translations of these articles into English in order to make them accessible to a broader community)[80].

Интервал с середины 1960х и до 1978 г., когда Ю.Б. отошел от административных дел, является периодом его активной преподавательской деятельности в Новосибирске. Еще в 1955 г., после реабилитации, Юрий Борисович стал заведовать кафедрой теоретической физики и астрономии в Новосибирском педагогическом институте (НГПИ), где прослужил до конца 1962 г.[81]  Он читал лекции по термодинамике и специальной теории относительности и, видимо, по астрономии, поскольку эти лекции он читал и в начале своей работы в НГУ в 1962—1963 гг.[82] Его студент, в будущем — преподаватель, профессор НГПИ (ныне НГПУ), Кузьма Александрович Рязанцев (1941—2022) вспоминал:

«Юрий Борисович лекции читал блестяще — доступно, но вполне строго, без скидок на наше “пединститутское происхождение”. Насколько я могу об этом судить только сейчас, к этому делу он относился очень ответственно (не так, как многие из нынешних совместителей), считая нас в будущем важным звеном в становлении физического образования в стране и в развитии физики. Об этом свидетельствует, вопервых, стиль его лекций. Юрий Борисович часто отвлекался от программы курса и рассказывал о последних достижениях в физике и не только — о микроскопической теории сверхпроводимости, создании лазеров, открытии пространственной структуры ДНК и т. д.»[83]

В этот период совместно с М. С. Рывкиным написан учебник по теории относительности для студентов педагогических вузов и преподавателей физики в школах[84]. Авторы изложили основные положения и результаты теории относительности, приложения (квантовая теория света, теория ускорителей, энергетика ядерных реакций). Они широко иллюстрировали изложение конкретными физическими примерами, используя математический аппарат из курса математики педагогических и технических вузов с использованием основ дифференциального и интегрального исчисления и аналитической геометрии. Книга была переиздана в серии «Физико-математическое наследие» в 2010 г.

Новосибирский государственный университет в Академгородке начал свою работу в 1959 г., Румер некоторое время — заведующий кафедрой радиофизики и электроники. В мае 1962 г. он подает заявление на должность профессора кафедры теоретической физики, и в этом качестве он связан с университетом до 1978 г. Заведовал кафедрой теоретической физики (а также отделом теоретической физики в Институте математики СО АН СССР) проректор по учебной и научной работе НГУ член-корреспондент АН СССР Дмитрий Васильевич Ширков[85], который конкурировал с Румером на выборах в Академию по Сибирскому отделению в 1958 г.[86] В начале 1960х гг. НГУ активно работает с учительской аудиторией. Ю. Б. Румер в числе тех ученых СО АН, кто читает лекции для курсов повышения квалификации учителей физики городов Новосибирска и Барнаула в 1962 и 1963 гг. Вместе с ним работали его коллеги по ИРЭ В. Л. Покровский, Н. И. Кабанов, математики А. А. Ляпунов, В. А. Топоногов[87] и другие[88].

В университете Ю. Б. Румер читал лекции и вел спецкурс по термодинамике и статистической физике для студентов 4 курса, работал в Государственной экзаменационной комиссии, являлся членом Ученого совета физического факультета (с 1963 по 1970 г.)[89]. В НГУ продолжалось сотрудничество Ю. Б. Румера и М. С. Рывкина. Они вместе разрабатывали лекции и семинары по теории элементарных частиц в 1964—1965 учебном году[90]. Лекции переиздаются, под влиянием Моисея Соломоновича их изложение обрело философскую нагруженность. В это же время Юрий Борисович ведет спецкурсы «Метод функций Грина в статистической физике» и «Систематика элементарных частиц»[91].

В воспоминаниях физиков, которые учились у Румера, содержатся хорошие отзывы о его преподавании[92]. Приведем один из них, принадлежащий академику Е. А. Кузнецову: «Мне посчастливилось, в бытность студентом физфака, слушать его замечательные лекции по статистической физике и термодинамике, а потом, после окончания университета, быть ассистентом (семинаристом) по его курсу. Его лекции были замечательными по способу изложения, всегда четкими и понятными, по крайней мере, для меня и многих слушателей. Хочу сказать, что его учебник, написанный совместно с М. С. Рывкиным, «Термодинамика, статистическая физика и кинетика» я считаю по некоторым параметрам лучше известной книги Ландау—Лившица “Статистическая механика”. Для меня Юрий Борисович был классическим образцом профессора»[93].

Во второй половине 1960х гг. кафедра теоретической физики совместно с кафедрой общей физики перестраивает свою работу так, чтобы синхронизировать чтение лекций по общей и теоретической физике (единый курс физики). Были созданы методические комиссии, которые должны были согласовать программы нового курса и уточнить их разделы. В работе одной из них Ю. Б. Румер принимал участие[94]. В 1960е гг. он активен по линии общества «Знание». Очевидец вспоминал его лекции: «Народу на них набивалось вдвое больше того, что могла вместить самая большая аудитория на Комсомольском проспекте, 20 (учебный корпус пединститута) или читальный зал областной библиотеки. Юрий Борисович рассказывал о своих встречах с великими физиками, их работах, о значении этих работ для развития науки и техники и важнейших современных исследованиях не только в области физики, но и в биологии, химии»[95]. Это было время просветительства, популярных лекций, научно-популярных журналов и дискуссий «физиков» и «лириков».

Под влиянием и опекой Ю. Б. Румера в СО АН вырос сильный коллектив физиков-теоретиков: В. Покровский, Ф. Улинич, М. Минц, А. Дыхне, А. Казанцев, Б. Конопельченко, Г. Сурдутович, С. Саввиных, А. Чаплик, Э. Батыев, М. Энтин, И. Гилинский, Л. Магарилл, А. Паташинский и др. Некоторые из них живут за рубежом, куда вынуждены были уехать в 1990е гг. Александр Зиновьевич Паташинский работал с Румером в Институте ядерной физики СО АН СССР с 1968 и до конца 1970х гг. Он так охарактеризовал личность Румера: «Есть некоторое сходство (при различии масштабов) в качествах между Ю.Б. и М. Борном, его учителем. Борн был главой Копенгагенской школы[96] во многом по служебному положению. Возможно, так и нужно: иметь материальную (служебную) возможность быть хозяином, собирающим талант под одной крышей и регулирующим климат под этой крышей. В этом смысле Ю. Б. помогал Дау[97] в житейских вопросах в 30е, когда он имел какие-то возможности устроить, например, Померанчука[98], и в Новосибирске он помогал многим (включая Валерия Покровского который это хорошо описал)[99]. Так что школа Ю.Б. это не научная школа, а скорее школа жизни. Около него было теплее жить тем, кто не был достаточно хищным или хитрым для успеха в окружающей действительности, но любил интеллигентские занятия: науку, литературу, дискуссии, воспоминания… Увы, обстоятельства Советской власти и России не дали Ю.Б. стать российским Борном. Вспомнил его слова (по памяти, по смыслу): Саша, мне жаль нынешних наших студентов, у них нет правильной единицы масштаба. Я и Ландау — мы видели Эйнштейна, хорошая единица. Вы видели Ландау, единица поменьше, но все еще хорошо различимая. А они видят Румера…»[100].

Ю. Б. Румер «конструирует» спираль ДНК. Шарж 1980х гг.

Представляется, что и А. З. Паташинский, и сам Юрий Борисович преуменьшали его роль в становлении школы теоретической физики в Новосибирске. Стиль Румера — это и был стиль Борна: оставаясь на острие науки, он не заботился тем, чтобы его ученики окружали его плотным кольцом. Он «ставил их на крыло» и отпускал туда, где они могли продолжить развитие своего потенциала. Его школа — это школа-мастерская, а тип его лидерства — эмоциональный, когда лидер вызывает доверие, уважение, психологический комфорт, хотя в признании лидерских качеств Румера немаловажную роль играла и его эрудиция. Достаточно назвать некоторых питомцев Ю. Б. Румера, которые получили возможность научного роста под его покровительством. В 1959 г. Румер передал теоротдел ИРЭ Валерию Леонидовичу Покровскому, своему любимому ученику. В 1966 г. д. ф.-м. н. В. Л. Покровский продолжил работу в Институте теоретической физики им. Л. Д. Ландау АН СССР, где разрабатывал теорию сверхпроводимости и куда Ю. Б. Румер тоже рассчитывал со временем перебраться. Ныне Покровский живет в США, в 1992 г. став профессором университета «Texas A&M». В 1960 г. под руководством Румера и Покровского защитил кандидатскую Александр Михайлович Дыхне (1933—2005), будущий академик (1992) и директор Центра теоретической физики и вычислительной математики Троицкого института инновационных и термоядерных исследований[101].

Талантливым исследователем проявил себя в ИРЭ Александр Петрович Казанцев (1934—1989), чьи научные интересы были связаны с лазерной физикой, а после его перехода в 1967 г. в Институт теоретической физики им. Л. Д. Ландау он выполнил свои основные работы по квантовой теории лазера и заложил основы современной теории резонансного светового давления. Как написал о нем другой сотрудник Ю. Б. Румера, ныне академик Александр Владимирович Чаплик: «Преждевременная смерть сделала невозможным рассмотрение его в качестве кандидата на присуждение Нобелевской премии по физике в 1990е гг. (за магнитно-оптические ловушки и бозе-конденсацию охлажденных газов)»[102]. Сам А. В. Чаплик, специалист в области теории твердого тела и теорий атомных и молекулярных столкновений, ныне руководит лабораторией теоретической физики в Институте физики полупроводников им. А. В. Ржанова СО РАН. Нужно упомянуть и известного в Новосибирском Академгородке геометра д. ф.м. н. Виктора Андреевича Топоногова (1930—2004). Из-за конфликта и последующего ухода из Томского университета его руководителя А. И. Фета Топоногов был отчислен из аспирантуры. Юрий Борисович предоставил ему работу в своем институте (1956—1961), поддержав его научные изыскания в области многомерных римановых многообразий, в итоге он смог защитить кандидатскую диссертацию в 1958 г. Вот контраргументы к рассуждениям Паташинского.

Ю. Б. Румер выполнил ряд работ по истории науки, в том числе в январе 1976 г. подготовил доклад для Научной сессии в Институте истории естествознания и техники АН СССР, посвященной 50летию квантовой механики.

Юрий Борисович изложил историю развития физических идей, на основе которых была создана квантовая теория[103]. Исторические эссе Ю. Б. Румера для научных и научно-популярных журналов посвящены А. Эйнштейну, Л. Д. Ландау и М. Борну[104]. Впервые о своем учителе Максе Борне Юрий Борисович написал статью к пятидесятилетию ученого[105], следующая его более обширная публикация появилась в 1962 г., когда Борну исполнилось 80[106]. Об Эйнштейне написаны эссе в 1955 г., 1977 и 1979 гг.[107]. О Ландау первая публикация появилась лишь в 1974[108].

Таким образом, научное наследие Ю. Б. Румера получило в наши дни новый импульс в той части его работ, которые касаются систематизации генетического кода и в свое время не были завершены по объективным причинам: неполноты экспериментальных данных, отсутствия компьютеров. Теперь же эти исследования активно развиваются у нас и за рубежом. Приоритет Румера признан в этой области. Его пятиоптика заняла свое историческое место в ряду исследований по созданию единой теории поля. Школа теоретической физики, школа-мастерская Румера приобрела черты незримого колледжа, поскольку его ученики работали и работают в разных странах мира: в России, Бразилии, Италии, США, где продолжили успешно готовить научную смену.

(продолжение следует)

Примечания

[1] См. Воспоминания Н. А. Желтухина в данной книге.
[2] См. Воспоминания Я. М. Пархомовского в данной книге.
[3] Герштейн Семен Соломонович (1929—2023) — физик-теоретик, академик РАН (2003). В 1952 г., сдав теорминимум Льву Ландау, поступил в аспирантуру ИФП, став последним, у кого Ландау лично принял этот экзамен. К нему в Дубну ехал Ландау в январе 1962 г., когда попал в автокатастрофу.
[4] Герштейн С. С. Воспоминания и размышления о Бруно Понтекорво [Электронный ресурс] URL: http://pontecorvo.jinr.ru/gershtein_r.html (25.04.2023).
[5] Юрий Борисович Румер: Физика, XX век. С. 187.
[6] Бодрихин Н. Г. Андрей Туполев. М.: Золотое крыло, 2016. С. 228—229.
[7] ДВБ102 [Электронный ресурс] http://www.airwar.ru/enc/bww2/dvb102.html (12.05.2023).
[8] Некрасов Александр Иванович (1883—1957) — специалист в области механики и гидродинамики. чл.-корр. АН СССР с 1932, академик с 1946. С 1930 сотрудник ЦАГИ. В 1938 г. был необоснованно осужден по статье 58 УК РСФСР на 10 лет, освобожден досрочно в 1943 г. С января 1938 по август 1943 г. работал в ЦКБ29 НКВД, занимался научными исследованиями в области авиации.
[9] Маслов В. И. — Румеру Ю. Б. 09.12.1960 // Юрий Борисович Румер: Физика, XX век. С. 301.
[10] Некрасов А. И. Теория крыла в нестационарном потоке. М.; Л. Изд-во АН СССР, 1947. 260 с.
[11] Румер Ю. Б. К теории магнетизма электронного газа // ЖЭТФ. 1948. Т. 18, № 12. С. 1081—1095.
[12] Румер Ю. Б. К термодинамике Бозе-газа// ЖЭТФ. 1950. Т. 20, № 9. С. 807—810; Он же. Фазовые переходы второго рода у Бозе-газа // Докл. АН СССР. 1955. Т. 100, № 5. С. 887—888. и др.
[13] Rumer G. Form und substanz // Zeitschrift für Physik. 1929. Bd. 58, N 4. S. 273—279; Rumer G. Über eine erweiterung der allgemeinen relativitätstheorie// Nachrichten von der Gesellschaft der Wissenschaften zu Göttingen, 1929. N 2. S. 92—99.
[14] Юрий Борисович Румер: Физика, XX век. С. 187.
[15] Румер Ю. Б. Исследования по 5оптике / Зап.-Сиб. филиал Акад. наук СССР. М., 1956. 152 с.
[16] Румер Ю. Б. Действие как координата пространства. I // ЖЭТФ. 1949. Т. 19, № 1. С. 86—94.
[17] Юрий Борисович Румер: Физика, XX век. С. 146—147, 152, 172.
[18] Там же. С. 199.
[19] НАСО. Ф. 21.Оп. 1. Д. 3. Л. 2. (по свидетельству Румера, оно отправлено 2 декабря 1951 г. См. письмо Т. А. Мартыновой «у меня осталось мало сил» в части 2, главе 8.)
[20] Иваненко Дмитрий Дмитриевич (1904—1994), физик-теоретик. Работы относятся к ядерной физике, теории поля, синхротронному излучению, единой теории поля, теории гравитации, истории физики. Первым предложил протон-нейтронную модель ядра (1932), впоследствии развивавшуюся также В. Гейзенбергом.
[21] Открытый архив СО РАН ttp://odasib.ru/openarchive/Portrait.cshtml?id=Xu_zoya_ 634993802406113281_3825
[22] См. Сахаров А. Д. Воспоминания 1921—1971: Так сложилась жизнь. М.: Ко-Либри, Азбука-Аттикус, 2016. С. 118—119: «Идея, что непосредственным объектом теории должны быть только свободные частицы, получила особенную популярность в связи с трудностями теории элементарных частиц. Но, во-первых, нерелятивистская квантовая теория вполне замкнута, описывает целый мир фактов и должна иметь свою интерпретацию независимо от того, что выяснится в теории элементарных частиц. Во-вторых, развитие теории элементарных частиц вот уже более пятнадцати лет идет под знаком реабилитации локальной квантовой теории поля; оказалось, что казавшиеся непреодолимыми трудности исчезают в так называемых калибровочных gauge теориях, в особенности в их супер-симметричных вариантах. (Добавление 1987 г. Сейчас особые надежды возлагаются на так называемые “супер-струны”. Это — нетривиальное развитие идей квантовой теории поля, без какого-либо пересмотра принципов квантовой механики). На самом деле, сейчас приходится удивляться не трудностям, а успехам так называемой “стандартной модели”».
[23] НАСО. Ф.21.Оп. 1. Д. 3. Л.17.
[24] Юрий Борисович Румер: Физика, XX век. С. 208.
[25] Визгин В. П. Ядерный щит в «тридцатилетней войне» физиков с невежественной критикой современных физических теорий // УФН. 1999. Т. 169, № 12. С. 1363—1388.
[26] Юрий Борисович Румер: Физика, XX век. С. 389.
[27] Шенберг Дэвид (1911—2004), английский физик-экспериментатор, член Лондонского королевского общества (1953). Работы по физике твердого тела, физике низких температур, сверхпроводимости, магнетизму.
[28] Вайскопф Виктор Фредерик (1908—2002), американский физик австрийского происхождения. Один из участников Манхэттенского проекта. Окончил Геттингенский университет в 1931 г. В 1932—1933 гг. работал там же.
[29] Шредингер Эрвин Рудольф Йозеф Александр (1887—1961), австрийский физик-теоретик, один из создателей квантовой механики. Лауреат Нобелевской премии по физике (1933). Член ряда академий наук мира, в том числе иностранный член Академии наук СССР (1934).
[30] Юрий Борисович Румер: Физика, XX век. С. 511.
[31] Там же. С. 268—269.
[32] Российская академия наук. Сибирское отделение: Исторический очерк / Ред. Е. Г. Водичев, С. А. Красильников, В. А. Ламин, др. Новосибирск, 2007. С. 151—152.
[33] По версии следствия, «геологи-вредители скрывали от властей наличие уранового месторождения в Сибири».
[34] Шахов Ф. Н. К теории контактовых месторождений/ АН СССР. Зап.-Сиб. филиал. Труды горно-геологического института; Вып.1. Новосибирск, 1947. 95 с.
[35] Шахов Феликс Николаевич [Электронный ресурс] http://www.prometeus.nsc.ru/elibrary/ 2007pers/562563.ssi (дата обращения 17.08.2016)
[36] НАСО. Ф. 10. Оп. 3. Д. 642. Л. 91.
[37] Будкер Герш Ицкович (Андрей Михайлович Будкер) (1918—1977) — советский физик, академик АН СССР (1964). Основатель и первый директор Института ядерной физики СО АН СССР.
[38] Кузнецов Виктор Иванович (1913—1991) — советский ученый в области прикладной механики и автоматического управления. Академик АН СССР (1968; член-корреспондент 1958). Член Совета Главных конструкторов, в котором отвечал за создание гироскопических приборов ракет (с 1946 г.).
[39] Письмо В. Покровского Румеру в конце главы 9 настоящей книги.
[40] Фок Владимир Александрович (1898—1974) — советский физик-теоретик, академик АН СССР (1939), работы в области квантовой механики, квантовой электродинамики, статистической физики, теории относительности, философских проблем физики и проч.
[41] Открытый архив СО РАН http://odasib.ru/openarchive/DocumentImage.cshtml?id=Xu_zoya_634 993802406113281_3825&eid=Ru_0001_0876
[42] Фок В. А. Теория пространства, времени и тяготения. М.: ГИТТЛ, 1955. 504 с.; Грэхэм Л. Р. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе. М.: Политиздат, 1991. С. 361.
[43] Грэхэм Л. Р. Имеют ли математические уравнения социальные атрибуты? // Науковедение. 2002. № 4. С. 127.
[44] Юрий Борисович Румер: Физика, XX век. С. 163.
[45] Илизаров С. С. Академический июнь 1958го // Московская правда, 1994, 19 июля. Электронный ресурс URL: http://www.ihst.ru/projects/sohist/papers/mp/1994/ilizarov.htm (Дата обращения 21.06.2023).
[46] Зельдович Яков Борисович (1914—1987) — советский физик, физико-химик, действительный член АН СССР (1958), один из участников советского Атомного проекта.
[47] ГАНО. Ф. П269. Оп. 5. Д. 1376. Л. 1.
[48] ГАНО. Ф. П4. Оп. 56. Д. 21221; Ф. П4. Оп. 11. Д. 1414.
[49] Юрий Борисович Румер: Физика, XX век. С. 530.
[50] Румер Ю. Б. Принципы сохранения и свойства пространства и времени// Пространство, время, движение. М., 1971. С. 118.
[51] Гравитационное, электромагнитное, сильное, слабое взаимодействия.
[52] Владимиров Ю. С. Геометро-физика. М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2005. С. 303.
[53] Rumer Yu. B. Studies in 5optics. [Электронный ресурс]
http://neoclassicalphysics.info/uploads/3/0/6/5/3065888/rumer__studies_in_5optics.pdf                                                                     (дата обращения 25.07.2016).
[54] Клейн Феликс Христиан (1849—1925) — немецкий математик и педагог. Доказал непротиворечивость геометрии Лобачевского. Им предложена алгебраическая классификация различных отраслей геометрии в соответствии с классами преобразований, которые для этой геометрии несущественны (например, проективная геометрия изучает конические сечения, но не имеет дела с кругами и углами).
[55] Аристарх Самосский (ок. 310 до н. э.—ок. 230 до н. э.) — древнегреческий философ, астроном и математик. Впервые предложил гелиоцентрическую систему мира, разработал научный метод определения расстояний до Солнца и Луны, их размеров.
[56] Бройль Луи, де (1892—1987), французский физик-теоретик, один из основоположников квантовой механики. Лауреат Нобелевской премии по физике (1929). Член Французской академии (1944), Парижской академии наук (1933), ее непременный секретарь (с 1942 по 1975).
[57] D. Delphenich — И. А. Крайневой от 30.08.2016. Архив автора.
[58] Хриплович Иосиф Бенционович (р. 1937), физик-теоретик, член-корреспондент РАН (2000). Внес вклад в теорию элементарных частиц, квантовую теорию поля, атомную физику и общую теорию относительности. С 1959 по 2014 работал в Институте ядерной физики СО РАН, ныне профессор кафедры квантовой механики физического факультета СПбГУ.
[59] Коноплева Н. П. А. З. Петров и его время: мои воспоминания. Препринт № 52. ОИЯИ. Дубна, 2012. С. 9.
[60] Владимиров Ю. С. Геометро-физика. С. 296—304; P. Vizgin, Unified Field Theory in the first third of the 20th centuary. Birkhauser, 1994. Р. 231.
[61] Бухбиндер И. Л. — Крайневой И. А. 13.09.2016. Архив автора. Ссылки на работы Ю. Б. Румера, см., например Starks S. A., Kosheleva O., Kreinovich V. KaluzaKlein 5D Ideas Made Fully Geometric // Departmental Technical Reports (CS). 2005. Paper 246; Stern A. Quantun Theoretic Mashines. What is thought from the point of view of physics. NorthHolland Elsevier, 2000. P. 160—161, 180, 231—232. [Электронный ресурс] http://digitalcommons.utep.edu/cs_techrep/246 (дата обращения 13.09.2016).
[62] A. Jadczyk — И. Крайневой. 29.08.2016 (Архив автора).
[63] Румер Ю. Б. Задача о затопленной струе// Прикладная математика и механика. 1952. Т. 16, № 2. С. 255—256.
[64] Маликов З. М.,   Стасенко А. Л.   Асимптотика   затопленной   струи   и   процессы   переноса в ней // Труды МФТИ. 2013. Т. 5, № 2. С. 59—68.
[65] Румер Ю. Б. Термодинамика плоской дипольной решетки // УФН. 1954. Т. 53, № 2. С. 245—284.
[66] НАСО. Ф. 21. Оп. 1. Д. 29. Л. 1.
[67] Юрий Борисович Румер: Физика, XX век. С. 274.
[68] Румер Ю. Б. Метод исследования физического мира // За науку в Сибири. 26 августа. 1968.
№ 34. С. 2. Доклад на теоретической конференции «Математизация знаний», организованной Институтом математики СО АН СССР, Центральным бюро философских (методологических) семинаров АН СССР, Центральным комитетом ВЛКСМ. Конференция прошла в Академгородке 11—14 июля 1968 г. Председатель Оргкомитета чл.-корр. АН СССР А. А. Ляпунов.
[69] Румер Ю. Б., Рывкин М. С. Некоторые проблемы современного физического познания// Вопросы философии. 1964. № 7. С. 59—68.
[70] Румер Ю. Б., Рывкин М. С. Роль математических методов в физике // Вопросы философии. 1967. № 5. С. 93.
[71] Существование омега-гиперона было предсказано американским физиком М. Гелл-Манном в 1962 г. в рамках кварковой модели. Экспериментально открыт на ускорителе в Брук-хейвенской национальной лаборатории на Лонг-Айленде в 1964 г.
[72] Румер Ю. Б., Фет А. И. Группа Spin (4) и таблица Менделеева// Теоретическая и математическая физика. 1971. Т. 9, № 2. С. 203—210.
[73] Фет Абрам Ильич (1924—2007) — российский математик, физик, философ и публицист, переводчик и просветитель, доктор физико-математических наук. В 1965 г. Фет начал сотрудничать с Ю. Б. Румером.
[74] Фет А. И. Группа симметрии химических элементов. Новосибирск, 2010. 238 с. Книга не была издана в 1984 г.
[75] Румер Ю. Б. О систематизации кодонов в генетическом коде// Докл. АН СССР. 1966. Т. 167, № 6. С. 1393—1394.
[76] Юрий Борисович Румер: Физика, XX век. С. 442.
[77] Крик Фрэнсис (1916—2004) — британский молекулярный биолог, врач и нейробиолог. Лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине 1962 г. совместно с Джеймсом Д. Уотсоном и Морисом Х. Ф. Уилкинсом «За открытия, касающиеся молекулярной структуры нуклеиновых кислот и их значения для передачи информации в живых системах».
[78] Юрий Борисович Румер: Физика, XX век. С. 445—446.
[79] Symmetrical analysis techniques for genetic systems and bioinformatics: advanced patterns and applications. HershyNew York: Medical Information Science Reference, 2010. P. 8.
[80] Fimmel E., Strüngmann L. Yury Borisovich Rumer and his ‘biological papers’ on the genetic code// [Электронный ресурс]. Электрон. дан. [London], 2016. URL: https://royalsocietypublishing. org/doi/10.1098/rsta.2015.0228 (дата обращения: 29.03.2023).
[81] Открытый архив СО РАН http://odasib.ru/openarchive/DocumentImage.cshtml?id=Xu_zoya_634 993802406113281_4564&eid=Ru_0002_0013
[82] ГАНО. Ф. 1848. Оп. 1. Д. 59. Л. 36.
[83] Юрий Борисович Румер: Физика, XX век. С. 523—524.
[84] Румер Ю. Б., Рывкин М. С. Теория относительности. М.: Учпедгиз, 1960. 212 с.
[85] Ширков Дмитрий Васильевич (1928—2016) — физик, действительный член РАН (1994), член-корреспондент АН СССР (1960), зав. Отделом теоретической физики ИМ СО АН СССР (1960—1969).
[86] Видимо, у Д. В. Ширкова как участника Атомного проекта шансы были выше, поскольку в 1960 г. он был избран. Покинул Академгородок в начале 1970х.
[87] Топоногов Виктор Андреевич (1930—2004) — математик, ученик А. И. Фета. Некоторое время работал у Румера в ИРЭ.
[88] ГАНО. Ф. 1848. Оп. 1. Д. 59. Л. 30—31.
[89] Там же. Д. 910. Л. 18. В списке членов УС ФФ НГУ на 1971—1972 годы Румер уже не значится.
[90] Там же. Д. 182. Л. 1.
[91] Там же. Д. 202. Л. 14.
[92] О времени и о себе. ФФ НГУ 1963—1968. Новосибирск, 2013. 748 с.
[93] Е. А. Кузнецов — И. А. Крайневой. 28.07.2023. Архив автора.
[94] ГАНО. Ф. 1848. Оп.1. Д. 431. Л. 25.
[95] Юрий Борисович Румер. Физика, XX век. С. 524.
[96] Главой Копенгагенской физической школы был Нильс Бор. (См. «Юрий Борисович Румер: Физика, XX век», с. 111). В данном случае речь идет о школе М. Борна, которую он создал в Геттингене.
[97] Дау — прозвище Льва Давидовича Ландау, Ю. Б. Румера — Рум.
[98] Померанчук Исаак Яковлевич (1913—1966), физик-теоретик, академик АН СССР (1964). Работы по физике твердого тела, физике низких температур, электродинамике электронов, позитронов и мезонов, в области теории нейтронных реакторов и др. Профессор МИФИ.
[99] Юрий Борисович Румер: Физика, XX век. С. 480—491.
[100] Паташинский А. З. — Крайневой И. А. 01.01.2014 г. Архив автора.
[101] 1  Памяти Александра Михайловича Дыхне // УФН. 2005. Т. 175, № 2. С. 221—222.
[102] 40 лет Институту физики полупроводников Сибирского отделения Российской академии наук. Новосибирск, 2004. С. 73.
[103] Румер Ю. Б. Квантовая механика — 50 лет: доклад. Новосибирск, 1976. Препринт АН СССР, Сиб. отд-ние, Ин-т ядерной физики, № 76—77. С. 26.
[104] Румер Ю. Б. «Пластинки». К 100-летию со дня рождения. Запись сделана в 1962 г. в Москве в доме А. Ливановой, знавшей ЮБ еще с того времени, когда она была студенткой физфака МГУ. См. также http://berkovichzametki.com/AStarina/Nomer7/Rumer1.htm. Румер Ю. Б. Макс Борн (К восьмидесятилетию со дня рождения) // УФН. 1962. Т. 78. № 4. С. 695—699.
[105] Румер Ю. Б. К пятидесятилетию Макса Борна // УФН. 1933. Т. 13, № 1. С. 152.
[106]  Румер Ю. Б. Макс Борн (К восьмидесятилетию со дня рождения) // УФН. 1962. Т. 78, № 4. С. 695—699.
[107] Румер Ю. Б. Крупнейший физик современности [А. Эйнштейн. 1895—1955]// Сибирские огни. 1955. № 6. С. 156—164; Он же. Неизвестные фотографии Эйнштейна // Природа. 1977.
№ 9. С. 108—111; Он же. Последний из «классиков». К 100летию со дня рождения А. Эйнштейна // Литературная газета. 14 марта 1979. № 11.
[108]  Румер Ю. Б. Странички воспоминаний о Ландау // Наука и жизнь. 1974. № 6. С. 99—101.