СЕМЬ ИСКУССТВ

До тех пор, пока содержание стихотворного текста может быть полностью передано прозой, мы имеем дело с версификацией, а не с поэзией. Поэзия — всегда выход за границы и пределы возможностей обыденного сознания и обыденной речи.

Виктор Каган

NETлинки-2

— Мы всё выводим человека из обстоятельств времени, а между тем он сам их и творит.

— В эпоху всеобщей полуграмотности и развития средств массовой коммуникации любой словесный понос готовы обсуждать в свете попавших под руку теорий, превращая понос в эпидемически-прогрессирующий.

— Проблема, если это проблема, не позволяет не решать её, за человеком лишь выбор — как решать. Если можно не решать, это не проблема.

— Человечество двуполо и многогендерно. Ни число полов не увеличить, ни число гендеров к двум не свести. Так что и сторонники двугендерности, и сторонники многополости могут отдыхать от войн. А вообще неплохо бы знать и понимать разницу между пол/sex, сексуальность/sexuality и гендер/gender.

— Мой старый друг — прекрасный тележурналист и учитель не одного поколения тележурналистов — Галина Нечаева рассказывала, что у неё в 1970-ых сломалась швейная машинка и она в Ленинграде не могла найти мастерскую по ремонту машинок. В конце концов позвонила в горуправление бытового обслуживания и, представившись как журналист телестудии, сказала, что к ним поступают возмущённые звонки и письма о том, что в городе негде отремонтировать такой необходимый в быту прибор. Это возымело действие — ей дали адрес мастерской. Взвалив на себя машинку, она пропутешествовала на другой конец города. Мастер посмотрел и сказал, что вот — показал — эта деталька сломалась, запчастей нет, но он может сделать за полчасика. Через полчаса она получила ожившую машинку. Сколько стоит? Он ответил, что, как помню, пятёрку с чем-то. Тут в ней взыграл журналист: а если бы была такая запчасть, сколько бы стоило? Он назвал что-то вроде полтинника. И её понесло! Он внимательно слушал, а когда она утихла, мягко так спросил: «Милая дама, это всё, что вас не устраивает у нас в государстве»?

— «Что доказано, то и есть». А что не доказано, того нет? Это то, что по аналогии с солипсизмом я называю сайенсизм — признание научно верифицированного единственной реальностью.

— Новый Гоголь: Как поссорились виртуально-реальный с реально-виртуальным.

— Лучше всего о любви к родине и патриотизме сказала одна шестилетняя девочка в застойные семидесятые. Были гости — нестарая питерская интеллигенция, могущая ещё спорить вслед за Вознесенским, убирать ли Ленина с денег. Девочка была со всеми за столом. Они долго говорили о любви к родине, а потом спохватились: «Где девочка?!». Пропала девочка. С трудом нашли под столом. На вопрос, зачем она туда забралась, сказала: «Все о любви к родине говорили. А любовь это такое своё — об этом стыдно вслух».

— Течение времени выносит тебя туда, откуда видно не где ещё когда-нибудь побываешь, а где уже не побываешь никогда, и шагрень этого уже не съёживается, шепча тебе что-то утешительное, в чём ты когда-то не нуждался и во что теперь уже не веришь …

— Ж…-то ж…, но у одного из неё золотые руки, а у другого руки-крю́ки …

— Внутренний голос в ответ на сетевые флэшмобы: «Флэш твою моб!».

— Вирус пообсуждательства устойчивее Covid’a, потому как питается неутолимой жаждой самоутверждения через опускание другого. Он дурак означает всего лишь Я умный!, Он вор! — Я честный!, а серебряные ложечки и ситечко в кармане позвякивают — вам послышалось. Пообсуждательство вроде спирта — сколько-то его сам организм вырабатывает, сколько-то можно без потери лица выпить, а дальше — напиваться — опохмеляться — напиваться — опохмеляться … периоды трезвости всё короче, а поводов выпить всё больше.

— Вышитая золотом на знамёнах тиранов любая даже самая красивая идея в конце концов принимает ванны из свежей человеческой крови.

— Если один человек хотел помочь кому-нибудь, а другой принял помощь, дав ему возможность удовлетворить это желание, то кто кого должен благодарить?

— Ирония — лучший способ избежать смерти от смеха.

— Вырванный из реального исторического контекста текст, по определению, читается в контексте времени вырвавшего. Беда. Особенно при идеологических очках на носу читающего.

— До тех пор, пока содержание стихотворного текста может быть полностью передано прозой, мы имеем дело с версификацией, а не с поэзией. Поэзия — всегда выход за границы и пределы возможностей обыденного сознания и обыденной речи.

— Поэзия и есть то самое остановленное мгновенье — переданное в нём переживание автора и переживание читателя при чтении никогда не повторятся. Завтра поэт напишет о том же иначе, а читатель сегодня иначе воспримет прочитанное вчера. Это не только о поэзии — об искусстве вообще.

— Poetry makes nothing happen (W.Auden) и именно поэтому делает нечто, что ничто другое сделать не способно.

— Поэзия это способ философствования, не ограничивающийся рамками мышления.

— Вечное скверновековье.

— Голова-скороварка и голова-slowcooker.

— TED — порождение и явление массовой культуры, сильно отличающейся от привычного «свет культуры в массы», доставляемый цветом культуры, и судить о TED имеет смысл в рамках представлений о массовой культуре, чтобы не впадать в стенания о падении нравов, ума и всего прочего.

— Быть современным, со временем, но оставаться собой, не раствориться в текущем времени, не оказаться тем, кто за деревьями врéменного не видит леса вневременнóго. По клинописи временности прочитывать вневременность.

— Маскулинитивы, феминитивы … Интересно, как теперь должны называться Дева Мария, Бог-отец, Бог-сын и Бог-Дух святой? И если у Рафаэля есть «Мадонна с младенцем», то не следует ли заставить этого сексиста нарисовать «Мадон с дитёй»?

— Старость это время, когда начинаешь думать, что жить надо так, чтобы не отягощать близких своим долгим и неопрятным умиранием. Но следовать этой хорошей мысли всё труднее.

— И сказал он старости: «Не делай меня жалким и смешным».

«Взаимно, взаимно» — ответила она.

— Громче всех тебя хвалят за правду лжецы.

— Хватит ли у тебя терпения жить до 120-ти?

— Бессонница это время подсчёта снящихся белых слонов.

— Лучше верить без молитв, чем молиться без веры.

— Мышка-наружка.

— Сделать из себя дурака могу только я сам.

— Не ври глазам своим.

— Самодостаточный человек — тот, которому Другой нужен не как костыль, а как друг.

— Стану ли я умнее, узнав на каком этапе эволюции возникла кора головного мозга?

— Не гоняйся за счастьем — оно пугливо.

— Выглядел таким несчастным, что счастье отворачивалось от него.

— Как ни пыжится чижик, орлом ему не воспарить. Как ни пари́т орёл, соловьём ему не залиться.

— За попытками заглянуть в новый год не прозевай старый.

— Пересчитывать ступени жизни не обязательно мордой.

— Пока мы строим поэтов по рангам, линиям, местам на пьедесталах, поэзия живёт в ком хочет и на мирские бирюльки не покупается.

— Философия философствует, объясняя. Боль болит, понимая. Душа молится матом, переживая.

— В понимании человека человек обречён на проигрыш самому себе.

— Там, где поэзия перестаёт быть частным делом, она становится версификацией.

— Война лиц не видит, она видит цели. А цена её — в лицах.

Синопсис романа

Каждый день каждой недели каждого месяца каждого года он просыпался утром и начинал следующий каждый день. Однажды во сне потерял слово «каждый», вооружился микроскопом, принялся искать пропавшее слово в гуще нейронов — мало ли куда закатилось … и не проснулся. Родные и друзья приходили к нему каждый день, потом каждую неделю, потом каждый месяц, потом каждый год, потом реже — приносили цветы, выпивали, красили оградку, спрашивали, чем могут помочь в поиске. Но занятый поисками он не отвечал. Потом перестали ходить …

— Двое воюющих с драконом столкнулись лбами. Дело не в том, чей лоб лучше — не остро— и тупоконечники же, или крепче — не пасхальные же яйца, а в том, возьмут воюющие урок у события или будут лупиться лбами на потеху дракону. Старая сказка с х …(вставьте нужное) концом.

— Смыслом жизни, как показывает жизнь, может быть всё, что угодно, даже то, что быть не может.

— Смысл твоей жизни и то, что ты о нём думаешь, разные вещи.

— Не является ли смыслом твоей жизни думать, что ты думаешь о смысле своей жизни?

— Если в жизни нет смысла, как ты доживёшь до смерти, перед которой поймёшь, что так и не придумал себе смысла жизни?

— Так хочется прижать к груди всё человечество … а прижмёшь и почувствуешь, кого прижимать не стоило, пошлёшь их подальше, а с остальными уже можно жить, пока кому-нибудь из них не взбредёт в башку прижать к груди всё человечество — тут только гляди, чтоб тебя не послали.

— Бог не исчезает и не появляется от наших сомнений в его существовании или несуществовании.

— Религия мать культуры, которая выросла и теперь костерит мамашку

— История — вечная потаскуха, гименопластику которой каждый её клиент делает на свой лад.

— Мысль что чулок — на что её только ни натягивают.

— Иногда урчание в собственном животе слышится как рычание чужой собаки.

— Согласен? Солгасен.

— Талант и его хозяин часто ходят разными дорогами.

— Плевки человечка средненького росточка в лица гигантам остаётся фактом биографии плюнувшего. И он носит как ордена засохшие собственные плевки: «Я плевал в того-то…»

— Письмо с наклеенными на него вместо марок жизнями.

— Виртуальные маски — частицы подлинности, не находящие себе места в реальности.

— Счастье это когда в голову не придёт размышлять о том, что такое счастье, хотя поразмышлять о нём уже само по себе счастье.

— Вслед за А.П. Чеховым — каждый народ имеет своих сволочей как для внутреннего пользования, так и на экспорт. Сволочи — народ, народ — не сволочь..

— Из настоящего можно судить о будущем и прошлом, но нельзя судить будущее и прошлое.

— Скажи-ка, дядя, ты ведь правил? Так чем в правление своё ты жизнь хоть капельку исправил? Скажи мне честно, ё-моё. Ответное молчанье дяди как скромность престарелой бляди.

— Гунькин по пути в Лувр увидел на рекламе мыла девицу с такими сиськами и попой под мыльной пеной, что замер в немом восхищении. Пунькин едва оторвал его, напомнив, что Лувр скоро закроется, а они ещё не отметились. Гунькин, оглядываясь на рекламу, уныло поволокся за Пунькиным и вскоре остановился перед Венерой Милосской: «Не, ты мля скажи, что за фигня!? Что, не могли руки бабе пришпандорить?». Пунькин объяснил ему, мол, что откопали, то и стоит заради исторической правды. Гунькин сказал, ладно, пошли к этой, к мадонне! И пошли. Гунькин посмотрел на неё из-за спин экскурсантов, потом раздвинул их и воткнулся носом в стекло, перепугав музейных служек, чуть не нажавших тревожную кнопку, потом посмотрел, зайдя справа, потом слева, потом послушал симпатичную экскурсоводочку, что-то дундевшую группе японцев, потом сказал Пунькину: «Фигня полная! И офигевших дофига! Пошли отсюда!». После возвращения в Мухосранск Гунькин часто рассказывал о посещении Лувра и о том, как прекрасна «Мадонна», и на лице его сияло то самое, огорошенно-счастливое выражение, что было перед рекламой мыла.

— Шестидесятничество как диссидентство — кого и чего в каждом из них ни было, но по разным причинам и механизмам не замечалось и называлось одним именем, а с перестройкой оказалось, что там, как и всюду, каждой твари по паре.

— Не стоит портить отпущенное время жизни плохими отношениями со смертью.

— Листаю ФБ … раз двадцать открываю окошко для комментария, заношу лапу над клавой … спрашиваю себя: «А на иксуя?!» и закрываю окошко, результатом чего является эта запись, по поводу которой внутренний голос продолжает нудеть: «А на иксуя?!» … и в общем-то он прав …

— Правдорубство — охамевший нарциссизм.

— Жизнь: импоссибля, а если бы и поссибля, то нафигабля?

— Стремление быть как все не таким как все.

— Слова — одёжки, а не человек. Поступок молчалив.

— Всплыло из дневников Жюля Ренара: «Иногда проходишь через такие странные состояния, как будто смерть дружески покивала тебе головой» и к этому прилепилось Дон-Хуановское о том, что смерть всегда у тебя за левым плечом. И ей хочется, чтобы ты не делал рожу кирпичом, а улыбнулся ей, всего-навсего улыбнулся — тебе что, трудно или жалко улыбнуться? Она кивнула или окликнула — ты улыбнулся ей — она улыбнулась тебе — и живите себе дальше.

— Человек живёт тем, что он ест, или тем, что он есть?

— Единственная жизнь, которую ты вправе положить на алтарь идеи, это твоя собственная.

— Солидарность с болью не делит боль на свою и чужую.

— Путь от обезьяны до человека занял миллионы лет и какого же совершенства достиг человек, преодолевающий путь обратно одним прыжком.

— Прежде чем смотреть, что человек говорит, посмотри думает ли он.

— Обязательно ли, чтобы у Сафо был музой какой-нибудь Он, а у Чайковского какая-нибудь Она? В конечном итоге, голос Музы — это голос Либидо (настоящего фрейдовского либидо, ещё не опущенного толпами дурных последователей до голого секса), а уж какую форму оно принимает и как себя выражает, нравится нам это или нет, не нам определять.

— Сколько бы человек ни пыхтел над созданием ИИ и как бы его усилия ни были успешны, ИИ, даже перегнав своего создателя по уму, никогда не догонит его по глупости.

— Каша и в умных головах иногда пригорает.

— Отпуская ушедших, мы принимаем на себя тяжесть жизни без них. Не любили, а любим на другом языке любви.

— На достижениях умных и ошибках дураков умные учатся брать уроки у своих ошибок.

— Добро без доброты есть зло.

— Когда-то, когда информации было не много и распространялась она со скоростью пешехода или лошади, бал правило запоминание. Жемчуг добывали ныряльщики. Сегодня, когда информация избыточна и распространяется практически мгновенно, когда ради дешёвой бижутерии тонем в навозных кучах, балом начинает править забывание.

— «Как было хорошо!» — подумал о времени, в котором говорил, что хуже не бывает.

— В Homo Sapiens всегда живёт маленький Homo Stervosus.

— А что если оценивать дебилов в децибелах издаваемых ими глупостей?

— Он настолько любил стихи, что боялся читать их, чтобы не испортить.

— Если вся жизнь уходит на желание жить лучше, когда же жить?

— Выбор между сейчас или никогда и сейчас и никогда.

— Мир преподносит одну за другой новости, от которых то матом крыть, то волком выть, то морды бить, и надо три раза глубоко вздохнуть и сосчитать до десяти, чтобы не вываливать всё это на тех, кому так же хреново, как и тебе …

— Я не могу спросить с истории, какую роль она отводит мне, но никто кроме меня не отвечает за то, какую роль я выбираю и как играю её.

— «Я это то, что я делаю из того, что сделали со мной» (Сартр). Что наваял, то и имею, и никто кроме меня за это не ответственен, а если мне мешали мой танец станцевать яйца, так ведь мои …

— Напасти страстей, бурлящих вокруг предметов, которые не в моей власти … Коченеющие в неотапливаемой квартире граждане бьют друг другу посиневшие морды, не сойдясь во мнениях о глобальном потеплении. В очереди за раз в неделю завозимым в пропахшую керосином и тухлой капустой пустую лавчонку хлебом питающееся со своего огорода население деревни Гадюкино яростно спорит о генно-модифицированных продуктах и способах лечебного голодания. На Чукотке муж и жена запрягают собак ехать в суд — разводятся, не сойдясь в спорах о том, каким быть государственному языку в Украине. На выборах мэра Мухославска голосующие за яростной дискуссией по поводу избирательных систем в гейропах и пиндосиях не успевают опустить бюллетени в урны и не замечают, как кто-то пихает туда пачки заранее заполненных бумажек. «Клоака сбыта общественного темперамента» как говорил мой покойный друг Андрюша Бадеев. И барахтаемся в ней, самоутверждаясь, пока знающие и умеющие тихо делают. Гоним нас же и захлёстывающую с головой волну …

— Это не конец — это только начало …из удобряемых даже высшей культурой масс прорастает не культура масс, а массовая культура, что ускоряется по мере проникновения овладевших массовой культурой в культуру.

— Вложить удовольствие жить в будущее, которое то ли будет, то ли нет, или вложить, что есть, в удовольствие жизни?

— Лучше много мелких таракашек в голове, чем тараканище на голове.

— «Правила жизни от знаменитостей» и «Правила жизни знаменитостей» обычно перпендикулярны.

— Когда объявишь, что живёшь в стране дураков, жизнь становится такой ослепительно яркой, что при всём немеряном умище её же не разглядеть.

— Несчастье зацикленности на счастье.

— Рвущимся в запевалы подпевалам содержание песен неважно.

— Есть два способа жить. Один — не носить подштанники, если не хочешь. Другой — снимать их с себя на площадях в знак протеста против подштанников.