Во время отступления из Одессы белые захватили в плен нескольких красноармейцев. Пленных они расстреливали на мосту, и те падали в реку. Среди них, оказывается, была и Софья Александровна. Пуля прострелила высокую тулью шляпы. Софья Александровна упала в реку, сумела выплыть и потом целую ночь отсиживалась в воде в камышах.

Инна Рикун-Штейн

НЕИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫ ОДЕССКОГО ПЕРИОДА ЖИЗНИ С.А. ЯНОВСКОЙ

Не так уж часто встречаются люди, которые сумели прожить жизнь, не изменив идеалам юности, и в то же время, не превратив эти идеалы в догму, мешающую видеть реальность. 31 января 1966 года в МГУ чествовали профессора механико-математического факультета Софью Александровну Яновскую в связи с 70-летием со дня рождения и 40-летием научной и педагогической деятельности. В своем выступлении она назвали себя счастливым человеком, потому что беспредельно любила окружавших ее хороших людей, и первыми назвала не друзей, не коллег, не учеников, а коммунистов, с которыми работала в одесском подполье и воевала в Гражданскую войну[1].

Все, кто знал Яновскую, кто писал о ней, обязательно отмечали ее честность и искренность. Тем не менее о некоторых фактах своей биографии она умолчала. Работающие в области биографистики, а конкретнее — те, кто пишут о советских персоналиях, часть жизни которых прошла до несчастья 1917 года, сталкиваются с этим постоянно. Социальное происхождение, сведения о родителях, образование, принадлежность к той или иной партии, имена и отчества, даты и даже места рождения — все эти факты надо проверять и перепроверять, сверяя различные источники.

Давайте проанализируем автобиографию Яновской, написанную в 1960 году, хранящуюся в архиве МГУ и напечатанную в разделе, посвященном Яновской, книги «Женщины — революционеры и ученые». Данная статья повествует об одесском периоде ее жизни, его и будем рассматривать. Итак: «Родилась в семье служащего. Когда мне не было еще двух лет, семья переехала в Одессу. В 1906 г. поступила и в 1914 г. окончила с золотой медалью Вторую городскую женскую гимназию»[2]. Одесский архив в предыдущую войну не пострадал, сведения о Софье Неймарк (девичья фамилия указана во многих источниках) можно было поискать в различных фондах.

В фонде № 42 Канцелярии попечителя Одесского учебного округа нашлось дело № 8295 о выдаче Неймарк Софии Сендеровой свидетельства на звание домашней наставницы по русскому языку и арифметике за 1914 год. (Сендер — это видоизменившееся имя Александра Македонского, которое евреи сочли подходящим для мальчиков).

В этом деле хранится копия свидетельства о рождении Софьи Неймарк, выданная общественным раввином города Пружаны с уездом июня 16 дня 1903 года за № 262:

«Свидетельство дано в том, что в метрической книге о родившихся евреях по г. Пружаны за 1896 г. под № 4 значится, что девятнадцатого января у отца, пружанского общественного раввина, белостокского мещанина, Сендера-Меера Исааковича Неймарка и матери Хаи-Пеши Бенционовны, ур. Блох, родилась дочь, нареченная именем «София»[3].

Пружаны — город в Гродненской губернии (ныне — Брестская обл., Белоруссия), по переписи 1897 года из 7633 жителей 5079 были евреями. Гродненская губерния входила в черту оседлости.

Общественный (казенный) раввин — выборная должность в еврейских общинах Российской империи в 1857—1917 годах. Его избрание утверждалось губернскими властями, от которых он получал свидетельство на звание раввина; он официально представлял общину в правительственных учреждениях. В обязанности казенного раввина входило принимать присягу у евреев-новобранцев, вести книги записи рождений, бракосочетаний и смертей, в дни государственных праздников и тезоименитства императора произносить в синагоге патриотические проповеди (чаще всего на русском языке). По российскому законодательству на раввинские должности могли претендовать лица иудейского вероисповедания из окончивших курс в раввинских училищах, в еврейских учительских институтах, а также в общих высших или средних учебных заведениях. По разъяснению Сената, права на раввинский пост давало прохождение курса учения шести- и даже четырехклассной прогимназии, шести классов реального училища и сдача экзамена по предметам гимназического курса; сдача экзамена по классическим языкам (латынь и древнегреческий) не требовалась[4]. Жалованье казенных раввинов составляло от 300 рублей[5] до 2400 рублей[6]. А одесский казенный раввин Шимон-Арье Швабахер (1860-1888) получал и вовсе неслыханные деньги — 3600 рублей серебром в год[7]. Кто же платил такое жалование? В одних источниках указано, что община, в других, что государство. Нестыковка разъясняется, если учесть, что жалованье платили из остатков коробочного сбора. Коробочный сбор — это специальный еврейский налог, то есть это деньги, которые евреи платили государству. А государство из этих денег выделяло жалованье казенным раввинам, которых, таким образом, можно считать госслужащими.

Из вышеизложенного следует вывод: утверждая, что отец был служащим, Яновская душой не покривила.

В Одессе отец стал служащим на мельнице Г. Э. Вейнштейна, не только крупнейшей в Одессе, но и входившей в число лучших мельниц мира, выпускавших продукцию высшего качества. Семиэтажное здание мельницы Вейнштейна располагалось на Пересыпи — промышленном районе города. Мельница занимала огромный участок земли, при ней имелся целый ряд строений с различными службами — нефтехранилищем, складами, конюшнями, административными и жилыми зданиями. В одном из этих зданий по адресу Московская, 20, кв. 3 жила семья Неймарк. В справочной книге «Вся Одесса» на 1914 год находим: «Неймарк Сендер Исаакович. Московская, 20. Мельница «Э. Вейнштейн и Сыновья»[8].

После переезда в Одессу в семье родилось ещё трое детей. В паспортной книжке, выданной на пять лет Хае-Пеше 4 ноября 1909 года мещанской управой Белостока записано:

«Мещанка гор. Белостока, еврейка 42 лет, вероисповедание иудейское, место постоянного жительства Белосток, замужем. При ней сын Бенцион род. 23 февр. 1901 г. и дочери София род. 19 февр. 1896 г., Фрейда род. 1 янв. 1898 г. и Изида род. 18 сент. 1899 г. Вид сей действителен единственно в тех, расположенных в черте еврейской оседлости местах, где владельцу вида разрешается временное пребывание или постоянное жительство»[9].

Указанные даты рождения Фриды и Бенциона противоречат найденным записям об их рождении в метрических книгах Одесского раввината. Фрида родилась 6 января 1898 года[10], а Бенцион — 26 февраля 1901 года[11]. Записи о рождении Изиды в книгах раввината нет. И что это за имя для еврейской девочки?

В записи о рождении Бенциона находим интересные сведения об отце Сендере Неймарке (здесь его отчество Ицкович). Оказывается, он окончил шестиклассное Уманское училище земледелия и садоводства (ныне — Уманский национальный университет садоводства). Следовательно, он имел полное право быть избранным на должность казенного раввина.

Вторая городская женская гимназия, в которой училась Яновская, находилась на улице Старопортофранковской, 20. «Наиболее благоустроенная по удобству и расположению классов и других помещений — учреждена в 1879 году, а с 1893 года перешла в ныне занимаемое помещение, построенное по проекту архитектора [С. А.] Ландесмана. Содержится на средства города; учениц свыше 400; плата за учение от 50 до 100 рублей в разных классах»[12]. «Гимназия помещается теперь в вполне благоустроенном и отвечающим требованиям школьной гигиены здании, сооружённом на средства городского управления. Гимназия владеет довольно ценными вспомогательными учреждениями — фундаментальной и ученической библиотеками, а также хорошо обставленным физическим кабинетом и пр. Городским управлением отпускается теперь на содержание гимназии около 7000 руб. Всего же на содержание гимназии за последний учебный год поступило 30526 р. 59 к. К началу 1904 г. в гимназии было 426 учениц. Громадное большинство учениц принадлежит к среднему классу. Число учениц иудейского вероисповедания постепенно уменьшается. Во главе начальницы гимназии стоит теперь О.С. Рогали»[13].

В фонде № 114 Одесской второй городской женской гимназии нет дела Софьи Яновской, но есть дело ее сестры Фриды, которая была на два года младше, поступила в приготовительный класс в августе 1906 года и окончила гимназию на год позже сестры. И тоже с золотой медалью. В деле содержатся: бланк прошения о принятии в подготовительный класс, заполненный отцом, метрическое свидетельство и свидетельство об оспопрививании[14]. Интересно, что указан третий вариант дня рождения Фриды — 11 января.

В деле № 8295 Канцелярии попечителя Одесского учебного округа есть копия аттестата Неймарк Софии Сендеровой об окончании Второй городской женской гимназии с золотой медалью в 1913 году[15]. В августе 1906 года она поступила в первый класс гимназии по экзамену. В число обязательных предметов входили: русский язык с церковнославянским, словесность и русское сочинение; математика; география всеобщая и русская; естественная история; история всеобщая и русская; физика; математическая и физическая география. Обучалась также чистописанию и рукоделию. Сверх того, из необязательных предметов гимназического курса она обучалась французскому и немецкому языкам, педагогике и рисованию.

В аттестате приведен перечень законов Российской империи, в соответствии с которыми, ученицы, окончившие полный курс женской гимназии и сдавшие специальные испытания, удостаивались звания учительниц начальных училищ с правом заниматься обучением на дому.

В этом же деле содержится копия аттестата об окончании Софьей восьмого дополнительного класса при той же гимназии[16]. Она, в течение года, исполнила все, как теоретические, так и практические занятия с отметками «отлично», а именно: педагогика и дидактика, русский язык, арифметика, гигиена, письмо, рисование. Специально же изучала русский язык (хорошо), математика (отлично), дала пробные уроки по русскому языку (отлично), по арифметике (отлично) и приобрела звание домашней наставницы по русскому языку и математике «с правом преподавать эти предметы единоверцам и без тех прав, кои предоставлены имеющим звания домашних наставниц лицам христианского исповедания».

В фонде гимназии есть протоколы пробных уроков учениц восьмого класса, которые давались в начальных классах, в том числе и по математике, которую преподавал профессор Новороссийского университета, историк математики Иван Юрьевич Тимченко. К сожалению, протокол пробного урока Яновской отсутствует.

В деле о выдаче свидетельства на звание домашней наставницы есть прошение мещанки города Белостока Софьи Сендеровны Неймарк на имя попечителя Одесского учебного округа о выдаче свидетельства на звание домашней наставницы[17] и само свидетельство:

«Дано сие Софии Сендеровой Неймарк в том, что она, как из представленных ею документов видно, подданная Российской Империи, уроженка г. Пружан Гродненской губернии, дочь мещанина, родилась 19 января 1896 года, иудейского вероисповедания, образование получила в Одесской 2-й городской женской гимназии, от которой имеет одобрительный аттестат об успехах в науках и поведении; в общем курсе гимназии обучалась: русскому языку с церковно-славянским и словесности, математике, географии всеобщей и русской, естественной истории, истории всеобщей и русской; физике и математической и физической географии, педагогике, французскому и немецкому языкам, чистописанию, рукоделию и рисованию; за успехи в науках награждена золотою медалью; в специальном курсе той же гимназии обучалась русскому языку и арифметике. Ныне, вследствие поданного ею, Неймарк, прошения о желании вступить в домашние наставницы и по рассмотрении представленных ею удостоверительных свидетельств, которые найдены удовлетворительными, дозволено ей исполнять обязанности ДОМАШНЕЙ НАСТАВНИЦЫ с правом преподавать русский язык и арифметику, но только своим единоверцам; свидетельство же это не дает ей, Неймарк, прав, присвоенным лицам этого звания христианского исповедания. В удостоверение чего дано ей сие свидетельство за надлежащим подписанием, с приложением печати Канцелярии Попечителя Одесского Учебнаго Округа.

Г. Одесса, 3 августа 1914 года.

Попечитель Одесского Учебнаго Округа Гофмейстер Двора ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА

 Вл. Смольянинов»[18].

Владимир Николаевич Смольянинов (1864–1942) был попечителем Одесского учебного округа в 1913–1915 годах.

В деле есть также весьма любопытный документ:

«1914 года августа, 5 дня. Я, нижеподписавшаяся, даю сию подписку в том, что ни к каким тайным обществам ни внутри Империи, ни вне оной никогда по обязательствам через клятву или честное слово не принадлежала, не принадлежу и принадлежать не буду, никогда дум и управ сих обществ не посещала и никаких сношений с членами оных не имела, в удостоверении чего таковое обязательство собственноручно подписываю:

Домашняя наставница София Неймарк»[19].

В квитанции казначейства[20] значится сумма, уплаченная за свидетельство — 12 рублей, деньги немалые.

Далее в автобиографии Софья Александровна пишет:

«В том же [1914] году поступила на естественное отделение Высших женских курсов. По настоянию профессора С. О. Шатуновского была переведена на математическое отделение»[21].

В фонде № 334 Одесских высших женских курсов (ОВЖК) есть дело № 7697 «Прошения о зачислении в число слушательниц ОВЖК. Буквы Н, О», в котором содержится прошение Яновской:

«Директору высших женских курсов

Дочери белостокского мещанина Софьи Сендеровны Неймарк

Прошение

Желая быть зачисленной в число слушательниц Высших Женских Курсов, на Физико-Математический факультет, естественное отделение, имею честь представить следующие документы: метрическое свидетельство Общественного раввина г. Пружаны за № 262, аттестат об окончании семи классов гимназии за № 1573, аттестат об окончании восьмого дополнительного класса гимназии за № 1612, а также 50 рублей в счет платы за правоучение.

12 августа 1914 г.

Московская, 20»[22].

В книгу «Женщины — революционеры и ученые» включены воспоминания людей, знавших Яновскую в различные периоды ее жизни. Есть среди них и воспоминания тех, с кем она училась на ОВЖК.

Вот воспоминания М. Г. Шестопал:

«Высшие женские курсы — эти три слова звучали для нас, 16-17-летних девушек Одессы, как позывные новой жизни. В дореволюционные годы ученицы женских гимназий получали знания, в частности, по математике, в значительно меньшем объеме, чем юноши в мужских гимназиях. При этом дорога девушкам в университет была закрыта. И несмотря на полное отсутствие перспектив использовать более обширные математические знания (хотя бы в качестве преподавательниц старших классов гимназий), нас, 21 девушку, потянуло на математическое отделение естественного факультета, организованного в Одессе по образу и подобию Бестужевских курсов в Петербурге. Моя первая встреча с Соней Неймарк на Высших женских курсах произошла в 1914 г. Она выделялась среди нас — ростом малышка и по возрасту моложе других. Соня жадно набрасывалась на изучение математических наук. Надо сказать, нам было у кого учиться. Деканом факультета и его добрым гением был известный на юге России приват-доцент Вениамин Федорович Каган, неутомимый деятель в области математического образования в России, редактор единственного в то время научно-популярного журнала «Вестник опытной физики и элементарной математики», одним из первых в нашей стране оценивший идеи великого Н. И. Лобачевского и неустанно их пропагандировавший. Его соратниками и деятельными помощниками были преподаватели физико-математического факультета Новороссийского университета Одессы И. Ю. Тимченко, Е. Л. Буницкий, С. О. Шатуновский. Большую роль в формировании наших научных интересов, в нашем математическом развитии сыграл Шатуновский. Блестящий педагог, удивительный человек, он сразу покорил нас. Общение с ним стало для нас школой математического мышления. И именно это общение с Шатуновским, несомненно, сыграло решающую роль в дальнейшем формировании научных интересов Софьи. Увлечение Сони математической логикой в 30-х годах в Москве, я думаю, своими корнями уходит в студенческие годы, когда мы все находились под влиянием тех оригинальных идей, которые развивал С. О. Шатуновский. Большая дружба связывала ее также с Е. Л. Буницким. Она во многом способствовала более глубокому постижению Софьей основ математического анализа»[23].

Мария Григорьевна Шестопал (1895-1985) — математик, жена математика Абрама Мироновича Лопшица (1897-1984), ученика В. Ф. Кагана.

         

Еще одной подругой Яновской со времен учебы на ОВЖК была В. А. Гуковская:

«Как дорогую реликвию юности я храню фотографию: семь девушек — слушательниц одесских Высших женских курсов со своим учителем Самуилом Осиповичем Шатуновским. Сфотографировались мы в память о курсе, который С. О. Шатуновский прочитал специально для нас. Самой молодой из слушательниц была Соня Яновская. Впоследствии в течении всей жизни я была близка с ней…»[24].

Вот бы увидеть эту фотографию!

Вера Абрамовна Гуковская — сотрудница кафедры дифференциальной геометрии механико-математического факультета МГУ, которую в 1933-1952 годах возглавлял В. Ф. Каган.

Софья проучилась на ОВЖК три года, с 1914-го до 1917-й. В фонде ОВЖК в личном деле Яновской № 4818 есть прошение директору: «Пропустив 1917/18 учебный год, прошу вновь зачислить меня в текущем учебном году на 4-й курс физико-математического факультета математического отделения вверенных вам курсов. Все бумаги мои находятся в канцелярии курсов.

11 окт. 1918 г.» [25].

К прошению имеется приписка: «Подлинные документы получила 13 авг. 1923 г.».

Почему же Яновская прервала учебу? И почему, несмотря на желание окончить курсы, она их так и не окончила? В автобиографии есть довольно туманная фраза: «На курсах стала принимать участие в работе подпольного Красного Креста»[26].

Что же это за подпольный Красный Крест? Все в той же книге «Женщины — революционеры и ученые» есть раздел, посвященный академику Анне Михайловне Панкратовой (1897—1957), с которой Яновская подружилась еще в гимназии, и которая в 1917 году окончила историко-филологический факультет ОВЖК. Панкратова — партийный и общественный деятель, автор около 200 научных работ по истории рабочего класса и революционного движения. В 1918-1920 годах она была одним из руководителей большевистского подполья в Одессе. Партийная кличка — Нюра Палич.

В примечаниях к этому разделу читаем:

«Подпольный Красный Крест был создан большевиками для помощи политзаключенным в дни оккупации Одессы интервентами. Продолжал традиции политического Красного Креста предреволюционного периода, работой которого большой частью руководили большевики. Вокруг Красного Креста сосредоточивался значительный актив. Он состоял в большинстве своем из женщин — жен, сестер, матерей арестованных, девушек из рабочих коллективов и представителей профессиональных союзов, учебных заведений, молодежных организаций, а также из беспартийных»[27].

Исходя из этого, по отношению к деятельности Панкратовой, формулировка «подпольный Красный Крест» вопросов не вызывает. Но, учитывая годы учебы Яновской на ОВЖК, она участвовала в работе политического Красного Креста. В Википедии есть статья «Политический Красный Крест»[28], из которой мы узнаем, что это общее название ряда организаций, история которых началась в 1874 году и окончилась в 1938-м.

И все же не очень понятно, почему участие в политическом Красном Кресте могло помешать учебе на ОВЖК. Скоро все разъяснится, а пока что обратим внимание на информацию о Панкратовой в Википедии: «С марта 1917 по 1918 примыкала к одесской группе левых эсеров». В книге «Женщины — революционеры и ученые» об этом стыдливо умалчивается. А вот Панкратова этот факт биографии от партии не утаила.

Читаем автобиографию Яновской дальше: «В ноябре 1918 г. вступила в подпольную организацию большевиков. Перевозила инструкции обкома и литературу через фронт»[29].

Рассмотрим этот героический период в жизни Яновской. Заметим, что в октябре 1918 года она еще собиралась продолжить обучение на ОВЖК, а месяц спустя вступила в ВКП(б).

Здесь необходим небольшой исторический экскурс. В 1917-1920 годах власть в Одессе неоднократно менялась: Временное правительство (до 7 дек. 1917), переходный период — троевластие: (7 дек. 1917 — 27 янв. 1918, Одесская Городская Дума, Военный Совет, Румчерод — Совет Румынского фронта, Русского Черноморского флота и города Одессы), Одесская советская республика (17 янв. — 13 марта 1918), австро-немецкая оккупация (13 марта — 26 нояб. 1918) вместе с Центральной Радой (13 марта — 30 апр.), затем с УНР (30 апр. — 18 дек.), французско-английская интервенция и Добровольческая армия (18 дек. 1918 — 4 апр. 1919), второй период советской власти (5 апр. 1919 — 23 авг. 1919), Добровольческая армия (23 авг. 1919 — 6 февр. 1920), Советская власть (с 7 февр. 1920). При всех интервентах большевики работали в подполье.

Прочитаем воспоминания М. Г. Шестопал:

«Бурные политические события первых лет революции захватили Соню, вовлекли в революционную деятельность, оторвали на длительный срок от научных занятий. Ее наставником и другом в эти годы был Исаак Ильич Яновский, ставший в 1918 г. ее мужем. Это был человек яркой индивидуальности, чистой души и глубокого, ясного ума. Вместе с ним Соня вела активную политическую деятельность в рядах партии большевиков, с ним разделяла тяготы военной жизни в гражданской войне, неоднократно подвергаясь смертельной опасности»[30].

Ну вот, что-то начинает проясняться. Оторвал Софью от научных занятий и вовлек в революционную деятельность человек, за которого она вышла замуж в 1918 году. Как женятся революционеры? Православные в церкви, иудеи в синагоге? Это вряд ли. В книге записей браков раввината за 1918 год молодожены не значатся.

О том, какой опасности Яновская подвергалась, перевозя инструкции обкома и литературу через фронт и как однажды ей удалось избежать ареста совершенно фантастическим образом, она рассказала доктору физико-математических наук, члену-корреспонденту АН СССР Лазарю Ароновичу Люстернику. По дороге из Одессы в Елисаветград [до 1934 года — Зиновьевск, до 1939 года — Кирово, до 2016 года — Кировоград, ныне — Кропивницкий], в вагоне поезда напротив нее сел офицер, который должен был ее арестовать. Яновская, сама, не зная почему, рассказала ему сказку о цыгане и медведе, а тот, на хорошем украинском языке, рассказал ей длинную сказку про ведьм и затем отпустил[31].

Более подробный рассказ о том, как она везла подпольную литературу и инструкции обкома в Елисаветград в последнюю неделю 1918 года, вы можете услышать из уст самой Яновской. 

Лично для меня услышать ее голос было потрясением.

Это интервью, которое Яновская дала своему ученику Евгению Борисовичу Дынкину 12 марта 1960 года. Его воспоминаний нет в книге «Женщины — революционеры и ученые». И быть не может. Е. Б. Дынкин (1924 —2014) за шесть лет до издания книги эмигрировал в США, с 1977 года — профессор Корнеллского университета. Вот на сайте библиотеки этого университета и размещено интервью Яновской. Многие детали не совпадают с изложением Люстерника, что неудивительно, ведь от событий конца 1918 года до интервью прошло 46 лет. Оказалось, что Яновская с двумя товарищами сначала плыла на корабле бурным зимним морем в Николаев, там в припортовой гостинице пережила обыск номера немецким жандармом, затем балагула довез ее с товарищем по имени Изя (второй остался в Николаеве) до еврейской колонии Доброе. Это была ночь на субботу, девушки пели еврейские песни, а старики сокрушались, видя, как хорошие еврейские дети кушают не кошерную колбасу. Дальше она рассказала о том, с какими приключениями и опасностями доехали они поездом до Знаменки, где были петлюровцы и где в станционном буфете ее арестовал, а затем отпустил офицер. Это был вариант истории, рассказанной Яновской Люстернику, и теперь понятно, почему петлюровец так хорошо говорил по-украински. Поездка поездом от Знаменки до Елисаветграда тоже была сопряжена с опасностями, но все окончилось хорошо. Яновская недоумевает, почему их отправили в Елисаветград с мешками подпольной литературы, не придумав для них никакой легенды, не снабдив минимальными сведениями о городе, понадеявшись на авось. Спасло ребят то, что они выдавали себя за школьников, едущих домой на каникулы. Яновская, хотя ей в 1918 году было 22 года, выглядела подростком.

Доброе — село в Баштанском районе Николаевской области Украины. Основано в 1854 году как немецко-еврейская сельскохозяйственная колония. В 1931 году там проживало 2153 еврея, в 1941-м — 1277, после 1945-го — 185. По переписи 2001 года население составляло 1727 человек. Евреи там больше не живут. О причинах можно догадаться, а можно и прочитать[32].

Сильно сокращенный и расходящийся в деталях беллетризованный рассказ Яновской приведен в книге «Пути в незнаемое»[33].

Вернувшись из Елисаветграда, Яновская стала «секретарем редакции «Коммуниста» во время англо-французской интервенции»[34]. Подпольная газета «Коммунист» (орган Одесского комитета КП(б)У) издавалась на русском и французском языках с конца 1918 года до поспешной эвакуации французских войск в апреле 1919-го.

Вот отрывок из рассказа Х. И. Кильберг:

«Софье Александровне особенно дороги были воспоминания о подпольной работе в этом городе. Она рассказывала о таком ярком человеке, как Елена Кирилловна Соколовская, которую очень уважала; об Анне Михайловне Панкратовой, с которой вместе училась, начиная с подготовительного класса гимназии, кончая Высшими женскими курсами. С особой теплотой и глубокой скорбью рассказывала о Ласточкине, о его деятельности, обстоятельствах его трагической гибели»[35].

 Это Фрида поступила в подготовительный класс, а Софья пришла в гимназию сразу в первый, но в данном случае нас интересует ее мнение о Соколовской.

Софья Ивановна Соколовская (подпольная кличка Елена Кирилловна Светлова; 1894-1938) — секретарь Одесского подпольного обкома КП(б)У, редактор газеты «Коммунист», одна из организаторов и руководителей Иностранной коллегии обкома, которая вела революционную пропаганду в войсках интервентов. Дважды была арестована белогвардейцами, бежала.

Николай Ласточкин (Иван Фёдорович Смирнов; 1885–1919) — председатель Одесского подпольного обкома КП(б)У, один из руководителей Иностранной коллегии, расстрелян деникинцами. Послужил прототипом главного героя пьесы Льва Славина «Интервенция».

Хася Израилевна Кильберг (1902–1978) — кандидат исторических наук, ст. научный сотрудник Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР (с 1950), арабист. Член ВКП(б) с 1920 г. Семь лет ее семья жила с семьей Яновской в квартире корпуса, населенного учеными — бывшими слушателями Института красной профессуры.

О работе Яновской в газете «Коммунист» рассказал М. Д. Гарин:

«С Софьей Александровной Яновской я познакомился у нее дома, в Одессе. Адрес ее и пароль дала мне Соколовская. Она уже знала, что мне поручено помогать ей. Работы у нее было чрезвычайно много, и, кроме того, ей приходилось затрачивать еще немало времени на помощь мужу, который был арестован и сидел в тюрьме. Соня Яновская была тогда совсем молодым коммунистом. Внешне Соня была очень миловидна, невысокого роста. На округлом лице выделялись карие светящиеся глаза и вздернутый носик. На заседаниях редколлегии и при личных встречах с товарищами она всегда была ровна, предупредительна и говорила спокойным голосом. Она относилась к тому типу людей, которые умеют скрыть самые сильные переживания и эмоции, обладают выдержкой. Яновская была секретарем подпольной газеты «Коммунист», издававшейся на русском языке. В состав редакции входили опытные партийные работники.

Это была хорошо законспирированная группа. Несмотря на все усилия многочисленных контрразведок — петлюровской, австрийской, немецкой, английской, французской, не было ни одного провала, ни один член редакции не был арестован. В то время, когда в редакции работала Яновская, у нас уже была собственная типография. Она находилась в одесских катакомбах. О месте ее нахождения знали только те, кто там работал. Обнаружить ее не смогла ни одна из контрразведок. Своя типография давала нам огромные преимущества, ибо мы уже не зависели от владельцев частных типографий, которые сдирали с нас огромные деньги и далеко не всегда соглашались брать работу, а иногда, испугавшись, ссыпали уже готовый набор газеты или листовки. С другой стороны, возникали и дополнительные трудности. Наборщики и печатники после выхода из подполья рассказывали, как трудно было добираться до катакомб и какие тяжелые условия были там. Осложнялась и работа секретаря: одно дело в городе получить гранки или верстку, вносить правку, сокращать лишние строчки, а другое — доставлять все из катакомб или в катакомбы.

На заседании редколлегии обсуждались план текущего номера и важнейшие статьи, кроме того, намечались темы двух-трех статей для следующего номера. Члены редколлегии иногда сами писали статьи или подсказывали нужные темы. На этом кончалась работа редколлегии и начиналась работа секретаря редакции Софьи Яновской. Прежде всего надо было заказать статьи авторам, договориться о сроках сдачи, потом взять их, отредактировать, чаще всего переписать заново, получить информацию с заводов, выбрать отдельные материалы для перепечатки из «Правды», подобрать актуальную информацию, которую нам предоставлял руководитель областной разведки И. Южный-Горенюк, и только после этого составить макет номера. Много времени уходило на точный подсчет количества строк. Приходилось переписывать весь материал ясным и четким почерком, чтобы наборщики делали меньше ошибок, и когда все было готово, сдавать материал в типографию. После корректуры, которую смотрела Яновская, материал печатался. Либо сама Соня, либо я относили гранки и верстку наборщикам. Вся эта работа Яновской была незаметной. А сама Соня и тогда, и спустя годы, десятилетия никогда не рассказывала о своих заслугах, продолжая оставаться все той же скромной Соней. После выхода из подполья Яновская продолжала работать в легальной печати. Она была секретарем редакции газеты «Известия» в Одессе и в Харькове, газеты «Красная Армия»[36].

Михаил Давидович Гарин (1900-1980) — член ВКП(б) с 1917 года, участник большевистского подполья в Одессе, журналист, директор Радиотелеграфного агентства Украины (РАТАУ), член редакционной коллегии газеты ЦК КП(б)У «Коммунист»; заведующий отделом партийной жизни газеты ЦК ВКП(б) «Правда»; редактор белорусской республиканской газеты «Звезда». Член ЦК КП(б)У (1934 — 1937). В 1937 году арестован, осужден к 8 годам ИТЛ, в 1946-м освобождён, вновь арестован в 1948-м, в 1955-м реабилитирован. Интересно, что в 1941 году Гарин отбывал наказание в лагере на станции Кожва Северо-Печорского ИТЛ в Коми АССР вместе с будущим премьер-министром Израиля Менахемом Бегиным, о чем тот написал в воспоминаниях «В белые ночи».

Иосиф Эммануилович Южный (Горенюк) (1894–1980) — руководитель большевистской подпольной контрразведки, директор Московского завода счётно-аналитических машин (САМ). В 1937 году арестован, сослан, в 1955-м реабилитирован.

Попробуем разобрать следующий кусочек автобиографии: «По установлении Советской власти была секретарем редакции «Известий», а затем была послана с группой товарищей в Елисаветград на ликвидацию последствий «григорьевщины». При отступлении из Елисаветграда вступила в ряды Красной Армии: была политработником на фронте, зав. информотделом в газете «Красная Армия», органе Политуправления XII армии»[37].

Второй период советской власти длился с 5 апреля по 23 августа 1919 года. Газета «Известия Одесского совета рабочих депутатов» выходила в эти же месяцы. Григорьевское восстание (Григорьевский мятеж, григорьевщина) — крупнейшее восстание против советской власти в Украине, происходило в мае того же года. Елисаветград был оставлен красными 10 августа 1919 года. XII армия формировалась дважды, второе формирование просуществовало с 16 июня по 25 декабря 1920 года. Точные сведения о деятельности Яновской с апреля 1919-го по июль 1920-го будут приведены ниже.

Читаем автобиографию далее: «С 1920 по 1923 г. работала в Одесском губкоме партии: завинформотделом, отделом учета, статистики и распределения»[38]. Вот воспоминания Б. С. Фердмана, работавшего вместе с Яновской в информационном отделе губкома партии: «Итак, я предстал перед Яновской. Приятное лицо в обрамлении подстриженных волос. На нем выделяются немного вздернутый нос и вдумчивые, добрые глаза. Оторвавшись от рукописи, которая лежала перед ней, она устремила на меня пытливый, изучающий взгляд. После нескольких вопросов между нами завязался оживленный разговор. Я узнал о структурных особенностях отдела, кое-что о его внутренней жизни и людях, которые в нем работали»[39]. Фердман составлял обзоры жизни Одесской губернии, которые печатались в ежемесячном журнале губкома «Коммунист». «Много писала для «Коммуниста» сама Яновская. Ее статьи поражали удивительной стройностью композиции и изяществом формы. Для меня они были примером умелого обобщения фактов, школой высокого публицистического мастерства»[40].

Борис Соломонович Фердман — член ВКП(б) с 1919 года, участник большевистского подполья в Одессе, член Союза журналистов СССР.

А теперь обратимся к источнику, который поможет многое прояснить и который, к счастью для Яновской, долгие годы покрывался пылью в архиве Одесского обкома КП Украины, сейчас партархив стал частью ГАОО. Это фонд № 3 Одесского губернского комитета КП Украины. В списке сотрудников Яновская значится как сотрудник информотдела с 8 июля 1920 года, а Яновский — как сотрудник журнала «Коммунист»[41].

 В этом фонде есть анкеты, заполненные перед чисткой 1921 года.

Пару слов о чистках. Чистка 1921 года называлась генеральной. 27 июля 1921 года ЦК РКП(б) опубликовал в «Правде» обращение «Ко всем партийным организациям. Об очистке партии». В обращении ставилась задача освободить партийные ряды от кулацко-собственнических и мещанских элементов из крестьян и уездных обывателей, а также проявить особую строгость по отношению к советским служащим — выходцам из буржуазной интеллигенции. Еще одной категорией вычищаемых являлись бывшие члены других партий, причём наиболее опасными были признаны меньшевики. Для проведения чистки Политбюро создало Центральную комиссию, на местах партийные органы образовывали городские и районные комиссии. Ритуал чистки состоял в следующем: каждый член организации выходил перед комиссией по чистке из нескольких (как правило трёх) человек, присланной вышестоящей организацией и прошедших чистку ранее, клал перед ней на стол партбилет и личное оружие (если таковое было), отвечал на её вопросы, а также на вопросы присутствующих. Если он признавался достойным оставаться в рядах партии, партбилет и оружие возвращались. Подвергались ревизии прежде всего социальное происхождение и участие в революции, а также идеологическая грамотность (задавались вопросы на знание теории марксизма и т. д.) и морально-бытовой облик партийца. Согласно партийной переписи 1922 года, численность партии за год сократилась с 732 тыс. до 410 тыс. человек. Чистка проходила с 1 августа по 1 октября 1921 года. После чистки в КП(б)У осталось 4746 бывших членов других партий. Супругов Яновских из партии не вычистили. А было за что?

Вот анкеты Яновской в хронологическом порядке: анкеты регистрации коммунистов после установления Советской власти в феврале 1920 года (анкета Яновской зарегистрирована в Одесском губкоме КП(б)У 4 сентября 1920)[42], анкеты, заполненные перед чисткой 1921 года, личные регистрационные карточки и переписка по учету коммунистов (1921-1922) (анкета Яновской заполнена 4 февраля 1921)[43], анкеты Всероссийской переписи членов ВКП(б) (февраль — декабрь 1922) (анкета Яновской заполнена 2 февраля 1922)[44]. Полученные сведения я объединила и излагаю без повторов.

Яновская Софья Александровна, партийная кличка — Соня, замужем, двое на иждивении, родители в Одессе, отец — служащий на мельнице, мать — домашняя хозяйка, дед — часто менял занятия, имел небольшую типографию.

Еврейка, родной язык русский. Основная профессия — преподавательница, дополнительная специальность — газетная работница. Образование высшее, специальность — математичка, социальное положение — интеллигентка. Женская гимназия — 8 лет. ОВЖК, математическое отделение физико-математического факультета, вышла с 4 курса, не закончила. На курсах была старостой.

Теперь неожиданное: Яновская состояла в ПСР — партии эсеров с июня 1916-го по апрель 1918-го, член оргкомитета одесской организации, затем член Молдаванского райкома. Секретарь редакции газеты «Земля и Воля». (Эсеровская газета начала выходить в 1917 году после Февральской революции во многих городах, в том числе и в Одессе). В 1918-м участвовала в нескольких эсеровских конференциях.

Минимальные сведения об эсерах я подчерпнула лет в четырнадцать из «Золотого теленка». Помните страдания отца Зоси Синицкой и лозунг «В борьбе обретешь ты право свое!»? В декабре 1917 года от ПСР отделилась партия левых социалистов-революционеров, которые поддержали большевиков, оставшихся стали называть «правыми эсерами». Этот термин закрепился в советской историографии.

Признаваться в принадлежности в прошлом к партии эсеров стало опасно после 1922 года, когда «контрреволюционная деятельность» правых эсеров была «окончательно всенародно разоблачена» на московском процессе членов ЦК партии. За левых эсеров принялись в 1930-е.

О пребывании в партии эсеров в анкете 1922 года Яновская уже не упоминает. Нет в анкетах и сведений о подпольной работе в Красном Кресте. Но теперь понятно, что такая активная работа в партии эсеров с учебой на ОВЖК не сочеталась.

В ноябре 1918 года Яновская вступила в Одесскую организацию ВКП(б). Секретарь редакции подпольной газеты «Коммунист» во время интервенции Антанты. В 1919 году Яновская была: секретарем «Известий Одесского совета рабочих депутатов» (апрель-июнь), секретарем «Известий Елисаветградского совета рабочих и крестьянских депутатов» (июль-август).

Яновская пишет в автобиографии, что была послана в Елисаветград на ликвидацию последствий «григорьевщины». Видимо, работа в «Известиях» и была посвящена ликвидации этих последствий, вот только основными участниками Григорьевского восстания были крестьяне, читали ли они газеты? И публиковала ли газета материалы о многочисленных еврейских погромах во время восстания? Одной из наиболее пострадавших была колония Доброе. 7-15 мая 1919 года повстанцы Григорьева убили в Елисаветграде более трёх тысяч евреев и ограбили хоральную синагогу.

Затем, при отступлении из Елисаветграда, Яновская вступила в состав 12-й армии, была ротной учительницей и политруком (август-октябрь). Читаем воспоминания Кильберг:

«Весной 1930 г., выступая по радио в связи с 8 Марта, А. М. Панкратова, перечислив женщин, которым революция открыла доступ в науку, упомянула С. А. Яновскую. Спустя несколько дней мы получили открытку. Два участника гражданской войны справлялись, не шла ли речь о той Соне Яновской, которая при отступлении из Одессы в 1919 г. своими рассказами у костра вселяла в красноармейцев заряд бодрости. Их пригласили прийти. Состоялся своеобразный вечер воспоминаний. Мне запомнился следующий рассказ. Во время отступления из Одессы белые захватили в плен нескольких красноармейцев. Пленных они расстреливали на мосту, и те падали в реку. Среди них, оказывается, была и Софья Александровна. Пуля прострелила высокую тулью шляпы. Софья Александровна упала в реку, сумела выплыть и потом целую ночь отсиживалась в воде в камышах»[45] .

Эпизод о расстреле приводят в большинстве публикаций о Яновской. О каком отступлении из Одессы может идти речь? В июне 1919 года, когда Яновскую послали в Елисаветград, в Одессе были большевики. Речь идет об отступлении из Елисаветграда, об этом она сама пишет в автобиографии.

Затем Яновская была завинформотделом газеты «Красная Армия» (октябрь 1919-апрель 1920). Перерегистрации подверглась в Поарме 12 в апреле 1920 года. (Поарм 12 — политический отдел 12 армии). Направлена этим отделом в распоряжение тов. Раковского, секретарь газеты «Известия Всеукраинского центрального исполкома и Харьковского губревкома» (апрель-июнь 1920).

Христиан Георгиевич Раковский (1873-1941) — председатель СНК и нарком иностранных дел УССР (январь 1919 — июль 1923), нарком внутренних дел УССР (январь 1919 — май 1920), член ЦК ВКП(б) (1919-1927). Расстрелян. Харьков — столица УССР с декабря 1919-го по 1934-й.
Заведующая информационным отделом губкома с 8 августа 1920 г., Пушкинская, 10. В 1920-1921 годах была делегатом нескольких общегородских конференций КП(б)У. В январе 1922 года избрана организатором проведения в Одессе Всероссийской переписи членов РКП.

На каких языках вы говорите и насколько хорошо? По-французски, довольно скверно. Умеете ли выступать на больших собраниях и председательствовать? Не умею. Политобразование — малограмотна.

Список прочитанных книг по политэкономии, истории революционного движения, истории и программе партии опустим. Скажу только, что переписку Энгельса с Каутским Яновская не читала. Вольно мне юморить, а на чистке вопросы о прочитанных книгах задавали в обязательном порядке.

На вопрос, имеет ли Яновская желание учиться, она ответила, что хотела бы получить специальное образование и продолжить изучение истории революционного движения и марксизма.

В том же фонде хранятся и анкеты Исаака Ильича Яновского. Наконец-то можно узнать о нем что-то конкретное. Рассмотрим анкету № 1347[46], заполненную 7 апреля 1921 года. Партийная кличка — Минский, родился в 1892 году в местечке Чечельник Ольгопольского уезда Подольской губернии (ныне — посёлок Гайсинского р-на Винницкой обл.). Отец живет в Одессе, Малороссийская, 3, кв. 2, занимался кустарным изготовление «конфект». Еврей, родной язык еврейский, на русском говорит хорошо, основная профессия — учитель, дополнительная специальность — журналист, образование домашнее, студент Сельскохозяйственного института. Здоров, близорук, с 1921 года член Проссокульта (Союз просвещения и социалистической культуры), социальное положение — пролетарий, женат.

Член партии с ноября 1918 года, однако в революционное движение вступил в Одессе в 1906 году (в 14 лет!), состоял членом С. С. (1906-1909), ПСР (1916-май 1918), был членом одесского комитета ПСР, работал в газете. Вопрос: «В чем выражалось ваше участие в Февральской революции?». Ответ: «Выполнял партийные обязанности по организации партийного райкома». Вопрос: «Ваше участие в Октябрьской революции?». Ответ: «Не принимал участия как член ПСР».

С этого места поподробнее. Что это за партия С. С.? Это — Сионистская социалистическая рабочая партия, одна из наиболее значительных еврейских политических партий, основана в

1905-м, упразднена в 1917-м. Учредительная конференция состоялась в Одессе в декабре 1904 года. Расцвет партии пришелся на период революции 1905-1907 годов, ее организации имелись во всех 15 губерниях черты еврейской оседлости и в центре России и насчитывали около 30 тысяч человек. После поражения революции партия вступила в полосу длительного и глубокого кризиса. В Одессе партия издавала журнал «Еврейский голос».

Как следует из анкеты, в 1909-1916 годах Яновский ни в какой партии не состоял, а затем стал членом ПСР — Партии социалистов-революционеров.

Вопрос: «Подвергались ли репрессиям за политические выступления, где, когда, за что, какому подвергались наказанию?». Ответ: «Подвергался при австрийцах заключению в 1918 г. в связи с железнодорожной забастовкой, а после при добровольцах до апреля 1919 г.».

О пребывании Яновского в заключении при австро-немецкой оккупации есть воспоминания доктора исторических наук, профессора МГУ Виктора Моисеевича Далина (1902—1985): «Жандармская казарма размещалась в нижнем большом зале [гостиницы] «Северной». Нас же повели наверх, где были каморки без окон. Там мы и улеглись на полу… Из обитателей голубятни — а там сидела не только наша группа — особенно отчетливо помню И. Яновского. Тогда он не был еще большевиком, но все знали его как человека удивительно искреннего, честного, прямого. Летом 1918 года Яновский редактировал газету «Борьба». Столбцы ее были буквально исполосованы цензурой, на каждой из них «белых пятен» было больше, чем текста. В начале августа, в разгар всеукраинской железнодорожной забастовки, газету закрыли, а Яновского арестовали. Я оказался с ним в одной каморке. Мы лежали рядом не то на соломенных тюфяках, не то на мешках — было темно, и мы так и не смогли в этом разобраться. Зато насекомых, которыми все буквально кишело, мы почувствовали сразу. Вся «жилплощадь» составляла, вероятно, метра два-три, но нас с Яновским это нисколько не смущало…

Яновский вскоре вступил в партию. Весной 1919 года, сразу же после выхода из подполья, он стал редактором одесских «Известий Совета рабочих депутатов»[47] .

Вот теперь известно, в какой газете работал Яновский. Это «Борьба», судя по названию — эсеровская газета (орган не указан), всего вышел 51 номер с 28 июня по 24 августа 1918 года[48].

О втором заключении во время оккупации Одессы войсками Антанты и Добровольческой армией мы уже прочитали у М. Д. Гарина, который упоминает, что Яновской приходилось затрачивать много времени на помощь арестованному мужу. Возможно, именно эту помощь Яновская назвала участием в подпольном Красном Кресте.

Ответы на вопросы о том, что делал Яновский во время деникинщины и о пребывании в Красной Армии, позволили установить, что в 1919 году он был: редактором «Известий Одесского совета рабочих депутатов» (апрель-июнь), редактором «Известий Елисаветградского совета рабочих и крестьянских депутатов» (июль-август), затем, в порядке партийной мобилизации, был в 12 армии политкрасноармейцем, участвовал в боях на реке Десна (август-октябрь), редактировал газету «Красная Армия» (октябрь 1919-апрель 1920).

В декабре 1919 года войска 12 армии заняли Киев. «Красная Армия» — ежедневная газета, орган политического управления Украинского военного округа. В 1919—1925 годах выходила на русском языке в Киеве[49] . Кроме того, Яновский указывает, что в 1920-м был членом Киевского совета рабочих депутатов.

Кроме работы в журнале «Коммунист», Яновский с декабря 1920 года был лектором Губпартшколы (Ланжероновская, 28).

В анкете № 384[50] находим дополнения: освобожден из армии политуправлением 12 армии по болезни, прибыл в Одессу по распоряжению ЦК КП(б)У из Харькова. Последний раз подвергался перерегистрации в военной секции Поарма 12.

Как видим, Яновская была секретарем в газетах, которые редактировал ее муж. Можно предположить, что он был редактором «Земли и воли» в 1917-м, а она — секретарем «Борьбы» в 1918-м. В «Коммунисте» он работать не мог в связи с пребыванием в заключении.

Из анкет следует, что Яновские с декабря 1919-го по апрель 1920-го жили в Киеве, а затем по июль 1920 — в Харькове.

Итак, супруги Яновские, за редким исключением, не расставались с 1916 года, были активными эсерами, затем активными большевиками, работали в одних и тех же газетах и вместе воевали.

Одесские адреса Яновских: в 1920 году — Черноморская, 9 б, в 1921-м — Гоголя 9, кв. 9. Яновская, после рождения в 1921 году сына, жила с родителями на Ланжероновской, 24. Об этом читаем в воспоминаниях А. П. Юшкевича:

«Я впервые познакомился с Софьей Александровной зимой 1921-1922 гг., когда пришел к ней домой брать уроки по математике.

Возможно, ее рекомендовал моему отцу известный математик С. О. Шатуновский, лекции которого Яновская слушала на Высших женских курсах в 1915-1917 гг. Мне шел 16-й год, а ей минуло 26. Было это в Одессе. Незадолго до этого партия приступила к проведению новой экономической политики. Народное хозяйство страны восстанавливалось, но жизнь была еще трудна: топлива и продовольствия недоставало.

Яновская с маленьким сыном жила тогда у родителей, в том доме на углу Екатерининской и Ланжероновской улиц (ныне улиц Маркса и Ласточкина), где помещалось некогда модное кафе Робина. В комнате, согревавшейся «румынкой» — маленькой печкой на козьих ножках, потреблявшей очень немного топлива, быстро накалявшейся и так же быстро остывавшей, мы садились близ кроватки ребенка и приступали к занятиям. Временами малыш просыпался и требовал внимания. То и дело надо было подбрасывать щепочки в «румынку». Занимался я с Яновской недолго и тогда даже не подозревал, что моя учительница — интереснейший человек»[51] .

Мужа Яновской, живущего на тот момент отдельно, Юшкевич не упоминает, но, скорее всего, он его знал, ведь его отец П. С. Юшкевич «был в добрых отношениях с редактором официальной газеты И. И. Яновским»[52].

Осенью 1923 года Яновская была командирована губкомом в Москву на естественное отделение Института красной профессуры. Окончился одесский период ее жизни. Но родной город Яновская не забывала. Вот отрывок из воспоминаний Х. И. Кильберг:

«В июле 1937 г. она писала мне: «Читала ли ты «Белеет парус одинокий»? До чего же чудесная книжка. Но особенно для одесситов, и особенно для таких, как я. Ведь мы, оказывается, почти одних лет с Катаевым и 1905-й год довольно сходно переживали… И как приятно, что у Катаева играют не в пряталки (как на Малых Кочках), а в дыр-дыра, и даже Петрушка называется по-одесски: Ванька Рутютю. А «мадам» Стороженко с Привоза — ведь я ее вижу, как живую! Если не читала, прочти непременно — получишь незабываемое удовольствие»[53] .

А вот что писал Л. А. Люстерник:

«Мне кажется, что в мироощущении Софьи Александровны был и элемент утонченности. Когда ей исполнилось 60 лет, ее товарищи решили сделать ей небольшой подарок. Встал вопрос — что подарить? Приобрели два небольших пейзажа: марину Лагорио и, кажется, Жуковского. А потом я слышал от нее: «Я очень полюбила картину Лагорио, часто смотрю на нее, и мне вспоминается любимый мною уголок на берегу моря близ Одессы»[54].

Очень интересна заметка «Вечір юних математичок», напечатанная в газете «Молода гвардія» (орган Одесского обкома и горкома ЛКСМУ) 6 марта 1937 года, в которой находим информацию о том, что члены математического кружка школы № 43 переписывались с Яновской.

Не могу не привести сведения о личной жизни Яновской. Ее муж, которого она встретила в 20 лет, который вовлек ее в революционную деятельность, чьи убеждения она разделила, за которым следовала, сыграл трагическую роль в ее жизни. Мы уже читали у М. Г. Шестопал, что И. И. Яновский был человеком глубокого, ясного ума. Но вот из армии его уволили по болезни, возможно, тогда впервые проявился его страшный недуг — шизофрения. И что всего ужаснее, болезнь оказалась наследственной. Прочитаем воспоминания ученицы Яновской И. Г. Башмаковой:

«С. А. не была счастлива в личной жизни. Молоденькой девушкой она вышла замуж за Исаака Яновского, революционера, как и она, но происходившего из рабочей семьи. Это особенно нравилось С. А. Она считала, что этот брак вольет новую жизнь в ее интеллигентский род. Увы! Муж оказался тяжелым шизофреником. Заболел этой страшной болезнью и ее единственный сын Имма (Эммануил). Она рассказывала мне, что в 14 лет она отправила его в летний лагерь. И вот ей приснился сон, будто Имма стоит с почерневшим лицом и говорит какую-то бессмыслицу. Наутро ей позвонили и попросили забрать сына из лагеря. С. А. поместила его в больницу и настояла, чтобы ему провели активное лечение. Наступила ремиссия. Но приступы болезни повторялись вновь и вновь. Когда я с ним познакомилась (а он был моим ровесником), он уже не мог учиться, был инвалидом. Помню, как я с С. А. поехала навестить его в больницу на Матросской Тишине. Имма узнал нас, но мы его не интересовали: он руководил революцией на Марсе и не мог отвлекаться на всякие пустяки. Впрочем, он съел все, что мы принесли, а затем начал есть и вовсе несъедобные предметы, находившиеся на столе. Я долго не могла прийти в себя после этого визита. А как же он должен был подействовать на мать!»[55].

Даты смерти И. И. Яновского я не знаю, известно лишь, что он умер до войны. Сын, который в периоды ремиссий жил вместе с матерью, за которого она боялась, которого вынуждена была брать с собой на лекции, кончил жизнь самоубийством после ее смерти.

Когда умерли родители Яновской и где похоронены мне неизвестно. Неизвестна мне и судьба брата Бенциона и сестры Изиды. И. Г. Башмакова упоминает, что в 1944-1954 годах Яновская жила вместе со своей сестрой, профессором биохимии[56]. Скорее всего, речь идет о Фриде.

В заключение я хотела бы высказать свое мнение об идейной эволюции Яновской. Во-первых, мы видим, что ей реально было чего бояться, ведь прежде, чем стать большевичкой, она активно работала в партии эсеров. А муж ее, и того страшнее, прежде, чем стать эсером, был сионистом. Так что страх ее родом из начала 1920-х, а не из 1930-х. Но лично я считаю, что ее выступления и публикации до середины 1930-х годов, которые дали основание некоторым авторам называть ее «революционным фанатиком», продиктованы не страхом, а искренней убежденностью в правоте идей марксизма-ленинизма. И убежденность эта осталась с ней до конца жизни. А вот реальная советская идеология оказалась сталинизмом. Не может быть справедливым государственный строй, при котором научная критика ведет к аресту критикуемого. Думаю, первая трещинка появилась в 1931 году, после ареста В. Ф. Кагана, с которым она продолжила общение сразу же после переезда в Москву и чью деятельность как редактора математического отдела БСЭ критиковала. Интересно, обсуждала ли Яновская арест Кагана с М. Г. Шестопал, которая вместе со своим мужем А. М. Лопшицем, а также с Л. И. Мандельштамом, А. Н. Фрумкиным, Г. Б. Гуревичем, Г. С. Ландсбергом, Я. С. Дубновым, И. Н. Бронштейном, Г. М. Шапиро, П. К. Рашевским подписала письмо на имя А. Я. Вышинского в защиту ученого.

 А еще в годы Большого Террора были репрессированы многие участники одесского подполья, которых она знала лично. Думаю, особенно потряс Яновскую расстрел С. И. Соколовской, обвиненной в шпионаже и участии в контрреволюционной организации.

А еще самоубийство Л. Г. Шнирельмана. Вот что сказал Е. Б. Дынкин в интервью с А. М. Ягломом: «Мне Софья Александровна Яновская рассказывала, что он оставил записку:

«Я умираю честным перед товарищами и советской властью». Его заставляли доносить. … Софья Александровна мне говорила, что работника НКВД, который его вербовал, расстреляли. Но от этого, конечно, Шнирельман не вернулся к жизни»[57].

А еще для меня самое интересное и загадочное: о чем говорили две близкие подруги — Яновская и Панкратова, с учетом всех перипетий жизни последней. Вот уж кто был фанатично предан партии, но считала ли она, что идеологического противника обязательно надо расстрелять? Для тех, кто не в теме, речь идет о муже Панкратовой, историке и убежденном троцкисте Г. Я. Яковине (Мительмане) (1899-1938).

И все же никакой страх не помешал Яновской помогать ее ученице  И.Г. Башмаковой, муж которой, математик Андрей Иванович Лапин (1922–1996), в октябре 1950-го был арестован по обвинению в антисоветской агитации. Об этом Башмакова пишет пусть не прямо, но вполне понятно: «…в моей судьбе Софья Александровна сыграла исключительно большую роль: она помогла мне выбрать специальность, руководила мной в моих занятиях по истории математики, не раз оказывала мне помощь в наиболее тяжелые минуты жизни»[58].

А вот уже совершенно прямо о том, как Яновская помогла ему избежать большой опасности, рассказал Б. А. Трахтенброт, обвиненный в 1951 году в буржуазном идеализме[59].

Яновская была не только мужественным, но и деятельно добрым человеком:

«Нам остается сказать о главном качестве Софьи Александровны, которое было известно всем ее ученикам, друзьям и знакомым. Она была необыкновенно добра. Мы знали это и шли к ней со всеми нашими делами, заботами, мелкими невзгодами и тяжелыми несчастиями. Софья Александровна умела войти в положение каждого из нас, оценить ситуацию, утешить словами и помочь делом. Скольких из нас ее ум и энергия спасли от бед! Помогая человеку, Софья Александровна не жалела ни своего времени, ни своих сил. Она приводила к больным доктора, если надо было, шла к юристу, выступала в суде. А ведь Софья Александровна была очень занятой человек. Сколько я ее знаю, у нее был сахарный диабет, и в последние годы здоровье ее заметно ухудшилось. Софья Александровна относилась к своим недугам с удивительным мужеством. По-моему, она в основном преодолевала их с помощью усиленной работы»[60].

Я прочитала все доступные мне публикации о Яновской. Одни авторы ее обвиняют, другие защищают, одни ищут темные пятна в биографии, другие восхищаются, но равнодушным она не оставила никого. Редко встречаются личности такого масштаба, такой силы воли, такого положительного влияния на судьбы других людей, на судьбы науки.

И в значительной степени личность Яновской сформировалась в одесский период ее жизни, о котором теперь станет известно гораздо больше, чем раньше.

Примечания

[1] Горский Д. П. Математик-марксист // Женщины – революционеры и ученые. М., 1982. С. 87.

[2] Там же. С. 81.

[3] Ф. 42. Оп. 3. Д. 8295. Л. 8.

[4] https://ru.wikipedia.org/wiki/Казённый_раввин

[5] https://jew-observer.com/stranicy-istorii/evrei-v-livreyax-2/

[6] https://tfde.dp.ua/Екатеринославский_городской_казенный_раввин

[7] Локшин А. Немецкий раввин в Одессе // https://www.lechaim.ru/ARHIV/233/lokshin.htm

[8] Вся Одесса: адресная и справочная книга… на 1914 год. Одесса, [1913]. С. 278.

[9] Ф. 42. Оп. 3. Д. 8295. Л. 5.

[10] Ф. 39. Оп. 5. Д. 87.

[11] Ф. 39. Оп. 5. Д. 99 (I).

[12] Карант Г. Н. Одесса, ее окрестности и курорты: ил. путеводитель. Одесса, 1901. С. 108.

[13] 25-летие 2-й городской женской гимназии // Одес. новости. 1904. 23 сент.

[14] Ф. 114. Оп. 1-2. Д. 609.

[15] Ф. 42. Оп. 3. Д. 8295. Л. 7.

[16] Ф. 42. Оп. 3. Д. 8295. Л. 9.

[17] Ф. 42. Оп. 3. Д. 8295. Л. 6.

[18] Ф. 42. Оп. 3. Д. 8295. Л. 3.

[19] 42. Оп. 3. Д. 8295. Л. 2.

[20] 42. Оп. 3. Д. 8295. Л. 1.

[21] Женщины  революционеры и ученые. М., 1982.  С. 81.

[22] Ф. 334. Оп. 3. Д. 7697. Л. 19. Л. 19.

[23] Шестопал М. Г. Безграничная любовь к людям // Женщины — революционеры и ученые. М., 1982. С. 116-117.

[24] Гуковская В. А. Прекрасная способность помогать окружающим // Женщины — революционеры и ученые. М., 1982. С. 115.

[25] Ф. 334. Оп. 3. Д. 4818. Л. 2.

[26] Женщины – революционеры и ученые. М., 1982. С. 81.

[27] Там же. С. 174-175.

[28] https://ru.wikipedia.org/wiki/Политический_Красный_Крест

[29] Женщины – революционеры и ученые. М., 1982. С. 81.

[30] Шестопал М. Г. Безграничная любовь к людям //Женщины — революционеры и ученые. М., 1982. С. 117.

[31] Люстерник Л. А. Из воспоминаний о С. А. Яновской // Женщины — революционеры и ученые. М., 1982. С. 112.

[32] https://cyclowiki.org/wiki/Доброе

[33] Католин Л. «Мы были тогда дерзкими парнями…». Интермеццо второе // Пути в незнаемое. Писатели рассказывают о науке. Сб. 8. — М., 1970. — С. 103-106.

[34] Женщины – революционеры и ученые. М., 1982. С. 81.

[35] Кильберг Х. И. Верность долгу // Женщины – революционеры и ученые. М., 1982. С. 104.

[36] Гарин М. Д. Секретарь редакции в катакомбах // Женщины – революционеры и ученые. М., 1982.  С. 121-123.

[37] Женщины – революционеры и ученые. М., 1982. С. 81-82.

[38] Женщины – революционеры и ученые. М., 1982. С. 82.

[39] Фердман Б. С. Встреча с молодостью // Женщины – революционеры и ученые. М., 1982. С 124.

[40] Там же.

[41] Ф. 3. Оп. 1. Д. 24. Л. 51 об. 

[42] Ф. 3. Оп. 2. Д. 69. Л. 60-61 об.

[43] Ф. 3. Оп. 2. Д. 692. Л. 14-15 об.

[44] Ф. 3. Оп. 1. Д. 515. Л. 60-60 об.

[45] Кильберг Х. И. Верность долгу // Женщины – революционеры и ученые. М., 1982. С. 106.

[46] Ф. 3. Оп. 2. 1921-1922. Д. 691. Анкеты, заполненные перед чисткой 1921 г., личные регистрационные карточки и переписка по учету коммунистов. Л. 147-148 об.

[47] Далин В. Тюрьма в кафе-шантане // В двух подпольях. Страницы из истории комсомола города Одессы времен гражданской войны. М., 1970. С. 32-33.

[48] Російськомовна періодична преса України у фондах Одеської державної наукової бібліотеки імені М. Горького. – Одеса, 1998. – С. 5.

[49] https://ru.wikipedia.org/wiki/Красная_Армия_(газета)

[50] Ф. 3. Оп. 2. Д. 191. Анкеты перерегистрации коммунистов (на букву «Я»). Сентябрь-октябрь 1920. Л. 13.

[51] Юшкевич А. П. Призвание мастера // Женщины – революционеры и ученые. М., 1982. С. 108.

[52] Юшкевич А. П. Годы учения // Историко-математические исследования. Вторая сер. 2006. Вып. 11 (46). С. 14.

[53] Кильберг Х. И. Верность долгу // Женщины – революционеры и ученые. М., 1982. С. 107.

[54] Люстерник Л. А. Из воспоминаний о Яновской // Женщины – революционеры и ученые. М., 1982. С. 114.

[55] Башмакова И. Г. Софья Александровна Яновская (1896-1966): воспоминания // Историко-математические исследования. Вторая сер. — Вып. 2 (37). — С. 107.

[56] Там же.

[57] Dynkin, Eugene.  Akiva Yaglom Interview. December 2, 1988. // https://ecommons.cornell.edu/ /items/bef46d85-801c-4a9a-81a0-2877e1dd13b2

[58] Башмакова И. Г. Одаренная умом и сердцем // Женщины – революционеры и ученые. М., 1982. С. 103.

[59] Трахтенброт Б. А. Памяти С. А. Яновской // Историко-математические исследования. Вторая сер. 1997. Вып. 2 (37). С. 109-127.

[60] Башмакова И. Г. Одаренная умом и сердцем // Женщины – революционеры и ученые. М., 1982. С. 103.