СЕМЬ ИСКУССТВ

Любопытное замечание, характеризующее времена и нравы. Оппенгеймер неоднократно пытался устроить Роберта Сербера на работу в Беркли, но декан физического факультета в Беркли проф. Бёрдж (Raymond Thayer Birge) раз за разом отказывал. В одном из документов Бёрдж написал «[…считаю что,] одного еврея в отделе достаточно», в качестве «одного» имея в виду самого Оппенгеймера.

Игорь Страковский, Михаил А. Шифман

 .        

[Дебют] ЗАБЫТЫЕ ИМЕНА РОССИИ

ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ ВОЛКОВ (1914-2000)

[George Michael Volkoff]

В 1946 году награжден орденом Британской Империи (Мember of the Order of the British Empire) «за вклад в теорию реакторов и разработку первого в Канаде тяжеловодного ядерного реактора (участие в Манхэттенском Проекте).»

В 1994 году награжден Орденом Канады (Officer of the Order of Canada). Из пояснения к награде:

«В ходе выдающейся карьеры Волков внес вклад в общее развитие физики в Канаде и, в частности, в Университете Британской Колумбии. Спустя двадцать пять лет после того, как он стал соавтором исторической статьи о гравитационном коллапсе звезд, теоретическое предсказание, содержащееся в ней, было подтверждено открытием пульсаров, одним из величайших астрофизических открытий этого столетия.»

О Георгии Михайловиче Волкове в русской литературе почти ничего нет, да и в английской в основном обсуждаются лишь его достижения в теоретической физике. О его жизни и необычайной судьбе в опубликованных материалах лишь несколько отрывочных воспоминаний. А жаль. В этой статье мы поставили перед собой задачу восполнить этот досадный пробел. Его долгая жизнь как в зеркале отражает трагическую историю двадцатого века.

Родители и жена звали его Юрием или Юрой. Георгий Волков — так он известен в англоязычном мире, так подписывал свои научные статьи, и другие документы. Так будем называть его и мы в этом эссе.

Ранние годы. Семья

Георгий Михайлович Волков (далее ГВ) появился на свет 23 февраля 1914 года в Москве в семье инженера путей сообщения Михаила Михайловича Волкова (далее МВ) и Елизаветы Павловны Титовой. У него была сестра Ирина. Поскольку все они сыграют большую роль в судьбе Георгия Волкова, нам придется остановится на них подробнее.

Отец Георгия, Михаил Михайлович Волков родился в 1887 году в семье известного в Саратове врача, общественного деятеля и филантропа. Известно, что МВ окончил Петербургский Институт Инженеров Путей Сообщения им. Императора Александра I (гидротехническое отделение) в 1908 году, получив степень магистра искусств. Далее в этом разделе мы цитируем воспоминание ГВ в пересказе его дочери Елизаветы Белл[1].

«Среди его однокурсников была очень привлекательная молодая студентка — Мария Николаевна Сомова. Возможно, они поженились ещё до окончания учёбы. У них родилась дочь, Вероника. К сожалению, и Мария Николаевна, и их маленькая дочь умерли во время эпидемии. Сначала умерла девочка в возрасте одного года, а позже — мать, в 33 года. Мой отец стал очень одиноким и подавленным.

После окончания Петербургского инженерного института МВ поехал в Варшаву, где поступил в аспирантуру, чтобы продолжить образование. Следующим шагом должно было стать обучение во Франции. Французы нанимали хорошо образованных русских студентов на летние подработки и постоянные должности. Его приняли на работу во французскую инженерную компанию в Египте и отправили на стажировку на Асуанскую плотину.

Читатели могут изумиться, увидев упоминание об Асуанской плотине. Это не ошибка, оказывается Асуанскую плотину с большой помпой строил не только Хрущев в 1960-х годах (тогда строилась Верxняя плотина Aswan High Dam), но и российские инженеры (в составе британской и французской компаний) в самом начале ХХ века. Плотина называлась Aswan Low Dam. Ее строительство началось в 1899 году и в основном закончилось в 1902 году. К 1907 году выяснилось, что высота первой плотины недостаточна для накопления нужного количества воды, и она была надстроена. Работы шли с 1907 по 1912 годы. Именно на эту стройку и попал МВ в качестве инженера-стажера.

По-видимому, в это время завязалась долгая переписка с Елизаветой Павловной Титовой, с которой он познакомился после смерти первой жены. В письмах МВ рассказывал о своем одиночестве. Они поженились после его возвращения из Египта, где он провёл около года. Затем он нашёл работу в Новочеркасском Политехническом Институте (НПИ), который в 1930 гoду был переведен в Ростов. Там он стал профессором, а затем и ректором НПИ. Меня не слишком удивляет, что он занял такую высокую должность в довольно молодом возрасте, потому что он был талантливым и получил отличное образование».

Герой нашего повествования, Георгий Михайлович Волков, родился в Москве в феврале 1914 году за несколько месяцев до начала Первой мировой войны.

Потом началась Первая Мировая война, затем в быстрой последовательности отречение императора, Февральская революция, большевистский переворот, Гражданская война и всё, что с этим связано. Большевики принесли новые идеи об образовании. Ректор НПИ получил напарника — комиссара, правоверного коммуниста. Что бы ни делал Михаил Михайлович, он должен был предварительно получить его согласие. Комиссар не торопился, зачастую говорил «нет». В городе закрыли гимназии — ни ГВ ни его младшей сестре негде было учиться. У Ирины были психологические проблемы, ей нужна была медицинская помощь, но и этого больше не существовало.

«Моим родителям все это крайне не нравилось, и после долгих размышлений они решили покинуть страну. Но как? И тут произошло чудо. Несмотря на весь хаос и разруху вокруг нас, вызванные гражданской войной, почему-то правительство в Москве разрешило Канадской тихоокеанской железной дороге (КТЖД) нанять в России некоторое количество людей, знакомых с выращиванием пшеницы, для освоения больших участков земли в канадских прериях, предоставляемых канадским правительством.

Хотя мой отец никогда в жизни не занимался сельским хозяйством и никогда не собирался заниматься, он решил попробовать получить разрешение на выезд в Канаду по этой квоте. Не знаю, как ему это удалось, или его просто отправили в официальную командировку в Канаду для изучения ирригации.

Итак, в самом начале 1924 года мы всей семьей отправились в Москву. Я помню, что только что умер Ленин. После оформления документов, мы на поезде отправились в Ригу, а оттуда в Литву. Потом пересели на пароходик, который через Кильский канал, доставил нас в Лондон. Через несколько дней снова поезд, на этот раз в Ливерпуль. Там нас ждал пароход, принадлежавший КТЖД, под названием «Принцесса…». Как звали принцессу, уже не помню. 26 апреля 1924 г. он пришвартовался в гавани города Квебек.

Мои родители не говорили по-английски, но моя мама свободно говорила на французском. По этой причине родители колебались, не остаться ли им во франкоязычном Квебеке. Но все-таки двинулись дальше…»[2].

Семья поселилась в Виннипеге. Там Георгий начал учить английский язык и получил начальное образование. Его отец не говорил по-английски, что крайне затрудняло поиски работы. Поэтому менее чем через год семья переехала в Ванкувер — город на Тихом океане, гораздо больший, чем Виннипег, где и возможности были шире. В Ванкувере Георгий посещал начальную школу (Lord Roberts Elementary school; 1926-1927¹), а Волков-старший нашел работу — увы — непостоянную. Сначала он и еще один русский иммигрант построили дом на продажу. Удалось ли его продать — неизвестно. Потом несколько летних месяцев он работал на экспериментальной селькохозяйственной станции, и т.п.

В 1927 г. подвернулась счастливая (а может, и не очень счастливая) случайность — МВ получил приглашение из инженерного факультета Харбинского Политехнического Института (ХПИ). И вот вся семья опять в пути, на этот раз в Китай, где старший Волков стал преподавать инженерное дело на русском языке.

Здесь стоит сказать несколько слов о Харбине в целом и о Харбинском Политехникуме в частности. Харбин сейчас называют «Русской Атлантидой в Манчжурии». Этот город вырос вокруг штаб-квартиры Китайско-Восточной Железной Дороги (КВЖД), построенной Российской империей в 1897-1903 годах как южная ветка Транссибирской магистрали. Собственно, отцы-основатели КВЖД и первые поселенцы и заложили этот город на пустом месте. Уже в 1899 году в нем жило около 14 тыс. выходцев из Российской империи, а в 1913 году около 70 тыс. После большевистского переворота в России местные большевики в Харбине захватили власть, но ненадолго. В декабре 1917 года в Харбин вошли китайские войска и изгнали большевиков вместе с их советами. После окончания Гражданской войны по оценкам около 200 тысяч белоэмигрантов осели в Харбине. Это были солдаты и офицеры Белой армии, казаки, в частности атамана Семенова, члены и служащие правительств Сибири и Дальнего Востока, интеллигенция и обычные ничем не выдающиеся люди, бежавшие от большевистского террора. Русское население Харбина в то время было самым большим за пределами России.

Построенный русскими на китайской территории Харбин оставался типичным русским провинциальным городом в течение ещё 25 лет после революции. В Харбине было 26 православных церквей, из них 22 настоящих храма, целая сеть средних учебных школ и 6 высших учебных заведений.

«Харбин был исключительным явлением […]. Милостью Божией Харбин на четверть века продолжил нормальную дореволюционную русскую жизнь»[3].

В Харбине того времени издавались книги и газеты на русском, как грибы после дождя выросли литературные общества, различные объединения и организации, политические партии, функционировавшие на русском языке; кипела культурная жизнь. При Коммерческом училище работал Русский юридический факультет, в котором преподавалась юриспруденция по учебникам Российской империи.

В октябре 1920 года был основан Русско-Китайский Техникум с программой средних учебных заведений с целью в течении трех лет преобразовать его в Харбинский Поли-технический институт — полноценное высшее учебное заведение с преподаванием на русском. С самого начала ХПИ проектировался как для русскоязычных, так и для китайских студентов. В том же 1920 году были открыты подготовительные курсы, на которых обучали русскому языку китайцев и японцев, владеющих основами математики. Для института были построены новые здания, включая лаборатории, мастерские и общежитие, разработана учебная программа[4], студенческая форма по типу российских дореволюционных высших технических учебных заведений. Студенты ХПИ сдавали экзамены по основным предметам: строительной механике, мостам, железным дорогам и гидротехнике. Выпускники должны были защитить четыре дипломных проекта: по архитектуре и вышеупомянутым предметам. Диплом ХПИ признавался по всему миру. Молодой инженер мог получить его на русском, английском, японском, или китайском языках[5]. Институт рос, увеличивалось число курсов, предлагаемых студентам, и вместе с этим росла потребность в новых профессорах. Их искали по всему миру — всюду, где жили русские эмигранты, с подобающим образованием и опытом работы. МВ был идеальным кандидатом.

Итак, в 1927 году МВ из Канады перебирается в Манчжурию с женой, сыном и дочерью Ириной через Японию. Через год еще одно испытание: мать Георгия и Ирины умерла в Харбине в 1928 году от лимфомы Ходжкина[6].

Осенью 1931 года японская (Квантунская) армия вторглась в Манчжурию. Китайские и российские жители Харбина с оружием в руках сопротивлялись до последнего, но силы были не равны. В феврале 1932 года японцы вошли в Харбин, а месяц спустя, в марте, провозгласили марионеточное государство Маньчжоу-Го, которое вскоре возглавил последний китайский император Пу И. В марте 1934 года Маньчжоу-Го объявила себя Великой Маньчжурской империей, за что Япония была изгнана из Лиги Наций[7]. Благодаря японским инвестициям и богатым природным ресурсам, началась ускоренная индустриализация Маньчжурии. Последствия для ХПИ были двоякими: с одной стороны, резко возросла потребность в квалифицированных инженерах; с другой стороны японские «советники» не одобряли преподавание на русском языке. В 1935 году ХПИ был переподчинен японским властям Маньчжоу-го; прием русской молодежи в институт был прекращен 9 апреля 1937 года. Пост ректора института занял японский инженер И. Судзуки. ХПИ начал принимать корейских и японских студентов. Преподавателей приглашали из Японии, а преподавание начали вести на японском языке. Поскольку МВ преподавал на русском, судьба его была решена. По-видимому, в это время он и принял решение вернуться в СССР[8].

С приходом японской армии общая политическая ситуация в Харбине быстро ухудшалась. Военная полиция (кэмпейтай) патрулировала улицы. Любой человек, показавшийся патрульным подозрительным — будь то китаец, кореец, русский или еврей — мог быть арестован. После пыток арестованных часто расстреливали без суда. По городу ползли слухи, что недалеко от Харбина японцы построили секретный комплекс, в котором проводились медицинские эксперименты над людьми. Сейчас мы точно знаем, что этот комплекс существовал, (он назывался отделом 731) и действовал вплоть до капитуляции Японии в августе 1945 года. Через него в качестве «подопытных кроликов» прошли несколько тысяч пленников (возможно до 10-12 тыс.), включая детей, над которыми японские «врачи» проводили эксперименты типа доктора Менгеле. Около 70% были этническими китайцами и около 30% россиянами. Это преступление против человечности малоизвестно в западном мире. Разумеется, эта атмосфера давила на МВ.

Но вернемся к середине 1930-х и ХПИ. Инженер Г. Писемский, остававшийся в Харбине дольше МГ, писал, что «последние студенты окончили ХПИ в 1938-1939 годах, и русский ХПИ фактически прекратил свое существование». В этот период единственным высшим учебным заведением для русскоязычных студентов в Харбине оставался Институт Св. Владимира, в котором помимо теологического факультета, имелись политехнический и факультет ориенталистики»[5].

Известный японский физик Шинсаку Китакадо вспоминал:

«Я родился в 1938 году в Харбине, российском анклаве в Китае. Мой отец работал инженером на КВЖД. В 1944 году я поступил в гимназию Св. Николая, лучшую гимназию в Харбине. Именно там я стал говорить по-русски и познакомился с русской литературой, за которой слежу и сейчас.

Харбин, с его уникальными возможностями и смесью культур, мог бы стать Аксеновским Крымом или современным Тайванем. Но не стал. Когда Мао пришел к власти, его войска вступили в Харбин. Все, у кого были деньги на пароход, уехали либо в Австралию, либо в Калифорнию. По закулисному договору между Мао и Сталиным оставшиеся россияне были депортированы в СССР в начале 1950х годов, где большинство из них сгинуло в лагерях.

Я до сих пор переписываюсь с одноклассниками по гимназии Св. Николая, живущими в Австралии и Канаде. После смерти Сталина я пытался разыскать через Красный крест тех одноклассников, которые были депортированы в СССР. Не нашел ни одного.»[9]

Любопытная деталь: один из последних концертов Александра Вертинского в Харбине состоялся 2 февраля 1936 года в театре «Америкэн», вмещающем 1500 зрителей. Разумеется, установить был ли МВ на этом концерте невозможно[10].

В Харбине родители отправили 13-летнего Георгия учиться в русскую школу YMCA (Young Men Christian Association)[5], имевшую статус классической русской гимназии, которую он и закончил — весьма успешно — в 1930 году. Перед ним встал вопрос — где продолжить образование. 16-летний молодой человек принимает решение: в одиночку вернуться в Ванкувер с целью поступления в университет Британской Колумбии (UBC). Эта, новая, глава в жизни Георгия Волкова будет описана ниже. Но прежде мы закончим повествование о его отце.

Потеряв работу в ХПИ, МВ вернулся в СССР в 1936 году, когда там уже разгорался Большой террор. Скорее всего, от безысходности — поиски работы по специальности с русским языком вне России завершились провалом (с иностранными языками, как мы уже знаем, у него дела шли туго). Кроме того, из его писем сыну (хранятся в Архиве Волковых) видно, что он твердо верил, что через пару лет СССР превратится в нормальную европейскую страну. И последнее, общая атмосфера в Харбине становилась непереносимой. Кроме того, ситуация с Ириной ухудшалась, а в Харбине негде было получить профессиональную помощь. Георгию удалось навестить своего отца в Харбине лишь один раз, в 1934.

Финансовое положение Михаила Михайловича становилось все хуже; Георгий, будучи бедным студентом, ничем не мог ему помочь. Эта мысль угнетала Георгия. В будущем он старался не вспоминать о своей последней встрече с отцом. Перед отъездом из Харбина он написал сыну письмо на 70 страницах о семье Волковых, предчувствуя что больше они не встретятся. Сын прочел его лишь через 60 лет. Георгий Михайлович получил письмо и, не вскрыв, положил конверт в чемодан поскольку торопился в Калифорнию к Оппенгеймеру. Нераспечатанное письмо нашли дочери ГВ, разбиравшие подвал дома родителей в 1997 году, когда Георгий Михайлович попал в больницу после инсульта. Один из авторов (ИС), навещал его в больнице. Георгий Михайлович сказал, что получил письмо «с того света» и заплакал. Текст был написан четким почерком на великолепным русском языке.

В СССР, по словам Георгия Михайловича, Волков-старший и Ирина заехали к родственникам в Саратов и затем Вольск. Потом Михаил Михайлович, оставив дочь в Вольске, поехал в Москву, где получил направление в Киевский индустриальный институт (с 1948 Политехнический). В сентябре он уже читал там лекции; увы… в Киеве ему не удалось найти жилье — институт ему не помог. Поэтому вскоре он перебирается в Воронежский сельскохозяйственный институт, предоставивший ему служебную квартиру.

20 сентября 1937 года на пике Большого террора нарком НКВД Ежов подписал приказ об аресте бывших сотрудников КВЖД, проживавших в Харбине и вернувшихся в СССР. Третьего октября 1937 года Волков-старший был арестован и отправлен в Гулаг[11]. За Ириной приехала ее тетя Зина и увезла ее с собой в Вольск.

В 1957 году Ирина подала заявление в прокуратуру с просьбой о пересмотре дела МВ. 11 июля 1957 года Военная коллегия Верховного суда СССР пересмотрела дело, приговор был отменён, и М. М. Волков был посмертно реабилитирован за отсутствием состава преступления. Ирине сообщили, что ее отец умер в лагере от сердечной недостаточности 27 октября 1940 года и ей была выплачена скромная денежная компенсация[1].

К сожалению, нам не удалось уточнить, от чего на самом деле умер МВ. Ни в «Мемориале», ни в архивах других правозащитных организаций, в которые обращались авторы, никаких следов о нем не нашлось.

Единственное, что известно о матери Георгия, Елизавете Павловне, это то, что она была из семьи староверов. Пра-пра-бабушка Волкова, как он писал, крестилась двумя перстами, сама выучилась грамоте, чтобы читать библию, и завещала своим детям и внукам учиться, учиться, учиться. «Это определило мою жизнь», — написал Георгий Михайлович в одной из заметок.

Звездное начало

Возвращение в Ванкувер

Летом 1930 года ГВ подает документы на физический факультет UBC. В те далекие времена относительно молодой университет Британской Колумбии вовсе не принадлежал к группе лучших в Канаде. В нем можно было получить степени бакалавра и магистра, но аспирантуры и PhD еще не было. Тем не менее, Георгий решил вернуться в Ванкувер, город, который он покинул три года назад.

В приемной комиссии университета, увидев несколько потерянного русского студента, ему сказали: «Видите эту девушку, ее зовут Ольга Окулич, она тоже из России, подойдите к ней, она вам поможет». Так Георгий познакомился со своей будущей женой[6].

Школьное образование ГВ было фрагментарным. До отъезда из России в 1924 году Георгия учили его мать и тетя в домашних условиях. Потом были школы в Виннипеге, Ванкувере и гимназия в Харбине. Документы, подтверждающие его образование, привезенные из Харбина — некоторые на русском, некоторые на китайском — не смогли пролить свет на уровень знаний абитуриента. Члены приемной комиссии UBC пришли к компромиссному решению: принять Георгия Волкова в качестве вольнослушателя. Это означало, что если он успешно закончит первый курс и сдаст все экзамены, то будет переведен в статус обычного студента.

Приемная комиссия не ожидала, что вольнослушатель закончит курс первым по успеваемости из 580 студентов, принятых комиссией летом 1930. ГВ останется лучшим студентом и на последующих трех курсах. В итоге, после получения степени бакалавра в 1934 году ему была вручена Золотая медаль Генерал-Губернатора Канады.

Проф. Гордон М. Шрум (Gordon Shrum, завкафедрой физики UBC, которого в 1960 г. сменил Георгий Волков) вспоминал:

«Впервые я обратил особое внимание на Георгия Волкова в октябре 1930 года, когда он получил 100% на моем промежуточном экзамене по элементарной физике. И это был только первый пример его безупречных экзаменационных работ. […]. Я поговорил с ним о планах на будущее. Из разговора узнал, что он, похоже, одинаково хорош во всех предметах. Разочаровало меня следующее. Георгий сказал мне, что его отец, преподававший на инженерном факультете Политехнического института в Харбине, посоветовал ему специализацию в области электротехники. Но […] вскоре Георгия увлекли сложность и красота физики. К концу первого курса он решил сменить свою исходную цель на теоретическую физику.»[12]

Закончив бакалавриат с отличием в 1934 году, Георгий Волков остался в UBC еще на два года, чтобы получить степень магистра. Его магистерская диссертация называлась «Определение средней продолжительности жизни возбужденных атомов». Защита прошла блестяще в 1936 г. Сразу после защиты ГВ подал документы в докторантуры лучших американских университетов: MIT, Принстонa и университетa Калифорнии в Беркли. Был принят во все три, но выбрал Беркли (University of California, Berkeley, UCB)[13], чтобы иметь возможность работать с Робертом Оппенгеймером, признанным квантовым первопроходцем, каковых в США тогда было немного. Чего он не мог знать в 1936, что его будущий научный руководитель через несколько лет станет лидером aтомной программы, о которой много лет спустя будут снимать фильмы, например, недавний одноимённый сериал (2023, режиссер Кристофер Нолан). Из него даже весьма далекие от физики люди во всем мире узнали кое-что об Оппенгеймере и Лос-Аламосе[14].

Несколько слов об Оппенгеймере

Оппенгеймер защитил докторскую диссертацию в 1927 году в университете Гёттингена (Германия)[15], Мекке квантовых физиков того времени. В Гёттингене Роберт познакомился с Гейзенбергом, Паули, Дираком, Ферми; его научным руководителем был Макс Борн. Квантовую физику двигали молодые люди, для которых зарождавшаяся наука была страстью и жизнью. Оппенгеймер окунулся в нее с головой. В США пионера квантовой эры хотели заполучить сразу несколько университетов. Оппенгеймер выбрал университет Калифорнии в Беркли, предложивший ему особую привилегию — проводить шесть недель в году в Калтехе. Его карьеру в UCB прервала война и связанный с ней атомный (Манхэттенский) проект. В 1942 году Оппенгеймер стал его членом, а в следующем году возглавил.

«Звездная» работа Оппенгеймера-Волкова

30-ые годы ХХ века — уникальное время первопроходцев. Нейтрон был открыт Чадвиком (James Chadwick) в 1932 году. Год спустя на встрече Американского Физического Общества в Вашингтоне два астронома Вальтер Бааде (Walter Baade) и Фриц Цвикки (Fritz Zwicky) впервые заговорили о том, что нейтроны могут играть особую роль в формировании класса звезд, которым они дали название «сверхновых»[16]. Опубликованная в 1934 году статья этих авторов «зажгла» Роберта Оппенгеймера, который в свою очередь заразил своих аспи-рантов идеей компактных звезд, состоящих исключительно из холодных нейтронов. В эту группу энтузиастов и попал Георгий Волков. Ныне такие звезды называются нейтронными.

В своей «звездной» работе Оппенгеймер и Волков предложили релятивистскую модель вырожденного газа нейтронов, предположив, что нейтроны можно считать свободными, а давление возникает только за счет принципа запрета Паули. В этой модели вывели уравнение состояния холодных нейтронных звезд и доказали, что существует верхний предел для их массы, известный как предел Оппенгеймера–Волкова, выше которого они теряют стабильность и коллапсируют за счет гравитационного самодействия.

В 1967 году, в год смерти Оппенгеймера, Уилер (John Archibald Wheeler) предложил называть коллапсировавшие нейтронные звезды «черными дырами». Эта тема сейчас — одна из центральных в теоретической физике.

Работа Оппенгеймера-Волкова была закончена в 1939 году и в этом же году появилась в главном американском физическом журнале Physical Review под названием «О массивных нейтронных ядрах»[17].

Предсказание Оппенгеймера-Волкова намного опередило свое время. Лишь 28 лет спустя пульсары — вращающиеся нейтронные звезды — были открыты молодой аспиранткой Джоселин Белл (Jocelyn Bell) и проф. Хьюишем (Antony Hewish) с помощью радиотелескопов[18].

Подробнее о «Звездной» работе

ГВ вместе с Робертом Сербером (Robert Serber) и Гаролдом Снайдером (Harold Snyder) были лучшими аспирантами Оппи (так они ласково называли своего учителя). Оппенгеймер разбил вопрос о динамике нейтронной звезды вблизи и за пределами равновесия на три части. Серберу было поручено проверить приблизительную оценку массы опубликованную в статье Ландау 1932 года[19]. Статья «О стабильности ядер звезд» Оппенгеймера и Сербера вышла в 1938 году[20].

Волкову была дана задача отказаться от ньютоновского приближения в оценке Ландау и вместо нее получить предсказания, основанные на специальной теории относительности Эйнштейна. Наконец, Снайдер должен был разобраться с тем, что происходит выше предела стабильности нейтронных звезд[21].

Статья Оппенгеймера-Волкова стала основополагающей[17]. Ее заключение цитируется и по сей день как в учебниках по астрофизике так и в оригинальных исследовательских работах:

«Если масса нейтронной звезды превышает ¾ солнечной, статических равновесных решений нет. […] Звездная материя после истощения термоядерных источников энергии будет постоянно сжиматься, с замедлением, никогда не достигая истинного равновесия».

Связь между Оппенгеймером и Волковым не прерывалась до смерти Оппенгеймера в 1967 году. Об этом мы еще скажем позже.

Любопытное замечание, характеризующее времена и нравы. Оппенгеймер неоднократно пытался устроить Роберта Сербера на работу в Беркли, но декан физического факультета в Беркли проф. Бёрдж (Raymond Thayer Birge) раз за разом отказывал. В одном из документов Бёрдж написал «[…считаю что,] одного еврея в отделе достаточно»[22], в качестве «одного» имея в виду самого Оппенгеймера. В 1942 году Оппенгеймер вошел в Манхэттенский проект в Лос-Аламосе. Сербер был немедленно принят в теоретический отдел. В апреле 1943 года Сербер прочел серию лекций для вновь прибывших под названием, которое можно перевести на русский как «Азбука Лос-Аламоса»[23]. Лекции были записаны и их вручали всем новоприбывшим. В 1992 году они были рассекречены и выпущены издательством университета Калифорнии.

ГВ получил докторскую степень в 1940 году[24]. Много лет спустя, в 1994 году, за работу с Оппенгеймером он был награжден орденом Канады, о чем сказано в начале нашего повествования. Много ли аспирантов награждают орденом за первую опубликованную работу?

После защиты PhD Георгий провел несколько месяцев постдоком в Принстоне. Его руководителем был Юджин Вигнер (Eugene Wigner), под влиянием которого ГВ исследовал тензорные силы в ядерной физике[25].

Летом 1940 года ГВ, прервав свою работу в Принстоне, возвращается в Ванкувер. Почему? Ответ на этот вопрос дает Г. М. Шрум, в то время декан физического факультета UBC:

«В 1940 году мы предложили Волкову должность доцента в университете Британской Колумбии и были удивлены и обрадованы, когда он согласился. В этом, я думаю, нам помогли иммиграционные власти США. Дело в том, что Ольга Окулич, бактериолог из нашего университета, и Георгий уже назначили день свадьбы, но виза для въезда в США задерживалась. Оказалось гораздо проще устроить свадьбу в Канаде, а для этого Джорджу вернуться в UBC.»[12]

Церемония бракосочетания Георгия Волкова и Ольги Окулич состоялась 22 июня 1940 в Ванкувере.

(окончание следует)

Примечания

[1] E. Bell, A Tile in the Canadian Mosaic, Volkoff Family Archive in UBC. Далее цитируется как Архив Волковых. См также ТерTer-nvrsk от 9 ноября 2014 г. на следующем сайте форума «Всероссийское генеалогическое древо»: https://forum.vgd.ru/1412/47073/20.htm?a=stdforum_view&o = Этот сайт посвящен Петербургскому Институту Инженеров Путей Сообщения им. Императора Александра I.

[2] Краткий пересказ фрагмента из E. Bell, A Tile in the Canadian Mosaic, ibid.

[3] «Ранние годы жизни м. Филарета», Архивная копия от 17 июля 2018 года на Wayback Machine // Беседы о Священном писании и Вере. Том. 5. — Нью-Йорк: Комитет Русской Православной Молодежи Заграницей — 1995.

[4] Образовательная программа ХПИ соответствовала программам высших технических учебных заведений Российской Империи.

[5] А. Ю. Мещеряков и О. К. Антропов, «Харбинский политехнический институт в 1920-1976 гг.», https://www.gramota.net/article/mns20190262/fulltext

[6] Olga G. Volkoff, частное сообщение от 1 июня 2025.

[7] То же самое должно было бы произойти с РФ в 2022 году (толко не из Лиги Наций, а ООН, которая была организована осенью 1945 года), после вторжения в Украину — увы, не произошло. Следует напомнить, что СССР была изгнана из Лиги Наций после нападения на Финляндию в декабре 1939 года. Свое существование Лига Наций прекратила в апреле 1946 года.

[8] Заметная часть русскоязычных профессоров покинули Харбин и перебрались в основном в США и Австралию. Лишь небольшая часть оставалась в Харбине. Им удалось воссоздать (совместно с японской властью) Харбинский русский техникум как филиал ХПИ. Техникум продолжал обучение русскоязычных студентов еще шесть лет^3,5. Следует добавить, что в Харбине кишели агенты НКВД. Помимо связей с Мао-Цзе Дуном, одной из их задач была агитация среди русских жителей с целью их возвращения в СССР. «Там вас ждет райская жизнь!»

[9] S. Kitakado, private communication to МШ, 1994.

[10] Вертинский многократно испрашивал разрешения вернуться в СССР, но лишь в ноябре 1943 года ему разрешили вернуться на родину с женой и трёхмесячной дочерью Марианной.

[11] «Отправлен в ГУЛАГ» означало, что арестованный по сфабрикованному обвинению человек, был «осужден» — по сути без суда — так называемой «тройкой», приговорен к заключению и отправлен в один из огромного количества лагерей НКВД в Советском Союзе. Гулаг (Главное управление лагерей), существовал как система принудительного труда и репрессий в Советском Союзе де факто с 1918 г. (де юре с 1930) и до середины 1950-х.

[12] G. M. Shrum, “In Profile: George Michael Volkoff”, Physics in Canada, 16, 17 (1962).

[13] Университет Калифорнии состоит из 11 независимых кампусов: в Сан–Диего, Лос–Анжелесе, Санта–Барбаре, Беркли и т.д.

[14] Существует довольно много фильмов и сериалов об англо-американской атомной программе во время Второй мировой войны. Вот список некоторых из них: The Beginning or the End (1947), The Day After Trinity (1981), Day One (1989), Fat Man and Little Boy (1989), Infinity (1996), Manhattan (2014–2015), The Bomb (2015). На наш взгляд, лучшие из них Infinity (1996) и Oppenheimer (2023). Роберта Оппенгеймера выдвигали на Нобелевскую премию 4 раза — в 1946, 1951, 1955, и 1967 годах.

[15] В это время квантовую революцию в Гёттингене творили Мах Бор, один из основателей квантовой механики (КМ), учитель и соавтор Оппенгеймера, Вернер Гейзенберг, который наряду со Шрёдингером произвели главный прорыв, Паскуаль Йордан, стоявший у истока квантовой теории поля (КТП) вместе с Дираком, Гейзенбергом и Паули. В течении нескольких лет они ее и родили. Туда приезжали Ферми, Ландау, Пайерлс и многие другие молодые первопроходцы, заложившие основы приложений квантовой науки.

[16] W. Baade and F. Zwicky, «Remarks on Super-Novae and Cosmic Rays,’’ Phys. Rev. 46, 76 (1934).

[17] J. R. Oppenheimer and G. M. Volkoff, «On massive neutron cores,’’ Phys. Rev. 55, 374 (1939).

[18] A. Hewish, S. J. Bell, J. D. H. Pilkington, P. F. Scott, and R. A. Collins, «Observation of a rapidly pulsating radiosource,’’ Nature 217, 709 (1968). Пульсары были открыты Джоселин Белл в 1967 году. В то время она была аспиранткой Кембриджского университета и работала под руководством проф. Энтони Хьюиша. Джоселин и услышала «биения» ранее неизвестных астрофизических объектов нового типа— быстро вращающихся нейтронных звезд, испускающих радиоволны. Сейчас их называют пульсарами. Хьюиш получил Нобелевскую премию по физике в 1974 году за это открытие, а Джоселин Белл просто проигнорировали. Впрочем, это далеко не первый скандальный пример такого поведения Нобелевского комитета.

[19] L. D. Landau, «On the Theory of stars,’’ Phys. Z. Sowjetunion, 1, 285 (1932).

[20] J. R. Oppenheimer and R. Serber, «On the Stability of Stellar Neutron Cores,’’ Phys. Rev. 54, 540 (1938).

[21] J. R. Oppenheimer and H. Snyder, «On Continued Gravitational Contraction,’’ Phys. Rev. 56, 455 (1939).

[22] Рэймонд Тайер Бёрдж стал деканом физического факультета в Беркли в 1933 году и занимал эту должность до выхода на пенсию в 1955 году. «Оne Jew in the department was enough» он написал в неопубликованном письме коллеге. Ссылка имеется, например, в известной книге «American Prometheus: The Triumph and Tragedy of J. Robert Oppenheimer» by K. Bird M. Sherwin, (Deckle Edge, 2005).

[23] Robert Serber, “The Los Alamos Primer: The First Lectures on How to Build an Atomic Bomb”, (University of California Press, 1992).

[24] Докторская диссертация ГВ содержала две главы: «1. Равновесие массивных нейтронных ядер» и «2. Процесс Опенгеймера-Филиппса.»

[25] G. M. Volkoff, “Tensor Forces and Heavy Nuclei”, Phys. Rev. 62, 126 (1942); “A note on exchange tensor forces in heavy nuclei,” ibid, 62, 134 (1942).