СЕМЬ ИСКУССТВ

Еще запомнилось, как нас весьма строго досматривали советские пограничники и таможенники. У одной нашей девушки нашли в тюбике зубной пасты, скрученные десятирублевки. Больше 250 рублей советским людям вывозить было запрещено, и эти деньги стражи границы изъяли. Девушка была расстроена и очень смущена, а наши руководители, извиняясь, подписали у таможенников какой-то акт и многозначительно посмотрели на свою студентку.

Сергей Ярков

ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ЗА ГРАНИЦУ

Конец третьего курса, 1974 год. Практика по химической технологии. Все едут в разные города Союза на химические заводы. Но некоторые, кто хорошо учился и был активистом — профорги, комсорги, спортсмены и члены учебно-воспитательных комиссий, могли претендовать на поездку (первую в их жизни) за границу. Правда, для этого необходимо преодолеть «фильтры» — комсомольское бюро курса, комитет комсомола факультета, получить рекомендацию из учебной части, выдержать собеседование в комиссии старых большевиков Парткома МГУ на десятом этаже высотки и, наконец, выклянчить у родителей 250 рублей на расходы (огромная сумма по тем временам, стипендия студента была 35 рублей).

Деньги родители дали, но как-то без восторга, строго наказав потратить их на дубленку для самого себя. Все идеологические органы курса и факультета кандидатуру мою тоже одобрили, даже старые большевики Парткома на десятом этаже МГУ оказались со мной не очень злобны и спросили только, кто там у них в Болгарии председатель правительства, и есть ли еще партии кроме коммунистической. Тогда я знал ответы на вопросы, сейчас нет. Мы получили загранпаспорта, но в руки нам их дали только в поезде. Впрочем, об этом чуть позже.

Еще для того, чтобы попасть за границу, надо было в июле принять группу студентов химического факультета Софийского университета им. Климента Охридского. А потом, подружившись с нами на советской земле, они ждали бы нас в гости в Болгарии. Программа пребывания: Москва, Загорск, Киев, Ленинград, а у болгар планировалось принимать нас в Софии, Пловдиве и Варне (на море, значит).

Я вез болгарскую группу в Ленинград. Для начала меня снабдили письмом с печатью МГУ, в котором просили Ленинградский университет разместить в общежитии болгарскую группу. Я выехал квартирьером за два дня до прибытия болгар, и как-то быстро все устроилось. Отношение ленинградских коллег к парнишке с таким письмом с печатью было очень деловое и доброжелательное. Без всяких проволочек были выделены места в пустующей, по случаю лета, общаге ЛГУ, и я довольный поехал встречать поезд с гостями на Московский вокзал.

В обязательной культурной программе значилось: Эрмитаж, Петродворец, Исаакиевский собор и Пискарёвское кладбище. Вечерами болгарская группа много гуляла по городу самостоятельно. Увиденное сильно впечатлило не только студентов, но и их преподавателей. Один из них — Борис, исколесивший всю Европу, сказал, что дворцовый ансамбль и анфилада фонтанов с золочеными скульптурами в Петродворце, спускающаяся к Финскому заливу — это зрелище, затмевающее Версаль. А когда мы посетили Пискаревское мемориальное кладбище и болгарские девчонки узнали, что там лежит без малого миллион человек, погибших от голода, обстрелов и болезней во время блокады, они заплакали.

Ну вот и настал долгожданный день нашего отъезда в Болгарию. Путешествовали мы поездом «Москва — София» через Брянск, Киев, Раздельную, Тирасполь, Кишинев, Унгены (погранпункт, где СССР кончался и наши вагоны переставляли на узкую европейскую колею), Яссы, Бухарест (я постоял десять минут на перроне — потоптал румынскую землю), пограничный болгарский Русе, мост через Дунай и, наконец, прибыли в Софию. Румынский пограничник спросил, есть ли у нас оружие — пистолеты там или ножи, и ушел, не дослушав. Болгарский пограничник, только улыбнулся, видя студентов. В отличие от наших ретивых соотечественников в зеленой форме, чемоданы и зубную пасту они не проверяли.

В поездке мы постоянно общались и болтали, приставая к другим пассажирам (не из нашей группы) и Светочке Шерстюк (из нашей группы). Она была весьма аппетитна и непосредственна в коммуникациях с внешним миром. Особенно донимал ее циничный Сережа Петухов, а я стеснялся немного, но потом вошел во вкус. Петухов орал: «Шерсть…!» — и пытался забраться к Светочке на вторую полку купе, под аккомпанемент ее визгов. Справедливости ради, надо сказать, что Светочка нас ничем не провоцировала, она была воплощенная скромность. Другие девушки вообще были строги и неприступны, как утесы в море — к ним на полку не хотелось.

Еще запомнилось, как нас весьма строго досматривали советские пограничники и таможенники. У одной нашей девушки нашли в тюбике зубной пасты, скрученные десятирублевки. Больше 250 рублей советским людям вывозить было запрещено, и эти деньги стражи границы изъяли. Девушка была расстроена и очень смущена, а наши руководители, извиняясь, подписали у таможенников какой-то акт и многозначительно посмотрели на свою студентку. Вот ведь, из молодых да ранняя — контрабандистка… Были ли потом для нее какие-то последствия, я не знаю. Видимо, она была не первая и не последняя, судя по тому, как пограничники уверенно тискали тюбики с зубной пастой.

В нашем вагоне какие-то молодые шведы из Стокгольма добирались через Москву в Софию. Они заявили, что у нас нет демократии, потому что мы учимся по одним утвержденным коммунистами учебникам. А вот у них в Швеции учебники (например, по истории) пишут социалисты, фашисты и либералы — выбирай любой. Дискуссия не зашла очень далеко, так как шведов сопровождали русские ребята в спортивных костюмах и с короткой стрижкой (вроде бы спортсмены, а может, и нет…). Они свернули обсуждение, сказав нам, что если мы станем возражать шведам, то те сочтут нас идеологически зашоренными (именно так!). Теперь-то я знаю, что бы я ответил этим шведам. Если бы не наша идеологически зашоренная страна, то весь плюрализм мнений закончился бы в Швеции еще в 1943 году изучением речей доктора Геббельса и программной книги Mein Kampf не менее известного автора. Норвежцы, их соседи, это ощутили на себе.

Итак, мы в Болгарии! Ура!!! Нас поселили в студенческой общаге на окраине Софии. Общежитие оказалось гораздо пристойнее, чем второй корпус ФДС на Ломоносовском проспекте, а вот химический факультет Университета имени Климента Охридского в Софии поразил меня своей провинциальностью. Врезалось в память наличие раздельных лифтов «Для преподавателей» и «Для студентов». Интересно, а туалеты? Жаль, их мы не посетили.

Мавзолей Г. Димитрова, «болгарского Ленина» и вождя социалистической Болгарии в Софии

В этом мне виделась какая-то сегрегация и отсутствие подлинной демократии. Наши преподаватели ездили с нами на химфаке МГУ в одних лифтах. Болгарские практикумы выглядели тоже бедновато, по сравнению с нашим любимым химфаком. Студентов мы не видели, так как был август. Ощущение маленькой и не очень богатой страны начало укрепляться. Нас водили посмотреть мавзолей Георгия Димитрова и саму мумию. Внутри все как в мавзолее Ленина, только часовые в болгарских смешных нарядах, но с ружьями. Совсем нестрашные. (Кстати, в 1990 году тело Димитрова перезахоронили на центральном кладбище Софии, а 1999-м здание мавзолея взорвали. Теперь на этом месте забетонированная площадка.)

По тогдашнему курсу СЭВ[1] 250 рублей равнялись 200 болгарских левов. Руководители группы вручили нам эти пресловутые 200 левов, и мы повалили в Центральный универмаг за покупками. Вожделенная дубленка висела на третьем этаже в стеклянной витрине и стоила ровно 200 левов. Хватило ума не покупать ее, иначе целый месяц практики после этой роскошной покупки пришлось бы не есть и не пить, а также лишить себя сигарет (американские стоили 1 лев за пачку, впрочем, сигареты в ларьках продавали и поштучно), жвачки, «Кока-колы» и «Швепса».

Дружба между советскими и болгарскими студентами была действительно крепкой

Производственная практика состояла из кратковременных и неутомительных экскурсий на предприятия — «Фармахим» в Софии и Кремиковский металлургический завод возле Пловдива. Остальное — культурная программа. Идеологическое давление в Болгарии не было таким жестким, как в СССР. Болгары выезжали в Европу, в стране демонстрировалось много американских и европейских кинофильмов, о которых мы даже и не слышали. На болгарское побережье приезжали туристы из ФРГ, Франции и Италии (ведь отдых здесь был много дешевле, чем в своих странах). Болгария была мостом между Европой и Турцией. Слегка веяло чем-то незнакомым и запретным — в отличие от идеологически стерилизованной и выдержанной в духе классовой борьбы советской жизни.

Впрочем, это тогда нас мало волновало. Было желание веселиться, ничего не пропустить и хорошо провести время. В чем мы и преуспели.

Примечание

[1] Совет экономической взаимопомощи (СЭВ) — межправительственная экономическая организация (1949–1991), в которую входили социалистические страны. Штаб-квартира находилась в Москве. Последняя сессия СЭВ прошла в 1990 году в Софии.