©"Семь искусств"
  январь 2025 года

Loading

Да что уж старое поминать, Коля. Ну и вообще… ты ж тогда … ну, не очень хорошо с бабушкой поступил… молоточком-то её того… нет, она конечно, сама виновата, нечего было так за сумочку свою паршивую цепляться, понимать должна была, дура старая. Мы ж оба молодые тогда были — глупые.

Владимир Резник

ОРДЕНОНОСЕЦ

Одноактная пьеса

Владимир РезникДействующие лица:

Николай — 35-40 лет
Маруся — его жена. На два года моложе Николая.
Константин — старший брат Николая
Полицейский
Первый Бизнесмен
Второй Бизнесмен
Блогерша
Поэт
Мэр города
Куратор
Помощники, чистильщики.

Сцена первая

Комната, входная дверь, двери в ванную и в соседнюю комнаты. В комнате стол, пара стульев, шкаф или сервант. На стенах вырезки из глянцевых журналов.

В комнате никого нет, из-за двери ванной слышен шум воды — кто-то моется. Заходит Николай с пакетом в руках. На нём берцы и камуфляжная форма с несколькими медалями и орденом.

Николай: Вечер в хату. Есть кто живой? (Прислушивается к шуму в ванной) — А, плещется бегемотик. Не утонула ещё. (Напевает) «Ты не печалься мама родная, твой сын не урка, а герой».

Проходит к столу вытаскивает из пакета бутылку водки, варёную колбасу, нарезанный хлеб. Делает бутерброд, наливает стакан водки и только собирается выпить, как открывается дверь в ванную, и высовывается Маруся. Она обёрнута в банное полотенце, на голове другое, намотанное тюрбаном.

Маруся: Явился, герой! Где шлялся?

Николай: Не шлялся, а встречался с этими… пионэрами… ну, с малолетками.

Маруся: Оба-на, с малолетними! По этой статье ты ещё не ходил!

Николай (уже начал пить, поперхнулся, откашлявшись): Тьфу на тебя, шалава! Ляпнешь тоже. За базаром следи! В школу меня пригласили зайти. Они там в холле мраморную доску повесили: Здесь учился герой СВО Николай такой-то…

Маруся: А то, что тебя из неё три раза выгоняли, тоже написано?

Николай: Не три, а четыре… И ещё парту, за которой я сидел, всю ножичком порезанную, нашли и почётной сделали — теперь за неё только отличников по патриотическому воспитанию сажать будут. Жаль только надписи они мои затёрли — там много интересного было — и про тебя, кстати, тоже. Так что сходил, детишкам про подвиги свои рассказал.

Маруся: Да? И про какую из своих ходок ты им впаривал? Про ту, когда старухе голову молотком пробил или про последнюю, которую не досидел — когда ювелирный магазин ломанул и по ходу охранника грохнул?

Николай: Вот дура — язык без костей! Про войну, конечно, ну, про СВО то есть… Красиво рассказал, ни разу даже по матери не прошёлся. Слушали не дыша, как Кума на ночном шмоне. Одна только пигалица сопливая с вопросом вылезла: Дяденька, — говорит, — а что это у вас, за брошка такая красивая? А это, говорю, не брошка, девочка, а Орден Всех Святых, а я — первый, кого им наградили. Ну, а дальше, конечно, всё по плану: Дяденька, а за что такой орден дают?

Маруся: И? Что наплёл?

Николай: Наплёл… Правду рассказал!… Как подорвал одной гранатой три хохляцких танка: американский и два немецких, а потом закрыл грудью амбразуру дзота.

Маруся (хохочет): А не спросили, чьей грудью?

Николай (ухмыляясь): Никто даже не вздрогнул, а училки — так те, вообще, стояли навытяжку и даже не сморгнули ни разу.

Маруся: За выступление-то хоть забашляли?

Николай: Не.. школа же… они же нищие. (показывает на стол) Вот только на продуктовый набор наскребли, да и то такими голодными глазами смотрели…

Обращает внимание на то, как одета Маруся.

Николай: Ух ты, рыбка моя розовая, намытая. Иди-ка сюда, русалка… Я те чего покажу.

Маруся подходит, он сажает её на колени, наливает ей водки.

Маруся: И что ж ты мне такого покажешь, чего я ещё не видала?

Выпивают, только собираются закусить, раздаётся стук в дверь.

Николай: Кого ещё чёрт несёт? Отдохнуть заслуженному человеку культурно не дают!

Константин (из-за двери): Коля, Колян, открой, это я!

Николай: Братан припёрся. (Марусе) Ты давай, скройся по-быстрому, ненадолго. Не отсвечивай тут голыми ляжками. Иди вон — башку высуши. Я с ним живо разберусь и продолжим.

Маруся, обижено фыркнув, скрывается в ванной. 

Сцена вторая

Николай открывает дверь, вбегает Константин.

Константин: Колян — это правда?

Николай: Что?

Константин: Ну, про орден!

Николай: (насторожено) Что про орден?

Константин: Ну, что с этим орденом ты имеешь право любого…

Николай (закрывает ему рот ладонью. Шипит): Тихо ты… Откуда узнал?

Константин: Так в Сеть кто-то выложил… И приложение к Статуту ордена, и секретную его часть! Всё уже об этом говорят. Так это правда?

Николай: Вот суки дранные! Слили-таки! И что там написано?

Дверь в ванную комнату тихо приоткрывается. Маруся подслушивает.

Константин: Ну, вот (читает в телефоне) Секретное приложение к Статуту Ордена: Кавалер ордена Всех Святых третьей степени имеет право на безнаказанное совершение одного деяния, предусмотренного статьёй 105 УК РСФСР в части…

Николай (прерывая его): Хватит! Всё ясно — продали, суки, а ведь обещали…

Константин: Так значит правда? Ты теперь можешь любого замочить, и тебе за это ничего не будет?

Николай: Ну, не любого. Там приложение ещё есть — со звёздочкой.

Константин (листает текст на экране): Точно, есть. «За исключением военнослужащих и работников МВД в чине от генерала и выше, — О! Так ментов мочить почти всех можно!

Николай (ухмыляется): Ага…

Константин (продолжает): …работников ФСБ, ГРУ, Росгвардии и Администрации Президента в не зависимости от звания…» Так а что — Думцев, значит, тоже можно?

Николай: А кому они, нахрен, сдались, дармоеды вороватые. Их хоть всех до единого в расход пусти — никто и не заметит.

Константин: Там ещё дальше есть ссылка на именной список, но самого списка не вижу, то ли не выложили его, то ли закрыт…

Николай: Знаю, читал…(ухмыляется) тебя в нём нет…

Константин: Ты чё, Коля, мы ж с тобой… ну, я, конечно, тебя обижал в детстве, но не так чтобы сильно… мы ж братья…

Николай: Да шучу я, братуха, шучу, не ссы…

Константин: Не, ну ты, Коля, того… народ, ты ж знаешь, такого наплести может. Ты всяким наговорам не верь.

Николай (заинтересовано): Каким-таким наговорам?

Константин: Да мало ли что тебе наплетут про меня и…

(Из ванной комнаты раздаётся вскрик, звон чего-то бьющегося и звук падения тела. Братья бросаются туда. Вытаскивают полуголую Марусю. Она без сознания. Кладут на диван. Николай хлопает её по щекам, та приходит в себя.)

Маруся: Ой, Коленька, мне что-то дурно стало от духоты. Перепарилась, видно. Ой, тут чужие, а я голая!

Николай: Костян, ты двигай давай, потом побазарим.

Константин: Всё, ухожу, Коленька, убегаю. (уходит)

Николай (Марусе): Ты чё это, русалка, с полстакана трусы с мозгами теряешь?

Маруся: Да это я, видать, ослабла, я ж всё тебя ждала, соскучилась… Ни с кем… ты не верь никому, Коленька, врут они все… ну, иди, иди ко мне…

(Отбрасывает полотенце, тянет Николая на себя, гаснет свет.)

Сцена третья

Николай за столом, курит, вытряхивает из бутылки остатки водки — там совсем на донышке.

Николай: Как-то слишком быстро всё получилось. Может, оно и к лучшему, что теперь все знают? С одной стороны, не плохо — бояться будут, но они все меня и так ссут… С другой — кто зуб на меня имеет, и кого мне б завалить хорошо бы — затаятся, попрячутся, выжидать будут, а то ещё с перепугу и упреждающий ход сделать захотят… Как там наш учил: Если драки не избежать — бей первым? Во-во… Запутался я. Ладно, посмотрим, как оно дальше пойдёт.

(Стучат, Николай направляется к двери, но на полдороге останавливается, поворачивает к шкафу, порывшись в нём, достаёт пистолет, засовывает сзади за ремень и лишь тогда открывает. Входит полицейский в форме, подполковник.)

Полицейский: Здорово, Николай.

Николай: Ух ты… Надо же. Какие люди.

Полицейский: Да, давненько не виделись.

Николай: Да я б тебя ещё бы сто лет не видел и не заскучал бы.

Полицейский: Да и я, Николай, честно говоря, по тебе не то что бы сильно соскучился. Понимаю, что зло на меня держишь.

Николай: Что ты, что ты… Я о тебе с нежностью, можно сказать вспоминаю! Особенно, как ты меня душевно по почкам шлангом резиновым херачил!

Полицейский: Работа такая, Коля. Ты ж тоже не просто так к нам попал, а за дело. Да и времена другие были…

Николай: Ага… а теперь моё времечко настало!

Приплясывает и поёт дурашливо:

Николай:

Амнистия законная

Списание грехов.

Жизнь наша забубённая

До самых потрохов.

Ты не печалься мама родная

Твой сын не урка, а герой.

Вернёмся мы домой свободными

И всем устроим геморрой.

Оба!

Полицейский: Это да… Уж чего, а геморроя всем хватит.

Николай: Короче. Давай, выкладывай, зачем явился? Не вечер же воспоминаний устраивать. А хочешь, угадаю — ссышь, мент? Как про орден услышал, так за шкуру свою ссыкливо стало? А?

Полицейский: Чего таить — и это тоже, но не думаю, что тебе моя шкура нужна.

Николай: С чего это? Ты ж ещё подполковник, и в списке тебя нет… А счёт к тебе у меня ого-го какой имеется! Так что можешь полковником-то и не стать…

Полицейский достаёт бутылку водки.

Полицейский: Давай, Коля, за встречу. И поговорим.

Николай: Мне, даже по понятиям, пить с тобой западло. А уж желания точно нет.

Полицейский: Ну… выпьешь тогда сам.

Ставит бутылку на стол. Отодвигает её к Николаю. Садится.

Полицейский: Ты ж, Коля, парень с головой, свой интерес всегда знаешь, не гопник бездумный. Какой тебе прибыток меня валить? Никакого. А ты ж всегда для заработка на мокрое шёл.

Николай: Ага… Со старушки — аж четырнадцать рублей сорок семь копеек поимел. И семь лет строгача. Это получается по два рубля за год и мелочёвка на Химию. Вот это бизнес!

Полицейский: Ну, это ты ещё совсем молодой был, глупый. А в ювелирном-то вы потом изрядно взяли. Кстати, ведь ни золотишко, ни бабло так и не нашли. Да, ладно, это всё дела прошлые. Не о том я, Коля. Я к тому, что валить меня тебе резона нет, а вот поработать вместе…

Николай: Ты чё, охренел, мент? Чтобы я стукачом заделался?

Полицейский: Да каким ещё стукачом? Зачем ты мне нужен? Сейчас все до единого друг на друга стучат, я уж не знаю, куда эти пачки доносов девать! Нет, Коля, моё предложение гораздо интереснее. Слушай сюда… Начальник мой — полкан — тварь редкостная. Ну, ты может его помнишь, взъелся на меня крепко, давит, гнобит, вытолкнуть на выслугу старается, гад. А сам на повышение метит — в генералы. Если его повысят, то по всем правилам я на его место должен попасть, а он вместо меня племянника своего продвинуть хочет — тот тоже в нашей системе, но недавно, выслуги никакой нет. Короче — если ты начальничка моего убираешь — он ещё полковник, тебе можно, то я становлюсь автоматом на его место, а ты… ты получаешь очень солидный куш. Скопил я за эти годы кое-что, ничего не пожалею.

Николай: Нихерасе, деловое предложеньице!

Полицейский: Ну и мотив у тебя, если надо, железный имеется — ведь когда тебя сажали, начальником-то он был.

Николай: Начальник-то он, а по почкам-то ты меня охаживал.

Полицейский: Так я ж не со зла — служба такая… Но это ещё не всё, Коля. Ты ж знаешь, наверно, что у нас теперь видеокамеры везде. Ну, вообще везде! Нет ни угла, ни метра в городе, чтоб без контроля. А куда вся информация сходится? Ко мне! Только я могу сказать, кто входил, кто выходил, кто уехал, кто и что куда зарыл… И только я могу сделать так, что никто никуда не влезал, не входил, не взламывал, а что ваша сигнализация отключена и сейф пустой оказался, то вы, господин хороший, сами и виноваты! Врубаешься, Николай?

Николай: Ловко!

Полицейский: Ну как, по рукам?

Николай: Торопишь, начальник. Обмозговать надо. Слишком уж неожиданно.

Полицейский: Ну, думай. Я к тебе через пару дней наведаюсь.

Николай: Слушай, а моя хата тоже под присмотром?

Полицейский: Ещё бы! Твоя-то в первую очередь!

Николай: То есть ты мне сможешь сказать, кто и когда заходил ко мне, пока я был на зоне и на войне, тьфу, на СВО?

Полицейский (ухмыляясь): Вот ты о чём. Конечно, могу, но только с момента, как камеры поставили — это лет как пять тому назад. Скажу кто, когда и сколько тут пробыл. Все переписаны. Сейчас в отделение заеду и тебе распечатку с фотографиями пришлю с курьером. Это тебе подарок — для установления отношений.

Николай: И ты там есть?

Полицейский (смеётся): Если б и был, так все равно стер бы. Бывай, Коля. Надеюсь, сговоримся.

Сцена четвёртая

Только Николай успевает налить полстакана из бутылки, принесённой полицейским, как снова раздаётся стук в дверь. Чертыхнувшись, он ставит стакан на стол, но потом быстро выпивает его и, не закусив, идёт открывать. Зашедший — мужчина с окладистой бородой, в джинсах, в начищенных лакированных штиблетах и в косоворотке, подпоясанной шнуром с кистями, оглядывает комнату, ища красный угол с иконами, не найдя размашисто крестится на вырезанную из журнала репродукцию Монны Лизы и кланяется в пояс Николаю.

Первый Бизнесмен: Здрав будь, Николай!

Николай: И вам, батюшка, не болеть. С чем пожаловал, святой отец?

Первый Бизнесмен: Нет, Николай, не священник я. Бизнесмен я здешний, но дела все по-православному веду, хоть и грешен раб божий, а все заветы блюду и на церковь жертвую постоянно.

Николай: Бизнесмен? Не помню что-то я тебя…

Первый Бизнесмен: Так давненько вы в наших краях не были… всё поменялось и все поменялись.

Николай: То ж верно. Срока большие. И чем промышляешь, раб божий?

Первый Бизнесмен: Да всем помаленьку: к китайцам наш лес везём, от них товар всякий вагонами, машины гоняем, заводиков пару имеем, магазинчики, заправки там, то-сё…

Николай: Ни хрена себе, раб божий развернулся, пока я на зоне парился! Так с чем пожаловал-то? Крыша-то тебе вряд ли нужна. При таком размахе у тебя и так всё есть, или тебя господь прикрывает?

Первый Бизнесмен поворачивается к двери, машет, свистит. Человек заносит коробку со спиртным, ставит на стул возле стола и уходит.

Первый Бизнесмен: Не побрезгуй, Николай, — отборная.

Николай открывает коробку, вытаскивает одну из бутылок, разглядывает, одобрительно кивает. Открывает, разливает по полстакана себе и Бизнесмену.

Николай: Заход правильный. Продолжай.

Первый Бизнесмен: Понимаешь, Коля — конкуренты-нехристи совсем одолели. Лезут повсюду, работать не дают, заказы перехватывают, цены ломают, поставщиков переманивают — житья от них, иродов, нет!

Николай: Ну-ну. Уже горячее…

Первый Бизнесмен: А тебе ж Коля, великое право сверху дано! Право судить и наказывать! Высшую справедливость устанавливать! И греха на тебе за то не будет! Я такую службу в церкви для тебя закажу — все грехи: и прошлые, и будущие снимутся!

Николай: Ну и? Конкретно!

Первый Бизнесмен: Так ты б его — конкурента поганого… того б… а уж я, Коля, так благодарен буду, так благодарен! Вот те истинный крест!

Размашисто крестится, потом лезет в карман, вытаскивает пухлый конверт.

Первый Бизнесмен: Это аванс, Коля. А опосля ещё такой же!

Николай: Нихерасе… Это так, значит, православный бизнес делается.

Первый Бизнесмен: Бизнес он везде, Коля, одинаковый. Везде человек за копейку другого зарежет. Но если это во имя истинной веры, то можно! — богоугодное это дело, господь простит!

Николай с интересом смотрит на него, затем выпивает, морщится. Хочет что-то возразить, передумывает, машет.

Николай: Ну, ладно… Иди с этим.. с богом. Я подумаю. Зайди через пару дней.

Сцена пятая

Та же комната. На стуле сидит Маруся. Вид у неё изрядно потрёпанный, платье порвано. Над ней нависает Николай. В руках у него пачка бумаги: текст, фотографии.

Маруся: Коленька, это неправда! Он сам, я не хотела! Я это… сопротивлялась!

Николай: Да? И братцу моему, Костяну тоже сопротивлялась?

Маруся: Да, он меня изнасиловал!

Николай: Да тебя, кобылу, если не захочешь и взвод солдат не изнасилует!

Бьёт её по щеке.

Маруся: Аааа… Не надо.. Коленька!

Николай (достаёт из пачки другие фотографии): И этот тоже изнасиловал? И этот?… А кто это, кстати?

Маруся: Я не знаю, никогда его не видела!

Николай: Правда? А что же он тут в моей квартире делал больше часа? Чаёк сам с собой пил? Ах ты, сука!

Бьёт её пачкой бумаги по лицу. Маруся плачет.

Николай: Тут не взвод… тут уже рота целая меж твоих ляжек прошла-промаршировала, пока я на зоне горбатился, да на фронте от дронов уворачивался, тварь ты эдакая.

Связывает её, заклеивает рот скотчем и волочёт в соседнюю комнату. Маруся только мычит.

Николай: Полежишь тут, подумаешь, пока я решу, что с тобой делать.

Захлопывает дверь.

Сцена шестая

За входной дверью шум, ругань, Николай открывает, и в комнату одновременно протискиваются Блогерша и Поэт.

Блогерша: Я раньше вас очередь занимала!

Поэт: Нет — я раньше! И вообще — мне нужнее! Моя жизнь и смерть важней для русской культуры, чем ваши пошлые стримы!

Блогерша: Важнее!? Да кому твои стишки сраные нужны в наше время, козёл ты старый!

Поэт: Что ты понимаешь, дура крашеная! Именно в такое время великая патриотическо-лирическая поэзия и нужна нашей Родине!

Николай: Молчать! Оба!

Вошедшие замолкают.

Николай: Теперь тихо и по одному. Даму вперёд. (Блогерше) Тебе чего надо?

Блогерша: Застрелите меня, герой! Прямо сейчас! Прямо тут! (непрерывно ведёт съёмку на Айфон)

Николай: А мне-то это зачем? Какой мне прок с тебя?

Блогерша: Это будет сумасшедший стрим! Миллионы подписчиков! И деньги, и слава!

Николай: Тааак… диагноз ясен. Теперь твоя очередь, писучий.

Поэт: Я всё продумал! Я вас вызову на дуэль, и вы меня застрелите!

Николай: Чего? На какую ещё дуэль?

Поэт: Ну, на этих — на пистолетах. За то, что я соблазнил вашу жену!

Николай: И ты, мозгляк, тоже? (всматривается в него) нее… врёшь, тебя там не было.

Поэт: Ну, это я так, образно, это полёт творческого воображения! Ах, прошу вас, застрелите… убейте меня на дуэли!

Николай: А чё тебе так сдохнуть-то хочется? Казённые бабки проиграл?

Поэт: Ах, что вы! Какая проза. Нет, в России надо трагически погибнуть, чтобы тебя признали настоящим поэтом! Убейте меня!

Николай: А мне это зачем?

Поэт: А вы тоже прославитесь. Все помнят имя Дантеса, застрелившего Пушкина! Ну… и деньги.. у меня, правда, денег немного, но всё, что есть, отдам и кредит возьму!

Николай: О как… А другого способа прославиться у тебя нет?

Поэт: Увы, нет.

Николай: А это…. Может, писать лучше?

Поэт: Лучше? Лучше!? Да я… да вы… Вы, милостивый государь, невежа! Вы ничего не смыслите в поэзии! Да я…

Николай: Таак. Оба чокнутые. Клиника. Вам, значит, слава посмертная, а мне на зону париться или на фронт под пули. Козырный расклад. Что ж мне с вами, придурками, сделать?

Поэт: Меня застрелить и непременно на дуэли!

Блогерша: А меня — в стриме!

Поэт (блогерше): Но застрелить можно только одного!

Блогерша: Ну, хорошо — вас застрелить, а меня изнасиловать. В стриме! Это будет так круто!

Николай: Мне б не перепутать!

За шиворот выволакивает обоих из комнаты, награждая по дороге пинками, возвращается. Приплясывает и поёт:

Николай:

Свободой фраер дразнится,

А нам на то насрать,

Ведь нам какая разница

Е@@ть или убивать!

Открывается дверь. Появляется ещё один гость. На нём элегантный костюм, белоснежная рубашка, галстук бабочка, тёмные очки.

Сцена седьмая

Николай: А тебя что — пристрелить надо или изнасиловать?

Второй Бизнесмен: Да, честно говоря, не хотелось бы ни того ни другого.

Николай: А чё тогда припёрся? Ты кто вообще?

Второй Бизнесмен: Разрешите представиться.

Протягивает Николаю визитную карточку. Тот вчитывается.

Николай: Ааа… Коммерсант… бизнесмен то есть, конкурент этого… бородатого. Понятно. С чем пожаловал?

Второй Бизнесмен, не отвечая проходит в комнату, смотрит на спиртное, принесённое первым бизнесменом, изображает гримасу отвращения.

Второй Бизнесмен: Ну, конечно,.. Этот православнутый жмот даже тут сэкономил — подсунул вам палёнку собственного разлива.

Николай: У тебя есть предложить что-то получше?

Второй Бизнесмен щёлкает пальцами и подручные заносят две коробки. Второй Бизнесмен открывает одну из них, вытаскивает бутылку, протягивает Николаю.

Второй Бизнесмен: Это лучшая и самая знаменитая в мире водка. Ручная работа! Родниковая вода, тройная очистка через вулканическую лаву. Разливается сразу в хрустальные графины, каждый пронумерован! — (открывает вторую коробку, вытаскивает другую бутылку) — А это коньяк, который даже представлять не требуется. Его название и срок выдержки говорят сами за себя!

Николай: Убедительно рассказываешь. Тебя хочется слушать ещё. Продолжай.

Второй Бизнесмен: Я, конечно, в курсе, что мой конкурент уже навестил вас и, зная ваши безграничные возможности в плане решения острых вопросов, наверняка, предложил вам за солидное вознаграждение устранить меня и соответственно мою фирму с рынка.

Николай: Кучеряво излагаешь, мужик. Но суть пока понятна. Давай ближе к телу.

Второй Бизнесмен: Так вот, все что бы этот ничтожный, мелочный лавочник вам ни предложил, я буду иметь честь удвоить его офер.

Николай: Его чего?

Второй Бизнесмен: Ну, его предложение…

Лезет в карман и вытаскивает толстый конверт. Потом (с задержкой) лезет в другой карман и вытаскивает ещё один.

Николай: Ааа… теперь допёр. Так бы сразу и сказал.

Второй Бизнесмен: Ну, и это, конечно, только аванс.

Николай: А этот поп мне ещё службу с отпущением всех грехов в церкви обещал.

Второй Бизнесмен: Это запросто. У нашей фирмы прямой канал со всевышним. Вам отпустят грехи во всех православных храмах города, а также в мечети и в синагоге. Два раза — за прошлые и за будущие.

Николай: Да… Хорошо у вас тут дело поставлено — с размахом. Ладно. Иди. Подумаю и через пару дней дам знать.

Второй Бизнесмен уходит. Николай у стола разглядывает бутылки, перебирает конверты.

Николай: А хороший навар тут светит.. эх, жаль, маловато орденов у меня и степень не та… нет, чтобы сразу первой наградить.

Сцена восьмая

Мэр — дородный мужчина в солидном костюме с портфелем-дипломатом.

Николай: А вот и наш градоначальник! Наконец-то. Что-то ты долго добирался. Я то, грешным делом, думал, что ты первым прибежишь.

Мэр: Николай. Можно я буду тебя по старой памяти, называть Колей? Все ж в одном городе росли, в одну школу ходили.

Николай: А че нет… можешь меня и выродком называть. Ну, как тогда на суде. Ты ж там этим… общественным обвинителем выступал и чуть ли не расстрел для меня требовал!

Мэр: Да что уж старое поминать, Коля. Ну и вообще… ты ж тогда… ну, не очень хорошо с бабушкой поступил.. молоточком-то её того… нет, она конечно, сама виновата, нечего было так за сумочку свою паршивую цепляться, понимать должна была, дура старая. Мы ж оба молодые тогда были — глупые.

Николай: Ну ты-то быстро поумнел. На следующем суде уже не светился — издалека наблюдал.

Мэр: Да ведь и с ювелирным потом тоже нехорошо вышло, договаривались же — без мокрухи. Ну, давно это было, а кто прежнее помянет… Сейчас-то, слава богу, все иначе — ты теперь герой, и мы очень горды, что ты вернулся в наш город. Мы вот подумали сегодня на совещании твоим именем улицу назвать.

Николай: Это хорошая идея — ту, на которой тюрьма?

Мэр: Шутник ты, Коля. Всегда, помню, пошутить любил. Всё помню.

Николай: А кто навёл на ювелирный, а потом весь хабар заныкал, тоже помнишь?

Мэр: Ээээ…

Николай: А мы тебя сдали? А, барыга!? Что — провалы в памяти? Ты, видать, из-за забывчивости это не упомянул, когда в Мэры баллотировался?

Мэр: Эээ…

Николай: Ты за все годы хоть раз подогрев мне в зону послал?

Мэр: Да как я мог, Коля? Это ж себя сразу выдать!

Николай: А я всё помню, все вы, гниды, у меня в списочке. И ты там не на последнем месте… Осталось только выбрать.

Мэр (умоляюще): Коленька! Что ж теперь старое вспоминать. Я ведь твою долю сберёг. Сберёг и приумножил!

Ставит на стол и открывает портфель. В нём плотно уложенные пачки денег. Николай подходит, перебирает пачки.

Николай: А Васькина доля где?

Мэр (поморщившись): Лежит… в дело вложена. Отдать-то некому.

Николай: У него же мать жива тогда была. Что ж ей не отдал?

Мэр: Да куда ж старухе такие бабки? Чтоб она с ними делала? А похороны Ваське я тогда сам оплатил. Всё по первому разряду. Памятник вот поставить собираюсь.

Николай: Уж десять лет прошло и всё собираешься? Сука ты!

Стук в дверь. Помощники Мэра заносят две подарочные корзины. Одну с бутылками, из второй торчат коробки с конфетами, банка икры, палки колбасы.

Николай: О, вот и подогрев доехал. Не прошло и десяти лет!

Мэр: Давай, Коля, забудем старое. Есть у меня к тебе деловое предложение.

Николай: Опа! И этот туда же. Ну, и кого ты хочешь моими руками грохнуть?

Мэр: Я, видимо, не первый… Но, Коля, по старой… эээ… дружбе — всё ж мы с тобой друг друга давно знаем — рассмотри моё предложение вне очереди.

Николай: Да ты у меня и так вне очереди идёшь — на пулю в лоб.

Мэр (не обращая внимания на его слова): Есть у меня, Коля, зам — такая крыса! Подсиживает меня и гадит, где только может. А уволить не могу — лапа у него там (показывает пальцем вверх) — а скоро выборы, и дошла до меня информация, что на моё место хотят его назначить.

Николай: Не понял — так выборы или назначить?

Мэр: Это у нас, Коля, теперь одно и то же. Ну так вот…

Николай: Чего-то подобного я и ждал. Тут у вас такая саванна оказывается — круче чем на зоне. Все друг друга сожрать готовы.

Мэр: Так жизнь она, Коленька, везде одинаковая.

Николай: Похоже на то… Ну и что я с этого буду иметь?

Мэр пишет на клочке бумаги цифру, показывает Николаю, потом комкает листок и сжигает в пепельнице.

Николай: Крепко ты своё место ценишь — видать хорошо оно кормит. (берет в руки одну из бутылок) А это что за пойло?

Мэр: О! Это одно из самых дорогих вин в мире, Коля… коллекционное. Всего пятьдесят бутылок существует.

Николай: Ну, значит, останется сорок девять.

Начинает счищать сургуч. Мэр хватается за сердце.

Мэр: Ох, не могу смотреть… коллекционное же!

Николай: Так я с тобой пить его не собираюсь… Ты вот что… иди отсюда… иди пока, а я подумаю и сообщу.

Когда Мэр выходит, Николай отставляет так и не откупоренное вино и открывает бутылку водки.

Сцена девятая

Николай сидит у стола спиной к двери. Стол уставлен бутылками, корзинами, коробками. Без стука заходит Куратор.

Николай (не поворачиваясь): Кто там ещё припёрся? Достали уже! Приём заявок на тот свет на сегодня окончен!

Куратор: Не узнаёшь?

Николай поворачивается, всматривается, резко вскакивает и становится по стойке смирно.

Куратор: Здравствуй, Коля.

Николай: Здравия желаю!

Куратор: Вольно, расслабься. Ну, как родной город встретил героя-орденоносца?

Николай: Да… по-разному. А вы как к нам? Какими судьбами?

Куратор: Да вот заехал проведать своего подопечного.

Николай: Бывшего подопечного.

Куратор: Нет, Коля, у нас бывших не бывает… Ну, надо бы выпить за встречу, а? Да и орден твой обмыть. Чем угощать гостя будешь?

Николай (показывая на стол, заваленный бутылками и продуктами): Выбор скромный.

Куратор проходит к столу, осматривает, перебирает, хмыкает. Берет в руки коллекционную бутылку.

Куратор: Нихерасе, а это кто принёс? Уж не Мэр ли ваш?

Николай: Он самый.

Куратор: Не по чину ворует, сучок, — надо будет пощипать. Ну что ж, вот этим и угощай.

Николай сбивает сургуч, штопором вытаскивает пробку, разливает в гранённые стаканы.

Куратор: Ну, Коля, за новую жизнь! Она у тебя, похоже только начинается.

Николай опрокидывает стакан залпом, Куратор пьёт медленно, смакуя.

Николай: Да ну… так себе винцо. Понты одни. Любая водка лучше, чем эта бурда.

Куратор не отвечает, допивает, проходится по комнате, внимательно всё осматривая, поворачивается к Николаю.

Куратор: Историю с Приложением к Статуту — сам придумал?

Николай: Ага.

Куратор: Но писал-то его не ты, а? Кто? Слишком уж грамотно написано.

Николай: Кореш один сочинил, фронтовой… покойный уже. И что теперь? Сворачиваться?

Куратор: Это правильно, что покойный. Нет человека — нет проблем. А знаешь, Коля, твоя выдумка в управлении всем понравилась. Хотели, правда, поначалу тебя за самодеятельность наказать, но потом посовещались и решили оставить, как есть. Список, конечно, надо будет немного подправить, но про ментов, кстати, это ты хорошо придумал — президент сильно смеялся — он сам их не любит. Но самое-то главное, что все у вас в городе поверили!

Николай: И ещё как!

Куратор: Ни у кого даже тени сомнения не возникло!?

Николай: Ага.

Куратор: Ну вот и отлично! Значит, будем этим и дальше пользоваться.

Николай: Будем, ещё как будем!

Куратор: Кстати, а жена где? Как её — Мария?

Николай: Она того… это в деревню к мамаше сбежала. Вовремя, сука, смыться успела. Разок только успел по уху приложить.

Куратор пристально смотрит на Николая, качает головой.

Куратор: Не зарывайся, Коля, не занимайся ерундой, — есть дела поважнее.

Николай: А все одно я её грохнуть должен.

Куратор: С чего это?

Николай: Да она тут со всеми… пока я там… Пришью я её, тварь эту.

Куратор: Можешь, конечно, но не советую.

Николай: А чё это? Она ж не в списке.

Куратор: В каком ещё, нахрен, списке!? Заигрался, мля? Ты сам уже не понимаешь, где реальность, а где твоя фантазия? Коля, задумайся, стоит ли так глупо растрачивать свои, пусть и выдуманные, возможности на обычную (подыскивает слово)… сучку? У тебя сейчас в руках мощнейшее оружие — страх! А так потратишь его на всякую херню, как Старик из той сказки растратил мощь Золотой Рыбки на глупые Старухины прихоти и остался в результате ни с чем. Ты что считаешь — я тебя из зоны, да с передовой для этого вытаскивал? Чтобы ты винище, которое стоит дороже БТРа, стаканами жрал? Нет, Коля, поднимай выше — у нас задача другая!

Николай: Так я и без этого Ордена могу кого угодно грохнуть!

Куратор: Можешь, но по легенде, которая теперь живёт уже сама, отдельно от тебя, если ты потратишь это своё право, то во-первых, у тебя не станет важнейшего признака власти — безнаказанности, и тебя перестанут бояться, а во-вторых, ты тогда снова уедешь на фронт, а вот вернёшься ли? Знаешь, сколько ваших выживает?

Николай: Знаю — один из десяти.

Куратор: Ну, это вам слегка приукрашивают. Из пятнадцати, в лучшем случае. А оно тебе надо?

Николай: Ну да… ты… вы правы, но…

Куратор: Что «но»? Какое ещё «но»… (всматривается в Николая, тот отводит глаза) Ты что, уже?

Николай не отвечает, Куратор оглядывается по сторонам, замечает дверь в комнату. Подходит, открывает. Не входя осматривает, закрывает дверь.

Куратор: Что ж ты, гад, наделал?! У меня ж всё до самого верха согласовано! Такие силы подключены! Новые указы готовят, людей подбирают, ты как пример везде паровозом идёшь, и что теперь — всё разворачивать из-за того, что у тебя между ног зачесалось?

Николай молчит, Куратор проходит по комнате, возвращается к столу, наливает ещё стакан вина, выпивает залпом, достаёт телефон, набирает номер.

Куратор: Да, я. Срочно сюда команду чистильщиков. Два. Полностью, чтоб и следа не осталось. (поворачивается к Николаю) Не для тебя я это делаю, Коля. Я б тебя сейчас своими руками порвал бы, но такая машина запущена по всей стране, что останавливать её нельзя. Понял?

Николай: Так точно. А мент сказал, что тут везде камеры — записывается все.

Куратор: Да это ерунда. Мои люди позаботятся — всё вычистят.

Входят несколько человек, Куратор молча указывает им на дверь в комнату. Те заходят и вскоре вытаскивают в чёрных мешках для мусора два тела, уносят их.

Куратор (Николаю): А кто второй-то?

Николай: Костян — брательник мой. Он с ней тоже…

Куратор: Ну и семейка… Смотри, Коля, это в последний раз. Больше я тебя вытаскивать не стану. Сейчас всё закрутится — мы и без тебя дальше справимся. Ослушаешься ещё раз — пеняй на себя. Тебе, дураку, шанс выпал — тебе туза козырного сдали, а ты его на шестёрку размениваешь. Тебя все тут сейчас боятся, ты хозяин города! Боятся?

Николай: Боятся… Но знаете — странное какое-то чувство, что как-то всё не всерьёз. Для них что жизнь, что смерть — все едино. Они разницы не видят. Они думают, что от смерти можно откупиться, забашлять, и подставить вместо себя другого. Ну ладно я — мне не в новинку — я полжизни в зоне провёл, а там иначе не выжить — но они-то на воле!

Куратор: Они, Коля, тоже в зоне — в огромной, но зоне. Только они этого не понимают. А те, которые догадываются, помалкивают и пользуются этим.

Николай: Так, значит, и мы сейчас в ней?

Куратор: Конечно, Коля, а где ж ещё? В ней, родимой — самой большой зоне в мире! Но ты же знаешь, Коля, в зоне ведь тоже можно неплохо жить. Только для этого надо не быть лохом и рядовым терпилой! А ты теперь, Коля, не обычный зек. Ты теперь элита! Ты власть!

(Николай гордо расправляет плечи, поднимает голову)

Николай: Точно! Я теперь тут хозяин! Я тут власть!

Куратор: Да! Ты будешь править этим городом! А потом, может, и всей страной!

Николай: Да! Я буду править!

Оба идут к рампе, но в разные стороны. Последние реплики — в зал.

Куратор: Да, ты будешь править… а я буду управлять тобой.

Николай: А это мы ещё посмотрим.

КОНЕЦ

Share

Владимир Резник: Орденоносец: 2 комментария

  1. Инна Беленькая

    Хорошая сатира, и смеяться и плакать хочется, бьет не в бровь, а в глаз. Да и мишень для нее подходящая, лучше не придумаешь. Вот раньше не до сатиры было, из репродукторов раздавалось: «Идет война священная, священная война». Сейчас не раздается.

    1. Vladimir Reznik

      Спасибо, Инна.
      Да, всё сильно изменилось. Безобидные Хлестаковы сменились серийными убийцами. Остальное, впрочем, осталось прежним.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.