Понятия «времени» здесь не существует. Во всяком случае, в том смысле, в котором его понимаем мы. Тут время как бы стоит на месте. Минимум полгода здесь полярная ночь. Всё время темно. И холодно. Так что торопиться некуда. И вообще торопиться некуда. Если ты договорился с кем-нибудь часа, скажем, на три, это совершенно не означает, что вы встретитесь именно в три часа. Это как бы точка отсчёта, на самом деле — это может быть и в 5, и в 8. Или вообще завтра.
ГРЕНЛАНДИЯ
Удивительные приключения в Гренландии, или Записки пианиста
(окончание. Начало в № 12/2024)
Наконец Уумманнак!
Этот самый Уумманнак, о котором столько говорила Галя — город-гора в форме сердца. Туда самолеты не летают, потому что приземлиться негде, поезда не ходят, по причине понятной, да и пароходы тоже не. Так что добирались мы постепенно — сначала летели на самолете 1,5 часа, а уже оттуда можно добраться либо на собаках, либо на вертолёте. Для собачьих упряжек снега и льда не было, так что добирались вертолетом — 7 минут и ты на месте! Впервые летала на вертолёте, да ещё рядом с пилотом. Вот это настоящее приключение. Летишь себе, а под тобой — море, горы, острова, айсберги… фантастика, да и только!
И встречают нас уже по-настоящему! Тут дом Оле Юргена, нас встречают на машинах, высланных его женой Энн. И поселяют нас с Галей в уютный домик с двумя спальнями, гостиной, кухней (с уже приготовленными для нас продуктами в холодильнике). Жизнь налаживается.
Кроме всего, нас ожидает шикарный ужин в доме у Энн, с нами ужинает и пилот вертолета — ужасно симпатичный, «горячий финский парень» Петер. Наконец-то веселье!
Именно здесь, в Уумманнаке и начинаются настоящие приключения. И я начинаю изучать жизнь этой сказочной страны.
Понятия «времени» здесь не существует. Во всяком случае, в том смысле, в котором его понимаем мы. Тут время как бы стоит на месте. Минимум полгода здесь полярная ночь. Всё время темно. И холодно. Так что торопиться некуда. И вообще торопиться некуда. Если ты договорился с кем-нибудь часа, скажем, на три, это совершенно не означает, что вы встретитесь именно в три часа. Это как бы точка отсчёта, на самом деле — это может быть и в 5, и в 8. Или вообще завтра. Всё происходит медленно, как в замедленной съёмке. И отношение к жизни такое же. Ждут снега, ждут новых айсбергов, ждут охоты — на нерпу, китов, медведей. Без охоты голодно. Продукты в магазине, конечно, имеются, но всё замороженное. Овощей-фруктов практически нет, ничего зелёного. Кстати, земли-то тоже нет, это же гора! Но зато гора в виде сердца!
Следующий день в Уумманнаке выдался невероятно тёплый — 12 градусов тепла! Солнце светит, по ощущению просто жарко! И все, конечно, переживают по этому поводу. Собаки воют, им скучно, нет снега, значит, нет саней с собачьими упряжками. А как им, наверное, весело мчаться по снегу!
У Энн в доме стоит электронное пианино — это счастье! Ещё вечером она попросила меня поиграть для гостей. Теперь надо было постараться ей объяснить, что мне необходимо заниматься, хотя бы по два часа в день. Объяснила. Энн поняла. Недолго думая, она едет со мной в единственный магазин, где продается всё, и просто покупает мне электронное пианино, которое тут же везут в наш с Галей домик. Таким образом проблема занятий решена. На ужин мы приглашены в приют для сирот, которым руководит Энн. Тут живут дети с тяжёлыми психическими травмами — у большинства родители либо повесились, либо убили кого-то, либо утонули… В общем, страшные истории здесь — норма. И Энн собирает всех этих несчастных детей, кормит, одевает и обувает их, а заодно, конечно, воспитывает. Но помимо этого меня поражает сам этот дом — красивый и уютный, везде чистота и особая обстановка. Есть там и пианино, и другие музыкальные инструменты, на которых дети играют, есть спортивный зал, уютная столовая. Дети помогают убирать посуду со стола, безукоризненно пользуются ножом и вилкой и вообще ведут себя примерно. А ещё детей возят по всему свету на экскурсии — Канада, НЙ, Париж, Лазурный берег Франции. После ужина меня попросили поиграть для детей. Полная впечатлений, удалилась на покой, с любопытством ожидая дальнейших приключений.
Но следующий день был лишён приключений. Какой-то ленивый. Занималась еле-еле, сказалась усталость последних дней. По-прежнему тепло, хотя температура и упала, но светит солнце (светит — это громко сказано, но понятно, что в принципе наверху есть солнце). Зато приплыл огромный айсберг — это, конечно, настоящее развлечение, наблюдать за айсбергами. Кроме того, немного побродила между разноцветными домиками. Ах, да! Я же не рассказала ещё, что домики здесь выкрашены в разные цвета, что разнообразит пейзаж. Без этого было бы ощущение, что смотришь черно-белое кино.
Следующий день обещает быть тяжёлым — концерт для инвалидов.
«Тяжёлый день»
«Тяжёлый день» начался с суеты, которая воспринимается здесь как страшный стресс. К примеру, мне принесли фен, это означало, что можно помыть голову и даже попытаться соорудить что-то типа прически. Но это только теоретически, потому что всё время тебя дергают по каждому поводу. К примеру. Что необходимо для концерта? Для концерта необходимо пианино, хотя бы электронное. Что делать, если его «на точке» нет? Значит, его надо привезти из моего дома. Значит, следующим номером нашей программы — перевозка моего домашнего электронного инструмента в дом инвалидов. Пианино должен был забрать верный помощник Энн во всех делах, Ларс — высокий и красивый датчанин. Значит, ни прически, даром, что фен принесли, ни занятий, потому что вот-вот придет Ларс. Энн тоже суетится, хотя её суета заключается в том, что она раздает приказы направо и налево. Так как машина с пианино уже ушла, Оле Юрген ведёт меня пешком к месту концерта, потому что другая машина нужна для чего-то или кого-то. Благо, городок маленький, куда угодно можно добраться пешком. Всё бы ничего, но у меня с ночи жуткая головная боль. Публика не виновата. Переодеваюсь к концерту на кухне, и выхожу в настоящем концертном платье, что вызывает бурный восторг у собравшихся в небольшом зале. Кого тут только нет! Часть слушателей — в инвалидных креслах, другие — с синдромом дауна, вот сидит бабушка с улыбкой на лице, на коленках у неё кукла — судя по нежному с ней обращению понимаю, что она думает, что это её ребёнок…
Народу собралось довольно много, а по словам Энн, просто аншлаг — 65 человек для Уумманнака — это всё равно, что 100000 для Москвы. Пришли и дети из детского дома, так приятно видеть в публике знакомые лица! После вступительного слова Оле Юргена, который меня представил, сыграла музыку, которую посчитала подходящей для ситуации — Шуман, Шопен, Чайковский. Посчитав, что концерт окончен, переодеваюсь. Тут выясняется, что привезли ещё инвалидов, которые постоянно в этом доме не живут. Энн просит меня сыграть «на бис» для новой публики. Слово Энн для всех закон, но даже и без всякой Энн, нельзя же оставить людей, которых специально привезли, без концерта!
Опять переодеваюсь и выхожу играть «Фантазию — экспромт», Этюд и Ноктюрн Шопена. Судя по улыбкам людей, понимаю, что им понравилось и они благодарны. Чтобы сделать мне приятное, все, кто может, поют для меня хором гренландскую песню. Я не могу сдержать слёз. Мне кажется, что это лучшая награда за мои старания (страдания).
Охота на китов
На следующий день, после первой ночи, которую я спала, и отпустившей, наконец, головной боли, будит нас Ларс, сказать, что Энн ждёт меня к 12:50 (меня умиляет точное время!), чтобы идти в церковь договариваться о следующем концерте. Мы с Галей успеваем только сгонять в магазин подкупить продуктов, и сразу же бежим к Энн. Опять зря бежали. Потому что в доме Энн суматоха. Оле Юрген получил звонок, что «пришли киты» и на них сейчас начнётся охота. Поэтому надо куда-то бежать, ехать, плыть СРОЧНО! Для чего? Ну как? Наверное, проконтролировать процесс…
Тем не менее, невзирая на китов, мы с Энн садимся в такси и, следуя плану, едем в церковь к пастору. Пастор, немолодой инуит, говорит на непонятном языке (а по-английски, наоборот, не говорит). Происходит совершенно мне непонятная дискуссия. Из объяснения Энн понимаю, что на моём предполагаемом концерте почему-то должен был выступать хор. Но хор, по какой-то уважительной причине выступать не сможет, поэтому пастор от идеи моего концерта не в восторге. Он почему-то воспринял идею о моём концерте только вместе с хором. Но Энн не может отступить — она же запланировала этот концерт! Она полна решимости и остановить её не может никто и ничто. В церкви, к счастью, не холодно, но акустики нет никакой, так как свод невысокий. Стоит маленький органчик, на котором меня тут же заставляют играть. Немного поиграла прелюдии Баха, и на этом наша экспедиция заканчивается. Чем? Мне абсолютно непонятно. Энн «сдает» меня с рук на руки Оле Юргену, чтоб он отвел меня домой. Надо торопиться, чтобы проследить, как обстоят дела с китами. В принципе, надо сразу убегать, срочно, просто сразу! Хорошо, что я знакома уже с этим «срочно». Тащу Галю, которая продолжает верить этому «срочно», на перекус. Если этого не сделать, будем сидеть голодными и ждать у моря погоды в прямом смысле этого слова. Спокойно перекусив, чем Б-г послал, идём обратно к Оле Юргену. Он нас экипирует для поездки на маленькой открытой лодке — четыре пары штанов, особые свитера и куртки. А поверх куртки какое-то нечто, типа спального мешка, которое, по идее, защищает от ветра. Такой одежды на материке никогда не видела, потому что её там нет. Да и не нужна она там! По дороге ловим Ларса, который отвозит нас к пирсу, так как ходить в такой одежде несподручно. На пирсе нас уже ждёт маленькая открытая моторная лодка, на которой мы и отправляемся в путь, ловко обходя встречающиеся по дороге айсберги.
Галя спонтанно решает провести фото-сессию — раздевшись до купальника, она позирует на носу лодки на фоне айсбергов. Я даже смотреть в её сторону не могу, во-первых, у меня зуб на зуб не попадает, а во-вторых, кружится голова и я боюсь выпасть из лодки. Где-то через час, замёрзнув, как цуцик, спрашиваю, скоро ли доедем до китов. Тут выясняется, что киты отменяются. Точную причину так и не поняла. То ли их уже без нас поймали, пока я в церкви на органе Баха играла, то ли вообще ловили не здесь, в общем, кина (кита) не будет. А тогда куда же мы едем? А просто вот покататься вокруг острова…
По дороге встречаем лодку с охотниками на нерп, нам их даже показали! До этого момента видела только изделия из их меха и пробовала их мясо, а тут, наконец-то показали их живыми! После нескольких часов наконец-то приезжаем домой. Промёрзла я основательно. До костей. Не чувствую вообще ни рук, ни ног, ни-че-го. Мечтаю только о горячем чае. Только начинаю раздеваться, как за нами опять приходят. Китов-таки поймали! И привезли прямо сюда, на берег! И ехать-то никуда не надо было! Мы опять одеваемся и бежим на пирс. А там и правда два кита — один поменьше, другой побольше. Этого, большого, никак не могут вытащить из воды. Пытались привязать его тросом к грузовой машине, но тросы все рвутся (главное, вовремя отскочить!). Понятное дело, впервые вижу живых китов. Кожа у них чёрная и гладкая-гладкая, как будто лаковая. Здесь же, прямо на берегу, их начинают разделывать… Интересно, что здесь это представляется абсолютно в другом свете. Не думаю, что могла бы наблюдать это зрелище в другой точке Земли. А здесь это воспринимается как единение с природой. Тут охота не спорт, а шанс выжить и не умереть с голоду. Всё, что поймано кем-либо делится на всех. Бесплатно. Теперь у всей деревни будет еда на месяц, а также (что не менее важно), будет, чем кормить собак.
Концерт в церкви
Мои надежды на то, что концерт в церкви не состоится, не оправдались. С другой стороны, было бы странно, если бы Энн не добилась того, что она себе вбила в голову. Вот бы мне такого менеджера в моей обычной жизни!
Но за день до концерта мне все же удалось погулять по острову, и я не пожалела. Потрясающие пейзажи: море с айсбергами я видела всегда, прямо из окна — это стало моим любимым занятием — наблюдать за ними! Это же только кажется, что они стоят, на самом деле, они двигаются, меняют свои формы, раскалываются… На их место приходят новые, невероятно живописные, просто чудо какое-то! Но мы с Галей пошли вглубь острова от моря — сначала попадаются разноцветные домишки, о которых я уже писала, а потом и они постепенно пропадают, и остаются горы. Голые горы, таких я нигде не видела! Конечно, такого общения с природой напрямую, «без переводчиков», в обычных местах не найдёшь. Здесь невероятное чувство единения с этой суровой красотой, что дарит тебе чувство благодарности и какой-то радости бытия.
Походили, полазили и вышли к какому-то водоему — то ли озеро, то ли зеркало, в котором отражаются горы! Красота и чистота какая-то невиданная! Нагулявшись и, конечно, сделав сотни фотографий, возвращаемся домой. Постепенно темнеет, и, когда мы добираемся до нашего домика, к нам бегут с сообщением, чтобы мы срочно выходили из дома. Что опять случилось? Да ничего! Просто северное сияние! Вот да! Ещё и это, конечно, потрясающее зрелище!
А завтра опять концерт — в церкви. Опять Ларс выносит из дома мое многострадальное электронное пианино и везёт его в церковь, так как там только маленький органчик. В церковь набилось невероятное количество народа — были уже знакомые лица, слух обо мне, оказывается, уже прошёл по Уумманнаку, и люди потянулись к прекрасному. По подсчетам Энн, на концерте было человек 100, что при населении около 1000, какой-то невероятный результат. Это при планировании буквально за день! Поучиться бы европейским менеджерам у Энн, как концерты организовывать!
Как обычно, я говорила с публикой на английском, Оле Юрген переводил на гренландский, на концерте царила какая-то невероятно теплая, семейная атмосфера. Это же так важно, когда видишь лица людей, которые пришли на концерт, чтобы испытать что-то новое, они открыты и благодарны, поэтому и так легко и приятно играть. После концерта ко мне подходят знакомые и незнакомые, хочется всех обнять, и на глазах опять слёзы. А тут ещё пастор, который неохотно согласился на концерт, проникся ко мне теплыми чувствами, сказал какие-то важные и хорошие слова и подарил мне самое ценное, что у него было — сборник церковных песен на гренландском языке. Эти ноты я храню до сих пор, как дорогую реликвию.
Что такое счастье
Следующий день был не менее странный, чем другие, и ещё более счастливый. Почему, расскажу позже. К тому же, вы наконец узнаете, что такое настоящее счастье. Но всё по порядку. Проснулась я от того, что мужской голос в нашем доме говорил, что мы должны срочно собираться и ехать то ли на охоту, то ли куда-то ещё. Нечего даже и упоминать, что это всё срочно. Уже знакомая с ситуацией, я просто повернулась на другой бок. А Галя закричала из душа, что она хочет и будет готова через три минуты. Попытка заснуть не удалась, потому что началась жуткая суета. Галя бегала по дому и собиралась, заходили какие-то люди и о чем-то договаривались… В общем, решила встать, раз всё равно спать не дают, и хотя бы накормить Галю, пока она не выскочила из дома. Решили, что Галя побежит узнать, что именно намечается, а я пока приготовлю завтрак. Галя очень быстро вернулась и сообщила, что поездка намечается на целый день, что надо очень тепло одеваться, потому что плыть надо чуть ли не до Аазиата… Внимательно выслушав возбужденную речь Гали, я решила, что поездка или охота вполне обойдётся без моего ценного участия. Тем более, что я давно собиралась покрасить волосы, позаниматься, погулять по Уумманнаку и сходить в магазин.
Но не тут-то было! Опять я забыла, что здесь человек не строит никаких планов. Даже на ближайшие несколько часов. Перед отходом Галя мне сообщила, как обычно, между прочим, что, «ах, да!», я должна сидеть дома, никуда не выходить, а ждать «гигиеническую» службу.
Лирическое отступление. Я же ещё не рассказывала про канализацию в Уумманнаке. «Канализация» — это громко сказано! Потому как что представляет из себя туалет в Уумманаке? Выглядит он точно так же, как всем нам знакомый туалет. Но, как известно, не всё то, что выглядит, как туалет, оным является. Так вот, под нормальным на первый взгляд сидением, стоит просто ведро. И раз в неделю его, по идее, должна забирать специальная бригада и приносить новое, то есть, пустое. В прошлую среду, эта бригада обошла нас стороной, так как не знала, что наш домик обитаем. Поэтому на этой неделе, то есть, ровно сегодня, ни в коем случае нельзя пропустить визит этой самой бригады, потому как иначе … додумайте сами. Поэтому выходить из дома не рекомендовалось, дабы её не прозевать. Также, нельзя было надолго занимать туалет, душ, о покраске волос тоже надо было на время забыть. А можно и нужно было только сидеть дома и ждать. А когда надо ждать, да ещё и следить, чтобы тебя, не дай Б-г, не обнесли ведром, невозможно сосредоточиться ни на чем. Даже заниматься боялась, так как могла не услышать, как стучат в дверь. Полдня прождала, ничего не делая, но зато сильно волнуясь, как бы нас опять не забыли.
Так вот насчёт счастья. Внимание — формулировка! Счастье — это когда у вас из дома забирают это пресловутое ведро с …, а вместо него приносят новое, пустое. Вы даже себе не представляете, КАКОЕ это счастье! У тебя вырастают крылья за спиной, ты чувствуешь лёгкость во всех членах, и даже, не побоюсь этого слова, летучесть! И ты идёшь, не касаясь ногами земли, ты летишь! На улицу не вышла, а вылетела…. А мимо проплывают айсберги, воздух наполнен таким чувством свободы, которое не испытать никогда! И кажется, что скупая природа Севера радуется вместе с тобой и камни на дороге тебе подмигивают! Вот что такое простое человеческое СЧАСТЬЕ!
Мумии
Следующий день был не менее смешной, чем все остальные. Оле Юрген собрался отвезти нас смотреть главную достопримечательность — знаменитые мумии, найденные недалеко от Уумманнака. На лодке плыть всего минут двадцать. Экипировка обычная для рейса на маленькой открытой лодке. Нечего упоминать, что всё это было «срочно», как будто мумии могут куда-то от нас убежать. Нечего говорить и о том, что после 10-минутного опоздания мы ждали ещё час дома у Оле Юргена, потому как раз надо было срочно поговорить по скайпу с очень важным человеком. Мы с Галей тоже были вовлечены в беседу, и о чём-то долго с ним разговаривали. Вернее, говорила Галя, а я сидела рядом, улыбалась и надувала щёки. Наконец-то разговор был завершён и мы, одетые, как на северный полюс, отправились в путешествие. Сегодня ехать по море-океану было весело. Почему? Толком даже и объяснить не могу, может, я наконец поймала тот точный, как по камертону, единственный и чистый звук, который звенел в ушах и дарил радость? Не знаю, но плыть вокруг уже знакомых айсбергов, по холодному спокойному океану, было невероятно приятно.
Доехали мы и правда достаточно быстро, правда, не очень понятно, куда и где этот знаменитый музей. Вокруг были только голые скалы. По ним, конечно, можно было карабкаться вверх, но точно не в нашем обмундировании — четыре пары штанов и несколько солидных курток — в такой экипировке даже просто ходить сложно, не то, чтобы в гору лезть! Но делать нечего — взялся за гуж… и мы мужественно полезли вверх вслед за Оле Юргеном, не вполне понимая, куда. По дороге он с воодушевлением показывал нам захоронения из камней, набросанных кучкой. Если вскарабкаться и заглянуть вовнутрь, то, если повезёт, можно увидеть череп. Карабкаемся дальше, выше и… наконец-то мы пришли. Куда пришли? Так вот оказалось, мы пришли туда, где их, эти захоронения и, соответственно, мумии, нашли. Правда, самих мумий там давно нет, но зато нам показали место, где их нашли и даже картинку этих самых находок. Что ж! Тоже неплохо! Галя сфотографировала нас у предполагаемых могил, ну и … всё! Спустившись с гор, мы сели на нашу лодку и поплыли домой. Устали страшно, но я помнила, что Энн хотела, чтобы я сыграла «концерт» в школе для родителей… ну, минут на десять… Как будто есть какая-то разница, выходить на сцену на 10 минут или на час. Но до этого надо бы порепетировать с детьми балет. А ещё до этого приехал Ларс, забрал пианино и меня, и мы поехали смотреть школу. Тут оказалось, что в школе стоит точно такой же агрегат, то есть, зря мы пианино тащили. Но обратно его пока не повезли (ну, ведь только привезли!), наверное, чтобы дома я не перетрудилась. Дальше — конспективно. Быстренько сыграла концерт, потом бегом к Оле Юргену, который приготовил для нас нерпу, кстати сказать, очень вкусно! Мясо почти чёрное, но очень нежное. А потом мы все вместе посмотрели фильм «Инук» с Оле Юргеном в главной роли, и с участием всей нашей «команды», включая Энн. Это было прекрасно!
Завтра последний день!
Ну что ж! Последний день! А в последний день надо сделать всё, чего не было сделано до этого. А не было сделано ничего. В смысле, ничего из запланированного. Например, не сделаны фотографии с детьми и без детей в гренландских костюмах на фоне айсбергов, не поставлен и не отрепетирован танец с детьми, который задумала Галя, не сделано видео этого самого танца, ну, и по мелочам что-то.
Накануне договорились с Энн, что встречаемся в 11 часов и сразу идём подбирать костюмы, которые, по-хорошему, уже давно должны были быть подобраны. Галя волнуется, потому что, как фотограф, она полностью зависит от дневного света, которого и без того мало. А тут ещё с утра туман, всё меняется каждую минуту — то горы видны, но нет, то вдруг айсберг из тумана выплывает (как в известной песне), то опять его съедает туман. Солнца пока нет, но это как бы и хорошо, во всяком случае, так говорит Галя. Мы бежим к Энн, но хотя уже начало 12, в доме тишина и покой. По-видимому, все спят. Галя мечется в каком-то безумии, бегает туда-сюда, проверяет освещение, но от этого ничего не меняется. Галя просит помощи, а что можно сделать? Не могу же я будить Энн и заставить её действовать? А без Энн ничего не происходит. Так что ждём… Где-то после часового ожидания (причём, Галя бегала подыскивать натуру, а меня она оставила в доме в качестве живого упрёка для спящей Энн) выплывает заспанная Энн и отправляется прямиком в душ. Гале удаётся её выловить прямо в душе и уговорить срочно звонить в детский дом, чтобы искали костюмы.
Упс! Тут нас ожидает очередной сюрприз: так как всю ночь вместо ожидаемого снега шёл дождь, а крыша, наоборот, протекает, все костюмы из меха медведя, нерпы и прочих редких зверей общей стоимостью в €60 000 промокли, то есть, пропали, пришли в негодность (или в упадок). Имею в виду, надевать мокрые шкуры на себя невозможно. Начинается свободная импровизация. На детей-таки напяливают какие-то выуженные медвежьи штаны (в которых особенно удобно танцевать) и какие-то красные рубашечки, которые должны изображать частично киргизские национальные костюмы (типа, дружба народов) и начинается долгая и мучительная съёмка. Сначала фотографии, потом видео на фоне Айсберга (за отсутствием снега), потом на фоне моря, гор. Моя роль (или роли) в этом во всем следующие — во-первых, я балетмейстер, ставлю и разучиваю с детьми незамысловатые па, а во-вторых, и это главное — служить для детей живой плёткой и создавать видимость танца. Потому что Галя снимает, говорит куда и откуда, а я прыгаю, хлопаю в ладоши, понукаю, создаю ужасный шум. И всё это для того, чтобы дети улыбались, топали ножками и кое-как продвигались из пункта А в пункт В, изображая страшную радость. Как потом Галя это будет компоновать и клеить, создавая видимость танца, понятия не имею.
А до этого происходила съёмка в доме Энн — Оле Юрген в киргизском костюме на фоне горы Уумманнак и лающих собак, а также меня в концертном платье на балконе. За несколько минут съёмки я совершенно продрогла, а мои концертные туфли совсем промокли, так как накануне шёл дождь. Вспоминаю Галю в купальнике на носу лодки в океане и … немею от преклонения!
После всех этих фокусов начинается самое смешное. Нас с Галей облачают в меховые штаны и куртки (из медведя), чтобы фотографироваться на фоне… сплошного тумана. Даже горы исчезли. Вы пробовали ходить в штанах из медведя? Которые ещё к тому же малы? После ходьбы в этих штанах было у меня ощущение, что я перетаскала сотню кирпичей на вершину горы, но зато фотки получились зачётные! Не успели мы вернуться после съёмки, уже опять надо бежать — сначала вроде собирались поесть, но по зову Энн надо было срочно (как всегда) бежать в детский дом для раздачи слонов подарков. Подарки — это святое, поэтому мы бежим сначала туда. Нам дарят маленькую сумочку из нерпы и брошечки из моржовой кости. Все эти поделки ручной работы, поэтому очень дорогие, но нам особенно дорого, что о нас подумали и подарили именно то, что останется в память о Гренландии.
На самом деле, надо собираться, но только мы приходим домой, нас срочно зовут к Энн на прощальный ужин. Мы всё бросаем и бежим на ужин. Ужин, конечно, ещё не готов, его ещё даже не начали готовить, но мы уже сидим и его ждём. Используем время в общении с гостями — с Ларсом, который, оказывается, через несколько дней отправляется на войну в Афганистан, с тётей Энн с Фарерских островов и ещё с какими-то людьми. Энн традиционно просит меня сыграть ее любимую Фантазию-Экспромт Шопена, которую она почему-то всё время приписывает Шуберту. Затем попыталась сыграть прелюдию Рахманинова, но в середине прелюдии внезапно отказывает педаль и получается ерунда. Напоследок Энн припасла для нас ещё один подарок — крашеные шкуры нерпы, которые, к слову сказать, нельзя вывозить ни в Европу, ни в Америку. Так что это большой секрет!
Ещё перед ужином как бы между прочим, Энн меня спрашивает: «А когда вы улетаете?». Я несколько офигела, так как этот вопрос всколыхнул во мне самые мрачные подозрения — что никто не позаботился о билетах… Выдержав вежливую паузу, я, наконец, открываю рот: «А разве билеты во Франкфурт для меня не заказаны?». Не ответив на этот вопрос, Энн куда-то исчезает, а я бегу к Гале: «Галя! Похоже, никто никуда не улетает, Энн не заказала нам билеты! Что делать?». Как я и предполагала, Галя восприняла эту новость совершенно спокойно и пошла дальше общаться и ждать ужина. А мне вот как-то совершенно не до общения было, знаменитый вопрос: что делать, не давал мне покоя. Тем более, что тут ничего не сделаешь. Надо постараться расслабиться и ждать… Проведя в Гренландии три недели, я поняла, что здесь бесполезно нервничать. Ведь не бывает так, чтобы никак не было! Как-нибудь обязательно будет! И в конце концов всё как-то улаживается. Надо только уметь спокойно ждать. Ждать, когда мимо проплывет кит, или когда поймают нерпу, или когда после полярной ночи наконец появится свет. Или, когда тебя отправят домой, nach Hause.
Хотя Ларс и сказал со смехом: «Да ты не переживай, они забыли заказать билеты, полетишь недели через две». Но Энн, уплывшая, как оказалось, к компьютеру, неожиданно вернулась с распечаткой трёх полетов из Уумманнака до Копенгагена! Ура! Всё складывается просто отлично! Теперь можно и поужинать, и пообщаться. А завтра, то есть, уже сегодня, подъём в семь утра, так как в восемь нас будет ждать вертолёт. Пока мы болтали с гостями, Энн уже поручила Ларсу забрать наши вещи и паспорта, и зарегистрировать нас на рейс!
День отлета
Ночь после «отвальной» не спала. Совсем. Слышала, как Галя встала и вошла ко мне в комнату. Я сразу вскочила. Вещи уже собрала, значит, просто надо ждать Ларса. Сделала кашу, как каждый день в Гренландии, покормила Галю. Вообще это, конечно, цирк какой-то, что в глазах Гали и Оле Юргена я прослыла хорошей поварихой. Кому рассказать, не поверят! А всё просто, как в том анекдоте, просто кушать очень хочется…
Так вот, я-то собралась, а вот Галя металась туда-сюда, как ёжик в тумане, и никак не могла собраться с мыслями и вещами. Просто очень не хотелось ей уезжать отсюда. Она чувствует себя здесь, как рыба в воде, а я вот вполне сыта всеми приключениями и хочу домой. Поэтому картина сегодня утром такая странная. Обычно утром Галя такая весёлая, деятельная, бегает, вернее, летает, что-то всё время делает, фотографирует, фонтанирует, а я мрачная и нелюдимая и хочу только либо обратно в кровать, либо, наконец, домой. А сегодня всё ровно наоборот — я весёлая, собранная, деятельная, а Галя мрачная и какая-то потерянная… Наконец приходит Ларс, который уже сгонял к вертолёту, взял нам билеты, всё организовал, чтобы отвезти наши вещи и теперь зовет нас к Энн на прощальный завтрак. Вау! В такую рань! Надо отдать должное Энн, завтрак был невероятный! Поджаренный хлеб, сыр, масло, мармелад… Где только она достала все эти деликатесы? Даже и Оле Юрген встал, чтобы нас проводить. Ларс отвозит нас к вертолету, мы сердечно прощаемся, советую ему не геройствовать в Афганистане, а он только смеется! Храни Б-г этого чудесного парня!
Полетели…
Осталось вспомнить, как мы летели. Полёт сложный или сложно-сочетаемый — на вертолете от Uummannaq до Qaarsut (7 минут на вертолете), потом Qaarsut — Kangerlussuaq (с посадкой в Aasiaat) — Kopenhagen.
В Каарсуте встречаем старого знакомого, Петера, пилота-финна, который привёз нас из этого самого Каарсута в Уумманнак на вертолёте. Радость встречи — мы смеемся, болтаем, идём на посадку в какой-то самолет, толком не посмотрев, куда он, собственно, летит. Главное, Петер с нами, нам весело и легко. И только, когда самолет неожиданно для нас идёт на посадку в Аазиате, меня прошибает холодный пот. Думаю, вот, встретили молодого симпатичного мужчину и улетели не в тот город! Но, к счастью оказывается, что так оно и должно быть! В Аазиате была просто остановка, отсюда мы летим дальше и на лучших местах вместе с Петером, и с ним же в бизнес-классе до Копенгагена. Должна вам сказать, что так можно летать! И даже нужно! Только так!
Теперь остаётся только провести последнюю ночь в Хилтоне и уже завтра во Франкфурт!
Заканчивается всё. Закончилась и эта безумная поездка в гренландский Уумманнак. Это было незабываемое время, незабываемые встречи, бесценный опыт! А полярная ночь, северное сияние и айсберги будут в моей памяти сопровождать меня всю жизнь. Прощай, Уумманнак! Прощай, Гренландия!
———————
Фотографии Гали Морелл
Написано Очень Хорошо! Лена, поздравляю!
Немедленно выдвигаю в номинации «Воспоминания»
Спасибо, Александр! Похвала от тебя дорогого стоит!
Только пианист может оценить невероятный с точки зрения событий очерк Елены. Музыкант попадает в совершенно иной мир, как на неизвестную планету, в котором и туристу сложно адаптироваться. Весь ход мыслей у пианистки живет в темпах большого города . Ей постоянно приходится напоминать себе, что она находится в условиях холодного севера, вне земных понятий о времени. Совершенно непривычная еда, режим и последовательность событий ежедневной жизни уже достаточны, чтобы потерять уверенность и нормальное самочувствие. А если ко всему перечисленному необходимо оставаться профессиональным музыкантом, готовым к выступлениям, то можно прировнять три недели такой жизни к полету на другую планету. По мере прочтения рассказа Елены меня не оставляли два чувства: восхищение и ужас.
На самом деле всё не так страшно. Как говорится, глаза боятся, а руки делают. Во всяком случае, просто как турист никогда бы туда не поехала, а так вроде оправдание . И, конечно, основная награда (и единственная) — это благодарные слушатели. Уверена, что абсолютное большинство никогда живого концерта не слышало.