СЕМЬ ИСКУССТВ

Ярким примером очень значимого явления в одной культуре и практически незначимого в другой является феномен Владимира Высоцкого. В России он до сих пор, через полвека после пика своей невероятной карьеры и более чем сорока лет после смерти, очень широко известен даже среди молодежи, в то время как в Америке его известность несопоставимо ниже.

Игорь Мандель, Михаил Эпштейн

РЕПУТАЦИИ В ЦИФРАХ. РУССКИЕ ПИСАТЕЛИ В СТАТИСТИКЕ ИНТЕРНЕТА

В статье проанализированы частоты ссылок на известных русских писателей за разные годы, отражающие уровень их известности в русскоязычном и англоязычном сегментах интернета. Популярность каждого из сорока одного писателя оценивалась как его относительная значимость внутри всего множества ссылок («вселенной культуры») и как количество ссылок на одного пользователя интернета («интенсивность знакомства»). Проводится сравнение с оценками значимости выдающихся исторических личностей у Чарльза Мюррея по состоянию на 1950 г. [3]. Выводы позволяют откорректировать некоторые устоявшиеся стереотипы. Например, Гоголь выступает как более значимая фигура, чем Достоевский в английском восприятии; Лесков и Чехов занимают большую долю в англоязычной «вселенной», чем в русской и др. В русском сегменте наблюдается резкое падение упоминаний Достоевского относительно его высокого ранга у Мюррея, в отличие от Набокова, который при низком ранге очень популярен а англоязычном сегменте. В статье учтены результаты активного обсуждения материала на презентации в апреле 2024 года [11]. Проведенное исследование может послужить примером для дальнейшего более глубокого статистического исследования «мыслей в числах» и «жизни людей в интернете» — того, что было названо в [1] гуманетикой (humanetics).

В 2006 году в работе [1] один из авторов развил понятие «гуманетики» (humanetics) как науки об изучении электронной сети internet для развития гуманитарных наук. В ней он привел множество примеров того, как по-разному воспринимается мир с позиций условного «Запада» и России, если судить по количеству ссылок Google на различные запрашиваемые слова. С тех пор, конечно, многое изменилось, да и сам Google создал такие продвинутые системы, как Google trends и Google ngrams, позволяющие обрабатывать ссылки под разными углами зрения. Но тот далекий уже во времени опыт с интернетом на сравнительно ранней стадии его развития представляет собой некий «слепок времени», с которым интересно сравнить некоторые нынешние факты. В частности, в [1] проводилось сравнение русских писателей в русскоязычном (Рунет) и англоязычном (Ангнет) сегментах сети, что позволило сделать достаточно любопытные выводы. В 2010 году другой автор провел анализ более широкого круга писателей, но не касался вопроса о разнице в разноязычных сегментах [4].

В данной статье мы попробовали сделать более широкий анализ поставленных ранее задач, концентрируясь только на русской литературе (в [1] рассматривалась и философия, и политика, и пр.). Очевидна насущность этой проблематики. Два года идет жестокая война в Украине, радикально изменившая образ России для мира. Страна, заслуженно гордившаяся своими цивилизационными достижениями, среди которых литература, безусловно, занимала первое место в общественном мнении, стремительно и, возможно, необратимо, теряет престиж фактически во всех областях, включая, безусловно, и сферу культуры. Идут жаркие споры относительно репутации русских писателей, судеб русского языка и вообще всего русского. «Шизофашизм«, установившейся в России [2], именно в силу своей шизофренической природы постоянно подпитывает эти споры, превознося до небес «русский мир» и вместе с тем являя в нем свойства антимира и апокалиптическую угрозу всему человечеству. В таких условиях сделать еще один «слепок времени» нам представляется целесообразным — кто знает, что останется от всей этой культуры через несколько десятков лет…

Сравнивать популярность какого-либо феномена в разных культурах можно как минимум двояким образом. Предположим, нам известна некая характеристика присутствия писателей А и Б в культуре 1 и в культуре 2. Присутствие может измеряться по-разному: количеством выпущенных книг; количеством людей, знающих об этих писателях; количеством ссылок на них в интернете и др. При первом подходе мы можем посчитать суммарный интерес к обоим писателям в каждой из культур и установить относительную значимость писателей внутри данной культуры. А именно, определить доли А1/(А1+Б1) и А2/(А2+Б2) и сравнить их между собой. При таком подходе сумма А+Б характеризует «общий интерес» к данному феномену в соответствующей культуре, или «размер культурной вселенной», а дробь показывает долю данного автора в ней, его влиятельность: например, А составляет 70% общего интереса в культуре 1 и всего лишь 40% в культуре 2.

Ярким примером очень значимого явления в одной культуре и практически незначимого в другой является феномен Владимира Высоцкого. В России он до сих пор, через полвека после пика своей невероятной карьеры и более чем сорока лет после смерти, очень широко известен даже среди молодежи, в то время как в Америке его известность несопоставимо ниже. Количество упоминаний его имени в русскоязычном интернете (2.8 миллиона) уступает только упоминаниям Льва Толстого, опережает оценку Пушкина (2.7) и тем более Достоевского (1.1) и других, тогда как в английском скромные 0.3 миллиона не идут в сравнение с 8.3 Гоголя, 7.1 Достоевского, 4.7 Чехова… Если эти цифры пересчитать в проценты общего интереса к русской культуре в двух сегментах (когда само это пространство считается только среди писателей и поэтов, как описано в подробностях ниже), то доля Высоцкого в русскоязычном культурном пространстве будет выше его доли в культурном пространстве англоязычного мира в одиннадцать раз. И это еще не самое большое соотношение такого рода — скажем, у Василия Аксенова оно равно 28. Но подобное существует далеко не для всех авторов.

Особенностью описанного подхода является то, что он никак не зависит от самого по себе размера культур, т.е. А1 и Б1 не сравниваются непосредственно с А2 и Б2. Второй подход, наоборот, рассматривает эти размеры и, соответственно, отвечает на другой вопрос. Предположим, что «общий размер культуры» равен, соответственно, N1 и N2. Как и ранее, размер может измеряться по-разному: число носителей данной культуры; распространенность языка данной культуры; общее число всех произведений внутри данной культуры и др. Тогда можно посчитать величины А1/N1, А2/N2 (то же самое для Б) и сравнить эти удельные показатели между собой. Каждая такая дробь будет показывать «интенсивность присутствия писателя». Если, скажем, N — это общее количество говорящих на данном языке, а А — количество выпущенных писателем книг, то А/N характеризует знакомую статистику «количество книг писателя на душу населения». Если А — количество ссылок в интернете, а N — размер языкового сегмента интернета, то А/N отражает частоту упоминаний писателя на данном языке. Например, в [1] оценки делались следующим образом. После измерения количества употребления писательских фамилий на английском и русском просчитывалась их доля относительно общих объемов Ангнета и Рунета, которые определялись исходя из числа самых частотных слов в двух языках (артикль «the» и предлог «в») в наиболее мощной поисковой системе Google. Объем Ангнета тогда примерно в 25 раз превышал объем рунета, сейчас это соотношение близко к 10:1. Мы использовали в анализе статистику обоих типов. Начнем с первого.

Данные рассчитывались следующим образом. В поисковое окно Google вводилось слово и записывалось, сколько раз оно встречалось. Слово вводилось в кавычках, то есть учитывалось только буквальная встречаемость (это особенно важно, когда запрашивается два или несколько слов — например, имя с фамилией). Проверялись только фамилии, без имен. В английской версии могли быть разночтения в написании — например, Dostoevsky или Dostoyevsky; проверялись подобные варианты, а затем частоты складывались. Некоторые данные для расчета за 2024 год приведены в Приложении; например, для Пушкина его доля в русском интернете равна 2,682,000/36,614,545 = 7.3%, a в английском “Pushkin” — 3.2%. Для сохранения преемственности с 2006 годом сравнивалось всего двенадцать писателей и количество упоминаний оценивалось только по фамилии (без первого имени).

Рассмотрим график на рис. 1. На нем показана в сжатой форме информация, собранная в [1] в 2006 году. Данные рассчитывались следующим образом. В поисковое окно Гугла вводилось слово и записывалось, сколько раз оно встречалось. Слово вводилось в кавычках, то есть учитывалось только буквальная встречаемость (это особенно важно, когда запрашивается два или несколько слов — например, имя с фамилией). Проверялись только фамилии, без имен. В английской версии могли быть разночтения в написании — например, Dostoevsky или Dostoyevsky; проверялись подобные варианты, а затем частоты складывались. Данные для расчета за 2024 год приведены в Приложении 1; например, для Пушкина его доля в русском интернете равна 2,682,000/36,614,545 = 7.3%, a в английском “Pushkin” — 3.2% (см. рис 3.). Однако, если измерять по доступным данным 2006 года, то общий объем «вселенной» (12 писателей) и пропорции были другими.

Красная линия разделяет всех писателей на две группы: те, кто справа от нее, более популярны на русском языке, те, кто слева — на английском. Как видно, в 2006 году половина всех рассматриваемых авторов была более значима в Ангнете. Безусловный лидер (здесь и во всех других сравнениях далее), Лев Толстой, занимал около 24% (!) внимания в англоязычном сегменте интернета против всего 17% в русскоязычном сегменте. Достоевский — 16% против 7%; особенно отличился Мандельштам — 13% против 3%. Аналогично, но с более близкими долями, ведут себя Чехов, Гоголь и Пастернак. Все это формирует группу, скажем так, «западных любимцев». Кого же любят в России? Больше всего Пушкина — 23% в Рунете против 8% в Ангнете, а также всех знаменитых поэтов: Ахматову, Цветаеву, Лермонтова, Маяковского. Но поскольку доли поэтов в двух языках не так велики (от 3 до 7%), то и расхождения сравнительно не сильно заметны. Единственный прозаик в группе «русских любимцев» — Михаил Булгаков, занимающий всего 2% в Ангнете, но 7% в Рунете.

В целом, такое распределение как-то отвечает интуитивному представлению о том, кого знают и кого не знают «на Западе». «Толстоевский» уверенно лидирует; Чехов и Гоголь любимы в англоязычном мире уже более сотни лет; Пастернак, безусловно, известен там в первую очередь как прозаик после скандала с Нобелевской премией и нашумевшего фильма — мирового бестселлера. Некую загадку представляет собой очень высокая доля Мандельштама — он почти равен по популярности Чехову, намного опережая Гоголя и всех остальных. Но тут срабатывает, скорее всего, эффект неточности измерения: если, по счастливой случайности, фамилии всех остальных писателей более-менее уникальны (особенно в английском мире), то оценка Мандельштама может быть завышена просто потому, что в Америке это весьма распространенная фамилия. Разница между оценками слов «Mandelstam» и «Osip Mandelstam” составляет примерно 6 раз, тогда как “Dostoevsky” и “Fyodor Dostoevsky”— 3 раза; “Tolstoy” и “Leo Tolstoy” — всего полтора раза. То есть русские фамилии обычно куда сильнее идентифицируют конкретного человека (писателя), чем еврейско-немецкая фамилия Мандельштама (подробнее ниже). К относительной известности Мандельштама добавляются несколько факторов: его еврейская самоидентификация, гораздо более артикулированная, чем у Пастернака; его открытый вызов Сталину и история его преследований и гибели, драма поэтического мужества; воспоминания его вдовы, создающие экспрессивный образ поэта в трагическом контексте времени.

Сравним теперь этот график с таким же за 2024 год (рис. 2). Пушкин и особенно Толстой почти не изменили свои позиции; вся группа поэтов (вместе с Булгаковым) тоже осталась практически там же, где была, в интервале от 4 до 8% по двум языкам. Наиболее радикально поменяли положение Чехов (повысил свою долю в русском и понизил в английском), Гоголь (сильно повысил долю в английском); Мандельштам (резко понизил долю в английском); Пастернак (повысил). Но самое неожиданно случилось с Достоевским — его доля в английском (около 16%) упала со второй после Толстого до 7%, сохранив свое устойчивое место в русской среде (тоже около 7%). В целом, вместо шести из двенадцати в 2006 году только трое по-прежнему заметно более популярны в англоязычном мире: Толстой, Гоголь и Пастернак. Технически, Мандельштам тоже попадает в эту категорию, но он (как и Достоевский) находится в нейтральной зоне, очень близко к уровню равного интереса.

Проведенный «блиц-анализ» по лекалам 2006 года уже дает некоторое представление о ситуации с некоторыми знаменитыми писателями, но у него есть вполне очевидные недостатки. Рассматривалось всего 12 человек; этого явно недостаточно. Использовались фамилии без имен, что порождает высокую вероятность ошибок в данных. Одних Толстых — писателей существует как минимум трое, не считая многих других людей с этой фамилией. Фамилия «Булгаков» весьма популярна, да и Пушкиных немало. Кроме Осипа Мандельштама была его жена Надежда, мемуары которой очень известны на Западе. Словом, добавление первого имени, хотя сильно снижает частоту, повышает надежность идентификации личности. Опыт показывает, что измерения, проведенные даже в близкие часы или дни, могут выдавать весьма различные результаты (такие флуктуации, очевидно, свойственны всем поисковым машинам, которые постоянно меняют ракурс поиска, как направление прожектора, чтобы осветить все сетевое пространство). Необходим какой-то анализ вариабельности и усреднение данных. Проводя расширенный анализ в 2024 году, мы старались минимизировать эти недостатки.

На первом надо было составить список тех писателей, которые «адекватно» представляют русскую литературу. Это, конечно, нетривиальная задача, сама по себе требующая, в принципе, целого исследования. Но в какой-то это уже было сделано. В 2003 году была опубликована замечательная книга [3], в которой Чарльз Мюррей проделал колоссальную работу, собрав по определенной методике данные о 4002 «значительных личностях» (significant figures) мировой истории, разбитых на 21 сегмента (см. список на стр. 143), таких как астрономия, физика, медицина, наука в целом, западная философия, китайская литература и т.д. Интересующий нас сегмент называется «западная литература» и содержит 835 значительных личностей, из которых 53 относятся к русской литературе (см. Приложение 1). Временной точкой отбора для Мюррея был 1950 год: к этому времени либо кандидат для рассмотрения должен быть мертв, либо ему должно исполниться не менее 40 лет. По этой причине многие знаменитости более позднего времени просто не рассматривались.

Мы не будем подробно останавливаться на описании процедуры оценки (см. детали в [4]), но лишь заметим, что они основывались на том, как много пишут о том или ином человеке профессиональные исследователи в наиболее известных солидных изданиях разных стран, типа «Энциклопедия математики» и т.п. Внутри каждого сегмента оценки менялись от 100 (наивысшая) до единицы. В западной литературе, например, Шекспир получил 100, Гете (следующий в списке) — 81, а двое самых знаменитых русских писателей, Толстой и Достоевский — 42 и 41. Писатели оценивались только по зарубежным источникам, чтобы избавиться от естественного искажения значимости в пользу национального представителя. Иными словами, в оценке Гете не участвовали немецкие энциклопедии, а в оценке Пушкина — русские. Конечно, все равно искажение в пользу «своих» будет в любом сегменте, но только в литературе оно имеет радикальную природу, ибо сам ее предмет есть язык, который не может быть адекватно воспринят при переводе, особенно в случае поэзии.

Мюррей говорит о совершенно определенных лицах; у него нет проблемы с «ложной идентификацией», которая, к сожалению, возникает у нас и во всех других автоматизированных подходах, как отмечалось выше. Ограничением является то, что можно назвать “научным уклоном” в его оценках. Из того, что кому-то посвящено много страниц в серьезных научных справочниках, вовсе не следует, что его больше всего читают, любят и ценят. Но в любом случае оценки [3] являются наиболее надежным ориентиром для понимания «качества» того или иного персонажа. Мы взяли за основу список из [3], но некоторых отбросили, а некоторых (современных) добавили (не включая ныне живущих). Получился список из 41 человека (см. Приложение 1).

Оценки среднего значения количества ссылок проводились за 8-10 дней в период с 7-го до 22-го февраля 2024 года, как вручную, так и с использованием специальной программы на языке Python (авторы благодарны Др. А. Шошитайшвили за помощь в ее имплементации). Как видно из Приложения 1, в целом оценки весьма стабильны, с коэффициентом вариации 10-20%. Но у трех писателей — Гоголя, Евтушенко и особенно Чернышевского — колебания существенно выше; их оценки выделены. Рационального объяснения высокой вариабельности именно у этих писателей не стоит искать; возможно, расширение периода наблюдения приведет к снижению ее уровня.

Рассмотрим рис.3, на котором показаны для удобства результаты этих уточненных расчетов за 2024 год только по тем двенадцати писателям, которые рассматривались ранее.

Как видно, по сравнению с рис. 2, Толстой и Гоголь свои места радикально не поменяли, но Чехов и Достоевский «восстановили» свое интуитивно ощущаемое положение писателей, широко популярных на Западе: Достоевский занимает 14% общего внимания в англоязычном мире (против всего лишь 3% в русскоязычном), а Чехов — 9% против 5%, соответственно. У обоих авторов их англоязычные оценки примерно близки к таковым за 2006 год (по одним фамилиям), в то время как русскоязычные сильно понизились. Очень высокая популярность Бориса Пастернака (около 16%) в Ангнете (третья после Толстого и Гоголя!) к 2024 году сменилась на куда более скромную оценку — около 3%, при сохранении примерно такого же уровня (3-4%) в Рунете. Но самое, наверно, существенное, что Пушкин уже выглядит не так значительно ни в русском, ни в английском сегментах, занимая, соответственно, около 7% и 3% общего интереса (против 20 и 15%, если судить только по фамилии, в 2024 году). Остальные писатели — очевидно, неплохо идентифицируемые только по фамилиям — примерно сохранили свое положение.

Все остальные рассмотренные в 2024 году писатели имеют оценки ниже 5% по любому языку, поэтому мы показываем их отдельно на рис. 4 (куда вошли и несколько из списка двенадцати на рис. 3). Картина интересная. Все поэты (ожидаемо) имеют более высокую долю на своем родном языке, чем на чужом; все нобелевские лауреаты (Бунин, Пастернак, Шолохов, Бродский, Солженицын) — тоже. Кого же из этой группы англоговорящие люди любят больше русскоговорящих? С определенностью можно сказать о трех писателях, из которых только один не вызывает удивления — Тургенев, традиционно воспринимаемый как западник; Лесков, наиболее виртуозный мастер русского языка, но и наименее ангажированный, пожалуй, из всех гигантов 19-го века, выглядит здесь не очень уместно (хотя и в оценке Мюррея его ранг сравнительно высок, 6). Чернышевский, напротив, эстетически заурядный автор, но выдающийся идеолог и публицист революционного толка, все еще может почитаться в широких кругах левой интеллигенции на Западе. Но все эти выводы вряд ли можно строго защитить в силу небольших значений соответствующих оценок: у Тургенева 2.7% в английском и 2% в русском; у Лескова 1.6% и 1%; у Чернышевского — 1.4% и 0.2% (при высокой вариации оценок, напомним)… У остальных «любимцев Запада» (Замятин, Гроссман, Бабель) предпочтения также не очень выражены.

Представляет безусловный интерес вопрос о том, насколько вообще количество упоминаний корреспондирует с «золотым стандартом», предложенным Мюрреем в [4]. Тридцать два писателя из сорока одного нами рассмотренных имеют его оценки, то есть вполне возможно провести осмысленное сравнение. График на рисунках 5 и 6 показывают, как ведут себя совместно ранги Мюррея и гугловские частоты по каждому из языков (на них показаны только наиболее значимые писатели, ибо иначе график был бы нечитаемым).

Как видно, корреляция положительны (Толстой задает тон, как и ранее), особенно для английского языка, но есть некоторые знаменательные исключения. В русской версии, как уже отмечалось, очень заметно резкое падение статуса Достоевского — он почти равен Толстому по Мюррею, но уступает многим другим писателям по встречаемости. В каком-то смысле это может отражать тот факт, что ученые обожают писать о Федоре Михайловиче, но люди читают его все меньше — хотя в английском этот феномен выражен существенно слабее. Аналогично — очень мало читают Тургенева и, пожалуй, Гоголя, по сравнению с их очень высокими рангами по Мюррею.

В английской версии тоже есть сильный контраст между высокими рангами Пушкина и Тургенева и сравнительно низким их присутствием в интернете. Но самое интересно — очень высокая популярность Набокова, пятого среди всех, хотя его ранг очень низок (3). Звезда Набокова в английском мире, так сказать, неуклонно растет, тогда как звезда Достоевского (которого Набоков, как известно, мало ценил) в русском — закатывается.

В целом, если судить не по самым популярным писателям, а по всем, то корреляция оценок Мюррея с упоминаниями в русской версии равна 0.73, а в английской — 0.81. Однако, в первом случае на корреляцию сильно влияет Лев Николаевич (нетипичное значение, outlier) — если его убрать, она упадет до 0.64, в то время как в английском варианте нетипичным является Набоков; без него она вырастет до 0.86. Квадрат коэффициента корреляции является характеристикой качества аппроксимации одной переменной посредством другой. Если, например, корреляция между ростом и весом людей равна 0,9, то, зная рост, можно сказать что мы описываем 81% вариации веса (0.9^2=0.81). Это наиболее интуитивная величина, говорящая о том, хорошо или нет построена какая-то модель данных (если, скажем, рост стопроцентно описывал бы вес, то и весов не надо было). И выходит, что если отбросить нетипичные значения, то связь рангов Мюррея с оценками встречаемости в интернете существенно выше для английского сегмента: зная наблюдаемые значения, можно описать почти три четверти вариации индекса Мюррея (0.89^2=73.7%), тогда как в русском — лишь 41%. Интересно отметить, что и в [4] корреляция между регрессионной оценкой тех лет (2010) и индексами Мюррея была примерно того же порядка (0.86; см. Приложение 1). Однако не будем в это углубляться; в целом ясно, что два вида оценок отражают разные аспекты рассматриваемого феномена, но не так уж противоречат друг другу. Это весьма важное наблюдение, которое частично легитимизирует использование столь грубого инструмента как подсчет частот для оценки такой трудноуловимой субстанции как «значимость» или «популярность» той или иной личности.

Рассмотрим теперь вкратце статистики популярности второго рода, характеристики интенсивности. Существует несколько способов оценить размер интернета; можно попробовали это сделать на основе следующего простого приема: посчитать частоту встречаемости самого популярного слова в соответствующем языке (как было предложено в [1]). В 2024 году самое популярное слово в английском, артикль «the», встречалось около 25 млрд раз, а самое популярное русское слово «и» — около 2.5 млрд раз, то есть разница составляет 10 раз. Это очень близко к оценке объемов ангнета и рунета в википедии — 52% и 4.4%. Примерно тот же коэффициент 10 получается при сравнении оценок пользователей ангнета (1,186,451,052) и рунета (116,353,942) — это данные за 2020 год [6], но пропорции уже устоялись. Самый простой способ понять интенсивность — посчитать количество упоминаний пользователя интернета на каждом языке и сравнить их между собой. Результаты показаны на рис.7.

Здесь каждое число есть дробь, где в числителе — интенсивность упоминаний писателя на тысячу пользователей интернета в русском языке, а в знаменателе — то же самое на английском. Например, Толстой упоминается 57 раз на тысячу пользователей в русском языке и лишь 9 раз на тысячу — на английском. Дробь равна, соответственно, 57/9 = 6.36. Список писателей упорядочен по этому показателю. Как видно, пять человек (Чернышевский, Гоголь, Достоевский, Гроссман и Набоков) имеют в английском очень высокую интенсивность, всего в 1.3-2 раза уступающую русской (напоминаем, что цифры по Чернышевскому не очень надежны). В этом отношении можно сказать, что их, в среднем, знают почти одинаково хорошо на двух языках. А меньше всего распознают на Западе таких писателей из нашего списка как Салтыков-Щедрин, Некрасов, Зощенко, Блок, Мережковский и Аксенов, с коэффициентами от 52 до 202 (Аксенов с коэффициентом 202 не показан на графике).

Заметим, что этот взгляд на популярность, хотя частично и совпадает с рассмотренным ранее (например, и тут и там Достоевский, Гоголь и Набоков очень популярны), но в целом дает другое о ней представление. Однако не будем пытаться «совместить» разные картинки. Индикаторы имеют разный смысл, а возможности анализа культуры безграничны (см., например [5], где проводится анализ миллиардов наблюдений).

Так что все-таки можно сказать, после всех этих рассуждений, о том, насколько различно восприятие русской литературы в двух сегментах интернета, какие общие выводы можно сделать? Проведем следующий простой расчет: отсортируем писателей по частотам их встречаемости в русском языке (рассчитанных как доля в общей «русской вселенной», как описано в самом начале статьи), возьмем первые двадцать самых популярных имен и посмотрим, как они корреспондируют с популярностью этих же писателей в английском ( (Приложение 2). Важно отметить, что коэффициент вариации оценок у этой группы (без Толстого) равен 39%, тогда как у них же в английском интернете — 107%, намного выше (подобное наблюдается и для всех 41 писателей). Это означает, что в целом в русской аудитории интересы распределяются между писателями более равномерно, в то время как в английской большее внимание уделяется «звездам», а меньшее — всем остальным. По этой причине, когда популярность писателя в английском мире значительно больше, чем в русском — причину логичнее искать в числителе дроби (т.е. доли в Ангнете), нежели в знаменателе (доли в Рунете). Общая корреляция оценок на двух языках, 0.63, не такая уж высокая, но все же положительная. Если, однако, удалить объединяющую фигуру Льва Толстого, она резко падает практически до нуля (0.14), а для первых десяти писателей становится вообще отрицательной (-0.08). Налицо явная рассогласованность популярности в двух мирах. Остановимся на наиболее заметных фигурах из первой двадцатки писателей по русской версии, по которым популярность в английском мире сильно превышает таковую в русском мире.

Поэзия исторически куда хуже воспринимается в переводе, и наличие в нашем списке большого числа поэтов может исказить популярность прозаиков. Но, оказывается, нет, серьезно не исказило (пожалуй, за исключением Тургенева, который и так наименее контрастный из всех). Например, среди всех писателей популярность Гоголя в англоязычном мире в 4.58 раз выше, чем в русском, а среди прозаиков — в 3.23; у Достоевского — 4.55 и 3.21 и тому подобное. Так что разница сохраняется даже при таком более аккуратном рассмотрении (в котором, конечно, есть свои проблемы — например, спорных авторов, типа Андрея Белого или Бориса Пастернака, мы в прозаики не включали).

В этом контексте рассмотрим пять писателей, чья популярность на Западе существенно превосходит российскую (Приложение 2, выделенные писатели). Ниже мы попытаемся интерпретировать полученные нами статистические результаты особенностями творчества данных писателей и их перцепции в англоязычном мире. Эти размышления, с одной стороны, представляются достаточно очевидными, а с другой стороны, должны восприниматься только как гипотезы, призванные хотя бы отчасти объяснить наблюдаемые закономерности. Более глубокий детальный анализ требует обширных дополнительных исследований.

Иван Тургенев (2.0% в Рунете, 2.8% в Ангнете, английская популярность выше русской в 1.37 раза: 2.8/2.0=1.37). Известность Тургенева в Европе всегда была крайне высока, Он был одним из очень немногих «западников», его тексты наиболее «рациональны» и понятны западному читателю; в них очень часто обсуждаются общественные идеи, причем фундаментально важные и для своего времени (чего стоит один «нигилизм»), и для нашего. Он говорил на французском как на родном, знал и немецкий и английский и вообще был совершенно свой в европейских интеллектуальных кругах, общаясь с самыми знаменитыми их представителями. Можно предположить, что Тургенева просто и любят «как своего», тем более что его романы практически в одно и то же время сразу появлялись как минимум на двух языках. Возможно, именно Тургенев задал тон тому направлению в европейской мысли, что «Россия тоже Запад«, с не такой уж важной местной спецификой — а эта мысль была и остается крайне утешительной.

Антон Чехов (5.1%; 9.3%; разница в 1.84 раза). Чехов удивительным образом смог нащупать в самом начале века то, что будет позже, в куда более разработанных формах, называться и проблемой одиночества, и экзистенциализмом, и даже постмодернизмом: он показал человека без ясных целей, без силы воли, без возможности прожить яркую и насыщенную жизнь. Причем сделал это «в серых тонах», с грустью и юмором, без педалирования и нажима, в привычном для Запада «вежливом» стиле — и потому очень убедительно. Его персонажи — русские люди, но никогда они ранее не изображались столь непохожими на расхожие стереотипы. Он расширил образ русского человека, особенно интеллигентного, сблизил его с западным еще до того, когда этот самый западный тип выкристаллизовался — и, быть может, укрепил ту самую идею, что Россия — все же Европа, в которой столь многие люди сомневались тогда и сомневаются до сих пор.

Владимир Набоков (2.5%; 8.6%, разница в 3.44 раза). Столь большая разница в популярности, в два с половиной раза, имеет, наверно, рациональные объяснения. Набоков слишком элитарен и аристократичен, чтобы проникнуть в толщу народной русской культуры. Он и не проник, оставшись кумиром продвинутых интеллигентов. На Западе же, вспыхнув своей «Лолитой» (да еще и усиленной фильмом Кубрика 1962 года) как пионер сексуальной революции, он сразу же занял яркое место в массовой культуре и так там с тех пор и находится. Даже его мало читаемые романы более поздних лет не поколебали авторитета — только расширили ареал его обитания в среде профессионалов, благо им не обязательно для этого учить русский язык. До сих пор выходят о нем книги, поддерживается постоянный вебсайт, проводятся конференции — словом, Набоков прочнейшим образом попал своим уникальным талантом и своим двуязычием в критическую литературную обойму, особенно в США.

Владимир Набоков, более чем кто-либо другой, олицетворил вечную трагедию и одновременно силу русской диаспоры, противопоставив своей неизбывной любви к родине (чего стоит один «Расстрел»!) еще большую любовь к свободе. При всей своей виртуозной технике и изысканности прозы в главных вопросах он был предельно однозначен, то есть в высшей степени морален. Это явно не тот тип личности, который «и нашим и вашим».

Каким бы полотном батальным ни являлась
советская сусальнейшая Русь,
какой бы жалостью душа ни наполнялась,
не поклонюсь, не примирюсь

со всею мерзостью, жестокостью и скукой
немого рабства — нет, о, нет,
еще я духом жив, еще не сыт разлукой,
увольте, я еще поэт.

1944

Федор Достоевский (3.1%; 14.0%, разница в 4.55 раза). Этот факт, наверно, наиболее удивительный — Достоевский интуитивно воспринимается как наиболее русский писатель, он должен, по идее, занимать самое высокое место в русском пантеоне, сразу рядом с Толстым (что и отражается в оценках Мюррея — 42 у Толстого и 41 у Достоевского), но картина совершенно другая. Он не только резко уступает Толстому (19.1%) и Пушкину (7.7%), но и девяти другим, включая Маяковского и Пастернака. Попробуем рассмотреть феномен популярности Достоевского подробнее.

В первую очередь имеет смысл проверить, действительно ли она существенно упала с некоего «общепринятого» высокого уровня, не являются ли приведенные выше числа просто-напросто плохими индикаторами. Судя по анализу частот упоминаний не в интернете, а в только в книгах — безусловно, его популярность куда ниже, чем у Толстого, причем так было многие десятилетия (см. рис. 1 и комментарии по использованию Google Ngrams к нему): в русских книгах разница в частотах 8.5 раз (!), в английских — в 3 раза в последнем доступном 2019 году. Непосредственно сказать на основе этого, какова разница в популярности на двух языках затруднительно (в силу сложностей вычислений в Google Ngrams и закрытостью некоторых аспектов алгоритма), но несимметричность отношений (8.5 против 3) косвенно, но строго свидетельствует о меньшей популярности Достоевского в русском сегменте. Аналогично, если использовать оценки, полученные с помощью системы Google Trends, в которых приводятся не частоты упоминаний в интернете, а частоты вопросов пользователей — картина похожая. Некий средний индикатор популярности Толстого был выше такового у Достоевского в русском интернете в 2023 году в 11 раз (!), в то время как в английском языке два индикатора практически равны. Три разных источника подтверждают тезис — популярность Достоевского в России куда ниже его популярности в англоязычном мире, несмотря на сравнительную близость «интенсивности потребления” на душу населения, о чем шла речь выше.

Чем это можно рационально объяснить? Мы отчетливо отдаем себе отчет, что «объяснять» столь сложные культурные феномены — задача практически безнадежная; достаточно лишь упомянуть, что мнения выдающихся людей о творчестве Достоевского варьировались от безгранично высоких до предельно презрительных, а количество книг и статей о нем составляет целую библиотеку. Но все же наметим некоторые возможные линии рассуждения с позиций каждой из двух культур.

Достоевский вобрал в себя настолько разные аспекты «русской души», что построенное им ее зеркало не могло не получиться искривленным, как некая изысканная функция Веерштрасса, не дифференцируемая ни в какой точке. Он не только ввел в обиход микроскопическую «слезу ребенка» и макроскопическую «красота спасет мир» — концепции, которые расширили привычный психологический континуум до ненатуральных размеров, но и сам предложил «сузить» ровно то, что расширил. Эти взаимно противоречивые операции вполне могут поставить человека в тупик.

На Западе же картина совершенно другая. Там его картину мира (безусловно, наивно) восприняли как аутентичную той самой «загадочной русской душе» и приняли бесподобное психологическое мастерство писателя за точность в описании некоего непонятного и сложного объекта — русского народа. Чудеса изображения никогда не виданных персонажей, изысканные терзания, эпатажность заявлений и поступков героев, грандиозность скандалов на пустом месте — вся эта вселенная ненормальности с подчас глубочайшими проникновениями в никогда ранее недоступные области притягивало к себе внимание как магнит. И, главное — во все это не надо было вглядываться как в зеркало; можно было брать лишь отдельные грани, приемлемые сейчас; это и означает быть на безопасном расстоянии от автора, который норовит втянуть читателя в воронку саморефлексии (это втягивание в небезопасную зону грозит именно русскоязычному человеку, оно не универсально, как представлено в [10]).

Лишь в последнее время намечается некоторый пересмотр отношения к его творчеству среди славистов. Например, профессор Ева Томпсон, которая еще в 2000 году опубликовала книгу “Imperial Knowledge: Russian Literature and Colonialism”, предвосхищая столь популярный ныне империалистический нарратив, в интервью 2022 года довольно подробно остановилась на этом вопросе [8]. Она подчёркивает, в частности, что столь типичный для Достоевского мотив сочувствия преступнику в случае его покаяния загадочен в глазах западного человека, которому надо нечто куда более конкретное. В нынешней войне все еще проще — Россия вообще прощает преступников. Достоевский, с его панславизмом и его прямой нацеленностью на войну, вполне все это мог бы поддержать. Как отмечает Тим Бринкофф,

«Еще в 2018 году Эндрю Кауфман, профессор славянских языков в Университете Вирджинии, пришел к выводу, что Путин предпочел веру Достоевского в русскую исключительность вере Толстого в универсальность человеческого опыта. В свете вторжения на Украину и его предполагаемого исторического значения для россиян можно утверждать, что Достоевский также выбрал бы Путина.» [9].

Кошмары войны, длящейся третий год, могут заставить людей на Западе как-то иначе взглянуть на «всемирную отзывчивость русской души«, декларируемую Достоевским в Пушкинской речи, которая так гармонично сочеталась в его собственной душе с «немчурой», «полячишками», «жидками» и т.д. Где-то в этой злополучной лингвистике, в зазоре между «мир» по-русски и “peace” and “world” по-английски и лежит одна из разгадок феномена разницы в восприятии жестокого гения в двух вселенных.

Николай Гоголь (3.8%; 16.5%; разница в 4.58 раза). Такое ощущение, что любовь к Гоголю у западных читателей вызвана причинами, противоположными тем, которые порождают их любовь к Достоевскому. Если Достоевский все что мог запутал, то Гоголь, все что было ранее прояснил и довел до блестящей литературной кульминации. Как и Достоевский, он установил флажки на психологических краях, но окрасил их такими яркими цветами, что они и воспринимаются как безусловные маркеры, а не рвы без ограждающих флажков. Его Акакий Акакиевич — беспримесный символ английского humiliation, и так он и понимается американцами и англичанами. Его Хлестаков, Чичиков, городничий и прочие герои — логическое завершение европейских традиций плутовского романа в обворожительной сатирической форме. «Ревизор», построенный по идеальным лекалам сценического мастерства, до сих пор входит в список лучших пьес мировой драматургии. Его фантасмагорический юмор — более понятная и жизненная ипостась великого эксцентрика Стерна. Его «Нос» — продвинутый на век вперед Гофман. Его неосознанно наивный национализм, бесшабашно переходящий от украинского к великорусскому — тоже узнаваемый штрих из размашистой картины тех лет становления государств. Все, все было в нем для образованного европейца знакомо — и одновременно ново благодаря необычности своеобразного таланта. В нем нет никакой русской экзотики (да и сам он, собственно, не русский человек).

Но почему все же такой контраст с российскими оценками? Тут, может быть, есть смысл взять «статистическую паузу», нежели предпринять активное литературоведческое изыскание. Его доля в Рунете, 3.6%, не так уж сильно отличается от других, более высоких (кроме Толстого и Пушкина) — они меняются от 5.9% у Горького до 3.9% у Ахматовой. Гоголь входит в десятку наиболее популярных писателей, не смотря на то, как много новых имен появилось со дня его смерти (Достоевский, к примеру, лишь двенадцатый). Так что, как отмечалось ранее, тут важнее необычная популярность Гоголя на Западе, нежели его «стандартно высокая» популярность в России.

Отметим в заключение, что исследуемые в статье частоты есть следствие огромного количества факторов, которые невозможно учесть в столь простом исследовании, как наше. Даже попытка разложить их на какие-то простые составные части — например, региональные — уже дело высокой сложности. Например, «английский сегмент интернета» обычно ассоциируется с США, Британией, Канадой — с тем, что размашисто называется в статье «Западом». Но есть, скажем, огромная Индия; есть не менее 80-100 миллионов англоговорящих в Индонезии и т.д. Культурные традиции в этих регионах отличны и от американских, и от русских. Проникновение русской культуры туда происходило совсем не так, как в Европу и в Америку. Но, кроме региональных, есть другие обстоятельства, такие как влияние на популярность не только книг писателей как таковых, но и фильмов, драм, политических факторов и т.д.; добавим ошибки именной идентификации, ошибки при сборе данных в интернете и другое — в результате, чтобы всерьез ответить на вопрос «почему», потребуется провести огромную работу. Наши «литературоведческие» объяснения — это только некий простой возможный вариант, за неимением более глубокого.

Гуманетике еще многое предстоит сделать для понимания реального бытования культуры в современной системе электронных коммуникаций. Этот краткий панорамный обзор — лишь вступление в большую тему.

Приложение 1. Писатели, рассмотренные в [3], [4] и в данной статье и их оценки за февраль 2024 года[1]

	Имя	Индекс, [3]	Индекс, [4]	Среднее количество упоминаний в Google	Вариация	Среднее количество упоминаний в Google	Вариация
				Русский		Английский
1	Толстой, Лев	42	43	6,614,000	24%	10,609,458	9%
2	Достоевский, Федор	41	24	1,066,400	11%	7,063,214	11%
3	Пушкин, Александр	30	27	2,682,000	19%	1,614,679	31%
4	Гоголь, Николай	26	26	1,245,000	9%	8,297,179	38%
5	Тургенев, Иван	24	13	702,800	12%	1,401,429	8%
6	Чехов, Антон	20	23	1,750,000	11%	4,685,714	12%
7	Горький, Максим	15	16	2,044,000	6%	1,452,857	13%
8	Маяковский, Владимир	13	8	1,206,000	15%	401,143	12%
9	Лермонтов, Михаил	12	14	782,200	11%	508,714	15%
10	Блок, Александр	10	18	1,356,600	18%	229,571	16%
11	Пастернак, Борис	10	17	1,071,400	23%	1,308,571	20%
12	Белый, Андрей	7	12	441,600	8%	161,425	17%
13	Толстой, Алексей Н.	7	5
14	Карамзин, Николай	6	6	180,800	11%	67,048	15%
15	Гончаров, Иван	6	10	367,000	10%	352,000	9%
16	Лесков, Николай	6	3	356,800	16%	807,410	22%
17	Некрасов, Николай	5	4	465,000	15%	87,832	12%
18	Островский, Александр	5	4	348,200	23%	81,100	27%
19	Салтыков-Щедрин, Михаил	5	2	202,800	16%	40,171	16%
20	Мережковский, Дмитрий	5	2	164,000	10%	26,400	12%
21	Державин Гавриил	4	1	77,675	21%	29,162	11%
22	Крылов, Иван	4	11
23	Грибоедов, Александр	4	2
24	Герцен, Александр	4	7	148,400	8%	196,000	7%
25	Чернышевский, Николай	4	2	91,400	11%	727,871	54%
26	Бунин, Иван	4	5	1,037,600	21%	321,429	13%
27	Андреев, Леонид	4	2
28	Брюсов, Валерий	4	2
29	Ахматова, Анна	4	4	1,350,000	19%	557,143	24%
30	Эренбург Илья	4	7
31	Бабель, Исаак	4	5	117,320	16%	249,286	9%
32	Ломоносов, Михаил	3	7	313,800	14%	152,143	10%
33	Фонвизин, Денис	3	4
34	Кольсов, Алексей	3	2
35	Тютчев, Федор	3	1	303,000	11%	73,207	13%
36	Зощенко, Михаил	3	2	332,750	16%	62,157	22%
37	Набоков, Владимир	3	10	861,000	17%	4,314,286	14%
38	Шолохов, Михаил	3	4	410,000	3%	436,500	10%
39	Радищев, Алехандер	2	2
40	Аксаков, Сергей	2	2
41	Баратынский, Евгений	2	1
42	Толстой, Алексей К.	2	5
43	Фет, Афанасий	2	3
44	Писемский, Алексей	2	1
45	Гаршин,Всеволод	2	2
46	Короленко, Владимир	2	5
47	Сологуб, Федор	2	2
48	Бальмонт, Константин	2	6
49	Замятин, Евгений	2	4	199,600	11%	395,571	13%
50	Федин, Константин	2	4
51	Мандельштам, Осип	2	7	444,400	5%	285,143	10%
52	Катаев, Валентин	2	2
53	Олеша, Юрий	2	2
54	Булгаков Михаил		9	1,660,000	31%	1,130,286	16%
55	Цветаева, Марина		3	1,367,500	11%	461,714	17%
56	Гроссман, Василий		12	68,100	12%	346,754	5%
57	Платонов, Андрей		5	440,600	13%	195,811	19%
58	Шаламов Варлам		2	205,000	26%	82,114	10%
59	Твардовский Александр		1
60	Симонов Константин		10
61	Астафьев Виктор		1
62	Трифонов Юрий		2
63	Солженицын Александр		10	491,600	7%	359,714	10%
64	Аксенов Василий		1	186,400	14%	9,379	12%
65	Евтушенко Евгений		3	466,000	6%	150,887	48%
66	Ерофеев Венедикт		2
67	Бродский, Иосиф		8	995,800	12%	648,293	14%
68	Улицкая Людмила		2
69	Ерофеев Виктор		1
70	Веллер Михаил		2
71	Пелевин Виктор		9
72	Сорокин Владимир		7
73	Акунин Борис		4
	Всего			34,614,545		50,380,765

Приложение 2. Двадцать наиболее популярных писателей в русском интернете (февраль 2024 года)[2]

	Имя	Ранг [3]	Среднее количество упоминаний в Google	Доля в общей сумме, %	Среднее количество упоминаний в Google	Доля в общей сумме, %	Ангнет / Рунет (6/4)
			Рунет		Ангнет
	1	2	3	4	5	6	7
1	Лев Толстой	42	6,614,000	19.1	10,609,458	21.1	1.10
2	Александр Пушкин	30	2,682,000	7.7	1,614,679	3.2	0.41
3	Максим Горький	15	2,044,000	5.9	1,452,857	2.9	0.49
4	Антон Чехов	20	1,750,000	5.1	4,685,714	9.3	1.84
5	Михаил Булгаков		1,660,000	4.8	1,130,286	2.2	0.47
6	Марина Цветаева		1,367,500	4.0	461,714	0.9	0.23
7	Александр Блок	10	1,356,600	3.9	229,571	0.5	0.12
8	Анна Ахматова	4	1,350,000	3.9	557,143	1.1	0.28
9	Николай Гоголь	26	1,245,000	3.6	8,297,179	16.5	4.58
10	Владимир Маяковский	13	1,206,000	3.5	401,143	0.8	0.23
11	Борис Пастернак	10	1,071,400	3.1	1,308,571	2.6	0.84
12	Федор Достоевский	41	1,066,400	3.1	7,063,214	14.0	4.55
13	Иван, Бунин	4	1,037,600	3.0	321,429	0.6	0.21
14	Иосиф Бродский		995,800	2.9	648,293	1.3	0.45
15	Владимир Набоков	3	861,000	2.5	4,314,286	8.6	3.44
16	Михаил Лермонтов	12	782,200	2.3	508,714	1.0	0.45
17	Иван Тургенев	24	702,800	2.0	1,401,429	2.8	1.37
18	Александр Солженицын		491,600	1.4	359,714	0.7	0.50
19	Евгений Евтушенко		466,000	1.3	150,887	0.3	0.22
20	Николай Некрасов	5	465,000	1.3	87,832	0.2	0.13

Литература

1. М. Эпштейн. Мысли в числах. Россия и Запад в зеркалах интернета. Звезда. 2006, №10. С. 204–
2. М. Эпштейн. Русский антимир. Политика на грани апокалипсиса, FrancTireur USA, 2023
3. Murray. Human Accomplishment: The Pursuit of Excellence in the Arts and Sciences, 800 B.C. to 1950, Harper Perennial, 2004.
4. И. Мандель. Реквием по всему с последующим разоблачением. Альманах Лебедь, 612, 2010
5. Ö. Özak, I. Martín, I. Ortuño-Ortín, E.Awad, M. Cebrián, R. Cuevas, K.Desmet, I.Rahwan and Á. Cuevas. Expanding the measurement of culture with a sample of two billion humans. R. Soc. Interface 19:20220085, 2022
6. Languages used on the Internet. https://en.wikipedia.org/wiki/Languages_used_on_the_Internet
7. Igor Mandel, Mikhail Epstein. Что в имени тебе моем? Русские писатели в статистике интернета. SSRN, March 13, 2024
8. Thompson. Imperialism in Russian literature (interview). The Review of Democracy, June 2022
9. Brinkhof. What classic Russian literature can tell us about Putin’s war on Ukraine. Bigthink.com, March 3, 2022
10. Илья Липкович. Этюды о Достоевском. Заметки читателя. 2019, https://7i.7iskusstv.com/y2019/nomer6_7/lipkovich/
11. И. Мандель и М. Эпштейн. Русские писатели в интернете: статистический анализ. Презентация в клубе IntLex, 04/24/2024, https://studio.youtube.com/video/m53HZpkQYUA/edit

Примечания

[1] ”Вариация” — коэффициент вариации (отношение среднего квадратического отклонения к среднему значению). Индекс [3] — оригинальные оценки (ранги); Индекс [4] — регрессионные оценки 2010-го года; корреляция между ними и оригинальными оценками — 0.86.

[2] Выделены писатели, популярность которых существенно выше в Ангнете по сравнению с Рунетом.