СЕМЬ ИСКУССТВ

«Наука может развиваться только теми, кто полностью впитал в себя стремление к истине и пониманию. Это стремление, однако, проистекает из сферы религии. К ней же принадлежит вера в возможность, что правила, пригодные для мира сущего, рациональны, то есть доступны разуму. Я не могу представить себе подлинного учёного без этой глубокой веры»

Евгений Беркович

«МЫ, ПОСЛЕДОВАТЕЛИ СПИНОЗЫ…»

(продолжение. Начало в № 10/2024)

«Цель» – статья 1939 года

Для конференции Американской ассоциации теологических школ, которая состоялась 19 мая 1939 года в Принстоне, Эйнштейн написал текст выступления под названием «Цель», который потом был опубликован в сборнике «Из моих поздних лет» с другим заголовком: «Естествознание и религия» [Einstein, 1983a][1].

В начале этой работы Эйнштейн напоминает, что уже не одно столетие принято было считать, что между знанием и верой существует непреодолимое противоречие. Очень многие образованные люди уверены, что вера должна уступить свое место знанию, что «вера, не основанная на знании – это предрассудок, и с этим нужно бороться» [Эйнштейн, 2020 стр. 111]. Возражая против этого мнения, автор подчеркивает разницу между знанием реального положения дел и целью, к которой нужно стремиться:

«…знание того, что есть, не открывает дверь к открытию того, что должно быть. Можно иметь самое ясное и полное знание о том, что есть, и в то же время быть не в состоянии вывести из этого, что должно быть целью наших человеческих устремлений. Объективное знание предоставляет нам мощные средства для достижения конкретных целей, но конечная цель сама по себе и средства её достижения должны прийти из другого источника» [Эйнштейн, 2020 стр. 112].

Отсюда следует, что «убеждения, необходимые и определяющие для нашего поведения, и умения правильно реагировать на обстановку, нельзя найти исключительно только на этой твёрдой научной почве». [Эйнштейн, 2020 стр. 112].

Эйнштейн находит короткую, но выразительную формулу, связывающую знания и цели: «знание того, что есть, не открывает дверь к открытию того, что должно быть» [Эйнштейн, 2020 стр. 112].

Или более подробно:

«Можно иметь самое ясное и полное знание о том, что есть, и в то же время быть не в состоянии вывести из этого, что должно быть целью наших человеческих устремлений. Объективное знание предоставляет нам мощные средства для достижения конкретных целей, но конечная цель сама по себе и средства её достижения должны прийти из другого источника. И вряд ли нужно доказывать, что наше существование и наша деятельность обретают смысл только после формулировки такой цели и соответствующих ценностей» [Эйнштейн, 2020 стр. 112].

Именно в формировании «конечной цели» Эйнштейн видит определяющую роль религии:

«Интеллект раскрывает для нас взаимоотношение средств и целей. Но разум сам по себе не может разъяснить смысл конечных фундаментальных целей. Выявить эти цели и сделать их основой эмоциональной жизни индивидуума, – именно в этом, как мне представляется, состоит наиболее важная функция религии в социальной жизни человека» [Эйнштейн, 2020 стр. 112–113].

Отсюда, естественно, возникает вопрос, а почему этим фундаментальным целям надо верить? Ведь обосновать их, опираясь только на здравый смысл, невозможно. Эйнштейн утверждает, что их и не нужно обосновывать:

«Они существуют в здоровом обществе как прочные традиции, которые действуют на поведение, стремления и оценки людей, они с нами, они просто существуют как нечто живое без того, чтобы нуждаться в нахождении обоснования для их существования. Они пришли в мир не через демонстрацию, но через откровение, через посредство ярких личностей. Не следует пытаться оправдать их, нужно только просто и ясно ощущать их природу» [Эйнштейн, 2020 стр. 113].

Из всех традиционных религий Эйнштейн выделяет «еврейско-христианскую», а по сути, просто иудейскую:

«Высшие принципы наших устремлений и оценки даны нам еврейско-христианской религиозной традицией. Она ставит высокую цель, которую при нашей слабости мы в состоянии достичь только неполностью, но которая даёт прочное основание нашим устремлениям и оценкам. Если отвлечься от её религиозной формы и взглянуть просто на её человеческую сторону, можно было бы, вероятно, сформулировать её так: свободное и ответственное развитие индивидуума, такое, чтобы он мог свободно и с радостью поставить свои силы на службу всему человечеству» [Эйнштейн, 2020 стр. 113].

Сотворение человека — сотворение Бога

В выборе этой традиции как основополагающей сыграли роль уроки иудаизма, полученные Эйнштейном в начальной школе и в гимназии. В заповедях иудаизма Эйнштейн увидел основы демократии:

«Именно индивидууму дана душа, и высшее назначение индивидуума служить, а не править или посвятить себя чему-либо иному. Если посмотреть на суть, а не на форму, можно принять эти слова как выражение фундаментальных принципов демократии. Подлинный демократ может столь же мало поклоняться своей нации, сколь и человек, религиозный в нашем понимании этого термина» [Эйнштейн, 2020 стр. 113–114].

Для Эйнштейна религиозные принципы смыкаются с «фундаментальными принципами демократии», с основными принципами жизни цивилизованного человека, который свою цель видит в служении обществу. Обучать детей в школе нужно так, чтобы эти принципы «стали для него воздухом, которым он дышит» [Эйнштейн, 2020 стр. 114]. В современной жизни, как считал Эйнштейн, эти принципы далеки от реализации. Отсюда проистекает «смертельная опасность» для цивилизованного человечества:

«В тоталитарных странах опасность исходит от правителей, которые стремятся уничтожить дух гуманизма. В более благополучных странах опасность удушения этих бесценных обычаев исходит от национализма и нетерпимости, а также от подавления индивидуумов экономическими средствами» [Эйнштейн, 2020 стр. 114].

Подчеркивание опасности от национализма и нетерпимости, Эйнштейн показывает, что он прекрасно чувствует время: в мае 1939 года человечество стояло на пороге Второй мировой войны, Германия уже аннексировала Австрию и прошла через Хрустальную ночь.

По сравнению с первой статьей «Религия и наука», опубликованной в журнале «New York Times Magazine» в 1930 году, выступление на конференции Американской ассоциации теологических школ, которая состоялась 19 мая 1939 года в Принстоне, не содержит упоминаний о «религии страха» и «моральной религии», ничего не говорит об эволюции религии, наверное потому, что слушателями были теологи. Доклад не случайно назывался «Цель», то есть цель человеческих стремлений и действий. А она, по мнению Эйнштейна, состояла в освобождении от эгоистических интересов и в свободном и сознательном служении человечеству. А то, что взгляды Эйнштейна на науку и религию, высказанные почти десять лет назад, не изменились, свидетельствует его вторая статья с таким же названием «Естествознание и религия», датированная 1941 годом [Einstein, 1953b] (русский перевод в книге «Бог не играет в кости» [Эйнштейн, 2020 стр. 115–121][2]).

Вновь возвращаясь к теме взаимоотношений между наукой и религией, Эйнштейн дает определение религиозного человека:

«Религиозно просвещённый человек представляется для меня человеком, который в максимально возможной для него степени освободил себя от пут эгоистических желаний и поглощён мыслями, чувствами и стремлениями, которых он придерживается ввиду их сверхличностного характера. Мне кажется, что важна сила сверхличностного содержания и глубина убеждения в его всемогущей значимости безотносительно от того, делалась ли попытка объединить это с божественным Существом, ибо в противном случае нельзя было бы считать Будду или Спинозу религиозными личностями» [Эйнштейн, 2020 стр. 115].

Согласно этому определению, и самого Эйнштейна можно было бы назвать «религиозным неверующим человеком». И саму религию Эйнштейн определяет так:

«В этом смысле религия является вековой попыткой человечества ясно и полностью осознать эти ценности и цели и усиливать и расширять их влияние» [Эйнштейн, 2020 стр. 116].

Другими словами, конфликт между религией и наукой невозможен:

«В науке можно только удостовериться в том, что есть, но не в том, что должно быть. Религия, с другой стороны, имеет дело только с оценками человеческих мыслей и поступков. Она не может обоснованно говорить о фактах и взаимоотношениях между ними» [Эйнштейн, 2020 стр. 116].

Все конфликты науки и религии в прошлом происходили из-за того, что или религия пыталась вторгнуться в сферу науки (борьба церкви против Галилея и Дарвина), или представители науки пытались добиться оценки человеческих ценностей научными методами, вторгаясь в сферу религии.

Но несмотря на то, что сферы деятельности науки и религии чутко разделены, между ними возможно тесное сотрудничество. Во-первых, религия не только ставит цели, она, по словам Эйнштейна, научилась у науки определять и средства, которые приведут к достижению целей, ею же и намеченных. Во-вторых, Эйнштейн уверен, что подлинная наука тоже немыслима без религии, ибо без веры невозможно познание окружающего мира:

«Наука может развиваться только теми, кто полностью впитал в себя стремление к истине и пониманию. Это стремление, однако, проистекает из сферы религии. К ней же принадлежит вера в возможность, что правила, пригодные для мира сущего, рациональны, то есть доступны разуму. Я не могу представить себе подлинного учёного без этой глубокой веры.» [Эйнштейн, 2020 стр. 117].

Фактически, это другими словами повторенная фраза, сказанная более десяти лет назад: «серьезными учеными могут быть только глубоко религиозные люди». Взгляды взрослого Эйнштейна на религию мало менялись с годами. Для связи религии и науки Эйнштейн нашел яркий, легко запоминающийся афоризм: «Наука без религии хрома, религия без науки слепа» [Эйнштейн, 2020 стр. 117].

Еще в одном вопросе Эйнштейн возвращается к мыслям, изложенным в его статье 1930 года. Речь идет о личностной концепции всемогущего Бога, якобы создавшего человека по своему образу и подобию:

«На ранних этапах духовной эволюции человечества человеческая фантазия создала по образу и подобию человека богов, которые, действуя по своей воле, должны были определять мир явлений или, во всяком случае, повлиять на него. Люди считали, что можно изменить предначертания богов в свою пользу посредством магии или молитвы. Идея Бога, как её подаёт религия, в настоящее время является сублимацией этой старой концепции богов. Её антропоморфный характер вытекает, например, из того факта, что человек обращается к божеству в молитве и просит его о выполнении своих желаний» [Эйнштейн, 2020 стр. 117].

Проблема, на которую обращает внимание Эйнштейн, стара – еще в Средние века обсуждался софизм, как может наряду со всемогуществом Бога, создавшего всё на свете, существовать свобода воли и, следовательно, ответственность человека за свои поступки? Представление о существовании личностного Бога является, по мнению Эйнштейна, «источником современных конфликтов между сферами религии и науки» [Эйнштейн, 2020 стр. 118]. Наука категорически отрицает доктрину Бога как личности, которая вмешивается в природные явления. Цель науки, пишет Эйнштейн, «установить общие правила, которые определяют взаимосвязи объектов и событий в пространстве и времени» [Эйнштейн, 2020 стр. 118]. Эти правила, или законы природы, должны применяться без каких-либо ограничений. Такое предположение лежит в основе объективной науки, его нельзя строго доказать, но все без исключения достижения современной науки этот постулат подтверждают. Тем не менее, некоторые представители религии отстаивают доктрину Бога, вмешивающегося в природные явления и в судьбы людей. Эйнштейн убежден, что такое поведение части религиозных учителей, не только недостойно, но и фатально:

«Ибо доктрина, которая способна поддерживать себя только в потёмках, а не при ясном свете, по необходимости потеряет своё влияние на человечество, что нанесёт непредсказуемый вред прогрессу человечества. В своей борьбе за этическое добро учителя от религии должны иметь мужество отказаться от доктрины Бога как личности, то есть отказаться от этого источника страха и надежды, который в прошлом дал такую всеобъемлющую власть в руки служителей церкви. В своих работах они должны будут посвятить себя тем силам, которые способны культивировать Божественность, Истину и Красоту в самом человечестве. Это, конечно, более трудная, но и несравненно более достойная задача. После того, как религиозные учителя осуществят этот процесс обновления, они, безусловно, признают с радостью, что научное знание возвеличивает истинную религию и делает её более мудрой.» [Эйнштейн, 2020 стр. 119–120].

Рафаэль Санти. Парнас

Эта цитата еще раз показывает, что Эйнштейн, спустя десятилетие после статьи 1930 года, по-прежнему верен идее «космической религии», весьма далекой от канонов основных религий его времени. Эйнштейн твердо верит, что в природе царит порядок. В этом и суть его космической религии. Порядок проявляется прежде всего в том, что каждое явление имеет свою причину. Зная причину и законы природы, мы можем достаточно точно предсказать, как будет развиваться явление в будущем. И если мы еще не умеем точно предсказывать погоду на несколько дней вперед, то не из-за отсутствия порядка в природе, а из-за разнообразия влияющих факторов. Эйнштейн подчеркивает:

«Чем больше человек проникается упорядоченной регулярностью всех событий, тем твёрже его убеждение, что вне упорядоченной регулярности причин различной природы ничего нет. Для него не существует ни господства человека, ни господства божества как независимых причин явлений природы» [Эйнштейн, 2020 стр. 119].

«Я хочу узнать Его помыслы»

Из-за этой уверенности, что мир создан познаваемым и каждое физическое явление имеет доступную нашему разуму причину, Эйнштейн разошелся во взглядах на квантовую механику с Нильсом Бором и другими сторонниками копенгагенской интерпретации этой науки. Обсуждение различных подходов к проблеме существования объективной реальности заслуживает отдельной работы, здесь же мы подчеркнем только очевидную связь позиции Эйнштейна с религиозными представлениями о сотворении мира в иудаизме, впоследствии принятыми и христианством. С этими представлениями Эйнштейн познакомился еще ребенком, а став взрослым, он превратил их в свою космическую религию, суть которой он выразил в письме другу Соловину от 1 января 1951 года:

«Не могу найти выражения лучше, чем „религия“, для обозначения веры в рациональную природу реальности, по крайней мере той ее части, которая доступна человеческому сознанию» [Эйнштейн, 1967e стр. 564].

В таком же духе высказывался Эйнштейн и позже, практически не изменяя себе до конца дней. Вот пример, взятый из письма писателю Марвину Магаленеру (Marvin Magalener) от 26 апреля 1947 года:

«Мне кажется, что идея личностного Бога – это такая антропоморфическая концепция, которую я не могу воспринимать серьезно. Я чувствую также, что не могу вообразить волю или цель вне человеческой сферы. Мои взгляды близки взглядам Спинозы: восхищение красотой и вера в логическую простоту порядка и гармонии, которую мы смиренно осознаем в меру нашего несовершенства. Я верю, что мы должны довольствоваться несовершенным знанием и пониманием и относиться к ценностям и моральным обязательствам как чисто человеческим проблемам – самым важным из всех человеческих проблем» [Jammer, 1995 стр. 52].

В короткой заметке «Религия и наука: несовместимы?», опубликованной в 1948 году, Эйнштейн отрицательно отвечает на поставленный в заглавии вопрос. Религия не должна вмешиваться в сферу науки, ее задача – воспитание людей в духе человеческого братства и сотрудничества. Судя по состоянию общества и во времена Эйнштейна, и в наше время эта задача еще очень далека от выполнения, но Эйнштейн верит, что ее решение возможно. А влияние религии на науку он видит вот в чем:

«Хотя это правда, что научные результаты совершенно независимы от религиозных или моральных соображений, все те люди, которым мы обязаны великими творческими достижениями науки, были проникнуты истинно религиозным убеждением в том, что наша вселенная является чем-то совершенным и поддающимся нашему стремлению к рациональному познанию. Если бы это убеждение не было столь сильно эмоциональным и если бы те, кто ищет знания, не были вдохновлены «Amor Dei Intellectualis»[3] Спинозы, они вряд ли были бы способны на ту неутомимую преданность, которая одна только и позволяет человеку добиться своих величайших достижений» [Einstein, 1948 стр. 20].

О своей «религиозности» Альберт Эйнштейн выразительно сказал в короткой речи, названной им «Мое кредо», записанной немецкой «Лигой человеческих прав» на патефонную пластинку весной 1932 года. Эту пластинку разыскал после войны и записал текст выступления Эйнштейна немецкий историк Фридрих Гернек (Friedrich Herneck) [Herneck, 1976 стр. 98–102]. Заключительный абзац этой речи Эйнштейна звучит торжественно:

«Самое прекрасное и глубокое переживание, выпадающее на долю человека, — это ощущение таинственности. Оно лежит в основе религии и всех наиболее глубоких тенденций в искусстве и науке. Тот, кто не испытал этого ощущения, кажется мне, если не мертвецом, то во всяком случае слепым. Способность воспринимать то непостижимое для нашего разума, что скрыто под непосредственными переживаниями, чья красота и совершенство доходят до нас лишь в виде косвенного слабого отзвука, — это и есть религиозность. В этом смысле я религиозен. Я довольствуюсь тем, что с изумлением строю догадки об этих тайнах и смиренно пытаюсь мысленно создать далеко не полную картину совершенной структуры всего сущего» [Эйнштейн, 1967d стр. 176].

Слова об «ощущении таинственности» естественно вызывают вопрос: а не был ли Эйнштейн мистиком? На этот вопрос сам Эйнштейн ответил дважды. Первый раз – в самом зените славы, в феврале 1921 года, в письме одной знакомой из Вены:

«Мистический ход нашего времени, который особенно проявляется в росте так называемой теософии и спиритизма, для меня просто симптом слабости и распада» [Jammer, 1995 стр. 53].

На закате жизни Эйнштейн написал такие строки:

«То, что я вижу в природе, — это великолепная структура, которую мы способны постичь лишь весьма несовершенно и которая должна наполнять разумного человека чувством „смирения“. Это поистине религиозное чувство, не имеющее ничего общего с мистикой» [Einstein, 2013 стр. 132].

Эйнштейн не был мистиком, но и атеистом его назвать было бы неправильно. По его высказываниям складывалось противоположное мнение. В докладе на торжествах по случаю столетнего юбилея ученого швейцарский писатель Фридрих Дюрренматт заявил: «Эйнштейн так часто говорил о Боге, что я вот-вот начну подозревать, будто он был замаскированный теолог» [Dürrenmatt, 1979 стр. 12].

Через несколько месяцев после смерти Эйнштейна издающийся в Лондоне журнал «The Listener» («Слушатель») опубликовал «Разговор с Эйнштейном», в котором приводится мысль ученого о цели его научного поиска:

«Я хочу знать, как Бог создал этот мир. Меня не интересует то или иное явление, спектр того или иного элемента. Я хочу узнать Его помыслы, всё остальное – детали» (цитируется по книге [Jammer, 1995 стр. 54]).

(окончание следует)

Литература

Einstein, Albert. 1983. Religion und Wissenschaft. Mein Weltbild, S. 15–18. Frankfurt/M : Ullstein Materialien, 1983.

Эйнштейн, Альберт. 1967c. Религия и наука. Собрание научных трудов в четырех томах. Том четвертый, с. 126–129. М. : Наука, 1967c.

Einstein, Albert. 1983b. Religiosität der Forschung. Mein Weltbild. Frankfurt/M : Ullstein Materialien, 1983b.

—. 1983a. Naturwissenschaft und Religion, I (1939). Aus meinen späten Jahren, S. 25–29. Stuttgart : Deutsche Verlags-Anstalt, 1983a.

Эйнштейн, Альберт. 2020. Бог не играет в кости. Моя теория относительности. М. : Родина, 2020.

Einstein, Albert. 1953b. Naturwissenschaft und Religion II (1941). Aus meinen späten Jahren, S. 29–35. Stuttgart : Deutsche Verlags-Anstalt, 1953b.

Эйнштейн, Альберт. 1967e. Переписка с Морисом Соловиным. Собрание научных трудов в четырех томах. Том IV. С. 547–575. М. : Наука, 1967e.

Jammer, Max. 1995. Einstein und die Religion. Konstanz : UVK, 1995.

Einstein, Albert. 1948. Religion and Science: Irreconcilable? Christian Register, V. 127, P. 19-20. 1948 г.

Herneck, Friedrich. 1976. Einstein und sein Weltbild. Berlin : Buchverlag Der Morgen, 1976.

Эйнштейн, Альберт. 1967d. Мое кредо. Собрание научных трудов в четырех томах. Том IV. С. 175–176. М. : Наука, 1967d.

Einstein, Albert. 2013. The Human Side. Glimpses from his Archives. Princetone : Princetone University Press, 2013.

Dürrenmatt, Friedrich. 1979. Einstein. Zürich : Diogenes Verlag, 1979.

Примечания

[1] В русском переводе этой статьи в сборнике «Бог не играет в кости» [Эйнштейн, 2020 стр. 111–114] название переведено как «Наука и религия» и снабжено подзаголовком «продолжение», которого нет в оригинале.

[2] В конце русского перевода неверно написано: «Впервые опубликовано в 1956 г.» Правильный год первой публикации – 1941.

[3] Amor Dei Intellectualis (лат.) — интеллектуальная любовь к богу. Выражение Спинозы.