СЕМЬ ИСКУССТВ

услышать своих до утра,
увидеть своих до светла.
В машине радио на польском.
Nie zginęło ukrainskie wojsko.

Евгений Городецкий

ДО И ВО ВРЕМЯ

До…

Это стихотворение я написал в ночь перед днем, когда мы с мамой и папой планировали отмечать в Киеве 60-ю годовщину их свадьбы. Но из-за ковида у них праздник пришлось отменить.
—

Ночь, улица, фонарь, и есть аптека,
но всё не вяжется. Нет человека
для неотложного звонка.
В 5:30 не поднимется рука,

чтобы написать «Привет» и замолчать.
Не ждать ответа, а бессонницу листать,
как сериал из тысячи историй.
О чём кино? Опять, мой друг, о море —

холодное и серое зимой.
И папа, с непокрытой головой,
в отлично сшитом твидовом пальто
в Одессе. Шестьдесят седьмой. О том,

что было и что будет.
О разговоре с мамой пополудни.
Нет, горло не болит. Осип и кашель.
Температуры нет. И мне не страшно.

Всё будет, сына, хорошо.
Не приезжай, мы подождём ещё.
Сиди и жди, по крайней мере час,
чтобы спросить — ну, как дела у вас?

Как ночь? Ты сколько раз вставала,
давала пить и укрывала?
Ночь, улица, фонарь, аптека.
В Житомире живут два человека.

В 5:30 не поднимется рука
для бесконечно важного звонка.

Киев, 9.02.2022

До…

Дом проплывает судном, не суднОм,
а мы его, смешные пассажиры,
лежим, сидим, и ходим в нём вверх дном,
но, слава Б-гу, счастливы и живы.

За окнами несётся сильный дождь,
серо-зелёный, как перо синицы.
Он вылезает из семи змеиных кож
и переходит скромности границы.

Курится белым старый дымоход —
жгут письма или выбирают Папу?
А на углу меня никто не ждёт,
переминаясь на четыре лапы.

Деревья дом на пальчиках несут
и люди с высоты стройней и легче.
Мой Б-г, как мы с тобой любимы тут,
избранники твои и наших женщин!

Киев, 11.02.22

До…

Если слушать ночами голоса о свободе
начинаешь считать, что ты двинулся вроде —
заливают за шкуру масло горькой карболки
и орут в репродуктор: «За околицей волки!»

Я бояться устал, я хочу рассчитаться
за прописку в живых, за внесение в святцы,
за вхождение в рай и отсутствие ада.
А свободы такой мне и вовсе не надо.

Отключили вай-фай, штекер вырван из дырки.
Я приехал на свадьбу, не хочу на поминки.
Губы пахнут вином и немного мимозой.
От тебя не исходит непонятной угрозы.

И не будет войны, и не будет печалей.
Мы не дети уже. Мы высокими стали.
Это кто на экране, в плохо сшитом костюме?
Разделите на два, ноль получите в сумме.

Я сегодня люблю, я тебя обнимаю.
За себя, за тебя, за страну выпиваю.
Если завтра война, та, которой не будет,
я умру за тебя. А ушедших не судят.

Париж, 14.02.2022

До…

Короткое плечо — до дома и назад,
по средней полосе, не вытертой разметке.
Все стрелки не туда, все знаки невпопад
и ветер нарубил на мелкий мусор ветки.

Оплата за пробег — потерянные дни.
Post mortem по счетам проценты не взимают,
но Господа дела по-прежнему чудны
и сбудутся вот-вот пророчества Исайи.

Берлин, 20.02.2022

До…

Хлеб не режу, ломаю кусками
и макаю в небелую соль.
Мы зачем поменялись местами?
Ведь у каждого разная боль.

Сколько входит в гранёную рюмку —
угнездилась удобно в руке.
Я пустое толку в медной ступке,
зёрна чувствуя на языке.

Локти в стол, а ладонями к небу,
как на паперти — что подадут?
В соль, кусками небелого хлеба.
Если только святые не врут.

Дортмунд, 20.02.2022

Во время…

Не писать, не жить, не чувствовать.
Это даже, возможно, к лучшему.
Быть или не быть? Свобода или, всё-таки, смерть?
Дай, Господи, успеть

услышать своих до утра,
увидеть своих до светла.
В машине радио на польском.
Nie zginęło ukrainskie wojsko.

Граница уже где-то рядом.
Что им от нас надо?
И кто, конкретно, они?
Там же тоже есть наши, свои.

Даже, если их очень мало.
Глаза устали
и щурятся на фары встречных машин —
дети и женщины без мужчин.

Выбирают жизнь и свободу.
Они из того народа,
который, где ни посей,
поднимется из полей,

из лесов, из камней, из песка.
Лишь бы рядом была река,
горсть семян в кулаке,
лелека в небі, рука в руке.

А Харьков будет ещё красивей.
Только бы поскорей!

Тарнов, Польша, 05.03.2022

Во время…

Считаю час. Секундный метроном
частит и вызывает аритмию.
Мне снился ночью старый мамин дом
и улицы Житомира пустые.

Мои все живы. Пишут по утрам
из офисов, подвалов и с границы.
Так хочется дотронуться к рукам
и целовать измученные лица.

Ночь истекла, но Солнце не встаёт.
Стучит и вызывает аритмию.
А может это наш особый код —
мы не ушли, мы рядом, мы живые.

Дортмунд, 8.03.2022

Во время…

И, если серьёзно, не думая о последствиях —
говорить правду и ничего больше,
то я прошу для них мор, холеру и бедствия,
чтобы там рвалось всё то, что тоньше

самого тонкого нерва моей матери,
самого тонкого волоса моего отца,
чтобы кровью платили, за то, что утрачено,
за то, что выбрали подлеца.

За убиенных и искалеченных,
за утонувших и сгоревших в огне.
За тех, кому есть и пить нечего,
за тех, кто не вернётся к семье.

Я прошу всего лишь возмездия —
око за око и зуб за зуб.
И если серьёзно и очень по-трезвому —
хочу посмотреть на плешивый труп.

10.03.2022

Во время…

«Разве я сторож брату своему?»
Ответ Каина Богу, на вопрос, где убитый им брат Авель.

Светает. И Луна без пятен —
отмыта солнечным дождём.
Я думаю, что точно спятил,
измученный коротким сном

и разговорами о Боге.
Я сторож брату моему?
Кто собирал его в дорогу?
Как оказалось — на войну.

А убиенные невинно
уже у Господа в руках.
Сегодня все из Украины —
к Нему поднялись на крылах.

Дортмунд, 13.03.2022

Во время…

Надо бы спать больше.
Надо бы жить дольше.
Надо копать глубже
и хоронить тут же.

Надо стрелять метче
и зажигать свечи.
Надо писать чётче,
тем, кто ещё в Конче.

Надо звонить чаще:
Як там тобі, краще?
Що там в тебе, люба?
Ночи идут в убыль.

Надо гасить лампы,
надо убрать штампы.
Надо сдержать слёзы.
Надо снижать дозу

горя и безнадёги.
Нам с тобой по дороге.
Нам ещё строить Харьков,
набело, без помарки.

Дортмунд, 17.03.2022

Во время…

Псалом

Главное — чувства.
Не надоедать — искусство
Не стучать каблуками,
не касаться руками.

Говорить: «Спасибо, мы сами!»
А что там с мечтами?
Они, вообще, ещё есть?
Есть — это месть.

Есть — чтобы все были живы.
И быть счастливым.
Есть — это быть вместе.
С тобой, моей невестой.

С тобой, моя Родина,
губы твои, как смородина,
глаза твои — васильки,
руки твои — две реки.

Бёдра твои — Донецк и Крым.
Целовал, когда был молодым.
Житомир и Сумы плечи твои.
Веснушки — подсолнухи, как до войны.

живот твой — поля Херсона,
Одесса — прекрасное лоно.
Львов и Харьков твои груди.
А душа — это люди.

Главное — чувство.
Станет тихо и будет грустно.
Нас просеяли через сито
поминальной молитвы.

Карловы Вары, 18.03.2022

Во время…

И тихо так, что засыпали птицы
на полузвуке, не успев допеть,
а губы были с запахом корицы
и их хотелось срочно отогреть.

дыханием, поверхностным и частым,
переходящим в первый поцелуй.
Откуда вам, несытым и несчастным —
кукушка, накукуй им, накукуй —

узнать, что не бывает в жизни счастья,
но только память тысячи разлук.
Ich werde jetzt von Liebe ausrasten,
ich hab von ihr zu wenig, nicht genug!*

Дортмунд, 24.03.2022

*Я сейчас сойду с ума от любви,
у меня её слишком мало, мало!

Во время…

Когда пока не вечер и время есть ещё
отдать орлану печень, а кожу на пальто,
глаза святой Лючие — она увидит свет —
вот небо — оно сине, в нём самолётов след,

салюты пионерам, варенье плохишам,
ни в чём не зная меры, накликать стыд и срам,
крестьянам семенное, а лошадям фураж,
старушкам — ретивое — ещё не вышел стаж

их прошлые романы списать в металлолом,
зашитые карманы распарывать пером,
сучить морозом пряжу и наводить мосты,
дождаться — кто-то скажет, мол, отдохнёшь и ты,

стучаться лбом о стену или хвостом о лёд,
сдувать пивную пену и, обжигая рот
горячими словами, молчать чуть громче тех,
кто говорит руками, не вызывая смех,

и вдруг услышать голос, знакомый, но чужой —
крути на палец волос,
чего уж, Бог с тобой —
ты точно помнишь имя, наощупь и на глаз —
сошлись дороги в Риме —
скажи, который час?

Дортмунд, 26.03.2022