©"Семь искусств"
    года

Loading

Ленин подарил Валидову автомобиль «Фиат», очень роскошный, но сильно потрепанный. Было большой проблемой его чинить и заправлять бензином. Когда Башревком вернулся в республику, то местные жители, глядя, как машина выпускает клубы дыма и кое-как едет, говорили хозяину: «Плохо работает твоя автономия». Простые крестьяне не совсем понимали разницу между автомашиной и автономной республикой.

Сергей Эйгенсон

АХМЕТ-ЗАКИ ВАЛИДИ, ЕГО ЖИЗНЬ И ЖИЗНЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

(продолжение. Начало в № 5/2021)

Сергей ЭйгенсонСкажем и о том, что в начале сентября 1919-го у нашего героя состоялась, наконец, долго откладываемая свадьба. В ауле Абзелилово он женился на дочери имама местной мечети Нафисе. Правильно говорят, что жениться все же лучше внутри своего общественного и культурного слоя. Конечно, бывает любовь, ломающая социальные рамки, вспомним, хотя бы, карамзинских дворянина Эраста и крестьянку Лизу. Но вспомним и то, чем эта история закончилась. А вот в Венеции, говорят, дочь сенатора Брабанцио вышла замуж вообще за черного, за мавра Отелло. Но, кажется, тоже кончилось не очень хорошо. Но в среднем… все же спокойней брак «в своем кругу». А тут о браке родители сговорились еще в 1904 году, когда ему было 14 лет, а ей 5.

Но отметим, что брачную ночь Ахмет-Заки провел на коне. Ему пришлось срочно скакать в Магнитогорск, куда его вызывал к телеграфу Троцкий. Предреввоенсовета требовал срочно отправить башкирские войска в Петроград, где наступал генерал Юденич. Поэтому на следующую ночь молодые уехали в аул подальше, где их не могли найти ни Троцкий, ни Ленин.

Еще в Саранске Ленин подарил Валидову автомобиль «Фиат», очень роскошный, но сильно потрепанный. Было большой проблемой его чинить и заправлять бензином. Когда Башревком вернулся в республику, то местные жители, глядя, как машина выпускает клубы дыма и кое-как едет, говорили хозяину: «Плохо работает твоя автономия». Простые крестьяне не совсем понимали разницу между автомашиной и автономной республикой.

Башреспублика вполне лояльно выполняла условия соглашения, даже не пробовала вести какую-то агитацию за своими пределами. Но, как уже было сказано выше, продразверстки там не было, был не чрезмерный налог на скотоводов и земледельцев. Получалось, что посреди Советской России с военным коммунизмом, «с Лениным в башке и наганом в руке» и с супом из воблы да пшенной кашей на машинном масле существует остров НЭПа с продналогом и крестьянской свободой. Это при том, что на соседнюю Уфимскую губернию, вторую половину нынешней Башкирской республики навалили поставку по продразвестке примерно одной десятой от количества по всей РСФСР с Доном, Кубанью, Украиной, Центрально-Черноземным краем и так далее. То есть, контраст был уж очень сильным и надеяться на то, что его не заметят, было нельзя.

В августе 1919-го после отступления колчаковцев Башревком вернулся из Саранска на свою территорию и начал управлять республикой, а уже 20-го сентября в Оренбурге было организовано закрытое заседание Оренбургского губисполкома, губкома РКП (б) военного командования Востфронта и 1-ой армии. В нем принимал участие сам «дедушка Калинин», недавно ставший председателем ВЦИК вместо умершего от туберкулеза Свердлова. Ну, Артем, конечно, куда без него? Целью совещания была разработка стратегии установления в Башреспублике «действительной советской власти». В смысле — с супом из воблы, с продотрядами и подвалами ЧК.

Было придумано следующее: Башкирское войско отправить подальше от республики, чтобы оставить Башревком без военной защиты, создать Башкирский обком РКП (б) и включить в его состав противников нацавтономии из числа русских и татарских большевиков, дезорганизовать работу Башревкома с помощью Башобкома, БашЧК, Башсовнархоза и других советских контор, всеми силами переманивать на свою сторону башкирских военных, находящихся на фронтах.

Войско было, действительно, направлено под Петроград против Юденича, воевало оно там хорошо. Видимо, полковые муллы у башкир лучше поддерживали боевой дух, чем полковые комиссары в остальной Красной Армии. Башобком был создан. Во главе его формально стал сторонник Валидова Юмагулов, но вошли также враги автономистов, такие, как Галий Шамигулов — один из тех, кто арестовывал правительство Башкурдистана в Оренбурге в феврали 18-го. За ними стоял Товарищ Артем, который использовал для борьбы против Башревкома средства, присланные из Москвы для помощи башкирам. Бащревкомовцы считали и писали это Ленину, что «»Башкиропомощь» превратилась в настоящую национальную организацию русских шовинистов, которая вместо обозначенной в постановлении помощи пострадавшему башкирскому населению, стала органом защиты интересов только русского населения»

В январе 1920-гго Башревком и Башобком сцепились в борьбе за должность начальника Башкирской Чрезвычайной Комиссии, так сказать, «местного Дзержинского», и из-за создания при Башревкоме Отдела внешних сношений. Отдел этот должен был заниматься контактами с теми регионами Советской России, с которыми есть экономические связи у Башкирии, Артем и Башобком заявили, что это «первый шаг к полному отделению».

С 14 по 16-е января произошел кризис. Башревком арестовал своих противников Измайлова, Шамигулова, Мустафина и Муценека, известил об этом Москву и выпустил «Воззвание» в духе французского Конвента о раскрытии заговора. Скажем сразу, что нашего героя Ахмет-Заки при этом не было. Он был тогда в Москве, сочинял с тамошними специалистами конституцию будущей Башкирии. Совнарком стал на сторону своего представителя Артема. В столицу автономии Стерлитамак по приказу командующего Туркфронтом Фрунзе выслан конный отряд, а от Ленина пришел телеграфный приказ председателю Башревкома Юмагулову «немедленно сдать дела и выехать в Москву для объяснений». Арестованных, конечно, освободили, причем Галий Шамигулов, не успев еще вдохнуть воздух свободы, сразу посоветовал Центру немедленно расстрелять Валидова, даром, что тот формально был не руководителем Башревкома, а замом, да и в те дни был в Москве и в этих делах не участвовал. Артем, со своей стороны, тоже хотел расстрелять кое-кого из своих противников, в общем, жизнь шла яркая и не сонливая. Общая идея у противников Башревкома была в том, что башкиры — народ отсталый, дикие кочевники, у них есть «только группа полуинтеллигентных людей, которые приспосабливаются то к колчаковскому, то к советскому режиму». Предлагалось заменить их в руководстве Башреспублики надежными людьми из приезжих.

24 января 1920 года председатель Башревкома Юмагулов встретился с Председателем Совнаркома Ульяновым (Лениным). Лукич выразил надежду, что «никаких осложнений не произойдет» и дал телеграмму в Стрелитамак, где требовал «исполнить указания ВЦИК по поводу январского конфликта» и указывал, что Артему дана директива о необходимости «самого лойяльного соблюдения Башконституции». Юмагулов ушел от вождя довольный и, наверное, напившийся морковного чая. Впрочем, сразу же вслед за этим его отдали под партийный суд и исключили из РКП (б).

В конце февраля в Стерлитамак вернулся наш основной персонаж Ахметзаки Валидов. Первого марта его уже официально избрали председателем Башревкома. Артемовская сторона возлагала на него большие надежды, считая «самым умным среди башкирских вождей». Впрочем, вскоре они убедились, что ум Ахметзаки оценили, пожалуй, верно, но вот его национальные чувства сильно недооценили.

Сейчас нам придется из прокуренных махоркой кабинетов перенестись в поля. Впрочем, не Башреспублики, а соседней Уфимской губернии. Надо сказать, что эта губерния и ее руководство были на очень хорошем счету в Наркомпроде и вообще у Начальства. В 1919–1920 годах продотрядами в Уфимской губернии было собрано 14 миллионов 323 тысяч пудов зерна, что составляло 9,5% от всего хлеба, заготов-ленного Наркомпродом по всей РСФСР.

Но, как вы понимаете, кому-то это могло и не так понравиться. В частности, тем самым крестьянам, у которых отбиралось зерно, и ничего не оставалось для посевов и для того, чтобы кормить детей. Вот в русском селе Новая Елань продотряд, который пытался забрать у мужиков пять с половиной тысяч пудов зерна, то есть, все, что у них было, был перебит начисто. Восстание заполыхало по многим уездам. Безоружными русскими, башкирскими татарскими, чувашскими мужиками был взят уездный городок Белебей, что вызвало телеграмму Троцкого в Реввоенсовет Туркестанского фронта: «Сдача Белебея почти невооруженным бандам представляет собой факт неслыханного позора».

Толпы крестьян без различия национальности достигли 26 тысяч душ. Вооружены они были вилами, ну, еще и отобранной у продотрядов тысячей винтовок. Историки называют этот бунт «восстанием Черного Орла» и говорят, что такого объединения мужиков разных национальностей не было со времен Емели Пугачева. Что еще очень не понравилось Начальникам-то что мужики разных племен хотели быть «под властью Заки Валидова». Уфимские власти скопом называли всех восставших «ордами диких башкир», хотя на самом деле в их числе были даже латышские и немецкие колонисты. Кое-где мятежникам удавалось побеждать посланные против них красноармейские отряды. Но в итоге возглавивший подавление бунта наш знакомый Артем залил уфимскую губернию кровью и ее потоками затушил пламя восстания. Всего в карательных силах было более 7 тысяч штыков и 350 сабель при 50 пулеметах и 4 орудиях. Ну, куда против этого с вилами?

Исполнив свой партийный и классовый долг в Уфимской губернии Артем снова вернулся к своим основным делам в Башреспублике. 10 марта он открыл в Стерлитамаке Всебашкирский съезд комитетов бедноты. По странной случайности той же ночью неизвестные, однако ж  вооруженные, лица напали на дом председателя Башревкома. Охране удалось отбиться, но это, конечно, придало дополнительную остроту перебранке на съезде, где представители Башреспублики обвиняли Башкиропомощь и лично Артема в натравливании бедняков против руководства республики. Возражать тут трудно. Он, собственно, для этого и приехал на Южный Урал.

14 марта в Уфе прошло совещание по башкирским делам с участием от ЦК Троцкого, от Башревкома — Валидова, Тухватуллина и Дудника, от Башобкома — Самойлова, Рахматуллина и Каспранского, уполномоченных Башкиропомощи — Артема и Преображенского и от Уфимского Губисполкома — Эльцина. В общем, были все.

Лев Давыдович высказал свое руководящее мнение, что в январе Башревком был неправ, но и Башобком тоже нехорошо себя ведет. Что называть Башревком «контрреволюционным учреждением» нельзя, а уж тем более пытаться захватить власть в кантонах республики. Предложил конфликт в январе «считать окончательно ликвидированным» и «вычеркнуть из истории Башреспублики». Ну, с Председателем Реввоенсовета спорить не стали, на том и порешили.

Тем временем в Москве прошло заседание пленума ЦК РКП (б) на ту же тему, где доклад делал Сталин. Дзержинский предложил по-простому бывшего председателя Башревкома Юмагулова и некоторых других отдать под суд, а нынешнего главу ревкома Валидова отозвать в Москву. Сталинская Комиссия по башкирским делам рекомендовала внести в Соглашение между Центром и Башкирией некоторые небольшие дополнения. Как вскоре выяснилось они сводились к тому, чтобы отнять у автономии военные, финансовые и экономические дела, зато безоговорочно оставить при ней название и разрешить нарисовать герб.

В Стерлитамаке об этом не знали, но и сами лихорадочно сочиняли новую Конституцию республики. Трудились они зря, но не их тут была вина. Дело и не в том, что Ленин и его ЦК стали хуже относиться к Валидову и башкирским автономистам по сравнению с зимой с 1918 на 1919 год, Просто в начале февраля 1920-го в Иркутске был расстрелян адмирал Колчак, заканчивался Восточный фронт; 24−25 февраля 1920 года капитулировали остатки Северной армии белых в Архангельске; в конце марта красные взяли Новороссийск, а Деникин уехал в Великобританию, от Южного фронта  остался только врангелевский Крым; 2 февраля в Тарту был подписан мирный договор с Эстонией, юденичская опасность тоже растаяла в воздухе. Гражданская война еще не закончилась, предстояли еще поход на Варшаву и Чудо на Висле, взятие Перекопа и длинная тягомотина с уходом японцев, а потом и остатков белых с Дальнего Востока. Но необходимость в Башкирском войске сильно снизилась, а раз так — зачем было дальше играть в демократию и уважение к национальным чувствам?

28 апреля Валидов был вызван в Москву «посоветоваться по нескольким важным вопросам, касающимся башкирских войск». Скажем сразу, что на родину он больше не вернулся. Не пускали. В некоторое утешение башкирам в мае из республики отозвали, наконец, Артема и Самойлова, которые их так достали. Но вообще дело быстро пошло к превращению автономии в фикцию. 15 мая 1920 года Башревком направил в Москву обращение о недопустимости нарушения Соглашения от 20 марта 1919 года и осудил отзыв Валидова Юмагулова из республики. Как бы в ответ на это 19 мая 1920 года ВЦИК и СНК РСФСР  подписали декрет «Об отношениях Автономной Советской Башкирской Республики к Российской Советской Республике», по которому деятельность всех народных комиссариатов Башкирии подчинялась московским, а военные, иностранные и внешнеторговые дела были полностью изъяты из ведения автономии.

Валидов в Москве в знак протеста подал в отставку. Он попытался высказать свои претензии лично Ленину, на что Ильич откровенно сказал ему: «На каком основании Вы поднимаете такие нравственные проблемы? Какой Вы революционер? Чего ради цепляетесь за эти соглашения? Наше с вами соглашение — лишь клочок бумаги, который никого ни к чему не обязывает». Больше у Ахмет-Заки иллюзий не оставалось. Он всерьез занялся идеей ухода с советской сцены и переезда в Туркестан.

Один из большевистских деятелей на Южном Урале формулировал политику для Башкортостана так: «Особенно усиленно выдвигать башкир на посты, имеющие декоративный характер, по Президиуму Баш ЦИК (отделить пост его председателя от поста Предсовнаркома). Выбирать башкир на всякие Пленумы, которые самостоятельно ничего не выполняют. Более или менее подходящих коммунистов из них ставить на ответственные посты, а прежних дельных, выдержанных русских коммунистов — как заместителей».

Как бы в насмешку, дома провели долго откладываемый Башкирский съезд Советов. Странным образом башкиры на нем оказались в меньшинстве, хотя на территории Малой Башкирии их было больше половины населения. Сьезд избрал Центральный исполнительный комитет республики, а уж тот назначил Совнарком. Во главе того и другого оказался Галий Шамигулов. Да-да, тот самый член РСДРП (б) с 1910 года,  страстный противник автономии,  участник ареста Башкирского правительства в феврале 1918-го в Оренбурге и Январского конфликта 1920-го в Стерлитамаке. Ну, это уже, кажется, просто для глумления, для показа, что «кончилось ваше время». Пробыл Шамигулов в этих креслах недолго, до осени. Потом его перевели на Украину. Он прожил большую жизнь, был на многих должностях, однажды даже вернулся в республику и заведовал там Башпотребсоюзом. Наверное, хорошо заведовал, это как раз был его уровень. Однажды он даже получил в 1944 году орден Трудового Красного Знамени. Умер он в Киеве в 1959 году.

В автономии тоже хватало недовольных. В июле-октябре 1920 года в зауральских кантонах Башкирии полыхало восстание против политики «военного коммунизма» и замены валидовцев в Башревкоме на марионеток центра. Повстанцы создали Башкирскую Красную Армию и довольно успешно сражались до подписания соглашения, по которому известные каратели, наиболее замаранные участием в грабежах, пытках и расстрелах, должны быть отданы под суд. Ну, потом мятежников, конечно, надули, советский суд карателей оправдал «за недоказан-ностью», а вождей повстанцев потихоньку переарестовали попозже.

Но продразверстка и другие прелести военного коммунизма были введены на территории автономии. Ободрали ее в итоге не меньше, чем соседние губернии. Если вы помните, жуткий голод 1921 года в Поволжье, тот самый, что на картине-триллере Моора, то Башкирия оказывается одним из районов бедствия. Но там же не было знаменитой засухи? Да, авторами голодного ужаса в Башкирии и присоединенной к ней к тому времени Уфимской губернии был не сказочный суховей, а совершенно конкретные товариши Артем, Самойлов, Эльцин, Шамигулов и другие.

Можно, конечно, укорить Валиди и его товарищей в том, что полтора года назад они поверили большевикам и отдали им в руки судьбу своего народа. Но ведь они не одиноки. Мы уже упоминали Уфимскую делегацию эсера Вольского, назовем еще имена анархистов Махно и Железняка, да уж сразу целую партию Левых социалистов-революционеров с Марией Спиридоновой и Колегаевым. Не будем уж говорить о том, что впереди, о бухарских джадидах, о чеченских красно-шариатских полках, о различных союзниках коммунистов в Европе и Азии, которые шли в одном строю, а потом вдруг обнаруживали себя в тюремных камерах. Да ведь и сам Председатель Реввоенсовета Лев Троцкий, въехавший в большевистское руководство на белом коне летом 1917-го, через десять лет увидел, что его оттесняет от власти в подполье и в эмиграцию группа старых приближенных Ильича, сложившаяся еще до революции вокруг Лонжюмо и Цюриха.

Пока что Ахмет-Заки остался при комиссариате по делам национальностей, т.е. при Сталине. Его стали использовать при контактах с приезжающими в Москву турецкими деятелями. Еще в 1919 году Ахмет-Заки помог возвращавшимся из Сибири турецким военнопленным, застрявшим на Урале, добыл для них два эшелона, которые и увезли бедолаг на Кавказ и в Среднюю Азию, откуда им уже проще было вернуться на родину. Тогда на него обрушились обвинения в пантюркизме и сговоре с турецкими  империалистами. Но теперь РКП (б)  искала хоть каких-нибудь союзников, которыми могли стать турки, сильно задавленные Севрским миром. Теперь тюркские контакты Валидова стали нужны.

Приезжали такие люди, как известный со времен младотурецкой революции Джемаль-паша, уже приговоренный судом союзников в Константинополе к виселице за армянский геноцид и некоторое время спустя убитый в Тифлисе мстителем-дашнаком. Роман с турками был вызван в большой степени поражением Красной Армии на Висле. Завоевание Европы не удалось, и теперь большевистские стратеги нацелились на Индию. Предполагалось создание в Средней Азии большого войска одновременно под красным и зеленым знаменами, союз с воинственными афганскими кочевникам и удар по Британии империи в ее слабом месте — Индийской империи, где поднимается антиколониальное движение Ганди. В северо-западных районах вдоль афганской границы оно было дополнено «халифатистами», возмущенными британскими ограничениями власти турецкого халифа-султана. По факту, сколько не пробовали из Москвы как-то внедриться в Афганистан и Индостан, так ничего и не получалось с 1919 по 1989 годы.

Пользы от Валиди эти планы не получили. По его собственным мемуарам он честно рассказывал туркам и индийцам о то, как его облапошили с Башкирской АССР, а Ленину и его окружению усиленно сообщал, что из этого проекта ничего хорошего не выйдет. Но именно тут родилась идея проведения в Баку «Съезда трудящихся Востока».

Потом его отправили на Украину, где в то время распоряжался Сталин. Валидов должен был заняться теми мусульманскими частями, которые там находились. Коба пытался сделать из него своего мюрида, но без большого результата. Почти сразу Ахмет-Заки заболел и начал отпрашиваться в отпуск. Понимая, что на Урал его не пустят, он хотел бы отправиться в Астраханскую губернию. Сталин был недоволен, но силой его не задержал. Приехавший в столицу Валиди был привлечен Лениным к подготовке его «Тезисов по национальному и колониальному вопросам». Однако предложенные им поправки никак не использовал. Все это окончательно подталкивало Ахмет-Заки к расставанию с большевизмом, тем более, что он узнал, что и в Туркестанской АССР в Ташкенте тоже «национал-уклонистов» заменяют на московских марионеток.

На этом можно уже закончить описание жизни нашего героя в России. Дальше будет, на первый случай, Средняя Азия, а потом Иран, Турция, Германия. Есть интересный вопрос — стал ли после всего этого он, как теперь говорят, «русофобом»? Если говорить об отношении к Российской империи, как бы она себя не именовала — пожалуй, да. Он больше не верил в искреннее желание каких бы то ни было российских правителей дать подвластным народам возможность самим решать свою судьбу. А это, пожалуй, правда. Личного же отталкивания от людей, говорящих по-русски, у не него не было. К примеру, он и в дальнейшем поддер-живал вполне уважительные отношения с А.Ф. Керенским и с Виктором Черновым.

Но ведь Русская земля, русский народ и Империя — не одно и то же. Если посмотреть историю, то мы увидим, что Империя возникает где-то между Иваном Грозным и Алексеем Тишайшим. Сначала лапки потянулись к Балтике. Конечный результат известен — Смута, разорение Русской земли. Потом Алексей Романов потянулся на юго-запад, от Орла и Брянска в Киев и, в конечном итоге, в Константинополь. На его удачу, кровь и слезы проливались там, в основном, не великорусские, а украинские, еврейские и польские. Но чтобы закрепить свои успехи с Украиной и потянуться дальше на Балканы, Тишайший государь провел раскол. Его унификация обряда с украинскими и балканскими православными вызвала откол от государственной церкви заметной части и попов, и простых верующих. Запылали костры самосожжения и казни «уклонистов», на столетия самая грамотная и энергичная доля русского народа ушла под запрет.

А потом, когда после революции Ленин, а после него Сталин восстановили Империю под красным знаменем — кто из народов получил самые большие страдания? Досталось всем: украинцы могут вспомнить Голодомор, евреи антисемитскую кампанию 40–50-х годов, греки ссылку в Казахстан, калмыки неожиданное для себя выселение в Сибирь в 44-м. Но больше всего жертв, голода, расстрелов и Гулага все-таки пришлось на долю великоруссов. Их кровью, потом и слезами в первую очередь строилась упавшая в 1991-м Вавилонская башня. Так что ненависть к Империи и ненависть к русским — все же разные вещи.

* * *

29 июня 1920 года Валидов, одетый в красноармейскую форму, покинул свою гостиницу. Все было обдумано. Некоторому, не очень большому количеству друзей и соратников было назначено рандеву в Туркестане, золотой запас Республики он оставил в казне, что потом вызвало искреннее удивление победителей, но какие-то бумажные деньги на жизнь он взял с собой, заодно прихватив и большой бриллиант, конфискованный у одного знатного русского помещика. Жене Нафисе было предписано ехать на пароходе из Самары в Царицын до встречи с мужем. Потом ее отправили в Самарканд, где ей предстояли роды.

Третьим классом он доехал до Астрахани, а оттуда в Баку, где уже к тому времени тоже была Советская власть. Жили они нелегально в доме турецкого эмигранта, создателя Компартии Турции Мустафы Субхи. У того, к этому времени уже накопились разногласия с Кремлем. Тем не менее, он создавал из бывших турецких военнопленных в России Красный Турецкий полк, которому еще предстоит сыграть важную роль в войне кемалистов против армянских дашнаков и против греков.

Через неделю на пароходе Ахмет-Заки переправился через Каспий в Красноводск, оттуда уехал в Ашхабад. Там сообщили, что Нафиса родила ему первенца, сына, которого он назвал Ырысмухаммедом в честь одного из предводителей башкирских восстаний XVIII века.

Некоторое время он провел в Туркмении, создал подпольную газету «Туркменистан», помогал местным деятелям в организационных вопросах. В ту пору в Туркмении и Хиве шла «малая война» между большевиками и хивинцем Джунаид-ханом. Домой, в Башкортстан он писал письма старым друзьям с советами не пробовать вооруженную борьбу с Москвой, а стараться занять важные места в республике, чтобы корректировать местную политику. Получается, что он стал сторонником «ненасильственного сопротивления» a la Ганди.

Тем временем в Баку должен был открыться Съезд Народов Востока. Видимо, Ахмет-Заки продолжал ощущать себя «на левом фланге», так что он решил тоже туда поехать. Но, конечно, нелегально. Чека тоже ожидала его на этом форуме, были посланы специальные агенты для выслеживания. Тем не менее, он в одежде деревенского туркмена палубным пассажиром переправился через море.

Русскоязычный читатель, думаю, помнит этот Съезд Народов Востока по эренбурговскому «Хулио Хуренито». Помните?

«В большом зале сидели кавказцы в черкесках, афганцы с чалмами, в клеенчатых халатах, бухарцы и ярких тюбетейках, персы в фесках и многие иные. У всех были приколоты на груди портреты Карла Маркса, с его патриархальной бородой. В середине восседал товарищ просто в пиджаке и читал резолюции. Делегаты кивали головами, прикладывали руку к сердцу и всячески одобряли мудрые тезисы. Я слыхал, как, один перс, сидевший в заднем ряду, выслушав доклад о последствиях экономического кризиса, любезно сказал молодому индийцу: «Очень приятно англичан резать», — на что тот, приложив руку к губам, шепнул: «Очень».«

Валидов по протекции Субхи находился все время съезда в помещение «Центра партии тюркских коммунистов» под прикрытием азербайджанских советских деятелей. На самом съезде он, конечно, появиться не мог, опасаясь чекистов, но за ходом следил по рассказам участников, писал резолюции, которые получали и от своего имени предлагали башкир Халиков и киргиз Джуназаков. Зиновьев, Радек и другие начальники чувствовали наличие какого-то постороннего влияния, но ничего поделать не могли. На съезде были и такие известные младотурки, как Джемаль-паша и Энвер-паша. Ахмет-Заки знал, что они осуждают его разрыв с Советской властью. Они-то в ту пору еще сильно надеялись на ее помощь. Дальнейшие события показали, что обе стороны — и коммунисты, и младотурки сильно преувеличивали и возможности, и, особенно, надежность партнеров.

Тем временем Башкирская АССР заметно увеличилась в размерах и населении. К ней присоединили Уфимскую губернию. Соответственно, столица республики переехала в Уфу. Ахмет-Заки, который тем временем перебрался в дагестанский Петровск (теперь это называется Махач-Кала). Там он написал письмо, адресовав его Ленину, Сталину, Троцкому и Рыкову. В письме он высказал свое мнение о положении республики. «Из начатой ЦК РКП (б) политики  становится ясно, что и Вы, как и Артем с товарищами, в политике по отношению к восточным нациям хотите принять за основу идеи настоящих русских шовинистов…». Далее он подробно обличал вождей в интригах против национальных руководителей, в стремлении разжечь на ровном месте классовую борьбу на окраинах. Он предсказал, что и новые «левые» руководители автономий с течением времени пойдут под топор. Если вспомнить, то это и в самом деле произошло в конце тридцатых годов.

Кроме этого, он написал еще письма видным большевикам Крестинскому и Преображенскому, в котором всячески обличал Сталина, писал, что «… появляется коварный, лицемерный диктатор, бесчестно играющий человеческими судьбами, попирающий чужую волю. … внутри партии зарождается страшный террор. Я опасаюсь, что может наступить день, когда и ваши головы полетят с плеч». Как известно, сбылось и это. Нужно, однако, честно заметить, что об этом письме мы знаем только из мемуаров самого Валидова, написанных уже в 50-х годах.

Казалось бы, после отправки этих писем мосты были сожжены. Однако, и Ленин, и наркомнац, затем генсек Сталин еще предпринимали после этого бесплодные попытки вернуть Валидова. Он же через Каспий и Устюрт добрался до хивинского поселка Кунград. Теперь он был в Туркестане, к нему начали присоединяться добравшиеся до Средней Азии башкирские соратники. Пока что он в дни вынужденного безделья стал, как раньше, знакомиться с кара-калпакскими древностями и фольклором.

Тут надо, наверное, напомнить о том, как проходила Гражданская война в Туркестане. Еще до Февральской революции в 1916 году Туркестанское генерал-губернаторство и Казахстан были охвачены восстаниями местного населения. Вызваны они были тем, что местных жителей, по российским законам освобожденных от воинского призыва стали «реквизировать» для отбывания трудовой повинности на Германском фронте. В основном, тут было желание использовать их для строительства новой железной дороги до порта Романов-на-Мурмане (теперь Мурманск). Это было воспринято как нарушение старых обычаев. Отношения и так уже были накалены конфискацией земли у аборигенов и ее передачей «столыпинским переселенцам». Ну, и вообще — «неверные»! Казахи, узбеки, таджики, киргизы стали бунтовать. Началось в Ходженте в июле 1916 года и быстро распространилось от бухарской границы аж до Иртыша. Мятежники вырезали русские села, казаки в ответ убивали мусульман тысячами. По некоторым данным в ходе бунта и на перевалах при уходе в Китай было убито до полумиллиона казахов, киргиз и уйгуров. Многие десятки тысяч бежали в Синцзян. Восстание было задавлено, но память оставалась свежей. По крайней мере, один из предводителей восставших Амангельды Иманов играл потом заметную роль в ходе Гражданской войны и стал в итоге одной из советских икон.

После Февральской революции во главе Туркестанского комитета Временного правительства оказался В.П. Наливкин, в прошлом офицер потом этнограф, иссле-дователь Средней Азии, знаток узбекского и таджикского языков, по убеждениям левый социал-демократ. Валидов считал, что он чрезмерно верит большевикам, способным на любые интриги и насилия. Но в октябре он столкнулся с местными большевиками, в итоге Советская власть установилась в Ташкенте через неделю после взятия Зимнего, а вскоре распространилась по всем городам, русским поселкам и по железной дороге.

Большевики безусловно правили в городах. Но в национальных кишлаках и аулах о них почти не знали. Скажем, все попытки распространить туда продразверстку кончались ничем. Пока что революция отозвалась только в том, что резко сократились посевы хлопчатника. Туземцы вернулись к традиционным пшенице и люцерне. Заметим в сторону, что то же самое произошло и после 1991 года и объявления независимости стран Центральной Азии. Все же хлопок в основном навязывался Центром.

Российский протекторат над Бухарой и Хивой был отменен Временным правительством. В Хиве все время шла война между ее ханом Асфандияром, туркменским разбойником Джунаид-ханом и младохивинцами, за которыми стояли большевики. А Бухара более или менее благополучно существовала как остров Средневековья с подземными тюрьмами-зинданами, кварталами рабов, медресе, где студенты-домулло нараспев вслух учат азбуку по методикам XI столетия, а прогрессисты-джадиды в глубоком подполье мечтают о возможности вслух сказать, что Земля — шар. Эмир категорически отказывался принять участие в какой-нибудь активной деятельности против Советов, которых он боялся до мокрых подштанников.

30 апреля 1918 года была провозглашена Туркестанская АССР. Так что, когда башкиры говорят о том, что их автономия — первая, тут есть некоторая ошибка. Во главе автономии были, конечно, коммунисты-большевики, в союзе с ними левые эсеры, довольно широко с ними сотрудничали и дашнаки из числа живших в крае армян. Кого там явно не хватало — так это туземцев: узбеков, таджиков, казахов и т.д.. Это безусловно было правительство европейского меньшинства.

Параллельно с ташкентской советской властью возникло в Коканде правительство Туркестанской автономии. Вот это было строго из националов. Но эту власть раздирали противоречия между совершенно отпетыми кадимистами, которые хотели возвращения ко временам Хромого Тимура и джадидами, все же желавшими некоторой модернизации. Через три месяца Кокандская автономия была легко разогнана прибывшими из Москвы русскими частями. Но сторонники ее не исчезли, с этого времени начинается басмаческое движение в Ферганской области. Басмач — по-узбекски значит приблизительно «налетчик». Так что тут были, в некотором роде, коллеги Мишки Япончика, устанавливавшие справедливость в той форме, в которой ее проповедовали муллы.

Летом 1918 года, когда начались восстания чехословацкого корпуса вдоль сибирской магистрали и сторонников Учредительного собрания в Поволжье, на Урале и в Сибири, Гражданская война пришла и в Туркестан. На западе, в Туркмении пришло к власти Закаспийское Временное правительство эсеров и меньшевиков, созданное восставшими русскими железнодорожными рабочими. Туркменские племена признали его власть. В Семиречье шла жестокая война между русскими крестьянами-новоселами и русскими же казаками за плодородные земли, засеянные пшеницей и опийным маком, имевшим хороший сбыт в Китай. Но самым главным было то, что Туркестанская АССР была отрезана от Советской России после взятия Оренбурга казаками атамана Дутова.

За ближайшие годы этот разрыв («Актюбинская пробка» на Среднеазиатской Ж. Д.) будет исчезать и появляться вновь. Если вы помните, то Ахмет-Заки Валидов предлагал Троцкому послать Башкирское войско именно сюда для прорыва в Среднюю Азию. Такое отсутствие связи с Центром, конечно, было страшной язвой для Советского Туркестана.

Да тут еще в январе 1919-го в Ташкенте произошел мятеж, во главе которого был Наркомвоен, член РКП (б) Осипов. В начале путча к нему  под защиту  приехали председатель местного ЦИК, председатель ЧК и глава Ташкентского совета. Он их ласково принял и немедленно расстрелял. В эти дни были уничтожены все туркестанские наркомы и все большевистское руководство. На неудачу путчистов комендант городской крепости левый эсер Белов во главе отряда мадьяр — бывших военнопленных подавил мятеж, обстреляв шестидюймовыми снарядами казармы и штаб заговорщиков. Это положило начало его карьере, которая привела его в 30-х к званию командарма 1-го ранга и должностям командующего Московским и Белорусским военными округами, а в 1938 году — к расстрелу.

Предводитель мятежа Осипов прихватил золотой запас республики и через горы ушел на территорию Бухарского эмирата. Эмир выдал его сподвижников, но сам Осипов, как и золото, исчезли в неизвестном направлении. Как мы видим, это по-прежнему война между европейцами. Новое правительство АССР было сформировано, в основном, из левых эсеров, за неимением живых большевистских лидеров. Впрочем, вскоре обе партии объединились. Препятствий тут не было, поскольку туркестанские левые эсеры московский «антибрестский» путч 6 июля 1918-го не поддержали.

После ликвидации «актюбинской пробки» в сентябре 1919 года во главе советских сил стал командующий Туркестанским фронтом Михаил Фрунзе. В апреле 1920-го на его штыках была создана Хорезмская народная советская республика, да уж кстати и местная коммунистическая партия, куда записалось 600 человек. В августе кончился «худой мир» с бухарским эмиром. На Благородную Бухару пошли 7000 штыков, 2500 сабель, 35 легких и 5 тяжелых орудий, 8 бронеавтомобилей, 5 броне-поездов и 11 самолетов Туркестанского фронта. Армия эмира насчитывала примерно тридцать пять тысяч воинов, собранных из как бы регулярного войска и бекских ополчений, но против сил Фрунзе  она имела не больше успеха, чем в XIX веке против Скобелева.

Эмир бежал в Восточную (горную) часть своей страны, сделал своей временной столицей кишлак Душанбе и пытался там как-то воевать против красных. Но не преуспел и ему пришлось удирать и оттуда в Афганистан. В Бухаре была создана Бухарская народная советская республика, народными вазирами которой были сделаны немногочисленные бухарские коммунисты, вернувшиеся из Ташкента, и сильно полевевшие под действием эмирских казней младобухарцы-джадиды. Все было хорошо, но теперь в новой республике тоже началось басмаческое движение.

Вот в эту-то кашу приехал 31 декабря 1920 года наш знакомый Ахмет-Заки Валидов с молодой женой Нафисой и крошечным сыном. Здесь он активно встречался почти со всеми из бухарских народных вазиров, которые, конечно, хотели прогресса, но отказываться от национальности все же не собирались. Предполагалось создать свою национальную армию, которая, конечно, будет союзницей Красной армии, но равноправной. В этом должны были принять активное участие башкирские и татарские офицеры Башкирского войска, заранее посланные Валидовым в Туркестан.

Он потерял в Бухаре своего первенца, умершего во время малярийной эпидемии. Горе было велико, но он все время был занят, пытаясь организовать в Бухаре, а далее и во всем Туркестане две партии — социалистическую и либеральную, в надежде, что им удастся в сотрудничестве избавиться от давления Москвы и создать независимый федеративный Туркестан. Но ничего не получалось.

И договориться между собой не могли, и никто не хотел становиться во главе партий, поскольку это было связано с переходом на нелегальное положение. В конце концов 1 августа 1921 года сам Ахмет-Заки был избран председателем Туркестанского национального объединения. То есть, как бы главным предво-дителем всех басмачей Средней Азии. Курбаши над курбашами. Осталось, чтобы это узнали и признали все многочисленные басмачские командиры. Были разосланы представители по всему Туркестану, проведены за два месяца два нелегальных съезда объединения. Реального контроля за действиями многочис-ленных курбаши у Валидова, конечно, не было. Какой-нибудь «Абдулла» действовал на свой страх и риск. Но при возникновении конфликтов между отря-дами посредничество нашего персонажа было эффективным. Ну, и то, что приехав-шие по его призыву башкирские и татарские офицеры заметно повышали боеспо-собность басмачей, обучали их каким-то элементам современного военного дела.

В ту пору в Туркестан стали приезжать видные турецкие военные. Джамаль-паша, Энвер-паша, представители Кемаль-паши, будущего Ататюрка из Анкары. Джамаль и Энвер приезжали по приглашениям из Москвы. У Троцкого и Ленина после неудачного похода на Варшаву появилась устойчивая идея похода через Гиндукуш на Индию. Для этого предполагалось создать в Туркестане специальное войско, вдохновляемое идеями Карла Маркса и Пророка Мухаммеда, привлечь к себе афганцев и обрушиться на слабое индийское подбрюшье Британской империи. Идея, в принципе, старая.  С ней носились еще Наполеон Бонапарт и Павел I, отправляя на Индию казачье войско атамана Орлова. Если бы не «апоплексический удар» у российского императора от табакерки графа Зубова, то собранные донские казаки от Волги через Оренбург двинулись бы на Устюрт и далее в сторону Аму-Дарьи и Гиндукуша. Весной и летом они, вероятно, не замерзли бы в пустыне. Остановить там их было некому. Не сарбазам же хивинского хана и бухарского эмира. Добрались бы до перевалов Гиндукуша и перемерзли бы там. Ну, а афганцы того времени славно прибарахлились бы их ружьями, шашками и одеждой.

Ну, ни Ленин, ни Троцкий, ни Сталин с Зиновьевым военному делу были не обучены. Тухачевский не сумел взять Варшаву, уровень Буденного был, все-таки, понятен и в ЦК. Для предводительства этой «красно-зеленой» армией они и планировали кого-то из турок. Но Джемаль-паша уже был отправлен в Афганистан, где он в качестве советника помогал эмиру Аманнуле в реформе войска. Да он, говоря по правде, и не был особенно известен своими военными победами. А вот Энвер…

Валидов и его соратники были против приезда турецких лидеров в Туркестан, ожидая, что Джамаль и Энвер, хорошо известные по Мировой войне как враги России, вызовут объединение против басмачей и красных, и белых русских. Он говорил об этом тому и другому еще в Баку, но убедить не сумел.

В ноябре 1921 года Энвер-паша был отправлен Москвой в Бухару в качестве советника Красной армии по формированию национальных частей в её составе и взаимодействию с басмачами против эмира. Приехав на место и осмотревшись, он решил, что идти через Гиндукуш слишком трудно. Вместо этого он решил создать свой халифат от Волги пока до Афганистана, а потом, действительно и до Инда. Он тайно посоветовался на эту тему с Валидовым, который очень предостерегал его от прямой конфронтации с большевиками.

Тем не менее, паша принял решение и под предлогом охоты выехал из Бухары и сдался встреченным басмачам. Он, наверное, рассчитывал на гипнотическое действие своих титулов: вице-генералиссимус и зять султана (на самом деле, это была в некоторой степени хлестаковщина, он был женат не на дочери, а на племяннице турецкого султана Мехмеда V). Но письмо, отправленное им бухар-скому эмиру Сеид Алим-хану в его афганское изгнание, принесло благоприятный ответ только через три месяца. Первое же время Энвер и его спутники были под подозрением, как прогрессисты и бывшие союзники большевиков. Эмир же назначил его главнокомандующим всеми басмаческими отрядами Бухары, Хивы и Туркестана. К глубокому сожалению паши это совсем не означало реального подчинения всех отрядов. Для таких замшелых феодалов-кадимистов, как Ибрагим-бек, его первоначальный хозяин, Энвер-паша и его спутники оставались, как все младотурки, полугяуром.

Однажды он спросил Валидова — почему здешние курбаши неохотно принимают и слушают его турецких офицеров. Тот подумал и ответил, что: «Дело, вероятно в том, что ваши офицеры не скрывая предпочитают средиземноморское вино туркестанскому кумысу». На самом деле, это было приговором пантюркизму. Очень уж велик культурный разрыв между турками и народами Средней Азии.

Тем не менее полномочия, полученные от Сеид Алим-хана, позволили Энвер-паше захватить всю Восточную Бухару и двигаться дальше на запад. Однако, на дворе был 1922 год. Советская власть после подписания в марте 1921 года Рижского мира с Польшей могла перебрасывать освободившиеся войска на восточные окраины. Эти части смогли победить воинство паши. К тому же, Ибрагим-бек так и не признал его главенства и нападал на его тылы. В итоге, Энвера загнали в горы у Бальджуана, разбили остатки его воинства, а самого его застрелил красный командир Акоп Мелкумянц (вот вам и эхо армянского геноцида).

Заки Валидов в это время продолжал переезжать из одного отряда в другой, пытаясь воодушевить басмачей на продолжение их войны. Участвовал в боях, попадал под артобстрел. Он даже провел в Ташкенте в сентябре подпольный съезд своего Туркестанского национального объединения. Это, кстати, дало ему возможность еще раз встретиться с женой, которая предыдущие месяцы без шума жила в трехстах километрах от столицы Средней Азии. Съезд принял решения о будущей федеративной структуре Туркестана, но это, если разобраться, не имело большого значения, потому что басмаческое и вообще национальное движение в Средней Азии были уже обречены.

На чем мы задержимся — так это на решении о том, что лично Ахмет-Заки Валидов должен ехать за границу, чтобы довести до мирового общественного мнения информацию о советском угнетении среднеазиатов. С моей личной точки зрения это прежде всего говорило о том, что сам наш герой все уже понял и на успех в Туркестане больше не надеется. Действительно, дело шло к тому, что на политической арене Курбаши Абдуллу очень надолго сменит Товарищ Саахов.

Планировалось, что он поедет вместе с женой через Ашхабад и персидскую границу. 12 февраля уже в Туркмении он получил письмо от советского наместника Туркестана Рудзутака о том, что: «Валидов прощен Центральным Комитетом партии. Если желает, пусть незамедлительно встретится с Рудзутаком». Там говорилось также, что «Если не хотите вернуться на родину, я мог бы взять на себя заботы по Вашему выезду за рубеж в желаемую Вами страну». Странная переписка между подпольным вождем басмачей и официальным руководителем всей Средней Азии.

Надежду на примирение Валидова с Советской властью питал и его старый приятель татарский коммунист Мирсаид Султангалиев, который в 1923 году, находясь в тюрьме ГПУ, писал: «Кто же такой 3. Валидов и какое отношение я имею к нему? Я перебрал в голове все факты и пришел к следующему выводу: 3. Валидов — один из тех «самородков», которые создаются лишь веками, человек без цельного воспитания и законченного образования, он все же сумел во время революции встать во главе национально-освободительного движения целой народ-ности. Я думал, в случае выражения 3. Валидовым согласия перейти на сторону Советской власти (в это время он примкнул к басмаческому движению) и искренне раскаяться, пойти к тов. Сталину и выпросить у него прощения этому заблудшему не по своей вине человеку. Вот те психологические моменты, которые заставили меня в одну из моих бессонных ночей встать с постели и написать дрожащей рукой: «… установить связь с 3. Валидовым… только осторожно»». Но Султанга-лиеву не поверили, отправили в тюрьму и, в конце концов, расстреляли в 1937-м.

Ахмет-Заки отнесся с сомнением к желанию Советов все простить и забыть. Очевидно, он просто боялся, что его заманят, чтобы прикончить. Рудзутаку он ответил старой поговоркой: «Мусульманин не будет повторно совать палец в дыру, где однажды его ужалила змея». А Ленину написал большое письмо с упреками, где вспоминал ленинские слова о договоре Башреспублики с Центром: «Наше с вами соглашение — лишь клочок бумаги». По поводу присоединения Уфимской губернии к автономии он написал: «… вы «Уфимскую губернию присоединили к Башкорто-стану», на деле эта лукавая мера означает не что иное, как присоединение Башкортостана к Уфимской губернии». Заканчивалось это письмо просьбой: «У меня есть к Вам единственная просьба: прошу разрешить выехать в Германию моей супруге Нафисе, так как она по беременности завтра не сможет следовать со мной в Иран».

Надо сказать, что из этого ничего не вышло. У Ленина, в принципе, были какие-то человеческие черты. Вспомним, хотя бы, его личную помощь Юлию Мартову в отъезде из Советской России. Но, во-первых, тут на дворе был февраль 1923 года. Ильич тяжело болеет, уже в мае он уедет в Горки постепенно умирать. Видел ли он валидовское письмо вообще? А во-вторых, Юлий был его старым приятелем, они вместе работали еще в Петербурге во времена Союза борьбы за освобождение рабочего класса. А тут речь идет о жене какого-то башкирского местного вождя. Ну, а Сталин, разумеется, не обсуждал и вопрос о том, чтобы отпустить находящуюся в его руках жену человека, написавшего ему такое обличительное письмо, как Валидов из Петровска. Это уже с тех времен был тот властитель, который со временем создаст АЛЖИР — Акмолинский лагерь жен изменников родины, куда отправит многих своих старых знакомых и приятельниц.

Ахмет-Заки написал также большое письмо своим единомышленникам, остающимся в Советской России, где признался:

«Нынешний уровень нашего движения, то есть борьба на уровне областей за достижение уступок со стороны Советов, не дали желаемых результатов. Сейчас нация напоминает овцу, попавшую в волчьи зубы».

Он отговаривал остающихся от продолжения вооруженной борьбы, но настаивал на ненасильственном сопротивлении, когда Власть покушается на нравственные и национальные ценности, обнадеживал, что когда-нибудь «Последующие великие события дадут нам новые возможности для возобновления борьбы». Общим резюме его письма можно считать слова: «Ныне так же, как евреи в Израиле верят в возрождение своего государства, наши люди должны жить с подобной же верой и разъяснять это подрастающему поколению». Заканчивалось оно так:

«Через два дня мы выезжаем за границу. Пусть Аллах предопределит если не нашу встречу, так встречу наших детей».

(продолжение следует)

Print Friendly, PDF & Email
Share

Сергей Эйгенсон: Ахмет-Заки Валиди, его жизнь и жизненные обстоятельства: 2 комментария

  1. B.Tenenbaum

    Надеюсь, когда-нибудь выйдет книгой, и станет частью так и не написанной пока истории Гражданской войны в России.
    Глубоко признателен автору.

Добавить комментарий для Иосиф Гальперин Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.