Чем ночь черней, тем четче и ясней,
Закрыв глаза, я слышу в полусне,
Как шепчутся в душе чужие души,
Огонь разводят и одежду сушат,
Подбрасывают хворосту в костер.
СТИХИ ИЗ СБОРНИКА «СЫГРАЕМ, ОСЕНЬ» 2011
Варианты ухода
1
Земля. Земля — огромная людская —
Весь этот срок, весь этот долгий срок
Учила нас — ни шагу за порог!
И вдруг сама же отключила ток
И распахнула двери — отпуская —
Простив долги и годовой оброк,
Не пригрозив ни карами, ни адом,
Не загрузив ни скарбом, ни виной, —
И мы легко шагнули в мир иной,
И он нас ждал —
За каменной оградой…
И мы пошли…
Все было, как на ней —
Как на Земле — ни ярче, ни бледней,
И было нам — ни холодно, ни жарко…
Но так казалось только до поры,
Пока не добрели мы до горы,
Где у подножия
Рождественским подарком
Светился город, собранный из дней
(Верней, из их обломков),
Из камней
(Оставшихся от мостовых булыжных),
Из ласточкиных гнезд,
Из уличных огней,
Из окон — выбитых,
Из старых тумб афишных,
Из сгинувших домов,
Из состраданья к ближним,
Из вырванных деревьев… из корней,
Ну, словом, из всего, что было лишним,
А мир иной сберег…
Сберег для нас —
Теней…
2
Мы это сделали! До срока…
Беспечно, весело, с азартом —
Так школьники бегут с урока,
Чтоб отвязаться от оброка
Уроков, заданных на завтра…
И пусть Земля на нас в обиде, —
Земля! Да кто она такая?!
Лишь флигелек, битком набитый,
Битком набитая людская…
А мир иной, он так огромен!
Конца не видно,
Даже с крыши…
Какие войны и погромы!
Тут ты и грома не услышишь…
Господский дом… он где-то рядом…
На нем должна быть цифра “восемь”…
Ты думаешь, нам будут рады?
Да и о чем мы их попросим?
И кто нас на пороге встретит?
Ведь мы никто… мы чужаки…
А может, там одни лишь дети?
А может, только старики…
А может, нет его и вовсе,
Такого дома номер “восемь”?
Пока светло, пока не поздно,
Пока еще не так морозно,
Пока чужой он — мир иной,
Пойдем домой… пойдем домой…
3
Ну, вот и все…
Нас отпустили,
С богом…
Осталось только получить расчет…
Все кончено! И время не течет,
И дом господский где-то здесь,
под боком…
Но как его найти?
Такого нам уроком
Никто не задавал…
А может, тот — в конце,
Дом со слоновой пальмой на крыльце?
Не нас ли там приветствуют из окон?
А рядом — в сквере — девушка в венце
Уже наполнила сифон вишнёвым соком…
И лев, присев на каменный уступ,
Встречает нас — как надо — на посту,
Щербатый шар к себе придвинув лапой…
Поднялся ветер… На Сухом мосту,
Одной рукой придерживая шляпу,
Промчался человек в распахнутом пальто…
Все сходится… но что-то тут не то…
Когда в последний раз он уходил из дому,
Он был одет иначе… по-другому…
Но что тут странного?
На то и мир — иной!
Здесь молодыми восстают из праха…
Узнать бы лучше, — кто там, за стеной,
Покончив с Черни, принялся за Баха?
А ветер стих… но мы всего на пядь
Приблизились к заоблачным чертогам,
А рядом — в сквере — девушка опять
(В который раз!), в одно мгновенье ока,
Наполнила сифон вишнёвым соком…
Но кто она?
Одна из данаид?
И что там — за углом, —
Тупик или лакуна?
Пробел? Провал? Безмолвие? Аид?
Все это от лукавого… от Куна…
От чтения с кусочком шоколада…
Нас отпустив, нам не грозили адом!
И все-таки хотелось бы понять,
Откуда тут — в раю — два бронзовых грифона?
(А рядом — в сквере — девушка опять…)
И почему тифлисские грифоны
Стоят в раю на том же старом фоне —
Лицом к лицу, а к набережной боком…
И цвет их тот же — медный купорос?..
Дым из трубы фабричной, как вопрос…
Большой вопрос.
А эти водостоки —
Замшелые от сырости и слез…
Причем они?!.. И этот чахлый плющ,
Бегущий по стене, как выводок рептилий!
И этот призрак городских идиллий —
Сад с корольками, слепок райских кущ…
И этот взгляд в окне…
Он вездесущ…
Бежим… Бежим!
И здесь нас засветили!!!
4
Не надо так кричать, я все прекрасно слышу,
И незачем гадать — какая дверь
Нас заведет — в подвал или на крышу?
Когда нас заметут? Потом или теперь?
В какую из облав? В какое время года?
Мой дорогой! Тебя пьянит свобода…
Ах, где бы нам найти настой из свежих трав!..
А может, вправду им нужна лишь подпись?..
И нас уже зовут…
Приди в себя, не горбись…
Сегодня ты на редкость свеж и брав!
Дай, галстук подтяну…
А шляпу сам поправь…
5
…А ветер долго будет выть в трубе
И попрекать нас кровом и уютом,
Винить за то, что на морозе лютом
Не мы плетемся по лесной тропе,
И снежная лавина погребла
Не грешных — нас, а путников из Энска,
И где-то в захолустье деревенском
Годами нет ни света, ни тепла…
Прикинувшись то дедом, то отцом,
Он голосом с приятной хрипотцой
Нам пропоет о брошенном малютке…
И загрустит…
И пропадет…
На сутки…
Он и не ведает, как нужен он, как важен,
Здесь он один такой,
Здесь он один — живой,
И без его полночных репортажей
(Особенно, когда он зол и в раже)
Нам был бы скучен этот мир иной…
Он загудит и все переиначит,
И мы смеемся, радуемся, плачем…
Порой и впрямь становится неловко
За то, что нам — двум беглым полукровкам —
Так хорошо под нашим новым кровом,
За то, что мы одни, за то, что мы вольны,
За то, что потолок — весь в отсвете багровом,
И нет за нами никакой вины…
Кроме одной: он так горяч, так пылок,
Огонь в печи…
А ночь и впрямь нежна.
А вьюга там — в трубе — уже едва слышна…
И елкой пахнут отруби опилок…
6
Ветер
К утру он устает…
К утру он — тихий… слабый…
Ему все лень…
И так почти весь день…
Он не стучит в окно еловой лапой,
С прохожих не срывает шляпы —
А лишь слегка сбивает
Набекрень…
А ночью он опять
Погромщик и трибун —
В трубу печную он гудит, как в рупор,
И громко посылает на три бу…
Весь этот мир
За блажь, за чушь, за ступор…
Но иногда (быть может, раз в столетье)
Он вдруг стоверстной разовьется плетью
И засвистит, защелкает так лихо,
Что мир иной — безропотный и тихий —
Такой уже привычный мир иной,
Немного сдвинется…
на чуточку…
на йоту,
А мир земной — безумный и больной —
Молчавший за стеной все эти годы,
Вдруг встрепенется и начнет сквозь щель
Забрасывать нам что-то из вещей…
Из тех, что не успел,
Из тех, что не сумел он
Закинуть в прошлый раз…
А вперемежку с ними —
И уйму мелочей,
Таких, как этот снимок,
И чей-то ключ, давно уже ничей,
Как эта тряпочка, испачканная мелом,
И прочая, не нужная нам мелочь…
И каждый раз мы видим сквозь просвет
Тот мир, тот свет, где нас давно уж нет…
И очередь в кино,
И ржавый сад с эстрадой,
И море синее за белой колоннадой,
А где-то, вдалеке, вдруг хором грянут песнь, —
И хочется туда —
В безумие… в болезнь!
2008
***
Не случайно, не случайно
Жизнь подбрасывала книги…
…Даже те, что мне достались
(С подорожными) от предков,
Те, в которых дед под старость
Делал странные пометки
В виде сердца и креста,
Уцелели… неспроста…
Даже тот — из высшей касты —
Старый том (без первой части),
Очень старый, очень редкий,
Продираясь сквозь напасти,
Сам нашел меня по метке —
Полустертой — на запястье…
Томик в синем коленкоре
Тоже где-то мыкал горе,
Да и тот — в холстине грубой —
Прозябал в сырой халупе
(Кое-где страницы слиплись,
Но имеется экслибрис,
Еле видимый — под лупой)…
Я нашла их на развале,
Благо, сами подозвали…
Все, как дети, все от Бога,
Хорошо, когда их много…
И не надо их считать —
Пусть текут себе потоком, —
Возле дома, у порога
Нет ни дамбы, ни щита…
Как в театре — перед рампой —
Выступает в свете лампы
Весь их блеск… и нищета.
А когда меня не станет,
Кто-то плотно сдвинет ставни,
И никто не потревожит
Даже взглядом… невзначай
Корешков, страниц, обложек…
(Чтобы их убить, не надо
Ни огня, ни палача…)
Стой, прислушайся, прохожий,
То не вой бездомных кошек, —
Книги плачут по ночам…
Что-то чуют
Сердцем… кожей…
2008
Тутанхамон
Глупо спрашивать у мумий,
как он жил и как он умер,
и с учеными не спорьте, —
ведь у них, как в том кроссворде,
что решал один простак,
все сошлось… да все не так…
Древний мир стоит, как крепость.
На фасаде тот же ребус:
кошки… птицы… люди в лодках…
Там воюют, тут хоронят,
фараон сидит на троне,
неподвижно, как в колодках…
Серп и молот… Жезл и скипетр —
все пути ведут в Египет,
все сюжеты… но в картушах
имена лишь, а не души…
А без душ — одни потемки!
И гадай себе о том, как
жили-были… не тужили…
о любви и о коварстве
в Древнем царстве…
в Среднем царстве…
Тихо входит ночь в бахилах,
и опять Шекспир с Эсхилом
зашептали, на ночь глядя:
— Может быть, все дело в дяде,
в яде дело, может быть?..
— Может быть… и даже очень…
и Офелии веночек —
из увядших анемонов
на груди Тутанхамона —
это м о ж е т подтвердить…
2008
***
Кушак потуже затянув,
Казенный прихватив сотейник,
Мне книги так и не вернув,
Ушел из города Затейник…
А ведь, бывало, только свистни,
Бывало, только позови,
И он — бессменный массовик —
Уже витийствует на тризне.
Всегда и всюду поспевал —
То хоронил, то правил бал,
То тихо звякал бубенцами…
На той неделе он пропал,
Бесследно канул. Весь. С концами.
А зря… Новейшие Аттилы
Ему бы золотом платили…
Не то, что мы…
Не в этом суть…
Ушел из города Затейник,
Отправился в далекий путь,
Не из-за денег…
Нет…
Отнюдь…
2008
***
Кто-то в разгар поминального пира
Голос свой пробует — слышен ли в гаме?
А кто-то все ставит и ставит Шекспира,
Чаще всего — это Лир… или Гамлет?
А эти, а эти, совсем уж отпетые,
Тихие, бледные, плохо одетые —
Эти упрямо, в любую погоду
Заняты тем, что спасают породу:
Мальчика с бабочкой…
Девочку с бантом…
Спасают не пищей, белками богатой, —
Спасают пластинкой с поблекшим бельканто,
Спасают травою, рекою, закатом,
И учат, как ямб отличать от хорея…
А мимо плывет, как последний корабль,
Город, который дарил, не жалея…
И сам же ограбил.
2009
Паук
Разыграл нас трюком ложным
И осекся, как на лонже,
И, качаясь на пределе,
Над столешницей из ели,
Нас оглядывает: «Съели?!»
И с чего он камнем вниз
Вдруг сорвался и повис
Обреченно, одиноко,
То качаясь, то кружась,
И, как будто сквозь монокль,
Смотрит в каждого из нас?..
За столом сидим мы молча,
Для него мы стая волчья,
Мы, как сети, мы, как черти,
Мы, как тройка из чека
В адском свете ночника…
И он знает, что рискует,
И, при этом, что-то чертит,
Что-то в воздухе рисует,
Как на аспидной доске, —
Не в испуге, не в тоске,
А с азартом… увлеченно…
Не простой паук, — ученый,
И с большим, как видно, весом,
Даже, может быть, профессор
Нам неведомых наук…
Ведь недаром же под сводом
Весь вперед подался класс —
То с него не сводит глаз…
То на нас их переводит…
2008
***
Человек отошел на тот свет,
За собою не выключив свет,
Навязавшийся с детства мотив
До конца так и не раскрутив,
И не зная, что жизнь тщета —
Маета… суета сует…
И идут, и идут счета
К человеку, которого нет…
Тихо щелкнул дверной щиток —
И влетают, как пчелы в леток:
Пара писем, открыток чета,
А за ними — счета… счета…
Это сколько же он задолжал
Маете, суете, миражам?!
Это сколько же он обещал
Перевалам… закатам… вещам?!
2009
***
Лесная птица! В городе… Откуда?
Во все глаза, как на восьмое чудо,
Уставился на городской орех
Наш бедный сад, отвыкший от потех.
И вправду, чудо, грех не подивиться —
Стоит орех, а на орехе птица
Помахивает веером хвоста…
А ты Вермеером —
без кисти и холста —
Уже успел уютно притулиться
У краешка окна…
Окно… почти мольберт,
А балахон и бархатный берет
В такое пекло лишь дурак наденет…
Для сходства — полного — слегка убавим свет,
К цветам добавим парочку гардений,
Пусть смотрят в зеркало (ему почти сто лет),
А пол и так…
весь шахматный…
от тени…
2008
***
Когда одна бродячая душа
Встречается с другой — бездомной и бродячей —
В забитой досками, людьми забытой даче
Или в тени лесного шалаша,
А то и вовсе — под открытом небом,
То делятся они отнюдь не хлебом,
Не связками сушеных слив и груш,
Не адресами городских котелен,
Где их — озябших — ждут тепло и сушь, —
А тайным списком постоялых душ,
Еще живущих в человечьем теле…
Чем ночь черней, тем четче и ясней,
Закрыв глаза, я слышу в полусне,
Как шепчутся в душе чужие души,
Огонь разводят и одежду сушат,
Подбрасывают хворосту в костер
И травяной заваривают сбор,
Чтоб не уснуть, — покрепче и погуще…
И долго-долго мне на сон грядущий
Несут, несут
свой несусветный
вздор…
2008
Юность
Зажжены все лампы в доме,
на диване — Вальтер Скотт.
Дом мурлычет, дом в истоме,
кажется, что дом вот-вот
весь потянется, как кот…
Блюз звучит не слишком громко,
в самый раз… чтоб, не спеша,
поблуждать по тем потемкам,
где в тиши — глухой и емкой —
невидимкой, незнакомкой
крепко спит твоя душа…
И не знать, что этот вечер
кем-то крестиком помечен,
и не знать, что кто-то втайне
все заранее решил…
Прежде, чем назад вернуться,
ненароком оглянуться…
и в отсеке — самом дальнем —
в тех потемках, в той глуши
уловить вдруг очертанье
пробудившейся души.
2008
***
…Ты помнишь, как тогда, —
Еще не зная неба,
Попав на Пятое,
Где ты ни разу не был, —
Ты вдруг решил:
Оно всему предел!
Поверив первым же,
Почти случайным звукам,
Ты лестницу витую проглядел,
Ты время проморгал,
Ты свой удел профукал…
А мог быть и повыше твой шесток, —
Ведь в этот самый час
Давали на Шестом
Прелюдии и фуги…
2007
Из цикла ”Детство”
Коджорский лес
— Если тропы не найдешь покороче,
И если во мне ты заблудишься к ночи,
И станут заманивать, злить и морочить
Игрою в ловитки, гляделки и жмурки
То красные свитки, то черные бурки,
И если, вблизи от тебя, отрешенно
Пройдет прокаженный в плаще с капюшоном,
А деревенский умалишенный
Коснется ладонью, холодной и липкой,
И огорошит беззубой улыбкой,
А в полночь почудится шелест змеи, —
Не бойся, не вздрагивай, — это с в о и…
— А где же чужие?
— Придут… непременно…
И будут пугать… но немного иначе —
Не с полной отдачей…
Не так вдохновенно…
2008
Элегия
Все они там…
Все равны и безгрешны —
И тот, кто по жизни прошелся неспешно,
И тот, кто пронесся в веселии бурном,
И тот, кто свой срок, как чечетку, отцокал, —
Все они там, где из мраморной урны
Саван веками стекает на цоколь…
Ни света не видят,
Ни сны им не снятся,
Равны… недвижимы…
Но все же разнятся…
И тот, кто ушел до паденья режима,
По-прежнему верит, что он нерушимый…
2008
Тифлису
Сегодня солнце прямо с крыш
Ведет огонь по окнам,
И город снова ржав и рыж,
Местами даже огнен,
Сегодня весь он по тебе —
Осеннему — подогнан.
И если сам ты где-то здесь,
Подай мне знак — ковры развесь,
Трамваем ранним проскрипи,
Пошарь, поройся, поскреби
По чердакам, по стокам
И подмигни: тут что-то есть…
А, значит, ты не вышел — весь…
Она еще жива, та смесь —
Европы и Востока!..
Еще остались с той поры
До дыр протертые ковры, —
За чем же дело стало?!
Сорвись — под занавес — с горы,
Придумай что-нибудь, соври,
И вместе с осенью гори —
До полного финала!
2007
На Пасху
Неужто вправду убыстрилось Время?
За год почти не пожелтела верба —
Ее живой я бросила в костер…
Но если так продолжится и впредь,
То, может быть, когда-нибудь… в грядущем
Наступит век длиной в одну неделю,
Всего одну — но долгую — Страстную,
А век последний будет длиться день —
Один лишь день, но весь в цвету, весенний…
Всего один… последний…
Воскресенье…
2010
…дом потянется, как кот…
Хорошие стихи. У меня улучшилось настроение. Спасибо.