СЕМЬ ИСКУССТВ

Как и почему получается, что физический факультет МГУ (а ранее, до 1933 г., физико-математический) почти не отстает в «массовом» поэтическом творчестве от своих гуманитарных собратьев, — отдельный вопрос, на который мы ответить не дерзаем. Достаточно вспомнить, что подлинный универсальный гений по преимуществу именно физик и химик Михаил Васильевич Ломоносов основал университет и в каком-то смысле также и новорусскую поэзию.

Александр Кессених

ДВА ФИЗИКА — ДВА ПОЭТА

Сравнительный анализ жизненного и творческого пути  
В.Ф. Ноздрева и Г.И. Копылова

Предисловие
Недавно начал реализоваться проект издания восьмитомного сборника стихотворений преподавателей и учащихся Московского государственного (императорского) университета [1], опирающийся на ранее сформированный сайт Интернета «Поэзия Московского университета» [2]. К концу 2007 г. вышло уже три тома сборника. По словам критика Л. Костюкова: «найдена очень удачная рамка отбора (тут я имею в виду собственно МГУ). Понимаете, если, например, организовать просто восьмитомник всей русской поэзии, придется очень сильно эксплуатировать вкус, отсекая тех или иных авторов; а вкус, по-моему, буксует на далеких временных дистанциях – словом, получится субъективизм. А вот поэзия МГУ как-то сама собой образует восьмитомник…» ^[1].
Как и почему получается, что физический факультет МГУ (а ранее, до 1933 г., физико-математический) почти не отстает в «массовом» поэтическом творчестве от своих гуманитарных собратьев, – отдельный вопрос, на который мы ответить не дерзаем. Достаточно вспомнить, что подлинный универсальный гений по преимуществу именно физик и химик Михаил Васильевич Ломоносов основал университет и в каком-то смысле также и новорусскую поэзию. Кроме того, по моему субъективному мнению, начальный уровень оригинального поэтического творчества всего лишь одно из возможных направлений овладения грамотой наряду с навыками писать письма и статьи в прозе. Ну, и, конечно, вспомним А.П. Чехова «университет развивает все способности…». Нас интересуют более конкретные сюжеты и обстоятельства в значительной мере связанные с реалиями функционирования физического факультета и научного сообщества физиков СССР в те годы, когда жили и творили первые два (в хронологическом порядке) поэта физического факультета МГУ.
В рубрике «поэты физического факультета» первые два имени действительно весьма примечательны. Остановимся на них.

Из биографии В.Ф. Ноздрёва
Ноздрёв Василий Фёдорович (1913–1995) родился в с. Староселье Унечского р-на Брянской обл. в крестьянской семье. На сайте «Унеча в Интернете» [3] содержатся интересные и разнообразные, но далеко не полные сведения о его юности. Например, там сказано: «Учить его грамоте начинала удивительной судьбы человек, правнучка парижского коммунара Гюстава Лефрансуа Инна Сергеевна Лефрансуа, волей судьбы оказавшаяся в Староселье… Получив в родном селе начальное образование, Василий закончил затем в г. Почепе семилетку». В одном из своих стихотворений (цитируется в сайте [3]), Ноздрёв писал:
Двенадцать лет мне, помню, было,
Я покидал родимый край.
Мать в горнице благословила,
В мешок дорожный положила
И соль, и хлеба каравай…
Затем на некоторое время Василий вернулся в Староселье. Одно время под присмотром Инны Сергеевны Лефрансуа он сам учил грамоте ребятишек в родном селе. Ноздрёва заметили в столичной газете «Беднота», в которую он писал задиристые заметки. Как активный селькор по путёвке этой газеты он в 1930 году уехал учиться на рабфаке Московского государственного университета. После рабфака окончил Физический факультет (1937) и аспирантуру по кафедре молекулярной физики. В 1941 защитил кандидатскую диссертацию. Участник боёв на Халхин-Голе и во время Великой Отечественной войны. После тяжёлого ранения работал партийным работником на оборонном заводе, затем секретарём парткома МГУ (1943–1946). На этом посту и позднее проявил себя как «верный солдат партии». По данным электронного журнала «Киноарт» [4] (к сожалению, этот журнал не содержит ссылок на первоисточники сведений, которые, впрочем, согласуются с хорошо известными из [5, 6] фактами), Ноздрёв был одним из инициаторов чистки МГУ (как мы знаем, прежде всего, физфака) от так называемых «идеалистов и космополитов», выполняя указания секретаря МК А.С. Щербакова. Приведём цитату из [4]:
«В 1943 году секретарём партийного комитета МГУ стал доцент физического факультета Василий Фёдорович Ноздрёв, креатура известного секретаря ЦК [А.С. Щербакова. — А.К.]. У него была вполне достойная биография: участник событий на Халхин-Голе, воевал во время Великой Отечественной войны, был ранен и награжден. Секретарь ЦК в течение двух лет давал секретарю ряд указаний сверху, «направленных на укрепление Московского университета как одного из крупнейших центров русской науки и культуры». О том, какой смысл был вложен в эти слова, свидетельствуют докладные записки Ноздрева. Секретарь парткома обратил внимание секретаря ЦК на то, что большинство ведущих ученых МГУ составляют евреи, которые якобы не берут к себе на обучение в аспирантуру русскую молодежь. Доцент Ноздрев был прекрасно осведомлен о взглядах своего патрона, поэтому не стеснялся четко сформулировать суть проблемы: «Надо сказать, что тяга еврейской молодежи в аспирантуру и в университет очень большая, и если в этом отношении не встать на путь регулирования, то уже не более как через год мы вынуждены будем не называть университет “русским”, ибо это будет звучать в устах народа комично. И секретарь парткома, и секретарь ЦК, каждый на своем месте, занялись этим регулированием, которое продолжалось недолго. В мае 1945 года секретарь ЦК умер, а лишившийся своего покровителя доцент Ноздрёв не был переизбран секретарем парткома [Однако по моим воспоминаниям ещё не раз оказывался членом парткомов МГУ и физфака МГУ. — А.К.]. Стремясь обрести нового покровителя, на сей раз в лице секретаря ЦК А.А. Жданова, доцент написал ему пространное письмо на девяти страницах, в котором подробно рассказал о борьбе с «засоренностью» МГУ евреями и о своих заслугах перед русской наукой: “Учитывая большую опасность монополии одной национальности в области науки, тем более обладающей рядом отрицательных качеств, я поставил этот вопрос перед А.С. Щербаковым, который и обратил самое серьезное внимание на это. В течение 1944–1945 гг. нам удалось резко изменить состав студентов и аспирантов университета, если бы, например, такая политика была проведена последовательно хотя бы одно десятилетие, то это бы решило проблему подготовки кадров русской интеллигенции”. Из-за Ноздрёва ряд ведущих физиков — Фок, Ландау, Хайкин — были вынуждены покинуть МГУ».

Ноздрёва, по мнению автора цитаты, не смутило даже то обстоятельство, что некоторые из этих ведущих учёных были заняты разработкой ядерной проблемы. Ему приписывается следующее весьма лихое утверждение: «Современная обстановка требует от нашей партии не уступок некоторым учёным в надежде, что они создадут атомную бомбу, а непримиримости ко всяким отступлениям от марксизма-ленинизма, ибо это оружие сильнее любой бомбы».

Ноздрёв работал на кафедре молекулярной физики МГУ. Очевидно, что на физфаке ему были созданы весьма благоприятные условия. Так подтвердились (по справке Отдела диссертаций Российской государственной библиотеки) сведения сайта «Профессора МГУ» [7] о том, что В.Ф. Ноздрёв в 1950 г. (всего лишь через 6–7 лет после демобилизации, три года из которых он был загружен крупной партийной работой) защитил докторскую диссертацию. Однако, на сайте [7] не упоминается, что Ноздрёв, согласно постановлению ЦК КПСС от 5 августа 1954 г. (см. [5, 6]), был уволен из МГУ, перешёл в Московский областной государственный педагогический институт (МОГПИ, ныне МГОУ), где возглавлял кафедру общей физики, был проректором, а с 1960 — ректором. В [7] указано, что В.Ф. Ноздрёв был профессором МГУ до «1957(?)» г., однако, со знаком вопроса. Видимо в 1955–1957 гг. Василий Фёдорович оставался руководителем аспирантов кафедры МГУ, вплоть до окончания их аспирантского срока, то есть внештатным профессором.
Ноздрёв — автор более 200 научных работ (достойная цифра для физика экспериментатора, профессора, заведующего кафедрой вуза). Василий Фёдорович – специалист по поглощению ультразвуковых волн в жидкостях (или по «молекулярной акустике», название не слишком адекватно отражающее в основном эмпирический характер исследований), автор известной монографии [8]. Заслуженный деятель науки РСФСР. Был награждён орденами и медалями (многие из которых были наградой за армейскую службу в действующей армии).
После перехода в МОГПИ им. Н.К. Крупской Ноздрёв сосредоточился на научно-педагогической деятельности^[2] и увлеченно работал над многочисленными стихотворными сборниками, в которых преобладали патриотические мотивы, лирика и (что ему давалось хуже) басни. Стихи Василий Фёдорович писал со школьных лет. Печатался в «толстых» журналах. Автор сборников стихов «Верность отчему дому» (1966), «Я обойду мой край родимый» (1968), «Я шёл, сражаясь за Россию» (1970), «Память любви» (1970), «Журавли над Россией» (1970), «Лирика, сатира, юмор» (1970), «Земной космос» (1978), «Цвета и звуки России» (1979), «Осенние раздумья» (1979). Позднее по собственной инициативе В.Ф. Ноздрёв взялся за составление сборников стихов российских ученых «Муза в храме науки» (1982, 1988) [10]. Таким образом, он был довольно активным членом Союза писателей СССР.
Стихи В.Ф. Ноздрёва довольно бесхитростны, местами не лишены лиризма, традиционны и не отличаются совершенством формы. Вот показавшийся мне интересным, довольно откровенным и даже в какой-то мере искренним пример из сайта [2]:

Я сорвал цветочек иван-чая.
Что в чаше пчёлка — не видал.
Она вспорхнула вверх, серчая,
Что ей работать помешал.

Вокруг меня паря, жужжала:
Зачем я медоносы рву?
Оставив на ладони жало,
Упала, мёртвая, в траву.

Всё так некстати, ненароком:
Я не хотел несчастья ей…
Вот так, случается, с наскока
Ломаем мы судьбу людей.

Когда автору этой статьи довелось процитировать это стихотворение Вячеславу Дмитриевичу Письменному, одному из его коллег и руководителей по комсомольской работе в 1949–1958 гг., Письменный рассмеялся и заметил: «Да, это он умел!» [Ломать судьбу людей. — А.К.]. Такой же была реакция нашего общего коллеги по известной [6] IV отчетно-перевыборной комсомольской конференции физфака МГУ 1953 г. Ю.В. Гапонова, который, так же как и Письменный, бывал во время όно секретарём организации ВЛКСМ физфака. Ниже мы вернёмся к этому комментарию, рассматривая судьбу Г.И. Копылова и его поэзии на физфаке. Признаемся, что замысел данной статьи зародился у меня именно по прочтении этого, как будто не лишённого искреннего сожаления, стихотворения.
Военная судьба Ноздрёва и его политические убеждения оставили глубокий след в его стихах. Вот стихи участника исторического парада 7 ноября 1941 г.[10. С. 121–122]:

Стоял на Мавзолее Сталин,
В шинели, с поднятой рукой.
Часы на Спасской отбивали,
Их звуки в сердце западали
Рыданием земли родной.

Снежок ноябрьский белой дымкой
Припорошил кремлевский сад.
Враг у Москвы, штурмует Химки.
Но мы выходим на парад.
Решается судьба России:
Советам быть или не быть…

В материалах Интернета по Унечскому району [3] рассказано о занятиях Ноздрёва в литературном объединении университетской студии под руководством известного поэта Владимира Луговского, упоминаются отзывы известных советских поэтов и писателей о стихотворном творчестве Ноздрёва (к сожалению, отсутствует датировка этих отзывов). О его стихотворении «Осенние раздумья» Михаил Исаковский сказал: «После прочтения этого стихотворения человек станет лучше, добрее, внимательнее ко всему живому». А речь в этом стихотворении шла о том, что поэту всё земное со временем становится ближе и роднее. Ещё вчера все мы были бездумны, могли, не моргнув глазом, пальнуть из ружья, убить зайца, куропатку, кабана. А здесь поэт, будучи на охоте, «не сорвал ружья с плеча», когда увидел сохатого. Он стоял и любовался могучей и редкой красотой великана-лося, по-детски улыбаясь ему светло и радостно, «забыв о праве на убой»».
Хочется верить, что в эти более поздние годы (1960-е–1970-е), когда судьба Ноздрёва стала спокойной и ровной (годы работы в МОГПИ и работы над многочисленными сборниками стихов) Василий Фёдорович забыл также и о сомнительном праве на «моральный и гражданский убой», прикрываемом партийным авторитетом^[3]. Эта мысль появляется при чтении его уже цитированного выше стихотворения о прихлопнутой пчёлке.
Некоторые попытки Ноздрёва стать не только «акыном», но и баснописцем (то есть сатириком), не выходя при этом за рамки «соцреализма»^[4], отражены, например, в сборнике [10.С. 131-133] и выглядят явно неудачными: «…Отныне Мишка лапой / Тук-тук-тук! / Стучится в академию / Лесных наук» («Медведь — претендент в академики»). Или из другой басни «Лев и ветер»: «Хотя докладчик был породы чисто львиной, / В докладе применил он метод лошадиный…».

Из биографии Г.И. Копылова.
Вторым по старшинству возраста поэтом физфака на сайте [2] назван Г. Копылов. Теперь о нём.
Копылов Герцен Исаевич (1925–1976), доктор физико-математических наук – известный советский физик-теоретик, поэт и правозащитник. Родился в семье рабочего-переплётчика в г. Каменка (Днепродзержинск, Украина). Известный в кругах советских физиков и правозащитников поэт (автор поэм о жизни физиков и других стихотворений) и публицист. Закончил физический факультет МГУ в 1949 г. по кафедре математической физики. Работал первое время после выпуска учителем в родном городе, поскольку распределиться на работу в научное учреждение с его анкетой (еврейская национальность) в 1949–1953 гг. было затруднительно. С 1955 г. работал в ОИЯИ (Дубна). Автор 150 научных работ и монографии «Основы кинематики резонансов» (1971). Активно сотрудничал с М.И. Подгорецким и В.Л. Любошицем. Наибольших результатов достиг в областях: прикладной релятивистской кинематики; многочастичных реакций в физике высоких энергий; корреляционных явлений при генерации тождественных частиц с близкими импульсами. Был талантливым популяризатором физики. Дважды — в 1967 и 1981 гг. — издавалась его научно-популярная брошюра «Только кинематика». Участвовал в переводе знаменитых фейнмановских лекций по физике и переводил ряд книг по ядерной физике. В 1949–1956 гг. работал над поэмой о жизни молодого физика, студента МГУ («Евгений Стромынкин»). Некоторые из вариантов этой поэмы стали подлинным физическим фольклором. Цитаты из неё в 1950-е–1960-е гг., в том числе острые характеристики преподавателей физического факультета МГУ, меткие критические замечания в адрес нравов и обычаев общественной жизни университета, страны звучали, как говорится, везде, где собиралось двое и более выпускников физфака. Дух времени характеризует крылатая фраза из пародии на философские дискуссии 1940-х гг.: «…тьму проблем гоняли в жарком словопреньи, что глуп Эйнштейн, что сволочь Бор, что физик — не макроприбор, а социальное явленье». Не будем приводить здесь другие замечательные выдержки из этой весьма популярной среди физиков МГУ поэмы (см. [11]). Чрезвычайно крамольный по тем временам вариант первых трёх глав (см. также комментарий в [11]) ходил в машинописи среди сотрудников и студентов физфака МГУ в 1950–1953 гг. Надпись на титульном листе машинописного варианта гласила: «Автора даже партбюро не нашло». А ведь искало!
В конце 1953–начале 1954 гг. партбюро физфака и партком МГУ особое внимание обратили на участников IV отчётно-выборной конференции ВЛКСМ, дерзнувших изложить весьма серьёзные критические замечания в адрес администрации (и тем самым парторганизации) физфака в официально принятом письме, направленном в ЦК КПСС (см. [6]). Проводя допросы в основном студентов тогдашнего 5-го курса, комиссия парткома физфака в составе В.Ф. Ноздрёва и А.Н. Матвеева (также бывшего фронтовика, молодого теоретика, ученика профессора А.А. Соколова, впоследствии ставшего профессором, заведующим кафедрой физфака и редактором отдела физики издательства «Мир») выявляла связи, по которым распространялась крамола. Я тогда был среди допрашиваемых и пытался убедить высокую комиссию, что поэма «Евгений Стромынкин» написана во вполне достойном времени духе и перекликается с только что опубликованной тогда поэмой А.Т. Твардовского «За далью даль» [12]. Нам же, напротив, пытались втолковать, что «Стромынкин» — опасная антисоветчина. Стороны остались при своих мнениях. Серьёзных репрессий не последовало: уже работала комиссия ЦК КПСС под руководством В.А. Малышева, которая вскоре устранила Ноздрёва из МГУ. Прихлопнуть певца «Стромынкина», как бедную пчёлку из стихов Ноздрёва, «парткомычам» не удалось!
В 1998 г. составитель сайта «VIVOS VOCO» высказал мне критическое замечание по материалам комментария к [11] — упрёк в некотором озлоблении в адрес Ноздрёва, причины которого, надеюсь, здесь становятся очевидными. По следам описанного выше разбирательства в парткоме я набросал несколько строк, которые остались неопубликованными ^[5]. Приведу, однако, заимствованное в [6. С. 531] из архивов группы «Мемориал» свидетельство озлобления партийного руководства в адрес участников IV конференции.

«…партийный комитет устанавливает, что политически неправильное выступление члена КПСС тов. Карасика [Владимир Романович Карасик, член КПСС, участник войны, впоследствии д.ф.-м. н., сотрудник ФИАНа. — А.К.] на заседании партийного комитета … не является случайным, а отражает взгляды и настроения некоторых комсомольцев, что, в частности, нашло своё выражение в том, что …стало возможным хождение среди некоторой части комсомольцев стихотворения «Евгений Стромынкин», многие строки которого носят яркий антипатриотический, идеологически вредный характер. Например, глубоко патриотичный рассказ Лескова… объявляется борьбой «за приоритет наш в ловле блох» [в поэме «в ковке блох», см. выше сноску⁴. – А.В.]».

Это строки из постановления парткома МГУ от 2 декабря 1953 г.
В 1964 –1972 гг. Копылов работал над «Четырехмерной поэмой» [6], злой и меткой сатирой на казенные нравы в советской науке на примере Института в Дубне. Поэма эта – далеко не тривиальное художественное произведение, исполненное иронии, в том числе и самоиронии, отмеченное мастерством стихосложения.
Среди многочисленных поэтов — учёных и вопреки мнению, явно выраженному В.Ф. Ноздрёвым^[6] в предисловии к сборнику «Муза в храме науки», Герцен Копылов выделяется тем, что умеет поэтическим слогом сказать о реалиях своей профессии. Вот рассказ об очередном рабочем запуске синхрофазотрона:

…Включились первые моторы.
Пустились первые протоны
в свой первый трудовой виток:
дал ускоритель первый ток.
Помалу набирая резвость,
пошёл магнит на гистерезис,
и, словно месяц над Днепром,
зажегся первый игнитрон.
Ещё неловко, неумело,
распалась первая Ω [омега — А.В.]
и развалился на ходу
π^o-мезон [пи ноль мезон. — А.В.], её продукт.
Собою счётчик осчастливив,
пронёсся электронный ливень,
итог в дисплее отразив
эксперимента-инклюзив.
Взял бывший летописец Пимен
(он ныне видный спец по спинам)
в обкладки оператор Ψ [пси — А.В.]…
Настало утро на Руси …

Между обстоятельствами жизни советского научного учреждения большое раздражение Герцена Копылова вызывало то привычное, на что многие из нас старались не обращать внимания:

Вот взяты первые высоты.
Открылся в улее леток.
Сок в соты понесли сексоты.
Стукач схватил свой молоток.
О всех заблудших и пропащих
Сигналы SOS послал клепальщик.
Донес доносчик свой донос
На изобилие Спиноз.
Любовью к родине гонимы,
Зашевелились анонимы.
От вклада в дело посинев,
Закончил труд пенсионер.
Злодеи первые раскрыты.
Забдели первые рескрипты.
§1 [параграф первый. — А.В.] обагрив,
Cлетел с вершины первый гриф.

Порой поэта охватывал обличительный пафос:

Народ наш великан,
на всякое мастак.
Он строит на века,
таков его масштаб,
таков его порыв,
такая уж рука,
от Кеми до Курил
он строит на века.

Он знает цель одну:
создать из сказки быль,
степную целину
он превращает в пыль.
Готов сковать в бетон
степной дороги ширь,
готов свести китов
на мыло и на “Шипр”.

Продуман и весом
свершений наших стиль:
пустыни из лесов,
болота из пустынь.
У нас такая цель,
такой императив:
склепать из речек цепь
каналов и плотин.
И, землю оголив,
устроить счастье масс:
сварганить из Земли
в сплошных каналах Марс.

У нас такой порыв,
у нас такой накал:
о будущем забыв,
мы строим на века!

Правозащитники были знакомы также с «самиздатовскими» критическими эссе Г. Копылова, написанными под псевдонимом «Семён Телегин».
Герцен Исаевич Копылов безвременно скончался от тяжелой болезни. Первое печатное издание его произведений вышло в 1990 г. в Мюнхене под редакцией К. Любарского [13] — через 14 лет после его кончины. В 1998 г. в журнале ВИЕТ была издана поэма «Евгений Стромынкин» с предисловиями В.Л. Любошица, Е.Л. Фейнберга, с обширным комментарием и с приложением ранних вариантов, имевших устное хождение [11]. А в 1999 г. на Родине вышла и «Четырёхмерная поэма» [14]^[7].

Сопоставление творчества двух поэтов.
Хотя приводимые ниже отрывки из стихотворений Василия Ноздрёва и Герцена Копылова не носят систематического характера, и автор, разумеется, не претендует на литературоведческий анализ, сравнение строк двух поэтов само по себе может многое сказать читателю.
Сопоставим картины утренней зари у двух поэтов. Вот стихотворение В.Ф. Ноздрёва «Заря на снегу»:

В полях прилесья, за криницей, —
Вдруг вынырнув из-за бугра, —
Метнулась по снегам лисицей, —
Дугою выгнувшись, заря. —
Сначала, лёгкая, резвясь,
Она опушками бежала,
Потом, как видно, утомясь,
В снега сыпучие упала.

Не менее удачную зарисовку уже летней утренней зари над Дубной даёт во вступлении в «Четырёхмерную поэму» и другой наш герой – Г.И. Копылов:

Над среднерусскою равниной
луч солнца вверх скользнул, багров,
запахло взрытою мякиной
и сонной свежестью коров.

Над среднерусскою равниной,
над речкой древнею Двиной
всплыл вверх туман — змеёю длинной,
змеёю в двести верст длиной.

И за бревенчатой деревней,
дремучей, ветхой, дряхлой, древней,
спокойно всплыли в небеса
балконы, шпили, корпуса.

Ещё один отрывок из Копылова о его общении с природой:

По спинам пней,
по трансу просек,
по теням сосен и берёз
Затеял я сегодня кроссик
да что там кроссик –
целый кросс.
А солнце, солнце
в санках синих
свой повело автопробег,
Чтоб голоснуть
за зимний иней,
за чёрный лес, за белый снег.

Что и говорить, довольно суховато, зато свежо и оригинально! А вот стихи Ноздрёва изобилуют привычными (в стиле Сергея Есенина) и лиричными эпитетами и метафорами:

Месяц за дубы цепляет
Золотые якоря.
За пригорок убегает
Лисьим выводком заря.

Выйдем вместе в лес зелёный,
Где в ручьях поёт вода,
И сидит на ветках клёна
Жёлтой иволгой звезда…

Посмотрим, с какой глубокой самоиронией представляется автор «Четырехмерной поэмы» своим читателям:

…Вот, кстати, третий в пятом ряде,
авгур с серьёзностью во взгляде,
красивый сам собой брюнет
лицом как яблочко-ранет.
Так это я при всём параде –
пират пера, джигит тетради,
Двины [читай — Дубны — А.В.] восторженный поэт,

Кузнец протезов стихотворных,
творец баллад, травец баланд,
претензий полный смехотворных
на поэтический талант…

А вот как сказал о себе, о своём творчестве В.Ф. Ноздрёв (цитируется по [3]):

Известно много мне профессий,
Знаком мне плуг и молотьба.
От пашни в мир ракет и песен
Вела меня моя судьба.

И я, наукой увлечённый,
К микромирам ищу ключи.
О, этот трудный путь учёных,
Открытий ищущих в ночи.

Но всё ж, друзья, трудней работы
Поэта не встречал пока.
Слезой певца, солёным потом
Омыта каждая строка.

Что сказать о последнем тексте? Ну, просто выдержка из «торжественного комплекта О. Бендера какая-то, ни грана чувства юмора или самоиронии. И этот же автор пытался стать мастером басенного жанра! Результат понятен. Лирика для Ноздрёва намного доступнее.
Сопоставление текстов многое говорит об их авторах. Ноздрёв вырос на свежих впечатлениях деревенского детства, Копылов — на книжной культуре и опыте осознанного общения с природой и людьми в своих турпоходах. Копылов — раскован и внутренне свободен настолько, что может языком поэзии говорить и об уродствах общества и о реалиях науки. Несомненна его принадлежность к явлению, которое Ю.В. Гапонов назвал «физическим искусством» [16], то есть принадлежность к определённой неофициальной субкультуре, присущей физическому сообществу.
Ноздрёв ограничивает тематику своих стихов настолько, что в них его принадлежность к научному сообществу практически исчезает. Нечего и говорить о безоговорочном конформизме Ноздрёва в советский период. Для него принадлежность к непредусмотренной «генеральной линией партии» субкультуре была бы абсолютна чужда. Творчество Ноздрёва, пожалуй, весьма типично для второразрядного поэта из Союза советских писателей ^[8].
Общее между нашими героями как поэтами только то, что они, каждый по-своему, выпестованы своим временем.

В заключение приводим фотографию группы энтузиастов «физического искусства» и поддержавших их комсомольских лидеров физфака МГУ, хорошо знакомых с творчеством Г.И. Копылова, и в своё время испытавших на себе (см. выше) «воспитательные» меры В.Ф. Ноздрёва.

Заключение
Итак, неожиданным для себя образом я обнаружил, что стихотворное творчество поэтов, принадлежащих научному сообществу, выявляет некоторые обстоятельства и особенности взаимодействия этого сообщества с обществом в целом и государством.
Я с благодарностью воспользовался материалами сайтов «Поэзия Московского университета», «VIVOS VOCO» [15], «Унеча в Интернете» [3] и некоторых других [7, 9], информацию из которых использовал для сравнения и для копирования ссылок и цитат. Мне хотелось бы в заключение ещё раз отметить интересную и важную для истории отечественной науки и культуры подборку как хороших, так и разных поэтов МГУ в сайте [2], которую курирует Г.А. Воропаева. Надеюсь, что данная публикация послужит скромным примером того, как материал сайта может быть использован в качестве источника для историографии не только русской поэзии, но и отечественной науки в её взаимоотношениях с обществом. Добавлю, что когда настоящая работа уже была готова к публикации, вышло новое издание поэм Г.И. Копылова [18].
Физик-теоретик, автор популярных брошюр и переводчик классиков физики, Г.И. Копылов внёс заметный вклад в свою науку. Экспериментатор и педагог В.Ф. Ноздрёв (несмотря на неоднозначность своей деятельности в известный период) оставил основанные им кафедру и лабораторию, немало учеников.
Как поэт Г.И. Копылов был и остается заметным деятелем научного сообщества физиков в социально-культурном плане. Про В.Ф. Ноздрёва можно сказать, что его стихотворное творчество практически не связано с его научно-педагогической деятельностью.

Литература
1. Поэзия Московского университета от Ломоносова и до…/Составление и подготовка Г. Воропаева. Книга 1. М.: Водолей Publishers, 2005. 430 с.; Книга 2. М.: НИВЦ МГУ — Бослен, 2007. 456 с.;  
2. Сайт «Поэзия Московского университета» http://www.poesis.ru  
3. Сайт «Унеча в Интернете» http://www.unecha.net/htm/zeml
См. также http://radimich.narod.ru/our_people (Унеча. Взгляд из Южно-Сахалинска).  
4. Экштут С. «Всякие мойши и абрамы захотели занять наши места…» //Kino_art.ru (электронный журнал) 2006. № 5
5. Андреев А.В.. Физики не шутят. Страницы социальной истории НИФИ при МГУ (1922 – 1954). М.: Прогресс-Традиция. 2000. 320с.
6. Гапонов Ю.В., Ковалёва С.К., Кессених А.В. Студенческие выступления 1953 г. на физическом факультете МГУ как социальное эхо атомного проекта// История советского атомного проекта : документы, воспоминания, исследования. Вып. 2. Отв. ред. В.П. Визгин. СПб.. Изд. РХГИ 2002. С. 519 – 544  
7. Сайт «Всё о МГУ. Профессора». http://www.all-about-msu.ru/next.asn?m/professors
8. Ноздрёв В.Ф. Применение ультраакустики к исследованию вещества. 1961. 264 с.
9. Сайт «МГОУ. Кафедра общей физики». http://www.mgou.ru См. также http://www.mgapi.ru/histori/vospom_nozdreva.ru  
10. Муза в храме науки. /Сб. стихотворений. Сост., авт. предисл., примеч. и биогр. справок проф. В.Ф. Ноздрёв. М.: Сов. Россия, 1982. 240 с., ил. 28 портр. См. также Изд-ие второе. Там же. 1988. 448 с.
11. Копылов Г.И. Евгений Стромынкин. Предисловие В.Л. Любошица и Е.Л. Фейнберга. Комментарии А.В. Кессениха. //ВИЕТ. 1998, № 2, с. 86-150.
12. Твардовский А.Т. Стихотворения и поэмы . М.: Молодая гвардия. 600с. С. 555 – 591  
13. Копылов Г.И. Четырехмерная поэма и другие не одномерные произведения. Мюнхен: 1990. Страна и мир.  
14. Копылов Г.И. Четырехмерная поэма. М.: УРСС. 1999
15. Сайт «VIVOS VOCO». http://vivovoco.rsl.ru/  
16. Гапонов Ю.В. Традиции физического искусства в российском физическом сообществе 50-х – 90-х гг. //ВИЕТ. 2003, №3. С. 165 – 178
17. Сайт «Мир работ». http://www.mirrabot.com  
18. Копылов Г.И. Евгений Стромынкин. Четырёхмерная поэма. Поэмы. М.: Изд. дом «Грантъ». 2007. 228 с.

Комментарии

[1] Цитируется по странице «Книжный вариант» сайта [2].

[2] Помимо работы в ректорате В.Ф. Ноздрёв успешно развивал преподавание физики в МОГПИ им. Крупской. 1960-1970-е годы – время расцвета учебных лабораторий кафедры общей физики МОГПИ (специальный физический практикум, лаборатория демонстрационного эксперимента, лаборатория общего физического практикума, лаборатория электротехники и радиотехники). Кроме того, закономерным итогом работы, проводимой на кафедре общей физики, стало открытие в МОГПИ по постановлению ГКНТ СССР научно-исследовательской проблемной лаборатории молекулярной акустики [9]. И до сих пор на кафедре этого института проводят исследования ориентированных в магнитном поле жидких кристаллов ультразвуковыми методами.

[3] Хотелось бы надеяться, что в ближайшее время первым в хронологическом порядке поэтом именно физфака станет на сайте [2] Дмитрий Иванович Блохинцев (1908 – 1979) член-корреспондент АН СССР, выдающийся физик-теоретик и организатор важных работ по Атомному проекту, интересные стихи которого помещены, в частности, в цитируемом сборнике [10. С. 174 –180].

[4] Другой поэт физфака, о котором речь пойдет ниже (Г. Копылов) как-то написал:

Ведь нынче вся поэтов стая,  
что ни попало воспевает…
От баснописцев до акынов —  
все воспевают что-нибудь…
Идейность пьес, гармоний вздох, —  
Приоритет наш в ковке блох…  
 
Как мне кажется, под «акынами» Копылов подразумевает не только поэтов «братских республик», но и прежде всего поэтов, рьяно воспевающих советскую действительность.

[5] Вот они:

Вы слышите, ужасный слух летит,  
Что на физфаке завелась крамола,  
Что критиканов гнусных превратит  
Партком в муку тончайшего помола.
 «Стромынкина» читают там студенты!  
Подрыв, подкоп, да мало ли чего.  
Там есть Ландау тайные агенты  
И ставленники явные его.  
И физики в партком идут с визитом,  
Им учиняют ревностный допрос  
И Ноздрев, как великий инквизитор,  
Сверяет с показаньями донос…
И спрашивают нас резонно очень:  
«Стромынкина» читали? / М-да…  
/- Не вы ль письмо писали, между прочим  
И кто вам в этом помогал тогда?  

Здесь имеется в виду письмо IV конференции ВЛКСМ физфака в ЦК КПCC (см.[6]).

[6] «Многие наивно полагают, что учёный-поэт в основном отражает в стихах свою специальность. Это не так…Специальность учёного-поэта проглядывает в какой-то мере только в философских обобщениях» – так считал автор предисловия к [10] Василий Ноздрёв.

[7] Все цитируемые выше и ниже строки из «Четырехмерной поэмы» мы имели возможность заимствовать из сайта Интернета «VIVOS VOCO» [15].

[8] На сайте Интернета «Мир работ» [17], выставлены доступные по определённой цене (примета времени!) развёрнутые тексты дипломных и диссертационных работ. Там выставлена довольно наукообразная содержащая много ссылок и цитат, но на наш взгляд, страдающая полным отсутствием критицизма магистерская работа объёмом в 214 страниц под названием «Поэзия В. Ф. Ноздрёва в контексте художественного творчества русских учёных». Бесплатно доступны 16 страниц (содержание и часть введения), а за всё хозяева сайта просят 600 р. Появление этого материала, похоже, спровоцировано местами вполне убедительными, местами противоречивыми рассуждениями Ноздрёва в его предисловии к сборнику «Муза в храме науки» [«Наука и поэзия». 10, С.1 – 12].