Русские женщины вообще загадка. А отчасти и отгадка выживания народа на его, так уж часто получается, что скорбном пути. Да я и сам по рассказам предыдущего поколения и по собственным наблюдениям знаю, что и в военной эвакуации, и в недавней эмиграции наши женщины более устойчивы, быстрее встают на ноги и учатся жить в новых, ранее непредставимых, условиях, чем самые закаленные мужчины.
Занимательное литературоведение
(продолжение. Начало в №1/2019 и сл.)
9. ВО ВНЕШНЕЙ МОНГОЛИИ
С Бакичем ушла треть, зато, правда, более сохранивших силы и при лошадях для похода. Разумеется, он не повел их ни на какую Советскую Россию свергать иго коммуны. Они пошли через перевалы во Внешнюю Монголию, по тому самому маршруту, по которому отдельные группы бакичевского воинства уже более года пробираются на восток, в общем направлении на желанный Харбин. Но теперь на этом пути в Урге были красномонголы и, что много серьезнее, советские войска.
Что осталось теперь у генерала? Тут было две колонны. Боевая под водительством самого командира корпуса включала в себя четыре дивизии,: 1-я Оренбургская казачья, 2-я Оренбургская казачья, 1-я Сибирская (Народная) — это токаревские повстанцы, Сызранская — его старые бойцы еще из Народной Армии. Плюс двести сабель конвоя командующего. В смысле артиллерии у них было несколько «маклёнок» и небольшое количество снарядов. Вторая колонна — грубо говоря — шпаки. Беженцы, семьи, писаря, санитары, полковые портные. Командовал ими генерал Шеметов, любимец Дутова и, следовательно, не особенный фаворит нынешнего командующего. Всего в обеих колоннах оставалось несколько более двух тысяч душ.
Весь отряд направился на северо-восток, к перевалам Монгольского Алтая. Красные их догонять не стали, умозаключив, как можно догадаться, что эти теперь, верней всего, померзнут на перевалах, а самим морозиться нет резона. Командованию было доложено, что враг разбит и позорно бежал. Начдив, военком и еще несколько героев операции были награждены орденом Красного Знамени. Ну, что ж, тут и с этим противником можно было себе пока позволить немного и расслабиться.
* * *
Есть по Чуйскому тракту дорога, много ездит по ней … вот шоферов тогда тут не было за отсутствием автотранспорта. Тогда, именно в сентябре 1921 года, по ней гонялись друг за другом белопартизанский отряд есаула Кайгородова, набранный из «нацменов»-алтайцев и русских поселенцев, и красный, тоже интернациональный, советско-монгольский отряд Карла Байкалова. Да, того самого, который через год с небольшим в качестве Командующего вооруженными силами Якутской губернии и Северного края будет воевать против Пепеляева.
Петр Щетинкин
Нынче он в Западной Монголии. Дело было так, что одновременно с посылкой на Унгерна через Кяхту отряда знаменитого красного партизана Петра Щетинкина Реввоенсовет 5-ой Армии послал по чуйскому тракту через Барнаул, Бийск и Кош-Агач небольшой отряд другого известного партизанского командира — обеспечить безопасность от возможных попыток аборигенов взбунтоваться или ушедших в Монголию белых — вернуться назад. По дороге байкаловский отряд подбирал и уводил с собой, кого встречал — две роты 185 пехотного полка, отряд ЧОН, демобилизованных краснопартизан … всего набралось три с половиной сотни штыков и сабель при 20 пулеметах.
Справедливо умозаключив, что местный уроженец есаул Кайгородов местность знает лучше и надежно перекрыть границу от него таким невеликим отрядом не удастся, Карл Карлович решил найти своего противника по ту сторону границы и там уничтожить. Тем более, к нему сразу подошел на помощь отряд Хас-батора или, в другом написании, Хас-баатара, «красного ламы». Тоже, знаете, такой персонаж, что о нем об одном можно было бы рассказывать пару десятков вечеров, как про Манаса, Сигурда или Кон-Тики. Действительно — лама. Да не какой нибудь завалящий, а видный перерожденец, в нем жила душа самого Амурсаны, великого мятежника, воевавшего во главе Джунгарского ханства против пекинского богды-хана в середине XVIII века. Повидимому самостоятельно, он додумался до идеи, что все зло — от частной собственности на средства производства: верблюдов, лошадей, женщин и прочее. И вот, вдохновленный этими утопически-коммунистическими идеями, он начал воевать за светлое будущее. И в ходе этой войны оказался союзником уже вполне продвинутых марксистов, присланных в его страну из РСФСР в порядке выполнения интернационального долга. Типа получалось встречи … ну … не знаю … может быть — Томаса Мюнцера или Фомы Кампанеллы со Штирлицем? Или Сергея Мироновича Кирова с Маздаком.
Воевал Хас-батор под красным знаменем с черной свастикой. Однако это не дает возможности зачислить его в приверженцы НСДАП или хоть отечественной НБП. В то время буддистская «суувастик» еще не приобрела того сакрального значения, как попозже, когда мы, скажем, играя в войну во дворе у нас в Соцгороде, слово это вслух, на всякий случай, не произносили, заменяя табуированный термин словами «фашистский знак». Несколько более шокирующим, на мой вкус, является то, что лама, кажется, использовал иногда для подкраски выцветающего флага свежую кровь пленных белогвардейцев. С другой стороны, у героического нашего любимца Эрнесто «Че» Гевары был же в послужном списке эпизод обучения стратегии и тактике революционной войны конголезских партизан, которые находились и находятся под очень серьезными подозрениями насчет каннибализма.
* * *
Вот этот отряд и примерно вдвое больший по численности, но хуже вооруженный отряд Кайгородова, время от времени устраивая друг другу засады, сталкиваясь в схватках и снова расходясь, двигались в в юго-восточном направлении в сторону Кобдо. На 19 сентября Байкалов занимал буддийский дацан Сарыл-Гун у озера Толбо-нур, а кайгородовцы его держали в осаде. Вот туда и вышел после двухнедельного марша через перевалы отряд Бакича, потерявший по пути около 200 человек, умерших от голода и холода в горах.
Байкалов, в принципе, знал о существовании Бакича и готовившейся операции Собенникова еще до своего выхода в Монголию, мог его ожидать. Но именно вместе с преследующими генерала красными кавалеристами. А они, как мы с вами уже знаем, вернулись в РСФСР, делать дырки в гимнастерках под ордена за успешный поход. А он, Карл Карлович Байкалов-Некундэ теперь остался один, не считая революционного ламы, против объединенных сил генерала Б. и есаула К..
Монголы по своему «степному телеграфу», знакомому нам с вами по творчеству двух знаменитых советских сатириков, получили кое-какие сведения о новопришедших белых. В мемуарах, которые Байкалов написал много лет спустя, после своего расконвоирования, но еще до реабилитации, это описано так: «У бакичан много женщин и детей, солдаты страшно оборваны, многие без ружей, у других, бородатых (ясно из «парадной дивизии») одни рогатки (пики), есть немного ружей на ножках и колесиках (пулеметы), а одно большое ружье на колесиках (орудие). Выясняем, что это «Макленка»».
* * *
Тут есть слова, на которых обязательно надо остановиться. «Много женщин и детей». Это после зимнего «Голодного» похода» через карагандинские степи, года тяжелой голодной жизни в Емильском лагере, жутких блужданий по джунгарской пустыне, нескольких переходов через заснеженные высокогорные перевалы. Что ж это было в начале их одиссеи? Не место, кажется, такие переходы для женщин и детей!
Некоторый свет в эту сторону бросают записки одного из участников этих скитаний Бориса Камского «Русские белогвардейцы в Китае», изданные в Москве после возвращения автора в Россию в 1923 году:
Нужно заметить, что в походе и первобытных условиях жизни в лагере женщины интеллигенции зачастую переносили лишения и осваивались с обстановкой лучше мужчин. Вообще, они меньше опускалась и падали духом и даже в самых грозных условиях далеко не давали такого процента потерявших человеческий облик и оскотинившихся. Часто женщины проявляли безграничную энергию, находчивости силу воли и даже выносливость, чем интеллигенты-мужчины, которые кисли, нюнили, ничего не умели делать, были жалки и беспомощны. В походе мне не раз приходилось видеть, как женщины уговаривали своих мужей, собравшихся умирать, встать и хотя немного ободриться. Встречались картины, когда на каком-нибудь невыносимом для лошади подъеме здоровый интеллигент-мужчина понуро болтался, сидя в телеге и не желая из нее вылезти, а женщина шла тем не менее колено в снегу, погоняя или ведя под уздцы лошадей, нередко можно было наблюдать, как женщины подмазывали телеги, чинили упряжь, вьючили, седлали, запрягали и отпрягали лошадей, поили их, стреноживали, разыскивали топливо, готовили пишу, а мужчины в это время расхлябанно сидели и ждали, когда им дадут есть, самым глупым, никудышным и шуточным, бедным, а иногда и просто поганым элементом на протяжении всего пути и жизни в Китае был образованный мужчина-горожанин.
Ну, их же никто не готовил к такой жизни. Даже простого горного, лыжного или водного похода IV категории сложности либо выезда на целину или в Сургут ни за кем из них не числилось. Турсекций и стройотрядов, привычных для интеллигентов Застоя, в России Серебряного Века еще не было.
Но женщины? Русские женщины вообще загадка. А отчасти и отгадка выживания народа на его, так уж часто получается, что скорбном пути. Да я и сам по рассказам предыдущего поколения и по собственным наблюдениям знаю, что и в военной эвакуации, и в недавней эмиграции наши женщины более устойчивы, быстрее встают на ноги и учатся жить в новых, ранее непредставимых, условиях, чем самые закаленные мужчины. Это не абсолют, бывает всяко, но статистически получается как-то так.
* * *
Объединенные силы Бакича и Кайгородова превосходили осажденный чекистско-монгольский отряд по численности раз в десять. И у них же была пушка! Было решено взять дацан во что бы то ни стало. Ну, а для начала осажденным был предъвлен ультиматум о сдаче с гарантией неприкосновенности всем, кто сложит оружие, «включая даже коммунистов и комиссаров». Для большей убедительности был устроен парад войск вокруг монастыря, «причем части несколько раз проходили на виду у красных, создавая иллюзию многочисленности отряда» Ну, не знаю, как вам, а для меня это сразу привело на ум «Аламо» с парадом солдат Санта-Аны вокруг крепости, где допивает последний глоток перед боем Джон Уэйн — Дэви Крокетт в енотовой шапке.
«Кроме того, в канун штурма вечером белые развели вокруг монастыря сотни костров, что также должно было подавляюще действовать на осажденных». В общем — не подействовало. Вместо белого флага осажденные выкинули ответное письмо — сочиненный ими локальный вариант Ответа Запорожцев Турецкому Султану:
Господин генерал, вы пишете, чтобы мы вам сдали оружие, но оружие, господин генерал, не малина, которую сорвал с куста да и съел. Оружие, господин генерал, берется с бою, а вы, наверно, разучились или не научились воевать с красными войсками. Ходит старый волк по сопкам и смотрит, когда у лошади отпадет губа. Эх, кабы у волка были острые зубы, а кобыла не так остро кована! …
Ну, и так далее.
Штурм начался ночью, но сразу не заладился. Снаряды «макленки» попадали куда надо, но не разрывались. В темноте отличить своих от чужих не получилось. Белые стреляли по своим и многих перебили, а вот маленькая группа красных, под командой одного из четверых байкаловских младших братьев, успешно забросала атакующих ручными гранатами. Вот они-то разорвались, побив осколками много белых.
Кто командовал штурмом — тут есть разные версии. Одни пишут, что сам генерал, и что есаул Кайгородов был сильно недоволен потерей своих людей, другие — наоборот. Ну, поражение — всегда сирота, И ясно, что повод для взаимного недовольства был немалый. У байкаловцев тоже были потери, но намного меньше. Кажется, самой заметной из них был тот самый знатный перерожденец «красный лама» Хас-батор.
К.К. Байкалов так пишет об этом в своей книге «Разгром банды Кайгородова», напечатанной в 1932 году:
Вечером с наступлением темноты обстрел прекращается и мы выставляем усиленное охранение. Вдруг, нежданно негаданно через наши окопы лавой переваливаются все ламы и наши отрядники-монголы во главе со своими чиновниками и Хас-Батером. Осталось у нас лишь человек 20 монголов-урянхов (как после оказалось, каких-то полухунхузов).
От бегства монголов, в особенности лам, мы, конечно, ничего не потеряли. Стало свободнее и доступнее. В первую очередь мы более или менее по-человечески устроили околоток и питание раненых. Огромные массы войлока использовали на подстилки, одеяла, обувь и обшивку всей внутернности окопов, что как нельзя хорошо сохранило здоровье и самочувствие бойцов в сырые и холодные осенние дни.
Бегство Хас-Батера — результат больной психики. В дни окружения и обстрела он совершенно зарылся в тюках войлока, никого к себе не подпускал, ничего не ел и даже испражнялся в своем логове. После бегства он сразу отделился от других монголов с одним чиновником и на другой день как-то нелепо попал в руки кайгородовцев. Они отрубили у него голову, послали сочувствовавшим нам княжествам напоказ.
Ну, я ж вам говорю … представьте-ка себе, к примеру, пламенного трибуна Савонаролу или красного мобеда Маздака где-нибудь между группой армий «Южная Украина» и Третьим Украинским фронтом. Без сомнения, что крыша поедет.
В кого, однако, на этот раз вселилась его неспокойная душа у нас сведений нет.
* * *
Через два дня после неудачного приступа отряд Кайгородова ушел назад по тому же Чуйскому тракту на Алтай. Конечно, если бы удалось уничтожить отряд Байкалова, то они с генералом легко удержались бы в Кобдо и стали бы хозяевами всей Западной Монголии. Не исключено, что им удалось бы собрать под своей эгидой ближних монгольских, ойратских и казахских ханов, да и из Халхи могли бы пойти к ним многие, недовольные новой промосковской властью в Урге. Умел же делать подобное покойный барон.
Но теперь шансов на это не было и есаул со своими чалдонами и ойротами вернулся партизанить на Русский Алтай, в свои родные места, к победам, поражениям и окончательной гибели в апреле 1922 года. Не будет очень большой новостью, если мы вспомним, что партизанское движение, не поддерживаемое из-за пограничного рубежа или из-за линии фронта, обречено на погибель. Отважен и талантлив был есаул, полный георгиевский кавалер, произведенный за храбрость в офицеры, умел он привлекать сердца людей, но сила солому ломит. В бою в селе Катанда был он убит, а его голову чоновцы насадили на штык и долго возили по селам Горного Алтая в виде пропаганды умиротворения и своих успехов в борьбе с с белобандитизмом.
* * *
Бакич еще поосаждал монастырь, даже довольно долго, всего около шести недель, но по тому же многохоженному Чуйскому тракту из советского Кош-Агача пришел 185 пехотный полк и пришлось срочно от него уходить, куда глаза глядят. Собственно, выбора почти и не было. От есаула за время их недолгой совместной войны генерал узнал, что тут сравнительно неподалеку есть такой ничейный — не монгольский, не советский и не китайский — Урянхайский край. И что можно в нем перезимовать, чтобы будущей весной попробовать пробиться дальше на восток, может, и к самому Харбину.
Идея, вообще говоря, была неглупая. Ведь что такое географически Урянхай, Танну-Тува, Тыва, как не огромная азиатская Андорра? А сумел же русский эмигрант Борис Скосырев, вообще не имевший за собой никакой вооруженной силы, уговорить андоррцев признать себя ихним князем. И даже сочинил вполне либеральную конституцию и таковые ж законы, так что Андорра чуть было не процвела под его просвещенным правлением уже в 1934 году в виде оффшорно-безналогового рая. И если бы не приход через перевал испанских жандармов, присланных по запросу епископа Урхельского и арестовавших самозванного князя … Впрочем, я был в Андорре 60 лет спустя после его предприятия — ну, очень хорошо! Они таки выполнили его заветы и процвели — швейцарцы могут позавидовать.
Но кроме Географии, есть еще и История. А историческая ситуация для бакичевского предприятия складывалась не лучшим образом.
10. СТРАНА ЗА ГОРАМИ
Это название — Урянхайский край — жило недолго. Ни в 1895-м, ни в 1905-м годах Брокгауз и Ефрон такой местности не знают. Пишут не особенно много о сойотах как «инородческих племенах, живущих между 50 и 53R с. ш. и 59—69 в. д. по обе стороны русско-китайской границы». Добавляют также, что некоторых из них иногда называют урянхами. И все с этим словом. А уже 14 августа 1921 г. Учредительный Хурал по предложению главного энтузиаста и, собственно говоря, изобретателя тувинской независимости, русского интеллигентного и левонастроенного купца Иннокентия Сафьянова переименовал Урянхайский край в Танну-Тувинский улус, а слово «урянх» вообще запретил, как имеющее в монгольском языке обидное значение, будто бы — «оборванец», хотя ни знатоки монгольского языка, ни сами монголы этого не подтверждают. Тут же было отменено по предложению другого энтузиаста, уже из местных, Демир-захирагчи из Ойнарскогo хошуна, также наименование «сойоты», что и было принято. Нынешние тувинские гуманитарии считают, как будто, что переименования эти были не по делу, а просто предки немного поторопились, спеша подражать все переименовывавшим российским товарищам. Они там, на Хурале, много что обсуждали, приняли море интересных и судьбоносных решений, от приветствий Вождю Мировой революции тов. Ленину и Монгольскому Святому Богдо-Гегену до выселения из Танну-Тувы всех корейцев, но мы к этому еще вернемся. Пока займемся тем, что предшествовало августу 1921-го.
* * *
На протяжении многих тысяч лет в отделенных от мира горами Тувинской и Тоджинской котловинах жили, конечно, какие-то люди, как-то между собой объяснялись, занимались, как демонстрируют нам археологи, охотой, скотоводством и древней металлургией. Климат там, конечно, очень резко континентальный, но пастбища роскошные; ячмень, просо, даже пшеница, дают хорошие урожаи; зверья, птицы, рыбы, кедровников еще и посейчас хватает. Чего не жить? Но, честно скажем, что основные события обычно происходили северо-восточнее — в Минусинской и Кузнецкой котловинах, и юго-западнее — в Монголии. Там изобретали клееные луки и клинки со смещенным центром тяжести, возникали, расцветали и гибли империи дин-линов, жужаней, хуннов, тюрок, уйгуров, кыргызов, монголов, ойратов. Хотя, конечно, что-то через перевалы доходило и до Тувы. Построили же уйгуры целую «Линию Мажино», чтобы удержать эту свою провинцию от следующего завоевателя — енисейских кыргызов. Не удержали, конечно. Но зато оставили будущему прекрасные декорации для нашумевших телесъемок визита в Туву монакского князя Альбера в компании его московских знакомых.
Из здешних уроженцев более всего прославились за пределами Урянхая великий воин Чингис-хана, победитель чжурженей, хорезмцев, иранцев, грузин, аланов, кипчаков, русских, венгров и поляков Субудай-баатур и его сын, завоеватель Вьетнама и Южного Китая Урянхтай. И дальше судьба края была, в общем, такой же, как у того огрызка империи Чингисидов, который называют Внешней Монголией. Вместе с монгольскими соседями тувинцы попали в XVIII веке под власть очередных степных пассионариев-джунгар, а потом — под власть Цинской империи. Ну — жили. Кочевали, пасли стада, пили молочную водку араку, делали и ели сыр-курут, покупали за шкуры и меха у русских купцов мануфактуру, табак, бусы. Жаловались на обман русским и манчжурским чиновникам, платили подати Богды-хану. Отдавали понемногу часть своей земли в обмен на прельстительные российские товары под пашню переселенцам из империи Белого Царя — русским мужикам-староверам. Так ведь земли больше, чем хватало. Площадь Тувы около 170 тысяч квадратных километров по нынешнему счету, а число сойотов оценивалось в 35 тысяч душ. Один человек на 5 квадратных километров.
* * *
Судьбу страны, как это часто бывает, изменили события, произошедшие совсем в других местах. 10 октября 1911 в городе Учане на великой реке Янцзы местный саперный батальон восстал против пекинского правительства и манчжурской Цинской династии. Началась Синьхайская революция, а с ней очередная эпоха беззаветной борьбы населения Китая за справедливость и правильное устройство общества, какие бывали уже не раз. На этот раз время революций, вторжений иноземцев и гражданских войн продлится 40 лет, если считать до консолидации всех провинций континентального Китая под новой коммунистической властью, или 65 лет, если присчитать еще и «культурную революцию».
Когда в Срединном Государстве в пыль рассыпалась Вертикаль, так даже провинции Застенного Китая и то стали по факту почти независимыми государствами под управлением своих военных губернаторов — дуцзюней. О существовании дальних национальных окраин — Тибета, Внешней Монголии и уж, тем, более, Урянхи, в Пекине и сменявших Пекин столицах — Кантоне, Нанкине, Ухане и Чунцине, и вовсе приходилось позабыть. Во всяком случае, управлявшего краем улясутайского цзянзюня не стало.
Плохо лежащая земля, однако, быстро оказалась под протекторатом великого северного соседа. Произошло это в 1914 году. В центре страны была заложена и начала быстро, как писали русские газеты, «американскими темпами», строиться административная столица Белоцарск, из Минусинска строилась «колесная дорога», т.е, пригодная для тележного, а не только вьючного, транспорта. Начались Мировая война и дефицит рабочей силы, так что достраивали дорогу, прославленный Усинский тракт, уже зэки. Усилилась и аграрная колонизация края, так что к революции здесь жило на сорок тысяч туземцев уже около десяти тысяч русских в городе, селах, деревнях и по заимкам.
* * *
В их числе был и молодой крестьянин Сергей Кочетов. Отсюда он уехал по повестке воинского начальника в Минусинск, а оттуда, как многие другие из протектората и из самой Российской империи, на германский фронт.
Вернулся он в свое село Атамановка, по-туземному Суг-Бажы, в 1918 году, когда германский фронт разбежался. Но и тут в забытой, казалось, Историей котловине за Саянскими горами тоже было, как везде. Триумфальное шествие Советской власти с последующей Гражданской войной. С тем местным добавлением, что на слух о том, что Вертикаль рассыпалась и в России, через перевалы в Туву приходят отряды «беломонголов» под командой князя Итэгэмиджиту и прославленного воителя Максаржава Хатан-батора, пришел и китайский отряд мандарина Ян Ши-чао. Нападать на русских, белых или красных, особенно не нападают, больше пишут ноты с требованиями вернуть край в Монголию или, соответственно, в Китай. Ждут, как грифы, своего часа.
Местное же население, несколько осмелев в присутствии этих отрядов, тоже без большого шума, начинает пограбливать хозяйства русских поселенцев. Тем приходится создавать отряды самообороны. Наш знакомый, двадцатичетырехлетний Сергей Кузьмич Кочетов, уважаемый местными парнями фронтовик, собрал из них такой отряд, очень, как выясняется, боеспособный. Вообще, если вы хотите узнать вот про это — насчет грабежей, то известный некогда писатель Чивилихин посвятил этой теме много страниц в своем романе «Память». Манера изложения, как это обычно бывает у патриотических литераторов, хныкающая, с упором на злых хитрых инородцев, обижающих благородного до наивности великорусского персонажа, ну, и с крайне полезными по тем временам вставками типа: «В Туву ринулись иностранные интервенты. Озверевшие белогвардейцы истязали и убивали большевиков, китайские и монгольские милитаристы грабили Туву». Но хоть упоминается о событиях, которые тогдашняя официальная история попросту держала в разряде «не бывших».
* * *
Тем временем шум от китайско-монгольских нот и жалобы русских поселенцев на грабежи доходят до Омска. Адмиралу, честно сказать, не до этого, но пара казачьих сотен и две пехотные роты отправлены по Усинскому тракту, чтобы продемонстрировать азиатам — Верховный Правитель велик и могуч не меньше, чем был Белый Царь. Но сделать они это не успели, оказалось не до того.
По тому же Усинскому тракту в Урянхай пришли «заячьи шапки», около трех тысяч красных партизан Александра Кравченко и Петра Щетинкина, отступивших под нажимом белых частей генерала Розанова из своих Тасеевской и Степно-Баджеевской «партизанских республик». 24 июня генерал издал приказ по итогам карательной операции, гласивший: «Совместными действиями русских, чехословацких и итальянских войск большевистские банды врагов возрождения России разбиты, а главные очаги восстания -— Степно-Баджей и Тасеево взяты. Главари восстания и организаторы нападений на поезда расстреляны».
Ну, это он немного преувеличивал. Слабым местом в союзном войске оказались, как в 1917-м на Пьяве, а в 1942-м под Эль-Аламейном и Сталинградом, итальянцы. Черт бы их занес в Енисейскую губернию от маслин и тарантелл?! Сосредоточив оставшиеся силы на южном участке розановского кольца, красные нанесли удар по итальянцам и прорвались, взяв при этом многих из них в плен, раздели и раскулачили ихний обоз. Дальше многие из партизан стали щеголять в берсальерской форме, радуя этим взоры сибирских баб и сердце тов.Ленина в Кремле. Тот несколько раз упоминал об этом интересном факте в своих трудах.
* * *
Сергей Кочетов
Тут, за Саянами, они победили. Отчасти и потому, что их поддержали отряды крестьянской самообороны, которыми командовал Сергей Кочетов. Зимовать в Урянхае партизаны не стали. Победив и изгнав из Тувинской котловины казаков полковника Бологова, они в сентябре вслед за ним вернулись в Минусинск, где добили его отряд окончательно. Чуть ли не здесь и тогда в Енисейске и происходит известный эпизод из биографии штабс-капитана Щетинкина, когда собравшаяся у штабной избы поглазеть на вожака «заячьих шапок» городская публика услышала от него: «За посмотр — рубль, давайте, не жмотьтесь, буржуи!».
Постепенно Южно-Енисейская Красная партизанская армия, командующим которой был Кравченко, а начштаба Щетинкин, достигла численности пары десятков тысяч бойцов. Соответственно, колчаковская армия недосчиталась пополнения, наверное, и в большей мере. Ну, однако, 14 ноября того же 1919 года пал Омск и поражения белых на Восточном фронте стали превращаться в катастрофу. Партизанские армии внесли в это большой вклад, нападая на небольшие и ослабленные части, перекрывая то тут, то там Транссиб, уничтожая гарнизоны и колчаковские властные структуры на местах. Иногда они пытались на себя брать задачи не по чину. Так, 6 января 1920 г. южно-енисейцы неудачно попытались уничтожить армию Каппеля под Красноярском. Конечно, эти закаленные бойцы и их командующий были «заячьим шапкам» не по зубам. Но вот во время выхода из окружения генерал провалился под лед и отморозил ноги. Сначала ампутация ног и потом смерть единственного, наверное, из белых вождей на Востоке, кто по своему авторитету, таланту и харизме смог бы сколько-то эффективно сплотить остатки войска после пленения и расстрела красными Адмирала. Более или менее удачные попытки локального реванша: Молчанов, Пепеляев, Унгерн — это, скорей, жесты отчаяния, вроде атак последних безнадежных японцев на американские пулеметы на Сайпане или Иводжиме.
* * *
Тува после ухода армии Кравченко осталась в подвешенном состоянии. Ни китайцы, ни монголы, ни остатки белых казаков, ни сильно покрасневшее крестьянское ополчение особых действий против оппонентов не предпринимали. Так, по мелочам, вроде военных действий в первом акте советской оперетты «Свадьба в Малиновке» : «Скидавай сапоги — власть переменилась!».
Я тут посмотрел еще раз то, что сумел собрать по биографии Сергея Кузьмича Кочетова, который, не буду скрывать, числится моим фаворитом в конкурсе на должность Мальчиша-Кибальчиша. Он 1894 года рождения, то есть, на семь лет моложе моего деда Александра Дмитриевича и на четыре года старше моей дальневосточной квартирохозяйки Бабы Химы, Евфимии Петровны. Вот от этих двух людей я только и слышал прямые, не искаженные госзаказом победителей или хныканием побежденных, воспоминания о Гражданской войне, с их жизненных позиций и пытаюсь смотреть на те события.
Ну, дедко мой постарался в братоубийственной войне кровь не проливать, быть по возможности, «над схваткой», что, конечно, никак не помешало ему заиметь личные воспоминания о пребывании в подвале екатеринбургской Чеки. А бабе Химе деваться было некуда по ее семейному положению жены командира местного сельского отряда самоохраны, превратившегося со временем в один из тех самых отрядов красных «приамурских партизан». Я об этом писал однажды на одном уважаемом форуме, нынче приведу эту историю здесь. Так вот я к чему — там тоже спервоначалу военная деятельность была очень вялотекущей.
* * *
Я служил в Амурской области и за мной есть негасимый долг — написать о моей Бабе Химе. Тогда, в 68-ом ей было уже за 70, но можно было понять, что в юности была редкая красавица и бой-баба. Из-за бабы Химы в свое время (1919 г.), практически, начались военные действия в зоне между Белогорском и Благовещенском. Ее муж был командир красного отряда. а геополитика была в тех местах такая, что три поселка образуют равносторонний треугольник. В казачьей станичке Семеновка белые, в селе Петропавловка красные, а на ж.д. станции Березовка японцы. Японцы официально держали нейтралитет, а между белыми и красными шли вялотекущие военные действия из-за покосов. У казаков было трехдюймовка, но снарядов было мало, так они в полдень иногда выпускали снаряд в сторону Петропавловки. Евфимия Павловна жила с годовалым сыном (в мои годы разведенный и сильно выпивающий зампрокурора гор.Благовещенск) в своем доме на станции, а ее муж, конечно, вместе со своим отрядом в Петропавловке. На постое в их доме стоял японский офицер, чина которого Баба Хима по прошествии лет объяснить не умела, но, видимо, достаточно молодой. Потому, что однажды, выпив сакэ, он решил поприставать к хозяйке.
«Ткнула я его рогачом — смотрю, а он уж и не дышит». Баба Хима подхватила дитя и через лес чесанула в Петропавловку, а на следующий день туда пошла за ней японская рота. В общем, читайте «Историю Гражданской войны на Дальнем Востоке».
Как бы то ни было, но к моему приезду в 1968-м Баба Хима все еще жила в том же доме, а японцев там давно уже не было.
После ее бегства из Березовки и карательной экспедиции джапов красный отряд бабыхиминого мужа, человек двадцать, должен был уйти из Петропавловки. Ушли в тайгу, верст за семьдесят, где было несколько летних заимок (но с зимними печами, как положено). Дело было, забыл сказать, зимой, точнее в начале зимы, первые числа ноября, может быть). Отряд идет в пешем строю, а в том числе баба Хима (дитя сдано свекровке в Петропавловке), благо глубокого снега пока нет. Хоть и холодно. Но посередине отряда идет лошадь с двумя ящиками по бокам.
В ящиках ханша, не знаю, приходилось ли Вам пробовать, но это — довольно мерзкого вкуса китайская водка. Я, в качестве лейтенанта и комсомольца, вел занятия в сети партпросвещения с коммунистами-служащими Советской Армии из пожарной команды нашего фронтового склада горючего. Узнал много нового о жизни вообще и политэкономии в частности. Помимо прочего, некоторым шоком для меня было узнать, что до войны и даже в ее протяжении, местные люди, когда им нужна была в большом количестве выпивка, например, для свадьбы, садились в лодку и ехали за Амур, поскольку в Манчжурии ханша стоила раза в три дешевле, чем водка в СССР. С формулой «граница на замке» это плохо вязалось.
Возвращаясь к нашим красным партизанам — когда кто-то из бойцов чувствовал, что замерзает, он подходил к командиру, и тот разрешал подойти и отхлебнуть из бутылки в том самом ящике, навьюченном на лошадку.
Вот, думаю. потому-то бойцы бабыхиминого мужа и выжили в условиях, когда воины Мюрата или Нея давали дуба.
11. БУДНИ УРЯНХАЙСКОГО КРАЯ
Вернемся в Туву. Вы, может быть, скажете: «Какой же из Кочетова Мальчиш, если ему к 1921 году, к приходу Бакича уже исполнилось 27 лет?»
Ну, не пионерский возраст, признаем честно. Но — вполне комсомольский! Не может же, в самом деле, десятилетний пацан командовать взаправдашным ополчением с ружьями, гранатами и орудиями?! Конечно, это преувеличение сказочников. Но он достаточно молод по сравнению со своим противником, да и вообще … эх, кабы мне-то сейчас вернуть 27 лет, то-то б я наигрался. Хотя бы в чижа, пусть это игра и малость глуповата. На уровне своих соседок — игр в стеночку и в ляндру. А ведь имели своих фанатов, знатоков и чемпионов.
Во всяком случае, то ополчение, которым командовал Сергей, было чисто молодежным. Как будем писать непосредственно о сражении кибальчишей с буржуинами, так я специально обращу на это ваше внимание.
Конечно, это не была профессиональная армия — кто б ее кормил? Тогда уж пришлось бы грабить, как всем прочим, красным, белым и желтым. Это было, судя по всему, воплощение заветной мечты классиков — народная милиция, ополчение свободных людей, вроде войска раннесредневековых швейцарцев или римлян до Мария. Нет противника — все по домам, занимаются на своих наделах сельхоздеятельностью. Как, собственно, и было, когда пришел Бакич. Об этом мы тоже еще вспомним.
* * *
К концу марта 1920-го никаких белых регулярных войск западнее Байкала не осталось. Дутов и Анненков ушли в Синцзян, Каппель и Семенов в Забайкалье. Конечно, оставались какие-то группы не сложивших оружие, вроде есаула Соловьева в Хакасии, а в течение следующего года к ним добавилось немало новых антикоммунистических повстанцев, часто из числа тех же самых партизан-«заячьих шапок». Оказалось почти по всей Сибири, что красный хрен не слаще белой редьки. Но как раз в Урянхайском как бы независимом крае никакой продразверстки не было. Некому брать за отсутствием комиссаров и вообще сознательного пролетариата, некуда вывозить — больно уж далеко ездить по Усинскому тракту.
Так что за Саянами у мужиков пока претензий к красным нет. Соответственно, 16—20 сентября 1920 года Съезд русского населения, проходящий под защитой кочетовцев, восстановил Советскую власть. Уполномоченный Сибревкома, все тот же энтузиаст И. Г. Сафьянов, заявил на съезде: «В настоящее время Советское правительство считает Урянхай, как и прежде, самостоятельным и никаких видов на него не имеет». Лично мне такое восстановленние Советской власти более всего напоминает, пожалуй, Родезийскую Республику нелюбимого некогда газетой «Правда» Яна Смита. Поскольку туземцев, похоже, никто пока и не спрашивал — хотят ли они независимости или, к примеру, власти советов рабочих и крестьянских депутатов? Ясно одно — фронты в Сибири кончились и новый хозяин вряд ли отдаст бывший царский протекторат кому-то из соседей и родственников. Первыми поняли это монголы. Уже 11 июня они собрали вьюки и ушли к себе за перевалы.
* * *
Китайцы, вообще говоря, отличаются умом и сообразительностью не хуже, чем легендарная птица Говорун. Но есть недостатки и у них. В новых и изменившихся ситуациях они соображают медленнее даже, чем презираемые ими неотесанные, не знающие церемоний степняки. Осенью 1920-го, во время переговоров с сибревкомовским представителем, тем же Сафьяновым, они попробовали напасть на него и его красноармейскую охрану. Старая китайская мудрость, что из хорошего железа не делают гвоздей, а из хороших людей не делают солдат, подтвердилась и тут. Успеха воины Главного Правителя Урянхайского округа Китайской республики Янь Ши-чао против сафьяновских красноармейцев имели не больше, чем войска Шар-Суминского Губернатора той же республики против казаков Бакича. Сафьянов потом писал, что к китайцам присоединились недобитые колчаковцы. Что же, тоже может быть. Русский подпоручик в отряде Черного Абдуллы это ведь не фантастический персонаж, бывало и такое — лишь бы против красных!
К марту 1921-го слабость китайского отряда стала настолько очевидной, что уже и сами урянхайские аборигены стали при удобных случаях отбирать у солдат те самые маузеровские винтовки, на которые они давно смотрели с вожделением. Тут даже до Янь Ши-чао дошло и он от греха увел своих за перевал в Монголию и дальше домой. И это все об этом человеке.
* * *
На смену китайцам из-за южных перевалов пришли, правда, белые русские есаула Казанцева. Надо вам сказать, что напротив наименований некоторых казачьих войск в справочниках можно найти формулировку «Стихийно образовалось в годы Гражданской войны». Не будем уж судачить о соответствии ихнего контингента старинным понятиям о казачестве, нынче-то газеты пишут и о таких «войсках», как Костромское или Тверское, где местных казаков не водилось со времен поимки Ивашки Заруцкого. Вот, значит, в 1917-м появилось и еще и Енисейское. Атаманом войсковой круг самопровозглашенного войска выбрал очень незурядного человека, Алексея Сотникова, хорунжего, а по гражданской специальности геолога, задолго до Урванцева исследовавшего угольные месторождения Норильска. Но к 1921 году булава несколько раз сменила хозяина и дошла до есаула Казанцева.
Унгерну он пришелся по душе, тот выдал ему предписание, по красному говоря — мандат, поручая собрать всех, способных держать оружие, в Западной Монголии, отвоевать с ними у большевиков Урянхай, а потом создать там Урянхайское казачье войско и быть его атаманом. С перспективой дальнейшего покорения временно занятых жидовскими комиссарами Красноярска, Ачинска, Канска и так далее до Полярного Океана.
В общем, в городке Улясутае собралось несколько сотен енисейцев, добавилось около трехсот осевших там после бегства из РСФСР офицеров и некоторое количество монгольских удальцов … как бы их назвать .. пожалуй, что — «багатуров удачи». Вот это воинство, всего около тысячи сабель, Казанцев повел на Урянхай двумя колоннами, которыми командовали поручики Поползухин и Стригин. Поползухину повезло наткнуться в урочище Тарлашкын Эрзинского кожууна на отряд Кочетова, а Стригина нанесло на роту красноармейцев, подкрепленных местными джигитами, вооруженными тем самыми отнятым у китайцев оружием. Были бои, рубки не рубки, но довольно жесткие перестрелки. По времени это — 23 мая 1921-го. Всего белые потеряли около 80 бойцов, а главное, поняли, что легкой добычи тут не предвидится. Развернулись и снова ушли в монгольские степи, где тоже шла пальба и где они, в конце концов, присоединились к отряду известного нам Кайгородова.
Теперича, когда сплавили всех этих надоедал, надо было как-то определяться — что делать с краем. Теоретически было возможно четыре варианта и под каждый из них, при желании, можно было бы построить вполне марксистское обоснование. Можно найти и аналоги из событий Реальной Истории.
Во-первых, можно вернуть край Китайской Республике, в знак вечной антимпериалистической солидарности. При чрезвычайном обилии в Китае 20-х разных Центральных Правительств можно найти наиболее классово-близкое, например, доктора Сун Ят-сена в Кантоне. В общем, ведь так СССР и поступал, предавая неоднократно просоветские национальные режимы Восточного Туркестана то Чан Кай-ши, то Мао Цзе-дуну. В теории несколько мешает то, что от контролируемой какими бы то ни было китайскими властями территории, Урянхай отделяет полу-независимая полу-советская Внешняя Монголия, но на практике оно и лучше будет, чтобы чужие тут не ходили.
Можно, конечно, попросту аннексировать под каким-то красивым словесным соусом, как это будет сделано с Бухарой и Хорезмом. Скажем, ради исполнения вековой туземной мечты о воссоединении братских тюркских народов Алтая, Минусинского края и Урянхая. Но в Бухаре, все-таки, есть построенная царизмом железная дорога, можно развести хлопковые плантации, в общем, есть ради чего мараться. А тут? Ради кедровых орешков? А с другой стороны — меха, кожи, воспетая Щедриным баранина, плодородные земли для распахивания, золотые прииски купцов Сафьянова, Железнова и Губанова — все это, может быть, и стоит потери антиколониальной невинности?
Можно включить в границы Революционной Монголии, которая только об этом и мечтает. Раз уж решено провести над монголами великий социальный эксперимент по переводу их непосредственно из кочевого феодализма в Светлое Царство Коммунизма — так до кучи и этих, тем более, при различии языка все прочее такое же — и быт, и кочевое хозяйство, и ламская вера с сочетании с шаманскими камланиями. Урянхи вроде и сами попискивают, что хотели бы под власть Богдо-гегена — ну, это они так думают, конечно, не зная, что нынче ихний святой подписывает все, что велит Коминтерн, как вчера подписывал указы, изготовленные Унгерном. Большим сторонником этой идеи был забайкальский уроженец тов. Шумяцкий — бывший председатель ЦентроСибири, предсовмина Дальневосточной республики, ныне уполномоченный Наркоминдела и Коминтерна на Дальнем Востоке, а в будущем полпред в Тегеране, председатель Госкино и под конец невинная жертва культа личности.
Можно вообще сделать из них как бы независимое государство, еще одну азиатскую народную демократию, отдельную площадку для социальных экспериментов. С этой идеей независимой страны все время носится этот настырный Сафьянов — может, он, как знаток местных обычаев, предлагает дело?
* * *
Во всяком случае, было ясно, что менее всего при принятии решения надо учитывать мнение самих аборигенов. Так и сказано в телеграмме Председателя Сибревкома Смирнова Ленину: «Формально Урянхай находится под протекторатом Китая, фактически там борьба за влияние между Монголией, Китаем и нами. Местное население, сойоты, аполитичны, никакого значения на жизнь края не имеют…»
Умный был человек Иван Никитич Смирнов, «Сибирский Ленин», хотя что не востоковед — то не востоковед! Эта телеграмма сразу напомнила мне старинную китайскую притчу о мудреце Цзюфан Гао, посланном на розыски коня для императора.
Вернувшись из трехмесячной командировки он доложил, что в Песчаных Холмах есть подходящая каурая кобыла. Властитель велел привести кобылу, и она оказалась вороным жеребцом. Другой мудрец, рекомендатель искателя, восхитился:
— Такие люди, как Гао, прозревают Небесный исток жизни, они схватывают суть и забывают о ненужном, пребывают во внутреннем и отрешаются от внешнего. Такие, как он, в лошадях видят нечто куда более важное, чем лошадь.
А жеребец, действительно, оказался первым в Поднебесной.
Вот так и И.Н.Смирнов. Не знал, чей там в Урянхае протекторат — но уловил главное, что тамошние люди не окажут сопротивления ничему, что с ними сделают.
* * *
Подтверждением его умозаключения может служить и письмо одно из духовных и клановых вождей Тувы с несколько странно звучащим по-русски титулом Хамбо Бандидо-ламы на имя местного представителя омского правительства Адмирала с просьбой не снимать своего покровительства с бедных аборигенов, содержащее такие перлы:
Наша урянхайская земля не включается в состав владений автономной Монголии. К тому же ни китайцы и ни монголы ранее нами не управляли.
Под русское покровительство мы попали по собственному желанию, и никто нас к этому не насиловал. Напротив того, покровительство нам было оказано при наступлении смутного времени, в результате которого мы действительно жили в течение нескольких лет весьма спокойною и мирною жизнью, увеличивая свое благосостояние и не неся податных повинностей.
Наш правитель Гун-ноен подпал под влияние непристойных людей: Хамбо-Ламы Дагданая, Цзахирокчи Нимачжапа, лам: Мерчана и Лумсандаши, которые сбили его с толку, заставив его без ведома своих как высших, так и низших чиновников и самого народа подать тайным путем прошение китайцам и вступить с ними в соглашение, нарушив этим дружеские отношения между сторонами.
В данное же время Гун-ноен сбежал вместе с вышепоименованными лицами и находится у китайцев, чем может еще более нарушить дружественные отношения трех сторон и причинить нам, ничтожным урянхам, массу бед и несчастий.
Мы, некультурные урянхи, все единодушно приходим по обсуждению создавшегося положения к тому, что единственное спасение для нас в тесном сближении с Россией и ее покровительстве.
При этом вполне добровольно заверяем, что ни в каком случае, до потери жизни включительно, мы не будем солидарны с упомянутыми выше плохими людьми, положившими начало смуте, и не пойдем за ними. Докладывая о сем, мы уверены, что со стороны учреждений почтенных сановников будет оказано милостивое внимание, и искреннее желание некультурных урянхов находиться по-прежнему под могущественным покровительством России будет уважено.
* * *
Именно в таких ситуациях, когда нет определенных резко выраженных национальных, классовых или групповых интересов и нет явно превосходящего остальные выбора, а есть поле близких по допустимости и эффективности решений, очень велика может оказаться роль личных пристрастий и вкусов ответственного исполнителя. Сужу, среди прочего и по своему личному опыту участия в разработке «Генеральной схемы размещения объектов переработки нефтяного газа в Западной Сибири». Впоследствии, правда, иногда оказывается, что такое оптимальное решение существовало, просто было скрыто за тучами неполноты информации, а волевым порядком принятое решение подтолкнуло процесс к оптимуму — или от него, всяко бывает. Но мораль тут в том, что вот в таких случаях, действительно, роль личности в историческом процессе довольно высока.
Можно припомнить повышенное влияние на события, к примеру, персональных пристрастий Сесила Родса (разбухание британских владений в Африке), госсекретаря Уильяма Сьюарда (покупка аляскинского «холодильника») или приближенного приятеля императора евнуха Чжан Хэ (дальние морские экспедиции минского Китая в начале XV века). Бывает, что от такого волюнтаризьма расходятся круги по методике «бабочки Бредбери», бывает, что возмущение со временем затихает, не изменив общий ход Мировой истории. Но уж на судьбу людей «здесь и сейчас» оно, конечно, воздействует сильно, иногда и до смерти.
* * *
Особого влияния на траекторию мирового развития принятое в 1921 году решение о создании Тувинской Народной, впоследствии же — Аратской, республики, кажется, не оказало. В конце концов, она прожила всего 23 года, что, конечно, больше, чем межвоенный срок жизни Польской Речи Посполитой, Чехо-Словацкой Республики, Королевства Сербов; Хорватов и Словенцев, Латвии, Эстонии и прочих, как выражался поэт Маяковский, «географических новостей». Но все же немного, жизнь всего одного поколения. Но вот в этом поколении — кто-то сделал карьеру, невозможную вне госнезависимости, кого-то расстреляли попозже, кого-то посадили пораньше … «Всюду Жизнь!», как сказали бы художник Ярошенко и д.х.н. Н.Я.Раппопорт.
Нет сомнения, что жизнь и благополучная кончина (сказать по-буддийски — Превращение) ТАР не совсем понятными космическими нитями связаны со Второй Мировой Войной. Как известно, 25 июня Тува, выполняя свой союзнический долг по отношению к СССР, объявила войну немецко-фашистской Германии и лично вероломному канцлеру Гитлеру. Участие ТАР в войне не было символическим. Тувинские конники рубали фрицев с 1943 по 44 год на Украине. При этом Тува, единственная из участников европейской войны, по уважительным причинам никаких мирных договоров не подписала. На сегодня закрыть экаунт WWII по-хорошему не получается из-за этих двух лакун: Тува-Германия и СССР-Япония.
Есть, однако, версии, что роль Тувинской Аратской Республики в этой войне значительно выше, чем посылка добровольческого эскадрона. Одну из версий, связывающих Туву и ее несколько странное вхождение в 1944 году в СССР с поражением и смертью Адольфа Гитлера в следующем году, представили научной общественности известные русские фантасты Андрей Лазарчук и Михаил Успенский. В ихнем томане «Посмотри в глаза чудовищ» дело представлено так, что «в сорок втором, на скорую руку присоединив к СССР Туву, согнали шаманов в один большой лагерь и заставили камлать хором, результатом чего и явился коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских захватчиков». Версия интересная, заслуживающая дальнейшего изучения, хотя даты не совсем сходятся. Туву, однако, присоединили в 1944-м, в октябре, так что такое послеаншлюссовое хоровое камлание должно было повлиять только на последние три из Десяти Сталинских Ударов, под Таллином и Ригой, между Тиссой и Дунаем и за Полярным кругом. Ну и, конечно, на успехи кампании 45-го года. А под Ельней, Москвой, Мясным Бором, Сталинградом; Курском Красной Армии пришлось воевать самостоятельно, без супернатуральной поддержки.
Вторая версия распространена непосредственно в Республике Тыва и гласит, что фюрер и рейхсканцлер Великой Германии получив от Риббентропа доклад о том, что верная своему союзническому долгу Тувинская Аратская Республика объявляет ему и всему Рейху войну, долго пытался найти нового противника на глобусе. Не сумел, очень расстроился и это обстоятельство вызвало сильное снижение его умственных и экстрасенсуальных способностей, что и привело.
12. НОЙОН ИЗ АРАТОВ И КОМИНТЕРНОВЕЦ ИЗ КУПЦОВ
О чем мы тут? Да, конечно же — о роли личности в истории. Кажется, что в Урянхайском крае на ту пору, о которой мы говорим, было три таких личности, способные влиять на историю. Двое русских, уже упомянутые нами члены РКП(б) Сафьянов и Кочетов, и еще один тувинский нойон по имени Буян Бадыргы Монгуш. Брокгауз-Ефрон именуют нойонов дайнанами и пишут:
Дайнан, или князек, обладает обыкновенно большими стадами скота и табунами лошадей, как и более богатые из его подданных; большинство терпит нужду и живет в экономическом рабстве у первых. Многие не имеют возможности обзавестись семьей; жилищем их служат юрты, обложенные ветвями и древесной корой, а главной пищей -— орехи, коренья и лиственная кора. Богачи и князьки живут окруженные многочисленною челядью, накопляя в сундуках дорогие уборы и безделушки из сердолика, ляпис-лазури, нефрита и других ценимых ими камней и проводя время в безделье, доходящем у некоторых до того, что слуги кладут им пищу в рот.
* * *
Ну, этот был не из таких. Рожденный в семье пастуха, смышленый и обятельный мальчик был усыновлен нойоном Хемчикского Даа-кожууна. Как нынче пишут: «отличался остротой ума, большим чувством собственного достоинства, прекрасными манерами и склонностью к разумным компромиссам». Как иллюстрацию к теме о «некультурных урянхах» добавим, что он кроме родного тувинского свободно говорил по-русски, по-монгольски, по-тибетски и по-китайски, читал на санскрите (буддист же!). Как можно понять, европейская цивилизация ему тоже не была отвратительной. Во всяком случае, политические враги попрекали его тем, что в его доме «чистота, часы и граммофоны». В 1908 г., после скоропостижной смерти приемного отца, он в 16 лет становится клановым вождем — Даа-нойоном.
Даа — это западная часть Тувы, не так далеко от кочетовского села Атамановка. В 1912-м, после Синьхайской революции, когда потерявшие хозяина, пекинского Богды-хана, нойоны начали суетиться в поисках нового хозяина, Буйян Бадыргы оказался среди «русофилов». Есть подозрение, что как раз он сочинял обращение к русскому царю Николаю с просьбой о покровительстве, подписанное урянхайским амбын-нойоном, «имеющим от Дайцинского государя чин корпусного командира и павлинье перо и от Великого Российского государства белого государя — одну золотую медаль для ношения на шее и орден Св. Станислава второй степени».
* * *
Когда упала и эта империя, он пытался лавировать между белыми, красными, китайцами и монголами, но, конечно, полностью угодить сразу всем невозможно. Однако, от большого кровопролития свой клан и свой край он спасал, как мог. Но вот пришел 1921 год, когда все внешние силы, кроме одной, рассеялись. Надо было ложиться под Force Majeure. Нойон, конечно, понимал, что в запланированном его новыми большевистскими друзьями будущем для него лично места нет, как нет места и вообще для нойонов и, можно ожидать, буддийских лам. Поиграются, пока полностью не утвердятся, а уж тогда …
Он говорил чуть позже: «настало время аратов, они правят страной, а нам надо уходить». Но, а что делать сейчас? Может быть, удастся что-то оставить, ведь Москва там далеко, за Саянами, а здешних начальников можно уговорить не слишком быстро переворачивать тувинскую жизнь? Он принял решение. Председательствовал на Учредительном Хурале, стал министром иностранных дел и премьер-министром Танну-Тувинской Народной республики, Генеральным Секретарем Тувинской Народно-революционной партии, пытался и начальников оставить с чувством глубокого удовлетворения и Туву в старых традициях.
Но, сколь веревочке не виться, а слово не воробей — поймают и вылетишь.
* * *
В 1929 году вернулись молодые волчата, им же посланные на учебу к тому самому тов. Шумяцкому в Коммунистический Университет Трудящихся Востока и обучившиеся там всем премудростям белого человека. Буян Бадыргы был смещен со всех постов и исключен из партии за злостный левый уклонизм. Как бы ни был умен и хитер высокоученый нойон, а против Диалектического Материализма не устоял.
В тюрьме он писал трогательные, судя по переводам, стихи на тибетском, посвященные своей жене и родной стране, с жалобами на человеческую неблагодарность и злобность. А в 1932-м его расстреляли, поскольку, кроме троцкизма и бухаринского правоуклонизма, выявился еще и заговор с целью просоединения Тувы к Японской империи.
Но пока, в 1921-м, он жив, провел в июне собрание видных людей западных кожуунов, где, собственно, и проживает большая часть тувинцев. Приняли решения, что «Мы, представители … находим, что единственным, самым верным и лучшим путем дальнейшей жизни нашего народа будет именно путь достижения полной самостоятельности нашей страны. Решение вопроса о самостоятельности Урянхая в окончательной форме мы переносим на будущий общий урянхайский съезд, где будем настаивать на нашем теперешнем постановлении. Представителя Советской России просим поддержать нас на этом съезде в нашем желании о самоопределении».
* * *
В августе, 13 числа, в урочище Суг-Бажы, открылся Всетувинский Учредительный Хурал представителей всех девяти кожуунов Тувы. Одних тувинцев там было около 300 человек. Плюс: делегаты Краевого совета русского населения, Особоуполномоченный Сибревкома И.Сафьянов, представитель Монгольской Народно-Революционной партии с несколько неожиданной для тех мест фамилией Мартинелли, различные советские и монгольские функционеры и, среди прочих, командир объединенного партизанского отряда Тувы С.К. Кочетов со своим начштаба командир тов. Квитным. Кстати, и место это — Суг-Бажы, на самом деле, находилось на окраине кочетовского села Атамановка и охрану несли, конечно, его молодые партизаны.
Открыл мероприятие своей речью Сафьянов, а далее председательствовал как раз Буян Бадыргы-нойон. Повестка дня заслуживает, на мой вкус, приведения в полном виде. Предложил ее Сафьянов от имени русских участников, но, конечно, учтены были и тувинские предложения.
1. Информация о политическом положении во всем мире, России, Монгoлии и Танну-Туве. 2. Самоопределение Танну-Тувы. 3. О равноправии граждан Танну— Тувы. 4. Народное образование. 5. Религия и права духовенства. 6. Медицина. 7. Экономическое возрождение Танну-Тувы. 8. О правосудии. 9. О защите границ. 10. Реорганизация власти в сумоне, хошуне и во всей стране. 11. Выборы правительства Танну-Тувы. 12. Выборы Советов хошунов и сумонов. 13. Выборы народного суда. 14. Об отдельных хошунах и сумонах, не принявших участия в Хурале. 15. Об объединении Ойнарского и других хошунов. 16. Местопребывание правительства Танну-Тувы. 17. Отношение Танну-Тувы к Советской России. 18. Отношение Танну-Тувы к Монголии. 19. Взаимоотношение Танну-Тувы с русской Советской Колонией Урянхая. 20. О заселении Урянхая новыми русскими колонистами. 21. Концессии на ископаемые всех видов, на рыболовный, звериный, лесной и другие промыслы. 22. О выселении колонистов. 23. О спорных русско-тувинских делах. 24. О торговле. 25. земельный вопрос. 26. Текущие дела: а) о городьбе покосов и пашен; б) порядок обследования потрав; в) меры борьбы с воровством, кроме судебного наказания; г) запрещение чаcтныx сделок между урянхами и русскими на землю и покосы; д) о праве пребывания граждан Кореи на территории Танну— Тувы и е) о всеобщем празднике в честь самоопределения Танну— Тувы.
* * *
Прошли приветствия. От крайревкома Стрелков, от российской Красной Армии — комиссар Чугунов, от русских женщин — Сафьянова, от РКП(б) — Терентьев, от Монголии — Шагдаржав, от красных партизан Тувы — С.К. Кочетов, от русскогo населения Урянхая — М.Г. Гурков, от корейцев — доктор Цой.
Выражая глубокую признательность свoeгo народа за приветствия и поддержку, наш знакомый, образованный нойон Буян-Бадыргы поблагодарил за добрые слова и высказался, что «до сегo времени как русские белые, так и китайцы всячески притесняли танну-тувинский народ. И только теперь впервые, с появлением в Урянхае новогo советскою закона и приездом представителя Сибревкома тов. Сафьянова, бесправному положению Танну-Тувы приходит конец».. В подтверждение этого всех выступавших с приветствиями русских товарищей записали в хуральный перезидиум, а не успевшим выступить дали право решающего голоса.
Далее, заслушали начальника товаро-транс … прошу прощения, заслушали тов. Сафьянова о явке на Хурал отсутствующих нойонов. Постановили — велеть амбын-нойону, т.е. старшему феодалу края Сотнам-Балчыр-бейли, не отрываться от народа, срочно явиться в Суг-Бажы и принять активное участие.
* * *
На следующий день с утра, следуя установившимся в РСФСР передовым обычаям, заслушали доклад «О международном положении во всем мире», содоклады о Монгoлии и о событиях собственно в Урянхае и приняли резолюцию, главным положением которой было: «Народ Танну-Тува должен стряхнуть с себя вековые цепи рабства и установить новый порядок и новую народную власть». Ну, должен — так должен, но тут вышел спор. Некоторые, не до конца сознательные, делегаты из таежного кожууна Тоджа высказались в том, смысле, что они, тоджинцы хотели бы власти Монгoльскогo Святогo Богдо-гегена, к которому и поехал давеча ихний тоджинский нойон. Под это дело снова вылез монгoл Шагдаржав, тоже с резонами о том, что тувинцы якобы монгoлы и потому должны подчиняться Монгoлии и ее народно-революционному правительству.
В споры о тюркологии, однако, никто влезать не стал. Постановили для начала, что, что Танну-Тува со своими внутренними делами разберется самостоятельно, а с международными — непосредственно под покровительством Советской России. Без промежуточной монгольской инстанции. «Народная Республика Танну-Тува является свободным, ни от когo независящим в своих внутренних делах гocударством свободногo народа. В международных же сношениях Республика Танну-Тува действует под покровительством Российской Советской Федеративной Социалистической Республики».
* * *
На этом месте хитроумный Буян-Бадыргы попытался предложить русским товарищам пока отдохнуть, заявив: «Мне кажется, что, решив самый главный для нас вопрос о самоопределении с помощью представителей Советской России, в решении всех других вопросов необходимо предоставить полную самостоятельность представителям Танну-Тувы, так как они знают свою жизнь и обычаи и, руководствуясь многoлетним опытом, решат их более правильно». Ничегo не вышло. Он же сам голосовал насчет решающих голосов. Не могу, конечно, утверждать, но нойон мог бы и припомнить случаи из жизни великого северного соседа, когда его караул и его усталость сильно влияли на парламентские процедуры. В общем, на сегодня повестка была исчерпана и новое государство основано.
* * *
Следующим днем, 15 августа принимали Конституцию. Собственно, за все 22 статьи проголосовали единодушно, возможно, по незнанию тонкостей демократической терминологии, но в одном из пунктов говорилось об отмене допросов с пристрастием. Тувинцы резонно возражали, что эдак, без пыток — кто же сознается? Так никогда не найдешь виновного. Но Сафьянов продавил этот пункт, доказывая, со своей стороны, что иначе будет стыдно перед иностранцами..
Среди прочего, тот же тов. Сафьянов, идя навстречу пожеланиям Хурала и вообще трудящихся масс, предложил заменить слово «урянхи» словами «танну-тува улус», то есть, как он объяснил, самоназванием. Пообсуждали — ну, не жалко. Заменили. Еще один языковед-любитель, Демир-захирагчи из Ойнарскогo кожууна, предложил отменить также слово «сойоты», что тоже было принято. Впоследствии, в 30-40-х годах, «сойот» воспринималось, по мемуарам, как обидная кличка. А сейчас ничего, возрождается, оказалось, что ничего такого оскорбительного тут нет.
Буян-Бадыргы предложил включить в будущее народно-революционное правительство по одному из представителей каждого кожууна. Это, на мой взгляд, говорит о том, что он воспринимал новую республику, как племенной союз, каких немало было в истории тюркских народов. Наверное, на том этапе, до появления руководителей нового типа, обученных в Коммунистическом Университете трудящихся Востока и на Лубянке, так и было.
В утешение Монголии в связи с потерей всего края ей отдали без-воз-мезд-но территорию и население около озера Хубсугул. Население, конечно, никто не спрашивал. Впрочем, в покровительствованный Российской империей Урянхайский край оно все одно не входило.
* * *
Избрали тот самый Центральный Совет — ревправительство. Председателем вышеупомянутый глава здешней феодальной лестницы амбын-нойон Сотнам-Балчыра, члены — нойон Буян-Бадыргы тушээ-гуна, нойон Чымба-бейси, тоджинский нойон Томут-гуна, этот — как вернется от Богдо-Гегена из Урги, нойон Дамдын-гуна, Лопсан-Осур-захирагчи и Ензак-захирагчи. В общем, здесь пока было далеко до кухарки, управляющей государством.
Местом пребывания правительства, то есть столицей, определили Кызыл, бывший Белоцарск. Он, правда, весь сгорел во время сражений Кравченко и Щетинкина с полковником Бологовым, но уже восстанавливался — место было удачное.
По поводу русских колонистов приняли такое постановление: «Находящееся на территории Танну-Тува русское население в количестве 10300 человек считается Русской советской автономной колонией, живущей по Конституции Советской России и ей непосредственно подчиненной. Колония в своих отношениях с правительством Танну-Тувы обращается к представителю Советской России, и все дела общего характера решаются при его посредстве».
Ну, естественно. В любом протекторате граждане страны-протектора не живут по тем же законам, что подданные местного султана. Представьте себе идею, что англичанина в какой-нибудь Британской Нагонии судили бы местным людоедским судом!
* * *
Относительно новых переселенцев из России в полном единодушии туземных и русских делегатов было постановлено, что автобус не резиновый — пусть ни колонисты, ни тувинцы не были знакомы ни со словом «автобус», ни со словом «резина». Как будто, предложение не допускать новую иммиграцию даже и исходило от русских поселенцев. Оно, в принципе, и правильно. Страна горная, почва, хоть и плодородная, но тонкая, да еще и на склонах. Устроить тут тотальную эрозию — как два пальца … Братья Сафьяновы еще до мировой войны писали статьи, доказывая фантастичность планов Переселенческого Управления о поселении в Урянхае 150 тысяч русских крестьян. Тоже как у всех. Если помните, карьера Жоржа Дюруа началась со статьи о том, что для успеха колонизации Французского Алжира более не хватает не переселенцев, а хорошей земли.
Вот те, кто уже был тут, в общем, уже влились как-то в ландшафт, стали более или менее органичным элементом тувинского общества, компенсирующим отсутствие земледельцев в пасторальной Туве. Конечно, в последующие десятилетия доля русских росла, достигнув своего максимума в 1989 году — 98 831 человек или 32.3% населения Тувинской АССР. Но это, в основном, приезжали и жили не крестьяне, а горожане: учителя и другие специалисты, партхозчиновники, работники «ТуваКобальт», «ТуваАсбест», «ТуваЗолото». Когда в следующем, 1990 году на волне выросших национального сознания и духовности начались погромы, они коснулись и заставили бежать из республики именно этих городских и поселковых русских. Сел, сколько слышал, это не коснулось, скорей всего потому, что молодые энтузиасты из коренного населения догадывались — тут легкой добычи не будет. Уезжали горожане, как показала следующая перепись — около 40% русского населения республики, что сразу прикончило все эти «ТуваИскопаемые». В наше время прожить отгонным скотоводством и горловым пением трудно. Падение горнодобывающей промышленности сразу сделало республиканскую экономику нищим инвалидом, живущим за счет подачек из федерального бюджета. Зато, правда, говорят, что в республике еще лучше, чем при Советской власти, стало с окружающей средой. Шишка, дичь, грибы-ягоды, таймени.
Собрались, правда, нынче добывать уголь … ну, посмотрим.
Вернемся на Хурал. Без обсуждения постановили выселить из страны всех, как-то замешанных в сотрудничестве с колчаковской властью, Концессии на Фсё: полезные ископаемые, рыбный, лесной и звериный промысел — было постановлено предоставлять только Советской России и ее гражданам из Русской советской колонии.
По докладу об участившихся случая самоуправства было постановлено, что самоуправства больше не надо. Надо прекращать. Кайгалы-удальцы, тувинский аналог кавказских абреков-абрагов, действительно, за все эти смутные годы совсем отбились от рук.
* * *
Тоже были решения об усилении воздействия на воров-рецидивистов, огораживании пашен и покосов, потравах, устройстве меховой торговли, возмещении населению за реквизированных партизанами еду и лошадей, поручении новому революционному правительству самому выбрать день для всеобщего праздника по поводу независимости. Еще два пункта требуют мне кажется, чуть большего внимания.
Наш друг Баян Бадыргы понимал, конечно, что нужны деньги на правительственные расходы и поставил вопрос о плате Советской колонии за занятые, юридически — арендованные, земли. Ему разъяснили, что по законам РСФСР плата за аренду земли не взымается, если при ее обработке нет эксплуатации наемного труда. Элементарное возражения, что то — РСФСР, а тут — Танну-Тува Улус, либо не пришло нойону в его умную голову, либо застряло на языке при виде кочетовских парней в папахах и с трехлинейками, охранявших хурал от злоумышленников, и при мысли о том, что с них арендную плату получить будет непросто. Сторговались на том, что Совколония поставит Правительству в Кызыл 900 пудов муки, 300 копен сена и 24 сажени дров, что и будет считаться налогом, уплаченным за текущий год.
* * *
Странная, казалось бы, тема о корейцах тоже вызвала бурные споры, Представители трех самых населенных кожуунов требовали их выселения. Ну, сколько к тому времени там было тех корейцев? Первые десятки. И торговля, скорей была в русских и китайских руках, так что объяснить накал страстей традиционной нелюбовью крстьянина к торговцу, поляка к еврею, средневекового француза к ломбардцу, индонезийца к китайцу, не получается. Я лично был в полной непонятке. На счастье, lj user=»tttkkk», a.k.a. известный кореист, сеульский профессор А.Н.Ланьков объяснил мне эту загадку, а заодно, повидимому, и самый первый пункт с переименованием края.
… слово «урянхай» (весьма распространённый в регионе этноним), добралось и до Кореи, причём довольно давно. В корейском оно существует в форме «оранъкхе» (???). Исторически это было пренебрежительным наименованием всех кочевых племён Манчжурии и Монголии, а потом стало презрительной кличкой вообще всех иностранцев, в особенности инорасовых. Что-то вроде «чурка». Сейчас из широкого употребления вышло, но только отчасти.
Ну, так это естественно: если узнаешь, что кто-то держит тебя за чучмека, то недолго и обидеться.
* * *
Сколько не выступали доктор Цой и крайревкомовец Стрелков, пытаясь объяснить что корейцы не от хорошей жизни «рассеялись по всей Азии», а вовсе жертвы японского империализма, решение было: «предложить корейцам, живущим на территории Танну-Тувы, выехать из Танну-Тувы».
Впрочем, евразиатскую жестокость этого постановления, по ходу жизни несколько умерило его, тоже евразиатское, неисполнение. Один из старожилов вспоминает Кызыл 30-х годов так:
Состав населения Кызыла в начале 30-х, я точно сказать не могу, но думаю, что русских было примерно 50%, корейцев — 10%, китайцев — 5% и 35% — тувинцев.
Помню корейскую столовую, мы бегали туда кушать, она стояла на перекрестке Чульдума и Кочетова, покупали чай и хлеб, сливочное масло, специи стояли на стороне бесплатно.
* * *
Принявши все эти судьбоносные решения, делегаты разъехались по своим селам и сумонам — кто пасти стада, кто готовить охотничий припас к зиме, кто убирать поля, кто писать отчет о проделанной работе для Сиббюро РКП(б).
Кажется, уж Иннокентий Сафьянов теперь мог бы просто отдохнуть немного от совершенного подвига. Он сумел в реале создать придуманное им еще в гимназические годы тувинское государство, несмотря на сопротивление разных людей в России, Монголии, Китае и не шибко большой интерес к суверенности самих аборигенов. Закрывая хурал, его председатель Буян-Бадыргы сказал:
Приношу благодарность великой Советской России, которая в лице сайыта Иннокентия Сафьянова помогла нашему народу Танну-Тува объявить себя самостоятельным в своих внутренних делах и независимым народом.
Ну, Россия велика, однако, и не всем там понравились это объявление. Характерно, что просто прибрать Танну-Туву к рукам, присоединить ее в виде автономной области или республики, желающих в том году, повидимому, не нашлось. А вот исчезновение морковки, которую можно было бы постоянно держать перед монголами, стимулируя их продвижение по пути некапиталистического развития, мешало давно задуманным комбинациям и прожектам ряда ответственных товарищей.
Так что Сафьянову вместо аплодисментов и букетов пришлось получить такую вот указивку Сверху:
Сиббюро ЦК РКП получена от вас телеграмма о том, что Урянхай на своем съезде провозгласил свою государственную независимость, фактически край остаётся под протекторатом России. Сиббюро ЦК РКП считает нужным указать, что оно не разделяет той линии, которую, по-видимому, вы проводите в Урянхае. Установление протектората Совроссии над Урянхаем будет большой политической ошибкой и испортит наши отношения с Монголией. С нашей точки зрения Урянхай должен входить на автономных началах в состав Монголии. Содержание вашей телеграммы об Урянхайских делах нами сообщено в ЦК и товарищу Чичерину. Директиву ожидаем на днях. До получения директивы предлагаем Вам никаких новых шагов не предпринимать.
* * *
Главным оппонентом был будущий деятель высшего образования и киноиндустрии тов. Шумяцкий. То ли он кому-то уже обещал Урянхай, то ли не мог потерпеть подрыва своего авторитета, но дело дошло до телеграфных угроз о применении Дисциплинарного Устава Красной Армии. Возможно, он собирался посадить Сафьянова на губу или дать ему внеочередной наряд на кухню — но до этого не дошло.Известный революционер тоже не был самым главным коминтерновским и советским начальником, а на самом Верху решили оставить как есть, проводить одновременно два эксперимента по переходу из феодализма в социализм.
Но в итоге этой нервотрепки Иннокентия Сафьянова сначала шибанул удар, так что он на пару месяцев лишился дара речи. А у нас в лесу если молчишь — то так в тишине и съедят. Когда разговорный дар вернулся, оказалось, что место представителя Наркоминдела и Коминтерна в Туве занято другим, для него осталось только должность представителя Внешторга.
* * *
Иннокентий Георгиевич
Дальше — больше. Когда он вернулся из большой поездки в Тоджу за мехами, у него оказались партийные неприятности. Оказалось вдруг, что Иннокентий Георгиевич — чуждого социально происхождения, мало того, что из купцов первой гильдии, так еще его отец, минусинский купец Георгий Павлович Сафьянов был «некоронованным королем Урянхайского края», торговал мехами, лошадьми и вообще ходил в крезах. Иннокентий, собственно, это и никогда не скрывал, но нынче его «вычистили» из РКП(б), как «буржуазный элемент», а невдолге выдали от Исполкома им же придуманной «Советской русской трудовой колонии» предписание немедленно покинуть Танну-Туву.
Представьте себе, скажем, борца с голландским колониализмом Мультатули, которого высылают из освобожденной Индонезии, за то, что он служил некогда в Ост-Индской тоговой компании. Впрочем, что ж обижаться? Задолго до Сафьянова было известно, что когда мавр сделает свое дело, мавр может отдыхать. Жорж Дантон, Петр Людвиг фон дер Пален, Эрнст Рем, Лев Троцкий, Георгий Жуков, Александр Шелепин, Борис Березовский тоже немало сделали для успеха своих команд — а дождались ли они благодарности?
В данном случае оригинальным является для нас с вами, людей, далеких от тогдашних тувинских реалий, способ отъезда. 25 сентября 1924 года семья Сафьяновых на плотах по Енисею выехала за пределы Тувы навсегда.
Минусинск, как знаете, был в царское время местом ссылки для многих впоследствии влиятельных людей, так что обиженному было кому пожаловаться в Москве. Партбилет ему вернули, сказали, что вышло недоразумение, но в Туву более ехать «не рекомендовали». Он прожил еще много лет в Сибири, в Нечерноземье, на Кавказе, в Подмосковье, но уже никогда не вернулся по Усинской трассе, задуманной и пропагандированной его отцом, в республику, которую он придумал и у которой был главным акушером при родах. Тосковал.
(продолжение следует)
