Высочайший уровень подготовки в Московской консерватории порождал и сильную внутреннюю конкуренцию. Кроме того, молодые советские музыканты не могли поехать на какой-либо международный конкурс просто так, по собственному желанию и выбору, как делали это их коллеги во всем мире. Они имели право участвовать лишь в тех конкурсах, на которые их выпускало государство, и только со специальной рекомендацией.

ָЕлена Федорович

Непростое счастье пианистки Елены Кушнеровой

Когда один и тот же человек одновременно и выдающийся пианист, регулярно выступающий в концертных залах всего мира с большим и разнообразным репертуаром, и автор рассказов, статей, редактор «Музыкальной гостиной» в литературно-художественном журнале, ― это необычно само по себе. Если же этот человек еще и женщина, успешная в семье и поражающая неизменной элегантностью и красотой, ― хочется воскликнуть: «Невероятно!» Еще невероятнее все это выглядит, если знать, как с Еленой поступила родная страна, которую она могла бы прославить как музыкант и публицист, и каково ей пришлось в жизни.

Пианистка Елена Кушнерова свою профессию, можно сказать, унаследовала: ее мама, Инна Львовна Кушнерова, тоже была замечательной пианисткой и музыковедом. В семье царил дух искусства и непокорности «общему мнению»: И.Л. Кушнерова дружила с композитором А.Л. Локшиным, находившимся в «двойной» опале. Юная Елена тоже много бывала в доме композитора, и он посвятил молодой пианистке написанную им «Прелюдию и Тему с вариациями», первым исполнителем которых она стала.

Произведение, на создание которого одного из самых ярких композиторов ХХ века вдохновила Елена, еще и образовало «арку» с другим его сочинением, ранним: в 1953 году А.Л. Локшин написал Вариации для фортепиано, посвятив их Марии Гринберг, которая исполнила их в 1956 г. Тем самым композитор дал понять, что на исполнительском небосклоне восходит новая звезда.

«В 1982 году Александр Лазаревич написал для меня Вариации, которые мы впоследствии стали называть ″мои″ Вариации, ― пишет Елена Кушнерова. …Это небольшое произведение… сосредоточило в себе, как в капле воды, весь мир образов, характерный для симфоний Локшина. Тут слышны и различные инструменталисты-солисты, и тутти оркестра, и почти обязательный у Локшина человеческий голос. …Вариации разрабатывают не саму тему, а являются развитием и разработкой музыкальной мысли и мелодически с темой не связаны. При этом сама тема являет собой своеобразные вариации ― вариации на ноту ″ля″… Совершенство, отточенность формы и гармонического изложения, законченность музыкальной мысли характеризуют это произведение, которое для меня является шедевром».

Из этой характеристики посвященного ей произведения видно, что Елена принадлежит к пианистам, способным на профессиональном музыковедческом уровне анализировать исполняемую музыку.

Тогда же, в юности, Лена Кушнерова играла великому Эмилю Гилельсу, с которым познакомил ее Александр Лазаревич. Страшно волновалась ― и была поражена и очарована его простотой и доброжелательностью. Эмиль Григорьевич воспринял ее как дочь ― похвалив («Вы с удовольствием играли, а я вас с удовольствием слушал»), стал рассказывать о своей Лене, о ее учебе и трудностях в становлении молодой пианистки… Подробно о Э.Г. Гилельсе ― см. здесь.

С напутствием великих музыкантов Елена развивалась как пианистка на редкость быстро и разносторонне. Она училась в знаменитой ЦМШ у педагога Т.Е. Кестнер, воспитавшей немало известных концертирующих пианистов. К 15 годам Елена выучила I том «Хорошо темперированного клавира» И.С. Баха, а поступала в Московскую консерваторию, предоставив комиссии выбрать любую из 24 Прелюдий и фуг 1 и 2 томов ХТК. Кроме того, в программе были такие сложнейшие произведения, как 2-й концерт Чайковского и «Блуждающие огни» Листа.

Она блестяще окончила консерваторию (класс С.Л. Доренского) и… встретилась с советской реальностью.

Для того чтобы пробиться на концертную эстраду, пианисту ее поколения уже необходимо было лауреатское звание, причем престижного конкурса, а лучше нескольких. Высочайший уровень подготовки в Московской консерватории порождал и сильную внутреннюю конкуренцию. Кроме того, молодые советские музыканты не могли поехать на какой-либо международный конкурс просто так, по собственному желанию и выбору, как делали это их коллеги во всем мире. Они имели право участвовать лишь в тех конкурсах, на которые их выпускало государство, и только со специальной рекомендацией. Для того чтобы ее получить, следовало пройти несколько отборочных прослушиваний.

Елена Кушнерова, окончившая в 1982 году Московскую консерваторию с «красным» дипломом и получившая рекомендацию в аспирантуру (аспирантура не только давала право, по ее окончании, преподавать в консерватории, но и, конечно, еще повышала исполнительский статус музыканта), включилась в «конкурсный марафон». Пройдя несколько отборочных туров ― внутриконсерваторских и всесоюзных, ― она выиграла прослушивание на международный конкурс имени Паломы О’Ши (Сантандер, Испания). Это чрезвычайно сложный и престижный конкурс, пробиться на который советскому музыканту было очень трудно. И вот ― удалось!

…Однако советская «команда» в тот раз поехала на конкурс без Елены Кушнеровой. «У тебя вытащили из кармана первую премию», ― мрачно сказал ей по возвращении ее профессор С.Л. Доренский, работавший в жюри. Что же произошло?

Для того чтобы выехать за границу, да еще в «капиталистическую» страну, советский человек, кто бы он ни был по профессии, должен был пройти множество различных проверок. Елена была еще не замужем, что сразу вызывало подозрения у «выпускавших»: ведь она не оставляла, уезжая, заложников… Значит, могла бы и остаться. Пожилые родители в этом случае родственниками не считались.

Но зато понятие родственников было сильно расширено в ином направлении: Кушнеровой сообщили, что она не может выехать из страны, так как у нее есть родственники за границей! «Добрые люди» написали соответствующий донос… У Елены жила в Израиле двоюродная тетя, которая не считалась родственницей, если бы семья Елены захотела бы к ней выехать. Но вот для того чтобы не выпустить молодую пианистку на конкурс за рубеж, двоюродная тетя вполне «годилась», именно так ей и объяснили.

Естественно, что, выиграв прослушивание, пианистка все время и силы старалась посвящать подготовке к соревнованию. Бесконечные хождения по инстанциям отнимали много энергии и создавали сильнейший моральный дискомфорт. Ведь надо было быть полностью готовой играть на сложном конкурсе, не будучи уверенной в том, что туда вообще удастся выехать. Елена надеялась до последнего дня, до последнего часа, до отлета самолета… Только когда он поднялся в воздух без нее, она поняла, что в Испанию не едет. И вообще никуда, видимо, не поедет.

Дело в том, что лишение возможности попытать счастья на престижном конкурсе ― это было еще не все. Она вообще стала невыездной ― это было страшное «клеймо», означавшее, что и просто на гастроли за рубеж она никогда поехать не сможет. Кроме того, из-за этого политического клейма Елена потеряла право поступать в аспирантуру, несмотря на наличие рекомендации. Однако действовать так, как все прочие ― т.е. работать по распределению, ― она не могла тоже: как имеющая рекомендацию в аспирантуру она этого распределения не имела. Такой типично советский заколдованный круг. В результате чего за все блестящие свои достижения молодая пианистка осталась без работы и перспективы ее тут когда-либо получить. Приходилось буквально выживать, довольствуясь бесперспективной работой, совершенно не соответствующей ее профессиональному уровню.

Елена не сдавалась. Работала концертмейстером на военно-дирижерском факультете Московской консерватории, утешая себя тем, что приобретаемые навыки игры партитур тоже очень полезны. Пробивалась в солисты Москонцерта, куда ее тоже никак не пропускали. Ездила в качестве рядовой артистки по громадной стране, где большинство концертных залов, в которых ей приходилось играть, были для этого не приспособлены. Переносила кошмарные условия гастролей, за которые отвечало множество ничего толком не делавших работников. Выступила на Всесоюзном конкурсе (1985) и стала его дипломантом (что в профессиональном отношении порой бывает труднее, чем стать лауреатом некоторых международных).

Несмотря на все сложности, Елена Кушнерова все-таки поступила в аспирантуру и блестяще ее окончила. Затем, уже имея маленького ребенка, она приняла участие в Конкурсе имени Чайковского (1990 г., Девятый конкурс). Формальное право в нем участвовать ей дал диплом Всесоюзного конкурса. Это было ее мечтой с самого детства; все поколение пианистов, родившееся вскоре после Первого конкурса и триумфа Клайберна, буквально грезило им. Елена считает, что на Первом конкурсе Чайковского она даже в каком-то смысле присутствовала: вместе с ожидавшей ее появления на свет мамой…

Однако на этом Конкурсе им. Чайковского она была «назначена» на вылет с первого тура, причем собственным бывшим педагогом, работавшим в жюри. Ему нужно было продвигать других учеников, нынешних, а Елена была уже как бы списана. «Играть ты, конечно можешь. Но на второй тур не пройдешь», ― такое напутствие услышала она. Любой другой не рассчитывал бы ни на что или вообще отказался от участия ― а Елена вопреки всему продержалась два тура. Потом она узнала, что высокие баллы поставили ей зарубежные члены жюри.

Позволю себе воспоминание: учась в аспирантуре Московского педагогического института, я слушала первый тур этого конкурса полностью, с утра до вечера, предпочтя это аспирантским лекциям, и отлично помню Елену Кушнерову (имя которой тогда для меня ничего не говорило). Ее непрохождение в финал вызвало у меня состояние шока и непонимания происходящего: «Если уж такую пианистку не пропустили… то что это ― какой-то заоблачный уровень финалистов или необъективность?» ― думала я. Заоблачного уровня всех финалистов обнаружить, увы, не удалось…

Особую сложность для Елены на том конкурсе Чайковского создавало еще и неприязненное (как ей казалось) отношение к ней части публики. Дело в том, что ученики ее профессора обычно собирали на конкурсах Чайковского 90-х гг. обильный урожай премий, и сведущая в этих вопросах часть публики была уверена, что ее, Елену, «тянут» как его ученицу. В то время как именно ее-то, напротив, стремились оставить за бортом финала… Насколько трудно играть в таких условиях ― не берусь даже представить. Вряд ли молодая пианистка, которую так испытывала судьба, в то время задумывалась, что приобретает, вдобавок к высочайшему профессионализму, еще немало ценных качеств: волевых. Она привыкла бороться.

Из-за всех этих перипетий, мало имеющих отношения собственно к музыке, Елена не могла рассчитывать на подобающий ее пианистическому уровню статус в своей стране, и карьера ее в СССР была фактически сломана. Оставшись фактически без работы, пианистка была просто вынуждена эмигрировать. Она ехала «не для лучшей жизни, а просто для жизни».

Последние «перестроечные» годы в СССР вспоминает с чувством тревоги, наверное, каждый их переживший. Не было никакой ясности ― чего ожидать. Уезжавшие отбывали в полную неизвестность, остававшиеся завидовали уезжавшим… Елену в те годы, как она вспоминает, просто удивленно спрашивали при встрече: «Ты еще здесь?»  Она не хотела уезжать: такое решение вообще непросто дается музыкантам, окончившим Московскую консерваторию с ее удивительными традициями… Но страна буквально выталкивала молодую пианистку.

С 1992 года началась ее деятельность за рубежом. «Не с нуля, а с минус одного», ― уточняет она. Елена приехала в Германию ― страну с нелегким прошлым, но невероятно музыкальную. Это во многом решило дело. Хотя начинать ― при том, что в СССР сделать карьеру она не успела, не дали ― было трудно очень.

Елена с благодарностью вспоминает, как жители сначала маленького курортного поселка, принявшего эмигрантов, а потом небольшого Баден-Бадена старались ей помогать, чем только могли, едва узнав, что приехала пианистка из Москвы. Приглашали в гости и устраивали небольшие домашние концерты ― только чтобы пианистку услышали. Вскоре последовали предложения сделать записи на радио. Первая же запись получилась настолько хорошей, что Елене Кушнеровой сразу предложили сделать диск, получивший престижный приз.

Начиная с 2000 года, пианистка вышла на высокий уровень концертов и фестивалей. Благодаря блестящему профессионализму и сильному характеру карьера ее сложилась так, как может лишь мечтать любой классический музыкант. Были и дипломы конкурсов, и другие знаки отличия, но главное ― она состоялась как исполнитель большого масштаба.

Сегодня репертуар Елены Кушнеровой огромен. В нем ― произведения Баха, Шопена, Шумана, Листа, Брамса, Чайковского, Мусоргского, Скрябина, Рахманинова, Дебюсси, Стравинского, Прокофьева, Локшина, ― и это лишь те композиторы, чьи произведения записаны ею на диски! Для нее написали и посвятили ей фортепианные концерты З. Маттус и М. Коллонтай. Скрябинский диск Елены Кушнеровой удостоился великолепных отзывов критиков, в том числе знаменитого Гарольда Шонберга. Ее концерты всегда сопровождаются прекрасными откликами в прессе.

В искусстве Елены Кушнеровой великолепно проявляются черты того, что называют русской исполнительской школой. Это эмоционально теплое и технически свободное исполнение, отличающееся безупречным вкусом. Неженская воля и пианистический размах соседствуют с бережным отношением к инструменту, а искренность и свежесть собственного взгляда на музыку ― с точным выполнением авторских указаний. Иногда ― в «Симфонических этюдах» Шумана, или в давней записи Рахманиновского Этюда-картины c-moll, ― чувствуется трагизм, несущий нечто большее, нежели только воплощение музыкального образа; пианистка через музыку «признается» в том, что в жизни ее было много нелегкого. И тут же рядом ― блестящий «Мефисто-Вальс», в котором подчеркнута и очаровательно воплощена линия жизненная, женственная, сверкающая! Искусство Кушнеровой ― здоровое и жизнеутверждающее, в нем нет изломов и прочих признаков душевных неполадок, так, увы, свойственных нынешним людям вообще… Как нет в ее блестящем пианизме ничего и от «цирка», столь частого у некоторых нынешних «звезд».

Елене удалось покорить не только Запад, но и Восток: она гастролирует во многих странах и в течение девяти лет являлась профессором Elisabeth Music University в Хиросиме. Мастер-классы Елена Кушнерова дает во многих странах мира, в том числе и в двух городах, в которых попеременно живет: Баден-Бадене и Нью-Йорке.

В современном мире, перенасыщенном различными передвижениями и достижениями, очень трудно установить рекорд, но Елене Кушнеровой это удалось: она гастролировала в Гренландии и, таким образом, стала самой «северной» пианисткой!

В 2011 году, впервые после почти двадцатилетнего перерыва, Елена приехала в Москву, чтобы принять участие в фестивале «Московская осень». Она играла на открытии фестиваля специально для нее написанный Концерт Михаила Коллонтая, который еще ранее писал свои произведения для нее. В 2015 году Елена Кушнерова играла сольный концерт в Москве на фестивале, посвященном Святославу Рихтеру.

Свои великолепные литературные и публицистические возможности Елена Кушнерова в очередной раз показала нам в статье, собравшей рекордное число просмотров в «Этажах»: «Концерт Рахманинова или Bikini-party». В ней она рассуждает как раз о том, что сама знает досконально и прошла достойно: карьере классического музыканта. Всем не только уже вступившим на эту труднейшую стезю, но и задумывающимся о том, чтобы направить на нее своих детей, надо бы эту статью прочитать… С юмором и в то же время беспощадной откровенностью обрисован в ней нынешний мир профессионального музыкального бизнеса; мир, где правят законы, увы, далеко не только искусства. «…Предлагаю я вспомнить, что музыка — это не бизнес. Она — волшебство, способ выразить чувства, которые языком не высказать, она — врач, лечащий не только душу, но и тело; она трогает до слез, она дарит восторг, она делает жизнь осмысленной. И она переживет всё и всех. Переживет и это время», ― пишет Кушнерова, и каждое слово здесь прочувствовано и осмыслено всей ее блестящей и одновременно полной труда жизнью.

Елена Кушнерова являет собой пример того, как можно сочетать современность в лучшем смысле этого слова, неизменно элегантный, с безупречным вкусом внешний вид ― и глубину и искренность искусства, трепетность отношения к исполняемой музыке. Ныне она объездила весь мир, сделала десятки записей на диски и радио, получила множество премий и грамот, преподает, снимается в фильмах… В фильме «Руфь», снятом еще в СССР (об уникальной судьбе пианистки Веры Лотар-Шевченко), Елена Кушнерова озвучивала игру на рояле героини, роль которой исполняла сама Анни Жирардо!

В 2018 году именно Елене поручили заменить ушедшую из жизни знаменитую Ирэну Орлову в роли редактора «Музыкальной гостиной» литературно-художественного журнала «Этажи». Свой первый опыт в этом качестве она посвятила великому пианисту Эмилю Гилельсу, некогда напутствовавшему ее в юности (см. ссылку в начале статьи). Недавно на портале Е. Берковича появилось интервью Елены Кушнеровой, которое она взяла у интереснейшего музыканта, композитора и пианиста Михаила Коллонтая. С ним она познакомилась еще в 1981 году, на Всесоюзном конкурсе, который Михаил выиграл. Так же, как и Елена, Михаил числился в СССР «невыездным» ― из-за своих убеждений: он открыто заявлял о том, что он верующий, а в СССР это автоматически делало человека неблагонадежным. Позднее он посвятил Елене свои пьесы, а также Второй фортепианный концерт ― интереснейшее и сложнейшее произведение. Старым друзьям было о чем поговорить, и читатели были поражены глубиной и сложностью вопросов, поднятых в этом интервью. Они ― о сути искусства композиции и интерпретации, о становлении музыканта и ― шире ― духовного мира человека.

На протяжении последних лет Елена Кушнерова записывала свои воспоминания и публиковала их на этом портале в виде небольших рассказов. Недавно вышла книга, в которой эти рассказы собраны в единый цикл под «музыкальным» названием «Песни странствующего подмастерья». Это захватывающе интересная и талантливая книга, откровенно повествующая обо всех трудностях на пути пианистки, и одновременно ― полная юмора. Поднявшись над обидами, Елена Кушнерова показывает нам, как встречает удары судьбы талантливый и сильный человек.

Радостно за музыканта, сумевшего реализовать свой талант вопреки всему. Печально за страну, с удивительным упорством выталкивающую лучших и талантливейших. И хочется просто пожелать Елене ― на редкость обаятельному человеку ― оставаться такой же!