©"Семь искусств"
    года

Сергей Чевычелов: Как мне давали орден

Loading

Степаныч, напевая мелодию из последнего Евровидения, задумчиво втирал зубную пасту в подбородок. Удивившись, что нет пены, долго рассматривал и вынюхивал, что на помазке. В этот момент и зазвонил телефон.

Сергей Чевычелов

Как мне давали орден

Повестушка в электронных письмах

Не до ордена. Была бы родина…  

Михаил Кульчицкий.

 Когда долго не выступаешь на митингах, а в памяти живет последнее такое выступление двадцать лет назад, кажется что по-прежнему это легко и просто. Тогда, двадцать лет назад, огромная волнующаяся толпа на центральной площади Рыбницы. Ты кричишь в микрофон то, что написано на плакатах. «Долой закон о языках!», «Мы приветствуем решения Второго Съезда депутатов всех уровней!», «Да здравствует Приднестровская Молдавская Советская Социалистическая Республика!». И твои же слова возвращаются к тебе от всех динамиков, эти слова выкрикивает волнующаяся толпа. Но тебя это не смущает. Потому что ты здоров, умен и красив, и тебе только 37.

Орден

А вокруг ранняя осень и Революция…

А тут случайно попал на заседание ОСТК. А самого как затрясло. Стало жарко и стыдно. И чего вылез? А память опустилась ниже. И вспомнил, иду из Дворца пионеров к Крещатику, Мне 14 лет. Только что обсуждали физиологию человека на кружке экспериментальной медицины, а заодно и «Литературку». Иду, ранняя весна, дрожу от какого-то внутреннего возбуждения. Ведь пришла в голову мысль о решении важнейшей проблемы медицины. А если я сейчас вот умру. И никто, никто не узнает, что проблема решена. Захожу в «Автоматы» на площади Калинина. Три стакана газировки с сиропом и четыре пирожка с требухой, и я уже не так боюсь за человечество, которое никогда не узнает о моем открытии…

Ордена

В ОСТК я попал случайно. Меня представили к ордену. Так мне и сказали по телефону: «Пришло письмо из Каменки (я там проработал 20 лет), Вас представили к ордену, приезжайте в Дом Советов, выберите какой. Ордена идут по возрастающей: ‘Трудовая Слава’, ‘Почета’, ‘За личное мужество’, ‘За заслуги, 2 и 1 ст.’, ‘Республики’». Приехал и попал на заседание ОСТК. Пришлось просидеть 2 часа, послушать лекцию об экономическом кризисе. Когда стали обсуждать предпринимателей, не выдержал, вскочил, и громко, как на митинге, закричал: «Послушайте настоящего предпринимателя!»… Понравилось им. Председатель какой-то партии побежал за мной, предложил его разработку о создании частного бизнеса. Взял методичку, и пошел выбирать орден.

Самый главный, «Республики», хоть за него и двести баксов к пенсии прибавляют, мне не светит. Из остальных можно выбрать любой. «За личное мужество» побоялся — утверждается Министерством Государственной Безопасности — могу никакой не получить. Пока выбрал «Почета».

В понедельник жена отнесет документы, которые я сам и оформил.

Уважаемая Дина Семеновна! Вот решил Вам излить свои переживания. Предложили орден, и память пошла то вверх то вниз… а Вы представьте себе, что я подсел к Вам в парке на скамейке, и не торопясь рассказываю Вам всё ето. Поясняю:

— В 1989 году правительство Молдавской ССР приняло закон о языках, согласно которому государственным языком провозглашался румынский, для русского языка места не нашлось. В Тирасполе в то время проживало 7% молдаван. Сразу после принятия закона в Тирасполе был создан Объединенный Совет Трудовых Коллективов — ОСТК.

В 1967 году (8 класс школы) я пришел пешком в Киевский дворец пионеров на кружок «экспериментальной медицины». Не совсем пешком. Только от хутора Нивки до метро «Большевик» и от метро «Арсенальная» до Дворца… 

Память пошла вверх. Я потом часто ходил пешком. В 1983 году прилетел в Запорожье в 4.00. На моей путевке «Усовершенствования врачей» был написан адрес: ул. Ленина 324. Когда прилетел, вышел из аэропорта, увидел на доме табличку «ул. Ленина 12», обрадовался — пешком дойду. В общежитие пришел в 22.00. Мест в общежитии не было. Направили в другое общежитие: ул. Ленина 421. В 23.55 дошел до другого общежития. Потом узнал: улица Ленина в Запорожье имеет 32 км от аэропорта до Днепрогеса…

Преподавателем кружка был к.м.н., сотрудник НИИ терапии им. Н.Д. Стражеско, микробиолог. Научил нас окраске по Граму и заливанию в парафин, еще диагностике на сахарах. Где-то через 2 месяца наш кружок пригласили на экскурсию в институт Стражеско к 11.00 по адресу ул. Саксаганского, 124. В 8.00 я вышел из трамвая к дому Саксаганского, 2…

ОСТК — общественное объединение. В него входят и входили люди, не связанные с властью. В 1989-1990 гг., когда в Молдавской ССР нависла угроза над русскоязычным населением, произошел кризис власти. В бессарабской части МССР был открыто взят курс на присоединение к Румынии. До сих пор в республике Молдова (правая часть от Днестра до Прута) в учебных заведениях изучается география великой Румынии от Трансильвании до Урала. Тогда в 1989-90 гг. не было известно, чем все это закончится. Я тогда работал в Каменке (14 тыс. нас.), тогда это был п.г.т., сейчас город. Каменский район делился Днестром на 2 части. Правобережье (Бессарабия) — население сплошь молдавское, левобережье — 60% молдаван. Начиналось все более-менее мирно — организовывались курсы румынского языка для врачей и учителей. Но национализм — воинствующее зло. Русскоязычных стали отовсюду выгонять, в том числе из собственных квартир. Основной девиз: чемодан — вокзал — Россия. В Каменке власть была парализована. Председатель райисполкома сидел дома, отвечал только на звонки из Кишинева и Тирасполя, и не мог решить, кому подчиняться, долго не мог, года два. Председатель райсовета уехал в санаторий, тоже надолго. Зампред исполкома говорил всем, что без председателя ничего не решает. Теперь они все получили ордена за оборону Приднестровской Молдавской Республики (ПМР). А тогда (1990) ко мне в кабинет зашли двое (служащий налоговой инспекции и заместитель председателя профсоюза работников сельского хозяйства района). Так начинался мой путь к ордену…

Награды ПМР можете посмотреть. У меня есть нагрудные знаки: «Заслуженный работник ПМР», «10 лет ОСТК», «15 лет ОСТК». Сейчас я оформляю документы на Орден Почета.

(Если Вам надоело сидеть на скамеечке, можете уйти).

Занятия во Дворце пионеров начиналось в 17.00, и было один раз в неделю. Постепенно среди кружковцев образовалось ядро старожилов. Новый преподаватель (мой первый Учитель) был физиологом, аспирантом Киевского медицинского института им. А.А. Богомольца. Вместе с ним я прошел большой физиологический практикум до окончания школы (тогда было 10 классов). Я встречался с ним до 1996 года. В 1992 году он еще по привычке при встрече спрашивал меня: «О чем говорить будем, о жизни или о медицине?». К сожалению, со дня моего поступления в институт мы говорили только о медицине. Наше комсомольское ядро старожилов оставалось после официальных кружковых занятий и предавалось настоящему делу. Сначала мы доедали остатки лабораторных лягушек, предварительно сварив их в водяной бане (оборудование кружка экспериментальной медицины Киевского дворца пионеров было лучше, чем в любом НИИ, делегации из НИИ были у нас почти каждый месяц и только ахали: «такого варбурга нет в академии наук» — что такое «ВАРБУРГ» я тогда не знал, а сейчас тем более). Затем мы занимались сборкой скелета. Человеческие кости собирали на Лукьяновском кладбище. На это кладбище наступало строительство жилых домов, и мы собирали кости в котловане. Между прочим, на этом кладбище похоронен мой отец. Делали авторучки из пястных костей. Атлантом я украшал свой пиджак и приходил в школу. Потом это прошло. Скелет мы все же собрали полностью и подарили кружку.

Тамара Викторовна с тяжелой хозяйственной сумкой в одной руке и наградным списком мужа в другой закрыла дверь налоговой (очередной раз, заплатив долгу 1500 руб) и начала подниматься по лестнице Дома Советов на 2-й этаж. Нужен был кабинет 201. На кабинете висела табличка с 4 буквами «ОСТК». В коридоре Дмитрий Иванович о чем-то беседовал с тощим гражданином лет 80, и явно не узнавал Тамару Викторовну. Она начала потихоньку (как она думала) подмигивать Дмитрию Ивановичу. В ответ почему-то начал подмигивать дряхлый старичок. Не прерывая подмигивания, старичок сказал: «Заходите, заходите, дверь открыта». Тамара Викторовна локтем толкнула дверь и вошла. В небольшом неухоженном кабинете стояло 2 типичных письменных стола. За первым (ближе к двери), за которым в прошлый раз сидел Дмитрий Иванович, никто не сидел. За столом у окна сидел мужчина преклонных лет в синей рубашке. Председатель — подумала Тамара Викторовна, и по приглашению этого председателя Виталия Петровича села на стул у стола Дмитрия Ивановича. Затеялась ни к чему не обязывающая беседа, в которой Т.В. ничего не узнала о В.П., зато Виталий Петрович узнал, что Тамара Викторовна и Степан Степаныч прожили в Каменке 20 лет, работали врачами, создавали Республику (Степа просил только ничего не говорить о Маракуце, напоминала себе Т.В., его почему-то не любят в ОСТК), и, когда Степана Степановича пригласили в Приднестровский Университет, переехали в Тирасполь. Беседа несколько оживилась, когда Председатель узнал, что Степан Степанович ушел из университета. Напрасно! — сказал Виталий Петрович с явным неодобрением.

— А Вы работаете в университете (это Т.В. спросила Председателя).

— Нет.

— Тогда почему напрасно?

На этом беседа прекратилась, так как в кабинет зашел Дмитрий Иванович. Сев за стол, он открыл портфель, стоявший рядом на полу, что-то там поискал и закрыл. Наконец-то он узнал Тамару Викторовну, спросил: — Документы готовы? — и взял из руки Т.В. два файла с документами, один с образцами отложил в сторону, из второго файла достал несколько листков и дискету. Прочитав первый лист, он сказал: — здесь ошибка, орден пишется с большой буквы, также как и Почета…

— Какой орден почета?! — закричал Председатель и, потянувшись, выхватил лист из руки Д.И. Это оказался наградной лист. — Я это не подпишу!!! Зачем обнадеживать людей?

Председатель был вне себя. Несколько раз, повторив фразу «Зачем зря обнадеживать людей?» (Дмитрий Иванович с непроницаемым лицом открывал и закрывал свой портфель), он почти крикнул: — Может он не орден Почета заслуживает, а орден Республики или «За личное мужество».

— А… (это Т.В.).

— Молчите! (это Председатель).

— Он должен заполнить только опросный лист. А мы решаем, какой орден дать…

— «А…» (это опять Т.В).

— Молчите! (опять Председатель), — Я это не подпишу!

Д.И. открывает и закрывает свой портфель.

И так по кругу 5-6 раз.

Наконец, Председатель задал риторический (как он думал) вопрос:

— Вы, как врач, должны понимать, чувствовать?!

— А Вы, простите, кто по специальности? — спросила Тамара Викторовна.

Председатель помолчал и ответил неуверенно: «я… техник».

Все, поймав инициативу и кураж, Т.В., понеслась:

— Откуда я, врач, должна знать, что чувствует техник. Откуда Вы, техник, можете знать, что должен врач? Вот вы в Тирасполе знаете всех, кто воевал за Республику, а кто был против? А мы в Каменке знаем всех и все знают нас. Моя подруга Марта, председатель отраслевого совета профсоюзов, все события пересидела в Кишиневе, когда все улеглось, вернулась в Каменку на прежнюю должность, всем говорила, что республика скоро сдохнет… Вы ей через 5 лет орден Республики дали. А главный врач Буйнов. Все собрания националистов посещал. Чуть ли не в подполье молдовском участвовал. Через 3 года — орден Почета. (Дмитрий Иванович все щелкает портфелем). 20 лет прошло после начала событий, 10 лет как мы из Каменки уехали. А представление к награде Степан Степанычу откуда прислали? Из Каменки. Помнят нас и помнить будут… кто, что и как тогда делал. А я Вам скажу, как надо ордена давать. Возьмите список ста приговоренных (в 1992 году в Кишиневской газете «Цара» был опубликован список ста приднестровских активистов, приговоренных к уничтожению, кое-кого успели убить). А Вы, кстати, есть в том списке? (к Председателю).

— Нет… Но-о.

— А Степан Степаныч есть! Так вот возьмите тот список, и кому еще не дали ордена, дайте, а тем, кто умер — «Республику».

Дмитрий Иванович:

— Тамара Викторовна! Пойдемте!

И вышел в коридор.

— Тамара Викторовна! Передайте документы Степан Степанычу. Пусть исправит ошибки, и лист этот опросный заполнит… Ну не могу я наградные документы на 150 человек сам заполнить…

С тем и расстались.

Детство летело к концу. В школу я почти не ходил. Планы были примитивны, как я сам. Экзаменов после 8-го класса сдавать не буду, в 9-й меня не переведут. Остается одна дорога: с неполным средним в медучилище. Жили мы тогда с мамой одни. Я с утра шел в школу, быстро приходил домой и садился читать «Цусиму». Эти 4 тома Новикова-Прибоя я перечитывал уже несколько лет. Ритуал всегда был один и тот же: садился с коленками на стул, предварительно поставив на стол банку с лимонной кислотой, макал пальцы в кристаллики и облизывал. Иногда так читал до самого вечера. Если сейчас эти тома сохранились, у них наверняка между страницами масса кристалликов лимонной кислоты. Еще одна книжка «Великие открытия в микробиологии» и Дворец пионеров раз в неделю, футбол во дворе, телевизор 3 часа в день (больше программ не было). Помню еще атропинизацию, и мама читает мне какую-то фантастику (мне вроде бы читать нельзя). Завтра я буду вступать в комсомол, так и кончаются школьные годы. В комсомол я вступил, но вскоре тяжело заболел…

Ах! Какая у нас погода! Вам, определенно, понравилось бы здесь на скамеечке. А Вас носит черт знает где. То Красноселькул, то СПб, то Израиль. Определитесь, пожалуйста, где, с кем и на какой скамеечке Вам сидеть?

Если ехать из Дубоссар в Рыбницу, то ближе к Рыбнице надо свернуть направо в село Попенки. Оттуда, перебравшись на правый берег Днестра, можно познакомиться с древним скальным монастырем Цыпанова. Поднимаясь по скалам, исцарапав лицо, коленки и локти в кустах шиповника вы попадете сначала в древний языческий жертвенник (со скал живых еще людей сбрасывали вниз на площадку из камней), затем внутрискальные кельи и собор. Еще выше расположен действующий православный монастырь. Как говорится, намоленное место. Есть здесь два источника с мертвой и живой водой. Попив терпкой мертвой воды, а затем, запив живой, можно вылечиться от любой хвори… Но это уже не наша земля. Это — Бессарабия (нонче — Молдова).

Взвод почетного караула, сделав два залпа, парадным строем и шагом свернул с аллеи Славы и вышел на площадь. Сзади красиво вышагивающего взвода семенил вовсе несинхронно со взводом маленький толстый мужчина старше среднего возраста в защитной форме. Я шепнул Т.В., — смотри, прапор следит за тем, как идут.

— Ну, чо ты, это главный у них — генерал Зверев.

Мы направлялись во Дворец Культуры после возложения цветов. Наконец-то мне вручали Орден. Устроившись в середине 2-го ряда (сзади Президент, спереди руководство ОСТК) мы стали дожидаться вызова на сцену.

Т.В. разглядывала стоящего посреди сцены старого хрыча. Именно он заигрывал с ней возле комнаты ОСТК. Теперь оказалось, что он самый главный — Председатель ОСТК Приднестровья. А тот, про которого она думала, что он председатель, сидел перед ее мужем и, почему-то, отводил глаза. Пошел 2-й час торжественного заседания. Старичок на сцене, увешанный орденами, читал речь, держа перед собой большую папку. Наконец, речь закончилась, аплодисменты. На сцену бодренько вышел Президент. Ну, все, счас будут вручать — Т.В. расправила свернутый на коленях пиджак мужа…

Пока Президент вспоминал минувшие дни, я думал о земляке, с которым встретился сегодня во Дворце Культуры. В 1990 г. Виктор Васильевич был заместителем предрайисполкома. Власти в районе практически не было. Надо было проводить выборы в Верховный Совет Приднестровской Республики (тогда она называлась Приднестровская Молдавская Советская Социалистическая республика — ПМССР) фактически без всякого административного ресурса. Союз еще существовал. Но мы провели уже первую в СССР региональную забастовку и чуть позже первыми объявим независимость. Я, как сопредседатель Каменского ОСТК (никаких на то документов у меня не было, а настоящего председателя я не видел и никогда не знал, наверное, его и не было вообще) записался на прием к Виктору Васильичу: надо было узаконить избирательные комиссии, напечатать повестки, плакаты. На все я получил отказ — нет председателя (он действительно был черт знает где, если такое возможно — второй месяц сидел в своей квартире безвыходно), а без него он (В.В.) полномочий не имеет…

Теперь В.В. видимо тоже приехал за Орденом. Тогдашний председатель райисполкома орден уже давно получил.

Первые сомнения закрались, когда Президент, закончив речь и приняв медаль «20 лет ОСТК» №1, спустился в зал. Второй раз Президент на сцену уже точно не поднимется. Когда стоя прослушали гимн ОСТК и потом гимн Приднестровской Молдавской Республики на 3-х государственных языках (ну где еще такое услышишь?), стало ясно, ордена сегодня не дадут. Когда расходились, земляк, который тоже пришел за Орденом, сказал — Президент не подписал УКАЗ.

На миру и смерть красна, и рукопожатие — награда. Украли праздник…

ЗЫ. Подпишет Президент УКАЗ или нет, можно узнать.

ЗЫ ЗЫ. Простите графомана.

Тамара Викторовна ходила по большой квартире и бормотала: «пасхо недилю не выходэ, пошутила, пошутила та виддай». Она держала в руке перевернутую большую фаянсовую чашку. За ней шли домашние кот и кошка, неотрывно глядя на чашку. Пройдя по кругу каждую комнату (котики шли за ней, подняв хвосты), Т.В. выходила в коридор и заходила в следующую комнату, потом в кухню. Довольно быстро нашлись давно купленные занавески, казалось утерянные навсегда. Но то, чего ради шествовала эта сказочная процессия, не находилось. Итак, в ночь перед торжественным собранием 11 августа исчезли все предыдущие награды Степан Степаныча. И поэтому на вручение Ордена (который, как известно, так и не вручили) С.С. пошел с пустым костюмом. Что наша жизнь — десяток джинсов и два костюма. А награды так и не нашлись…

Степан Степаныч закинул правую руку за левое плечо и почесал у себя под левой лопаткой. Пораженный такими способностями частного кардиолога, пациент на какое-то время замолчал, и затем продолжил рассказ о далекой юности, когда он работал трактористом в колхозе «Путь Ильича» и пел в самодеятельном ансамбле «Хрустовчанка». — А я помню Вас, вдруг сказал он. — В начале 80-х я со сцены районного дома культуры видел Вас в первом ряду…

— Степ Степыч! сказал главный врач, — Вы хоть и работаете у нас всего 3 года, мы признали Вас лучшим врачом района. Сегодня в 14.00 Вам надо быть в районном доме культуры, там Вам вручат ленту и ценный подарок…

Было начало февраля, ДК не отапливался (он не отапливался никогда), за 4 часа сидения в выходном костюме (поглаженный свадебный) С.С. изрядно замерз. На сцене между выступлениями ансамбля «Хрустовчанка» лучшим трактористам, ветеринарам, дояркам вручали большие нательные красные ленты с надписью «Лучший … 198.. г.» и ценные подарки (телевизоры, магнитофоны, магниторадиолы). С.С. ждал и ждал своей очереди. Но, ни ленточки, ни подарка так и не получил… Потом узнал, что райбольница должна была перечислить деньги на нательную ленту и подарок, но не перечислила…

— Э-эх, — вздохнул С.С. и подумал, — где же мой орден?

Пациент принял вздох на свой счет и занервничал, но немного успокоился, когда узнал, что у него всего-навсего «внутричерепная гипертония» и надо месяц попринимать винпоцетин, диакарб и не забывать каждый день съедать два банана, что бы калий сохранялся.

 Номер третий умудрен и убелен.
 Он всегда второй надежный эшелон.
 Вероятно, кто-то в первом заболел,
 Но, а может, его тренер пожалел.
 И назойливо в ушах звенит струна:
 «У тебя последний шанс, эх, старина»
 Он в азарте, как мальчишка, как шпана,
 Нужен спурт, иначе крышка и хана.
 Переходит сразу он в задний старенький вагон,
 Где былые имена предынфарктные.
 Где местам одна цена — сплошь плацкартная. (С)

Очередная рокировка в коридорах власти ввела в кабинеты товарищей по революции, и снова начался бег за орденом. Вот-вот (2 сентября) большой праздник — 20-летие Республики, и соратники С.С. по борьбе забеспокоились…

Степаныч, напевая мелодию из последнего Евровидения, задумчиво втирал зубную пасту в подбородок. Удивившись, что нет пены, долго рассматривал и вынюхивал, что на помазке. В этот момент и зазвонил телефон. Трубку сняла как всегда Т.В.

Так мы узнали, что «непотопляемый наш» сбил человека, за что из замов главы администрации перешел в зав. РОНО, на его место села Наталья Селянтьевна (которая, есественно, в бумагах на столе мало пока что понимает). В это же время А.Г. сел заместителем (другим по экономике — интересно, какая в сельском районе экономика?), а В.К., оба сотоварищи С.С. по борьбе, сел заместителем председателя ОСТК. И теперь, если дальний родственник Т.В., участник боевых действий, представит к Ордену, то старые товарищи поддержат и т.д. Ходить с уже давно готовыми бумагами к ордену опять будет Т.В….

Может Вас, уважаемая Дина Семеновна, не очень развлекает моя история про орден? Тогда я отвлеку Вас небольшой микроисторией.

Ностальгическая психотерапия

 Степан Степанович ночь спал плохо. В те редкие минуты, когда засыпал, тыкал платой от реографа в сизый нос полутрезвого техника и кричал, да я бы сам лучше спаял, а сейчас просто этого транзистора нетути!!!

Просушись со слабым сжатием за грудиной С.С., вытер мокрое лицо о подушку. Сколько лет прошло, как закрыли Отделение, уже больше 20. И от реографии он отказался после того, как получил УЗИ сканер, и еще до того, как от нее отрекся академик Кедров. За грудиной сжимало все сильнее, и время приближалось к семи утра. Стараясь не разбудить жену, С.С. взял мобильник, коробочку с лекарствами и пошел на кухню звонить старому другу. Надо было спешить, с 9.00 начинался прием.

Отстукивая заключительные строки перевода (и кому они нужны — у нас вообще ничего не читают, даже на родном языке), С.С. машинально нажал кнопку вибрирующего КПК.

— Степан Степаныч, комиссия из минздрава через 30 минут.

Ну, 30 минут не 30 сек. Сменив халат на накрахмаленный, подвязав маску на шею и надев шапочку, С.С. стал брызгать на все предметы в кабинете «Генеральной уборкой». Потом сел за стол и стал наводить порядок. В дверь постучались, и сразу вошли трое.

Было 8.30. Пожилая женщина (ну очень пожилая) в белом халате и шапочке тоже белой сразу подошла к шкафу и, поднявшись на цыпочки, провела пальцем над дверцами.

— Где санитарка? Почему пыль на шкапу?

— Вы б еще тараканов поискали, — сказал С.С. — Слава богу, они уже исчезли совсем. Следующие — пчелки. Вот их будет жалко. Вы, Марья Ильинична, скажите лучше, почему Вы на парткоме сказали, чито не можете подсчитать, сколько у Степаныча электрокардиографов. Вы думаете, что я ими торгую?

— Какой хам! Наденьте лучше маску. Вам же полезнее — небось, опять своей деревянной трубкой будете деток выслушивать. И зачем это при первоклассном УЗИ?

— Лучше уха ни один прибор не слышит, Мария Ильинична. Мужчина, такой же древний, как и главная медсестра, набросив халат на плечи, молча, изучал бумаги на столе. Встрял и он.

— Где статталоны за прошлую неделю?

— Нетути, Иван Иваныч, нетути ни за прошлую неделю, ни за прошлый год, я уже их десять лет не пишу. Шо теперь, уволите?

— Предписание напишу с предупреждением… в личную карточку — разве уволишь вас частников — мироедов.

Третий — мужчина без халата, но тоже пожилой, молча, листал папку с последними, еще не переведенными гайдами-руководствами по кардиологии, и усмехался в усы — по-видимому, это был самый главный…

Степан Степаныч давно уже вел прием. В другом конце города пили чай.

— Семен, мне уже 85 стукнет, я могу не дожить до следующего спектакля.

— Надо ему гепаринчик поделать, сказал мужчина с усами, да кардиограмму не мешает, пришлю медсестру. А, что, придумаем что-нибудь Мария Ильинична. С дочкой поговорю.

 Через месяц Мария Ильинична ввела в кабинет Степаныча женщину средних лет в белом халате и шапочке.

— Знакомьтесь, это новая старшая медсестра поликлиники. Сейчас, я покажу Вам, голубушка, где у нас слабые места…

Ну вот, Дина Семеновна! Почин сделан. Я отослал на конкурс переводчиков эссе.

Многоликое чудовище

 Тимофеич, или дед Тимофей, как его называли знакомые (хотя он не был ни Тимофеем, ни Тимофеичем, ни дедом), не спеша зашел в «наливайку». Дальше все шло по привычной схеме каждого раннего вечера. Встав у прилавка, он вытащил из замусоленного кошелька восемь рублей по рублю и 25 копеек и, ни слова не говоря, пододвинул деньги продавщице. В свою очередь, та тоже, не говоря ни слова, налила 50 г коньяка «Нистру» и, в другой стаканчик, 50 г водки «Лимонная». Спрятав кошелек, Тимофеич встал за стойку, погладил окладистую и уже седую бороду, быстро выпил из обоих стаканчиков, и минут 5 стоял, ощущая приятное жжение в животе и такую же приятную щемоту за грудиной («Що нижно сэрцэ тыснэ», как всегда, шептал он слова Рыльского). Дальше, тоже как обычно: купить два огурчика, два помидорчика и лучок — на салат, и домой…

 Пройдя несколько запущенную прихожую, Тимофеич сразу зашел в самую большую комнату, включил свет и разделся. На старых, но еще крепких сдвинутых в одну линию столах, стояло, тоже в одну линию, несколько вакуумных дисплеев и три ноутбука. Дисплеи были старые и разные, ноутбуки тоже выглядели «не фонфи». На каждом их них был пришпилен кусочек бумаги. Любой зашедший в эту комнату без труда прочитал бы эти бумажки, буквы были печатными и большими. «Головнев Алексей Валерьевич. Специальность: Физика. Место работы: Ludwig-Maximilians-Universitaet, Muenchen. Город: Мюнхен». «Соловьев Анатолий Иванович. Ученая степень: Профессор. Специальность: Кардиология. Место работы: частная клиника. Город: Москва». «Uschakova Irina Yakovlevna. Специальность: Внутренние болезни (Кардиология). Должность: Другая. Место работы: стационар клинической больницы. Город: Ростов-на-Дону. Область интересов: Эндокринология». И так далее… семь листочков с фамилиями. На последнем, восьмом, одно слово «Переводы». Пересаживаясь от компьютера к компьютеру (вспоминая при этом чаепитие у Кролика в «Алисе»), Тимофеич быстро сочинял посты в различных медицинских форумах от имени лиц, указанных на пришпиленных листочках. То на одном, то на другом форуме появлялась новая дискуссия или оживала старая. Наконец, Тимофеич уселся перед дисплеем с листочком «Переводы».

— Нет, надо отдохнуть.

 Нарезая салат, Тимофеич бормотал:

— Как хорошо, появляется талантливая молодежь (какие профессорские слова, хотя какой я к черту профессор). Причем, настоящая молодежь, не виртуальная. Приходится все меньше и меньше влезать в дискуссию, а тем более, начинать новую. А когда начинал, врачей почти не было в инете — из 600000 врачей России только 2 десятка. Зато теперь, только сайтов приличных два десятка. Все равно мало. Но скоро, очень скоро, возможно останется только одно — переводы…

 Переводы — тайная страсть Тимофеича. Не был он переводчиком. Даже язык знал только на кандминимум. Вначале переводил для себя. Потом, убедившись, что иностранные (американские и европейские) гайды-руководства совсем не переводятся на русский язык, увлекся переводами, размещая их в свободном доступе на русскоязычных кардиологических сайтах. И пошло-поехало…

— Перевести все от АСС/АНА и ЕОК за 2009 уже не успею. Но, если в 2010 начать переводить руководства, как только они появятся, то пойду «ноздря в ноздрю». Жаль только фантомы в дискуссиях отбирают время, но переводы — главнее.

— Ох-хо-хо, — по-старчески закряхтел Тимофеич (хотя какой я к черту старик, только 60). Только бы не забыть, утром открыть школу (еще один лик), и — переводы, переводы, переводы…

На Сольвее подумали, что Тимофеич это я. Смешно. Так же, как будто бы это мне не дали орден. Республику-то не признали. И упаси боже, если какой-то дипломат скажет: «я был в ПМР», нет только «я был в республике Молдова». Как говорится, все персонажи данного опуса не имеют прототипов в жизни. Надо различать литературный вымысел и историческую правду. Хотя последнее тоже вымысел. Блудница История своим подолом метет вверх одних и смешивает с грязью других с чисто статистической вероятностью.

Теперь мы знаем, что на самом деле «тимофеичем» был Анатолий Иванович Соловьев. После его исчезновения с форума исчезли все его маски.

А я все-таки надеюсь, что Соловьев не умер, а занялся чем-то другим. Я, когда закончу практическую врачебную работу, перестану переводить — уже сейчас знаю, что это будет неинтересно. Я тогда начну писать большой реалистический роман о двух братьях, одного из которых распяли, и он стал Богом, а другому отсекли голову и он стал святым. А ведь могло быть и наоборот. И тогда я исчезну с форумов, как Соловьев…

На днях ко мне в кабинет зашел земляк. Передал мне медаль «Двадцать лет ОСТК» и показал орден, который ему вручили, добавив, — таким образом, к его пенсии сто баксов. И заслуженно, мы с ним вместе в горячие дни патрулировали вдоль левого берега Днестра.

Совсем по Твардовскому:

«Не заглядывая вдаль, я скажу не надо орден, я согласен на медаль».

Конец

 

Вместо послесловия

В 2000 году я попал в первый раз в Раздельную (и потом пока больше я в ней не был). Направлялся я в Киев: мама лежала в больнице. Купив в буфете бутылку пива, я пристроился на скамеечке в привокзальном сквере. Вероятно, красивый когда-то сквер был в страшном запустении. Чертово колесо лежало на боку, и бурьян прорастал сквозь его сиденья. От теннисных столов торчали только ножки. Поросли мхом остатки каких-то, теперь уже непонятных аттракционов. На тропинках и асфальтовых дорожках немногочисленные прохожие и многочисленные собаки обходили (обнюхивали) экскременты. Отпив пива, я бросил взгляд на давно не ремонтированное, и, казалось, вот-вот и рухнущее, здание вокзала. Сейчас под гиканье и улулюлюканье из-за подкосившихся домиков выскочит банда то ли Махно, то ли Котовского… И я заплакал. Я еще не знал, что именно в этот момент умерла моя мама… А через год умрет мой старший брат. Мне было тогда 46, и я впервые почувствовал конец Союза и всей нашей жизни.

 

Share

Сергей Чевычелов: Как мне давали орден: 9 комментариев

  1. Борис Дынин

    Soplemennik
    — 2017-07-28 02:28:03(269)
    познакомился с удивительной местной профессурой. Вскоре после войны группу учёных подозрительной национальности, в основном, из Ленинграда, Риги направили/сослали в Кишинёв на «укрепление» науки и высшей школы
    ================
    В 1975 в Торонтонском университете был (может еще есть) отдел, который занимался определением уровня квалификации зарубежных специалистов. Поскольку мой диплом кандидата философских наук, полученный в Московском университете, не имел прямого эквивалента в канадской университетской системе, этот отдел использовал специальный справочник для определения, кто я есть. Там была информация и о Московском университете с разбивкой по специальностям. Их метод основывался на сравнении списка курсов и количества часов , отведенных на каждый курс. В результате применения этого метода Кишиневский университет был выше Московского по философским дисциплинам. Возможно, как я теперь подумал, не случайно, а благодаря «укрепленцам науки и высшей школы подозрительной национальности».

    P.S. Меня же признали за Ph.D. 🙂

  2. Soplemennik

    В 1989 году правительство Молдавской ССР приняло закон о языках, согласно которому государственным языком провозглашался румынский, для русского языка места не нашлось.
    ====
    Похоже, что «немного» нашлось:
    ЗАКОН Nr. 3465 от 01.09.1989
    О функционировании языков на
    территории Молдавской ССР
    http://lex.justice.md/ru/312813/

    1. Сергей Чевычелов

      Soplemennik
      27.07.2017 в 14:42
      В 1989 году правительство Молдавской ССР приняло закон о языках, согласно которому государственным языком провозглашался румынский, для русского языка места не нашлось.
      ====
      Похоже, что «немного» нашлось:
      ЗАКОН Nr. 3465 от 01.09.1989
      О функционировании языков на
      территории Молдавской ССР
      http://lex.justice.md/ru/312813/
      /////////////////////////////////////СЧ/////////////////////////////
      Иногда важен не сам закон, а его применение. В этом же году мне в Кишиневе в ВЦ МЗ на чистом румынском языке отказали в компьютерах для больницы, хотя была четкая договоренность до этого на русском языке (и бумага тоже).

      1. Aleks B.

        Остапу Б. на румынской границе тоже досталось. Неизвестно, впрочем, больше ли ему повезло в управдомах 🙂

        1. Сергей Чевычелов

          Я тогда 5 лет был депутатом, что бы «сигуранца» не достала. Меня даже охраняли 🙂

        2. Soplemennik

          Нам не дано предугадать судьбу Остапа-управдома.
          Был в Румынии летом шестидесятого. Впечатления — резко отрицательные. Фанаберия, доходящая до анекдота — на одной площади по два памятника «великим» военачальникам. Это в стране, никогда не выигрывшей ни одной войны. Постоянное мелкое воровство — достаточно выйти из-за стола «по своим делам», как немедленно пропадает оставленная пачка сигарет.
          И мне досталось — начальница написала в отчёте, что я продал украденную у меня дешёвенькую камеру. Стал невыездным на 20 лет…

          Был и в Кишинёве. Сопровождающим лицом высокого московского начальства (поселили аж в «хитрой» гостинице ихнего ЦК) с проверяющими(!) функциями. Две недели нас водили за нос, пока мой «генерал» не разозлился и пригрозил написать правду.
          Одно положительно — познакомился с удивительной местной профессурой. Вскоре после войны группу учёных подозрительной национальности, в основном, из Ленинграда, Риги направили/сослали в Кишинёв на «укрепление» науки и высшей школы.

  3. Сергей Чевычелов

    Спасибо дорогой Александр!
    Проспект Перемогы. Известен с первой половины XIX века как Житомирское и Киево-Брестское шоссе. С конца XIX века, с начала его застройки, назывался Брест-Литовское шоссе, в 1964—1985 годах — Брест-Литовский проспект, его же конечная часть осталась под прежним названием.
    Нынешнее название — с 1985 года. В том же году к проспекту присоединена часть бульвара Шевченко (на отрезке площадь Победы — Воздухофлотский проспект). Длина 11,5 км. Есть постановление мэрии Киева о его переименовании в Брест-Литовский проспект. В 1973 году, 8 марта, мы с моим другом Сашей Улицким после дежурства на Скорой прошли пешком этот проспект от «гастронома к гастроному». Помню, как домой пришел в 15.00 (шли 7 часов, мировой рекорд в этой категории). «Нас водила молодость…»

    1. Aleks B.

      Когда-то до-езжал «на перекладных» (на пригородных) в Святошино, затем — на трамвае до «Большевика»-Гарматной, глазел на сестёр Кох в цирке, помнил все трамвайные остановки от ЕВБАЗА до Святошино… Часто пешком, поздно, когда ни метро, ни трамваев …
      Спасибо, что напомнили.

  4. Aleks B.

    Ордена идут по возрастающей: ‘Трудовая Слава’, ‘Почета’, ‘За личное мужество’, ‘За заслуги, 2 и 1 ст.’, ‘Республики’». Приехал и попал на заседание ОСТК…Когда стали обсуждать предпринимателей, не выдержал, вскочил, и громко, как на митинге, закричал:
    «Послушайте настоящего предпринимателя!»… Понравилось им. Взял методичку, и пошел выбирать орден.
    …Память пошла вверх. Я потом часто ходил пешком. В 1983 году прилетел в Запорожье в 4.00.
    На моей путевке «Усовершенствования врачей» был написан адрес: ул. Ленина 324. Когда прилетел, вышел из аэропорта, увидел на доме табличку «ул. Ленина 12», обрадовался — пешком дойду. В общежитие пришел в 22.00… В 23.55 дошел до другого общежития.
    Потом узнал: улица Ленина в Запорожье имеет 32 км от аэропорта до Днепрогеса…
    ———————-
    Широко раскинулось Запорожье, не в каждом областном центре есть ул. Ленина длиной в 32 км.
    А вот киевское Брест-Литовское шоссе-улица какой длины, интересно бы узнать. А если по возрастающей все улицы Ленина расположить, кто победит? А если — Сталина улицы? А если Пушкина и Гоголя, без Салтыкова-Щедрина, конечно, то как будет. Поразительные детали, и — подробнeйшие, рассказывает наш коллега, доктор СЧ.
    Спасибо!
    P.S.
    «Ах! Какая у нас погода! Вам, определенно, понравилось бы здесь на скамеечке. А Вас носит черт знает где. То Красноселькул, то СПб, то Израиль. Определитесь, пожалуйста, где, с кем и на какой скамеечке Вам сидеть?»
    —————————
    За такой текст номинировать надо. — Куда? Подумаю, непременно добавлю, и без дурацких смайликов.

Добавить комментарий для Soplemennik Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.