С культурой беда не в скромности зарплат, а в собственно трудоустройстве: вот где готовят роты и батальоны безработных и живущих случайными заработками. Переход на массовое, эгалитарное креативное образование в России сильно проблематично именно по этой причине: ты либо работаешь, либо стихи или музыку сочиняешь, картины малюешь.

Александр Левинтов

Траектории и тенденции высшего образования в России

Как самостоятельное государство Россия существует чуть более четверти века и уже можно строить в наше бурное время некоторые траектории и определять тенденции. В данном материале рассматриваются наиболее заметные изменения в сферной структуре высшего образования Москвы и России в целом.

В качестве фактологического фона здесь используются несколько файлов презентации доклада ректора Московского городского университета (МГПУ) И.М. Реморенко «Трудоустройство выпускников московских вузов». Кроме того, здесь «зашит» и собственный преподавательский опыт: за эти годы мне пришлось по нескольку лет преподавать в Калининградской высшей школе управления, Тольяттинской академии управления (ТАУ) и Тольяттинском госуниверситете, Таврическом гуманитарном колледже, РАНХиГС (факультет госуправления — ФГО), московской муниципальной академии, Московской высшей школе социальных и экономических наук (Шанинка), Московской высшей школе управления «Сколково», Московском городском университете (МГПУ) и эпизодически — во многих других местах: бизнес-школах и бизнес-инкубаторах, на курсах управлениях, в школах, программах МВА и т.п.

90-е годы прошли под знаком повального интереса к экономическому и финансовому образованию, а также тесно связанному с ним юридическому. В результате рынок труда оказался перенасыщенным специалистами этого профиля. Это было бы вполне терпимо, если бы не два обстоятельства:

— готовить IT-шников и бухгалтеров на уровне высшего образования в таком количестве не надо: основная их масса во всем мире готовится на курсах, занимающих несколько месяцев, чаще всего от квартала до полугода;

— экономика и менеджмент в России, за отсутствием практики и даже действительности, преподаются по западным лекалам, которые сами по себе здравы, интересны и внятны, но никакого отношения к российской ментальности, этической парадигме, историко-географическому наследию не имеют, в результате чего выпускники, экономисты и управленцы, были бы, возможно, востребованы на Западе или в Африке, но никак в отечественных условиях, где рыночная экономика имеет сугубо декоративное значение.

В 00-вые годы началось интенсивное увлечение госуправленческим образованием — люди поняли, что:

— нормальным, демократическим путём к управлению и власти не прорвёшься, надо идти проторенным российско-советским путём, через дипломы.

— власть даёт прежде всего благосостояние и даже богатство, причём это — единственный более или менее легальный путь к благополучию.

Как школьницы конца 80-х годов поголовно мечтали стать проститутками для иностранцев, так в начале нулевых всех потянуло заняться коррупцией — где угодно и кем угодно. Деньги явно и со 100 %-ной очевидностью лежали во власти.

В результате управленческие штаты по всей стране возбухли в несколько раз по сравнению с советскими временами, зарплаты чиновников всех мастей оказались в 2-3 раза выше, чем в инженерной и научной сфере, сфере высшего образования. Что касается коррупционной составляющей доходов, то она, очень в среднем, составляла и составляет от 50 до 500% относительно официальной зарплаты и заметно растёт по мере удаления от нижнего уровня управления: если мелкий чиновничек ворует в ползарплаты, то никто не знает, сколько ворует Путин, он и сам это вряд ли знает при всей своей мелочности и скаредности.

10-е годы породили новую волну интереса в образовании: силовая сфера. Здесь жизненно важны не только власть и богатство — в этой сфере важнейший манок — безнаказанность любых манипуляций и преступлений. Именно поэтому народ повалил в академию МВД, в академию ФСБ, в академии МЧУ, пограничной и таможенной службы, ФСИНа и другие, весьма мрачные по своей сути заведения. Безнаказанное беззаконие обольстительно.

В статистике это практически никак не отражается: деятельность всех этих заведений закупорена и герметизирована до статуса сверхсекретной гостайны.

К чему это приведет лет через 10, никто не знает и даже не хочет догадываться, а уж мне самому-то и совсем противно и неприлично догадываться — не доживу.

Список наиболее «хлебных» вузов выглядит довольно экзотично и даже благополучно:

Непонятно, как сюда затесался глубоко провинциальное Балаково (Балаковская АЭС на Волге), но наличие Шанинки (Московская высшая школа социальных и экономических наук) вполне объяснимо: здесь дается исключительно магистерская степень и выше, а также выдаются два диплома: московский и манчестерский. Обучение здесь дорого и малодоступно, учатся люди уже состоявшиеся и обеспеченные.

Спорт и в мире, и в нашей стране давно превратился в доходнейший бизнес, «а также в области балета мы впереди планет всей».

С инженерно-техническими университетами, по крайней мере, московскими, также всё более или менее в порядке: выпускники зарабатывают в первый же год после окончания несколько больше своей профессуры, не говоря уж о доцентах с кандидатами. Правда, работают они традиционо — в ВПК, не для, а против людей, своих родителей, соседей и детей, но об этом они стараются не думать.

Гуманитариями у нас кого только не называют, даже дипломатов. Посмотришь на Лаврова, Захарову, Чуркина или сменившего его Третьякова — ну, какие они гуманитарии? Это ж чистой воды стойкие оловянные людоеды. И интеллектуальной собственностью у нас занимаются не гуманитарными, а чисто силовыми средствами. Оттого и зарплаты здесь приличные, в отличие от выпускаемых контингентов.

В этом списке нет ни Сколково (МВШУ), ни бизнес-школы МГУ, где и оплата обучения несравненно выше (на уровне Гарварда и круче) и соответственно «стартовые» зарплаты заоблачней. Конечно, именно здесь имущественная сегрегация наиболее выражена и так оно и должно быть, по-видимому.

С культурой беда не в скромности зарплат, а в собственно трудоустройстве: вот где готовят роты и батальоны безработных и живущих случайными заработками. Переход на массовое, эгалитарное креативное образование в России сильно проблематично именно по этой причине: ты либо работаешь, либо стихи или музыку сочиняешь, картины малюешь.

Медики и в СССР, и в современной России — традиционные нищеброды, даже стоматологи, хотя для больных и пациентов медицинские услуги вполне на уровне американских и европейских с той только разницей, что страховой медицины, как таковой, в стране нет, в аптечных киосках при поликлиниках и в больницах имеются только самые примитивные препараты, а в аптеках социальные скидки составляют всего лишь 5%, исключая «жизненно важные лекарства» -— на них льготы не распространяются. Врачи и медперсонал, особенно медперсонал — даже в Москве их заработки близки к заработкам дворников-гастарбайтеров. Немудрено поэтому, что здесь процветает мелкая… назвать это коррупцией и взяточничеством язык не поворачивается.

Ну, и, как всегда, в самом низу дипломированных специалистов стоят учителя. МГПУ — особый случай: это не государственный, а городской университет, живущий на роскошном московском бюджете. Другие московские педвузы обеспечивают зарплаты в полтора раза ниже, в провинции же… Среди московских учителей заметную долю составляют учителя из близлежащих областных центров, гастарбайтеры и штрейкбрехеры поневоле. Особенно много иногородних среди директоров школ: они послушны и безропотны. В глубокой провинции учителя получают нередко менее 10 тысяч рублей в месяц.

Если же говорить в целом, то страна, целеустремлённо сокращающая расходы на образование и культуру (с 1 сентября в очередной раз сокращают зарплаты вузовским преподавателям — 20% их собирается менять профессию), обречена на весьма плачевную судьбу, ведь даже в самых бедных странах Азии и Африки бюджетные расходы на эти сферы жизни растут, неуклонно растут.