СЕМЬ ИСКУССТВ

И вновь, в который раз бесспорно утвержденье!
Синхронность меж часами неизбежна,
Когда они в покое полном пребывают,
И вечность простирается безбрежна…

[Дебют]Дэвид Мермин

Перевод с английского Виталия Мацарского

ЖЕСТОКАЯ ПРИРОДА

Одноактная релятивистская трагикомедия

Н. Дэвид Мермин
Из книги Space and Time in Special Relativity
McGraw-Hill, New York, 1968

Действующие лица:

A.
F., друг А.
B.
G.
Хор релятивистов

Место действия:  В пустом пространстве А., окруженный часами и линейками, беседует с другом.

F.:
Скажи, любезный А., ужель на самом деле
В покое полном пребываешь ты сейчас?

А.:
Да, сэр, не движусь я.  Признаться дóлжно, что мой покой
Незыблем, абсолютен.

F.:
Но если так, то верно ль, что масштаб метровый
Имеет протяженность ровно метр?

А.:
Да, точно так, и ни на йоту больше или меньше,
Когда масштаб в покое пребывает.

F.:
А времени ли точно час, что в мире протекает,
Часы твои покажут беспристрастно?

А.:
Да, шестьдесят минут отщелкают тик в тик,
Доколь со мной в покое полном остаются.

F.:
И все твои часы, какое б ни было меж ними удаленье,
Одно и то же время указуют, пребывая в той сладостной связи,
Что им пристала и носит звание синхронности полнейшей?

А.:
И вновь, в который раз бесспорно утвержденье!
Синхронность меж часами неизбежна,
Когда они в покое полном пребывают,
И вечность простирается безбрежна…

F.:
Как совершенство рифмы возрастает
По мере продвижения стиха!

А.:
Нет, рифмоплетство не в моей привычке,
Тебе готов я лавры уступить.

F.:
О, тыща извинений, сэр!  Я не хотел нарушить твой покой
Своим вмешательством бестактным…

А.:
И вновь скажу: покой мой неизменен, абсолютен.

F.:
А если так, добрейший А., ужель ты станешь уверять,
Что и часы и метры, плывущие помимо нас прямолинейно,
Равномерно со скоростью, ну скажем, V,
Синхронизованы не могут быть
И сокращение в размерах испытают
По Лоренца формýлам сокровенным?

А.:
О да, мой славный друг, ты истину глаголешь!

К месту действия равномерно и прямолинейно приближается В., сидящий в центре огромного сооружения из часов и линеек.

F.:
Воззри!  Кто это там грядет?

А.:
Да это В., летящий к нам аллюром постоянным
Со скоростью, ну скажем, V,
Часы его синхронность попирают,
Секунда длится дольше, чем пристало,
И метр съежился в движенья направленьи
Как требуют того священные формýлы,
Которым имя Лоренца дано.
Я их пронумерую от номера один по номер пять.

F.:
Приветствую тебя сердечно, славный В.!
Добро пожаловать в окрестность, что занимает А.

В.:
Ну нет, привет мой вам обоим,
Вступающим в юдóль извечную мою.

F.:
Как чувствуют себя часы твои и метры?

В.:
Прекрасно, безупречны ведь они.
Часы мои в согласьи полном с времени теченьем
Секунду отсчитают в секундный точно срок,
А метры отмеряют 100 сантиметров ровно от конца до края.

F.:
Ты слышишь, А.?

А.:
Он спятил!  Видно, он не знает, что движется,
Тогда как я стою.  Ему и невдомек, что все его часы и метры
Ведут себя как Лоренц предписал,
Не в состояньи смерить ни длину, ни время
С той точностью прекрасной, идеальной,
Что требует движенья описанье по Лоренца законам.

F.:
Глупый В.!
Но вот сейчас, когда он мимо проплывает,
Наглядно сам он сможет убедиться,
Что метры и часы его в разладе
С твоей аппаратурой безупречной.

А.:
Нет, увы!
Он не способен к рассужденьям здравым.
Те заблужденья, в коих он погряз, в мозгу его укоренились так,
Что правила мои от номера один по номер пять,
По мнению бедняги В., мои часы и метры будто выполняют,
Хотя со мной в покое полном пребывают.

F.:
Вдвойне достойно сожаленья двойное заблуждение его!
Но мыслю я, что есть и прок в двойной ошибке:
Коль мнит себя в покое он и некорректно применяет
Твои законы с номера один по номер пять
Для описанья странных искажений, что происходят
С разными телами при движеньи относительно него,
Который в сей момент в покое будто пребывает (как мы с тобой),
Тогда …  О чем бишь я?  (Порвалась слов связующая нить.)
Ах, да.  Как я уж говорил, коль он неверно применяет
Твои законы с номера один по номер пять, считая,
Что не к тебе относятся они, а лишь к нему,
То, допуская вновь затем ошибку и считая, что он в покое полном пребывает,
Ужели В. в итоге не заметит всей глубины разрыва в представленьях,
Не зарыдает, не раскается, поняв, что лишь твои приборы
Безупречны и безгрешны, ведь лишь они в покое пребывают,
Разве нет?

А.:
Его второе заблужденье под стать тому, что первым я назвал,
И тем его спасает.  Пускай бы он считал себя в покое,
Но правил бы моих от номера один по номер пять не брал,
Не применял к себе.  Тогда бы при сближеньи скором
Меж В. и мной с моей аппаратурой безупречной
Наш В. в момент узрел всю глубину своих ошибок.
Он, однако ж, применяет все правила мои к себе,
Как будто он — не я ! — покоем наслаждается сполна,
Как будто движусь я с моей аппаратурой верной.
В результате, все зримы искаженья, что должны бы в идеале
Его умишко жалкий просветить, снять шоры с глаз
И звоном погребальным прозвучать над прахом ложных представлений,
Он сладил так, истолковал порочно,
Что скрыл, замазал эти искаженья, закрыл глаза на них,
Отбросил прочь.  Он тупо отрицает
Те факты, что могли бы пробудить его от заблуждений догматичных,
Показать, насколько он неправ, считая будто метр мой короче
И будто лишены мои часы того, что цéны не имеет — синхронности полнейшей.
Вот к чему приходит этот В., неверно применяя
Те правила мои от номера один по номер пять.
Попробуй тут не спять!
Плюс, к его несчастью, Природа скрытная так мир скроила,
Что даже встреча наша не поможет бедняге суть вещей понять.
Он обречен и дальше пребывать в плену фальшивых представлений.
Так было с C. и с X. и с Y., так будет с G. и H.
Напрасно я борюсь с туманом заблуждений.
Жестокая Природа, что тут взять.
Не в наших силах что-либо менять.

F.:
(Обращаясь к В., находящемуся уже очень близко)
Взгляни, любезный,
На часы и метры взъярившегося А.!
Не правда ль, есть различие меж тем, что мерит он
И тем, что меришь ты?

В.:
Конечно, как ему не быть, коль куцы метры А.,
Часы замедленны, синхронностью не пахнет.
Мои же метры мерят ровно метр,
Мои часы в согласьи с Временем вселенским …
А как иначе? Я в покое пребываю!

А.:
Бедняга В.!
Зачем Природа так жестока, что разум помутила В.

В.:
Бедняга А.! Ведь грезится ему, что спятил я,
Тогда как точно знаю, рассудок помутнен его.
Так было с Y. и с C. и с X., так будет с G. и H.

В. проплывает мимо А. и удаляется.

F.:
О коварная Природа! Так заговор сплести, что бедный В.
Не в состоянии понять, увидеть, обнаружить,
Насколько он неправ …

А.:
И что еще грустней, когда б не это заблужденье,
То мог бы я сказать, что он неглуп и образован,
Имеет ум, способный многое понять.
Да, жаль … Бедняга В.! и С.! и Х.!

В.:
(издалека) Да, жаль … Бедняга А.! и Х.! и G.! и С.!

G.:
(приближаясь) Да, жаль … Бедняги А. и В.! и Х.! и С.!

Хор релятивистов:

Разногласий этих не было б вовек,
Когда б позитивист был нормальный человек.
Он в общем-то ученый, наверно, неплохой,
Но уж зато мыслитель, философ никакой.