СЕМЬ ИСКУССТВ

Когда я пишу, что Боттичелли был человек с тонкой восприимчивой душой, я имею в виду воздействие на него всего им увиденного и прочитанного. Один человек выходит из концерта, полный впечатлений и энергии, другой — в восторге, третий — в слезах. Если эти трое — художники, то первый — Буонаротти, второй — Рафаэль, и третий — Боттичелли.

[дебют]Михаил Гольдентул

ДВЕ НЕРАЗДЕЛЕННЫХ ЛЮБВИ БОТТИЧЕЛЛИ
Первая любовь. Симонетта — Галатея.

Часть 1. Боттичелли

Меня всегда поражали сильные чувства. Например, любовь телеграфиста Желткова к Вере Шеиной или Вертера к Шарлотте. Я тоже сильно влюблялся несколько раз в своей жизни, один раз даже женился из-за этого. Но не до такой же степени, как они.

Среди них также Петрарка со своей неразделенной любовью к Лауре и Данте к Беатриче. Тоже безответно, но хоть, слава Богу, без самоубийств. (Здесь наоборот мужчины надолго пережили своих полумифических возлюбленных.) Я полагаю, писательство — замечательное средство от неразделенной любви. Жаль, Желтков с Вертером об этом не знали. Таких случаев в жизни и истории сколько хочешь, но о Данте и Петрарке все знают, потому что они написали об этом. (Вот еще одна причина стать писателем, тем более мы на Прозе просто в привилегированном положении.)

Мало кому известно, что к героям неразделенной любви принадлежит и Сандро Боттичелли, любивший платонически очаровательную Симонетту Веспуччи, королеву красоты при дворе Лоренцо Великолепного, черты которой Боттичелли изображал всю жизнь после ее смерти анонимно на многих своих картинах. Он тоже благополучно пережил ее преждевременную смерть в 22 года от туберкулеза, потому что находил утешение в рисовании. Не зная и не понимая этой любви, нельзя полностью понять творчество Боттичелли.

Не только в том смысле, что любовь вдохновила его на творчество, а и в том, что у Боттичелли был чувственный характер. Он был чувственный экстраверт, подобный такого же типа гениям, как Ван Гог, Чайковский, Модильяни или Цветаева.

Я обожаю Баха, и Бетховена, и Моцарта, но я преклоняюсь перед Чайковским, душа и сердце которого раскрыты полностью в его музыке без остатка.

Когда я пишу, что Боттичелли был человек с тонкой восприимчивой душой, я имею в виду воздействие на него всего им увиденного и прочитанного. Один человек выходит из концерта, полный впечатлений и энергии, другой — в восторге, третий — в слезах. Если эти трое — художники, то первый — Буонаротти, второй — Рафаэль, и третий — Боттичелли. (Это не литературная метафора, это точное описание характера.)

Он читал замечательные книги: Данте, Петрарку, Бокаччо, Фиччино, Овидия, Лукреция, Полициано… и воспламенялся ими, он был окружен романтической атмосферой двора Лоренцо и воспринимал, как никто другой, влияние гуманистических идей, расцветших полным цветом во Флоренции в те времена.

Привожу два сонета Петрарки, посвященных легендарной Лауре, чтобы читатель получил представление о том, что читал Боттичелли.

Сонет LXI

Благословляю день, минуту, доли
Минуты, время года, месяц, год,
И место, и придел чудесный тот,
Где светлый взгляд обрек меня неволе.

Благословляю сладость первой боли,
И стрел целенаправленный полет,
И лук, что эти стрелы в сердце шлет,
Искусного стрелка послушен воле.

Благословляю имя из имен
И голос мой, дрожавший от волненья,
Когда к любимой обращался он.

Благословляю все мои творенья
Во славу ей, и каждый вздох, и стон,
И помыслы мои — её владенья.

CCLXVII

Увы, прекрасный лик! Сладчайший взгляд!
Пленительность осанки горделивой!
Слова, что ум, и дикий, и кичливый,
Смиряя, мощным жалкого творят!

Увы и нежный смех! Пускай пронзят
Его струи — была бы смерть счастливой!
Дух царственный, не в поздний век и лживый
Ты властвовал бы, высоко подъят.

Пылать мне вами и дышать мне вами:
Весь был я ваш; и ныне, вас лишенный,
Любую боль я б ощутил едва.

Вы полнили надеждой и мечтами
Разлуки час с красой одушевленной:
Но ветер уносил ее слова.

Вглядитесь в лицо Боттичелли на его автопортрете:

Не пожалейте несколько минут. Не мельком. А основательно вглядитесь. Осмыслите каждую черту лица. Гениальный Боттичелли оставил нам свой гениальный облик.

Боттичелли читал Данте!!! Сказать это, ничего не сказать. В дальнейшем вы убедитесь, что о Боттичелли ничего просто так сказать нельзя, потому что он был гений, и все, что он делал, должно было возводиться в степень в сравнении нашими обычными мерками.

Вернемся к Данте, которого он читал. Я тоже читал Данте. Но, во-первых, я читал его по-русски, во-вторых, я все время читал параллельно комментарии, составляющие 30% книги, и в-третьих, я все равно мало что понимал, потому что другая эпоха. А Боттичелли не просто читал, он создал иллюстрации к Божественной комедии.

Читатель спросит, а чего это я вдруг решил читать Божественную комедию, будучи простым советским человеком. А потому, что я изучал Капитал Маркса, к которому Маркс взял эпиграф из Комедии, начала Третьей Песни:

Здесь нужно, чтоб душа была тверда;
Здесь страх не должен подавать совета.

Меня это так заинтриговало, что я прочел всю поэму. Все-таки во многом Маркс был полезен.

А вот само начало Третьей песни, может быть это начало настроит вас на ренессансный дух:

Я увожу к отверженным селеньям,
Я увожу сквозь вековечный стон,
Я увожу к погибшим поколеньям.
Был правдою мой Зодчий вдохновлён:
Я высшей силой, полнотой всезнанья
И первою любовью сотворён.
Древней меня лишь вечные созданья,
И с вечностью пребуду наравне.
Входящие, оставьте упованья —

Я, прочитав над входом, в вышине,
Такие знаки сумрачного цвета,
Сказал: «Учитель, смысл их страшен мне».

Он, прозорливый, отвечал на это:

Здесь нужно, чтоб душа была тверда;
Здесь страх не должен подавать совета.

Писать о Боттичелли трудно по двум причинам:

1. Боттичелли исключительно оригинальный, то есть резко отличающийся от других, гений. Просто из ряда вон выходящий. Таких можно пересчитать по пальцам. Поэтому человечество, собственно говоря, и молится на них.
2. И еще потому, что его творчество, как ничье другое, не может быть понято вне связи с жизнью Флоренции времен Лоренцо Великолепного. А чтобы описать эту жизнь, нужно упомянуть о многом, потому что не было в истории времени более насыщенного драматическими событиями и искусством, чем Ренессанс. (Если не считать, естественно, век Перикла.)

Поэтому это повествование будет состоять из нескольких частей, но здесь я представлю хотя бы имена участников событий с небольшим графиком расположения событий во временном пространстве.

— Сандро Боттичелли (Алессандро ди Мариано ди Ванни Филипепи),
— Лоренцо де Медичи, прозванный Великолепным, правитель Флорентийской республики,
— Джулиано де Медичи — брат Лоренцо,
— Козимо де Медичи — дед Лоренцо,
— Пьеро де Медичи (Подагрик) — отец Лоренцо,
— Лукреция Торнабуони — мать Лоренцо,
— Марсилио Фичино — философ, писатель — учитель Лоренцо,
— Полициано (Анджело Амброгини) — поэт и друг Лоренцо,
— Симонетта Веспуччи — жена Марко Веспуччи — прекрасная женщина,
— Джироламо Савонаролла — фанатик-проповедник.

Время действия — Раннее Возрождение
1400–1489

Козимо 1384–1464 (Лоренцо Великолепному 15 лет) (дед Лоренцо)
Симонетта, 1453–1476 (22 года)
Боттичелли, 1445–1510 (65 лет)
Лоренцо, 1449–1492 (43 года)
Джулиано, 1453–1478 (24 года)
Фичино, 1433–1499 (66 лет)
Полициано, 1454–1494 (40 лет)
Савонарола 1452–1498

Для сравнения
Высокое возрождение

Рафаэль 1483–1520
Леонардо 1452–1519
Буонаротти 1475–1564

(Для справки несколько имен из Проторенессанса 1200–1400
Джотто, Данте, Петрарка, Бокаччио, Козимо Медичи)

Первой неразделенной любовью Боттичелли, как уже было сказано, была Симонетта Веспуччи.

Не зная истории Симонетты, нельзя понять творчество Боттичелли, а историю Симонетты нельзя представить, если не знать или, вернее, не погрузится в атмосферу двора Лоренцо де Медичи.

Лоренцо называют «Крестным отцом» Ренессанса. Он действительно был покровителем искусства, и сам был образованным человеком, поэтом. Его учителем был неоплатоник Марсилио Фичино и ближайшим другом поэт Полициано.

Одновременно Лоренцо сохранял в жесточайших интригах и сражениях независимость Флоренции, обеспечивая ее процветание. То есть он был личностью выдающейся, в одном ряду с Наполеоном, Периклом, Юлием Цезарем, Октавианом Августом, Александром Македонским, фараоном Аменхотепом VI (Эхнатонатоном), Петром I, Английской королевой Елизаветой I, …и я предлагаю вам продолжить дальше самим.

Тем не менее, чтобы быть справедливым, нужно сказать, что Лоренцо начал не на пустом месте и фактически не он был Крестным отцом Ренессанса. Им был его дед Козимо де Медичи, личность поистине выдающаяся, о котором я кратко расскажу в главе о родителях Лоренцо.

Боттичелли все знают по его знаменитым картинам «Рождение Венеры» и «Весна». Остальные работы Боттичелли известны любителям искусства и специалистам.

Кроме уже упомянутых двух шедевров, он создал очень много замечательных картин, включая даже 3 фрески на стене в Сикстинской капелле, но к концу жизни был забыт, потому что слишком много было новых гениев в Италии, и среди них такие гиганты как Рафаэль, Микеланджело и Леонардо да Винчи.

Мимоходом замечу, что большинство людей знает только знаменитые хиты великих художников, и в связи с этим я пришел к выводу, что картины и авторы становятся известными по трем причинам:

1. сюжет (то есть изобретательность художника),
2. мастерство,
3. удача, другими словами… вдохновенье.

Сальвадор Дали по последнему поводу говорит следующее. Цитата длинная, но мы же никуда не торопимся:

«…не все картины одинаково удаются — художники знают это по собственному горькому опыту, но указать причину не могут. Когда-то неожиданно для вас самого — у вас таинственным образом получается шедевр, а другой раз в точно таких же обстоятельствах картина, на которую вы затратили несравненно больше усилий и знаний, как только вы снова принимаетесь за нее, становится все безнадежнее… Благодаря таким контрастам и родились расплывчатые понятия «вдохновение», «удача».

Но сюжет это главное, потому что мало кто понимает, что такое мастерство, и почти никто — что такое вдохновение.

Рембрандта публика знает как автора «Возвращения блудного сына» и «Ночного дозора» (гениальная изобретательность), Рафаэль не далеко перещеголял Рембрандта, его хиты — «Афинская школа» и «Сикстинская мадонна».

Если бы Делакруа не написал «Свободу на баррикадах», его никто бы не знал. Сюжет!

Карла Брюллова все знают благодаря потрясающему по сюжету полотну «Последний День Помпеи», а Боттичелли прославился «Весной» и «Рождением Венеры». Обе находятся во Флоренции в галерее Уфицци.

Я стою перед выбором, о чем рассказать раньше, о прекрасной Симонетте — неразделенной любви Боттичелли или о самом Боттичелли.

О Симонетте, конечно.

Каким образом Боттичелли вдруг нарисовал «Рождение Венеры», которая захватывает воображение любого человека мгновенно?

О сознательном творчестве тут говорить не приходится. Даже в «Весне», его втором шедевре, при неслыханном мастерстве есть какая-то конструкция. В «Рождении Венеры» только порыв. Это чистейшей воды Галатея. Если мы хотим понять или увидеть воочию знаменитое творение Пигмалиона, нужно смотреть на Венеру Боттичелли.

Попробуйте сами представить себе задачу для художника, пытающегося воплотить древнегреческий миф о царе Кипра Пигмалионе, изваявшего скульптуру женщины, столь прекрасной, что он в нее влюбился, и которую Афродита оживила в награду за истинную любовь Пигмалиона.

Простенький сюжетец, и многие скульпторы и живописцы по простоте душевной и наивности брались за него без всякого успеха.

Это просто рассказать в мифе, как прекрасную историю.

Словами многое легко изобразить. Например: «она была божественно прекрасна». Попробуйте нарисовать небесную красоту оживающей Галатеи. Это абсолютно невозможно…

Представьте себе, дважды это удалось. Не подозревавшему об этом Боттичелли в «Рождении Венеры» и Джорджу Кьюкору в кинофильме «Моя прекрасная леди» с неподражаемой Одри Хэпберн.

Галатеей для впечатлительного Боттичелли, к тому же гениального мастера, оказалась прекрасная Симонетта Веспуччи.

Итак, о Симонетте.

Часть 2. Симонетта Веспуччи

Нет повести печальнее на свете, чем повесть о прекрасной Симонетте.

Если Галатея вначале была изваяна в мраморе, а потом Пигмалион влюбился в нее, и она ожила, то с Симонеттой все произошло наоборот. Вначале Боттичелли в нее влюбился, а после ее смерти пытался увековечить ее образ.

Там, где обожествляют красоту, там расцветает искусство.

При дворе Лоренцо Великолепного все были взращены на историях Беатриче и Лауры. Все писали стихи, все восхищались живописью и архитектурой, а потому появление 15-летней очаровательной Симонетты попало на правильную почву, на которой ее красота расцвела незабываемым цветком.

После изучения всех предполагаемых ее изображений я пришел к выводу, что наиболее близкое ее изображение представлено Боттичелли в полотне «Венера и Марс»

«Венера и Марс» написана Сандро Боттичелли, около 1483 года. Находится в Лондонской национальной галерее.

Картина была написана по заказу семьи Веспуччи — друзей и патронов Боттичелли.

Тема картины восходит к поэме Лукреция «О природе вещей».

Лицо Венеры наиболее вероятный портрет Симонетты. Наряду с образом Святой Екатерины из алтарной композиции для церкви Святого Варнавы во Флоренции.

Гильдия врaчей и аптекарей заказала Боттичелли картину для алтаря в церкви Святого Варавы (1488).

Но точнее всего, не в буквальном сходстве, но во впечатлении является, конечно, Венера из «Рождения Венеры».

Так как образ Симонетты эфемерен, и сведения скудны, приведу еще одну АНАЛОГИЮ, поразившую меня самого.

Была еще одна Галатея в грустной истории человечества, пережившая своего Пигмалиона. Звали ее Наталья Гончарова.

В.А. Сологуб в воспоминаниях:

«… Много видел я на своем веку красивых женщин еще обаятельнее Пушкиной, но никогда не видывал я женщины, которая соединяла бы в себе такую законченность классически правильных черт и стана… Да, это была настоящая красавица, и недаром все остальные, даже из самых прелестных женщин, меркли как-то при ее появлении. На вид она всегда была сдержанна до холодности и мало вообще говорила. В Петербурге она бывала постоянно, и в большом свете, и при дворе, но женщины находили ее весьма странной. Я с первого же раза без памяти в нее влюбился».

Лучше всех ее изобразил на совершенно чудом сотворенной акварели Александр Брюллов, брат Карла Брюллова, автора «Последнего дня Помпеи».

Все это очень совпадает с тем, что мы знаем о Симонетте.

Нужно иметь в виду два обстоятельства, Наталье было 19 лет, когда она появилась при дворе.

Ее холодность, сдержанность, странность и малоразговорчивость, отмеченная Сологубом и другими, объясняется, образно говоря, мраморностью скульптуры до оживления. В действительности же, отчасти молодостью, и отчасти отсутствием у нее предметов для разговора.

(подробно моя концепция в книге «Моцарте и Пушкине», в главе «Розы Гименея»
http://www.proza.ru/2016/05/22/1639)

Большинство мужчин были влюблены в нее платонически, как в красивую модель.
Аналогичная ситуация с Симонеттой, которая вышла замуж, когда ей было 15 лет.

Естественно, особо умных разговоров от нее никто не ожидал. Но доброжелательностью и сердечностью она отличалась. Через 7 лет она умерла. Наталья, кстати, тоже после 6 лет жизни с Пушкиным исчезла из виду на два года, уехав в родовое имение Полотняный завод.

И опять история вывернута наизнанку, как и у Боттичелли. На этот раз погиб Пигмалион, а его Галатея-Гончарова пережила его и умерла в 54 года.

О Симонетте написаны сотни статей и историй. Вот краткие сведения о ней.

Она была первой красавицей Ренессанса по прозванию «la bella Simonetta».

Родилась в 1454. В пятнадцать лет она вышла замуж за Марко Веспуччи, родственника Америго Веспуччи, известного своим путешествием в 1501 году, когда он обнаружил что Южная и Северная Америка не часть Азии, а отдельный континент. Поэтому континент и получил свое имя Америка. Случай в истории открытий уникальный. Никто так не прославился.

Необходимо учесть фактор окружения, который мы выпускаем из виду. Применительно к нашей жизни это звучало бы так. Папа был преподавателем в ГИТИсе, и у нас дома всегда собирались… и так далее.

Боттичелли и Веспуччи жили по соседству и ходили в одну приходскую церковь, а именно, в семейную церковь Веспуччи — Оньисанти (Ognisanti) (Всех Святых).

Веспуччи были преданными друзьями Медичи, что в постоянной кровавой войне за власть играло решающее значение. И первыми покровителями молодого Боттичелли были Веспуччи. Их покровительство и рекомендации обеспечивали его заказами на протяжении всей жизни.

Выйдя замуж за Марко Веспуччи, Симонетта, естественно, оказалась при дворе Лоренцо, остальное сделала ее красота и очарование, называемое поэтами одухотворенностью.

В Симонетту были влюблены многие, в том числе брат Лоренцо Великолепного Джулиано. Она была на рыцарском языке его «прекрасной дамой».

На знаменитом, отмеченном историками и поэтами, рыцарском турнире в 1475 году Джулиано победил, завоевав приз — портрет Симонетты, нарисованный Боттичелли (не сохранился). Внизу портрета была надпись «Несравненная» («La Sans Pareille»).

Но Симонетте не повезло, она быстро сгорела от чахотки, и через 7 лет, на 23-м году, умерла в ночь с 26 на 27 апреля 1476 года. (Дата важна лишь только потому, что ее рыцарь Джулиано Медичи был убит во время заговора семьи Патти через два года в тот же день.)

Вся Флоренция погрузилась в траур, флорентийцы проводили ее, следуя за гробом, до церкви Всех Святых, там она и покоится по настоящий день.

Это фотография церкви.

Cемейная церковь Веспуччи Оньисанти (Ognisanti) (Всех Святых), (Во времена Лоренцо Великолепного).

В этой церкви похоронены Сандро Боттичелли и Симонетта Веспуччи.

Боттичелли попросил похоронить его у ее ног, — возвышенные традиции Петрарки и Данте продолжились. Его воля была исполнена, и он был похоронен в этой же церкви в 1510 году. Через 34 года после ее смерти.

Если вам придется побывать там, не ищите могилу Боттичелли. Он похоронен под своим настоящим именем Alessandro di Mariano Filipepi.

Две неразделенных любви Боттичелли
300 лет забвения, Рескин и Пре-рафаэлиты

Вторая неразделенная любовь не столь романтична, как первая, и состояла в том, что Боттичелли был забыт более чем на 300 лет почти полностью, его знаменитые картины «Весна» и «Рождение Венеры» не были известны. Мы не разделили его любовь к ним.

Стендаль в своем путешествии по Риму в 1817 году был вторым после Вазари, кто вообще упомянул Боттичелли, и то лишь потому, что говоря о такой достопримечательности Рима, как Сикстинская капелла, нельзя было не сказать о фресках, написанных Боттичелли.

В «Истории живописи в Италии» в 1817 году Стендаль пишет:

«Еще сейчас с удовольствием смотришь в Сикстинской капелле «Искушение Иисуса» с величественным храмом, и «Моисея, защищающего дочерей Иофора от мадиамских пастухов», — две фрески Боттичелли, гораздо более совершенные, чем все, что он создал где-либо в другом месте».

Для точности нужно упомянуть Алексиса Франсуа Рио, также с восхищением отозвавшегося о фресках Боттичелли. Это важно еще потому, что его книга привлекла внимания Рескина и Берн-Джонса, к которым мы еще вернемся, так как они, собственно говоря, главные герои этой главы.

Это забвение и открытие Боттичелли вновь в конце XIX века изменило наши представления об истории искусства. Это удивительно. Мы сегодня воспринимаем мир, в том числе и мир искусства, в его современной данности, а не в историческом развитии.

Наше представление об истории искусства, сформированы современными учебниками и современными же представлениями об истории искусства, хотя легко (а может быть и нужно усилие) догадаться, что для формирования истории искусства нужно, как минимум, иметь эту историю в наличии в материальной форме. Другими словами, 1000 лет назад никакой истории искусства как предмета быть не могло, потому что не было и 1000 лет ее материальной истории. У древних греков было искусство, но они не создали историю своего искусства.

Первая история искусств в нашем сегодняшнем понимании была написана Джорджем Вазари. Но она была написана по следам Возрождения. Итальянцы создали свою материальную историю искусства, и у Вазари было что отразить. В определенном смысле Вазари совершил подвиг. Его легендарное «Жизнеописание» было издано в 1550 году. К сожалению, после Вазари ничего долго не происходило.

Первым после Вазари, кто создал систематизированный подход к истории искусства был Иоганн Винкельман, написавший в 1764 году «Историю античного искусства». Еще двести лет понадобилось. Но нашего привычного современного подхода к истории искусства еще не существовало и оно появилось еще через 100 лет в Англии, и открытие заново Боттичелли сыграло здесь ключевую роль.

Эту историю я и попытаюсь рассказать.

В последние десятилетие своей жизни Боттичелли (1445–1510) исчез из виду и умер в безвестности, хотя и не в бедности, как некоторые утверждают. Это объясняется отчасти тем, что музеев тогда не было, картины находились в частных собраниях. К тому же последние годы Боттичелли рисовал мало, впал в «савонарольство» (стал последователем Савонаролы) и даже сжег несколько своих полотен и после сожжения самого Савонаролы увлекся «Божественной комедией» Данте, и создал иллюстрации к ней.

И исчез с поля зрения.

Те его работы, которые были известны, вышли из моды за так называемую линеарность. Именно то, что нас так привлекает сейчас.

Эта безвестность длилась до конца XIX века, более трехсот лет.

В конце XIX века Боттичелли был открыт заново, и искусствоведы, и критики неожиданно пришли к очевидному выводу, что не существует последовательной, методической, систематической, никого не пропускающей, отражающей все стили и течения, научной истории Западно-Европейского искусства, если такой художник, как Аллесандро ди Мариано Филипепи, известный теперь всему миру, как Боттичелли, был забыт более трехсот лет.

И подобных случаев было сколько угодно. Из столь же известных — история Вермеера Дельфтского.

Это все произошло не так уж давно, каких-нибудь 150 лет тому назад.

Заслуга открытия вновь Боттичелли принадлежит Пре-Рафаэлитам, а именно Данте Габриель Россетти и Эдварду Берн-Джонсу, а также художественному критику, художнику, писателю, и, в нынешнем смысле, общественному деятелю — Джону Рескину (1819–1900). Он был проповедником утопического социализма, его последователи организовывали коммуны, которые назывались «Колонии Рескина».

Данте Габриель Россетти (1828–1882) был среди первых поклонников и пропагандистов Боттичелли в Викторианской Англии. Ощущение и изображение мира Пре-Рафаэлитами было созвучно манере Боттичелли, поэтому они сразу обратили внимание на его работы в Лувре.

Россетти купил за 20 фунтов стерлингов картину Боттичелли «Смеральда Брандини», которая сейчас среди самых больших сокровищ в музее Виктории и Альберта в Лондоне.

К славе Боттичелли нужно упомянуть, что эта картина пример начатого им стиля изображать портреты не в профиль, а в три четверти. И это новшество было мгновенно принято и распространено.

На литературном фронте первое признание Боттичелли получил от поэта Алджернона Суинберна. Это было в 1868 году. Я бы не обратил на это внимания, изучая историю признания Боттичелли, если бы не узнал Суинберна еще в юности после «Мартина Идена» Джека Лондона.

«Надежды и тревоги
Прошли, как облака,
Благодарим вас, боги,
Что жить нам не века.
Что ночь за днем настанет,
Что мертвый не восстанет,
Дойдет и в море канет
Усталая река».

Последнее, что прочел Мартин перед тем, как выпрыгнуть в воду из иллюминатора Марипозы, были стихи Суинберна.

Завершающим в цепи открытий и признаний Боттичелли были работы Уолтера Патера, выдающегося представителя движения Эстетизма в Англии. Эстетизм это то, что мы называем — искусство ради искусства. Его книга «The Renaissance: Studies in Art and Poetry» привлекла к Боттичелли внимание искусствоведов и широкой публики.

Нужно упомянуть еще одно обстоятельство, способствующее открытию Боттичелли. В середине XVIII века в Англии стало модно и доступно для состоятельных людей путешествовать в итальянские города для ознакомления и приобретения открывшегося несметного количества произведений искусства Ренессанса. Путешественники эти стали активно покупать произведения забытых или мало известных мастеров Ренессанса, в том числе, и Боттичелли. Часть из них была приобретена Лондонской Нациoнальной Галереей и стала доступна широкому кругу зрителей.

Уровень интереса к живописи и в целом к искусству в Англии характеризует такое событие. Сэр Чарльз Истлейк, директор Национальной галереи с 1855 по 1865, организовал в Манчестере выставку картин из музея и частных коллекций, на которой были представлены картины Боттичелли «Мистическое Рождество» и «Портрет молодого человека». Эту выставку посетило полтора миллиона человек.

Уместно упомянуть, что его жена — известная писательница Леди Истлейк (Леди Ригби) в одной и своих статей написала:

«Сандро Боттичелли заслуживает стоять во Флорентийской генеалогии между Джотто и Микельанджело».

Отдельно нужно рассказать о роли Рескина в открытии Боттичелли.

Несмотря на его выдающуюся роль этом в открытии, имеется некая анекдотическая часть. Когда он узнал о Боттичелли от своих друзей, он послал своего ассистента Мюррея (Murray) купить Мадонну Боттичелли за 300 фунтов стерлингов. (Вот времена были, Росетти платит 20 фунтов стерлингов за Смеральду, а Рескин — 300 за Мадонну). Это было в 1877 году.

(Для справки, Ван Гог к тому времени покинул Англию и был на пути в Боринаж к свой проповеднической Голгофе, а знаменитая выставка импрессионистов, после которой они получили свое имя –импрессионисты, состоялась три года ранее, в 1874 году.)

Когда картина (Мадонна Ботттичеллли) прибыла в Англию, Рескин написал Мюррею письмо с таким текстом:

«…так уродлива, что я не посмею ее показать кому-нибудь. То, что вы купили такое уродство, поколебало мое доверие к вам».

Это требует объяснения.

Для Рескина именно эта полотно представляло Боттичелли как заурядного мадоннеро, кем он и был в первоначальный период своего творчества, и за что его критиковал Леонардо, который написал почти то же самое. Вот в чем прелесть.
Вот перевод текста Леонардо:

«Я недавно видел «Благовещение» в котором ангел смотрит на Марию, как будто он хочет прогнать ее из комнаты, с движением такой силы, как будто она ненавистный враг; а Мария выглядит в таком отчаянии, что кажется, она готова выброситься из окна».

В случае Рескина, шедевры Боттичелли «Весна» и «Рождение Венеры» еще не были ему известны, а в случае Леонардо они не были еще созданы.

У Боттичелли две картины на тему Благовещения, но я склонен предположить, что речь шла об этой.

Можете посмотреть вторую картину и решить сами.

Все же под влиянием своих друзей Пре-Рафаэлитов Рескин изменил свое мнение. Важно упомянуть, что еще ранее в 1872 году он дважды съездил в Рим изучить фрески Боттичелли в Сикстинской Капелле.

В конце концов, он пришел к выводу, что Боттичелли сыграл выдающуюся, если не решающую, роль в воссоединении античных греческих и Христианских традиций.

Еще одно событие произошло в этот период растущего интереса к Боттичелли.

В 1873 году на одной из итальянских вилл (вилла Лемме) были случайно открыты при расчистке стен фрески Боттичелли, и это событие приобрело особенный характер.

Об этом в отдельной части.