Мадам Туре ловко накрыла крысу пластмассовым абажуром от старой лампы. Это было неплохо придумано: хрустальная крыса не станет грызть искусственный пластик. Затем мадам Туре допросила пленницу. Однако первый же вопрос позволил убедиться, что хрустальные крысы, при впечатляющей наружности, обладают памятью столь ничтожной, что нечего и рассчитывать выведать у них хоть крупицу сведений.
СОЗВЕЗДИЕ КОТА
(продолжение. Начало в № 10/2021)
Прошло, может быть, только пять минут после знакомства, как Нина привыкла к говорящему коту. Ей даже подумалось, что в этом нет ничего особенного; почему бы коту не высказаться, если у него есть какие-нибудь мысли? Забавной деталью можно счесть тот факт, что было не видно, как Домино, произнося слова, открывает и закрывает рот. Как будто бы дети слышали не высказывания животного, а синхронный перевод. Но впрочем, дети — во всяком случае, Нина — воспринимала Домино просто как собеседника — несмотря даже на его блестящую черно-белую шерстку, торчащие в стороны воинственные мушкетерские усы и весь его кошачий облик. Когда все трое уселись на каменную скамью в темной аллее, Домино (теперь он говорил вполголоса) охотно поведал детям свои обстоятельства.
— Все дело в мадам со второго этажа, — проговорил он, не сдержав тяжелый вздох. — Не знаю, как ее зовут, да по правде говоря, знать не хочу. Эта дама, понимаете ли, вообразила, что может судить о человеке по тому, какой след он оставил на ее грядке! Примитивно — скажете вы? Но дама со второго этажа так не думает.
Домино вдруг замолчал и с невыразимой грустью вздохнул. Нина не удержалась и несколько раз погладила блестящую шерстку на спинке.
В рассказе Домино, прерываемом то вздохами, то негодующим фырканьем, фигурировали несколько человек. Почему именно эти люди — станет ясно из дальнейшего.
Итак, мадам со второго этажа терпеть не могла котов. Можно ли в это поверить? Увы, да. Не раз и не два она предъявляла претензии котовладельцам — за ночное мяуканье, за драки, которые — что скрывать — случаются между котами; но главным ее врагом стал именно Доминус и, соответственно, — месье Александр.
— Ее раздражает мой интеллект. Вызывает чувство протеста мое настоящее, а не формальное воспитание. Внушает тоску умение расширить собственный горизонт, — несколько запальчиво отчеканил кот.
— Ничего не понял, — вставил Макс. — Ну, то есть что такое интеллект, конечно, понял…
— Чего непонятного! — накинулась на брата Нина. — Мадам со второго этажа из зависти втягивает Доминуса и месье Александра в конфликт.
— Именно, — сказал кот одобрительно и добавил, переходя на шепот: — Слыхали про Хрустальную звезду? Теперь некоторые недальновидные люди (кот фыркнул) полагают, что между хрустальными крысами и звездой имеется прямая связь. Мол, крысы — охотницы за хрусталем — сожрали звезду (как будто им больше нечего есть!). А крыс сотворил я, — закончил Доминус сокрушенно.
Макс вдруг несколько раз зевнул, а затем заметил:
— А что? Это похоже на правду. Ведь хрустальные крысы жрут хрусталь. Месье Александр упоминал о фужерах…
Кот рассмеялся (его смех был похож на раскатившиеся по листу жести железные шарики).
— Вот так, — заметил он, — рождаются ложные теории. Человек становится жертвой миража, да-да, миража.
Нина торопливо сказала:
— Месье Доминусу наверняка виднее.
Кот приосанился и кивнул головой, а потом заметил:
— Месье Онжан не простак. Он видит сквозь стены так же, как мы с вами видим друг друга сейчас. Звезда лежала на полке в его кухонном шкафу последние триста пятьдесят лет. И заметьте — ни одного прецедента. Да он и не подозревает хрустальных крыс…
— Ничего не понял! — второй раз за вечер объявил Макс. — Ни слова, даже ни словечка. Кто такой месье Онжан? Почему триста пятьдесят лет? Он что́ — долгожитель?
— Волшебник, а не долгожитель! — рассердилась Нина. — Кажется, уже все понятно.
— Только не мне, — проворчал Макс.
— Месье Онжан живет на другом краю Версаля. На улице, из окон которой видны стены дворца. Стены, окна, галереи, зеркала.
— И все это видно с улицы? — удивился Макс.
— Месье Онжану видно. У него превосходное зрение да вдобавок очки с двойными стеклами. А через двойные стекла видно в два раза больше — разве нет?
С этим замечанием дети молча согласились. Хотя Нина подумала: как же с таким зрением месье Онжан проглядел вора? Не уберег Хрустальную звезду?
— Вор тоже не прост, — заметил на это Доминус и повел черными короткими ушками. — Уж наверное, позаботился и перевел себя в невидимый режим!
Нина спросила тихо:
— Значит, звезду украл волшебник?
Кот погрузился в молчание и даже прилег на траву около скамейки. Макс тихонько присвистнул, подумав, что их собеседник заснул. Кот, действительно, зевнул, после чего глухо произнес:
— Позвольте мне не отвечать на ваш вопрос.
— Ну тогда, — сказала Нина, может быть, можно узнать… Если это, конечно, не секрет… Для чего так уж нужна Хрустальная звезда?
— Для того, чтобы владеть ситуацией, — туманно откликнулся Доминус. — Звезда регламентирует волшебные силы.
Тут Макс открыл было рот, чтобы в третий раз сообщить, что ничего не понял. Но кот объяснил:
— Владелец звезды может лишить волшебников волшебной силы. А значит, и бессмертия. Понятно?
Брат и сестра молча кивнули. Чего ж тут не понять?
Кот первым засобирался домой.
— Засиделись, — то ли сказал, то ли мяукнул кот. — Интересно, — добавил он задумчиво, — принимал ли мой друг витамин Д, пока я отсутствовал?
— Какой друг? Не знаю, — сказали одновременно Макс и Нина.
— Это был риторический вопрос, — мяукнул кот снизу.
Опережая детей, он бесшумно скользил вдоль темной аллеи к выходу.
_ _ _
Некоторые, даже опытные туристы, считают, что в зеркалах Версальского дворца отражаются лишь детали роскошного интерьера, или они сами, если им вздумается приблизить к темной поверхности свою физиономию. Однако зеркала были сконструированы с дополнительным расчетом на зазеркальные территории, уходящие своими границами в те области, где подлинно не ступала нога человека. Хорошо известно, что любое зеркало прячет в себе намек на тайну зазеркалья. Но лишь в Версале эта тайна, действительно, существует. Когда, еще не переехав в новый дом, Нина и Макс пришли с мамой на экскурсию в Версальский замок, то оба, медленно ступая по галерее залов, то и дело бросали взгляды в высокие мерцающие поверхности дворцовых зеркал.
— Зеркала потемнели от времени, — авторитетно высказался Макс, хотя и его заворожили темные, как озера, замороженные в стекло, зеркала.
— Они не потемнели! — тут же шепотом заспорила Нина. — Просто сделаны из драгоценного материала.
— Секрет которого утрачен, — вставил Макс насмешливо.
— Почему утрачен? — удивилась мама.
— Потому что обычно все тайны и секреты теряются, — объяснил Макс. — Так уж повелось.
Нина промолчала. Но сама с собой решила, что зеркала и впрямь прячут какой-то секрет. Дважды ей казалось, что то в одном, то в другом зеркале мелькает длинный шлейф. Но девочка не стала делиться наблюдением. Просто решила дома прочитать статью в энциклопедии о Версале. Однако в статье ничего не говорилось о шлейфах, мелькающих в старинных зеркалах. «Тайна есть тайна», — упрямо подумала тогда Нина. А мадам Туре, соседка из другого конца аллеи, и вообще объяснила Нине:
— Версаль был построен таким образом, чтобы оставить некоторое пространство свободным от людей и даже от дворцовых собак. В конце концов, для тайн тоже нужно место.
У пожилой мадам Туре была собачка по кличке Тото — маленькая, с длинной светлой шерстью и круглыми глазами золотистого цвета. Обычно они выходили на прогулку с коляской — Тото в колясочке, а его хозяйка пешком. Макс сказал:
— Мадам Туре, наверное, скоро исполнится сто лет.
— Ничего подобного! — пылко заступилась Нина. — Думаю, ей нет и девяносто пяти!
А сама подумала: ну, пусть мадам Туре даже сто лет, даже сто один год. Чем дольше человек живет, тем больше знает тайн.
И действительно, скоро выяснилось, что мадам Туре очень осведомленный человек. Ей был известен вход внутрь версальских зеркал. Без усилий дама могла войти в обиталище волшебников, в их красивую и недоступную обычным туристам зеркальную страну.
Макс, который обожал задавать умные вопросы, спросил:
— Ну, предположим она знает вход. А выход?
— Уж наверное, знает, — запальчиво высказалась Нина. — Раз мы видим ее ежедневно. Ее и Тото.
Хотя дети и спорили о возможностях мадам Туре, ни тот, ни другой толком не знали, кто такая их соседка и точно ли посещает страну волшебников, упрятанную в зеркалах. Даже о возрасте мадам Туре судили ошибочно. На самом деле, мадам была не младше, а гораздо старше, чем предполагали Нина и Макс. И за последние двести или триста лет она почти не изменилась — все казалась оживленной приветливой старой дамой с блестящим из-под шляпки взглядом. Вход в страну, где обитали волшебники, она знала очень хорошо, чему не приходится удивляться. Ведь она там родилась, провела свое детство и школьные годы. И лишь затем, повинуясь ходу неумолимого времени, переступила границу версальских зеркал и очутилась в нашем обычном мире. Нине очень нравилась мадам Туре — она казалась ей милой и таинственной дамой. И девочка не ошибалась. Позднее, когда их знакомство укрепилось и перешло в дружбу, Нина как-то услыхала от дамы:
— Месье Шарль, — рассказала мадам Туре, — был одним из немногих, кто побывал в нашей стране (само собой разумеется, я имею в виду зазеркальную страну волшебников).
— Какой месье Шарль?
— Шарль Перро, конечно. И знаешь, это посещение произвело на господина сочинителя неизгладимое впечатление. Он даже уверял, что с той поры в его голове то и дело что-то звенит. Такой, знаешь ли, звук, словно один хрустальный бокал ударяется о другой.
— Шарль Перро работал в жанре хоррора! — вставил Макс, сделав умное лицо. — Как Хичкок.
— О нет, — снисходительно возразила старая дама. — Он работал в жанре реализма. Если вы о Синей Бороде, конечно…
Ничего себе, подумала Нина. Но переспрашивать не решилась.
_ _ _
Несмотря на то, что мадам Туре была милой дамой, дружбы между ней и месье Александром особой не было. Что и неудивительно, если вспомнить, что месье Александр жил с котом, а мадам Туре — с песиком. Никакая толерантность не подружит кота и пса, нечего и мечтать…
Но все-таки, когда в аллее де ля Клозери начали происходить тревожные события и Доминус со своими хрустальными крысами оказался под подозрением, мадам Туре сделала над собой усилие и вмешалась, хотя и косвенно, в негласное расследование. Переговорив с Тото, она убедила пса включиться в ход событий. Как уж ей это удалось? Тото совершенно точно не был говорящей или волшебной собачкой, а был ровно тем, кем казался: изнеженным и залюбленным маленьким псом, чья хозяйка балует его, без учета реальных заслуг и достоинств. Но, так или иначе, Тото совершил в некотором смысле отчаянный поступок. Он поймал хрустальную крысу, прижав ту к земле когтистой лапкой так, что хрустальное чудовище и пикнуть не успело.
— Осторожнее! — велела мадам Туре. — Не повреди хрустальный узор!
Тото засопел, словно говоря: вот и лови для тебя хрустальных крыс. А вместо благодарности получишь болтовню о каких-то хрустальных узорах.
Мадам Туре ловко накрыла крысу пластмассовым абажуром от старой лампы. Это было неплохо придумано: хрустальная крыса не станет грызть искусственный пластик. Затем мадам Туре допросила пленницу. Однако первый же вопрос позволил убедиться, что хрустальные крысы, при впечатляющей наружности, обладают памятью столь ничтожной, что нечего и рассчитывать выведать у них хоть крупицу сведений.
— Мыслят, как одноклеточные! — презрительно отозвалась старая дама. — Только напрасно заставила рисковать Тото. Не хватало еще, чтобы пес поранился битым хрусталем.
Но все-таки кое-что узнать удалось. Опыт, который провела мадам Туре, позволил убедиться в правоте месье Александра, который, если вы помните, уверял, что крысы нипочем не примут блестящую обертку за хрусталь, не прельстятся обманкой. («Слишком глупы, чтобы разгадать, что снаружи, а что внутри», — заключила старая дама после того, как сама произвела опыт: сунула под нос пленнице звезду, вырезанную из блестящей серебряной фольги. Крыса попятилась).
— Что и требовалось доказать, — проговорила мадам Туре. — Как ни относись к невоспитанному Доминусу (а она считала Домино невоспитанным котом), его крысы тут не причем.
— Наверное, — предположила Нина, — звезду стащил тот, кому она ОЧЕНЬ нужна.
Но дама бросила на девочку странный взгляд.
— Мне очень нужна звезда, — сказала она строго. — И что, по-твоему, отсюда следует?
_ _ _
К вечеру Нина почувствовала, что запуталась и нуждается в совете. Но кто мог дать ей совет? Месье Александр уединился в своем доме; лишь иногда было видно, что он не уехал, а находится внутри — по небольшому дымку сигареты, поднимавшемуся над кустами акации. Мадам Туре, видимо, и так сказала все, что считала нужным. Да и не приставать же было к старой даме с вопросами! Ну а кот Доминус и вообще притворился, что не понимает человеческую речь. Молча и с некоторым изумлением смотрел он на девочку внимательными зелеными глазами, но на вопросы не отвечал; лишь зевнул пару раз, не отводя от девочки глаз, а затем, сохраняя достоинство, удалился, слабо подрагивая хвостом.
Оставалось обсудить путаное дело с Максом. Но в конце концов, разве не с ним они отправились темной ночью в домен мадам Элизабет? Хотя теперь уже в это почти не верилось; звездная ночь среди густых деревьев, освещенных луной, и говорящий кот казались частью какого-то сна. С тревогой Нина думала: хуже всего, если и Макс так считает. Скажет ей сейчас: тебе все приснилось! Но Нина ошиблась. Брат лишь заметил:
— Главное дело сделано. Домино нашелся и избавлен от подозрений. Мы выполнили просьбу месье Александра, разве нет?
— А Хрустальная звезда? — спросила Нина. — Ты забыл: звезда так и не нашлась.
— Думаю, остальное — дело волшебников. В конце концов, звезда нужна именно им. Это вопрос власти, — с важным видом объяснил Макс.
— Знаю, — сердито сказала сестра. — Мадам Туре объяснила. Звезда может лишить любого волшебника его волшебной силы.
— Они там теперь могут сводить друг с другом счеты, — задумчиво проговорил Макс. — Представляешь?
— Вот именно. То есть, если Хрустальная звезда попадет в руки злого волшебника…
— Ты все еще веришь в злых волшебников? — засмеялся брат.
— Не понимаю, почему можно верить в добрых волшебников и не верить в злых! — запальчиво ответила Нина. А затем добавила: — И знаешь, не могу понять: для чего мадам Туре понадобилась звезда?
— Тайна, — заключил Макс.
Некоторое время дети молча смотрели друг на друга. Наконец, Нина сказала:
— Макс, у меня идея. Но мне будет нужна твоя помощь.
— Как всегда, — реагировал брат.
Но было видно, что ему приятны слова сестры. Хотя еще вопрос: что за помощь? Нинина фантазия вечно опережала ее возможности, это, кстати говоря, замечала даже мама, но, в силу деликатности, не говорила вслух.
_ _ _
В субботу вечером в маленьком садике месье Онжана происходило собрание. Его участники съехались с разных концов Версаля, предварительно ознакомившись с повесткой. Согласно этой повестке, их ждало обсуждение исключительно хозяйственных нужд — озеленение территорий, строительство отеля для насекомых и еще несколько мелких технических вопросов. Однако каждый из собравшихся хорошо понимал, что месье Онжан пригласил их не только ради насекомых. Регулярные собрания, обычно происходившие не чаще одного раза в пятьдесят лет, никого бы не удивили. Но график был нарушен — пусть и под предлогом накопившихся хозяйственных вопросов…
_ _ _
Месье Онжан, мадам Туре, дама со второго этажа (та самая, которая неприязненно относилась к кошкам), а также месье и мадам Бланшары (соседи дамы со второго этажа и месье Александра, редко бывавшие дома) — вот те четверо человек (а лучше сказать, четверо волшебников), которые расселись в приготовленные кресла вокруг стола, накрытого узорной клеенчатой скатертью. Посередине стола помещалась лампа с сиреневым абажуром, дополнительно покрытая белой салфеткой. В слабых сумерках лица сидящих вокруг стола могли показаться наблюдателю таинственными и нездешними. Но никаких наблюдателей в саду месье Онжана не было, попасть в этот сад было так же не просто, как если бы ты вздумал перелезть каменную стену. Хотя садик и был окружен лишь зеленой изгородью…
Месье Онжан снял, а затем надел свои очки с двойными стеклами. За время между этими двумя действиями хозяин дома успел объяснить, загибая пальцы, по какой причине и с какой целью побеспокоил своих гостей. Причиной была исчезнувшая Хрустальная звезда, ну а целью — возвращение дорого нам всем раритета (так выразился месье Онжан, подчеркнув, что Хрустальная звезда главным образом важна как память о былом величии и, безусловно, как предмет искусства древнего мастера, аналогов которому на сегодняшний день в мире не существует).
На маленькую речь хозяина гости реагировали по-разному.
Бланшары почти одновременно вскинули глаза, и Паскаль сказала:
— Тем лучше, если так. Я хочу сказать, хорошо, что тот, кто овладел Хрустальной звездой, может самое большее — (тут Паскаль заколебалась)…
— Любоваться ей, — докончил ее муж. — Что ж, это и вправду наименьшее зло.
Мадам со второго этажа с осуждением поглядела на Бланшаров (но впрочем, она и вообще на всех смотрела с осуждением, такова была особенность ее глаз, сконструированных, надо думать, по особому рецепту).
— Но вор незаконно владеет общим имуществом! — подчеркнула она. — Пусть даже просто любуется — но, повторяю, делает это незаконно. Не ходите же вы, Паскаль, в Лувр без билета.
— Хожу, — просто ответила Паскаль Бланшар. — Иногда даже летаю.
— Паскаль в большой дружбе с во́ронами Лувра, — снисходительно пояснил ее муж.
Мадам Туре ничего не сказала. Лишь одарила долгим пристальным взглядом месье Онжана, который ответил ей мягкой улыбкой и объяснил:
— Пропавшая звезда — прецедент. Мы не можем создавать прецедентов. Иначе каждый будет думать, что можно безнаказанно украсть у волшебника…
— Волшебный колпак, — подсказал месье Бланшар, и все неохотно засмеялись. Хотя точно знали, что колпаков волшебники не носили уже больше трехсот лет.
— Безусловно, — продолжал месье Онжан, — Доминус создал дополнительные проблемы. Его хрустальные крысы (результат легкомыслия) чуть было не пустили нас по ложному следу.
— Доминус — недоучка! — вставила мадам со второго этажа. Ее лицо пылало раздражением.
— Доминус — легкомысленный волшебник, — повторил месье Онжан. — Увы, человеческие пороки заразительны…
— В дело вмешались дети, — заметил месье Бланшар. — Это представляется мне тревожным.
— Посторонние дети! — пискнула мадам со второго этажа.
— Да, — кивнул месье Онжан. — Дети, а с ними Доминус. В некотором смысле опасное сочетание. Уже десять минут, как они находятся по ту сторону зеркала.
_ _ _
Не хотелось бы занимать читателя описанием зазеркальной страны; да мы бы и не стали этого делать, соответствуй эта страна ошибочному представлению «страны наоборот». Но в царстве, которое уже много лет как облюбовали для себя волшебники, имелось немало диковинок, которые не были обычными отражениями, или уж отражали то, чего не увидишь простым глазом — разве что в специальный прибор для наблюдения. Доминус шел впереди детей, ступая по белой дороге столь осторожно, словно дорога, как памятные крысы, была сделана из хрусталя. Но впрочем, понять, из какого материала выполнены белые кирпичи, было не так-то просто. Кот, обернувшись, неохотно пояснил, что кирпичи сделаны с добавлением лунного вещества.
— Лунной пыли? — уточнил Макс.
— Там много чего намешано, — туманно ответил Домино, и Нине пришло в голову, что он сам толком не знает ответ, однако не желает показать неосведомленность.
В зазеркальной стране дети, возглавляемые котом, очутились довольно необычным способом. Для этого им (и Доминусу) пришлось сесть в автобус и доехать до Версальского дворца, который стоит на возвышении и издали поражает путника сиянием своей волшебной позолоты и блеском окон, из-за которых льют тусклый свет массивные дворцовые люстры. Затем все трое пересекли дворцовую площадь, обошли дворец с левой стороны и наконец ступили на территорию сада, в который, по случаю понедельника, был свободный вход.
— Сюда, сюда, — то ли ворчал, то ли мяукал Домино. — Направляемся в Пети Жордан…
Нина и Макс уже знали, о чем речь. Домино говорил о маленьком садике внутри Версальского парка, окруженном низким стриженым будто по линейке, кустарником и пересеченном несколькими песчаными дорожками, с блестящим крошечным прудиком посередине. Обычно этот садик был недоступен туристам, на него можно было лишь смотреть с верхней каменной площадки, так что он казался издали игрушечным. Когда они с мамой впервые остановились на верхней смотровой площадке и молча стояли, опираясь на каменные перила, какой-то турист сказал по-английски своей спутнице:
— Смотри, там наверняка водятся призраки.
А теперь вот Домино привел их в пустынный садик. Пруд сверкал в лучах солнца и казался стеклянным. По уверениям Домино, это было единственное место вне дворца, которое отделялось от страны волшебников самой тонкой (в 514 раз более тонкой, чем паутина) пленкой.
— Если нам повезет, то мы проскочим внутрь, — ворчливо объяснил кот.
— А если не повезет, — добавил он, помолчав, — то застрянем в этой пленке. Однако бояться нечего. В конце сезона нас так или иначе вызволят. Примерно в ноябре…
— Когда начнут драпировать статуи, — объяснила Нина брату шепотом. В ответ Макс нахмурился, ему было неприятно, что простое объяснение пришло в голову сестре, а не ему.
Некоторое время все трое молча стояли на плоском берегу прудика. Дети невольно засмотрелись в гладкую блестящую поверхность, а кот прилег на берег, вытянув лапы, как будто хотел дотянуться до воды.
Макс спросил:
— А дальше что делать?
Но кот помалкивал, так что Нина даже забеспокоилась: не заснул ли? Она легонько — впрочем, уважительно — подтолкнула кота в пушистый бок.
— Давайте сюда свою уточку, — распорядился Домино снизу.
— Уточку? — спросили дети хором.
— Ну, или что́ там у вас? — мяукнукл кот.
— У нас ничего, — медленно ответил Макс. И сердито подумал: вот жулик.
— Жуликом, — назидательно отозвался кот, — называют то действующее лицо, которое наживается на плодах своего бесчестного деяния. Я же, наоборот, рискую собственной шкуркой.
Максу стало неловко.
— Просто непонятно, — смущенно пояснил он, — что делать дальше. Может, переплыть этот пруд?
— Сейчас! — заметила Нина. — Нам только полиции не хватает.
Доминус же строго спросил:
— Я разве не предупреждал вас, чтобы вы захватили какую-нибудь пластмассовую плавающую игрушку? Развездчика?
— Ничего такого ты не говорил, — потерянно ответила Нина.
— Не говорил, так думал. Вам не мешает повнимательнее относиться к чужим мыслям, если не хотите сесть в лужу.
— В прудик, — машинально поправил Макс.
— Ладно, — проговорил кот спустя минуту. Рискну своей лапой. А вы действуйте, как я. Надо очень осторожно, не глубже, чем на одну тысячную миллиметра, коснуться поверхности воды. Если сунете руку или даже палец поглубже, пиши пропало.
— И что случится? — тревожно спросила Нина.
— То-то и оно, что ничего не случится, — объяснил Домино. — Почему, думаете, страна волшебников до сих пор не открыта людьми? Версальские зеркала находятся под сигнализацией, а этот пруд — единственный запасной вход — имеет столь тонкую структуру… Короче. Хотите проскользнуть внутрь, действуйте с чрезвычайной осторожностью и помните: не глубже, чем на одну тысячную миллиметра!
— Без линейки, — сердито вставил Макс.
— Ты еще потребуй линейку для измерения минусовых величин, — туманно откликнулся кот, а затем добавил:
— Такие линейки, конечно, существуют, но в минус-пространстве, и используются в минус-школах на уроках минус-геометрии.
— Хватит! — вдруг разозлился Макс, у которого слегка закружилась голова. Да и у Нина было что-то вроде головокружения — от бесконечных путаных разговоров Домино, от блеска воды и солнца.
— Начали! — велел кот и вытянул как мог лапы к воде. Коснулся он или нет поверхности пруда, дети не заметили — но только Доминус вдруг исчез, оставив на берегу что-то вроде золотистого контура, который, впрочем, скоро померк.
— Теперь мы, — сказала Нина твердо и, не дожидаясь брата, протянула правую руку к воде и приблизила к самой озерной глади. Тоньше паутины, успела шепнуть девочка и очутилась совершенно в другом месте.
— Получилось! — воскликнула она.
Рядом стоял Макс. «Получилось!».
_ _ _
Это, действительно, оказалось совершенно другое место, хотя прудик был прежним, — но, пожалуй, залитый не золотом, а серебром. Точно сменилось освещение, и вместо солнца на небо взошла луна.
— Просто сейчас вы видите внутреннюю поверхность вещей, — небрежно разъяснил Доминус.
От прудика, залитого серебром, вела неведомо куда единственная белая дорога. Вокруг же не было видно ни души. Интересно, куда подевалось население страны волшебников? Сомнительно, чтобы все жители одновременно направились в отпуск или в командировку… Примерно так думали дети, следуя за котом.
— Надо решить, где искать Хрустальную звезду, — сказала Нина.
Домино сделал движение, которое, будь он человеком, можно было бы назвать «пожал плечами».
— Хоть где, само собой разумеется, — важно ответил кот. — Но прошу не забывать: главное в таких случаях — влезть в шкуру преступника. И тогда тебе откроется…
— А я вот слышал, — задиристо вмешался Макс, — что преступником обычно оказывается тот, на кого можно меньше всего подумать.
— Значит, не я, — бросил Доминус через плечо. — Уж на меня думают-думают, — неожиданно плаксивым голосом заключил он, чем ужасно рассмешил детей. Никогда раньше они не видали хныкающих котов.
Пейзажи вокруг белой дороги менялись с удивительной быстротой, словно путники не шли ногами или лапами, а ехали на скором поезде. Вот показались небольшие уютные особняки, огороженные зеленой изгородью — ни дать ни взять, спальный район Версаля. И тут же следом потянулись безбрежные поля («Луга маркиза Карабаса», — насмешливым шепотом прокомментировал Макс). Но имелась и разница: над просторными лугами висели или плыли на разной высоте воздушные шары. Какие пассажиры помещались в плетеных корзинах, было, разумеется, не разглядеть — но уж наверное, это были не случайные туристы, а волшебники. Так оно, по заверениям кота, и оказалось:
— Путешествуют по своей надобности, — церемонно пояснил Доминус.
Но скоро и шары скрылись из глаз. Путники, которые шли, казалось, не больше десяти минут, уже повидали столько, сколько не успеешь и за час.
— Таково устройство здешней местности, — последовало очередное объяснение кота, которому, похоже, импонировала роль гида. Во всяком случае, он приосанился и то и дело бросал на детей выразительные взгляды, словно проверяя, производит ли на них должное впечатление.
Тем времен ноги несли детей дальше и дальше в неизведанные просторы зазеркальной страны. Кстати, зеркал никаких видно не было — зато вдруг показалось довольно обширное озеро правильной, почти квадратной формы («Точь-в-точь как в Версале Швейцарское озеро», — отметила Нина). На его берегу сидел одинокий рыбак с крошечной удочкой. При ближайшем рассмотрении оказалось, что рыбак — мальчик лет шести, а ловит он своей удочкой пластмассовых разноцветных рыбок.
— Так я и думал, — проворчал кот. — Интересно, кто тебя отпустил? — строго обратился он прямо к рыбаку.
— Я посоветовался с дедушкой, — уклончиво ответил мальчик. — Он не исключает возможности, что Хрустальная звезда может находиться в самом неожиданном месте.
— Поэтому ты ловишь ее в пруду? — быстро сообразил Макс.
Он присел на берег рядом с мальчиком.
— Дедушка позволил тебе одному отправиться в Зазеркалье? — продолжал допытываться Доминус. Нине показалось, что кот даже нахмурил брови.
Неизвестный мальчик легко встал на ноги и с сожалением посмотрел на стайку пластмассовых рыбок.
— Дедушка был слишком занят, — серьезно сказал он. — Я не хотел отрывать его по пустякам.
Кот уселся на берег и некоторое время молча смотрел на гладкую поверхность озера.
— Так, — сказал он, и в его голосе послышались скептические нотки. — Теперь кому-то придется искать не только звезду, но и одного мальчишку! Мило, ничего не скажешь.
— Спасибо, Доминус, что ты ничего не скажешь, — откликнулся мальчик и ласково погладил кота по спинке. — Когда ты потеряешься, я тоже никому ничего не скажу, обещаю!
— Какая-то путаница, — шепнул Макс Нине. — Рыбки эти пластмассовые, пацан…
— В волшебной стране всегда так, — небрежно объяснил мальчик. — Правда, Доминус?
Но Доминус не стал отвечать, а вместо этого пристально посмотрел в глаза мальчику своими ярко-зелеными глазами.
— У тебя есть идеи, Лорис?
— У меня есть три идеи, — охотно откликнулся Лорис и опять уселся на берег. — Даже четыре, но четвертая не в счет. Во-первых, диатрима (это древняя птица гигантского роста) была довольно вялой. Вы могли бы зажечь около ее носа свечку, а она бы и не заметила — вот как я думаю.
— Не отвлекайся, Лорис, ты не на уроке, — строго сказал Домино.
Мальчик помрачнел.
— Мне никто не верит, — сказал он. — Даже дедушка сомневается. Говорит, что реакции диатримы не отличаются принципиально от реакций других живых существ и что, следовательно, она непременно среагирует на пламя.
— А причем тут Хрустальная звезда? — спросил Макс. — Ее что́, эта диадема украла?
— Диатрима, — сердито поправил Лорис. — Нет, конечно. Но вы же спрашивали, есть ли у меня идеи.
Доминус сказал:
— Лорис — внук месье Онжана.
— Любимый внук, — вставил прежним мрачным голосом мальчик. — Единственный и самый любимый.
— У ребенка наследственность, — деликатным шепотом пояснил кот. — Целая пирамида предков-волшебников, сами понимаете.
— Пирамида не причем, — опять вмешался мальчик. — Просто я с четырех лет записан в библиотеку.
(окончание следует)
