©"Семь искусств"
    года

Loading

Стоит хоть немного «пошевелить» константы взаимодействий, как мир меняется. Причем, как правило, он меняется настолько, что получатся не просто иная среда обитания и виды живых существ, — вся Вселенная становится непригодной для любой формы жизни.

Борис Штерн

АНТРОПНЫЙ ПРИНЦИП

(фрагмент новой книги*)

В этой статье речь пойдет о хорошо известном мировоззренческом понятии, связанном с самим фактом нашего существования. Термин «антропный принцип» фигурирует довольно часто, но столь же часто он трактуется некорректно и путается с антропоцентризмом. Начнем с того, что существуют как минимум два антропных принципа — сильный и слабый. Это написано в любой «Википедии», хотя подавляющее большинство, произнося «антропный принцип», имеет в виду его слабый вариант. Поэтому мы сначала «разделаемся» с сильным антропным принципом, чтобы больше к нему не возвращаться.

Астрофизика

Человек —творец и вершитель?

К его формулировке приложил руку замечательный физик Джон Уилер (John Wheeler), создатель многих прекрасных метафорических терминов, в том числе таких популярных, как «черная дыра», «квантовая пена», «кротовая нора» (в оригинале — “wormhole” — «червоточина»). Вот фраза, приписываемая Уилеру: «Наблюдатели необходимы для обретения Вселенной бытия» (1983). То есть, чтобы Вселенная реализовалась, в ней должен появиться разумный наблюдатель. Следовательно, возможны только такие вселенные, которые подходят для возникновения жизни и разума. Что, по крайней мере, с первого взгляда выглядит чепухой. По мнению авторов данной статьи, это и есть чепуха. Таково наше консолидированное мнение, невзирая на то, что статус выдающегося физика Уилером честно заслужен. Причем понятно, откуда у этой концепции растут ноги — из интерпретации квантовой механики, включающей наблюдателя как вершителя исхода взаимодействий в микромире.

Этой проблеме посвящен знаменитый парадокс про кота Шрёдингера. Сам Шрёдингер выдвинул его, чтобы показать: существующая интерпретация квантовой механики неадекватна. Если ее строго придерживаться, то возникает подобная чушь — суперпозиция живого и мертвого котов, разрушаемая лишь наблюдением того, кто откроет ящик.

Откуда взялась эта зловредная роль наблюдателя? Видимо, это связано с проблемой коллапса (редукции) волновой функции — действительно сложного и плохо понимаемого явления. Для ознакомления с проблемой можно порекомендовать статью А. И. Липкина и его же статью в УФН. Наиболее сильное высказывание Липкина по поводу роли наблюдателя:

«Что такое сознание — никто толком не знает, но именно поэтому на него можно свалить всё».

Мы явно переоцениваем свое значение, когда берем на себя роль вершителя что судьбы кота, что судьбы Вселенной. Кстати, а кто был первым наблюдателем, реализовавшим Вселенную? Галилей? Древние греки? Некий Homo erectus или волк, воющий на Луну 1 млн лет назад? У него ведь тоже есть сознание, не такое уж и примитивное.

Над сильным антропным принципом можно издеваться долго и смачно, но лучше мы сэкономим место для слабого антропного принципа — серьезной и в каком-то смысле плодотворной концепции. Дальше мы опускаем эпитет «слабый» и говорим просто об антропном принципе.

Наше хрупкое благополучие

Начнем с хорошо известных доводов в пользу того, что наша Вселенная будто специально подогнана под наше существование и вообще под существование сложных систем и процессов.

Наш мир сформирован значениями физических констант. Константы электромагнитного, слабого и сильного взаимодействий, гравитационная постоянная, массы частиц, которые, в свою очередь, определяются константами взаимодействий с полем Хиггса. Они не выводятся (пока?) из каких-либо более общих принципов. Их значения выглядят совершенно произвольными: мы знаем их из измерений, но не из формул. От них зависит всё.

Например, возможны ли в природе большие молекулы? Для этого должен существовать легкий электрон (много легче протона), а константа электромагнитного взаимодействия должна быть достаточно мала. Масса протона напрямую зависит от константы сильных взаимодействий; разница в массе протона и нейтрона — от масс кварков.

От соотношения масс электрона, протона и нейтрона вместе с электромагнитной постоянной зависят плотности всех веществ, возможность сложной химии, существование жидких и твердых тел, планет и гор на них, размеры живых существ и так далее. Эти зависимости прекрасно разобраны в книге “The Anthropic Cosmological Principle”, к сожалению, не переведенной на русский. Ниже приведены некоторые примеры, заимствованные из этой книги.

Стоит хоть немного «пошевелить» константы взаимодействий, как мир меняется. Причем, как правило, он меняется настолько, что получатся не просто иная среда обитания и виды живых существ, — вся Вселенная становится непригодной для любой формы жизни.

Согласимся, что если нет химических элементов и атомов или если таблица Менделеева сводится всего лишь к четырем-пяти заполненным клеткам, если не горят звезды и не конденсируются небесные тела, если Вселенная представляет собой однородный разреженный газ, то невозможна любая жизнь.

Проблема в том, что диапазон констант (точнее, объем в многомерном пространстве констант), в котором возможны сложные системы и жизнь, удручающе мал.

  1. Если бы нейтрон был чуть легче или протон чуть тяжелей, то во Вселенной после Большого взрыва протоны бы распались и остались бы одни нейтроны. Не было бы ни сложных структур, ни атомов вообще. Пустыня!
  2. Если бы нейтрон был немного тяжелее, чем на самом деле, то нейтроны в атомных ядрах распадались бы, т. е. ядер бы попросту не было. Никакой таблицы Менделеева, никакой химии, один водород был бы стабилен.
  3. Хрестоматийный пример, фигурирующий в “The Anthropic Cosmological Principle”: если немного увеличить константу сильных взаимодействий, появляется стабильный дипротон (2He). Существование дипротона ужасно тем, что он очень легко добирает барионы до гелия-4, который очень крепко связан. Весь водород Вселенной перешел бы в гелий, и мир остался бы без основного термоядерного горючего. До подобной катастрофы в потенциале взаимодействия двух протонов не хватает всего 92 кэВ. На самом деле пример не совсем верный. Дело в том, что, как сейчас известно, мы не можем произвольно изменить потенциал взаимодействия протонов — он зависит от константы квантовой хромодинамики, от которой также зависят массы барионов. Если ее изменить — «поплывет» всё. Тем не менее, пример демонстрирует, насколько хрупко наше благополучие. Он же показывает, насколько аккуратным и осторожным надо быть даже в мысленных экспериментах.
  4. Довольно удивительный факт: у ядра углерода есть резонанс, предсказанный Фредом Хойлом (Fred Hoyle), который на порядки повышает вероятность синтеза ядра углерода из трех ядер гелия. Энергия резонанса складывается из комбинации сильной и электромагнитной констант, а также зависит от массы кварков. Если немного изменить эту энергию, то цепочка синтеза элементов обрывается. Во Вселенной почти исчезнет углерод, кислород и прочие элементы, на которых основана жизнь, которые составляют космическую пыль, из которой, в свою очередь, конденсируются планеты земного типа.
  5. Идем в самую раннюю Вселенную. После Большого взрыва остались неоднородности от предшествующей стадии ее эволюции, будь то стадия космологической инфляции или что-либо еще. Исходная величина этих неоднородностей в момент образования горячей Вселенной ~ 10–5 (относительно средней плотности). Если бы амплитуда неоднородностей была в несколько раз меньше, галактики не успели бы образоваться. Если бы она была в несколько раз больше, галактики оказались бы слишком массивными и плотными, что тоже фатально — частые взрывы сверхновых, большая вероятность отрыва планет от родительских звезд. При этом амплитуда неоднородностей ниоткуда не следует. В рамках теории космологической инфляции неоднородности возникают как квантовые флуктуации «тяжелого» вакуума и зависят от природы последнего — от его плотности, от формы потенциала. Эти параметры тоже не вытекают из каких-либо известных принципов.

Видимо, этих хрестоматийных примеров достаточно, чтобы убедить читателя, что нам удивительно повезло. Возможно, это натолкнет кого-то на мысль, что константы взаимодействий устанавливал некий заботливый Творец. Однако существует гораздо более прозаичное объяснение. Оно и называется «антропный принцип».

Бесконечное множество вселенных

Представим себе, что существует огромное (даже бесконечное) множество вселенных. Тут есть некая терминологическая неоднозначность. Можно понимать под словом «Вселенная» всё сущее, и тогда мы должны говорить о разных частях Вселенной. Однако эти разные части Вселенной, скорей всего, при рождении «окуклились» в замкнутые, причинно не связанные друг с другом пространства, к которым тоже применяют термин «вселенные» (только с маленькой буквы). Ниже мы будем следовать второму варианту терминологии, понимая под «Вселенной» наше связное замкнутое пространство 3+1 измерений, а под «вселенными» понимать аналогичные образования не обязательно той же размерности.

Далее представим себе, что во множестве вселенных — разные константы взаимодействий, разные наборы частиц. В том числе где-то, включая нашу Вселенную, набор констант оказался благоприятным для появления жизни. В одной из таких вселенных появился разумный наблюдатель, разобравшийся в местной физике, и удивляется, как всё хорошо настроено. А там, где всё настроено плохо, никто и не появился. Значит, любой наблюдатель будет видеть набор физических констант, благоприятных для своего появления, сколь бы ни был мал благоприятный объем в пространстве параметров.

Это очень похоже на историю нашего появления в Солнечной системе на Земле. Здесь тоже немало удачных совпадений: нужное расстояние до звезды, нужное количество воды, глобальная тектоника, крупный спутник, планета-гигант на нужной орбите — всё это благоприятные условия. Но в данном случае мы точно знаем, что существует великое множество разных планетных систем с разными планетами, и не удивляемся благоприятным совпадениям.

Значит ли это, что антропный принцип сам по себе намекает на существование огромного множества разных вселенных? Конечно! Не доказывает в строго математическом смысле, но служит сильным доводом.

А есть ли в современной физике другие указания на множественность вселенных? Да, существует концепция вечной космологической инфляции, которая как раз описывает механизм рождения неограниченного числа вселенных. Что такое космологическая инфляция? Ей посвящена целая книга под названием «Прорыв за край мира»1 одного из авторов данной статьи под научной редакцией другого автора.

Если коротко, это механизм образования огромной однородной и изотропной вселенной из микроскопического зародыша. И этот самый механизм в большинстве вариантов теории плодит бесконечное множество вселенных, будучи не в силах остановиться. Это становится ясным, если к уравнениям общей теории относительности добавить квантовые эффекты. Это будет еще не то, что называется «квантовой гравитацией», здесь всё гораздо проще, так как квантовые эффекты относительно слабы.

На вечную инфляцию натолкнулся Пол Стейнхардт (Paul Steinhardt) в начале 1980-х, когда теория космологической инфляции еще только формировалась. Он обратил внимание на то, что космологическая инфляция в том варианте, который был популярен в то время, не может благополучно закончиться образованием вселенной. Мешают квантовые флуктуации вакуума: инфляция продолжается раздуванием новых и новых областей пространства. Стейнхардт решил, что это фатальный недостаток теории.

В 1986 году Андрей Линде обнаружил, что тот же самый эффект происходит и в более реалистичном варианте теории под названием «хаотическая инфляция». Но в отличие от Стейнхардта он осознал, что это важнейшее явление, объясняющее фундаментальную мировоззренческую проблему.

Итак, если верна теория космологической инфляции (а в ее пользу говорят несколько фактов, обнаруженных с помощью космических микроволновых телескопов WMAP и «Планк»), то в качестве неизбежного приложения к этой теории мы имеем вечную инфляцию — процесс рождения бесконечного числа вселенных.

В этой статье, посвященной антропному принципу, мы не можем детально объяснить, как работает космологическая инфляция в обычном и вечном вариантах. Об этом достаточно много написано, в частности, в упомянутой книге «Прорыв за край мира». Рекомендуем прочитать интервью с Андреем Линде, где он среди прочего рассказывает, как натолкнулся на вечную инфляцию; оно опубликовано в той же книге и еще в ТрВ-Наука.

*  Борис Штерн, Валерий Рубаков. «Астрофизика. Троицкий вариант», М.: АСТ 2020 г. 

Print Friendly, PDF & Email
Share

Борис Штерн: Антропный принцип: 14 комментариев

  1. Ася Крамер

    Sorry, антропоморфный. Апоморфин — это лекарство на случай отравления, особенно алкогольного.

  2. Ася Крамер

    “Откуда взялась эта зловредная роль наблюдателя?”

    Если бы ее не было, ее следовало бы выдумать! 🙂
    Это как в той старой шутке:
    Корова на картине съела всю траву и ушла…
    И ведь мы действительно не знаем, была ли на той музейной картине трава и была ли корова. Может, вчера была, но именно вчера нас не было в музее! Значит, только наше присутствие добавляет всамделишности. Было виртуально, а мы пришли — и стало реально!

    А ответ на вопрос о множественности вселенных можно вынести за скобки — он для нас неважен. Не настолько мы мегаломаньяки! В нашей маленькой Солнечной Галактике — мы, похоже, единственные. Это уже впечатляет. Плюс как все ловко устроено для нашего умиротворения: не безжалостный и безразличный космос, а ласковый голубой купол или огоньки звезд на черном бархате. Линия горизонта манит, бабочка удивляет диковинностью узоров и -да! — под березой — подберезовики, а под осиной — подосиновики. Нам с Альбертом Эйнштейном этого достаточно.

    Все сделано под человека: живи — и наблюдай. Смотришь на звезды и сам — глупыш! — не знаешь, что раскручиваешь скрипучее колесо Мельницы Гамлета.

    Мысль о том что апоморфный принцип (о важности человека!) родственен религиозному (по образу и подобию!) — вызывает полное согласие: плюс еще “примкнувший к ним Шепилов” — партийное: “все для человека, во имя человека”. Зачем-то мы нужны… Но по правде говоря, делаем все, чтобы разочаровать.

  3. Маркс ТАРТАКОВСКИЙ.

    Множество «параллельных вселенных» (ради решения «антропного принципа») — это всё та же средневековая схоластика насчёт количества ангелов на кончике иглы. Логика подсказывает, что МИРОЗДАНИЕ, как и всё, что мы видим в нём, меняется, преобразуется — проходит фазу за фазой, связанных причинно-следственными отношениями — и в какой-то из сменяющих одна другую вселенных на какой-то планете, вращающейся вокруг какой-то звезды возникает возможность возникновения жизни… Это, оказывается, наша Вселенная, естественно кажущаяся нам единственной.
    Иначе говоря — повторю вкратце ранее изложенное: вселенных бесчисленное множество, но не одновременных (в нелепо придуманных «разных измерениях») но — в бесконечном времени.

  4. Маркс ТАРТАКОВСКИЙ.

    Евгений В: «Человеческий мозг везде хочет обнаружить закономерность. Это вполне естественно и соответствует научной логике. Ведь и Эйнштейн не хотел верить, что «Бог кидает кости». Но, что делать, вероятностный характер, видимо, очень глубоко встроен в природу. Случайность тоже приходится признать органичной частью мироздания: Бог тоже кидает кости, и так же, как мы, не всегда знает, что выпадет».
    :::::::::::::
    Это не так. Случайность — лишь непознанная закономерность.
    Мнение это (правда, не единственное) послужило поводом для исключения меня в 1950 г. из Киевского университета (философский ф-т). Не то, чтобы было оно слишком крамольным, но прозвучало «не на том месте и не в то время» — в заключение процитированной доцентом Овандером мысли самого Маркса (Карла):
    «История носила бы очень мистический характер, если бы случайности не играли никакой роли. Эти случайности входят, конечно, и сами составной частью в общий ход развития, уравновешиваясь другими случайностями»…

  5. ЕвгенийВ

    Надо сказать, человек всегда крайне трудно свыкается с ситуацией, в которой оказался, если статистическая вероятность её пренебрежимо мала. Он иногда в такой ситуации готов отказаться от научного и материалистического взгляда на мир. Он начинает искать объяснене в чем-нибудь сверхъестественном, иногда — в религии. Согласитесь, в \»сильном\» антропном принципе есть многое общего с религиозной верой.
    Вы представьте: едет некий Семен Семеныч на машине, и капот его машины внезапно прошивает метеорит. И вот стоит обескураженный Семен Семеныч возле дымящейся машины, чешет затылок и думает: это какая ж вероятность, что на едущий автомобиль упадет метеорит? Ну, положим, на чей-нибудь, чей попало на земле автомобиль, он еще может, хотя и с очень маленькой вероятностью, упасть. Но на мой, именно мой автомобиль?! Это надо ж поделить эту крошечную вероятность на миллиард машин — вероятность окажется \»практически нулевая\». И всё-таки он угодил, зараза, именно в меня! И тогда паровоз в голове Семен Семеныча начинает сходить с рельсов, а Семен Семенович с катушек. Он начинает думать, что, если статистическая вероятность подобного случая ничтожно мала, значит эта \»случайность\» — никакая не случайность. Значит это был \»знак свыше\», \»звоночек\», и нужно искать какое-то более \»логичное\» объяснение. Ну, и сами понимаете, куда уводят его эти размышления…

    1. Soplemennik

      ЕвгенийВ — 2021-01-02 14:35:39(744)

      Надо сказать, человек всегда крайне трудно свыкается с ситуацией, в которой оказался, если статистическая вероятность её пренебрежимо мала. Он иногда в такой ситуации готов отказаться от научного и материалистического взгляда на мир. Он начинает искать объяснене в чем-нибудь сверхъестественном, иногда — в религии. Согласитесь, в «сильном» антропном принципе есть многое общего с религиозной верой…
      ====
      Уважаемый Евгений В.!
      Как отъявленный атеист, советую (и только!) не затрагивать верующих никоим образом.

      1. ЕвгенийВ

        Побьют камнями, сожгут на костре, отрубят голову? Надеюсь, что нет. Я проживаю в Израиле, дорогой Soplemennik, и наши здешние верующие настолько сильны и уверены в себе, что мои выпады их не только не ранят, но даже не пощекочут. И они здесь совсем не измучены прорагандой атеизма или ущемлением их гражданских прав.
        Впрочем, я как раз не атеист, а, скорее, агностик. Мне очень по душе, к примеру, мысли о боге Эйнштейна. Я просто четко разграничиваю для себя область науки и область этики. «Звездное небо надо мной и моральный закон во мне» — лучше Канта не скажешь. Бог, может, и един, но разговор с Богом движется совершенно разными путями в науке и в сфере морали. В науке это подлинный диалог. Я бы сказал, это единственно возможный диалог с ним — вы задаёте правильный, обдуманный вопрос и получаете ответ на него. Любопытство и сомнение однозначно являются добродетелью в науке. Причем, сомнение в самом существовании Бога абсолютно легитимно в этом диалоге. В сфере морали мы получаем, скорее, «императив», директиву, и диалог ведем уже с собственной совестью и друг другом.
        Я не противник религий. Но мне, честно, не по душе, когда религия и наука мешаются друг с другом. Мне не нравятся ни наука с примесью религии, ни религия с примесью науки. Но даже человеку науки трудно мириться со статистическими, вероятностными явлениями мироздания, человеческий мозг везде хочет обнаружить закономерность. Это вполне естественно и соответствует научной логике. Ведь и Эйнштейн не хотел верить, что «Бог кидает кости». Но, что делать, вероятностный характер, видимо, очень глубоко встроен в природу. Случайность тоже приходится признать органичной частью мироздания: Бог тоже кидает кости, и так же, как мы, не всегда знает, что выпадет.)

  6. Маркс ТАРТАКОВСКИЙ. "Антропный принцип"...

    Вполне предполагаемо, что в бесконечности времени до возникновения данной вселенной было их бесконечное число, сменявших одна другую. Об этом моя гипотеза «Циклы МИРОЗДАНИЯ», куда подсчитано уже сотни тысяч входов — без единого существенного возражения. И это понятно — потому что соответствует логике…
    В силу этой бесконечности — не в пространстве, но ВО ВРЕМЕНИ — вполне могло возникнуть состояние, в котором пребываем мы — свидетели действительности.
    Дело в том, что в традиционном понимании антропности (т.е. самое незначительное смещение могло и т.д.) не учитывает того, что никак не предполагаемо и наличествует как таковое. Моё возникновение — как и любого из живущих — выпадает из любых вероятностых определений: совпадение данных сперматозоида и яйцеклетки — величина, связанная не только с данными родителями (хотя и в этом случае вороятностость определяется степенью с десятками нулей), не только всей историей человечества (если бы комар ужаливший Александра Макед., не был малярийным, возник бы я — да и все ныне живущие?), но и с историей возникновения жизни — от случившегося некогда случайного соединения первичных организмов)… Вероятность моего — и любого — появления на свет могло бы быть определено разве что немыслимой цифрой в миллионной (!) степени.
    Но я — уже есть и каждый из живущих УЖЕ есть — а обратный отсчёт попросту немыслим…
    Логика здесь пасует.

    1. В.М.

      А Вам не кажется, что вероятность любого уже произошедшего события всегда равна единице? Если тут вообще можно говорить о вероятности.

    1. ЕвгенийВ

      В Вашей статье, уважаемый Виталий, моё внимание привлекла цитата из Фреда Хойла:
      «Заявлять, что Вселенная должна быть такой, чтобы мы могли в ней существовать, — это трюизм. Не Вселенная должна быть такой, чтобы мы могли в ней жить, а мы должны быть такими, чтобы существовать в ней. По-моему, антропный принцип ставит проблему с ног на голову».
      Действительно, если трактовать антропный принцип по Хойлу, то он — банальность, софистика. Но подмену делает сам Хойл. Он подменяет взаимосвязь между существованием жизни/разума и существованием Вселенной, заложенную в антропный принцип, на взаимосвязь нашего существования (которое есть факт) и законов существующей Вселенной (которая тоже факт).
      «Взаимосвязь», если переводить на язык формальной математики, — это обычно парная теорема о необходимом и достаточном условии. Помните школу: условие 1 верно ТОГДА и ТОЛЬКО ТОГДА, когда верно условие 2? «Тогда» — достаточное условие (из 2-го строго следует 1-е); «только тогда» — необходимое условие (из 1-го строго следует 2-е).
      Взаимосвязь , про которую говорит Хойл, — взаимосвязь возникновения жизни/разума и законов Вселенной, позволяющих им возникнуть, следовало бы формализовать таким образом:
      — если жизнь/разум существуют (условие 2), то во Вселенной действуют законы, позволяющие им возникнуть (условие 1) — достаточность (и несомненный «трюизм»);
      — если существуют физические законы, позволяющие возникновение жизни/разума (условие 1), то жизнь/разум непременно возникнут, обретя соответствующие законам формы, — необходимость; т.е., разумная жизнь неизбежно (с необходимостью) возникнет при таких законах, и тут есть, разумеется, о чем поразмышлять. Даже очень.

      Но формулировка Хойла — «мы должны быть такими, чтобы существовать в ней (Вселенной)» — теорему о появлении разума, как необходимом следствии законов природы, затушевывает или даже отбрасывает, заменяя её аксиомой — фактом нашего существования. Мы — факт, Вселенная с ее законами — факт. Мы часть Вселенной, мы существуем по ее законам, всё ужасно тривиально. И его собственная формулировка превращается в трюизм.

      Что же до изначального антропного принципа, который в статье назван «сильным», то он, как я понимаю, преполагает взаимосвязь разумной жизни не с законами Вселенной, а с самим её существованием.
      Условием 1 становится возникновение Вселенной, условием 2 — возникновение разумной жизни. А теоремы о достаточности и необходимости выглядят так:

      — если жизнь/разум существуют, то и Вселенная существует — это ДОСТАТОЧНОЕ условие существования Вселенной (и явный «трюизм», с материалистической точки зрения);
      — НЕОБХОДИМОЕ же условие звучит так: для возникновения Вселенной НЕОБХОДИМО, чтобы в ней была возможна разумная жизнь. Или, иначе, — никаких «других Вселенных», в которых нет условий для биологической жизни/разума нет и БЫТЬ НЕ МОЖЕТ.
      И вот это второе, «необходимое условие», на мой взгляд, совершенно недоказуемо, и, более того, антинаучно.
      Т.е., исходный антропный принцип стоит на двух китах, один из которых — трюизм, второй — антинаучен.

      Что касается теории инфляции и бесконечной Мульти-Вселенной, то они как раз не построены на антропном принципе. И даже отвергают его: мы просто обитатели одной из Вселенных, в которой — случайно — физические законы оказались подходящими для возникновения биологической жизни и разумной жизни. А в множестве других разумной жизни может не быть. Если называть такое положение «слабым антропным принципом», то и он — трюизм.

      1. В.М.

        Евгению.

        Мне кажется, что Хойл не предлагал свою формулировку. Он просто принимал наличие Вселенной и нас в ней как данность.

        В другом месте Хойл указывал, что этот принцип имеет предсказательную силу только в рамках теории Большого взрыва, поскольку из него следовало, что «эпоха нашего существования ограничена пределами от 10 миллионов до 30 миллиардов лет, и если верить в Большой взрыв, то это весьма существенное предсказание. В других космологических моделях, не основанных на Большом взрыве, галактики могут иметь различный возраст— одни могут быть молодыми, другие старыми, и в них в процессе эволюции вполне могла возникнуть жизнь. Можно придерживаться и вовсе радикального взгляда (и получать за это премии), согласно которому наше существование требует, чтобы законы природы были именно такими, какие они есть. Наше существование якобы определяет, какой должна быть Вселенная. Если вы отстаиваете такую эгоцентрическую точку зрения, то вполне можете рассчитывать на гранты и командировочные, которые позволят вам свободно ездить по миру на разные конференции».

        Я не уверен, что, как Вы пишете «теории инфляции и бесконечной Мульти-Вселенной как раз не построены на антропном принципе и даже отвергают его.» Вот как преподносит этот принцип один из самых ярых его апологетов Андрей Линде.

        Многие учёные до сих пор стыдятся использовать антропный принцип. Друзья Гарри Поттера боялись произнести имя «Волдеморт», и точно так же противники антропного принципа часто заявляют, что они не будут упоминать этот принцип в своих статьях. Долгое время физики верили, что есть лишь один физический мир, и что из полного его описания будут следовать все параметры, такие как константы связи и массы элементарных частиц. Предполагалось, что фундаментальная теория будет красивой и естественной. Такие надежды были безусловно благородными, но, возможно, чересчур оптимистичными. Этот период можно назвать «веком невинности». Сейчас мы, похоже, вступаем в «век антропности». Инфляционная космология— вместе с теорией струн— приводит к картине мультивселенной с бесконечным количеством экспоненциально больших областей («вселенных»), имеющих бесконечно большое число различных свойств. В дополнение к неизбежно субъективным понятиям красоты и естественности мы добавляем простой и очевидный критерий, согласно которому часть Вселенной, где мы живем, должна иметь свойства, совместимые с нашим существованием.

        1. ЕвгенийВ

          Спасибо, Виталий! Эх, плохи наши дела, если дело обстоит так, как описывает Хойл… В середине прошлого века физики были посерьезнее.
          <>> — это смешно. Схоластика какая-то. Она не должна их иметь, она их уже имеет.
          Вселенная должна иметь такие свойства, чтобы под березами росли подберезовики, а под осинами подосиновики, а главное — чтобы в ней появился гениальный Я и осчастливил человечество новым критерием существования. Хе-хе…))

          1. В.М.

            Рад, что понравилось. Тогда позабавлю еще одной цитатой.

            «Некоторые могут считать, что рассуждения о других вселенных — областях пространства и времени, которые мы не можем наблюдать (вероятно, даже в принципе, а не только на практике) — относятся не к физике, а к метафизике. Наука основывается на наблюдениях и экспериментах, а потому естественно нервозно относиться к чему-то ненаблюдаемому. Представляется, однако, что другие вселенные уже входят в область научных исследований, поскольку вполне имеет смысл задать вопрос: «Существуют ли ненаблюдаемые вселенные?», хотя ответ на этот вопрос вряд ли будет получен в ближайшее время».

            Это заявил Мартин Рис, сменивший Хойла на посту директора основанного тем института и кембриджского профессора астрономии, осыпанный всеми возможными наградами и премиями (кроме нобелевки), в прошлом президент Королевского общества, ныне лорд.

            Чем его вопрос отличается от древней проблемы богословов: сколько ангелов могут уместиться на булавочной головке? Следуя его логике, этот вопрос тоже входит в область научных исследований, просто потому, что его можно задать. Да и ангелов «мы не можем наблюдать (вероятно, даже в принципе, а не только на практике)». Так что «ответ на этот вопрос вряд ли будет получен в ближайшее время».

Добавить комментарий для ЕвгенийВ Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.