А дело было ранней осенью. Через несколько минут после исполнения моей песенки будильников на сцену при открытом эфире ввалилась толпа мужчин в тулупах и валенках и с газетой «Правда» в руках. В Москве были аварии, когда они устремились на Ленинские Горы. Телевизионщики «ЗАБЫЛИ» выключить экран. Толпа была так велика, что охрана университета не смогла их остановить.

Юлий Зыслин

Михаил Яковлев — «друх» и сосед Владимира Высоцкого

K 80-летию Высоцкого и 50-летию КВН’а

Михаил Яковлевич Яковлев жил с Владимиром Семёновичем Высоцким в Москве в разное время в двух коммунальных квартирах на Первой Мещанской улице, наблюдал его с первых лет его жизни и общался с ним до самой его смерти.

В 17 комнатах первой коммунальной квартиры, что была на 3 этаже одного из трёх корпусов доходного дома начала ХХ века — меблированные комнаты «Наталис», попадался самый разный народ. В основном жили дружно. А Высоцкие и Яковлевы просто дружили семьями. У них были самые большие комнаты в квартире на два окна и телефоны, которые установил отец Высоцкого профессиональный связист Семен Владимирович. Все приходили звонить, даже с других этажей.

К слову, с Михаилом Яковлевым (1926-1989) я работал вместе и регулярно общался в течение 35 лет на МЭЛЗ’е (Московский электроламповый завод). Некоторые частности об этом помещены в заключительной части настоящей статьи.

Михаил общался с Владимиром практически всю его жизнь.

Он изредка что-то рассказывал мне о Высоцком, и я много раз просил его что-нибудь написать (недавно я, наконец нашёл некоторые его опубликованные краткие воспоминания).

Назову некоторые интересные в связи с Высоцким факты, относящиеся к Михаилу Яковлеву:

— Миша носил записку от соседей Нине Максимовне в роддом с просьбой назвать мальчика Олегом;

— дарил соседу Володе свои игрушки, например, теплоход “Красин” (а тот напихал в трубу теплохода бумагу и поджог. Был пожар, который, к счастью, удалось быстро затушить);

— помог поступить в студию МХАТ (сам Михаил окончил светотехническое отделение училища при МХАТ’е);

— помог попасть на съемку фильма «713-й просит посадку», что произошло по просьбе Нины Максимовны, когда она застала у Миши в гостях друга его детства по Ташкенту (эвакуация) сценариста этого фильма Андрея Донатова;

— будучи одним из зачинателей и авторов молодёжных телевизионных программ ВВВ и КВН («Вечер весёлых вопросов» и «Клуб веселых и находчивых»; кстати, КВН — это марка советского телевизора, для которого на МЭЛЗ’е разрабатывали и выпускали кинескоп), разрешал Владимиру присутствовать при работе Миши над этими программами;

— у Миши дома бывали Табаков, Стриженов, и Высоцкий их видел;

— всю жизнь дружил и общался с родителями Высоцкого и давал им советы, в частности, при выборе памятника на Ваганьковском кладбище;

— после смерти Высоцкого Миша принёс мне листочки с последними его стихами;

— он жил некоторое время в одной квартире с Володей после расселения коммуналки. При сносе старого дома на Первой Мещанской Высоцкие и Яковлевы согласились жить вместе в трёхкомнатной квартире в новом доме, расположенном совсем рядом на Проспекте Мира (они не хотели покидать район Рижского вокзала). Одна комната — Высоцкие, другая — Яковлевы, а проходная — как бы «салон-столовая», общая, чисто условно, по цвету салфеточек и оконных занавесок — голубые и розовые, делившаяся на две половины. При этом ВВ оказался в проходной комнате, куда в своё время привёл свою первую жену, а его мама заняла по жребию единственную в квартире изолированную комнату;

— Миша до женитьбы Владимира будил его, уходя с утра на МЭЛЗ, а Владимир не обижался и говорил улыбаясь: «Спасибо, друх» (так он любил называть Мишу);

— они любили шутить и разыгрывать сценки;

— однажды Миша встретил Высоцкого на Тверской улице. Он держался за живот: шпана пырнула его ножом, когда он отказался для них петь;

— Миша утверждал: «Владимир до 13 лет точно не пил!»

Михаил Яковлевич Яковлев вспоминал:

«Виделись мы редко… Да и, честно говоря, я Володю иногда недооценивал: “большое видится на расстоянии”… Ну кто для меня был Вовка Высоцкий — сосед, который на двенадцать лет моложе меня. Я еще раз скажу, что тогда я не видел в Володе большого поэта, это моя вина и мой грех…»

Миша даже не пошёл слушать Высоцкого на МЭЛЗ’э, когда тот выступил на нашем заводе.

А я-то, конечно, был на том выступлении Высоцкого на МЭЛЗ’е. Это происходило сразу после выхода фильма про альпинистов «Вертикаль». Я был в восторге от альпинистских песен Высоцкого. Сам много раз бывал в горах, немного занимался альпинизмом. Володя как раз тогда спел у нас все эти песни. Встречу устроил популярный тогда бард Сергей Стёркин, который тоже работал инженером на МЭЛЗе (его Миша как раз почитал).

Так вот на сцену вышел Высоцкий. Небольшого роста, ладно скроенный молодой мужчина в обтянутом по фигуре джемпере серого цвета. Таким по комплекции он как раз представлен на памятнике в Сочи.

В первом ряду сидело человек 20 ребят с магнитофонами. Это увидел Высоцкий и резко объявил: «Если оии будут записывать, он выступать не будет». Таковы, дескать, правила игры. Все, конечно, убрали свои маги. Но Высоцкий не учёл, что микрофон был подключён к радио-рубке завода, где радист Коля ВСЁ, естественно, записал, а потом и размножил…

Оплата за выступление тогда тоже была запрещена. И всем бардам, включая Высоцкого, кого приводил к нам Стёркин, дарили дорогую мужскую рубашку. И даже за эти рубашки Стёркина стали упрекать, и он перестал устраивать у нас бардовские встречи в конференц-зале завода…

В этой связи вспоминается яркий комедийный с блистательной постановкой игрой актёров фильм Марка Розовского 1990 года «Страсти по Владимиру», снятый по его же пьесе «Концерт Высоцкого в НИИ»).

Яковлев вспоминал:

“Как известно, разница в возрасте с течением времени сглаживается, и когда Володя записал свою первую пластинку во Франции, то позвонил мне:

— Немедленно приезжай! Привез десять авторских пластинок…

Я приехал, он торжественно вручил мне пластинку с такой надписью: «Вечному другу и вечному соседу — Мише Яковлеву».

Высоцкий однажды поделился с Мишей своими горькими мыслями:

«Друх! Вот ты — член Союза журналистов, а я ни в каком творческом союзе не состою. Уйду из театра — и я никто. Тунеядец…».

К тому времени инженер лаборатории ламп накаливания электролампового завода Михаил Яковлев уже был известен как автор «фраз» типа: «У меня перестал болеть зуб, и я спокойно слез со стены», и стал одним из основателей КВН’а (подробнее об этом ниже).

Кстати, Миша очень гордился своим членством в Союзе журналистов, всегда носил на пиджаке значок этого Союза. Он мне говорил: «Это моё высшее образование (он окончил только техникум)». Принимал его в Союз журналистов сам Алексей Аджубей — советский журналист, публицист, главный редактор газет «Комсомольская правда» (1957—1959) и «Известия» (1959—1964), депутат Верховного Совета СССР, член ЦК КПСС, зять Никиты Хрущёва. Миша поразил его рассказом о лампах для кремлёвских звёзд, которые разрабатывались и изготовлялись в соответствующей лаборатории московского электролампового завода, где Миша как раз многие годы служил. Эти лампы по сути обычные лампы накаливания, но они имели размеры с хороший русский самовар…

Отдельно надо сказать о Мишиной маме Гисе Моисеевной Яковлевой. Её в коммуналке называли «Валерианкой», «Палочкой-выручалочкой». Она разрешала все конфликты в коммуналке, укладывала Вову спать, когда его родителей не было дома (а это было нередко), кормила его отца борщом. Приходя поздно домой, он сначала стучался к Яковлевым: “Гися (они были на «ты»), борщ есть? Тогда грей!” — просил он по-украински.

Из баллады Высоцкого о детстве:

И било солнце в три ручья, сквозь дыры крыш просеяно,
На Евдоким Кириллыча и Гисю Моисеевну

В паспорте у Яковлевой, в девичестве — Гофман, значилось, что она — Шейна-Гися-Лейза Эрлиповна. Фамилия не упомянутого в песне её мужа, Якова Михайловича — «Яковлев» появилась сначала как его партийный псевдоним в годы гражданской войны, т.к. он участвовал в подпольной работе. На псевдоним были сделаны все документы, а первоначальная, еврейская, фамилия ушла в небытие. Яков Михайлович Яковлев, в августе 1941 г. записался в ополчение и ушёл на фронт. Погиб в октябре 1941 г. под Вязьмой. Репрессированных в семье Яковлевых не было.

Вторая жена Владимира Высоцкого Людмила Абрамова (подробнее о жёнах см. ниже) говаривала, что Гися Моисеевна была легендарной женщиной. А Миша в свою очередь как-то вспоминал, что сначала мама Высоцкого Нина Максимовна представляла его гостям как одного из авторов КВН’а, а через годы, уже после смерти ВВ, — просто сыном Гиси Моисеевны…

Теперь немного о моих рабочих и творческих взаимоотношениях с Михаилом Яковлевым.

Последние годы перед его смертью в 1989 г. мы особенно часто виделись, т.к. работали на МЭЛЗ’е в одном и том же отделе, состоящим из трёх лабораторий. Он был начальником одной из них (светильники), я зам. начальника и ведущим специалистом другой лаборатории (датчики), а третьей лабораторией (ширпотреб) и всем отделом командовал мой однокурсник.

Наши лаборатории были недалеко друг от друга, да у него ещё был прямой городской телефон (прямой городской телефон был особой преференцией очень немногих на заводе).

Мы взаимодействовали с Мишей ещё по линии рационализаторской работы. Но главным, конечно, было наше творческое сотрудничество и частое культурное общение, обмен художественными впечатлениями и новостями.

Он — один из создателей ВВВ и КВН, автор афоризмов, юмористических миниатюр и сценариев для киножурнала «Фитиль», я — автор-исполнитель (сотни песен на стихи русских поэтов, 15 авторских вечеров на МЭЛЗ’е), основатель и ведущий «Музыкально-поэтического клуба МЭЛЗ» (16 лет, 186 программ), автор стихов и эссе о музыке и поэзии.

Миша не только не пошёл на Высоцкого, когда тот выступал у нас на заводе, но не посетил ни одного заседания моего клуба и был только на одном моём авторском вечере в Большом зале ДК МЭЛЗ. И при этом он ушёл возмущённый моей колыбельной песней. Её исполнял лауреат одного из фестивалей авторской песни Владимир Кучеров с дочерьми. Я им подпевал, для чего на полу сцены положил 4 больших куклы (по числу моих внуков), лёг рядом с ними, держа микрофон. Это как раз Мише очень и не понравилось. Он считал себя большим специалистом, имел многие знакомства в театральном мире. Но здесь он был неправ.

Он, несомненно, был расположен ко всяким придумкам. Думаю, что аббревиатура ВВВ и КВН — это его заслуга и может быть главный вклад. А уж аббревиатура КВН — точно. Дело в том это марка первого советского телевизора КВН-49 (Кенигсон, Варшавский, Николаевский, 1949 год) — чёрно-белый телевизор, выпускавшийся в СССР в различных модификациях с 1949 до 1960 года. Первый массовый телевизор в СССР, для которого на МЭЛЗ’е, как уже отмечалось, разрабатывали и выпускали специальный кинескоп.

Творческий багаж Яковлева: сценарий нескольких сюжетов для журнала «Фитиль», участие в составлении сценариев всех передач ВВВ и первых лет КВН (старый КВН, 1967-1971 гг., пока не отстранили от передач ведущего программы Алика (Альберта Юльевича) Аксельрода из-за его еврейского имени и фамилии и не замeнили его на инженера Александра Маслякова. После этого Аксельрод и вслед за ним Яковлев и руководитель группы Муратов ушли с телевидения.

К сожалению, Мишей не издано ни одной книги, ни одного сюжета, кроме давно ожидаемого одиночного воспоминания о Высоцком. По крайней мере, мне он мне о них не сообщал. Возможно, это была его скромность, да и творческая неуверенность. Его интеллектуальный багаж не казался глубоким и широким. Склонность к иронии вообще и при рассмотрении других работ — это был его конёк. Но ведь и временных возможностей у него было немного. Каждый день на заводе, от звонка до звонка, было душно и шумно, но где былo, правда, большое поле для общения с интеллигентными людьми. И только после рабочего дня возникали встречи и та самая творческая работа.

Придумывание и составление программ для ВВВ и КВН — это очень трудоёмкая и специфичная работа. Поэтому этим занимался всегда коллектив авторов. В кармане Миши всегда носил нарезанные квадратики плотной белой бумаги и карандашик для записи интересных мыслей и соображений, возникших где-то на ходу.

Теперь расскажу о нашем творческом сотрудничестве.

Случай первый.

В эпоху ВВВ то ли я его просил меня внедрить на ТВ с моими песнями, то ли он сам сообразил, т.к. срочно потребовалась песня. Как-то он предложил мне написать музыку для «Песенки двух будильников». Этой песенкой предполагалось объявить антракт очередной двухчастной передачи ВВВ. Кстати, и по закону подлости эта передача оказалась последней. После неё закрыли программу ВВВ, разогнали молодёжную редакцию и даже кого-то из ТВ-начальства.

Но об этом ниже.

В общем, однажды Миша принёс мне стихи этой песенки, написанные Аликом Аксельродом:

Я быстренько сочинил музыку. Наш заводской коллега и приятель начальник физической лаборатории на МЭЛЗ’е большой интеллектуал Александр Котляр помог мне сделать нотный клавир (у меня сохранился карандашный его черновик). На ТВ аранжировали песню для ансамбля, два студента одетые будильниками, вышли и, раскачиваясь в такт с музыкой, пропели её во время программы. Я слушал всё это по ТВ. Был совершенно счастлив. Мне даже потом заплатили 60 рублей (зарплата у меня тогда была 90 руб.), что было для меня, семейного человека, — существенно (коллеги обиделись на меня, что мы не пропили эти деньги в ресторане, и мне стыдно до сих пор).

Но тут в этот раз произошла катастрофа, и моя карьера на ТВ не состоялась.

Дело в том, что по сценарию эту программу вёл композитор Никита Богословский, известный шутник, члён 4-х творческих союзов. И всё это проходило на сцене зала Университета на Ленинских горах.

Так вот он НЕ по сценарию объявил конкурс. А программа ШЛА В ПРЯМОМ ЭФИРЕ.

Он предложил зрителям:

«Кто приедет сейчас в университет в тулупе, валенках, шапке ушанке и с газетой «Правда» от 31 декабря прошлого года, — получит приз».

А дело было ранней осенью. Через несколько минут после исполнения моей песенки будильников на сцену при открытом эфире ввалилась толпа мужчин в тулупах и валенках и с газетой «Правда» в руках. В Москве были аварии, когда они устремились на Ленинские Горы. Телевизионщики «ЗАБЫЛИ» выключить экран. Толпа была так велика, что охрана университета не смогла их остановить.

Так мне всё это запомнилось.

А вот как вспоминали в одном из интервью отцы-основатели первые шаги ВВВ и этот трагикомический случай:

Сергей Муратов: На комсомольском собрании я встал и сказал: «Приближается фестиваль молодежи и студентов в Москве, а у нас на телевидении даже нет редакции, которая бы занималась программами для молодых!» Все дружно согласились, что такая редакция нужна: «Вот ты этим и займешься». Я и занялся. Так возникла редакция «Фестивальная». Именно в это время я услышал о Мише Яковлеве, инженере электролампового завода. Мне сказали, что он сочиняет фразы. Что значит «фразы»? Ну, например: «У меня перестал болеть зуб, и я спокойно слез со стены». Меня поразил этот жанр. Я решил: такой человек обязательно должен участвовать в телевизионных затеях.

Альберт Аксельрод: Вообще все это затеял Сергей Муратов…

Сергей Муратов: Все это придумал не я. Дело в том, что незадолго перед тем я познакомился с режиссером из Чехословакии Станиславом Страдом. Он рассказал, что ведет самую популярную в стране программу «ГГГ» — «Гадай, гадай, гадальщик». И мы придумали схожую по жанру и названию игру — «Вечер веселых вопросов». Так что славная традиция заимствовать телеидеи заложена была нами.

Михаил Яковлев: Первый сценарий «ВВВ» написали мы с Андреем Донатовым весной 1957 года. Редактором был Муратов, а ведущими — популярный композитор и замечательный острослов Никита Богословский и молодая актриса Маргарита Лифанова. Отбирая для передачи номера студенческой художественной самодеятельности, мы впервые увидели тогда еще студента медицинского института Альберта Аксельрода и тогда еще студента факультета журналистики МГУ Марка Розовского. Увидели и сразу же в них влюбились. Было решено, что Богословский и Лифанова проведут только первое отделение передачи, создадут своеобразную рекламу «ВВВ». Вести второе отделение предоставили Аксельроду и Розовскому…

Альберт Аксельрод: Можно сказать, что в истории телевидения произошел знаменательный факт: впервые микрофон оказался в руках не только не профессионалов, но людей, официально ни за что не отвечающих. Передача произвела фурор. Родилась первая советская викторина.

Ксения Маринина: До какой степени тогда выверялось каждое слово — сейчас невозможно вообразить. Хорошо помню одного диктора, которого в момент уволили за нечаянную оговорку. Эфир был только прямой. Если бы ведущий что-то ляпнул — нам всем не сносить головы.

Сергей Муратов: Это был дебют для всех. Игра шла не с командами, как позднее в КВНе, а со зрителями. Совершенно случайные люди вызывались на сцену при помощи разных трюков… Зрители впервые стали действующими лицами. И не только те, кто в зале, но и сидящие у телевизора.

Михаил Яковлев: На первом эфире мы предложили: кто первый привезет три вещи: 7-й том Джека Лондона, фикус в горшке и черепаху, — тот победитель.

Сергей Муратов: Не черепаху, а керосинку. Приготовили три приза, а приехало человек двадцать. Пришлось как-то выходить из положения. На этих конкурсах с приездами мы и подорвались в третьей передаче. Конкурс, из-за которого все произошло, был придуман Богословским еще во время подготовки второй программы: наградить того, кто руководствуется народной мудростью «готовь сани летом». Но приехать в тулупе, валенках и ушанке даже летом несложно. Найти самовар тоже не проблема. А мой приятель из Чехословакии предупреждал, что у них был печальный опыт с легким заданием для зрителей. И я, предвидя будущие неприятности, тут же отмел идею Никиты Владимировича. Передача прошла без этого конкурса. А дальше я, как назло, уехал из Москвы в командировку.

Михаил Яковлев: Вдруг накануне эфира выясняется, что по какой-то причине сорвался центральный конкурс с приездом. И тут кто-то вспомнил о несостоявшемся замысле с шубами. Чтобы усложнить задание, мы ввели дополнительное ограничение: привезти с собой номер газеты от 31 декабря прошлого года. Но, объявляя условия конкурса, Богословский об этом ограничении забыл.

Ксения Маринина: Эта злополучная передача шла на третий день моей работы программным режиссером. В моем распоряжении был резерв — художественный фильм на случай нарушения хода трансляции. За него отвечал мальчик с ключами от сейфа. Но у него в тот вечер было свидание. Подходит он с жалобным лицом и говорит: «ВВВ — передача на целый вечер. Можно мне уйти?» Я отпустила влюбленного мальчика, а он увез с собой ключи от сейфа.

Марк Розовский: И тут выходит Никита Владимирович Богословский и выдает конкурс, которого, как потом говорили, в сценарии не было. Надо было приехать в шубе и валенках. А уж валенки в нашей державе… Может, один Никита Владимирович их и не носил.

Михаил Яковлев: И началось… Больше всего были изумлены работники ГАИ: непонятно, почему в сентябре при теплой погоде, часов в восемь вечера в сторону Университета на Ленинских горах вдруг устремились толпы людей на велосипедах, на мотоциклах, в частных машинах, в такси, и все одеты по-зимнему!

Альберт Аксельрод: А вход в высотное здание МГУ только по удостоверениям. Об этом тоже как-то не подумали, когда предлагали конкурс. И вот началось столпотворение: приехавших не пропускают, всем жарко, каждый хочет быть первым.

Марк Розовский: Сначала мы очень веселились. Помню, одним из первых вбежал летчик из Норильска в унтах. Зал ему аплодировал, кричали, что надо дать премию. Но потом началось что-то несусветное. Толпа заполнила зал, ворвалась на сцену. Милиционеров у входа просто смели. Кто-то ухватился за заднюю кулису, и она сорвалась.

Михаил Яковлев: Прорвались с выкриком: «Нас пригласил Богословский!!!» Когда на сцене стали появляться эти энтузиасты в шубах и валенках, со своего места вдруг встал секретарь комсомольской организации МГУ, красивый крепкий парень, и зычно провозгласил: «Комсомольцы, ко мне!» В ответ поднялась добрая половина зала, ребята ринулись на сцену восстанавливать порядок.

Ксения Маринина: Смотрю на мониторы — ничего не понимаю. Вижу ужас на лице Богословского, вижу, как на сцену врываются люди с самоварами, орут, толкаются — жуткое зрелище. Я прервала трансляцию, но резервного фильма-то уже не было. И весь оставшийся вечер эфир был пустым. Как при путче.

Никита Богословский: Нам с Севой Ларионовым пришлось уходить через какие-то двери с другой стороны, чтобы не быть растерзанными.

Из архивов ЦК КПСС: «Работники телестудии стали на путь подражания худшим приемам и нравам буржуазного телевидения…

Никита Богословский: Некоторое время после скандала было тревожно: посадят, не посадят… Снять-то меня было неоткуда, разве что пожаловаться в Союз композиторов. Но радости, конечно, было мало… Но в общем-то я ко всему отнесся с юмором.

Марк Розовский: И все-таки мы считаем, что победили в этой истории. Диссидентами мы не были. Но сколько ни говори, что передача была шутливая, развлекательная, — это был маленький глоток свежего воздуха, прорвавшегося на ТВ.

Сергей Муратов: Ксения Маринина, которой ничего другого не оставалось, воспользовалась на той передаче единственной заставкой, бывшей у нее под рукой: «Перерыв по техническим причинам». Зрители решили, что это очередной розыгрыш: «Знаем мы ваши технические причины!» Долго хихикали. Но надпись все стояла. Последняя невольная шутка ВВВ. Перерыв «по техническим причинам» длился четыре года.

Михаил Яковлев: За это время образовалась новая молодежная редакция с новым составом. И вот однажды Елена Гальперина, энтузиастка этой новой редакции, нам сказала: «Ребята, не сделать ли нам что-то в духе ВВВ?»

Сергей Муратов: Я говорю: «Лена, ты что забыла, чем кончается этот дух?» — «Ничего, — отвечает Лена, — беру ответственность на себя». Ах, на себя?!.. И мы собрались у Миши Яковлева на проспекте Мира. Опять втроем: Алик Аксельрод, Миша и я. Тогда и родился КВН. Нам хотелось, чтобы имя новой игры было сугубо телевизионным, а КВНом называлась тогда марка тогдашних телевизоров — солидных ящиков с крохотным экраном.

Второй случай моего творческого взаимодействия с Мишей тоже был в 1957 г., когда 4 октября запустили советский спутник.

На следующий день Миша принёс мне стихи лирической песенки «Искусственный спутник и моя любимая». Он сказал: «Вот мы с Григорием Фере написали стихотворение». Нужна песня. Я сочинил мелодию, сделал клавир, но от Фере не поступило никаких сообщений о её судьбе. Я её в своих концертах иногда исполнял.

Вот эти стихи и фрагменты клавира.

Как-то в пятницу ночью безлунною,
Неземную любовь разделяя,
Завела себе спутника юного
Даже наша старушка-Земля.
Им совсем не страшны расстояния,
Не смущает их разница лет.
Юный спутник спешит на свидание
Мимо самых красивых планет.
Перестань же, любимая, хмуриться,
Посмотри, сколько звёзд над Москвой.
Мы сегодня живём через улицу,
А хотелось бы жить на одной!
Улыбнись мне нежней и сочувственней,
Согласись быть со мною навек.
Ведь летающий спутник искусственный,
А твой спутник — живой человек.

Случай третий. В 1967 г. праздновалось 60-летие нашего завода (На МЭЛЗ’е регулярно отмечали свои юбилеи в больших залах Москвы). Меня в многотиражке попросили сочинить соответствующую песню. Стихи написала неизменный ответственный секретарь заводской газеты (редакторы неоднократно менялись) Тамара Апарина. Кстати Тамара была страстной патриоткой МЭЛЗ’а, написала о заводе книгу, за что её приняли в Союз журналистов, её знали и любили на заводе, куда она пришла работать монтажницей после школы ещё в 1942 году; она из тех женщин, которые из-за войны остались одинокими; вокруг неё всегда группировались заводские таланты).

Так вот песне нужен был припев. Я к этому привлёк Мишу, и он несколько подредактировал текст Тамары, и мы с ней взяли его в соавторы (Яковлев не возражал и никогда не вспоминал об этом). Он в том юбилее вообще активно участвовал, и его даже наградили бесплатной путёвкой — круиз по Дунаю.

На этом юбилее наш «Марш МЭЛЗ’а» исполнялся во Дворце Съездов хором завода (я посещал этот хор 9 лет), которому аккомпанировал Эстрадно-симфонический оркестр Всеоюзного радио и телевидения Юрия Силантьева (в этот раз дирижировал бывший гармонист и будущий народный СССР Владимир Федосеев). Клавир сделала руководитель хора Софья Михайловна Вайнштейн. Партитуру для оркестра сделал на Всесоюзном радио композитор Рашид Губайдуллин, у которого я потом брал уроки по теории музыки.

Маленькая деталь: Миша, я и Саша Котляр были беспартийными ветеранами МЭЛЗ, отягощёнными, как и Аксельрод с Розовским, пятым пунктом наших анкет.

Перед отъездом в Америку в 1996 г. и при поездке в Москву в 2009 г. я побывал на Востряковском кладбище у своих, зашёл и к Гисе Моисеевне, куда лёг и Миша в 1989 г. На памятнике был тогда огромный портрет Гиси Моисеевны. Миша мне много раз говорил: «Ты счастливый: у тебя мама жива». Действительно, моя мама умерла уже в Америке, в 2002 г. в возрасте около 100 лет. Миша радовался и моему творческому дуэту с сыном (Юлий и Михаил ЗЮМ, бардовский псевдоним). Незадолго до своего 60-летия и за нескольких лет до смерти от рака закоренелый холостяк Миша Яковлев, наконец, женился на очень милой женщине из Москонцерта (к сожалению, имя её я забыл, т.к. после богатых поминок в гостинице «Украина» больше с ней не общался). В Интернете сейчас выложена фотография памятника, который, уверен, она уcтановила на семейном яковлевском участке.

Здесь Миша за своим рабочим столом говорит по тому самому городскому телефону, который устанавливали на МЭЛЗ’е только большим начальникам или за особые заслуги… Да и в коммуналке на Первой Мещанской, помните, только у Высоцких и Яковлевых были свои телефоны…

И ещё одно чудо со мной приключилось в 2007 г. Я представлял Америку на «Международном русско-грузинском поэтическом фестивале» в Тбилиси. На одном из домашних вечеров я пел свои романсы на стихи русских поэтов в очередь с потомственным грузинским князем и прекрасным исполнителем <Зурабом> Андронниковым, чья внешность и ужимки абсолютно точно совпадали с яковлевскими…