Тавриды выкормыш и друг,
Степей воспитанник и житель,
Смотрю на родину вокруг — 
Скупую осени обитель.

Владимир Алейников

Отзвуки праздников

(продолжение. Начало в №5/2018 и сл.)

ГЕРОИДА

Письмо меня опередит.
Я помню нежности основу —
Покуда прежнее твердит,
Я повторяю это снова.

Словами стало пламенеть,
Что никогда не угасало.
Повременить — не умереть,
Начнем признание сначала.

Возьмусь азы перемежать,
Поруку вызвав на подмогу,
Очнувшись, веки не смежать
Почти отчаянно, ей-Богу.

Нам снов иных на перечесть —
Возьми осеннее качанье,
Почти привязанность за честь
И сущность чти за обещанье.

Письмо меня опередит —
Уж я не прежний, не вчерашний,
Но душу мне разбередит
Разгадка верности всегдашней.

Косыми росчерками стай
Скрепим согласие с печалью —
И случай входит невзначай,
Хотя смущается вначале.

Наверно, родина сама
Спешит сюда, где как попало
Листы разбросаны письма
И где в тиши пиши пропало,

Но где, надеючись вчерне
На участь почестей иль плача,
Возникла музыка во мне
И называется — удача.

Голубка! Девочка на час!
Ты миру — ласточка навылет!
Скучая, чествуешь сейчас, —
Подчас и чести не увидят.

С Невы ли пламень промелькнёт,
Как мановение, усвоив
Гусей галдящий перелёт
И чужестранные устои?

До мая выбраться б домой,
Забрало брани поднимая! —
Перекуём ли меч прямой,
Как путь от Волги до Дуная?

Тебе ли браться, Борисфен,
За убеждающие свитки,
Покуда ревностнее плен,
Порывы прячущий в избытке?

Живее реющий Борей!
К тебе ль прислушается паства,
Покуда ветви у дверей
Шумят, как жреческая каста?

Как жребий брошенный, чулан
Не уделял вниманья речи,
Покуда люди по делам
Не удаляются далече.

И чем-то шамкающим вширь,
Чутью старушечьему рада,
Читая шелеста псалтырь,
Уже расшатана ограда.

За чернотою на зубах,
За черепицей пирамидной
Уже ржавеет в желобах,
Чего и в жалобе не видно.

Открыли молодости ларь,
Где старость прятала кокошник,
И дремлет зрелости янтарь —
Подспудной немощи помощник.

Смири мелодию, псалом!
Разладу песенному надо
Переговаривать веслом
Речную осени прохладу.

Тебе-то что теперь, Давид,
От высоты да непогоды,
Где как из бочки Данаид
Текут невидимые воды?

И кто с тобой накоротке
Тебе сопутствует, удача,
Покуда кольца на руке
Перекликаются, судача?

В такое крошево — плашмя,
Где в лужи шмякаться деревьям! —
Иль мщеньем их пройдёт, шумя,
Что назовёшь однажды древним.

Не залежался бы товар,
Покуда высушат озёра, —
Но это шаркает кошмар
Лиловой плешью кругозора.

Покуда с ширью не шучу,
Скажи, не мудрствуя лукаво, —
Кому одежда по плечу
И мысли старого закала?

И почему, всегда одна,
Не знаешь счастья да покоя,
Покуда платит новизна
За прилежание такое?

И почему тогда впотьмах
Жила и часто замечала
Единомыслие в умах,
Единокровное начало?

И почему не умерла,
Любви готовя искушенье? —
И голова ещё цела,
Как Соломоново решенье,

Где в скачке бешеной по дням
Не загораживала ночью
Того, что чудится корням
И не сбывается воочью.

Не прибедняется укор,
Чего-то частного хотевший, —
И замерзает разговор,
Перележалый, загустевший.

Перековеркали лады
В пылу наивных представлений —
И возвышаются труды
Окаменелостью стремлений.

Частицы веры растеряв,
Незнамо что перелагаю
И образованности прав
Передвиженье предлагаю.

Уж я на что себя собрал,
А всё же нету выраженья —
И наподобие зеркал
Перекривил воображенье.

Перекурил, проговорил —
И, сердцевины не касаясь,
Корил, неволил у перил, —
Перекромсаешь, но спасаешь.

Перекумились все подряд —
С тобою рад перекумиться,
Да опрокинутый обряд
Без оговорок не продлится.

Ведь столько высится вокруг
Подобострастного навеки,
Покуда мышления круг
Не завершится в человеке.

И столько ветер произнёс
Разнообразного, пустого,
Что разобраться бы без слёз
Неумолимо и толково.

И поднял ворот на ходу
Кромешный сговор панибратства,
И ложь идёт на поводу
На посиделки у пиратства.

В домах, распахнутых как рты,
Редеют замшевые шутки —
И топчут поздние цветы
Парнокопытные ублюдки.

Да было ль что-то горячей,
Горчей пощады неминучей? —
На склоне солнечных лучей
Унифицированный случай.

Несуществующий коралл,
Да несущественные связи,
Да торжествующий хорал,
С рожденья выношенный разве.

Да след на льду, да на беду —
Рытьё в захлёстывавшем хламе,
Да храм у века на виду
На твёрдой почве под ногами.

Да вместо марева — туман,
Тюрьмы изделие резное,
Да пробужденья талисман,
Весеннее, непоказное.

Да неупроченный уют,
Где ночь бесследно исчезает,
Да уговоры отдают
Тому, чего не осязают.

Да свищет счастье по кустам,
Да рыщут песни за напастью,
Да ищут чести по мостам
Сквозь мимолётное ненастье.

И наклоняюсь я к тебе,
И обойдусь без благочестий,
Покуда радо бы гульбе
Само предвестье путешествий.

Пока не собрана душа
И образумливаться рано,
И прорастает не спеша
Кошачий корень валерьяны.

И не рассчитывает слух
На неожиданное вече,
И настораживает двух
Уже приевшаяся встреча.

А там — гулять по лопухам,
Законам вытоптать тропинку
И в духе выдоха стихам
Устроить роздыха картинку.

И это всё уже во мне,
Причуды потчуя и чувства,
Прибавит, с ветром наравне,
В кошницу честного искусства.

За пантомимою луны,
За отыгравшими волнами
Сойдёмся мы, отдалены
Береговыми временами.

Вот здесь разбился бы Икар,
Где разворачивался к морю
Куроротный пляшущий загар,
Перемежаясь и не споря,

Где гор надрывная стена
Вбирает радуг лучезарность —
И, всем довольная сполна,
Ютится отдыха коварность.

И в этот бред жары дневной,
И в этот гуд, сплошной, неровный,
Довольно капельки одной,
Чтоб груз предписывать подробный,

Воспоминаний наготу,
Предубеждения застёжки, —
И, оживляясь на лету,
Дела не мерить по одёжке.

И та же тяга к простоте,
И мир воистину прекрасен, —
И поклонюсь я красоте,
Рачителен, лепообразен.

И ублажит меня вполне
Арены круг недоумённый,
И пробуждаясь в тишине,
Лукавит юг вечнозелёный.

Товарищ кровный кораблю!
Соратник преданный! В саду я
Всё так же жду — и во хмелю
Твои красоты арендую!

Негоже выдюжить, скорбя, —
И часто в грусти сокровенной
Гостит со мною у тебя
Сирены песня над Вселенной.

В надежде встретиться с тобой
Я жил, увечью недоступен, —
И речью вечно голубой
Ты отозвался, неподкупен.

Хоть дело дрянь, куда ни глянь,
И вязнешь где-то под завязку, —
Облагораживает рань
И роз целебная повязка.

Взглянуть по-новому на мир,
Рожденье вынести и рвенье, —
И разрушается кумир,
И разрешается забвенье.

И ощущение жилья
Июльским солнцем разогрето,
И машет шумная семья
Дерев, раскинутых отпето.

И дышит шире колея,
Минуя камни да капканы, —
И бродит молодость моя,
Как в древнем гроте великана.

Пусть будут приняты края,
Где я встречался, пламенея,
Краюху разума кроя
И с каждым разом — всё сильнее.

Внемли бессоннице и снам,
Возьми доверии с ладоней, —
Бессмертье дарит именам
Всё то, что осени бездонней. — —

Донельзя вымок на боку
Посадки контур окаянный —
И я привычнее влеку
Повадки выбор нежеланный.

Вот мне и некуда пойти —
И вновь кому я пожелаю.
Чтоб снова встали на пути
Молва и лепта нежилая?

Я, может, вышел бы затем
Из дома, точно из запоя,
Что куст последних хризантем
Осыпан снежною крупою.

И если надо мне решить,
Когда хранилище сокровищ
На ключ закрыть и вдаль спешить, —
То это действие не скроешь.

И мнится мне, что дружбы огнь,
Не исчезая, не погасишь —
И тяжбу высказанных стогн
Судьбы преданием украсишь.

Не предавай её толпам,
Что в жизни нас сопровождают,
Покуда врубелевский Пан
Свирель рукою ограждает.

Ведь звёзд, погаснувших в ночи,
Довольно нам для покаянья —
И ради Бога не молчи,
Напоминая расстоянье.

Вечерний чисельник шуршит,
Листва колышется над нами,
Покуда встречу предрешит
Души колеблемое пламя.

___

Письмо меня опередит —
Опять пройдут за годом годы
Не так, что надо погодить,
А днём с огнём и светом в воду.

Не стих, не смолк, — но встал, но стал,
Почти кощунственно сощурясь,
Земле внимать, — и час настал,
И честь пришла, не обмишурясь.

Тавриды выкормыш и друг,
Степей воспитанник и житель,
Смотрю на родину вокруг —
Скупую осени обитель.

Ничто так верно не даёт
Понятья каждому предмету,
Как, попадая в переплёт,
Продолжить речи эстафету, —

И разыскав её исход,
Молить кормилицу наитий
Свершать восход и переход
И становиться всё открытей.

Затем премудростей язык
С гортанью дружен опалённой,
Что я при жизни не отвык
От вести предопределённой.

За то и счастие одно
Дано нам, друже мой давнишний,
Что вечность смотрится в окно
И не окажется излишней.

Упасть бы листьям наконец,
А возмужанию — продлиться,
Даря отраду для сердец,
Как пожелтевшие страницы.
                                      (продолжение следует)