©"Семь искусств"
    года

Марк Копелев: Провинциальный анекдот

Loading

Ну, а теперь скажи, старый друг, что должен делать муж, получив такие неопровержимые свидетельства супружеской верности? Что, например, сделал бы ты? Трудно представить? Вот то-то!

Марк Копелев

Провинциальный анекдот

Однообразие и скука провинциальной жизни
часто приводят к вспышке страстей
 с неизбежно печальным концом.
 Оноре де Бальзак «Евгения Гранде»

Есть события, которые не могут происходить в отдельной благоустроенной квартире, а случаются только на коммунальной кухне. К примеру, для того, чтобы написать в суп соседу, буде такое желание при определенных обстоятельствах возникнет, надо, как минимум, этого соседа иметь. Провинциальный город и есть такая большая коммунальная кухня, где все друг друга знают, где всё про всех известно, где каждый может заглянуть в кастрюлю соседа, где тонкие стены, хорошая слышимость и много, много, много замочных скважин. И СКУКА. Ох, уж эта тяжелая, провинциальная скука! Каких только невероятных историй не являет она на свет. У Гойи есть офорт, который называется — «сон разума рождает чудовищ». Провинция и есть то самое чудище — «обло, огромно, стозевно», которое погружает разум в сон, и из этого сна, из этой тягостной провинциальной летаргии, вдруг неожиданно выпархивают странные, причудливые сюжеты.

— Так что там такое случилось у тебя в Чите? — спросил я Заславского. — До меня доползали какие-то слухи, но очень невнятные…

С Игорем Заславским мы учились в Ленинградском театральном институте на одном курсе. После окончания нас разбросало по разным городам и весям, по разным театрам, но информация о нем до меня, конечно, доходила. О режиссерах так или иначе пишут. Профессия такая. А Гаррик был ярок, талантлив, и вокруг него всегда происходило бурление. О его постановках говорили, писали, хвалили, ругали. А затем, как отрезало. Я подумал, что он выпал из профессии. Такое с нашим братом-режиссером бывает. Советская власть умела создать условия при которых честные и талантливые из профессии уходили. Не у всех хватало гибкости и силы сопротивляться. Потом до меня долетел смутный слух о какой-то альковной истории приключившейся с ним не то в Чите, не то в Омске, но я в это время уже готовился к эмиграции и особенно не вникал. Не до того было.

И вот неожиданно я встречаю Заславского в самом центре Нью-Йорка на Times Square. После обычных в таких случаях восклицаний, объятий и похлопываний по спине, мы зашли в «Русский самовар», что неподалеку на 52-й улице, я заказал знаменитую «хреновую» водку хозяина ресторана Ромы Каплана, а Гаррик от водки отказался и заказал коньяк. Ну, он всегда у нас был эстет. Даже во времена сурового студенческого безденежья он предпочитал изысканые напитки. Мы выпили, и стали делиться друг другом жизнеными перипетиями, которых за лет двадцать, что мы не виделись, у каждого накопилось предостаточно. Гаррик рассказывал мне о своей жизни, о постановках, о женах, коих было три штуки, вскользь упомянул о смерти ребенка, которая случилась в Чите.

— Да, кстати, — сказал я, — А что там у тебя такое произошло? До меня доходили слухи, но какие-то очень уж невероятные…

Гаррик споткнулся на полуфразе и, помолчав, нехотя сказал:

— Это долгая песня…

— Ну, извини. Не хочешь…

— Да нет, почему… Всё прошло. Перегорело. Как это у Визбора поется, — «пеплом подернулись угли костра…»

И он поведал мне историю, которая, несмотря на некоторую анекдотичность, поразила меня нешуточным, почти шекспировским накалом страстей.

— Понимаешь, старик, — сказал Гаррик, — Если поглядеть на те события из сегодняшнего дня, то вся эта дурацкая эпопея выглядит глупой, и, будем называть вещи своими именами, достаточно пошлой. Но это я сейчас вижу, а тогда…

После смерти сына жизнь наша с Татьяной пошла вразнос. Я скакал из командировки в командировку, из экспедиции в экспедицию, пытаясь работой заглушить боль и заполнить образовавшуюся пустоту. Ну, а в киношных экспедициях, сам знаешь, бывает всякое. Съемочная группа приехала — оживление среди коренного населения. У них своя скука. А тут кино снимают!!! Это очень сильно возбуждает аборигенов и особенно аборигенш. Все местные провинциальные звезды и звёздочки женского пола как бабочки слетались к киношной свечке. Только успевай подбирать.

Но мы, мужики, в целом так устроены, что маленькое приключение на стороне и за измену-то не считаем. Какая к черту измена! Не в 19-м веке живем. Да ещё и неизвестно, как это у них там, в девятнадцатом, всё происходило. Ну, пишут, бросался кто-то там под поезд или с обрыва в Волгу… Так это у писателей. Нынче другие нравы на дворе. Переспал и переспал. Она в своей тьмутаракани, может, всю жизнь потом будет вспоминать об этом приключении, как о самом ярком событии своей жизни. Среди моих знакомых встречались вполне приличные женщины, которые с плохо скрываемой гордостью намекали — одна, как переспала с Лановым, другая — с Юрским, третья — с Михалковым, четвертая — со Стриженовым. Может ничего и не было, может они это просто нафантазировали, намечтали, а если и было, то эти «кумиры миллионов», уже давным-давно забыли, что такие женские особи вообще существуют на белом свете. А девушки помнят. И на их лицах появляется загадочная улыбка при упоминании, скажем, Ланового или Михалкова-Стриженова. Так что, какая там Волга.

Наверное, и у Татьяны была какая-то своя жизнь. Но я об этом не задумывался. С определенного момента жизнь супруги начинает восприниматься, как естественное приложение к твоей собственной. Предположение, что ОНА в отношениях с противоположным полом может поступать так же, если и посещает, то нечасто. А чего? У вас всё в порядке, хорошо и в быту, и в постели — что еще нужно? Чего искать на стороне?.. Ну, с нами-то козлами понятно — инстинкт охотника. Биологическое предназначение оплодотворить как можно больше самок для сохранения вида. А вот что, почему и как это происходит у них? Мне как-то в руки попалась книга «Пол и характер» Отто Вейнингера. Не читал? Был один такой австрийский умник в 19 веке. Он там делит женщин на матерей и проституток. Ошибался философ. Не делятся женщины по этому признаку. Я думаю, что в любой из них одновременно существует и то, и другое, как водка и сок в коктейле «Кровавая Мэри». И в зависимости от обстоятельств и пропорций сильнее проявляется либо то, либо другое. Анекдот про якобы французских женщин, есть ли среди них непродажные — «конечно же есть, месье, но только стоят они очень дорого», — родился не на пустом месте, и относится не только к пресловутым француженкам. И не только, кстати, к женщинам. О некоторых мужских особях можно сказать то же самое, и даже с ещё большими основаниями. Похоже, в этом деле всё зависит от количества нулей.

Гаррик хлебнул из пузатого бокала, поморщился, закурил, и долго следил, как струйки синеватого дыма свиваясь в причудливые узоры уплывают к темному потолку. Затем, с силой раздавив окурок в пепельнице, решительно сказал:

 — Ну, ладно… В общем, так. В один, далеко не прекрасный день я узнаю, что Татьяна мне изменяет. Коллизия банальная, обсосанная в бесчисленном количестве анекдотов. Ну, сам знаешь: «приходит муж домой, а там…» или «возвращается муж из командировки, а в шкафу…» и так далее. И все мы с удовольствием рассказываем эти байки, смеёмся и не задумываемся, что однажды такое может случиться и с тобой. А оно случается. И, как показывает жизнь, случается довольно часто. Просто муж узнает об этих делах последним. Если вообще узнает. Но находится, как правило, какая-то близкая приятельница жены, конфидентка, «наперсница сердечных тайн», так сказать, которая бескорыстно расскажет тебе всё как на духу.

Но я то узнал я об этом не от подруг, а вполне банальным образом — из письма. Точнее из писем. Мы оба люди пишущие (она работала колумнистом светской хроники в нашей провинциальной газетёнке «Забайкальское обозрение»), и у нас у каждого был свой домашний архив. По большой коробке, куда мы складывали свои черновики, сценарии, наброски, письма. У неё своя коробка, у меня своя. Должен тебе сказать,, старик, что я в чужие бумаги никогда не лезу и чужие письма не читаю. Западло стоять раком перед замочной скважиной. Унизительно. Я и не совался в её коробку никогда. На фига мне ее гламурные писания о «светской жизни» занюханного провинциального города. Татьяна это знала. Возможно, потому и проявила такую глупую беспечность. Но так случилось, что мы поменяли квартиру. У нас была однокомнатная около телевидения, я прикупил еще одну однокомнатную, и мы обменяли эти две квартиры на трехкомнатную в центре. Дело, как я уже тебе говорил, происходило в замечательном городе Чите, и центром города, ну или почти центром, была Михайло-Архангельская церковь, где в свое время искали духовного утешения и молились о своих близких декабристы и их жены. Наш новый дом находился в аккурат напротив этой церкви, и чуть-чуть наискосок от дома Трубецкого, где ныне обосновалась комендатура Забайкальского военного округа. Рассказываю тебе об этих вроде бы необязательных подробностях, потому что они имеют значение для дальнейшего повествования.

Оформив документы, связанные с обменом, я укатил в очередную командировку.

Вернувшись недели через две, я застал жену всю разбитую, расцарапанную, перебинтованную:

 — Что случилось?

 — Мы тут отмечали день рождения Васьки, напились, а потом поехали кататься на мотоцикле и разгрохались.

— Кто мы?

— Ну я, Вовка, Васька, Славка. Еще люди были…

Вовка Очатава, мой приятель, бабник и плут, инструктор по какой-то там работе в горкоме комсомола, очень русифицированный грузин, точнее, судя по фамилии, абхазец. Он умел любую пьянку, любую самую заурядную гулянку превращать в ДЕЙСТВО. Редкое и очень дефицитное умение, которое помогло ему сделать карьеру вначале по комсомольской линии, а в дальнейшем, и по партийной. Васька и Славка — два друга, татьянины приятели, с которыми она недавно познакомилась через того же Очатаву. Ваську я видел всего пару раз, Славку не видел вообще никогда, знал только, что он мастер спорта по шахматам и что он аспирант Медицинского института на кафедре нашего общего с Танькой приятеля Паши Кержнера. Тоже, между прочим, отменного бабника, беспрестанно имеющего проблемы по этой части из-за регулярно случающихся романов со студентками. Вообще хочу заметить, что сексуальная жизнь провинции, по моим наблюдениям, более активна, чем в столицах. Возможно, от всё той же всепоглощающей скуки.

— Подожди, подожди, — удивился я, — у вас что, разные друзья были? Вы же все-таки одна семья…

Гаррик задумался.

— Понимаешь, — сказал он, — После смерти ребенка мы как-то… Не то, чтобы избегали друг друга, но отдалились… Каждый ушел в свои дела… В общем, старались не маячить друг перед другом.

— Понимаю, — сказал я.

Гаррик помолчал, потер лоб.

— На чём я остановился?

— На том, что Татьяна на мотоцикле разгрохалась.

— А, ну да… Так вот, я ее спрашиваю: вы что же, все вместе на один мотоцикл взгромоздились?

— Да нет, — отвечает, — только мы со Славкой. Он получил сотрясение мозга, переломал ноги и два ребра, разбил морду, лежит дома в гипсе. Говорят, минимум полгода. Я еще хорошо отделалась.

Что скажешь? Идиоты. Но не устраивать же сцены ревности. Глупо. Сборища в нашем доме — что со мной, что без меня, не были редкостью. Ну, собрались. Ну, выпили. Ну, сдуру по пьяни разгрохались. Слава богу, живы остались. Тем не менее, внутри что-то щелкнуло. Чем могут заканчиваться гулянки с Очатавой, мне было известно.

Я перевез на новую квартиру мебель и недели две-три занимался тем, что прибивал полки, строил стеллажи, расставлял всё по своим местам. И вот однажды, сунувшись в свой архивный ящик, я обнаружил связку каких-то писем. Штук семь-восемь. Решив, что это мои, и я просто забыл, от кого они, я стал их перечитывать и почти сразу сообразил, что это татьянина любовная переписка. Она во время переезда по ошибке сунула свои письма в мою коробку. Мне бы отложить их, не читая, но от одного, первого же обращения: «Сладкая моя девочка…» — всё мое хорошее воспитание вмиг облетело, как «яблоневый цвет под порывом весеннего ветра». Я взялся за письма всерьез, и обнаружил ряд просто дивных подробностей, от которых меня кидало то в жар, то в холод. Не стоит читать чужие письма, друг мой, не стоит. Есть вещи, которые спокойней не знать. Сейчас, за давностью лет, я уже многого не помню, раны затянулись, но некоторых пассажей забыть не могу, в силу их невыносимой до зубовного скрежета стилистической пошлости. Типа: «… милая деточка, жду не дождусь, когда ты раздвинешь ножки и твои розовые губки примут моего мальчика, который так соскучился по твоей киске…» Ну, и какая-то подобная херня. Даже не по сути, а именно по стилистике, для меня это было, как железом по стеклу. Про суть молчу — что может чувствовать муж, когда читает подобные перлы, обращенные к его жене… Все письма были без подписи. Только на одном было: «Твой С.»

Ну, а теперь скажи, старый друг, что должен делать муж, получив такие неопровержимые свидетельства супружеской верности? Что, например, сделал бы ты? Трудно представить? Вот то-то!.. Дыхание остановилось, сердце сжалось так, что превратилось в ледяной комок. Казалось, земля разверзлась под ногами, что мир вокруг обрушился… Да оно так и было — мир рухнул, разделился на ДО этих проклятых писем и ПОСЛЕ. И с этим ПОСЛЕ надо было что-то делать.

Первый порыв был, потрясая письмами, закатить суке скандал… Набить морду… Крушить мебель… Бить посуду… Выгнать на хуй из дома… Взять за горло, выяснить, кто этот С., и ринуться выяснять отношения… Развестись и немедленно…

Следующий был уже… не то, чтобы более осмысленный… Более рациональный, что ли: «А может, просто промолчать и сделать вид, что нет никаких писем, что ничего не знаешь, если разобраться, сам-то тоже не без греха, тихо переложить письма в ее коробку и забыть, жил же спокойно, не зная про эти письма…» Знаю, что некоторые мужики, попадавшие в подобную переделку, именно таким образом и поступали. Хотя, как они с этим живут — не представляю. Нет, этот удобный вариант был не для меня. Как, впрочем, и все остальные — с битьем морд, с закатыванием скандалов и выяснениями отношений. По одной простой, но очень немаловажной причине — я не рабочий Машзавода и не бухгалтер ЖЭКа, я режиссер телевидения. Персона, как говорится, публичная. Чита город маленький, а я слишком заметная в этом болоте лягушка. И чем громче будет скандал, тем сладострастней он будет обмусоливаться на всех перекрестках, во всех редакциях и гримерках, и даже в упомянутых ЖЭКах и подсобках Машзавода. Со всеми пикантными подробностями. И выглядеть во всём этом дерьме я буду жалким, смешным обманутым мужем, которому неизвестный мне С. наставил рога.

Нет, эти варианты отпадали. Но и сделать вид, что ничего не происходит было невозможно по той же самой причине — в провинциальном городе всё очень быстро становится явным. И ты опять-таки выглядишь смешным, ничего не подозревающим рогоносцем, что ещё смешнее. Нет, и этот капитулянтский вариант был не для меня. Я думаю, что к тому времени уже пол Читы и так знало о похождениях моей супружницы. Она-то тоже персона публичная. Ну, как же! Ведущая «светской хроники» Татьяна Заславская. Её имя в каждом выпуске «Забайкальского обозрения». Все сплетни этого болота в её колонке. А после того, как она попала в аварию, пересуды, наверняка, поползли по городу… В общем, как ни поступай — полная жопа. В любом случае ты смешон, в любом случае выглядишь глупо. Ты в говне, а этот неизвестный С. — в белом фраке… «Неужели не слыхали?! Из-за него этот, ну, как его, режиссер, муж Татьяны Заславской, развелся с ней! Ай, молодца!..» Досужий народец вообще любит в чужом грязном белье копаться, а уж в провинции-то…

Он плеснул коньяка в фужер и залпом выпил. Закурил новою сигарету.

— Мысль о подлом неизвестном С. заставила меня слегка очухаться от этой плюхи, встряхнуться, и взглянуть на ситуацию под другим углом.

«Ведь чем-то же — думал я, — он действительно отличается, если его предпочли удивительному мне. Может, он умнее, интеллектуально привлекательнее меня?.. Тогда и пылить, и колбаситься нечего. Утрись и кочумай в тряпочку, рога полируй. Но нет — по письмам вроде не похоже. Интеллект, прямо скажем, весьма умеренный. Чего стоит хотя бы приведенный выше пассаж… Умный человек написать такое никогда себе не позволит. Может он, гад, просто красивше?.. Ну, это, конечно, возможно. Я никогда не был слишком высокого мнения о своей внешности. Но ведь и не урод же, в конце концов. И вообще, я как-то всегда считал, что ум для мужика важнее смазливой хари… А может у него просто член длиннее?.. Говорят, для баб это важно. Но и на меня девушки до сих пор, вроде, не обижались…»

Вот такие содержательные мысли бурлили под рогами в моей голове. — Гаррик криво усмехнулся и опять отхлебнул из бокала. Помолчал.

Я тоже молчал, не зная как реагировать на его откровения.

— Жизнь моя сделала очередной кульбит. Надо было решать — как жить дальше. Найти достойный выход из заведомо проигрышной ситуации. А для этого… А для этого, прежде всего, необходимо было собрать как можно больше информации о неизвестном С. А там, как говорится, будем посмотреть. Я спрятал письма подальше и взялся за дело.

Искать долго не пришлось. Ненавистным-неизвестным С. оказался, как и следовало ожидать, тот самый Славка, с которым Татьяна каталась на мотоцикле. Необходимо было понять, чем же он, сука, лучше замечательного меня, и, исходя из набора имеющихся данных, продумать план жестокого отмщения. Какого? Пока я этого не знал, но «огонь в груди и жажда мести» полыхали в душе вонючими керосиновыми языками.

Общих знакомых вокруг него оказалось предостаточно, составить психологический портрет соперника оказалось делом не сложным. Полученные сведения подтвердили самые худшие мои опасения. Он оказался из породы козлов, которым важно не столько переспать с женщиной, сколько наставить рога ее мужу. Есть такая разновидность смазливых мужиков, очень распространённая, между прочим, которые превратили это в своеобразный вид спорта. Они таким образом самоутверждаются в жизни. Попутно выяснилось, что он готовится защищать кандидатскую диссертацию на кафедре у Паши Кержнера, что у него двое детей, а также красавица-жена, которой он очень долго и упорно добивался. Она, говорили, его пылкие чувства презрительно отвергала, поэтому он брал ее измором, и даже, вроде, пытался покончить с собой. Но так, в пол ноги, не забыв оставить пару таблеток в кухонной раковине, чтобы были понятны его намерения, и коробку с названием препарата, чтобы было понятно от чего спасать. Медики же. Да и доза, я думаю, была далека от смертельной. Короче, он её дожал. Женщинам льстит, когда из-за них травятся. Хотя вслух они, разумеется, говорят другое. Ну, и вообще, выяснилось, что данный персонаж весьма склонен к показухе и к театральным, мелодраматическим эффектам.

Это уже становилось интересным, потому что здесь начиналась, так сказать, игра на моем поле. Возникало какое-то пространство для осуществления мстительных замыслов. Он-то любитель из самодеятельности, а нас пять лет учили выстраивать интригу в одном из лучших театральных ВУЗов страны, на примере лучших пьес мирового репертуара.

Но особенно меня заинтересовала личность его жены. Во-первых, просто потому, что она его жена, и всё, что связано с ней, добавляло определённые краски в портрет соперника. А во-вторых, как все вокруг утверждали, очень красивая женщина. Пикантность ситуации состояла в том, что всё вышеизложенное происходило, так сказать, вне визуальных контактов. Ни его, ни её я никогда не видел.

— Странно, — сказал я, — Почему? По-моему, это надо было сделать в первую очередь.

— Не знаю. Ей богу, не знаю. Загадка. Что-то внутри сопротивлялось. Впрочем, это и физически было невозможно — объект лежал дома в гипсе, залечивал «боевые раны», а она на тот момент меня особенно не интересовала.

Остыв и посмотрев на ситуацию холодным взглядом, я понял, что никаких отношений выяснять я не буду. Муж, выясняющий отношения с любовником жены, заведомо выглядит полным мудаком. Да и что, собственно, выяснять? С Танькой тоже говорить было не о чем — всё и так ясно. А ситуация между тем, хочешь — не хочешь, требовала разрешения. В моем воспаленном воображении мелькали разные варианты «страшной мести» и среди них элегантный план переспать с его женой, а потом сделать так, чтобы этот конь в пальто узнал. И посмотреть, как он с его-то самомнением и страстью к мелодраматическим эффектам себя поведет. Собранная информация давала основания думать, что он, в отличие от меня, сразу ринется выяснять отношения. И вот тогда… Ты чего улыбаешься?

— Да так… Ничего. Продолжай…

— Дело было за малым: познакомиться с его женой, понравиться и затащить в постель. Задача не из простых, учитывая то, что я к тому моменту о ней знал. Должен тебе признаться, что я всегда побаивался красивых женщин, а к бабам так называемой «модельной внешности» вообще испытываю самую настоящую антипатию. Мужики в их присутствии дуреют и становятся полными идиотами. Чем эти пираньи и пользуются. Единственный известный мне способ достичь благосклонности — заинтересовать чем-то, а потом делать вид, что она тебе на фиг не нужна. Инстинкт собственницы, свойственный красивым женщинам, заставляет ее быть в тонусе, чтобы удержать поклонника, даже если он ей и не очень нужен. «Любовь бежит от тех,­ кто гонится за нею, ­а тем, кто прочь бежи­т, кидается на шею»…

— Помню, помню, — сказал я, — ты этот отрывок на третьем курсе делал? У тебя там Маринка Неволина Джульетту играла.

Гаррик покивал головой.

— «Любовь бежит…», «любовь кидается…» Мне вся эта любовь была до лампочки, передо мной стояли другие задачи, но стратегия, обозначенная Шекспиром, вырисовывалась та же.

Перед началом боевых действий по всем правилам военной науки надо было провести артподготовку. Нужно было сделать так, чтобы она захотела со мной познакомится. Я был уверен, что она обо мне слыхала. Я действительно был в Чите личностью достаточно известной. Просто пути наши не пересекались. Чтобы достичь цели, надо было как-то ее активизировать. То есть возбудить любопытство. Женское любопытство — первая ступенька к измене. Эту задачу я попытался решить, озадачив нескольких друзей и подруг, чтобы они чаще говорили обо мне в ее присутствии. Причем не обязательно только хорошо. Гадости тоже можно. Даже лучше. Противоречивость суждений подстегивает интерес.

Расставив сети, я опять укатил на съемки. Славка с разбитой мордой и в гипсе валялся дома, Татьяна, вся ободранная и поцарапанная, к употреблению была не пригодна, мои друзья создавали туман вокруг славкиной жены — можно было временно расслабиться.

Почти две недели я болтался в экспедиции, снимая кино и вынашивая планы страшной мести, размышляя, каким образом лучше осуществить, казавшийся таким хорошим, план. Как выйти на НЕЁ? Как заинтересовать? Я никогда не относил себя к этаким покорителям дамских сердец, от одного вида которых женщины теряют аппетит.

— Насколько я помню, — сказал я, — недостатка в поклонницах у тебя никогда не было.

— Может это и выглядело так со стороны, — пожал плечами Гаррик. — на самом деле, чтобы понравиться женщине, мне приходилось трудиться. Петь песни и по рецептуре мудрого Михал Михалыча Жванецкого, — «говорить и говорить, говорить и говорить, говорить и говорить…» Но чтобы начать говорить или петь, надо ведь еще сделать так, чтобы ОНА захотела слушать. Так что чем глубже я вникал в обстоятельства, тем больше казалось, что ничего мне, пожалуй, не светит. Если она действительно такая раскрасавица, как про нее говорят, то цену себе она знает, и фрукт этот мне просто не по зубам. Однако пустыми командировочными вечерами, валяясь на продавленной гостиничной койке, обдумывая ситуацию с разных сторон, я, как мне казалось, нащупал пару слабых мест, которые делали задачу не вполне безнадежной. Во-первых, характер действующих персонажей. Он экстраверт, показушник, чрезвычайно озабоченный своим имиджем, с весьма завышенной самооценкой. А человек с завышенной самооценкой, к тому же озабоченный, как он выглядит в глазах других, уже априори уязвим. Слишком много мозолей, на которые при желании можно наступить. Во-вторых, Людмила («ах, я забыл ей имя дать…«) была, как говорили, не только красива, но и умна. Наличие этих двух почти взаимоисключающих свойств в женщине уже само по себе взрывоопасно, а в противопоставлении к вышеуказанным свойствам супруга делает ее тоже достаточно уязвимой мишенью.

— Не слишком-то высокого мнения ты о женском уме, — усмехнулся я.

— Ну, почему же, — пожал плечами Гаррик. — Вовсе нет. Просто у женщин иное качество ума. Помнишь у Тургенева в романе «Рудин» Пигасов говорит: «Мужчина может сказать, что дважды два не четыре, а пять или три с половиною, а женщина скажет, что дважды два — стеариновая свечка». Нет, умные женщины, конечно, встречаются. Но ум супруги и самонадеянность мужа часто прорастают рогами. Кстати, об этом свидетельствовал и мой скорбный случай. Так что я-то уж знаю, о чем говорю. Мне казалось, что она не очень-то его и любит. Почему? Черт его знает. Не будучи знаком ни с ним, ни с ней, на каком-то подсознательном уровне, назовем это интуицией, я ощущал, что пылкой любви там нет. Об этом свидетельствовали и длина срока, в течение которого он ее обкладывал, и стаж супружеской жизни (лет семь-восемь, кажется — вполне достаточно, чтобы надоесть), и его, якобы, попытка суицида. Женщинам, как я уже говорил, льстит, что из-за них травятся, но уважения это не прибавляет. Мужик всё-таки должен быть мужиком, а не истеричной курсисткой. Да и вообще, в супружеских отношениях уважение гораздо важнее любви. Потому что любовь со временем проходит, ну или, скажем так, ослабевает, а уважение — это та константа, на которой держится брак.

Говорят, что «интуиция — есть искусство чтения пустых страниц». На самом деле это не совсем так. В основе мужской интуиции (не будем опять же путать её с женской) всегда лежит некая информация. То есть «страницы» не такие уж и пустые. Водяными знаками на них много чего обозначено. А у меня было уже достаточно информации, чтобы это эфемерное шестое чувство стало нашептывать более-менее осмысленные решения.

Вернувшись из командировки, я застал пустую квартиру. Татьяны не было. И, судя по запущенному квартирному пейзажу и пустому холодильнику, не появлялась она уже дня три-четыре. А между тем, она знала, что я вот-вот должен вернуться. То ли вообще ушла, то ли уехала в командировку, то ли произошла еще какая-то хрень. Телефона у нас не было, сотовых тогда еще и в помине не существовало, телефон-автомат около комендатуры, единственный на всю округу, зиял выбитыми стеклами и оборванной трубкой. Пришлось ехать в редакцию, где работала Татьяна. Там мне сказали, что она в больнице. Что-то стряслось у неё по женской части и её спешно госпитализировали. Сейчас, задним умом, я подозреваю, что у нее был просто неудачный аборт и, скорее всего, не от меня. Во всяком случае, объяснения её были весьма невнятными.

Исполнив супружеский долг, то есть, посетив супругу в больнице, я пошел болтаться по городу. Зашел в горком к Вовке Очатаве, чтобы узнать, в каких кондициях пребывает объект атаки. Перед командировкой ему было дано задание как можно чаще говорить обо мне в присутствии Людмилы. Вовка, веселый комсомольский интриган, воспринял задание с большим энтузиазмом, и, не сомневаюсь, справился блестяще. Он это умел. Посетил я стоматологическую поликлинику, где работала моя хорошая подруга Анька Шварц, которая училась в свое время в одной группе с Людмилой, дружила с ней, и главным хобби которой было сводить своих сексуально неудовлетворенных подруг со своими сексуально озабоченными друзьями. Такой классический вариант еврейской сводни. Сама она при этом была злокачественно верна своему мужу. Но почему бы не порадовать и не порадоваться за друзей? Заглянул я также в Медицинский институт на кафедру Паши Кержнера, чтобы ненавязчивыми вопросами, исподволь, узнать о здоровье его аспиранта. Информация меня обнадежила — аспирант по-прежнему валялся дома в гипсе. Правда, было сказано, уже начал передвигаться на костылях. Паша поинтересовался, как здоровье Татьяны. При этом глаз у него блестел подозрительным насмешливым блеском. А может, это мне только показалось.

 На следующий день, в субботу, я решил поработать дома над сценарием, привести в порядок материалы командировки, ну и просто отдохнуть.

По правилам классического детектива, в середине повествования должно случиться знаменитое — «И ВДРУГ…». А поскольку то, что я тебе рассказываю, по жанру вполне тянет на детектив, то это «ВДРУГ» вдруг и случилось.

…Вдруг в дверь позвонили. Я пошел открывать. На пороге стояли две симпатичные дамы. Одна попроще, а другая… другая просто грузинская княжна.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте!

— Могли бы мы поговорить с Татьяной?

— Нет, к сожалению. Она в больнице.

Девушки переглянулись и слегка замялись.

— А когда выйдет?

— Не знаю. Пока неизвестно.

Опять пауза и переглядывание.

— А вы Игорь?

— Да.

— Мы хотели бы с вами поговорить.

— Пожалуйста… А с кем имею честь?..

— Меня звать Катя, а это Люда…

— ???

— Я жена Васи, друга вашей Татьяны, — видя мое недоумение, пояснила та, что попроще, — а это жена Славы.

Оп-п-паньки! Приехали! Похоже, покуда я строил коварные планы, жены решили сами разрулить ситуацию. Причем, первоначально, не со мной, а с Танькой. Я, так сказать, под руку подвернулся. Оч-ч-чень интересно!

— Проходите, садитесь.

 Мы прошли в гостиную, расселись. Девушки опять помялись, попереглядывались, и вдруг Катя решительно бухнула:

— А вы знаете, что ваша Татьяна спит с моим мужем!?

Вот те, здрасьте! — подумал я, — Оказывается, Танька спит не со Славкой, а с Васькой. Опупеть можно! Оно, конечно, не слаще, но каков поворот! Я тут строю планы жестокой мести, собираю информацию, а Славка, как выясняется, вовсе ни при чем… А как же подпись: «Твой С.» Нет, что-то тут было не так.

— С чего вы взяли?

 — Я недавно стирала его джинсы и нашла в кармане вот эту записку, — она протянула мне клочок бумажки, на котором танькиной рукой было написано: «Гаррик уехал. Плацдарм свободен. Приходи вечером. Т.»

— А почему вы решили, что это именно Татьяна? Почему не Тамара? Не Таисия? Мало ли Т. на белом свете.

— Мы собрали информацию. Все совпадает. Вы Игорь, Гаррик то есть, жена ваша Татьяна, вы в это время уехали в командировку, они в те дни все время тусовались у вас, а потом Татьяна со Славкой разгрохались на мотоцикле. А чем эта шобла тут занималась вся Чита знает. Вы один ничего не знаете!!!

— Ну, ладно. Предположим. И чего же вы хотите?

— Как это чего мы хотим? Надо же что-то делать! Это у вас детей нет. А у меня их двое. И я не могу позволить, чтобы мой муж шлялся по блядям. А то, что ваша Танечка блядь, знает весь город.

Круто завернула. Прямая девушка. Простая, как три рубля.

— Знаете, милая Катя, — сказал я, — Во-первых, я бы советовал вам все-таки выбирать выражения. А во-вторых, для чего вы мне это говорите? Что вы хотите от меня? Чтобы я закатил ей скандал, побил морду, развелся, выгнал из дому… Что?

— Ну, я не знаю… Но надо же что-то делать.

Я сидел и мучительно размышлял, стоит показывать девушкам письма или нет. Что-то во всей этой истории не стыковалось. Васька совершенно не тот персонаж, который мог бы понравиться Таньке. Слишком прост для нее. Хотя… Хотя, конечно, все может быть. Понять, что женщина находит в мужчине, нам мужикам не дано.

И я решил все-таки показать. Похоже, другого способа установить истину не было.

— Подождите немного.

Я пошел в кабинет и достал конверт с письмами.

— Вы говорите, что я ничего не знаю. Вот, не угодно ли взглянуть.

Девушки погрузились в изучение писем. Минут пятнадцать царило напряженное молчание. Я наблюдал за ними. По мере прочтения, я видел, как меняются роли. Как отпускает у Кати, и как Людмила проходит все те стадии, через которые проходил я, читая этот дивный образец эпистолярного искусства. За все время чтения не было сказано ни слова. Только один раз Людмила сквозь зубы пробормотала: «Ну, сука!»

Помолчали. И тут Людмила впервые открыла рот.

— Это почерк Славки.

Посмотрела на Катю, усмехнулась:

— Я же говорила тебе, что Васька здесь ни при чём. Эта записка для Славки.

Она медленно сложила письма, аккуратно выровняла стопку, вложила обратно в конверт.

— Что будем делать? — она посмотрела мне прямо в глаза. Некоторое время мы молча глядели друг на друга.

— Что ты делаешь завтра в три часа? — спросила она.

— Не знаю… Тебя жду.

— Тогда до завтра…

Конечно, диалоги здесь не совсем точны, но уверяю тебя, что они очень близки, а в большей своей части, абсолютно совпадают с теми, что происходили на самом деле. Они врезались в память, потому что ситуация, прямо скажем, неординарная, и потому, что Людмила была, пожалуй, самой красивой женщиной, которая когда-либо у меня была. А хороша она была необычайно. Этакая Элизабет Тейлор в свои лучшие молодые годы времен «Камо грядеши» и «Рапсодии». Брюнетка с зелеными глазами, с матовой, будто светящейся, кожей. Только в сравнении со слегка вульгарной, на мой вкус, голливудской дивой, в Людке было то, что называется «породой». Видимо, давала о себе знать примесь грузинской крови. Какая-то удивительная смесь силы и слабости, и притягательной внутренней утонченности. Такие женщины затягивают, как омут. Я стал понимать, почему Славка пытался отравиться. Хоть и понарошку. Удивительным было другое — почему это чудо за ним замужем.

Гаррик закурил новую сигарету, помолчал.

Что произошло на следующий день, я думаю, рассказывать незачем. С трех часов, начав раздеваться еще с порога, мы не вылезали из койки до одиннадцати часов вечера. Связь с красивой женщиной прекрасна сама по себе, а в нашем случае всё было усугублено невообразимой сладостью мести. Не помню кто, кажется Оскар Уайльд, написал: «Женщина получает больше удовольствие от измены, чем мужчина: для него это не бог весть какое событие, для неё же измена всегда означает или месть, или страсть, или грех». В данном случае эти три обстоятельства совпали. Причем для обоих. Каждому из нас хотелось доказать, что мы лучше пренебрегших нами супругов, поэтому вывалили друг на друга весь свой сексуальный опыт.

В постельном противостоянии «муж — любовник», последний всегда находится в заведомо более выигрышном положении. Здесь и любопытство, и свежесть восприятия, и новизна ощущений, и радость узнавания… И вообще, в краткосрочной перспективе, в соревновании спринтера и стайера шансов на победу больше у спринтера. Так что — и я выглядел молодцом, и Людка оказалась чрезвычайно одаренной в этом отношении женщиной. Отдавалась она самозабвенно, вся без остатка, теряя сознание после каждой кульминации. Короче, часов в двенадцать ночи мы расползлись едва живые, договорившись встретиться на следующий день.

Ну и началось. Народная молва не обманула — она была не только поразительно красива, но и весьма неглупа. Странно, как в условиях узкого провинциального мирка я до сих пор ее не встречал. С ней можно было разговаривать и о литературе, и о живописи, и о кино, да и вообще оказалось, что у нас масса тем для общения помимо секса и обсуждения того, какие наши супруги козлы и суки. Впрочем, на эту тему мы разговаривали меньше всего. Меня это новое чувство захватило полностью, притупив воспоминания о нанесенной обиде. Её, по-моему, тоже. Так что мой такой красивый, элегантный план коварного отмщения за поруганную супружескую честь дал глубокую трещину. То есть, первые пункты этого замечательного плана — познакомиться, охмурить и переспать были выполнены с лихвой, а вот последний — сделать всё достоянием гласности, оказался неосуществим. Я уже не мог себе позволить, чтобы ее имя трепалось на всех читинских углах.

Но, как я говорил, женские мозги устроены иначе, чем мужские. После полутора недель почти ежедневных встреч, она, приподнявшись на локте, вдруг спросила:

— Слушай. А тебя никак не задевает, что на всех перекрестках болтают, что наши благоверные наставляют нам рога?

— Нет, — сказал я. — Раньше задевало, а теперь нет.

— А меня задевает. Я чувствую себя абсолютной дурой.

— И что ты предлагаешь? — спросил я, уже предчувствуя поворот темы.

— Я не понимаю, почему мы прячемся, скрываемся. Мы что? Чем-то обязаны им или должны щадить их нежные чувства?

Всё-таки оскорбленные женщины существа очень и очень опасные. Это тысячи раз отмечено в литературе и, тем не менее, каждый раз удивляешься, сталкиваясь с этим проявлением женской натуры.

— Ну, и что ты предлагаешь? — повторил я.

— Надо, чтобы они узнали об этом.

— И как ты собираешься это сделать? Твой валяется дома в гипсе, моя лежит в больнице. Оба в заточении, так сказать. Контактов с внешним миром минимум.

— Ничего! Донесут! Нам надо просто выйти из подполья.

Ну что ж. Надо так надо. Раз она сама так хочет, раз меня не сдерживают старомодные этические представления о необходимости блюсти женскую честь — вперед! Хотя, честно говоря, я был рад такому развороту событий. Конечно же, я ей соврал. Рана не то, чтобы болела, но зудила. Больное мужское самолюбие тоже, знаешь ли, не кот начхал.

И понеслось. Мы отметились во всех мало-мальски приличных читинских ресторанах, всячески демонстрируя наши нежные чувства. Мы посетили театр, сидя в первых рядах, влюблённо держась за руки. Зашли за кулисы — стопроцентная гарантия, что завтра весь город будет знать об этом визите. За вечер мы под большим секретом просили ключи от квартир минимум у трех друзей, хотя, как ты понимаешь, нужды в этом никакой не было — моя квартира была свободна. Город, выражаясь заезженным литературным штампом, «загудел, как встревоженный улей». Мы все — и я, и Славка, и Татьяна, и Людмила, были достаточно заметными персонажами в этом провинциальном омуте. Чита затаила дыхание в сладостном предчувствии скандала.

И скандал, как и следовало ожидать, грянул. Причем случился он в два этапа, следующих друг за другом на протяжении буквально полусуток.

Здесь требуются некоторые отвлечения от главной сюжетной линии, потому что живем-то мы не на острове, и помимо любви и бегания, так сказать, голышом под пальмами, существует еще работа и реальная жизнь. А в этой реальной жизни у меня была куча других дел — репетиции, передачи, сценарии, и среди прочего заказ на написание песенок к спектаклю Читинского драматического театра. Ты, наверное, помнишь, я этим ещё в институте баловался…

— Помню, конечно. Тогда по Питеру кассета с твоими песнями ходила. У меня была такая: Кукин, Клячкин, Ким… И твоих несколько. Про ботиночки, про Прагу.

— Мда-а-а… Так вот. После очередного свидания с шампанским при свечах и с песнями под гитару мы договорились, что она придет завтра часа в три «для продолжения банкета». Я рухнул в постель и отключился до утра.

На следующий день в 10 часов у меня была запись фонограммы в театре. Тянулось это долго, что-то там не ладилось, пришлось делать много дублей, и домой к трем я едва-едва успел. Открыв ключом дверь, я застал картинку маслом — в гостинной друг против друга сидели Татьяна и Людмила. В преддверии выяснения отношений над этим пока еще мирным пейзажем парило густое напряженное молчание…

А случилось вот что. Татьяну неожиданно выписали из больницы. Она пришла домой и обнаружила мизансцену, которая не оставляла никаких сомнений в том, что здесь происходило накануне. Я утром проспал, едва успел на запись, и последствия вчерашней романтической встречи ликвидировать не успел. Танька ходила по квартире, обнаруживая признаки несомненного присутствия другой женщины, нюхала подушки (ах, как Людка пахла!), копила говно и готовилась устроить мне грандиозный скандал.

В три часа в дверь позвонили. Татьяна пошла открывать. На пороге стояла Людмила. Немая сцена! «Ревизор». Николай Васильевич Гоголь нервно курит в сторонке. Людка, с томлением в груди, полная сладостных ожиданий на встречу с любовником, остолбенела, потому что совсем не ожидала увидеть его супругу, а Татьяна застыла, потому что решила, что Людмила пришла выяснять отношения по поводу Славки. Пауза, как мне потом рассказывала Людка, была очень и очень драматическая. Девушки смотрели друг на друга, пытаясь, видимо, понять, кто первый вцепится в волосы. Людка говорила, что в тот момент она совсем забыла, что Татьяна имеет какое-то отношение к Славке, и думала, что сейчас начнется разборка по поводу меня. Наконец, Людмила сказала:

— Простите… А Игорь дома?

Татьяна была, конечно, еще та блядешка, но дурой она не была. Она мгновенно связала все концы — и свечи, и остатки шампанского на столе, и раздрызганную постель. Да и обоняние у баб лучше, чем у нас. Не сомневаюсь, что она тут же соединила людкины духи и запахи от подушки. Но, как говорится, «знает кошка, чье мясо съела». Поэтому никаких агрессивных акций со стороны Татьяны не последовало. Да и люди-то мы интеллигентные.

— Его нет.

— А когда будет?

— Не знаю.

Тут Людмила, видимо, немного пришла в себя.

— Он мне обещал, что будет дома в три. Могу я подождать?

Татьяна молча посторонилась. Людка прошла в гостинную, села в кресло, Татьяна в кресло напротив…

Вот такую мирную картину я и застал, нарисовавшись буквально минут через пять. То есть до мордобития дело дойти не успело.

Появление на сцене нового персонажа внесло в этот очаровательный пейзаж новые краски. Татьяна, при взгляде на меня, тут же поняла еще одну вещь — я знаю про её отношения со Славкой. И я понял, что она это поняла.

— Таня, — сказал я, — надеюсь, ничего объяснять не надо?

 Она покачала головой.

— Я ухожу, приду поздно. Завтра мы выясним все отношения и решим, как нам жить дальше.

Мы зашли с Людкой в горком к Очатаве, взяли у него ключи, благо его жена с детьми куда-то уехала, и наслаждались наполовину свершенной местью часов до двенадцати ночи.

— А почему наполовину-то? — спросил я. — Вы же хотели, чтобы они узнали?

— Даже не знаю, как это объяснить, — сказал Гаррик, — За Людку не поручусь, а у меня в груди шевелилось какое-то постыдное, гаденькое чувство.

— Понимаю…

— Ну вот… Дальше мое драматическое повествование приобретает некоторую двусмысленность, потому что я вынужден излагать события, непосредственным участником которых я не был, и пересказываю их со слов Людмилы. Плюс, мне придется делать объясняющие географические отступления, без которых некоторые вещи, события, перемещения и мотивация поступков действующих лиц будут непонятны.

Полпервого ночи, утомленная любовью Людмила доползла до дому и застала в дверях своей квартиры, которая, к слову, была подарена им людкиными родителями, стоящего в дверях грозного мужа. Глаза его излучали благородное негодование, а поза свидетельствовала о том, что он свою распутную жену в дом пускать не собирается. Ну, сам посуди, кому понравится, что супруга последние две-три недели чуть ли не каждый вечер является домой после одиннадцати, валится в постель, и с отвращением отвергает домогательства законного супруга, который хоть и на костылях, но что-то там такое пытается предпринимать. А в ответ получает отлуп и трехэтажную конструкцию.

— Шлюхам не место в этом доме, — заявил он, стоя в дверном проеме, в позе распятого Христа. — Ступай откуда пришла! (Слово «ступай» документальное, я специально у Людки уточнил).

Я полагаю, что Людмила, после наших игрищ, была совсем не в том настроении, чтобы выяснять отношения не только с этим мудаком, но и вообще с кем-либо. Поэтому она ответила просто и внятно:

— Пошёл на хер! Квартира моя, когда хочу, тогда и прихожу, — и поднырнула под руку распятого в дверях инвалида. Инвалид, поняв, что его драматическая поза никого не убедила, пропрыгал за ней на кухню.

— Я знаю, — с надрывом сказал он, — у тебя есть любовник!

— Есть, — сказала Людка, намазывая на хлеб печеночный паштет. — Ну, и что дальше?

Этого инвалид не ожидал. То есть он чувствовал, что что-то не так, но достоверной информации у него не было, и к такому ответу он готов не был. Несколько минут он молчал, приходя в себя после этого нокдауна. Узнать, что у супруги есть любовник, тем более вот так недвусмысленно, в лоб, прямо из её уст…

— Ну, и кто же он? — спросил он дрожащим (так Людка сказала) голосом.

— Гаррик, — ответила Людка, продолжая спокойно готовить бутерброд.

— Какой Гаррик? — спросил он, ещё не отдавая себе отчета в услышанном.

— А такой Гаррик. Гаррик Заславский.

Это был еще один нокдаун. Так сказать, хук справа с разворота.

— Н-н-не может быть…

— Ну, почему же? — сказала Людка, надкусывая бутерброд, — Очень даже может. Ты же с Татьяной спал. Почему я не могу переспать с Игорем?

Упоминание имени Татьяны слегка умерило накал его благородного негодования. Он понял, что попал, но еще не понимал, в какой мере.

— С чего это ты взяла? — сказал он не совсем уверенным (комментарий Людмилы) голосом. — Не спал я ни с какой Татьяной.

— Ну, конечно, не спал! «Милая деточка, жду не дождусь, когда же ты раздвинешь ножки, и твои розовые губки примут моего мальчика, который так соскучился по твоей киске…» Оторвать бы тебе «твоего мальчика».

Это был мощный апперкот. Он клацнул зубами и заткнулся, переваривая информацию. Людка молча жевала, разглядывая его. Как она мне потом сказала: «Я никогда не была от него в восторге, а тут он у меня вызывал просто чувство омерзения…»

— Ты что, действительно с ним спала?

— Да, я действительно с ним спала. А что тут такого невероятного? Чем он хуже тебя?

 Скажи, какой самый идиотский вопрос может задать мужик, нет, даже не обманутый муж, попавшийся к тому же на измене жене, а просто мужик, который узнал, что его женщина спит с другим? По-моему, такой вопрос только один. И этот мудак его задал:

— НУ, И КАК ТЕБЕ С НИМ БЫЛО?

 Нарвался, что называется.

— Славочка, — сказала Людка нежно. — Мне с ним было так хорошо, как с тобой никогда не было и никогда не будет.

Это был не просто мощный удар под дых, это был нокаут. Он взвыл, и кинулся бить ей морду. Но человек с переломанными ногами и ребрами, ограниченный в передвижениях, никогда ничего не сможет сделать здоровой женщине, даже истощенной любовными утехами. Людка схватила бутерброд, размазала его по ненавистной харе, убежала в спальню и заперлась там. Дети, к счастью, в этот вечер были на даче с ее родителями. Он сначала пытался выломать дверь и орал, что он сейчас её, суку, убьет на хуй. Ничего у него ни с дверью, ни с сукой не вышло. Тогда он схватил топор, дверь рубить все-таки поостерегся (свое всё же, знаете ли, ремонтировать придется), и заорал, что он сейчас кончит эту падлу Заславского, встал на костыли и ринулся на улицу. Тут Людка испугалась по-настоящему. «Он, конечно, мудак и тряпка, — говорила она мне потом, — но он псих и в состоянии аффекта мог натворить черте что».

Вот здесь начинаются обещанные географические подробности.

Они жили в районе Машзавода. Это достаточно далеко от центра. Днем там ходят и автобусы, и троллейбусы, и такси иногда встречаются. Но дело, если ты помнишь, происходило глубокой ночью. А поймать ночью в Чите тачку довольно проблематично. Короче, когда Людка выскочила за ним, он договаривался с каким-то частником и уже садился в машину. Людка попыталась сесть с ним, но он её вытолкнул из машины и уехал. Минут двадцать–двадцать пять она металась по дороге, наконец, выловила такси и ринулась вслед за ним. Когда она добралась до моего дома, Славка только-только подъехал и с матами шарашился по дворам, пытаясь отыскать в темноте нужный адрес.

Ты можешь спросить — почему они добрались одновременно, хотя он уехал почти на полчаса раньше? А вот почему. Я говорил раньше, что мы поменяли квартиру. Но Славка-то этого не знал. Он в это время лежал дома в гипсе. Поэтому, схватив машину, он поехал убивать меня туда, где они кувыркались с Татьяной. То есть на нашу старую квартиру, и стал в неё ломиться. Перепуганный насмерть дедок, с которым я обменялся, стал орать и звать на помощь. Ну, сам посуди — в два часа ночи к тебе ломятся с топором. Выскочили соседи, стали разбираться, что происходит. Не знаю, что он там им врал, но дедок в результате дал ему мой новый адрес. Некоторое время он еще ловил машину. К тому моменту было уже полтретьего ночи. А Людка, поймав машину, поехала туда, где встречались мы. То есть на новую квартиру. И в три часа ночи они столкнулись в темных дворах около моего дома. Славка скакал на костылях, матерился, махал топором, кричал, что сейчас он этому хуесосу (то есть мне) проломит голову, что он эту блядь (меня) отпидарасит, и вообще, «в пизду, нахуй, убьет». То есть налицо были все признаки неадекватного поведения. Тогда Людка приняла очень правильное и разумное решение. Я обращал твое внимание, что мой новый дом был напротив Церкви Декабристов и наискосок от Дома Трубецкого, где располагалась комендатура ЗабВО. И там, на бывшей конюшне, где либералы-декабристы пороли слуг, была гауптвахта Забайкальского Военного Округа, около которой круглосуточно несли нелегкую вахту два автоматчика, сменяясь каждые час-два. Людка подошла к часовым и сказала:

— Ребята! Там мой муж грозится убить моего любовника. Помогите отобрать топор. А то он может натворить глупостей.

Отказать красивой женщине наши бравые вооруженные силы, конечно же, не могли. Тем более в такой интимной просьбе, как защитить любовника. Сами, поди, бывали в подобном положении. Они подошли к матерящемуся и размахивающему топором инвалиду, взяли его в кольцо, наставили автоматы и сказали:

— Слышь, парень, отдай топор, пока жена твоя ментов не вызвала.

— Да, она сука, она блядь, она шлюха, она… — и трам-тара-рам, и трам-тара-рам…

— Ну, хорошо, хорошо… Сами разбирайтесь. А топор-то отдай.

Они отобрали у него топор и на прощанье спросили у Людки:

— Слышь, дамочка. А может его засунуть в карцер, чтобы охолонул?

А теперь давай вернемся к тому моменту этого трагического вечера, когда мы, «упившись друг другом«, как сказал бы замечательный французский писатель аббат Прево, расстались с Людкой. Я тоже где-то около часа ночи добрался домой, и, не выясняя никаких отношений с Татьяной, завалился спать. В три часа ночи в дверь позвонили. После первого акта драмы, то есть дневного людкиного звонка в ту же дверь, прошло ровно двенадцать часов. Кровать у нас была широкая, я спал у стенки, Танька с краю, поэтому что-то ворча, она пошла открывать. Через пять секунд она с выпученными глазами влетела в спальню:

 — Ну вот, доигрались, — драматическим шепотом запричитала она, — там Славка пришел.

В дверь продолжали настойчиво звонить и даже стучать ногами.

— Пойди, открой, — сказал я, — Он весь дом переполошит.

Я надел халат и вышел в коридор. В дверях квартиры проистекала какая-то возня. Я даже не сразу понял, что там происходит. Включив свет, который впопыхах забыла включить Татьяна, я обнаружил, что какой-то неизвестный мне тип на костылях пытается вытолкать из квартиры Людку. Собственно, догадаться, кто это такой, было нетрудно.

Так я первый раз увидел людкиного мужа и танькиного любовника. Должен сказать, что оба приятного впечатления на меня не произвели. Но это, как сказал один умный человек — «во многом дело вкуса».

— В чем дело, молодой человек, — обратился я к нему, — эта женщина пришла не к вам, а ко мне. А вас я не знаю, и я вас не приглашал. Так что ведите себя прилично. Людочка, проходи, дорогая…

— Ты, козел, — заорал он, — что ты выёбываешься… Он меня не знает!.. Сейчас, блядь, узнаешь…

 Не могу сказать, что я такой уж смелый человек и что получаю большое удовольствие, когда мне бьют морду. Но в данном случае я не очень испугался. Во-первых, он был на костылях, так что никакого ощутимого физического вреда принести не мог. Инвалид убогий. Я бы с ним справился, в случае чего. Во-вторых, действо происходило на моей территории, а это всегда придает уверенности. И в-третьих, меня охватила такая сильная холодная ярость, что будь он даже не на костылях, я начистил бы ему его хамскую, поганую харю, дойди дело до драки.

— А-а-а… — сказал я, — начинаю догадываться. Вы, судя по манерам, тот самый Слава, с изысканным слогом которого я имел удовольствие ознакомиться в письмах к моей жене. Ну, проходите, коли пришли.

Вся шобла — Танька, Людка и Славка ввалились в гостиную.

— Присаживайтесь, Слава, чувствуйте себя как дома…

Он, было, открыл рот, хотел выпустить очередную матерную тираду, но я его перебил:

— Хотя нет, извините. Как дома вы себя чувствовали на той квартире. Здесь это не получится. И вы, девушки, садитесь. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. Сядем рядком, поговорим ладком… Кофе никто не хочет? Жаль… Ну, да ладно. Не до пустяков. Садитесь, садитесь. В ногах правды нет, но нет её и выше…

Я видел, что он кипит, и юродствовал, сознательно нагнетая обстановку. Людка потом говорила, что она даже испугалась. «Я тебя таким еще не видела. Ты был холоден, спокоен, но от тебя исходила такая мощная волна, казалось, что сейчас начнут сыпаться искры. Я тебя даже захотела».

Да, интересно работают мозги у женщин.

Он, видимо, эту волну тоже почувствовал, потому что сбавил тон. Ему было непонятно, как со мной разговаривать. А я, подчеркнуто светским тоном, продолжал:

— Так что же вы, Слава, хотели мне сказать? Какая нужда вас сюда привела?

— Ты, сука, что? — попытался он опять наехать на меня, но уже не так уверенно, — Не понимаешь, что разрушаешь семью. У нас двое детей.

Вспомнил, что называется! Тоже мне, хранитель семейных ценностей, блин!

— Да-да-да-да-да, — поцокал я языком, — Наверное, я был не прав. Не стоило мне спать с вашей женой. Но, поймите, Слава, я не мог себе отказать — она такая красивая женщина. ДА, И КТО ПЕРВЫЙ НАЧАЛ? — я резко повысил голос, — Это ведь вы первым влезли в мою семью.

— Да какая, блядь, у тебя семья, — опять взвился он, — она у тебя шлюха, ее весь город ебет!

Знаешь, я, конечно, понимаю — состояние аффекта и всё такое… Но высказываться так о женщине, тем более о женщине, с которой ты спишь, к которой вроде испытываешь какие-то чувства («Милая моя, девочка», «Жду — не дождусь…», «Люблю…»), да еще в её присутствии… Нет, это было выше моего разумения!

Я посмотрел на Татьяну. Она вся пошла красными пятнами. Несмотря на пошлость ситуации, у меня в душе шевельнулась жалость. Да и Людка сидела, как обосранная. Чувствовалось, что ей стыдно за этого мудака.

— Как же это так, молодой человек, у вас получается? Жена у вас — шлюха, любовница — блядь, с которой спит весь город… Что же это вам так не везет-то, Слава? Может, в консерватории надо что-то подправить? Вот у меня, например, всё в порядке. Жена, конечно, не эталон добродетели, ну да я и сам не образец супружеской верности. А с любовницей мне вообще необычайно повезло. Замечательная женщина! — я нежно, ну очень нежно (чему-то же меня учили в театральном институте) посмотрел на Людку и мечтательно закатил глаза.

Тут его прорвало. Я его таки достал. Он орал, что все бабы бляди (в чём, между прочим, на тот момент я был с ним абсолютно согласен), что я, блядь, покойник, что мне, блядь, не жить, что я здесь варяг, а он, блядь, местный, что завтра он договорится со своими корешами и они меня, блядь, замочат в подворотне; что он сам, блядь, лично, блядь, вот этими руками, блядь, оторвет мне яйца… Короче, растопыривал пальцы по полной. Наши любовницы и жены пытались его урезонить, он их материл, они тоже рты пораскрывали. Возник какой-то базар. Из него вылезло столько дерьма, что я даже удивился — как этот человек умудрился окончить медицинский институт, может учиться в аспирантуре, готовится защищать диссертацию. Всё-таки образование предполагает некоторую степень интеллигентности. Я смотрел на него, и даже получал некоторое эстетическое удовольствие от клинической чистоты стиля.

Наконец, мне это надоело и я с напором, так что, по-моему, действительно искры полетели, сказал:

 — Ну, всё, хватит! — они мгновенно заткнулись.

 — А теперь, мудило штампованное, слушай сюда. Значит, вот что будет. Завтра я пойду в милицию, и оставлю заявление, что ты грозился меня убить. Это подтвердят свидетели. Вот перед тобой две женщины, которых ты оскорбил и обосрал с головы до ног. Не думаю, что они тебя простят. Девочки, надеюсь, вы подтвердите?

— Да, — дружно кивнули головой девочки. А Людка добавила:

— Там еще двое солдат, которые у него топор отбирали. Они тоже подтвердят.

Все-таки оскорбленные женщины — страшные существа.

— Тем более, — сказал я, — Так что советую тебе купить ещё один топор, и ходитьохранять меня. А корешам своим скажи, чтобы держались подальше. Потому что если, не дай бог, со мной что-то случится, ты, сука мелкотравчатая, со свистом загудишь на зону под фанфары. Ты наше самое гуманное в мире правосудие знаешь. На тебя навесят всё, что было и чего не было, и разбираться не будут. Дальше. Завтра же я пойду на кафедру к Паше Кержнеру и расскажу ему всю эту историю. Так что со своей кандидатской ты можешь распрощаться. Ты Пашу знаешь. Никакой защиты диссертации у тебя не будет. Человеку, ведущему такой аморальный образ жизни, никак нельзя доверить воспитание молодого поколения советских врачей, будущих строителей коммунизма. И не думай, что Паша за тебя заступится. Ему скандалы на кафедре абсолютно не нужны. Дай бог ему разобраться со своими бабами. Так что из аспирантуры ты вылетишь, как пробка из бутылки. Он вышибет тебя с опережением еще до того, как твои похождения выплывут на свет божий. А они выплывут — это я тебе обещаю. В-третьих. Я сейчас скажу Людмиле, она завтра же заберет детей и уйдет от тебя. Люда, уйдешь?

— Нет, — сказала Людка.

Я напрягся и развернулся к ней. Раздавленный Славка с тусклой надеждой посмотрел на нее. Татьяна удивленно подняла бровь. После того, что было сказано, это звучало странно…

— Нет, — повторила Людка. — Я его выгоню на хер. Пусть катится, к чертям собачим. Квартира — моя!

— Ну, вот. Слышал? У тебя уже и квартиры нет. Поздравляю! Сколько ты сказал у тебя детей БЫЛО? Двое? Так вот, из своей, уже не существующей, аспирантской стипендии вычти тридцать три процента.

— Почему тридцать три, — тупо спросил он.

Все-таки удивительный дебил. Умеет задавать вопросы.

— Потому что такие алименты тебе придется платить за двоих детей, — доброжелательно пояснил я.

— А теперь, бери жопу в горсть, и дуй отсюда скачками. И чтобы больше ты мне, сука, под ноги не попадался. Пшёл отсюда!

Больше разговаривать было не о чем. Я поднялся и пошел в спальню. Пусть теперь сами разбираются, без меня.

— Люда, пойдем, — сказал он.

— Люда, останься, — сказал я. Людка, собравшаяся было идти, села.

— Прощайте, прощайте, мой юный друг. Долгие проводы — лишние слезы. До свиданья не говорю, поскольку надеюсь никогда больше не свидеться…

Гаррик достал из пачки новую сигарету, закурил. Я тоже. Помолчали.

— Конечно в том, что я сейчас тебе рассказал, есть некоторые красивости, но в целом все было именно так. Да и слова произносились почти те же. Такая вот, — он усмехнулся, — драматургия…

— Мда-а-а… Круто! Бальзак и Аверченко в одном флаконе. И чем же всё это закончилось? — спросил я.

— А ничем. На следующий день я написал заявление об увольнении, забрал трудовую книжку, бросил в сумку пару джинсов, несколько рубашек и через пару дней исчез из Читы. Вот и всё! С Татьяной больше не общался, с Людкой тоже. О том, что там было дальше, мне практически ничего не известно. Никто не знал — куда я уехал, связи я ни с кем не поддерживал, поэтому и сведения до меня доходили весьма отрывочные.

— Ну, с Татьяной понятно, — сказал я, — а с Людмилой-то почему?

— Не знаю. Что-то сломалось внутри. Да и что я ей, с её двумя детьми, мог предложить?

— А как дальше их судьбы сложились, ты знаешь?

Гаррик пожал плечами.

— Паша Кержнер, как я и предвидел, постарался по-тихому от Славки избавиться. Хотя лично я ничего Паше не говорил. Кто-то постарался без меня. Над Славкой почти в открытую смеялся вся Чита. Подробности этой разухабистой истории с удовольствием обсуждал весь город. Она надувалась, обрастала нюансами, каждый добавлял что-то от себя, и постепенно изменилась до почти полной неузнаваемости. История, как это часто бывает, отделилась от действующих лиц и превратилась в миф. А миф, он ведь сильней реальности. Во всяком случае, когда она доползла до Новосибирска, куда я уехал, мне ее взахлеб рассказывали уже с другими именами, с другими деталями. Количество солдат, например, выросло до взвода, сосед дедка-милиционер, выскочил в семейных трусах в горошек, в валенках и с пистолетом, мои соседи по новой квартире утверждали, что ко мне ночью приезжали из КГБ, взломали дверь и забрали меня… И только потому, что мне было известно, о чем и о ком идет речь, я её узнал. Но благоразумно помалкивал, естественно. Чем тут гордиться?

— А Людка?

— Людка? А что Людка… Людка осталась с ним. С двумя детьми особенно не разбежишься. Да и жалостливо женское сердце.

Он опять помолчал и, как бы подводя итог, сказал:

— В конце концов, это её выбор. Хотя, что там за жизнь у них после всего этого — не представляю.

— А почему же они не уехали из Читы?

— Они уехали. Месяца через три собрались и спешно из Читы свалили. Оставаться там было бы верхом идиотизма. Мне сказали, что это она настояла. Я, кажется, говорил тебе, что он был мастером спорта по шахматам. Он нашел работу по этой линии в качестве тренера, то ли в Пскове, то ли в Перми, то ли ещё в каком-то Бугуруслане…

— Мда-а-а… — сказал я, — Жизнь — не шахматы. Эту партию он продул с разгромным счетом.

Гаррик докурил сигарету, загасил в пепельнице окурок:

— Я думаю, что и моя «победа» выглядит весьма сомнительно. Разве что уязвленное самолюбие потешил.

— А Татьяна?

Он усмехнулся:

— Татьяна, как меня просветили ее доброжелательные подруги, уже через пару месяцев имела нового любовника. Потом еще одного, потом ещё… Веселая девушка… — он помолчал, — А может она таким образом заполняла образовавшуюся после смерти ребенка пустоту. Ну и, возможно, после меня…

Гаррик допил коньяк и засобирался. Мне показалось, что он сожалеет о своей откровенности.

— Подожди, — сказал я, — А ты? Ты-то что делал после всего этого?

— Я? Я спрятался на пару месяцев в Горной Шории на Алтае, где снимал какую-то заказную дрянь для Западно-Сибирской студии кинохроники, а потом уехал в Омск, затем в Томск, и, в конце концов, осел почти на десять лет в Новосибирске. Там в очередной раз женился, развелся и опять сошелся. Но уже без такого фейерверка, конечно. Хотя… Хотя, как посмотреть… — он чему-то улыбнулся.

Мы обменялись телефонами, договорились встретиться, он попрощался и ушел. А я, заказав еще графинчик «хреновой», остался размышлять о сложностях жизни, о неисповедимости путей Господних, и гадать, что же могла означать эта его такая многозначительная улыбка.

 * * *

 

Share

Марк Копелев: Провинциальный анекдот: 120 комментариев

  1. Валерий Каган

    Впервые в жизни (а мне уже идёт 9-ый десяток) я участвую в публичном обсуждении произведения художественной литературы. Я инженер (технарь, как раньше говорили), писал разные технические документы и статьи, а к художественной литературе имею отношение только как читатель. Так случилось, что уже два года, как я читаю всё, что пишет Марк. Участвовать в этом обсуждении меня побудили не столько чтение самого рассказа «Провинциальный анекдот», сколько комментарии к нему. Я хочу поделиться своим мнением по трём моментам: 1) по самому рассказу, 2) по употреблению в нём нецензурной лексики и вообще об употреблении мата в современном русском языке. 3) по комментариям к этому рассказу. Подчёркиваю, что это моё субъективное мнение.
    Первое. Для меня этот рассказ – великолепный! Я прочёл его несколько раз и каждый раз с всё бОльшим удовольствием. Первый раз – запоем от начала до конца, благодаря захватывающему сюжету, динамике описываемых событий, а так же их узнаваемости и типичности для той советской действительности, в которой прошла основная часть моей жизни. Возвращаясь к рассказу во второй, в третий и последующие разы, пытаясь понять, как он сделан и почему производит такое впечатление, я уже читал с остановками, наслаждаясь деталями, «философическими», порой афористичными высказываниями главного персонажа, психологизмом, выразительным языком повествования, яркими диалогами, точными, к месту, ссылками на классику и на предполагаемый общекультурный «бэк-граунд» русскоязычных читателей. Всё это сделано мастерски и вовсе не для того, «чтобы автору свою учёность показать», как пишет здесь одна дама, а потому, что герои принадлежат к специфическому слою «советской интеллигенции». Из всей постсоветской русскоязычной литературы такое впечатление произвели на меня (я не преувеличиваю), только рассказы С. Довлатова. Спасибо, Марк! Ты большой молодец!
    Второе. По поводу разгоревшейся здесь дискуссии насчёт употребления автором нецензурной лексики. Русский язык, как и любой язык, — это сложный изменяющийся динамический объект. Причём, темп этих изменений всё время нарастает (как я вижу на протяжении всей моей жизни). Появляются новые слова, уходят из употребления и совсем исчезают многие, раньше часто употребляемые выражения. Заимствуются и русифицируются слова из других языков, некоторые старые слова приобретают совершенно новые значения и смысл. Образуются различные группы людей (особенно в интернете), в которых одни и те же слова имеют совершенно разный смысл и разную частоту употребления. Я не профессионал-лингвист, может то, о чём я говорю давно известно и имеет специфические названия. Просто я инженер и привык анализировать любые объекты и системы, с которыми встречаюсь. Сейчас мы обсуждаем использование неформальной лексики в современных литературных произведениях и, в связи с этим, я хочу сказать – языки, в отличие от объектов неорганического мира, есть искусственные продукты человечества, не существующие без него и без его истории. Поэтому значения, смысл слов и особенно их эмоциональные оттенки и воздействия не абсолютны, а относительны. В течение моей жизни мне пришлось иметь дело и подолгу общаться с различными группами, слоями, классами российского населения – с колхозниками, рабочими, студентами, инженерами, технарями, академической средой, людьми искусства. Везде, всегда, в любой среде нецензурные слова были в употреблении, только с различным функциональным наполнением, и зависели от времени, места и группы людей, которые их используют. Общее свойство во всех группах: данная лексика используется в сильных стрессовых ситуациях или для выражения сильных эмоций и придания экспрессивности обыденной речи.
    Чтобы не прослыть этаким пуристом, стоящим «над схваткой», скажу о своём употреблении неформальной лексики. Бывает, что и я в некоторых ситуациях употребляю крепкие выражения, но в основном про себя. Никогда раньше не матерился при женщинах и детях, сейчас употребляю эти слова в анекдотах, разумеется, если присутствующие женщины не против, так как анекдот без этой лексики зачастую просто теряет смысл. Вообще должен сказать, что отношение к мату за последние 20 – 25 лет у меня несколько изменилось. Обе мои дочери и их несколько богемный круг общения употребляют эту лексику без всяких ограничений. Сначала я негодовал, требовал прекратить, потом просил не материться при мне, а потом это просто перестало меня задевать, потому что я осознал, что слова эти несут не оскорбительную, а эмоциональную, экспрессивную нагрузку.
    Весь этот длинный текст я написал, чтобы донести очевидную, на мой взгляд мысль – в рассказе Марка, по моему мнению, нет никакого чрезмерного употребления мата. Он используется строго реалистически, в качестве речевой характеристики специфических «героев» в стрессовых ситуациях. Как это и происходит в жизни.
    P.S. О чём я задумался при написании этого комментария и пока не нашёл ответа, это почему мат во всех языках связан с важнейшей человеческой функцией – продолжением рода и со всеми действиями и органами, связанными с этой функцией (можно даже сказать, что она важнее питания, как продолжения индивидуальной жизни). И функция эта, пока можешь выполнять её, совсем не неприятная. Удивительно! Если, кто знает ответ, — буду благодарен.
    И, наконец, третье: о комментариях. Они явно делятся на две группы – на рациональные и иррациональные. Рациональные комментарии (независимо положительные или отрицательные) говорят/анализируют/ выражают своё субъективное мнение о САМОМ РАССКАЗЕ Марка, не выдавая это мнение за истину в конечной инстанции и без перехода на личность автора и мотивы его действий. (Лично я считаю, что в произведениях искусства нет единых объективных критериев, они вкусовые, стохастические, иногда навязанные авторитетами, общепринятым мнением, или властями).
    Вторая группа комментариев, иррациональная, имеет совсем другой характер и посыл (наиболее характерные представители этой группы – Соня Тучинская, А. Дорн, некто спрятавшийся за инициалами В.Ф.). В этих комментариях основное внимание уделяется не рассказу, а КРИТИКЕ ЛИЧНОСТИ АВТОРА, его мотивации в написании этого рассказа, а сам рассказ анализируется предвзято, только для того, чтобы опять показать, какой этот автор плохой писатель и какой он нехороший человек. Даже встречаются категорические требования, чтобы он перестал писать(!). Мне кажется, что нормальной реакцией на чтение художественной литературы является нехитрый посыл: нравится – читай, наслаждайся, не нравится – не читай и всё. Поведение и мотивацию авторов иррациональных комментариев можно объяснить наличием у них каких-то комплексов неполноценности, которые вынуждают их самоутверждаться путём умаления, унижения, утаптывания других людей. Мой жизненный опыт показывает, что такое поведение не устраняет их собственные комплексы, а как раз наоборот – часто приводит к серьёзным психическим расстройствам.
    Ну, и в заключение, хочу пожелать автору не тратить свою интеллектуальную энергию на полемику с иррациональными комментариями. Пусть она пойдёт на написание новых замечательных рассказов и более крупных форм, которые украсят жизнь тех читателей, кому они нравятся. Ещё раз – Марк, ты большой молодец! Дай тебе бог здоровья (чтоб ничего сильно не болело) и радости от твоих писаний и тебе, и твоим читателям!

  2. Виктория Куренкова

    Немыслимый, фантасмагоричный, вывернутый наизнанку сюжет.
    Психологически точные типажи.
    Напряжённое, драматическое развитие: смех и боль. Любовь и смерть (ребёнка) — правомерное переплетение, которое уже одно влечёт глубокие размышления. Любовь и предательство. Предательство и возмездие.
    Обилие аллюзий – постмодернистский приём, точно применённый. В иных местах замечательно парадоксально и смешно: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались»
    Блестящий гротеск и ирония
    Язык органичный, достоверный. Беспощадная характеристика социального среза. Язык — главный художественный приём трагифарса под названием «Провинциальный анекдот»
    Рада знакомству с автором.

  3. ALokshin

    Хороший рассказ, уважаемый Марк. Моя просьба, отправленная Вам на фейсбук, отменяется.

  4. Mark Mondrusov

    Читая в течение последних двух недель ожесточённую полемику по поводу рассказа, написанного Марком Копелевым, не могу не вставить свои две копейки. Я не претендую на беспристрастность, я же не член Верховного Суда США. Нас с Марком связывает более 50-ти лет дружбы, и я хочу сказать несколько слов о нём.

    Профессиональный режиссёр театра и телевидения, профессиональный кинодокументалист, который объездил всю Сибирь и Дальний Восток в поисках героев-строителей коммунизма (вроде-бы так и не нашёл). Когда же его вышибли со всех творческих позиций за взгляды, несколько расходящимися с генеральной линии партии, освоил новую профессию — портной, в коей преуспел, за что и был объектом пристального внимания милиции и органов. Как мы помним, частная инициатива всегда наказывалась. Почувствовав, что надоело бодаться с государством, при первой возможности отъехал за бугор, где быстро понял, что его творческий потенциал вряд ли может быть реализован. И последующие 25+ лет проработал в Metropolitan Opera, обшивая звёзд оперной сцены. Но так как тяга к творчеству дала о себе и в Америке, то он начал фотографировать. За эти годы накопил солидный фотоархив: портреты русско-язычной творческой интеллигенции живущей в Америке или посещающих Америку, виды Нью Йорка и многое другое. Параллельно с фотографией начал писать: сначала книгу о фотографии и иммиграции с фотографиями, потом рассказы для друзей, а потом начал печататься в журналах.

    Хочу сказать, что все инвективы мадам Тучинской, высказанные, мягко говоря, в весьма неинтеллигентной форме, не имеют никакого отношения ни к личности Марка Копелева, ни к тому, что он пишет. Из всего написанного Марком, ни один рассказ не был скучным. Не вдаваясь в литературоведческий анализ, потому как я «академиев» не заканчивал, могу отметить, что герои каждого рассказа говорят на таком языке, который более всего соответствует образу придуманном автором. Что касается ненормативной лексики, то я попросил бы этих критиков спуститься на землю грешную и послушать, как говорят не только в глубинке, но и в центре страны. И опять автор умышленно её использует для более объёмной характеристики героев. Кому-то может не понравиться: дело вкуса, но переводить эту дискуссию на обмен ударами ниже пояса я бы не стал. Мы же, слава богу, живём в Америке, где не принято убивать оппонента, а принято высказывать мнения.

    P.S. Подозреваю, что оппоненты Копелева сейчас опять кинутся обвинять его, что это он организовал этот отзыв. Успокойтесь! Просто я, как и Серафима Ивлинская, как и Наталья Рапопорт, не мог промолчать, услышав несправедливые и оскорбительные слова в адрес моего друга.

  5. miron

    miron
    16.01.2018 в 04:01
    Кому интересно. «МеТoo»- не очень ,да ещё с матом. По диагонали даже не доехал до кульминации-комбинации. Попался на глаз -Русский самовар,ресторан на Манхэттене. Упомянули ,как-то, в Гостевой о ресторане Марья Ивановна,…..
    *********************************************************
    Обращение ко мне, благодарю ,не ожидал, непосредственно, возможно, было вызвано «диагональю?! Подспудно подумал,когда начал читать, что некоторым участникам(цам) гостевой лексика «не привычна». Неважно чем вызвана необходимость в вашем рассказе использовать матерные слова,на мой мелкий опыт для простых ,нормальных людей это не характерно. По той же причине,давно, открыв книгу Дины Рубиной и попав на аналогичный приём -«рядиться» -закрыл и с этим автором закончил. Давно было. Ничего из себя не корчил,корчу и…
    Просто такой опыт и как примеры из реальной жизни. Если кому интересно.
    Стадион СКА в г.Киеве. Игру судил Макар Гончаренко (участник матча «смерти» в оккупированном немцами Киеве). Совершив ошибку я выругался. Гончаренко остановил игру,подозвал ,спросивши:»И тебе не стыдно?» Стало и очень. Год ~1964. 50+ лет и с языка и мозгов больше не слетало.
    Село Стритовка, Каневский р-н,Киевская область. Я рабочий 1-го разряда в ПМК. Жильё- хата под соломой с земляным полом.Сильно заболел. Днём зашла хозяйка дома. Принесла какие-то снадобья мне и заварила. Дала поесть. Вечером зашла опять, дала выпить снадобье.
    Рассказала, что его дала доярка с фермы после рассказа хозяйки о моём состоянии. Доярка запомнила меня- «вин нэ матюкався
    kолы працював на фэрми»(укр.-«он не ругался когда работал на ферме»). Простая женщина почувствовала уважение к себе… Снадобье сильно помогло. Позже хозяйка, смущаясь рассказала как её в молодости спасла на Подоле, был еврейский р-н в Киеве, во время наводнения еврейская семья. Человек, любой, помнит добро…
    Самостийна Украина, г.Киев, автобус номер 17 в сторону автовокзала. Битком набит и двое бугаёв стали разбираться с матюками. Все молчат. Не выдержал и сказал:»кругом женщины и дети!!».Опешили от наглости,и, жыдёнка не разглядели. Подъехали к конечной и бугаи говорят выходи. Встал и выхожу за ними.Неожиданно пару просто одетых женщин стали между мной и бугаями и стали их ругать. Просто эти женщины почувствовали -их кто-то уважает.

    И последнее. Запись в боевом блокноте моего папы. 11.6.43г. Совещание среднего командного состава.
    п.4.Мат прекратить.
    п.5.Прекратить хамское отношение к бойцам.
    п.6.Обращать внимание на бойцов. побрить весь личный состав.
    п.10 Устранить рваную обувь.

    Папа кончил школу,вечернюю, перед армией и всю жизнь проработал на стройке. Не могу себе представить чтобы папа дома сказал грубое слово. Книг он прочёл не много.Он написал свою книгу жизни сам.

    Отсюда -не приятие языка,который унизить может. Провинциальность жизни с точки зрения «богемы»,на мой взгляд, просто принебрежение к людям, которые живут с ними рядом и чувства которых не отличаются от избранных.
    Мой недостаток воспитания прошу не считать как упрёк к вашему творчеству, который, увы, характерен для русскоязычной среды Н-Й, которую избегаю. Как-то так.
    P.S. Метод чтения «по диагонали» нашёл у Горького. Начало -конец и воображение.
    По теме вашего рассказа. К сожалению тема очень грустная по моему опыту. Как-то упоминал в дискуссии о преступлении и наказании случай из жизни. В ИзраИле человек совершил убийство жены. Отсидел и вернулся в Киев к женщине,которая вероятно была причиной ,косвенно, совершённого преступления. Знаю всё очень конкретно и не считаю возможным обсуждать частную жизнь.
    Институт семьи давно стал , во многом, условным. Это сильно проявилось в эммиграции. Вдруг оказались внебрачные дети, женщины, мужчины оставленные в прошлой жизни. Вместо собственных детей и семьи заботы выливались на оставленных: в виде денег отсылаемых; скрываемых поездок на свидания и т.п. Мне,в основном, красивые еврейские семьи встречались в ИзраИле и достаточно редко здесь. Повидавшим это видно по очень мелким деталям. Увы. Повторюсь-мой пост был реакция на текст,тему и ничего личного к вам. Извините-долговато получилось.

    1. Марк Копелев

      Дорогой, Мирон! Я с уважением отношусь к Вашим принципам по отношению к нецензурной лексике и, более того, сам чрезвычайно не люблю, когда идущие впереди подростки через слово вставляют матерные слова, или когда пьяные мужики у пивного ларька изрыгают непотребный мат. Это омерзительно и спорить по этому поводу мы не будем.
      Но давайте не путать мат, и использование обсценной лексики в литературе. Мат — это слова, которые употребляются для того, чтобы нагрубить, нахамить, обидеть, оскорбить, унизить, а обсценная лексика – это нормальная единица русского языка. Фольклористы и серьезные ученые 19-го века фиксировали употребление бранных слов в народных сказках и народных песнях, например, у известного собирателя русских сказок Александра Николаевича Афанасьева. Сами эти слова и их производные во всей красе представлены в 3-м издании «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля и в «Русских заветных пословицах и поговорках» его же авторства. Кроме того, начиная с 19-го века ведёт свою традицию жанр матерных пародий на известные литературные произведения. Эти, так не любимые Вами, слова встречаются и в произведениях Пушкина, и даже (представляете какой кошмар!) у интеллигентнейшего Чехова.
      Так что давайте не будем делать вид, что этой лексики в нашей жизни нет, и что в великой русской литературе её не существует. Тем более, что известный пушкинист М. А. Цявловский в своей работе «Комментарии к балладе А. Пушкина «Тень Баркова» указывает на то, что из всех бранных слов Александр Сергеевич Пушкин («наше всё», между прочим) чаще всего использует именно слово «хуй», его производные и синонимы.
      Ну и, чтобы закрыть эту тему, позвольте задать Вам вопрос: Какие слова Вы произносите, когда попадаете по пальцу молотком? Вспоминаете ли Вы в этот момент заветы из боевого блокнота Вашего папы? Можете не отвечать, я догадываюсь.
      А насчёт «чтения по диогонали…» Может Горький и читал именно таким способом, что вполне простительно при том количестве рукописей, которые ему присылали. Но для рецензирования того или иного произведения, или даже просто для того, чтобы высказать мнение, я думаю, он всё же прочитывал полностью. Чего и Вам желаю.

  6. Марк Копелев

    Несколько дней не заглядывал сюда.
    Господи-и-и! Ну, когда же это злобное существо по фамилии Тучинское уже уймется? Похабником и пошляком меня уже обозвала, и в неумеренной гордыне и фанаберии обвинила, мысли, которых у автора и в голове-то не было, приписала, в излишней эрудиции обличила, призвав на помощь свою необъятную от Довлатова до Гете и Петрония. Казалось бы, ну чего еще человеку надо. Ненавистный автор обгажен с ног до головы, стёрт в порошок, проза его отнесена в разряд низкопробной похабщины, сожаления о том, что она, Тучинская, «не может повлиять на литературную судьбу Копелева» высказаны (а то она бы ужо), вердикт о том, что такие люди, как этот самонадеянный Копелев недостойны писать, творить и, вообще, жить, вынесен.
    Но нет, неймётся бедной девушке!
    Соня! Может попросить Берковича убрать этот рассказ к чёртовой матери, чтобы вам крепче по ночам спалось, чтобы разлива желчи не случилось?
    Кстати, что-то не слышно голосов группы поддержки, дружным хором подпевающих высокообразованной Соне. Где Сэм с его коровьими лепёшками? Где Ирина, где Беренсон и проч. Где компетентное мнение Мирона, прочитавшего рассказ «по диагонали?» Куда делась Ирина, у которой не хватило сил «дочитать до конца?» Это, кстати бывает, это я могу понять. Но если ты не дочитала до конца, если у тебя «сил не хватило», так плюнь и забудь. Чего же ты лезешь высказываться? Чтобы обозначить себя в пространстве? Для чего этот хор спешит осудить автора, «прочитав по диагонали?» Чтобы заявить о своих высоких моральных принципах, которые Копелев якобы попирает в своём безнравственном рассказе. Хочу, между прочим, заметить, что обычно о своих высоких моральных принципах громче всех кричат те, у кого они недостаточно крепки. Нравственные люди по этим принципам живут без громких заявлений.
    Манеру читать по диагонали поклонники Тучинской переняли, видимо, у своего кумира. Цитирую: «Из уважения к Вашему литературному вкусу (имеется ввиду литературный вкус Натальи Рапопорт, которая осмелилась заступиться за Копелева) ПРОБЕЖАЛАСЬ и по мемуарному «Богемному НЙ» Копелева». Тут же на бегу Тучинская сразу (глаз, как алмаз) заметила: «Та же рука, те же расхожие мысли, тоже неумение «оживлять персонажи», то же чванливое хвастовство от периодической близости «знаменитостям», а главное – тоже отсутствие малейшей лиричности, я уж не говорю о драматизме. Наблюдается неослабевающее желание смешить и чванливая спесь «бывшего спеца».
    Всё! «Мене, мене, текел, упарсин». Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
    Вначале я, было, хотел ответить на этот очередной пасквиль мадам Тучинской, стараясь удержаться в рамках цивилизованного спора. Но потом понял, что никакие аргументы этой самовлюблённой особой восприниматься не будут. Она уже всё решила и спорить бессмысленно. Она глуха. Как она сама говорит, ей на все аргументы — «с прицепом…» Её «творческий метод» спора заключается в том, чтобы придумать всё за оппонента, приписать ему свои мысли, свою лексику, а затем со всей мощью своего беспрецедентного хамства обрушиться (как выяснилось, я не первая жертва ее наездов) и начать критиковать за то, что оппонент не писал, не говорил и даже в мыслях не имел.
    Так что — всё. Спор закончен. Если ей «с прицепом», то и мне «с прибором».

  7. Natalia Rapoport

    Соня, начну с вашего последнего вопроса. Вас, наверное, удивит, но я Воронель не читала. Мне как-то прислали небольшой кусок оттуда о Марье Синявской, и больше я читать ничего не стала и присланную мне подругой книгу вернула, не распаковывая. Я знакома с Марией Васильевной и понимаю, что она может вызывать очень живые чувства, но читать то, что написала о ней и остальных Нинель не хочу, хотя мне говорили, что Юлий единственный, кого она пощадила. То есть даже Нинель не нашла, что сказать о нём плохого или скабрезного. Так что на ваш вопрос могу ответить только, что Даниэль ни в каком свальном грехе не участвовал. А вообще я избегаю читать любую \»клубничку\», после которой хочется засунуть два пальца в рот и вымыть руки.
    Что же касается моего \»подопечного\», моя дружба с ним — тут интуиция вас не подвела — началась именно с его книги \»Письма с того света\», в которой я увидела что-то совсем другое, чем увидели вы. Это с первых строк оказалась МОЯ книга. Я не увидела в ней ни \»чванливой спеси\», ни желания смешить, а только ярко описанную энциклопедию жизни Нью Йоркской богемы девяностых годов.

    1. Соня Тучинская

      Да, каждому — свое, Наталия. Вообще-то мой самый любимый в мире мемуар — Было и Думы. При этом не брезгую и \»Это я — Эдичка\» и \»Бедная Девушка\». Тоже мемуары своего рода. И, кстати, НЙ тех же лет описан, что и у М.К. Нахальные молодые побеги, хорошо привившиеся к целомудренному древу русской словесности. Нашла сейчас на полке Нину В. и нашла этот отрывок. Свальный грех — это игра в бутылочку по сравнению с тем, что там происходило, если верить Нине. По Воронель, это случилось с Юлием, когда его бросила Лара, уехав в Новосибирск. Вы, насколько я поняла, попали в этом дом позже, когда он уже был женат на Ире. Свезло Вам, Наталия, ничего не скажешь. \»Утвердились Вы в этом доме\». :))

  8. Natalia Rapoport

    Господа! Я тоже, как Серафима Ивлинская, не могу молчать и хочу поставить несколько точек над «и». Меня тут уже многократно припирали к позорному столбу и продолжают это делать за то, что мне показалась чрезмерной и отвратительной ненормативная лексика Славика. Парадоксальная ситуация: в стерильном штате, где я живу, меня держат за отпетую матерщинницу! Словом, беру свои слова назад. Лексика Славика отвратительная, но не чрезмерная. Она такая, какой только и может быть лексика у этого Копелевского персонажа: сам персонаж отвратителен. Так что признаю свою вину и прошу сохранить мне жизнь.
    Вспомним Губермана (цитирую по памяти):
    В любую речь для аромата
    И чтобы краткость уберечь
    Добавить если каплю мата
    Гораздо ярче станет речь.
    А на всём остальном, озвученном в моих постах, я продолжаю упрямо настаивать. Копелев мастерски, с большим литературным талантом описал эту скверную историю. Предисловие о коммунальной кухне написано просто блестяще. Недаром здесь вспоминают то Гоголя, то Булгакова.
    В заключение (больше писать не буду) мне хочется сказать пару слов Соне Тучинской, относительно её предложения Копелеву сложить перо. Соня, вы знакомы с Диной Рубиной и несомненно знаете творчество нашей с Диной общей подруги Ренаты Мухи. Одно из моих самых любимых Ренатиных стихотворений (для Ренаты длинное, потому что не двустишие, а четверостишие), звучит так (цитирую опять по памяти):
    Как жаль, что в дубраве замолк соловей
    И трели его не слышны средь ветвей.
    Ну, это как раз не большая потеря,
    Заметила с ветки Глухая Тетеря.

    1. Соня Тучинская

      Как-то язык не подымается (видимо оттого, что только что дочла вашу хулиганскую «Быль иль Небыль) обратиться к Вам с казенным «Уважаемая Наталья!».
      Так вот, Наталия, недели три, если не полный месяц, Ваш подопечный склонял мое имя в своих бесчисленных комментариях к единственному моему. Из этих, иногда – жалоб на возраст и общее недомогание, иногда – наглых наскоков, с привлечением боевой артиллерии в вашем и Шаова лице, встал во весь свой небольшой творческий рост человек того типа, с которым я не пускаюсь в споры. Достаточно того, что мой скромный отзыв вызвал к жизни десятки новых комментариев и внимание читателей к этой пустой безделке было привлечено на неожиданно долгое время.
      То есть, Ваш подопечный, как говорят у нас на родине, с меня еще и наварил. Но этого ему показалось мало . Из фанаберии, столь ему свойственной, наш автор, не по-детски задетый «самогоном из бокалов чешского стекла», зачем-то хочет, чтобы я изменила свое мнение об отправлениях его творческого организма под названием «Провинциальны анекдот», склоняет мое имя в каждом из своих постов. Я молчу как партизан. Тогда на подиум запускается фантом «Серафима Ивлинская», в текстовке которой слышится удалой голос персонажа, которого Флобер, ни к месту цитируемый Марком, обозначил в «Мадам Бовари» как «смесь парикмахера и тореодора».
      Но это все фигня, я на это… с прицепом. Но вот Вам решила ответить. Вы что же, всерьез полагаете, что вот так просто, Гоголь в паре с Булгаковым на ум приходят? Скоро в ход пойдут отсылки к Свифту, а там – и к «Сатирикону» Петрония? Складывается невыгодное для Вас впечатление, что предприимчивый автор держит Вас вместе с «Серафимой, которая не может молчать», на посылках.
      Вы сами еще совсем недавно писали, что это одна из самых слабых работ Марка Копелева. Вы изменили свое мнение? Бог Вам в помощь. А я нет, не изменила. Но что вам всем за дело до мнения никому не известной, не входящей в вашу почетную (Шаов !) тусовку (как и ни в одну другую) Сони Тучинской из Сан-Франциско. Я не Александр Мелихов, обзоры современной русской прозы в главных российских «толстяках» не публикую, и на лит. судьбу Копелева повлиять не могу. Почему вам самим, господа, недостаточно восхищаться соловьиными трелями вашего кумира? Зачем вы уже месяц склоняете имя скромного читателя, посмевшего задеть непомерную спесь вышеозначенного «писателя».
      Из уважения к Вашему литературному вкусу пробежалась и по мемуарному «Богемному НЙ» Копелева. Та же рука, те же расхожие мысли, тоже неумение «оживлять персонажи», то же чванливое хвастовство от периодической близости «знаменитостям», а главное – тоже отсутствие малейшей лиричности, я уж не говорю о драматизме. Наблюдается неослабевающее желание смешить и чванливая спесь «бывшего спеца».
      Пусть мой ответ в симметричность Вашему закончится цитатой, над которой стоит задуматься всем пишущим, включая и Вашего подопечного:
      Из письма Довлатова из НЙ одной из своих жен, Тамаре Зубиной:
      «Как ты, наверное, слышала, в этом году Нобелевскую премию дали Маркесу, шансы Воннегута были очень велики, когда решение было принято, Воннегут написал: \»Даже если бы премию дали мне, все равно всем было бы ясно, что Маркес пишет лучше\». Надо сказать, Воннегут прав…»
      P.S.
      Наталия, у меня есть вопрос к Вам, как к соседке и близкому другу Даниэлей. Дерзну Вам его задать, не опасаясь подозрений в пристрастии к «клубничке». Нина Воронель в своей «Содом тех лет» кроме всего разного прочего написала «о клубках из тел на пути в сортир и обратно». Могли бы ответить правда это или нет. Просто «да», или «нет». Ничто не может для меня умалить чистейший образ Даниэля, особенно «опиум половых сношений», но психологически очень интересно, правду написала дерзкая Нинель или враки это.

      1. Natalia Rapoport

        Соня, чуть не забыла спросить: почему после прочтения моей книги «То ли быль, то ли небыль», ко мне нельзя обратиться с эпитетом «Уважаемая»? Из глубокого уважения или, напротив, глубокого презрения?

        1. Соня Тучинская

          Потому, что Вы из категории неупорядоченных персонажей, так называемых «лохматых». А к таковым «лохматым» не обращают с офисным «Уважаемый». Скорее, просто «Наташка». Ну, Вам не надо объяснять, что и лысый как колено мужик может быть из этой же категории. Такие люди как бы анти-теза мещанам. Помните, «мещанин — это взрослый человек с практичным умом, корыстными, общепринятыми интересами и низменными идеалами своего времени и своей среды». По прочтении книги, составляя портрет автора, я могла бы поставить частицу «не» перед каждым прилагательным этой строгой формулы. Не взрослый, с не практичным, не корыстным, и т.д. Вообщем, получается, что я комплементами немеренно сыплю в Ваш адрес, в то время, как Вы и сами все про себя знаете. » Вход воспрещен всем, кроме рыжих и собак». Понравилось мне в Вашей книге все. Ну, может быть, не стоило так часто педалировать мысль, как Вы им всем благодарны за счастье общения с ними. Видать они тоже с Вами не скучали. Всем Вам благ!

  9. Серафима Ивлинская

    Я уже несколько лет читаю «Семь искусств» и никогда не ввязывалась в споры. Но дискуссия, развернувшаяся вокруг рассказа Марка Копелева «Провинциальный анекдот», меня задела до глубины души и я, как говорится, «не могу молчать».
    Начну с того, что я с удовольствием прочла рассказ от начала до конца. Отметила для себя очень туго закрученный сюжет, сочно очерченные характеры, а главное, прекрасный русский язык. Про, так называемый мат, скажу чуть позже. А потом я решила почитать отзывы.
    Боже! Что я там увидела:
    Соня Тучинская: В этой не в меру затянутой похабене, выдаваемой за «прозу», одинаково неуместны как мат, так и бесконечные отсылки к ни в чем не повинным гениям человечества. Это как глушить самогон низкой очистки из бокалов для шампанского bohemia». (Ничего не скажешь, замечательное сравнение, выдающее в Тучинской высокоинтеллигентную даму держащую в серванте бокалы богемского стекла. Ну что ж, ей виднее).
    «Уровень текста — ниже самой низкой планки…». «Такое впечатление, что он (Автор) ожидал только восторженные отклики на свой «Скверный анекдот». А если нет — ты вражина, «сам тупой», и прочее…». (Она же)
    Поскольку Соня Тучинская популярный блогер в Портале и, видимо, имеет своих почитателей, то уровень этого авторитетного спора подхватывает масса ее поклонников:
    Инна Беленькая: «Соня, а знаете, я нашла оправдание творчеству автора. Когда бы не оно (творчество), то мы были бы лишены удовольствия вас слышать и читать. Я все думала, ну где же Соня?»
    Ей вторит человек под ником Zorba: «Я, честно, не ожидал здесь такой пошлятины узреть. Сам служил в гарнизонах и знаю массу подобных историй». (Причём тут гарнизоны я не поняла, но что автор этого отзыва мог там поднахвататься культурки не сомневаюсь).
    Сэм: «Читать это — как по коровьям (!) лепёшкам ходить».
    Ирина: «Скучный, пошлый рассказ, дочитать до конца не было сил! Рядом не стоял с настоящей литературой…»
    Беренсон: «Претензии, однако. На писательство, философию, начитанность, назидательность, тонкое понимание нюансов семейной жизни. А в целом — пшик…»
    Мiron: «По диагонали даже не доехал до кульминации-комбинации. Попался на глаз «Русский самовар», ресторан на Манхэттене. Оформление зала оказалось интереснее еды. (Замечательный отзыв, если учитывать, что о ресторане в рассказе вообще одно слово. Просто герои, встретившись, зашли туда побеседовать).
    А Соня Тучинская всё никак не успокаивается: «Автора губит то, что ему хочется прослыть в глазах читателя не только простовато-разнузданным тамадой на празднике жизни, но и утончённым интеллигентом. Автор, в желании «образованность свою показать» остановиться не может. Тут тебе и Гойя и Тредиаковский и Шекспир и Чаадаев вперемешку с Визбором и доморощенным философствованием самого Гарика…»
    Ну, и так далее в том же духе. Вначале я даже не понимала о чем это. Что там такого крамольного узрели эти Сэмы, Мироны, Ирины, Беренсоны, Тучинские и проч. Я еще раз перечитала рассказ и еще раз отзывы. Что-то они мне напоминали. И вдруг я вспомнила, как Мастер в романе Булгакова читает отзывы на свой роман: «Что-то на редкость фальшивое и неуверенное чувствовалось буквально в каждой строчке этих статей, несмотря на их грозный и уверенный тон. Мне всё казалось, — и я не мог от этого отделаться, — что авторы этих статей говорят не то, что они хотят сказать, и что их ярость вызывается именно этим…»
    Вот и я «не могла отделаться», что авторы этих комментариев говорят о чем-то другом и что ярость их вызвана какими-то другими мотивами. Может быть завистью к лёгкому стилю, может быть тем, что Автор, как он пишет в комментариях, действительно угадал что-то в женской натуре. Я, конечно, понимаю, что каждый вправе иметь своё мнение. Что кому-то коллизия этого рассказа может нравиться, а кому-то нет, но не видеть, что рассказ прекрасно написан… Для этого надо быть очень пристрастным человеком.
    Так что же так раздражает авторов этих отзывов? Этих Латунских, Ариманов и Лавровичей. Что такого они узрели в поступках и характерах героев? Вот отзыв Фаины Петровой в целом довольно благожелательно настроенной к автору: «Автор рассказал о пошлых людях, которых мы не раз встречали в своей жизни неоднократно и знаем им цену. Для меня они отвратительны: их мотивация, поступки, объяснения этих поступков абсолютно неприемлемы. Но автор их ничуть и не идеализирует и даже не оправдывает. А образы получились очень живые и узнаваемые, что и есть главная заслуга автора».
    Я согласна с Фаиной, что «образы получились очень живые и узнаваемые», но не согласна, что это рассказ «о пошлых людях». Как сказал Воланд: «Люди, как люди. Только квартирный вопрос их испортил». Автор очень точно назвал свой рассказ: «Провинциальный анекдот». Герои его «люди, как люди» испорченные пошлостью провинциальной жизни. Я тоже живала в провинциальных городках и могу подтвердить то, что Автор обозначил в прекрасно написанном вступлении к рассказу:
    «Есть события, которые не могут происходить в отдельной благоустроенной квартире, а случаются только на коммунальной кухне… Провинциальный город и есть такая большая коммунальная кухня, где все друг друга знают, где всё про всех известно, где каждый может заглянуть в кастрюлю соседа, где тонкие стены, хорошая слышимость и много, много, много замочных скважин. И СКУКА. Ох, уж эта тяжёлая, провинциальная скука! Каких только невероятных историй не являет она на свет. У Гойи есть офорт, который называется – \»сон разума рождает чудовищ\». Провинция и есть то самое чудище – \»обло, огромно, стозевно\», которое погружает разум в сон, и из этого сна, из этой тягостной провинциальной летаргии, вдруг неожиданно выпархивают странные, причудливые сюжеты».
    Вот отзыв Натальи Рапопорт: «В рассказе Копелева нет положительного героя; все до одного герои – отрицательные и отталкивающие, включая рассказчика. Это рассказ не только о провинциальной скуке, это рассказ о поколении разочарованных циников, потерявших жизненные ориентиры, утративших представления о морали, о добре и зле. Эти «лишние люди», по социальному статусу – интеллигенты (аспирант, шахматный мастер, выпускник театрального училища и т.п.) — тоже продукт шестидесятых годов, наряду с теми, кого мы все хорошо знаем и кем восхищаемся. И они описаны Копелевым очень сочно даже вне их «речевой характеристики».
    Кстати, о «речевой характеристике». Очень многих покоробило наличие в рассказе ненормативной лексики. Та же Наталья Рапопорт пишет:
    «Меня коробит лексика Славика и его очаровательной жены, меня коробят обобщения Гарика, но не будем путать автора с его лирическим героем. Автор хорошо знал эту среду и жизнь и интересы провинциальной богемы автор описал ярко… Я, к сожалению, во многом согласна с Соней Тучинской. Чрезмерный, ничем не оправданный перебор отвратительного мата, в котором тонут литературные достоинства рассказа…»
    Прочитав этот отзыв, я еще раз полезла в рассказ, чтобы посмотреть, так ли много там ненормативной лексики, и обнаружила, что кроме Славика там никто матом не ругается. Один раз второстепенный персонаж Катя называет жену Гарика «блядью», (а как еще может назвать жена, женщину, которая спит с ее мужем?), и один раз Людмила говорит, что она выгонит Славика, «на хер», из дома. Подобное выражение нынче уже в пределах нормы. И всё. Татьяна вообще молчит. Вся остальная ненормативная лексика приходится на Славика. И кто может упрекнуть Автора, что этот его персонаж так разговаривает? Очень верно это откомментировала Сильвия:
    «По содержанию: не вижу ничего ложного — значит такие люди, так они живут…
    А вот по «прениям» по использованию мата, из-за чего тут многие возбудились, мне хочется в каждого такого разгорячённого ткнуть пальчиком и спросить: «Не с луны ли ты, дорогой/дорогая, свалился/свалилась?» Да, потому что так разговаривает и пишут в интернете даже в газетных статьях, ссылки на которые дают те же авторы в той же Гостевой, что и поливают этот рассказ)».
    Ну и закончить свою слишком растянувшуюся рецензию, я хочу отзывом М.Тартаковского:
    «Но вот гораздо более скромный, тем не менее — показательный пример. Вы, по всему — строго относящийся к сексуальной морали, вряд ли кинете камешек в огород Владимира Набокова, четырежды подряд в 60-х гг. выдвигавшегося на Нобелевскую премию. А ведь его наиболее известная вещь «Лолита» объективно — неврастеническая мерзость натурального педофила. Как-то это проходит мимо восприятия ревностных поклонников кумира.… А в рассматриваемой нами жизненной истории («Провинциальный анекдот»), никаких извращений, выворачивания наизнанку человеческой природы — лишь крайние, до мордобитий, «шекспировские» страсти, но не поднятые на уровень королей с герцогами, а до гораздо более близкой нам планки. Оттого-то, как сказано выше, и поучительные».
    Хочу поздравить автора с безусловной удачей и пожелать дальнейших успехов на ниве русской словесности. Я после этого прочитала другие его рассказы опубликованные в журнале «Семь искусств» и подумала, что этот Автор нас порадует еще не раз.

      1. Виктор (Бруклайн)

        Марк Копелев
        28.01.2018 в 02:13
        Не понял… Что с чем сравниваем?
        \\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\

        Вашу чёрно-белую фотографию и цветную фотографию Altair’a. Ясен пень, цветная фотография лучше, потому что она цветная… -:)))

        1. Altair

          Спасибо, рассмешили. Фотография Нью-Йорка на порядок лучше моей. Я сравнивал хмурый и запылённый Нью-Йорк с весёлой жизнью девочек. Простите, что не пояснил, думал ясно.

  10. Маркс ТАРТАКОВСКИЙ

    Всё так, уважаемый Марк. Только напрашивается известное: «Да такого Кузьму я и сам возьму». А при ином «Кузьме» удался бы сюжет?..

  11. Владимир Гольдшмидт

    В силу обстоятельств, я немного запоздал со своим комментом. Как говорили девушки, опаздывавшие на работу на фабрику, на которой я слесарничал, еще будучи пацанчиком, «мы сегодня припизднились». Во и я немного… Прочитал рассказ Марка с удовольствием, рассказ мне понравился. Но, как и в любом удачном произведении, в нём не всё удалось (получился каламбур). Особенно не удался образ Славы. Ну, какой это врач, да ещё вот-вот кандидат наук. Судя по его речи, да еще по ассоциации, что он с семьёй жил в районе Машзавода, я вначале невольно решил, что он, по меньшей мере, автослесарь. В зрелом возрасте у меня было несколько приятелей видных врачей. Они могли «пустить матерок» в своей компании, но не так обильно, как Слава. Один из них, профессор-стоматолог, завкафедрой в мединституте, любитель эпатажа, часто «ошарашивал» новичка в нашей профессорской компании каким-нибудь нецензурным стишком. Но, не более того.
    Некоторое время назад, эксперты Роскомнадзора опубликовали список нецензурных слов (в основном, четыре матерных слова), которые недопустимы в средствах массовой информации: нецензурные названия мужского и женского половых органов, процесса совокупления и название женщины распутного поведения. Замена нескольких букв нецензурного термина многоточием также наказуемо. Однако, допустима, например, такая формулировка: «слово на букву «б» «без которого некоторые особи не могут составить ни одной «приличной» фразы (доказано, что они используют это слово вместо запятой). Между прочим, в брежневские застойные времена, в ходу был такой анекдот-загадка: «что это — на «б» начинается, на «ь» кончается и в мужчинах нуждается; ответ: Байкало-Амурская магистраль».
    Исходя из разрешения слова на букву «б», допустимы и такие формулировки: слово на букву «х» — мужской половой орган, слово на букву «п» — женский половой орган, слово на букву «е» — процесс совокупления, etc. Впрочем, голь на выдумки хитра, и, не дожидаясь решений Роскомнадзора, вместо слова на букву «е», было изобретено и широко используется, как вербально, так и в деле, слово «трахаться». И никаких претензий, хотя кто определит, какое из этих слов более нецензурное. А в наши дни, когда все упрощено до предела и о чувствах речь не идет, слово «трахаться» больше отвечает технической, а скорее, механической, сути процесса.

  12. Aleks B.

    «- Все, что душеньке угодно, мессир. Как я вижу, такой знатный человек
    явно имеет вкус. И я только подсоблю. Любое желание..» /Гоголь, Вечера
    на хуторе близ Диканьки/
    С интересом, почти ежедневно, просматриваю много комментариев в Портале.
    Как на сорочинской ярмарке у Гоголя, чего только не найдёшь в сети.
    «Не правда ли, не те ли самые чувства мгновенно обхватят вас в вихре сельской
    ярмарки..Шум, брань, мычание, блеяние, рев – все сливается в один нестройный говор.
    Волы, мешки, сено, цыганы, горшки, бабы, пряники, шапки – все ярко, пестро…»
    — Давно, очень давно не был я на украинской ярмарке, соскучился. Но никакие,
    разумеется, сетевые радости не заменят природной живости и пестроты Украйны.
    Однако, чем богаты, тому и радуемся. А среди сотен комментов много чего можно отыскать.
    От лаконичных, как финский диалог «Согласны!», «Люблю читать комментарии
    интеллигентных дам» — до пространно-основательных:
    Сильвия:
    «Рассказ начинается интересно как интересна всякая житейская байка на лавочке о знакомых и не-.
    К концу рассказа я даже начала смеяться, настолько все герои утопают во взаимных интригах…»
    Динамика и форма рассказа хороши, держат внимание до конца.
    По содержанию: не вижу ничего ложного — значит такие люди, так они живут…»
    А дальше-то…, право, хочется посоветовать: не проходите мимо такого «среза» (Игорь Ю.):
    «…вот по »прениям» по использованию мата, из-за чего тут многие возбудились, мне хочется в
    каждого такого разгоряченного ткнуть пальчиком и спросить: »Не с луны ли ты, дорогой/дорогая..
    А начале 1990-х с появлением постсоветской волны в Израиле в тихий субботний день на одной из
    главных улиц два мальчика (10-11 лет) тащат кроватную сетку…
    Я, идущая на расстоянии в несколько метров от них, в полном шоке…»
    — Вижу здесь, не вооружившись биноклем: постсоветская алия 1990-х внесла немало в звуковой
    фон израильских субботних дней и, полагаю, вечеров. Не слышны теперь в Ришоне звики сладкие
    молитв, на одной из главных улиц мальчик матом говорит. И это мне знакомо, наслушался вполне.
    Пожалуй, везде — от Дана до Беершевы, от Ашдода до Нагарии, везде победительно гремит великий
    и могучий . . . Обратил внимание и на коммент 838:
    «До интеллигентности из них (ваших героев) никто не дотягивает.
    Не будет интеллигент читать
    Не будет интеллигент даже желать отомстить за измену
    Не будет интеллигент писать такие письма,
    Не будет интеллигентная женшина принимать мужчину… »
    После стольких «НЕ», не понятно, где же — «ДА»?
    Дальше — больше: «Но люди, вовлечённые в силу своей профессии в киносреду,
    находясь в чисто животной среде по отношению к сексу,
    вываливают этот естественный для них сленг в общество,
    прикрываясь маской «ближе к народу» и не отдают себе отчёта, что это гробит
    уровень культуры. Это относится не только к России, это заметно во всех странах…»
    — — Опасаясь загробить уровень культуры, заканчиваю свой затянувшийся комент.

  13. Altair

    Мы раздумывали, что делать: поехать на Багамские острова или развестись. Но в конце концов решили, что Багамы – удовольствие только на две недели, а хороший развод остается на всю жизнь.
    (Вуди Аллен)

    1. Марк Копелев

      Это Вы к чему? Что развод у Гаррика получился, что надо? Не только он, но и все мои читатели запомнят?

      1. Altair

        Я поспринимаю какчество рассказа (романа, стиха) по тому, как он врезается в мою память. Ваш рассказ врезался, с моей т.з. он весьма качественный и хорошо написан.
        Чего совершенно не могу сказать о героях, все четверо оставили у меня неприятное ощущение. Я бы даже не назвал их пошляками, они циники. Что легче — не мне судить.
        До интеллигентности из них никто не дотягивает. И дело не только в мате, хотя это тоже играет свою роль. Не будет интеллигент читать любовные письма к свой жене после того, как поймёт, о чём они, ему это будет просто противно и, тем более, давать их читать другим. Не будет интеллигент даже желать отомтить за измену тем путём, который искали оба: и Гаррик и Люда. Не будет интеллигент писать такие письма, которые писал Слава, эти фразы ему в голову не придут. Не будет интеллигентная женшина принимать мужчину после Славкиных слов в письме к ней. Образование не есть интеллигентность и даже её не предусматривает. Просто интеллигентность включает в себя образование, но никак не наоборот.
        Как ни странно, в этой ситуации Татьяна оставила у меня наилучшее впечатление.
        Чуть-чуть о мате, скорее о своём отношении к нему. Был случай, когда мы ехали в грузовике на летние строительные работы в Сибири. Нам лет по 18. В кузове стоял наш отряд, примерно половина девчат. Кроме того, там же был местный парень, который откровенно матерился. Я подошёл к нему, сказал пару слов, и он замолчал. Когда я возратился к своим, кто-то спросил: «Ты ему морду угрожал набить?» Нет, я просто сказал: «Остановись, здесь же девчата.» Через пару минут тот парень, уткнувшись взглядом в дно кузова, грустно сказал: «Я тоже был таким когда-то.»
        Умение выразить свои чувства, даже в критические моменты, без мата – далеко не всем дано. Но люди, вовлечённые в силу своей профессии в киносреду, находясь в чисто животной среде по отношению к сексу, вываливают этот естественный для них сленг в общество, прикрываясь маской «ближе к народу» и не отдают себе отчёта, что это гробит уровень культуры. Это относится не только к России, это заметно во всех странах.
        Описание умения Гарриком играть всё-таки уступает «Театральному роману», но повторяю, рассказ в память врезался.

        1. Маркс ТАРТАКОВСКИЙ

          Рассказ стоит уже недели две. Что-то я мог позабыть. Но, помнится, противник рассказчика был на костылях — не мог дать сдачи. А если бы мог — так ли повернулся бы сюжет? Вообще — состоялся бы ли?
          Долго ждал, что об этом упомянет кто-то другой. Чтобы не ввязываться.

          1. Марк Копелев

            Вы знаете, Маркс, сейчас стало очень модным выражение: «История не имеет сослагательного наклонения». Этот трюизм любят повторять социологи, политологи, историки и прочие… Несть им числа. Смею предположить, что никакие уже произошедшие события не имеют этого пресловутого наклонения. Они произошли, они свершились, причем свершились и произошли именно так. А если бы произошли по-другому, то это были бы другие истории. И описаны они были бы по-другому, другими словами, в другом жанре. Так что не будем гадать.

        2. Марк Копелев

          Altair
          26.01.2018 в 03:47
          Я бы даже не назвал их пошляками, они циники. Что легче — не мне судить.
          До интеллигентности из них никто не дотягивает. И дело не только в мате, хотя это тоже играет свою роль. Не будет интеллигент читать любовные письма к свой жене после того, как поймёт, о чём они, ему это будет просто противно и, тем более, давать их читать другим. Не будет интеллигент даже желать отомстить за измену тем путём, который искали оба: и Гаррик и Люда. Не будет интеллигент писать такие письма, которые писал Слава, эти фразы ему в голову не придут. Не будет интеллигентная женщина принимать мужчину после Славкиных слов в письме к ней. Образование не есть интеллигентность и даже её не предусматривает. Просто интеллигентность включает в себя образование, но никак не наоборот.
          ____________________________________________
          Марк Копелев.
          Дорогой, Altair! Вы слишком хорошо думаете об интеллигенции. Если исключить из этой категории Лихачева, Сахарова и еще пару десятков или сотню человек, то главным умением интеллигенции, не только, между прочим российской, является специфическое умение оправдания любых безнравственных поступков. \»Единственный товар интеллигенции — принципы\» — сказал один очень неглупый человек. Ваша ошибка заключается в том, что вы пытаетесь установить планку моральности интеллигенции по Чехову, по Турбиным, и по тем же Лихачеву и Сахарову. А эти ребята, о которых пишу я – это несколько другое. Их моральный кодекс сформировался Софьей Власьевной. И понятия, что хорошо и что плохо у них весьма размыты. Хотя Гаррик, если вы помните, сам несколько раз называет эту историю пошлой. А про Славика… что тут говорить? Вспомните своих знакомых врачей. Они что все поголовно интеллигенты?

          1. Altair

            Уважаемый Марк,
            Интересно, что когда я писал свой комментарий, на который Вы ответили, в голову пришли абсолютно те же имена. А почему бы на них не ориентироваться?
            Только детские книги читать,
            Только детские мысли лелеять…
            Но мне бы хотелось с Вами побеседовать на стопочкой. Здесь, думаю, не место для такого разговора. И по фотографиям тоже. Я лично видел на близком расстоянии Бродского и Шендеровича, они оставили у меня не то впечатление, которое я видел на фотографиях.
            Как я понял, Вы живёте в Нью Васю…, простите, Йорке. Я живу в самом бандитском городе США — Чикаго. Если будете в Чикаго, бутылка уже холодитьнике. Встреча Остапа Бендера с Паниковским будет на высоте с тем, что бог пошлёт.
            Меня найти легко: http://club.berkovich-zametki.com/?p=33164

          2. Марк Копелев

            Спасибо за приглашение. Если окажусь в Чикаго, обязательно дам знать.

  14. Aleks B.

    zorba
    сочинять нужно правдоподобно.
    доводилось мне бывать и часовым и начкаром. случайно потревожили.
    начкар в принципе мог вмешаться. но таких в СА было очень мало.
    пальцев на одной руке выстарчит.
    ————————————
    когда я начкаром в симбирске служил каких в США очень мало.
    я палец на левой руке застудил а правую руку отняло.
    с тех пор в мавзолее с утра до утра несу я почотную службу.
    не выстарчит палец мне враг никогда. а если и выстарчит к лету
    протез закажу и с АК по з/к. врагам посылаю привету.

  15. Altair

    Марк,
    Немного увлекаясь фотограией и прочитав, что Вы фотограф, не могли бы дать ссылки, где Вы выставляетесь?

    1. Марк Копелев

      Пройдите по этим комментариям ниже, там в каком-то моем ответе есть ссылки на несколько моих галерей.

  16. zorba

    сочинять нужно правдоподобно.
    1. зачем решать вопрос об оповещении народных масс, когда подруга катя присутствовала при сговоре?
    2. доводилось мне бывать и часовым и начкаром. никакой часовой и , даже просто, караульный никогда не пойдёт разнимать шпану тем более с оружием. делаю скидку на то что автор в армии не служил… ну тогда логичнее было бы писать о знакомом, например двое бомжей которых случайно потревожили.
    кстати, начкар по докладу часового (что там делали два балбеса непонятно, это же не мавзолей) в принципе мог вмешаться. но таких в СА было очень мало. пальцев на одной руке выстарчит. скорее всего даже задницу от тёплого стула не оторвал.
    да, марк это вам не лев! незачот

    1. Марк Копелев

      Дорогой мой, zorba! Что там делал второй часовой, мне неведомо. Почему два этих солдата покинули пост и пошли помогать красивой женщине, тоже. Хотя могу предположить. Как соблюдалась дисциплина и служебные инструкции в советской армии не мне вам объяснять. А кроме того, это рассказ Гаррика, который, принимая во внимание характер персонажа, мог и присочинить кое что. И главное: не следует путать автора с его героями.

  17. Aleks B.

    Игорь Ю.: Дамы и остальные, сейчас прочел подряд все отзывы и подумал, что они,
    как минимум, так же интересны, как и сам рассказ.
    Благодаря М.Копелеву мы получили статистический срез восприятия
    жизни и литературы читателей Портала.
    :::::::::::::::::::
    Это правда, этакий срез через гуМус, горючие сланцы и торфы дернОв.

    1. Aleks B.

      …тлеющий сыр-бор разгораЕТся опять и комментов наберётся под Вашей работой штук 90-100.
      Ваша работа …. не попадёт в «золотые кладовые русской литературы»,
      попадёте в рекордсмены по количеству комментов за январь 2018 г.
      И это — дело. С бедного подзола средней полосы — немного дерна и немного пепла

      1. Марк Копелев

        Виктор Каган
        24.01.2018 в 00:59
        Не скажу, что рассказ ляжет в золотые кладовые русской литературы…
        __________________________________________
        Копелев:
        Я уже отвечал на это высказывание, но повторю:
        «Конечно, это горько, но
        Бессмертье мне не суждено.
        Оно Великим лишь награда.
        Нет, не воздвигнут мавзолей
        Во славу памяти моей.
        Да мне, признаться, и не надо».
        Игорь Иртеньев.

        1. Ефим Левертов

          Не написать «Божественной комедии».
          «Потерянного рая» не создать,
          Не выбьют наших профилей на меди,
          Потомок наш не будет рассуждать
          О смысле наших дел, пророчеств наших,
          Нам не жалея почестей монарших.
          елена Аксельрод

  18. A.Dorn

    Тимур Шаов. Не имею права ошибиться в фамилии друга и кумира. Но для фальсификаторских комментов и Швов подойдет!

  19. A.Dorn

    Тимур Швов написал вам отзыв? А Навуходонор не написал? Может, и он пробился через капчу, чтобы выразить вам восторг? В то время как Altair с Оксаной создают аплодисменты и оживленный шум масс! А вы, батенька, организатор!

    1. Марк Копелев

      A.Dorn
      25.01.2018 в 08:54

      Тимур Швов написал вам отзыв? А Навуходонор не написал? А вы, батенька, организатор!
      __________________________________________________________
      Вы, батенька, прежде всего, уточните, пожалуйста, какого Навуходоносора вы имеете ввиду. Их было четыре. Может какой, в конце концов, и сподобится чего написать. Кстати, имя этого библейского персонажа пишется как «Навуходоносор», а не «Навуходонор». Но это, возможно, описка, а не неграмотность. А насчет Тимура… Если вы такой горячий его поклонник и даже друг (!) , загляните в его предпоследний альбом «Один день дяди Жоры». Там есть песня «Правда глаза колет». Внимательно почитайте, что написано рядом с названием песни. Может это вам объяснит, почему Шаов решил написать отзыв к моему рассказу. Да, кстати! В этом же альбоме есть еще одна песня, «Песня гоя», которая, если вы дослушаете до третьего куплета, тоже частично объяснит участие Тимура в этой дискуссии.

      1. Aleks B.

        A.D.
        Тимур Швов написал вам отзыв? А Навуходонор не написал? Может, и он
        пробился через капчу, чтобы выразить вам восторг?
        :::::::::::::::::::::::
        «Кому интересно, тот найдёт.» Найдёт всё: значение слов НАДЬЯ, шВОВ’А
        и широкОю, ясною грудью проложит дорогу себе и На вухо скажет
        Худоносору Т, как пробиться через капчу.
        Технология несложная, нужны 5 ингридиентоф:
        а) подзол б) древесный уголь в) одна Надья К. г) один кг дОрна
        д) 3/4 кг дЁрна. . . . как-то так 🙂

  20. Виктор (Бруклайн)

    Altair
    — 2018-01-25 03:33:14(647)

    Марк,
    Судя по тому, как Вы отвечаете Сонечке и как описали поведение Гарика, возникло обоснованное предположение, что Гарик — это Вы.
    \\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\

    Удивительное дело! Как господин Копелев может быть Гариком, если он Марк?! Какие только нелепые мысли порой приходят людям в голову!

    1. Марк Копелев

      Любой персонаж автора — это в какой-то степени он сам. Хрестоматийный пример: когда Флобера спросили с кого он писал свою героиню, Флобер ответил: «Эмма Бовари» — это я».
      А чем Вам не нравится, как я отвечаю Сонечке? По-моему, достаточно сдержанно, по сравнению с ее филиппиками.

      1. Altair

        Наоборот, нравится. Именно тем стилем, которым говорил Гарик со Славиком. Поэтому я и сравнил вас.

    2. Марк Копелев

      Altair
      — 2018-01-25 03:33:14(647)

      Марк,
      Судя по тому, как Вы отвечаете Сонечке и как описали поведение Гарика, возникло обоснованное предположение, что Гарик — это Вы.
      \\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\

      Виктор (Бруклайн)
      25.01.2018 в 05:52
      Удивительное дело! Как господин Копелев может быть Гариком, если он Марк?! Какие только нелепые мысли порой приходят людям в голову?
      ___________________________________________
      Действительно!!!

  21. Aleks B.

    М.К.
    — Я? Я спрятался на пару месяцев в Горной Шории на Алтае, где снимал какую-то заказную дрянь
    для Западно-Сибирской студии кинохроники, а потом уехал в Омск, затем в Томск, и, в конце концов,
    осел почти на десять лет в Новосибирске. Там в очередной раз женился, развелся и опять сошелся.
    Но уже без такого фейерверка, конечно. Хотя… Хотя, как посмотреть… — он чему-то улыбнулся.
    Мы обменялись телефонами, договорились встретиться, он попрощался и ушел. А я, заказав еще графинчик «хреновой», остался размышлять о сложностях жизни, о неисповедимости путей Господних, и гадать, что же могла означать эта его такая многозначительная улыбка.
    :::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
    — \»Марк Копелев: Провинциальный анекдот: 60 комментариев\» — — 60 комментов на Провинциальный
    анекдот (П.а.). С чего бы? Половина, впрочем, — комментарии на чей-то комментарий,
    как это и происходит чаще с \»рекордсменами\». И теперь, отряхнув прах и пыль, вернулся к работе
    М.К. Показалось мне — главное, из того, что хотел сказать автор, осталось непроизнесённым — полагаю,
    н а д е ю с ь, — п о к а — не произнесённым. Чему улыбнулся Гаррик? О чём размышлял автор, о чём гадал он, что ещё расскажет Марк К.? Будет ли это другой П.а., вызывающий столько противоречивых откликов, будет ли это анекдот об \»однообразий и скуке провинциальной жизни\», или же это будет другая история, которая \»приведёт к вспышке страстей\», на этот раз — с весёлым концом? Остаётся только гадать, как это бывает — после прочтения текста, оставившего след, и пожелать автору удачи.

    1. Марк Копелев

      Еще раз спасибо, Алекс. Евгений Беркович обещал, что мой рассказ «Флюиды» появится в одном из следующих номеров.

  22. Aleks B.

    Марк Копелев
    — Ох, Соня, Соня… Ну что за выражения? «Смачно харкнуть…»
    Употреблять подобные обороты на страницах уважаемого печатного издания – это,
    используя вашу же систему построения метафор, «все-равно, что в подворотне хлестать
    шампанское «Дон Периньон» из оловянных кружек»
    Никто никаких камней в вашу протянутую руку не клал. И вы на Лермонтовского нищего не
    похожи, и гендерные признаки тут ни при чем.
    Вы, оказывается, просто бескорыстно меня пиарили. В долг, так сказать. И поверьте,
    мне очень больно, что теперь я этой бесплатной рекламы лишился. Может мне вам заплатить,
    коли вы бесплатно не работаете? Почем нынче услуги на ярмарке тщеславия?
    :::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
    Не-а, СТ не возьмёт. А Вы мне заплатите, я много не возьму: добавьте 3-4 Ваших комментария.
    Погасший сыр-бор разгорится опять и комментов наберётся под Вашей работой штук 90-100.
    Обещаю добавить 3-4-5. Если Ваша работа и не попадёт в «золотые кладовые русслитературы»,
    попадёте в рекордсмены по количеству комментов за январь 2018 г. И это немало.
    А там и я тоже куда-то попаду, пока ещё не знаю, куда. Кто-нибудь подскажет, у нас не пропадёшь,
    подскажут. Работа Ваша в совокупности с комментариями, мне понравились чрезвычайно, и,
    как сформулировал один старожил, «они возбуждали дискуссии и оживили общение на Портале…
    причем на интеллигентном уровне.» А это надо ценить, уважаемый Марк К.
    «Написал (Ваше) имя и задумался: а кто же он, собственно, такой, этот Марк Копелев? С какой такой
    стати читатель, досыта накормленный различными мемуарами, воспоминаниями, биографиями должен открывать его книгу. М-да-а-а… Хороший вопрос»… Желаю удачи и вдохновения.
    p.s. Цитата взята из — http://magazines.russ.ru/continent/2007/131/ko8.html

    1. Марк Копелев

      Дорогой, Алекс! Где ж Вы раньше- то были? Конечно! Принимаю Ваше предложение. Говорите где оставлять комментарии. Или оставляйте номер счёта в вашем банке. За пожелания удачи и вдохновения отдельное спасибо.

      1. Aleks B.

        Раньше-то я, в своём блоге (вместе с МСТ) подрывал устои форумов.
        Об этом 01-17-2018 в 17:54 сообщил блогер М. Зайцев —
        судя по его историческим заметкам, считающий себя последним
        оплотом и полузащитником всех форумов и лауреатов ж-ла «Знамя».

      2. Aleks B.

        Дорогой Марк!
        Комментарии оставлять здесь же, в Мастерской, преодолевая все соБЛА-БЛА-зны.
        Как писала когда-то С.Т. на редактированный ею текст, про Ходасевича —
        «Ходасевич, видимо, преодолев соблазн, описал его в этих «детских стихах»:

        Было на улице полутемно.
        Стукнуло где-то под крышей окно.

        Свет промелькнул, занавеска взвилась,
        Быстрая тень со стены сорвалась —

        Счастлив, кто падает вниз головой:
        Мир для него хоть на миг — а иной.
        ————————-
        (К Провинциальным анекдотам)

    2. Марк Копелев

      Дорогой, Алекс! Прошёл по данной вами ссылке на мою книгу «Письма с того света», и в очередной раз ужаснулся. Хочу кое-что объяснить. Дело в том, что текст моей книги попал в «Континент» не от меня. Один мой поклонник отправил его в журнал, и они его опубликовали, даже не спросив разрешения у автора. И все бы ничего, публикация в таком журнале, как «Континент», безусловно, почётна и льстит самолюбию. Но они его безжалостно и бездумно покромсали, изъяли некоторые куски и даже главы (например о Ростроповиче), бесцеремонно вмешались в структуру текста до такой степени, что некоторые места превратились в свою противоположность. При этом они опять-таки не сочли нужным согласовать правки с автором. Но самое главное, что «Письма с того света» — это ФОТО-КНИГА. Там фотографии зачастую важнее текста. Если бы что-то согласовывали со мной, я никогда бы не дал разрешение на публикацию без фотографий. Но увидел я это, месяца через три после того, как журнал вышел в свет. Размахивать после драки кулаками дело неблагодарное и бесполезное. Да и глупое. А, кроме того, льстило, конечно, что такой журнал, как «Континент», где публиковались лучшие русскоязычные писатели 20-го века напечатал и мой опус. Там и Бунин, и Набоков, и Солженицын, и Аксёнов, и Владимов, и Войнович… И вот я, хоть и в изуродованном виде. А ещё грела тщеславная мысль, что если текст, в котором фотографии должны быть по определению, опубликовали без фото, значит текст самоценен сам по себе. В общем, я не стал с ними вязаться, предпочёл плюнуть и забыть. А через некоторое время нашлись другие мои читатели-почитатели, которые помогли издать книгу в том виде, в котором я хотел ее видеть, и которая отличается от журнальной публикации, как небо от земли. Так что Алекс, сами понимаете, я бы никогда не стал бы козырять этой публикацией, как, впрочем, и любой другой, если бы мадам Тучинская меня к этому не вынудила. По моему мнению, хвастаться своими публикациями в таком контексте и в таком, прямо скажем, хамском тоне, как это сделала Соня Тучинская, признак не очень большого ума и чрезвычайно завышенной самооценки. Вполне допускаю, что не беспочвенной, я ее произведения не читал, но лично я предпочитаю, чтобы меня хвалили другие, а не я сам себя.

  23. Владимир Фрумкин

    Прежде чем познакомиться с Марком Копелевым, я познакомился (в рукописи) с его рассказом «Война и мир. Взгляд изнутри». Прочитал, восхитился – и отправил в Гамбург коллеге и другу Мише Бялику, известному в России и Германии музыковеду и музыкальному критику. Его письмо, превратившееся потом в отзыв на эту невероятную историю («Семь искусств», январь 2017), начиналось так:

    «Какой интересный рассказ, и как блистательно написан! И что за славная личность автора возникает в перипетиях описываемой им костюмной
    эпопеи! Ничего подобного я не представлял себе, когда писал
    рецензию на спектакль (насколько помнится, очень кислую)».

    «Провинциальный анекдот» тоже был прочитан мной до публикации. Рассказ произвел впечатление энергично и красочно изложенной другой реальной истории, свидетелем которой мог быть сам автор. Читался он легко, но чем дальше, тем сумрачнее становилось у меня на душе. Отчего? Вспомнил, что сам мог оказаться в мире, с убийственной наглядностью и блеском описанном Марком. Да-да, я чуть не стал читинцем. После окончания Ленинградской консерватории. И стал бы, если бы вдруг не умер Сталин и не отменили дело врачей. Так что вместо отправки в Читу меня приняли в аспирантуру. Надо ли удивляться, что дочитав «Анекдот», я испытал нечто вроде двойного катарсиса, один – благодаря несомненным литературным достоинствам этого рассказа, а другой – от сознания того, что нахожусь так далеко от мест, где происходит его действие…

  24. Игорь Ю.

    Дамы и остальные, сейчас прочел подряд все отзывы и подумал, что они, как минимум, так же интересны, как и сам рассказ. Благодаря М. Копелеву мы получили статистический срез восприятия жизни и литературы читателей Портала. Люди, включая даже самых-самых умных и продвинутых, коими без сомнения являются читатели Портала, по-прежнему смотрят по-разному на жизнь и на литературу. Готовы драться за «своих» и против «чужих» не на жизнь, что было бы предпочтительно, на на смерть, что учитывая средний возраст читателей можно было бы слегка и отложить. И это — замечательно! Все споры, все точки зрения — абсолютно искренни. Где еще в современной жизни мы можем себе это позволить? В общем и целом, замечательный эксперимент случился. В какой-то степени — случайно.
    Если автора всё еще интересует чужое мнение, то мне рассказ понравился. Детали «почему понравился», опускаю. Здесь уже столько умных слов сказано, ничего нового не скажу.

  25. Виктор Каган

    Не скажу, что рассказ ляжет в золотые кладовые русской литературы. Да и Автор не простил бы такой грубой лести. Но рассказ хорошо выполнен и хорошо читается, отнюдь не воспринимаясь как проходная поделка. Так что Автора можно только поздравить. А то, что в отзывах выступает под видом критики, достойно сожаления как не имеющее ничего общего с литературной критикой и даже просто читательской конференцией. Жаль.

    1. Марк Копелев

      Игорь Иртенев
      «Конечно, это горько, но
      Бессмертье мне не суждено.
      Оно Великим лишь награда.
      Нет, не воздвигнут мавзолей
      Во славу памяти моей…
      Да мне, признаться, и не надо.

  26. Григорий Писаревский

    Рассказ хорош и по форме, и по стилю изложения, и \»событийно\» оправдан. Вижу пару мелких натяжек — окончание несколько скомкано — да ведь у кого их нет? Мораль в этом \»анекдоте\» пусть каждый (или каждая) свою ищет, коли есть желание. Упреки в отношении \»ненормативной лексики\» смешны — времена соцреализма давно прошли. А то что же получается- жопа есть а слова нет? Впрочем, все имеют полное право как на своё мнение так и на его озвучивание. Автору — спасибо.

  27. Сильвия

    А пламень обсуждения этого рассказа все не тухнет.
    Рассказ начинается интересно как интересна всякая житейская байка на лавочке о знакомых и не-. К концу рассказа я даже начала смеяться, настолько все герои утопают во взаимных \»обдуманных\» интригах, а потом предъявляют друг другу смехотворные претензии.

    Динамика и форма рассказа хороши, держат внимание до конца.
    По содержанию: не вижу ничего ложного — значит такие люди, так они живут…
    А вот по \»прениям\» по использованию мата, из-за чего тут многие возбудились, мне хочется в каждого такого разгоряченного ткнуть пальчиком и спросить: \»Не с луны ли ты, дорогой/дорогая, свалился/свалилась?\»
    Да потому что так разговаривает (и пишут в интернете даже в газетных статьях, ссылки на которые дают те же авторы в той же Гостевой, что и поливают этот рассказ) большинство русскоязычной публики не только в своей стране, но и вне ее.

    Примеры? Навалом!
    А начале 1990-х с появлением постсоветской волны в Израиле в тихий субботний день на одной из главных улиц два мальчика (10-11 лет) тащат кроватную сетку. Им тяжело, время от времени останавливаются, \»меняют руки\» и вдруг… начинают друг на друга матом. Я, идущая на расстоянии в несколько метров от них, в полном шоке.
    По моим советским воспоминаниям, только пьяные или в доску раздраенные мужики матерились в общественном пространстве/в присутствии женщин/при детях. Нормальные (!) женщины если ипозволяли себе пару матюков, то только в хорошо знакомых женских компаниях. От детей/подростков в Союзе никогда так и не довелось услышать мат.
    Пошли дальше. В нашем городе есть торговая улица, вся забитая продуктовыми магазинами. \»Русские\» 90-х пооткрывали там несколько магазинов и лавок. В начале 90-х эта улица ЗВЕНЕЛА русским матом (сейчас вроде поменьше).
    Недавно на ютюбе случайно напоролась на запись разговора В.Высоцкого (того самого) у кого-то дома в приватной дружеской компании и по-новой облегчилась шоком. Каждое третье, если не каждое второе слово дополнялось В.В \»парольной\» (не иначе) б-ю. Это даже не \»единица информации\», как в в 80-х писал Жванецкий, это уже нечто инстинктивное, лишенное смысла, эмоции, адреса.

    Русский мат выродился в слова-паразиты.
    Вот так они говорят. Ну такой, понимаешь, современный разговорный русский язык.
    Так как письменный русский, претендующий на правду этого быта (а не официального представительства) может обойти такой \»прогресс\»?
    Автор рассказа прав, трижды прав. Это жизнь.
    (Напомню, что и в литературе 19 века, и позже мат обозначался несколькими точками, а в фильмах и т.п. его \»запикивали\».)

    1. Марк Копелев

      Вы знаете, Сильвия, по мне так эти запикивания, и вставление точек в тексте гораздо хуже прямого мата. Этакий фиговый листочек на причинном месте, или платья (условно, говоря, платья) оскорбленных домогательствами полуголых голливудских актрис на красной оскаровской дорожке. В моих рассказах нет ни единого слова мата. Есть обсценная лексика, которая употребляется сугубо как выразительное средство, используемое, для речевой характеристики персонажа. А запикивания и точки как бы говорят: \»Ну мы же знаем, что здесь должно прозвучать. Вы же знаете, что за слово здесь написано. Неужели не знаете? Тогда давайте разучим эти слова , чтобы потом было ясно о чем здесь точки\». Ханжество это и глупость. Как сказала гениальная Фаина Раневская: \»Жопа не менее красивое слово, чем генерал\».

      1. Сильвия

        Марк Копелев
        23.01.2018 в 06:46
        по мне так эти запикивания, и вставление точек в тексте гораздо хуже прямого мата. Этакий фиговый листочек на причинном месте… Есть обсценная лексика, которая употребляется сугубо как выразительное средство, используемое, для речевой характеристики персонажа.
        ————————————————-
        Ф.Раневская, конечно, гений, но зачем же стулья ломать? 🙂
        Вспоминаю что-то из литературы, когда речь героя на 2/3 состояла из точек, так что все всё поняли. Я не любитель множить зло, к которому причисляю и мат, хотя на 100% его не отрицаю — иногда очень хочется ударить словом, как дубинкой.
        Рецепт? Как всегда — чувство меры. Человечество в поисках его всю свою историю. 🙂

  28. Фаина Петрова

    Мне кажется, все написавшие отрицательный отзыв, восприняли автора как чуть ли не сооздателя описанной ситуации, оправдывающего действия и мысли своих персонажей. Меж тем, автор рассказал о пошлых людях, которых мы не раз встречали в своей жизни неоднократно и знаем им цену. Для меня они отвратительны: их мотивация, поступки, объяснения этих поступков абсолютно неприемлемы. Но автор их нничуть и не идеализирует и даже не оправдывает. А образы получились очень живые и узнаваемые, что и есть главной заслугой автора.

  29. Oksana P

    Прочитала с большим интересом до конца и не поняла за что изысканные критикессы уничтожают автора. Можно ли было написать по-другому? Конечно! Множествами способов. Но чем плох этот? Я слышу такие истории каждый день, профессия обязывает. Я психотерапевт. И жизненность этой истории могу легко представить, включая смерть ребёнка, после которой заполнить душевную бездну пытаются чем попало. Любовные похождения это ещё самый невинный способ залечивать душевные раны. А то, что драма и комедия переплетаются в реальной жизни на каждом шагу, по-моему даже убеждать никого не надо. Большое спасибо автору, что он не тронул драму, потому что это здесь было бы совершенно неуместно. Этот стиль охотничьих рассказов или вагонных откровений вполне соответсвует содержанию. Может мат и звучал слишком реалистично, но сокращать рассказ мне не хотелось. Рассказано иронично и ярко. Может здесь собрались исключительно великие писатели, но я бы так написать не смогла. Благодарность и уважение автору.

  30. Natalia Rapoport

    Соня, ну разве так можно!
    В первых строках. Слова обозначают только то, что мы в них вкладываем. Писатель и писать – от одного корня. Писатель, на самом деле, тот, кто пишет – хорошо ли, похо ли. А литератор – одного корня с Литературой. Если посмотреть под этим углом, «писатель» Копелев скромнее «литератора» Тучинской.
    А если серьёзно, как вообще можно желать человеку сложить перо. Копелев опубликовал прекрасную книгу «Письма с того света». Это «энциклопедия русской жизни» Нью-Йоркской богемы 90-х годов, и тот факт, что вы знакомы с Юлей Беломлинской, этого обстоятельства не отменяет.
    Копелевская «Война и мир», несмотря на некоторые уже упомянутые тут словесные огрехи, написана с замечательной иронией. Я в своё время её почистила для себя от нескольких «подлян», получился маленький алмаз, который я с удовольствием читала вслух всем своим друзьям.
    История, которую мы тут обсуждаем, «Провинциальный анекдот» — скверная история, что и говорить. Но, видимо, она тоже хорошо написана, если вызывает такое отвращение. В этом, возможно, и была авторская «сверхзадача». Меня коробит лексика Славика и его очаровательной жены, меня коробят обобщения Гарика, но не будем путать автора с его лирическим героем. Автор хорошо знал эту среду и жизнь и интересы провинциальной богемы автор описал ярко…
    А вообще, мне кажется, надо быть осторожнее и добрее в дискуссиях. Это в равной мере относится и к «дискутируемому».

    1. Марк Копелев

      Наташа! \»Дискутируемый\» нигде не употребляет выражений \»похабень\», \»вражина\», \»сам тупой\», \»автор самодовольно потирает брюшко\», \»глушить самогон низкой очистки из бокалов для шампанского bohemia\»(каков изыск), и прочее . \»Дискутируемый\» не похлопывает снисходительно по плечу человека старше его в два раза, и не советует брать с него пример. Я понимаю, что возраст это еще не повод для уважения, но существуют правила, которых в интеллигентном обществе принято придерживаться. \»Дискутируемый\» дискутирует стараясь придерживаться правил цивилизованной дискуссии. А за добрые слова в мой адрес спасибо.

      1. Соня Тучинская

        Марк, ну все, «все счеты кончены и кончены все споры». Судя по всему, я обидела Вас, больше, чем Вы меня.
        Я в комменте Наталье Вам в конце приписала, чтоб два раза не вставать. Но вот встаю. Новых Вам озарений, но не на ниве «скверных анекдотов».

        1. Марк Копелев

          Вы ошибаетесь, Соня. Вы меня ничуть не обидели. Разве что развлекли. Ну как можно обижаться на человека, который не понял о чем написано. Ну не поняли и не поняли. Это не мои проблемы, а ваши. Но извинения ваши я принимаю. Желаю и вам новых озарений на поле критики. Но не забывайте, что это поле минное и гулять по нему надо осторожно. Могу обрадовать вас, что через несколько номеров должен появиться еще один мой рассказ из серии столь нелюбимых вами «Скверных анекдотов» . Точите перо, копите яд.

          1. Соня Тучинская

            Смачно харкнуть в протянутую руку. Великодушно, как и подобает настоящему мужчине.
            Нет уже, любезнейший, бесплатной рекламы Вы от меня больше не дождетесь.

          2. Марк Копелев

            Соня Тучинская
            23.01.2018 в 08:01

            Смачно харкнуть в протянутую руку. Великодушно, как и подобает настоящему мужчине. Нет уже, любезнейший, бесплатной рекламы Вы от меня больше не дождетесь.
            ___________________________________________________
            Ох, Соня, Соня… Ну что за выражения? «Смачно харкнуть…» Употреблять подобные обороты на страницах уважаемого печатного издания – это, используя вашу же систему построения метафор, «все-равно, что в подворотне хлестать шампанское «Дон Периньон» из оловянных кружек» . Спокойнее, Соня, спокойнее, вы не на Привозе. Никто никаких камней в вашу протянутую руку не клал. И вы на Лермонтовского нищего непохожи, и гендерные признаки тут ни при чем. Наоборот, я искренне принял ваши «искренние» извинения. Тем более, что теперь, по выражению вашей поклонницы Инны Беленькой, я понял «смысл вашей публикации». Вы, оказывается, просто бескорыстно меня пиарили. В долг, так сказать. И поверьте, мне очень больно, что теперь я этой бесплатной рекламы лишился. Может мне вам заплатить, коли вы бесплатно не работаете? Почем нынче услуги на ярмарке тщеславия?

          3. Altair

            Марк,
            Судя по тому, как Вы отвечаете Сонечке и как описали поведение Гарика, возникло обоснованное предположение, что Гарик — это Вы.

    2. Соня Тучинская

      Не только можно, дорогая Наталья, но и нужно. Да, я помню, что Довлатов говорил о таком же бережном отношение к чужим текстам, как мы бываем осторожны в описании внешности чужого ребенка. Тем не менее, сам он никогда этому не следовал. Близкому другу он писал о его только что изданном романе, что ему категорически не понравились в нем сексуальные сцены, в которых есть «какая-то опасливая похабщина». Довлатов пишет, что нужна либо Миллеровская прямота, типа, моя девушка работала, как помпа, либо умолчание, изящество, а главное – юмор. «Всякие натяжения в паху, сладкие истомы, искрящиеся жгуты в крестцах, краснота, бегущая волнами по чём-то там, – всё это лично у меня вызывает чувство неловкости». Я думаю, что адресату этого письма, старинному, еще с Питерским времен, приятелю Довлатова, профессиональному литератору и издателю, было крайне неприятно его читать.
      Я случайный читатель, забредший на страницы «Анекдота». Я не брала обязательств знать, что автор вращался в кругу НЙ богемы, не обещалась до написания комментария прочесть все, что автор написал до этого. Я прочла один единственный его текст, после чего зашла в его профайл, и узнала, что он именует себя «писателем». И только после этого написала об одном единственном его тексте.
      Вы, судя по всему, знакомы с Марком лично, а человек он, по всей видимости, обаятельный, к тому же читали более удачные его тексты, в то время, как я читала этот опус совершенно «с чистого листа». А в нем, ни умолчаний, ни изящества, ни, как это ни странно, юмора. Единственное, что в нем наличествует, это откровенное желание «смешить всегда, смешить везде». А в этом случае обычно выходит натужно и не смешно.
      Так что, в оценке текста Вашего подопечного «с чистого листа» мы с Вами очень близки.
      И не мат-перемат губит этот текст, Наталья. Дело в том, что персонажи здесь лишь обозначены по именам, Людк, Таньк, Славк, и т.д., и профессиям, «аспирант, шахматный мастер, выпускник театрального училища». Но в неповторимые характеры «провинциальной богемы» автор их обратить не смог. Невзирая на то, что he tried hard . Они остаются бумажными фигурками, бесплотными героями «скверного анекдота».
      Я возьму на себя смелость порекомендовать Вам прочесть недавно опубликованный здесь рассказ Анатолия Зелигера http://club.berkovich-zametki.com/?p=34176.
      Начало рассказа как будто бы неумелое, совершенно непрофессиональное. Автор использует самый расхожий и незатейливый способ рассказать о своих героях, и как бы никого не хочет ни только развлекать, или рассмешить, но даже и просто увлечь чем-то этаким, экстраординарным. Женщина опустилась и обабилась, герой слушает ее устало, действует вяло, несмело, как это и бывает с немолодыми одинокими мужчинами. А вот герои, и женщина, и рассказчик, видимо, alter ego автора, которого она и влечет и отталкивает, достоверное, и вроде даже не по воле автора, достоверно и плотски «встают» из текста, вызывая жалость, горечь, сожаление, и сознание, что каждая жизнь — трагедия. И даже эпизодически возникающая на страницах мать героини – оживлена каким-то образом. И никакой близости к богеме автору для этого не понадобилось.
      А что до Юли Беломлинской, то жизнь нй богемы описана ею так, как дай нам бог всем уметь так описывать наше прошлое и настоящее. Я имею в виду «Бедную Девушку». Даже о своем опыте в садо-мазо салоне она пишет так мастерски ярко, изящно, с таким неподражаемым юмором, что мой муж, консервативный и человек и читатель, прочел всю «Девушку» с наслаждением, не разбирая, где любовь втроем, где садо-мазо, а где мат. А про меня и говорить нечего. А без мата написать это было нельзя, но какой безупречный вкус, какое чувство меры являет нам автор при этом.
      Вот видите, Наталия, Вы спровоцировали меня на обширный комментарий, который я хочу закончить обращением к Марку.
      Марк, я ненавижу увеличивать зло, которого и без меня довольно. А обижать людей – эта одна из разновидностей зла. Я разделяю мух и котлет, понимаете? Тексты и людей. Простите великодушно, если я задела Вас больше, чем мне хотелось это сделать.

  31. Тимур Шаов

    Timur Shaov Штука-то в том, что история не вымышленная, я знаю о ком идет речь, по крайней мере, знаю одного участника событий. Так как герои рассказа еще живы, автор, конечно, изменил имена. Как вымысел, эта история, может, и не была бы так интересна, но в том-то и дело, что автор добросовестно пересказал то, что случилось в жизни. А жизнь оказалась настолько фееричной, что может быть принята за плохой вымысел. А скандал был большой, кто-то из читинцев может и вспомнит.

  32. Natalia Rapoport

    Я читала этот рассказ Копелева задолго до его публикации. Поэтому и порекомендовала своим друзьям на ФБ не начинать знакомство с Копелевым с этого произведения, которое, на месте автора, я назвала бы не «Провинциальный анекдот», а «Скверный анекдот», если уж заимствовать названия. Я, к сожалению, во многом согласна с Соней Тучинской. Чрезмерный, ничем не оправданный перебор отвратительного мата, в котором тонут литературные достоинства рассказа – а они, если выбросить диалоги, безусловно есть, но приходится приглядываться.
    Я категорически не согласна с комментарием ВФ: «Ну, упал какой-то статист в оркестровую яму, где тут тема для рассказа?.. Но для литературного произведения это всё-таки ничтожный повод». Уважаемый В.Ф., что угодно может быть темой для рассказа. Вопрос в том, как рассказать. Вот дама влюбилась в офицера, муж узнал, выгнал, а офицеру дама наскучила, он её бросил, и она бросилась под поезд. Можно ведь и так рассказать эту довольно банальную историю.
    В рассказе Копелева нет положительного героя; все до одного герои – отрицательные и отталкивающие, включая рассказчика. Это рассказ не только о провинциальной скуке, это рассказ о поколении разочарованных циников, потерявших жизненные ориентиры, утративших представления о морали, о добре и зле. Эти «лишние люди», по социальному статусу – интеллигенты (аспирант, шахматный мастер, выпускник театрального училища и т.п.) — тоже продукт шестидесятых годов, наряду с теми, кого мы все хорошо знаем и кем восхищаемся. И они описаны Копелевым очень сочно даже вне их «речевой характеристики».
    Но в целом, Копелевская «Война и мир» или «Розыгрыш» действительно существенно выше этого его «Скверного анекдота».

  33. Бормашенко

    Потому что если, не дай бог, со мной что-то случиться
    Хорошо бы: Потому что если, не дай бог, со мной что-то случится

    Исправлено, спасибо.

  34. Инна Беленькая

    Вот видите, Марк, хорошо, когда есть взаимопонимание. Но вы еще художник, как я прочитала в авторском каталоге. Понимаю, что это нереально, но захотелось мне увидеть ваши картины.

    1. Soplemennik

      Понимаю, что это нереально, но захотелось мне увидеть ваши картины.
      ====
      Вполне реально!
      Работы, на мой взгляд, весьма приличные. Но надо просить архивариуса.

    2. Марк Копелев

      Особого взаимопонимания я не вижу. Взгляды на мое одиозное творчество у нас кардинально расходятся. Где Вы прочитали, что я художник, не знаю. Я фотограф. Можно, конечно, причислить мои работы к художественным произведениям, но это будет сильным преувеличением. Но если Вам интересно посмотреть мои фотографии, даю несколько ссылок. Буду рад услышать отзывы.
      My favorite: https://get.google.com/albumarchive/106911070425355770296/album/AF1QipNc1-zw0MvtKerkNAd2FtmNYQQRp5tjES_OMhDq
      Портреты https://get.google.com/albumarchive/106911070425355770296/album/AF1QipMuqMlKRlwRCb8mq7NaYD-lFr1lMDplbqoC73Wm
      Мой Нью-Йорк
      https://get.google.com/albumarchive/106911070425355770296/album/AF1QipOpuOYsI3XecPte7jOce6q9JyeJk-Ewh_h7YgpR
      НЮ
      https://get.google.com/albumarchive/106911070425355770296/album/AF1QipMcbUUz4_gKXMfXgDBY0e3Zam9XkdTJOJb4MCSp

      1. zorba

        хорошие фотографии. фототехника сделала значительный рывок в сторону совершенства.

        1. Марк Копелев

          zorba
          25.01.2018 в 15:31
          хорошие фотографии. фототехника сделала значительный рывок в сторону совершенства.
          ______________________________________________
          Спасибо! Мне уже говорили: «У вас такие интересные фотографии, наверное, у вас фотоаппарат хороший?»

      2. Altair

        Прошёлся по Вашим альбомам. Не могу сказать, что они оставили впечатление, хотя в разделе «Ню» несколько фоторабот на стеклянном столе мне понравились В разделе «Портрет» я особой психологии, которая должна присутствовать в хороших портретах, не увидел.
        Комментарии по поводу фототехники — смешны, это говорит только о том, что люди не поимают сути фотографии.
        И простите за откровенность. ИМХО.

        1. Марк Копелев

          Не стоит извиняться, уважаемый Altair! ИМХО – есть ИМХО. Вам нравится что-то одно, мне другое. Кто-то, как говорится, любит арбуз, а кто-то свиной хрящик. Это вполне нормально. Но меня слегка удивило, что вы, вполне вменяемый, судя по комментариям человек, \»не увидели особой психологии, которая должна присутствовать в хороших портретах. Если бы я был Соней Тучинской, я тут же привёл вам десяток высказываний очень известных людей, которые как раз отмечают психологическую достоверность портретов, причем людей, которых они хорошо знают.
          Но я, к счастью, не Соня, потому делать этого не буду, потому что мнение, скажем Шендеровича или Сергея Никитина, не считаю более заслуживающим внимания, чем ваше. Вы абсолютно здесь на равных. Разница только в том, что услышать похвалу из уст какого-то известного человека для автора, конечно, приятней, чем от человека в медийном пространстве неизвестного. Но это ведь, согласитесь, вопрос авторского тщеславия , и к самой фотографии отношения не имеет. Фотография, когда она уже сделана, от автора отделяется, живет своей жизнью и имеет право кому-то нравиться, а кому-то нет. Так что всё в порядке, дорогой Altair, извиняться вам не за что. Всех благ вам.

  35. Тимур

    Штука-то в том, что история не вымышленная, я знаю о ком идет речь. Так как герои рассказа еще живы, автор, конечно, изменил имена. Как вымысел, эта история, может, и не была бы интересна, но в том-то и дело, что автор добросовестно пересказал то, что случилось в жизни. А жизнь оказалась настолько фееричной, что теперь принята за плохой вымысел. Отсюда, к сожалению, и упоминание о ребенке, хотя можно было и не упоминать. И мат мне тоже не нравится. А скандал был большой, кто-то из читинцев может и вспомнит.

  36. Инна Беленькая

    Соня Тучинская
    — 2018-01-18 00:18:10(762)

    В этой не в меру затянутой похабене, выдаваемой за «прозу», одинаково неуместны как мат, так и бесконечные отсылки к ни в чем не повинным гениям человечества. Это как глушить самогон низкой очистки из бокалов для шампанского bohemia.
    ______________________

    Соня, а знаете, я нашла оправдание творчеству автора. Когда бы не оно (творчество), то мы были бы лишены удовольствия вас слышать и читать. Я все думала, ну где же Соня? Спасибо вам, а то автор уже заподозрил женщин-комментаторов в разных комплексах – отсюда, мол, и отрицательные рецензии. Чего я не могу понять, так это некоторых комментаторов – мужчин, которым, вроде бы, не чужда литература, сами «балуются пером», и при этом ничего не видят в такой «прозе».

    1. Марк Копелев

      Вы знаете, Инна, я абсолютно с вами согласен в вашем оправдании моего творчества. Сами посудите, если бы я не опубликовал этот рассказ, откуда бы я узнал, что на белом свете существуют такие тонкие и изысканные дамы, как Инна Беленькая и Соня Тучинская. Так бы и помер в неведении.

  37. Соня Тучинская

    Помнится у Ильфа в Записных Книжках есть определение: «железные пальцы идиота». Это когда тебя тычут в грудь, не давая уйти, и заставляя слушать ненужную тебе историю, глупую ли, занудную, или похабную, или all above.
    Автора губит то, что ему хочется прослыть в глазах читателя не только простовато-разнузданным тамадой на празднике жизни, но и утонченным интеллигентом.
    Общее впечатление: тебе рассказывают длинный анекдот, а ты уже понимаешь, что он несмешной, и даже не сочно похабный, а просто — пошлейший. А анекдот все не кончается и не кончается. Те самые «железные пальцы»… В этой не в меру затянутой похабене, выдаваемой за «прозу», одинаково неуместны как мат, так и бесконечные отсылки к ни в чем не повинным гениям человечества. Это как глушить самогон низкой очистки из бокалов для шампанского bohemia.
    Но автор, в желании «образованность свою показать» остановиться не может. Тут тебе и Гойя и Тредиаковский и Шекспир и Чаадаев вперемешку с Визбором и доморощенным философствованием самого Гарика…
    Ну, о том, что этот последний дважды, и оба раза мимоходом, упоминает о потере собственного сына, автора упрекать не стоит. Он ведь чтит себя прозаиком, и понимает, что надо ведь и чем-то трагическим подмахнуть в оправдание неумеренной блядовитости «жены Гарика, Таньки», так легко «раздвигающей ножки» навстречу первому встречному.

    Уровень текста — ниже самой низко планки. Так что, уважаемый автор, не стоит делить комментаторов по половому признаку, и причислять женщин, оставивших отрицательные комментарии к фригидным ханжам. Вместо этого, не стоит ли задуматься о том, что есть «проза», которую уместнее прочесть в кругу друзей на дружеской попойке, нежели публиковать в соответствующем разделе сетевого журнала, претендующего на внимание «интеллигентного читателя».
    А вот Вам на посошок «про скуку» от «нашего всего»:

    Фауст:
    Мне скучно, бес.
    Мефистофель:
    Что делать, Фауст?
    Таков вам положен предел,
    Его ж никто не преступает.
    Вся тварь разумная скучает:
    Иной от лени, тот от дел;
    Кто верит, кто утратил веру;
    Тот насладиться не успел,
    Тот насладился через меру,
    И всяк зевает да живет —
    И всех вас гроб, зевая, ждет.
    Зевай и ты.

    1. Марк Копелев

      Авторшу этой рецензии губит то, что ей хочется прослыть в глазах читателя не только глубоким критиком, но и тонкой, утонченной интеллигенткой. Но авторша, в желании «образованность свою показать» остановиться не может. Тут тебе и Ильф и Петров вперемешку с бокалами для шампанского bohemia, и Фауст…
      И вот Вам на посошок алаверды от «нашего всего»:
      \»Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя кума оборотиться\».

      1. В.Ф.

        И вот Вам на посошок алаверды от «нашего всего»:
        \»Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя кума оборотиться\».
        —————————————
        Это стихи И.А. Крылова. Его не называли «наше всё».

      2. Соня Тучинская

        Не тушуйтесь, дорогой Марк, что Вы спутали расхожее из Крылова с Пушкиным. Со мной и похуже конфузы случались. Но вместо того, чтобы советовать мне на себя оборотиться, вам, напротив, стоит может быть у меня кой-чему поучиться. У меня есть публикации в российских столичных журналах, Звезде, Неве, Лехаим. А еще в израильских Нота Бене и в \»22\». И в русско-американском Слово/Word. Ну, и в газетных альманах-еженедельниках без счета. Есть у меня профайлы на нескольких сайтах. Но нигде вы не найдете слова \»писатель\». Оно обязывает, это слово, понимаете? Писатель — этот создатель новых миров, параллельных вселенных. Можно и книжку самой издать, как я это сделала на Амазоне. И аннотацию к ней напишет Дина Рубина. Но писателем это меня не сделало. Тоже и с Вами. А вы, вместо того, чтобы прислушаться к моим и Ининым словам, самодовольно потираете брюшко. Вывел, мол, в своей ПРОЗЕ этих баб-подлянок, на чистую бумагу; разгадал их грязные помыслы, их похотливость, лживость, склонность к изменам, вот они и катят на меня. А вы перечитайте еще раз свою текстовку, если найдете силы, конечно. И тогда на Вас снизойдет понимание, что стоит с головой уйти в фотографию. У нас даже есть общие знакомцы: Юля Беломлинская и Лариса Герштейн. Юлины портреты мне очень пришлись. Наверное, Вы в НЙ в 90-х ее снимали. А я с ней в Питере недавно виделась. Интереснейшая особа. Успехов Вам в Вашем фото искусстве.

        1. Марк Копелев

          Дорогая, Соня! Никого ни с кем я не путаю. Неужели Вы, при всей Вашей антипатии ко мне, думаете, что я могу Крылова с Пушкиным спутать. Просто, может для меня, Крылов — это тоже \»наше всё\». Призывать меня \»кой-чему у Вас поучиться\», на мой взгляд по меньшей мере нескромно и свидетельствует о Вашем чрезмерном самомнении. Тем более, что и мы не лаптем щи хлебаем: мои публикации были и в \»Континенте\» и в \»Иностранной Литературе\». На мой взгляд, эти журналы ничуть не хуже \»Звезды\» или \»Лехаим\». А \»Континент\», возможно, и повыше. Писателем я себя нигде и никогда не называл. И призывы прислушаться к вашим советам (данными, между прочим, в весьма оскорбительной форме) меня тоже не очень убеждают. У меня, кроме Вас, есть авторитеты к которым я могу прислушаться. Предисловие к одной моей книге написал Виктор Шендерович, а к сборнику рассказов, который я сейчас готовлю, Владимир Николаевич Войнович. Я никогда не стал бы писать об этом в нашей полемике, но раз уж по вашей инициативе пошло мерение м…м…м, скажем так, авторитетами, то мне приходится как-то отвечать. И чем мне предпочтительней заниматься фотографией или литературными упражнениями я тоже могу решить без Ваших советов.
          Всего Вам доброго.

          1. Соня Тучинская

            Прошу пардону, Марк. Но зайдя в Ваш профайл, я прочла, что Вы писатель, фотограф, художник. А антипатию я испытываю вовсе не к Вам, а исключительно к Вашему тексту. И Вам не болеть.

    2. В.Ф.

      В данном случае совершенно с Вами согласен, Соня. Автор «рассказа» пытается оправдаться, но неуклюже.

      1. Соня Тучинская

        Такое впечатление, что он ожидал только восторженные отклики на свой «Скверный анекдот». А если нет — ты вражина, «сам тупой», и прочее.

        1. zorba

          да, я честно, не ожидал здесь такой пошлятины узреть. сам служил в гарнизонах и знаю массу подобных историй. но, что характерно, это никогда не носило трагических цветов, а скорее воспринималось как весёлая приправа к паскудной гарнизонной жизни. и таких рассказчиков подобных историй знавал, что куда там и льву копелеву. припоминаю, правда и трагический оборот — в 60-70 некий лейтенант пристрелил крупного начальника(командарма?) за связь с лейтенантской женой. прямо в кабинете.
          легнда таковая ходила, но правда ли это…

  38. Yuriy Deynekin

    Честно говоря, не увлекло; будем считать, что это «мои проблемы».
    Фабула, стиль, «тонкие наблюдения» — рассказ вполне может пойти в к-н русской газете на Брайтоне.
    Слова «Дело было за малым: познакомиться с его женой, понравиться и затащить в постель. Задача не из простых, учитывая то, что я к тому моменту о ней знал.» в ткесте встречаются дважды (огрех редактирования? недосмотр автора?) — стоило бы исправить.

  39. Григорий Быстрицкий

    Уважаемый автор, надеюсь, некоторые ваши критики уже выбрались из коровьего говна, на которое наступили по собственной воле. Я лично никаких особых матов не заметил — в прямой речи герои в подобных ситуациях и не такое скажут. Маты видны, когда пишутся без повода и без надобности.
    Не верю девушке, которая не дочитала — концовку уж точно подсмотрела, женское любопытство выше идеалов литературной критики.
    И уж совсем смешно читать придирки к антуражу: ресторану, самовару, паштету… Как будто паштет претендовал на роль главного героя и поэтому необходимо установить его происхождение в Чите.
    На основе в общем-то достаточно банальных событий проведен тонкий сравнительный анализ мужских и женских характеров. Не » тонкое понимание нюансов семейной жизни» здесь главное, мотивация поведения героев прекрасно анатомирована. И уж никакой назидательности в понимании семейных драм я не углядел.
    Претензии по поводу ребенка: во-первых, в реальной жизни героев это вполне могло случиться. Во-вторых, если присмотреться, образ жены выписан более скромно, чем любовницы. И такое объяснения поведения жены как » А может она таким образом заполняла образовавшуюся после смерти ребенка пустоту. Ну и, возможно, после меня…» при занятости проблемами с паштетом и самоваром попросту пропущено.
    Автору: рассказ получился глубоким и художественным.

    1. Марк Копелев

      Спасибо! Мне кажется, что негативные отзывы (в основном женские) связаны с тем, что я угадал что-то верное в женской натуре. Вот они и ярятся.

        1. Марк Копелев

          Уважаемый профессор! Я учусь в другом ВУЗе. Там другие преподаватели выставляют оценки.

      1. Григорий Быстрицкий

        Знаете, Марк, это уже с вашей стороны полный харассмент. Причем такой бесцеремонный и настойчивый, что здешние литературные дамы попали под влияние: «… неумеренной блядовитости» — это уже попытка классификации разного рода блядовитостей. И робкий намек, что умеренную и оправдывать не надо было бы.

  40. Беренсон

    Претензии, однако. На писательство, философию, начитанность, назидательность, тонкое понимание нюансов семейной жизни. А в целом — пшик. «Вкусу» автора сильно изменила скороговорка о смерти ребёнка. Это уж совсем дёшево. Извините за резкость — по праву ИМХО.

  41. Владимир Янкелевич

    Рассказ очень хорош, герои живые и узнаваемые. На мой взгляд, ситуация особенно свойственна маленьким городкам, но особенно провинциальным гарнизонам. Автору респект.

  42. Сэм

    Читать это — как по коровьям лепёшкам ходить.
    И опять у меня вопрос к редакции: всё-таки может можно без мата?
    P.S.
    Одно интересно: где в тогдашней Чите печёносный паштет доставали?

    1. Марк Копелев

      Ну, конечно! Такие персонажи , как Славик, разговаривают сугубо стихами и писают одеколоном. Не надо путать речевую характеристику персонаж с матом. Жаль что вы эту разницу не чувствуете. А насчет паштета в Чите… Тут, как говорил Николай Васильевич Гоголь — «ничего нельзя прибрать в ответ». Вы что живали в Чите в то время? И где вы приобрели опыт хождения по коровьим лепешкам?

      1. Сэм

        1. В Чите бывал. Как и в других аналогичных местах.
        2. История литературы знает несколько примеров, когда писателям, даже в диалогах их не самых интеллигентных героев (а с Ваших, претендующихся на интеллигентность, она, интеллигентность, слетает при первом раскрытии их рта) удавалось передавать эмоции упомянутых выше героев, используя нормативную лексику. Вы же пошли самым простым путём, путём приведения стенограммы, хотя и писали художественное произведение.
        3. На жизненных тропах

  43. М.Тартаковский

    В.Ф. — М.Тартаковскому:
    «Нет, тут «пуризм» ни при чём. Даже если бы не были приведены эти места из писем, всё равно, всё очень слабо в литературном отношении. И в другом его рассказе. Ну, упал какой-то статист в оркестровую яму, где тут тема для рассказа? Тем более что случай этот уже настолько известен, что, оказывается, в оркестровых ямах стали устанавливать страховочные сетки для таких вот рассеянных. (Вот как раз этот случай). Но для литературного произведения это всё-таки ничтожный повод. И язык плохой. Слово «подлянка» там по поводу этого падения.
    У нас с Вами разные литературные вкусы».

    Мы просто по-разному определили для себя текст. Для меня это не рассказ — некое вымышленное литературное повествование того или иного качества, но — непридуманная история «из жизни», значимая тем, что учит жить.
    Несколько в сторону. Для меня вообще загадка, как формируются авторитеты, создаются кумиры. (Об этом, отчасти, моя новая работа на Форуме — «Человек исторический»). Насчёт Христа более-менее понятно. Да бродило тогда множество пророков по Бл.Востоку — но чрезвычайно бурно и талантливо озаботился апостол Павел, коему мы все «обязаны».
    Но вот гораздо более скромный, тем не менее — показательный пример. Вы, по всему — строго относящийся к сексуальной морали, вряд ли кинете камешек в огород Владимира Набокова, четырежды подряд в 60-х гг. выдвигавшегося на Нобелевскую премию. А ведь его наиболее известная вещь «Лолита» объективно — неврастеническая мерзость натурального педофила. Как-то это проходит мимо восприятия ревностных поклонников кумира…
    А в рассматриваемой нами жизненной истории никаких извращений, выворачивания наизнанку человеческой природы — лишь крайние, до мордобитий, «шекспировские» страсти, но не поднятые на уровень королей с герцогами, а до гораздо более близкой нам планки. Оттого-то, как сказано выше, и поучительные.

  44. М.Тартаковский

    Написано живо, ясно и поучительно. Вывод очевиден: не женитесь на б…ях. Они вполне наглядны — хоть и наощупь, если сильно близорук. Ошибиться практически невозможно.

  45. Irina

    Скучный, пошлый рассказ, дочитать до конца не было сил! Рядом не стоял с настоящей литературой.

  46. Инна Беленькая

    Они же выпускники Ленинградского театрального института, режиссеры. Соответственно и уровень образования и начитанности.
    ____________________

    Если они такие образованные и начитанные, к тому же еще и режиссеры, то, как не видеть, что смерть ребенка нельзя вплетать в эту пошлую, в общем-то, ткань рассказа. Чему их там учили?!

  47. miron

    Кому интересно. «МеТoo»- не очень ,да ещё с матом. По диагонали даже не доехал до кульминации-комбинации. Попался на глаз -Русский самовар,ресторан на Манхэттене. Упомянули ,как-то, в Гостевой о ресторане Марья Ивановна, тоже на Манхеттэне,выдавая за гламур для богатых русских. Самый обычный и доступный для пенсионеров,которых тянет на русскую кухню.Дочка водила свою приятельницу,ирландку, познакомить с борщом и чем-то ещё. После было резюме-очень средне. Оформление зала оказалось интереснее еды. Как-то так.

  48. Сабирджан

    Безупречный сюжет и язык хороший, разве что, небольшой перебор аллюзий. Тут и Шекспир, и Гойя, и цитата из Чаадаева. Читается с интересом.

    1. Марк Копелев

      Они же выпускники Ленинградского театрального института, режиссеры. Соответственно и уровень образования и начитанности.

Добавить комментарий для Altair Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.