Протяженность Каменки — 7 километров. Из них 5 километров — под землей, под улицами Москвы. И только 2 километра — на поверхности. Но из этих двух километров 1540 метров предстают в таком великолепии, в виде такого чуда, что без него Москву, Останкинский парк и ВДНХ представить невозможно.
Дина Баймухаметова, Сергей Баймухаметов
Неизвестная Москва: чудо-Каменка
Ее никто не видит и почти не знает. И в то же время вся Москва и все приезжие любуются.
Без нее просто-напросто не было бы пейзажей Останкинского парка, ВДНХ и Ботанического сада
Каждая речка, ручеек — чудо природы и подарок судьбы. Не насмотришься. Хотя главное, конечно, в корне — элементарное обеспечение жизни.
Побывайте в российских краях, где ручьев и речек нет, где старшие помнят, 
как воду в поселок доставляли в автоцистернах, и телята бежали за бензовозом: думали, что воду привезли… Пишем об этом, чтобы мы немного другими глазами посмотрели на наши благодатные края, дарованные нам просто так. Что имеем — не храним, потерявши — плачем.
Если идти по тропинке вдоль правого берега Яузы к улице Вильгельма Пика, можно уловить тихий шум переката, доносящийся справа. И откроется маленькая, шириной метра два, подпорная каменная плотинка на ручье. Ручей стекает с каменного порожка, сразу уходит в трубу, под землю, и впадает в Яузу под землей. Не прислушаешься и не присмотришься — ничего не заметишь: берег и берег, трава, кусты. А пройдешь чуть вверх по ручейку, продерешься сквозь заросли — там заводь, как и должно быть перед плотиной, порогом. На берегу — рыбак. Спроси его, что за ручей, как называется. Ответит: «Не знаю, вон оттуда вытекает». И кивнет на крутой противоположный склон, который одновременно является откосом …Сельскохозяйственной улицы.
В этом месте через ложбину, по которой протекает Яуза, проходит широкая пешеходная дорожка. Она соединяет улицу Вильгельма Пика и Сельскохозяйственную. Здесь же — один из непарадных входов на территорию ВДНХ. Дорожка длиною в 600-800 шагов. Очень оживленная, потому что ведет к станции метро «Ботанический сад». Спросим у спешащих по ней москвичей, что это за ручей или речка «вон там» впадает в Яузу. Никто не ответит.
Обидно. За чудо-речку Каменку. А на москвичей обижаться не надо. Они ж ее не видят. А значит — не знают.
Протяженность Каменки — 7 километров. Из них 5 километров — под землей, под улицами Москвы. И только 2 километра — на поверхности. Но из этих двух километров 1540 метров предстают в таком великолепии, в виде такого чуда, что без него Москву, Останкинский парк и ВДНХ представить невозможно. И в то же время москвичи не знают, не догадываются, что это чудо рождено невзрачной речкой-ручейком, неизвестной им Каменкой.
Ее исток — в узком взгорке, буквально зажатом между Дмитровским шоссе и Савеловской железной дорогой. Если идти к Дмитровскому шоссе по Красностуденческому проезду или по улице Немчинова (бывшие Дачный проспект и Дачный проезд) и пересечь Дмитровку, мы окажемся в поросшем травой пространстве между шоссе и полотном железной дороги. Вот здесь, под землей, и начинается Каменка. Здесь стоит каменная пирамида.
Приятно предполагать, что каменной пирамидой строители отметили изначальный родник, исток — после того, как спрятали всю речку в трубу, а сверху настелили миллионы тонн земли, бетона, асфальта и железа. Нет, конечно. Скорее всего, пирамида — какой-то железнодорожный знак. Но будем воображать то, что нам приятно.
Еще 50 лет назад Каменка свободно протекала по Бутырскому хутору и деревне Марфино. В Марфине единственным кирпичным трехэтажным строением был бывший Александро-Мариинский приют для детей сельских священников, с домовой церковью во имя иконы «Утоли моя печали». В 20-е и 30-е годы — детский дом, детская колония, а с 1948-го — Лаборатория № 8. Она занималась разработкой шифровальных аппаратов для засекречивания телефонной связи высшего руководства страны. С 1949 года в ней работала (по распределению, вольная) Надежда Александровна Тарасова (в девичестве — Кокорева), выпускница Московского энергетического института. Половина научных сотрудников — заключенные. Здесь она познакомилась с Александром Солженицыным и Львом Копелевым. Копелев учил ее английскому языку. Та лаборатория теперь широко известна как Марфинская шарашка, описанная Солженицыным в романе «В круге первом», и Копелевым — в книге «Утоли моя печали».
В 2012 году, в связи с 60-летием НИИ автоматики (Лабораторию № 8 в 1952 году преобразовали в ГосНИИ № 2, с того времени и идет отсчет) Надежда Александровна рассказывала в газете «Звездный бульвар» Северо-Восточного административного округа:
«Место было пустынное. Домов вокруг не было. Из города трамвай доходил только до Останкинского дворца. Дальше надо было добираться пешком, километра полтора примерно… Тут росли липы. (У Льва Копелева есть стихотворение: «Прощайте, марфинские липы, прощай, наш липовый НИИ». — С.Б.) И был двойной забор с колючей проволокой. А вокруг ничего… Текла речка… А на углу вышка и солдатик с ружьем… Институт рос, и вместе с ним рос район Марфино. Первый пятиэтажный дом строили сами сотрудники. Постепенно все дома деревни Марфино снесли, и на их месте построили городские. Так появились первые улицы — Ботаническая, Малая Ботаническая, Академика Комарова».
Наша речка Каменка вот здесь теперь и течет — под улицей Академика Комарова, мимо того самого бывшего приюта, бывшей «Марфинской шарашки».
(Очерк уже был написан, мы рассказывали о нем друзьям, и тут дочка одного из них спросила: «А что такое «шарашка»?» Значит, надо объяснять. Как для строительства комбинатов, заводов и ГЭС в сталинские времена загоняли миллионы людей в лагеря, так же для работы в секретных НИИ и КБ сажали за колючую проволоку инженеров и ученых. В «шарашках» отбывали срок впоследствии главные конструкторы космических ракет Королев и Глушко, авиаконструкторы Туполев, Мясищев, Петляков, Поликарпов, Чижевский…)
Метров через сто Каменка пересекает под землей Ботаническую улицу и впервые, через 4,5 километра пути и жизни, появляется на поверхности земли. Вытекает из-под Ботанической улицы на границе Главного Ботанического сада и Останкинского парка вот в таком виде.
Разрисованная стена — откос Ботанической улицы, а башня слева — известная москвичам белая круглая башня при входе в Ботанический сад, здесь — вид сзади.
(Мы помним и знаем, что каждый ручеек — чудо природы и подарок судьбы, но в мегаполисах вид их очень… Не будем употреблять слово «жалкий», а, скажем так — непрезентабельный. Прежде всего потому, что мы засоряем, портим все вокруг).
А дальше начинается чудо преображения. Еще наши предки в начале XIX века построили в Останкине на речке Каменке несколько плотин, создали тот самый каскад Останкинских прудов. Потомки, к чести сказать, не загубили наследие, а сохранили и приумножили. Каскад прудов стал украшением Останкинского парка, ВДНХ, Ботанического сада, украшением Москвы. Невзрачный ручеек буквально через пятьдесят метров разливается в дикое с виду озеро с камышами по берегам. В камышах, как и положено, затаились рыбаки.
Следующий пруд на Каменке — с лодочной станцией.
И — с плакучими ивами.
А третий пруд — уже на территории ВДНХ. Я называю его пруд «Золотой колос».
И, наконец, четвертый, последний в видимом каскаде.
Эта фотография, кстати, показывает, что рыбалка — не сугубо мужское занятие. Еще кстати — несколько лет назад ихтиологи ВДНХ запустили в пруды карпа, щуку, форель и толстолобика.
И в третий раз кстати — на заднем плане не то павильон такой живописный, не то замок на воде. На самом деле — частный домик российского гражданина, владельца крупнейших казино, ресторанов, магазинов Москвы. В свое время демократическая пресса возмущалась: как так, кто позволил такое на заповедной территории ВДНХ? Власть промолчала, не ответила, и все забылось.
Но вспомним главное — великолепный каскад прудов рожден маленьким ручейком, который вытекает из-под Ботанической улицы.
Это чудо — Каменка.
Однако не думайте, что четвертый пруд — последний. Он последний — в видимом спектре. А в стороне от замка, внизу, невидимые с улицы пятый и шестой пруды. Здесь «Форелевая речка», хозяйство «Рыбацкая деревня». Директор Виктор Иванович Прозукин (слева) и главный технолог Павел Васильевич Терентьев показывают нам молодого (живого, только для фотографии вытащенного) осетра!
Здесь, купив лицензию на день, можно ловить на удочку форель, осетра, белугу, сома, карпа… Зимой попадается и сиг. За пойманную рыбу оплата по весу, как в магазине. Понятно, далеко не всем доступно.
Тем не менее, вопрос: где была, например, вобла при советской власти? В каких водах плавала? Ее, вяленую, давали в горкомовских-обкомовских заказах.
(В дореволюционных источниках говорится, что в Царицыне воблой топили печи — дрова стоили дороже).
Про форель, осетра, белугу в СССР даже и не упоминали. Вот строчки из знаменитого детектива «Красная площадь», авторы Эдуард Тополь и Фридрих Незнанский. Будни Генеральной прокуратуры СССР в 1982 году:
«В пятницу в наш буфет завозят продукты… Сегодня оказался особый день — завезли свежую рыбу: щуку, судака и нототению. По этому случаю тут царило просто праздничное оживление. В нарушение графика продажи продуктов по управлениям и по отделам сюда набежали женщины со всех пяти этажей: прокуроры, следователи и даже помощники Генерального».
Замороженный минтай был всегда. В Москве, во всяком случае. На него почему-то страшно было смотреть. Иногда — карп. Когда говорят, что москвичей не любили за то, что они живут в привилегированном положении, это ложь и клевета на страну. В любом ее уголке, узнав, что ты из Москвы, встречали с радушием. А приехав в столицу, попав, например, в Смоленский гастроном и увидев в садках-аквариумах живого карпа (да еще зеркального, его тоже давали в спецпайках обкомов), провинциалы не злились на нас, «жирующих», а испытывали что-то вроде уважения и восхищения: мол, вот черти, как лихо устроились!
Выше карпа даже у москвичей желания не простирались. Ну, например, семга, стерлядь, форель или что там еще нынче в магазинах.
Однако вернемся к нашему чуду — Каменке. На границе ВДНХ и Сельскохозяйственной улицы Каменка уходит в трубу под улицу, выходит на другой ее стороне. И впервые в современной московской жизни течет как свободная река — в естественном ареале, естественном русле, в естественной среде обитания. Правда, отсюда до впадения в Яузу по прямой линии — всего-навсего 250 шагов. Но Каменка делает две петли. Вот здесь, почти вдоль улицы, вытекая из трубы под улицей, она уже как ручей в жутковатой Берендеевой чаще.
А чуть дальше — глубокая затока, в давние уже советские времена отсюда песок для стройки черпали. Говорят, глубина до 7 метров. Внизу под обрывистым берегом, работал самый симпатичный речной зверь. Ну представьте: вверху шумит моторами улица, справа — оживленная пешеходная дорожка, а внизу, в дебрях — добродушный бобр точит большое дерево. Плотину хотел построить. Потом передумал, бросил и ушел. Наверно, слишком шумно даже для московского бобра.
Но надо выбираться из чащи и идти на заводь. Там — тот самый рыбак, с которого и начался наш рассказ. Поймал золотистого карася.
На Каменке есть и карась. Только рыбак не знает, что эта речка называется Каменка. А ведь рыбачит здесь лет пятнадцать.
Поздравив с уловом, торопимся к белкам. Уже чувствуем вину. Отсюда до них — шагов триста. Первая белка просто скандалит: «Где вас черти носят!»
Вторая чуть миролюбивей: «Ну сколько можно ждать?»
Третья — с конструктивными, как нынче говорят, предложениями: «Орехи складывайте вот сюда!»
Получив, тут же устраивается в свое удовольствие — мирно перекусить, чем бог послал.
Вот и заканчивается наше путешествие по Каменке. От белок до улицы — 140 шагов. От улицы до станции метро «Ботанический сад» — 120 шагов.
А в метро никто не догадывается, где мы только что побывали.
